Текст книги "Атака на будущее. Равноценный обмен"

Автор книги: Роман Злотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Интермеццо 3

Генерал стремительно вошел в комнату, в которой были установлены компьютеры. При его появлении дежурная смена слегка распрямила позвоночники. Не то чтобы этого требовал устав или обстановка, но в присутствии генерала даже гражданские втягивали животы и разворачивали плечи.

– Ну что, господа, как наши дела?

– Ничего, господин генерал, – вскакивая, виновато доложил старший дежурной смены.

Генерал согласно кивнул.

– Да… так я и думал, – он покосился на экраны, покачал головой и вышел в гостиную. Окинув взглядом присутствующих, он поманил старшего группы рекогносцировки, который встречал их на 113-м километре Киевского шоссе. Тот послушно подскочил.

– Как у нас с финансированием?

– Э-э, заканчиваем производство следующей партии.

– А что так долго?

Старший замялся.

– Приходится работать под местные аналоги, господин генерал, потому необходимо предельно загрублять продукт. Это слегка удлиняет процесс производства.

Генерал понимающе кивнул.

– Канал реализации надежен?

Старший удивленно посмотрел на него. Раньше генерал не отличался столь пристальным вниманием к мелочам. Генерал усмехнулся.

– Не смотри на меня так, сынок. Я вовсе не собираюсь менять стиль руководства и лезть в любую дырку, проверяя, какого цвета у моих ребят носки или все ли чистили зубы сегодня утром. Просто… нам, видимо, придется поиграть с вероятностями. А сам знаешь, если в одном месте прибудет, то в другом – непременно убудет. И я не хочу, найдя мальчишку, не иметь возможности сделать дело из-за того, что у меня на хвосте будут висеть местные службы по борьбе с распространением наркотиков.

Старший с облегчением перевел дух.

– Все будет нормально, господин генерал, они совсем не те, к которым мы привыкли. Меня тоже первое время оторопь брала, насколько все здесь продажны. Но это даже лучше – если знать, кому заплатить, от проблем не останется и следа.

Генерал покачал головой.

– Неужели все так, как ты говоришь, сынок?

– Так точно, господин генерал, ничего общего…

– Ну хорошо. Только все равно я бы хотел, чтобы ты произвел поставку до того, как я начну… и организуй-ка мне канал связи со штаб-квартирой. Я буду у себя.

Старший кивнул и тут же бросился выполнять порученное. А генерал прошел в свою спальню. Там он снял пиджак, достал картридж с иллоем, налил себе в чашку воды и, надкусив картридж, бросил в стакан. В чашке возник небольшой водоворотик, затем вода окрасилась в золотистый цвет и на ее поверхности выступила густая пена. Генерал опустился в кресло, поднес чашку к лицу, с наслаждением втянул аромат и лишь затем сделал глоток. Горьковато-пряный запах иллоя напомнил ему родину. И у него отчего-то защемило сердце… Он специально затеял разговор о вероятностях со старшим группы рекогносцировки. Пусть ребята потреплют языками и успокоятся. Мол, старик все знает и предвидит все опасности. Но сам-то он понимал, что в работе с вероятностями по сравнению с Государем и его присными они как слепые котята. И как и где шарахнет по ним откат от вмешательства в вероятности, он даже не подозревал. Могло случиться и так, что весь этот мир рухнет в тартарары… Генерал сделал еще один глоток и поставил чашку на подоконник. Ну и пусть… Мир должен быть таким, каким хотим его видеть мы, а если нет – туда ему и дорога…

В дверь тихонько постучали. Генерал повернул голову.

– Да.

Дверь приоткрылась, и на пороге появился старший.

– Канал связи готов, господин генерал.

– Отлично. Сейчас иду. – Он поставил на столик чашку с остатками иллоя и поднялся. Старший все так же маячил в дверном проеме.

– Еще что-то?

– Э-э… господин генерал, тут такое предложение. Есть возможность задействовать местные ресурсы.

– Интересно… а подробнее?

– Ну… тот клиент, которому мы поставляем товар, обладает достаточными возможностями и влиянием, чтобы разыскать нужного нам человека.

– И дорого это нам обойдется? – полюбопытствовал генерал.

Старший нерешительно передернул плечами.

– Я думаю, не слишком.

Генерал кивнул.

– Ну что ж, выясните этот вопрос и доложите мне, – после чего двинулся вперед. Да-а, похоже, его блеф не очень-то и удался. Судя по всему, его ребята до колик в животе испугались его решения поиграть с вероятностями. Впрочем, этого вполне можно было ожидать. В конце концов, они – лучшие из лучших и потому, несомненно, обладают отлично развитыми аналитическими способностями…

7

– Ванная и туалет – