Текст книги "Маневры неудачников"

Автор книги: Роман Злотников

Соавторы: Сергей Мусаниф
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– «Графу Делрою» всего четыре года, – сказал кленнонский энсин. Наверняка это был первый корабль, на котором ему довелось служить.

– Четыре года – и уже такая крупная поломка, – сказал я.

Энсин резко помрачнел. Видимо, я ударил в больное место.

– Мы сами не знаем, как это могло случиться, – сказал он. – Уверен, на имперских верфях уже полным ходом идет расследование, и кое-кому не сносить головы.

Наверное, пожимать плечами в такой ситуации было невежливо, но ведь их поломка – это не моя проблема. Я провел рукой по черной светопоглощающей обшивке «Графа Делроя». Она оказалась холодной и гладкой, как зеркало. В космосе нет ветра и пыли, чтобы царапать покрытие.

– Пойдемте, – сказал энсин. – Я провожу вас к капитану.

Внутри кленнонский крейсер не сильно отличался от кораблей Альянса или Калифата, на которых мне довелось полетать, разве что потолки были чуть ниже, а проходы – чуть шире. Однако даже я со своим ростом чувствовал тут себя вполне комфортно.

Капитанская каюта оказалась раза в два меньше моих собственных апартаментов на станции, а спартанская обстановка является нормой для всех боевых кораблей, тем более для кленнонских. Капитан ждан меня одетым в обычную летную форму, стол был уже накрыт, еда выглядела вполне съедобной и источала приятные ароматы, а знаменитого кленнонского пива с отвратительным вкусом в пределах видимости не обнаружилось. Вина, впрочем, тоже. Из всех напитков имела место только бутылка минеральной воды.

Судя по количеству стульев, других гостей тут не ждали и ужинать нам с капитаном Хоуганом предстояло один на один.

– На «ты», – сказал капитан Хоуган после обмена рукопожатиями. В родном для кленнонцев языке вообще нет разницы между обращением «ты» и «вы», что довольно-таки странно, если помнить об аристократическом устройстве общества. – Зови меня Ларсом.

– Зови меня Алексом, – согласился я.

– Давай поедим, – предложил Ларс – Говядина, конечно, синтезированная, но вкус вполне приличный.

– Мне доводилось есть вещи, приготовленные намного хуже, чем синтезированная говядина, – сказал я.

– Мне тоже.

Мы сели за стол.

Синтезированная говядина не сильно отличалась от говядины обычной, разве что бифштекс оказался чуть пережарен. Но это на мой вкус, ибо обычно я предпочитаю мясо с кровью.

Зато салат из овощей, выращенных прямо на корабле при помощи гидропоники, был превосходен, а отварной картофель и вовсе напомнил мне о далеком прошлом. На территории Альянса картофель готовить не умели. Единственное блюдо из картошки, которое мне доводилось пробовать, еще будучи в научном отделе СБА, это пюре, слишком жидкое и совершенно безвкусное.

– У меня есть вино и коньяк, – сказал Ларс – Вино так себе, а вот коньяк вполне приличный. Но сегодня я предпочел бы обойтись без алкоголя. Как ты?

– Минеральная вода меня вполне устраивает.

– Боргезийский источник, – сказал Ларс – С самого Кленнона. Император пьет такую же.

Сегодня капитан был гораздо более вежлив и общителен, нежели при нашем с ним знакомстве. Может быть, Диган был прав, и тогда он действительно слишком нервничал из-за неполадок на корабле.

– Алкоголь туманит разум, – сказал Ларс – На Кленноне говорят, если к тебе в дом приходит враг, выпей с ним вина. У него развяжется язык, он сболтнет лишнее, и ты получишь преимущество. Но если к тебе приходит друг, лучше выпей с ним чистой воды.

Ого, так это, оказывается, акт доверия и уважения.

– Я польщен.

Ларс небрежно махнул рукой.

– Наверное, ты все еще думаешь, зачем я тебя пригласил?

– Не буду скрывать, мне любопытно.

– Ты не уроженец Леванта, – сказал Ларс – И тем не менее тебя приблизил к себе Асад ад-Дин. Дал тебе свою фамилию, назвал сыном. Такие вещи не происходят со случайными людьми, и я хотел посмотреть на тебя поближе. Это же ты был с Асадом на Новой Колумбии?

– Я.

Формально, на Новой Колумбии я дезертировал из армии Альянса, воспользовавшись предложением Асада ад-Дина. Сложно было предсказать, как к этому отнесется Ларс Хоуган, представитель касты военных аристократов. Но Ларс не стал заострять внимание на не самом славном факте моей биографии.

– Ты дрался со скаари в джунглях, – сказал Ларс

– Мы все там с ними дрались. Несколько ребят остались в тех джунглях навсегда.

– Я дрался со скаари в космосе, – сказал Ларс – И тоже терял людей. Давай помолчим минуту в память о тех, кто не вернулся из боя.

Мы помолчали, потом Ларс отхлебнул воды из стакана и положил себе в тарелку новую порцию салата.

– Бешеный Хенк позволил себя убить в крайне неподходящее время, – сказал он. – Отношения между Империей и Альянсом достаточно напряженные, и… Несколько горячих голов уже предлагали высадить на станцию десант и попытаться найти его убийцу самостоятельно.

– Вряд ли это было бы наиболее разумным решением, – осторожно сказал я. Джерри просил сгладить углы, но как можно сгладить такое?

– Самых горячих я посадил в карцер, там их головы немного остынут, – сказал Ларс – Остальных пришлось загрузить работой, чтобы такие мысли у них даже не возникали. Я считаю, и адмирал Реннер полностью разделяет это мнение, что война между Империей и Альянсом будет катастрофической ошибкой, самой большой из тех, что мы вообще можем совершить.

Интересно, зачем он упомянул Реннера? Только ли потому, что мы с Реннером знакомы, или за этим крылось что-то большее? Асад рассказывал о том, что внутри Кленнонской Империи нет однозначного мнения насчет того, нужно ли вообще воевать с Альянсом. Определенная доля аристократии выступала за военный союз против скаари, другая же часть настаивала на войне по принципу «каждый за себя и все против всех».

Реннер выступал за союз с человечеством и был у императора не в фаворе. Поэтому он и возглавил флот, выбивший клан Прадеша из локального пространства Новой Колумбии. Это была своеобразная ссылка для адмирала, стремившегося сделать политическую карьеру.

– Но возможность союза зависит не только от Империи, – сказал я. – Люди… граждане Альянса вас не любят.

– Да, – согласился Ларс – Зависть. Как у старшего брата к младшему, которому удалось больше преуспеть в жизни. Кленнонская Империя – молодое государство, но посмотри, каких успехов мы достигли.

– У Альянса в два раза больше планет.

– И в десять раз больше населения, так что этих планет ему все равно не хватает, – сказал Ларс – И несмотря на это, по военной мощи мы почти равны.

Тут он прав.

Кленнонская Империя милитаризована до предела, и каждый второй подданный императора является военным. В Альянсе с его перенаселенными городами, негостеприимными колониями и Вселенными неудачников для представителей социального минимума совсем другая ситуация.

Не зря же аналитики СБА в грядущей войне ставят именно на кленнонцев.

– Это равенство мешает нам договориться, – сказал Хоуган. – Альянс привык разговаривать с позиции силы, а с императором этот подход не работает. Но главная проблема в том, что даже наших объединенных сил может не хватить, если скаари забудут о своих внутренних раздраях и все кланы станут как один.

– Такой исход не слишком вероятен, – заметил я.

– История знает и более причудливые повороты, – сказал Хоуган. – Тем более что прецеденты у скаари уже были.

– Насколько я слышал, последний такой прецедент случился тогда, когда ни люди, ни Кленнон не представляли для них угрозы.

– Но это не значит, что они не смогут повторить тот фокус, – ухмыльнулся Хоуган. – А если Империя сцепится с Альянсом до того, как в войну вступит Гегемония, то наши шансы победить уменьшатся на порядок. Будь проклята поломка, из-за которой мы с тобой познакомились, Алекс.

– Ларс, тело Дигана…

– …нашли там, где его не должно было быть, – сказал Ларс – Я не знаю, что он там делал. Пути имперской разведки неисповедимы, а передо мной он не отчитывался.

– Способ, которым было совершено убийство, говорит о том, что убийца был очень силен, – сказал я, тщательно подбирая слова. Хорошо, что мы все-таки не стали пить коньяк, пусть даже и вполне приличный. – Люди, обладающие такой силой, встречаются крайне редко.

– Я понимаю, о чем ты, – сказал Ларс – Ты хочешь сказать, что кленнонцы, обладающие такой силой, встречаются гораздо чаще и, скорее всего, убийцу следует искать среди нас. Так?

– Это лишь рабочая версия. Одна из.

– Ты упускаешь из виду один нюанс, – сказал Ларс – Он был сотрудником имперской разведки, прошедшим специальный курс рукопашного боя. У нас на корабле не так много людей, которые могли противостоять ему в рукопашном бою. Патрулирование пространства вне исследованного сектора космоса – это довольно скучное занятие, Алекс, и экипаж развлекает себя, как может. В том числе и устраивая силовые соревнования. Бешеный Хенк был чемпионом на моем корабле. Даже сержанты из штурмовых рот не могли выиграть у него две схватки из трех.

– А не мог ли здесь оказать влияние тот факт, что Диган был офицером, и ему…

– …позволяли победить? – уточнил Ларс – Не знаю, как в армии Альянса, а у нас в спорте чинов не существует. Однажды мой собственный адъютант сломал мне руку и два ребра.

В армии Альянса, по крайней мере, в той ее части, где мне довелось послужить, таких соревнований вообще не проводилось. А даже если бы они были, я сильно сомневаюсь, что кто-то из офицеров решился бы принять в них участие. Хотя я уверен, что ребра бы им ломали с превеликим удовольствием.

Но ведь это тоже палка о двух концах. С одной стороны, такие соревнования помогают сбросить накопившуюся агрессию и сплачивают экипаж, но с другой – сломанные ребра и руки не способствуют повышению боеготовности.

– Победа в двух схватках из трех – это очень неплохо, когда речь идет о соревнованиях, – сказал я. – Но в реальной жизни достаточно проиграть один поединок, чтобы все было кончено. У него были враги среди экипажа?

Надеюсь, капитан сейчас не станет заливать, что экипаж кленнонского крейсера – это одна семья и врагов тут ни у кого быть не может. В противном случае я расплачусь от умиления…

– Небольшие трения случаются у всех, – сказал Ларс – Но я не помню ни одного эпизода, который мог бы привести к убийству. Я не исключаю возможность, что убийца находится в моем экипаже, но все-таки шансов найти его на станции гораздо больше.

– Было бы неплохо, если бы некоторое время ты не выпускал своих людей за пределы ремонтного отсека, – сказал я. – Если не до тех пор, пока мы найдем убийцу, то хотя бы пару недель. Пусть ситуация немного успокоится.

– Я слышал, Клеймор даже эвакуировал часть персонала, – ухмыльнулся Ларс – Интересно, где он напортачил, чтоб получить назначение сюда?

– А где напортачил Шаллон? – поинтересовался я.

– Шаллон близок к Реннеру, а Реннер сейчас не в фаворе, – сказал Ларс – Император старается развести всех сторонников идеи слияния по разным уголкам галактики, подальше друг от друга.

– Реннер, как я понимаю, возглавляет это движение?

– Не совсем так, но он один из самых авторитетных офицеров, – сказал Ларс – Генштаб прислушивается к его мнению.

– Но не император, – уточнил я.

– Таррен молод, – сказал Ларс – Он будет хорошим правителем… лет через десять. Сейчас он все еще зависим от воззрений своих советников, а они чересчур консервативны и слишком близко к сердцу принимают идеи Иеге-мии Бродцера, нарекшего людей Кленнона высшей расой. На заре становления Империи мы не выжили бы без этих идей и учения пророка, но сейчас ситуация изменилась, и излишне ревностное следование древним заветам только мешает.

ГЛАВА 10

Интересный факт – все встреченные мною кленнонцы прекрасно и почти без акцента разговаривали на языке Альянса, и в то же время почти никто из моих знакомых по Альянсу кленнонским языком не владел. Даже несмотря на то, что кленнонский язык произошел от английского, который в свою очередь был одной из составных частей человеческого новояза.

Это очень показательный факт. Кленнонцы считали себя людьми, люди их таковыми не считали.

В словах Ларса Хоугана о зависти старшего брата к преуспевшему младшему была доля истины.

Последователей идей Иегемии Броддера на Земле называли сектантами, может быть, и не без некоторых оснований, и их исход складывался тяжело, с массовыми истериками, проклятиями, угрозами, громкими заявлениями, ультиматумами и в итоге боевыми столкновениями. В конце концов правительство Земли объявило их изгоями, отныне существующими вне общества, и заявило, что они не имеют права высаживаться ни в одной из на тот момент существующих колоний.

Броддеритов это не испугало. Они и сами не желали существовать вместе с остальным человечеством и постарались уйти так далеко от Солнечной системы, насколько позволяли их корабли. К тому моменту, как броддериты высадились на Кленноне и под руководством тогда еще живого пророка принялись за строительство новой империи, на Земле вспыхнула Война Регресса, и все о них позабыли.

Броддериты были немногочисленны, и, чтобы удержать цивилизацию на новой планете хотя бы на прежнем уровне, им требовалось гораздо больше людей, нежели мог дать естественный прирост населения. Тогда в ход и пошла генная инженерия, официально запрещенная на Земле. Не она стала главной причиной раскола человечества на две ветви, но именно она позволила новой поросли крепко пустить корни в грунт.

Когда «старшие братья» разобрались с последствиями Войны Регресса и вернулись в космос, Кленнонской Империи принадлежали уже несколько звездных систем. Броддериты стали силой, от которой уже нельзя было отмахнуться, на существование которой нельзя было закрыть глаза. Столкнувшись, обе цивилизации вспомнили свои старые обиды, к которым прибавилась конкуренция за пригодные для жизни миры, произошло несколько локальных инцидентов с жертвами с обеих сторон, и еще неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы в заселенном людьми секторе космоса не появились скаари.

Казалось бы, возникновение внешней угрозы должно было сплотить родственные цивилизации, но пропасть непонимания оказалась слишком глубока. Боевые действия были прекращены, но дальнейшего сближения не произошло, Империя и Альянс перешли в состояние вооруженного нейтралитета, изредка нарушаемого на границах между их сферами влияния.

Кленнонцы оказались более гибкими. Несмотря на веками вбиваемую в их головы идеологию, провозгласившую кленнонцев не только потомками старой Земли, но и единственно верными продолжателями ее традиций, расой сверхлюдей, стоящих на следующей после человечества ступени эволюции, в их обществе возникло течение, выступающее за слияние двух рас. Поначалу сия идея не получила большой поддержки, но со временем ее влияние распространилось так широко, что язык Альянса стал обязательным предметом для изучения в имперских школах, а консерваторы, продолжающие считать себя высшей расой, оказались в меньшинстве. И тот факт, что в текущем временном периоде именно это меньшинство оказалось в фаворе у молодого императора Таррена и определяло внешнюю имперскую политику, можно объяснить только присущими монархическому строю правления недостатками, фатальным невезением, злой шуткой истории или тотальным проявлением закона всемирного свинства.

Очевидно, что взаимоотношения двух субъектов не могут зависеть от поведения только одного из них, и со стороны Альянса ситуация выглядела гораздо хуже.

Идеи демократии, нормально функционирующие в одной стране, худо-бедно и с некоторыми оговорками работавшие в пределах планеты, в космическом масштабе оказались совершенно несостоятельными. Условия существования на Земле, в Солнечной системе и в дальних колониях оказались слишком разными, чтобы предоставить обитающим там людям равные права. Со временем эти противоречия привели к тому, что на самом деле никакой демократией в сегодняшнем Альянсе и не пахло.

Люди не равны.

Не равны по происхождению, социальному положению, уровню доходов, образованию, по интеллектуальному уровню, наконец. Тот, кто говорит, что они равны, лжец. Тот, кто пытается предоставить им равные права… либо идеалист, либо мошенник.

Когда сантехник отличается от инженера или олигарха не фактом наличия машины и квартиры, а исключительно разницей их стоимости, система продолжает работать, не обращая внимания на эти противоречия. Но разница в существовании жителей Земли, колониальных олигархов, рядовых поселенцев дальних планет и социков оказалась слишком велика, чтобы система не начала разрушаться.

Процесс уже был запущен, и лидеры Альянса это видели, но упускать власть из своих рук не хотели.

Поэтому они из последних сил цеплялись за заявленные в конституции принципы и продолжали лгать своему населению, которое, несмотря на все предпринятые властью усилия, с каждым годом начинало ропать все громче и громче.

На этом фоне существование рядом Кленнонской Империи, где «угнетенные и неравные в правах» подданные оставались в рамках лояльности «кровавой тирании» императорской власти, было им как бельмо на глазу.

Союз с идеологическим противником был равносилен для них отказу от власти, поэтому средства массовой информации нагнетали антиимперские настроения, в результате чего в галактике сложилась абсурдная ситуация, когда люди Альянса относились к людям Кленнона куда хуже, чем к развитым динозаврам скаари.

Я уверен, что со временем, требующимся для смены нескольких поколений, ситуация вполне могла бы разрядиться без глобального кровопролития, если бы не возникший в исследованном секторе космоса дефицит пригодных для жизни планет.

Но дефицит возник, и обстоятельства сложились крайне неудачно для распавшегося на две ветви человечества.

Визерс ждал меня в небольшом автоматизированном кафе, куда мы с Ромой зарулили выпить по чашечке кофе после окончания рабочей смены. В кафе было всего двенадцать столиков, так что не заметить Визерса или же сделать вид, что я его не заметил, оказалось совершенно невозможно.

Генерал СБА (или человек, называвший себя таковым) приветливо помахал мне рукой.

– Похоже, мне предстоит очень неприятный и долгий разговор, – сказал я Роме. – И я бы тебя попросил…

– Не люблю неприятные разговоры, – сказал Рома. – Так что, даже если бы ты меня не просил, а, наоборот, умолял остаться, я бы все равно не остался.

– Увидимся утром, – подытожил я.

– Буду с нетерпением ждать этого момента. – Рома забрал свой стаканчик из автоматического раздатчика и свалил.

Я заказал себе двойную дозу горячего напитка, а пока она набиралась, еще раз оценил взглядом посетителей кафе. Их было немного, в основном уставший после смены персонал станции, на фоне которого двое бодрых незнакомых спортивно сложенных парней в штатском вызывали у меня определенные опасения. Если СБА решит провести здесь очередную свою операцию, наличие посторонних их вряд ли остановит.

Я подхватил посуду со своим кофе и уселся за стол напротив Визерса.

– Прошло девять дней, – сказал Визерс – Этого достаточно для того, чтобы тщательно обдумать мое предложение. Ты обдумал?

– Ты поймал Феникса? – спросил я.

– Нет. – Он нахмурился.

– Стареешь?

– То, что я вообще рассказал тебе о Фениксе, свидетельствовало о моей доброй воле и хорошем к тебе отношении, – заявил Визерс – Пожалуйста, не испытывай мою добрую волю и хорошее к тебе отношение, не меняй тему, не пытайся заговорить мне зубы и отвечай на поставленный вопрос.

– Это угроза? – уточнил я.

– Это просьба, – сказал он. – Там же было слово «пожалуйста». Когда я угрожаю, это звучит совсем не так.

– Мне сложно судить, – сказал я. – Я редко слышал угрозы в твоем исполнении, и еще реже я слышал просьбы. В основном от тебя исходят приказы и ложь. По крайней мере, в той части, где дело касается меня.

Визерс снова нахмурился и потер лоб рукой. Возможно, ему действительно были неприятны мои слова, возможно, он просто играл на публику. Никогда нельзя быть уверенным в реакциях этого человека.

– Твои слова были чертовски похожи на отказ, – сказал Визерс после минутного молчания. – Но я спишу их на неудачное начато разговора, произошедшее по моей вине. Давай попробуем еще раз. Здравствуй, Алекс.

– Здравствуй, Сол.

– Как поживаешь?

– Неплохо, учитывая обстоятельства. А как ты?

– Не все идет так, как хотелось бы, но я над этим работаю.

– Погода на станции удивительно хороша, – сказал я. – Инженерные службы поменяли устаревшую климатическую установку на третьем уровне, и теперь там тоже прохладно и свежо.

– Международное положение тебя не беспокоит?

– Беспокоит, и я ничего не могу с этим поделать.

– Можешь.

– Ага, – сказал я. – Видимо, светская беседа закончена. Что ж, она была приятной, но недолгой, как и следовало ожидать.

– Сейчас неподходящее время для светских бесед.

– Мне просто интересно, а у тебя бывает подходящее для них время? – спросил я.

Существует ли вообще в этом мире Сол Визерс, не являющийся сотрудником СБА, не пекущийся денно и нощно о всеобщей безопасности и судьбах Вселенной и не подпирающий хрупкое равновесие своим могучим плечом? Муж, отец, друг? Собутыльник, наконец? Или Сол является запрограммированным для выполнения единственной задачи роботом, человеком-функцией? Может, в этом и есть счастье – или хотя бы смысл жизни – быть человеком-функцией и работать для осуществления поставленной перед собой задачи, не обращая внимания на прочие жизненные обстоятельства, отметая их как не относящиеся к делу мелочи? При мне Сол никогда не выглядел счастливым человеком или хотя бы просто довольным жизнью, но зато он был похож на человека, точно знающего, в чем смысл его существования.

Иногда я ему даже завидовал, хотя это ни в коей мере не отменяло того факта, что я ему не доверял.

– Феникс все еще здесь, – сказал Визерс, игнорируя мой последний вопрос – Задача по его нейтрализации по-прежнему является для меня приоритетной, но я должен знать, как ты собираешься поступить.

– Я решил отклонить твое предложение.

– Почему?

– Главной причиной явился недостаток предоставленной тобой информации.

– Сейчас я не могу дать тебе больше.

– А когда сможешь?

– После того как ты согласишься и я доставлю тебя на базу, где идет подготовка личного состава экспедиции.

– Это нечестная сделка.

– Не нечестная, а невыгодная для тебя, – возразил Сол. – Стоит ли мне говорить о существовании моментов, когда нужно наплевать на собственную выгоду и руководствоваться другими соображениями?

– Не стоит. В твоем исполнении это неубедительно.

– Мне жаль, что у тебя сложилось превратное понимание моей роли.

– Моя ли в том вина?

– Я лгал тебе, и я тебя использовал, – согласился Визерс – Сейчас тебе лгут и тебя используют другие люди. Разница между нами в том, что я делал это не для собственной выгоды, но для всеобщей пользы. Прежде чем мы продолжим этот разговор, я хочу, чтобы ты однозначно ответил мне на один вопрос. Ты уже окончательно отказался от моего предложения или пытаешься торговаться?

– Прежде чем я отвечу, я хотел бы попросить тебя уточнить, кто и для чего меня использует сейчас и где именно врет.

– Значит, торгуешься, – сказал Визерс – Не стану я ничего уточнять. Ты не дурак, способен делать выводы самостоятельно и обладаешь необходимым для этого объемом информации. Здесь нет ничего такого, до чего ты не мог бы додуматься без моей помощи.

– Но мы же торгуемся, – напомнил я. – Дай мне хоть что-нибудь, от чего я смогу оттолкнуться.

– Ты веришь в совпадения?

– Не во все подряд.

– Это правильно. Совпадение совпадению рознь. Бывает, жизнь выкидывает такие случайности, перед которыми пасует любая логика, бывает, все эти случайности слишком хорошо укладываются в одну схему, но тем не менее не перестают быть случайностями. Однако надо четко видеть грань, за которой цепочка случайностей перерастает в закономерность.

– Ты хочешь, чтобы я от этого отталкивался?

– Да.

– Должен заметить, ты не стараешься облегчить мне жизнь.

– Мы с тобой просто по-разному видим ситуацию, – сказал Визерс. – Там, где ты видишь для себя возможность выбора, я вижу предопределенность. События скоро выйдут из-под контроля, и единственный для тебя шанс выбраться с этой станции – я и крейсер Альянса, висящий на рейде.

– У меня есть собственный корабль.

Визерс покачал головой:

– Асад ад-Дин на Новой Колумбии тоже так думал.

– Что ты пытаешься мне сказать?

– Только то, что уже сказал. В моих словах нет двойного смысла, – заявил Визерс, но я ему опять не поверил.

– Что вы сделали с моим кораблем?

– Ничего мы с твоим кораблем не делали, – сказал Визерс – Никто даже не входил в тот ангар, где он стоит.

– Значит, ты ни на что не намекаешь, а просто действуешь мне на нервы? – уточнил я. – Чего ради? Или просто из любви к искусству?

– Я просто хочу донести до тебя одну мысль. Для того чтобы выбраться из свалки, которая здесь вот-вот начнется, одного космического корабля может оказаться недостаточно.

– Ты уверен, что свалка обязательно начнется?

– Да, – сказал Визерс – Смерть полковника Дигана – это только начало.

– Твоя миссия здесь как-то связана с текущими событиями?

– Мои люди Дигана не убивали, если ты об этом.

– А в более широком смысле?

– Я готов очень обстоятельно с тобой поговорить, – сказал Визерс – Как только мы окажемся на борту нашего корабля.

– Мне это не нравится, – сказал я. – Ты сыплешь намеками, чертовски похожими на угрозы, и даешь обещания, не подкрепленные никакими гарантиями, требуя, чтобы я принял решение практически вслепую. Это непохоже на честную игру.

– Я не понимаю, о каких гарантиях ты говоришь, – заявил Визерс – Сейчас я не могу дать тебе ничего, кроме слов, и даже представить не могу те слова, которым ты поверишь. Но подумай вот о чем. Ты мне нужен, а я до сих пор не отдал приказ захватить тебя силой. Разве это не является доказательством моей доброй воли?

– Только косвенным, или дела твои не настолько хороши, как ты пытаешься показать.

– Ты знаешь, где швартуются шлюпки с нашего крейсера, – сказал Сол. – Если не сможешь добраться до посольства, когда начнется заварушка, приходи сразу туда. Я предупрежу людей, они будут в курсе…

Он явно собирался закончить разговор, но меня это не устраивало, потому что я до сих пор надеялся вынести из беседы хоть что-то полезное. Намеки и угрозы не в счет.

– Ты показывал мне голограммы трех человек, – сказал я. – И я так понял, что один из них Феникс, за которым вы охотитесь. Который?

– Любой из них, – сказал Визерс – Никто не знает, как выглядит Абрахам Феникс в данный момент.

– Но эти люди… вы же не с потолка их взяли?

– Нет, не с потолка, – сказал Визерс – А ты узнал кого-то из них. Которого?

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты видел его здесь, на станции? – продолжил Визерс, не обратив внимания на мою реплику. – Когда, при каких обстоятельствах? Которого?

– Не помню.

– Смешно. – Но сам он даже не улыбнулся. – Что ж, не буду скрывать, эта информация представляет для меня большую ценность. Что ты хочешь взамен?

Я задумался.

Судя по изменившемуся тону Визерса, он действительно считал информацию о Фениксе очень ценной, и я почти не сомневаюсь, что при других обстоятельствах он предпочел бы не торговаться, а дать команду своим молодчикам утащить носителя информации на корабль и подвергнуть его глубокому ментоскопированию, чтобы начисто исключить любые сомнения в ее правдивости. Беда в том, что со мной этот номер у него не прокатит по чисто техническим причинам – мой мозг для ментоскопирования закрыт. Было бы иначе – я до сих пор жил бы в своем родном двадцать первом веке и вспоминал экспедицию в Белиз как две недели отпуска в тропическом раю.

Визерс начал торговаться, и теперь предстояло решить, что именно я хочу узнать взамен. При этом говорить он должен первым. Даже не потому, что я ему не верю, а потому, что мои сведения – это чистой воды блеф. Не может быть, чтобы человек, которого я узнал, оказался местным террористом номер один. Скорее всего, это просто совпадение.

Что там Визерс говорил о совпадениях? Они случаются.

То ли мучительная работа мозга отразилась на моем лице, то ли Визерс за время нашего с ним знакомства научился читать меня как открытую книгу…

– Ты видел его не здесь, – сказал он. – И сейчас пытаешься сообразить, насколько это может быть мне интересно, не так ли? А заодно думаешь, что попросить взамен, и никак не можешь решить.

– И насколько тебе интересно, если я действительно видел его не здесь?

– Очень интересно, – сказал Визерс – У нас слишком мало сведений о нем, а то, что у нас есть, не вписывается в общую картину. Поэтому любые мелочи имеют ценность.

– Тогда расскажи мне подробнее об Асаде, моем корабле и почему я не могу на них обоих рассчитывать.

– Это жизненно важная для тебя информация, – ухмыльнулся Визерс – Но для того чтобы ты мне поверил, мне придется рассказать куда больше, чем ты просишь и чем я рассчитывал.

– И это прекрасно, – сказал я.

– Нет, – сказал Визерс после небольшого раздумья. – Если ты видел его не здесь, то твои сведения сейчас не критичны, и я могу подождать долгой и обстоятельной беседы на борту нашего крейсера. Возьми это. – Он протянул мне кусок пластика, формой и размерами похожий на кредитную карточку. – Это облегчит тебе общение с представителями Альянса и поможет попасть на крейсер.

Я повертел карточку в руках. На серой поверхности не наблюдалось ни единой буквы, цифры, иероглифа или любого другого значка. Наверное, она предназначена для сканирования специальным устройством и… И еще она может быть чем-то вроде «маячка», который позволит Визерсу отслеживать все мои передвижения.

Я убрал карточку в карман, пока окончательно не решив, что я с ней буду делать.

– До встречи на крейсере, – сказал Визерс и ушел, оставив меня наедине с тревожными мыслями и остывшим кофе.

Молодчики в штатском, которых я принял за группу поддержки генерала, дождались, пока я допью кофе, и проводили меня безразличными взглядами.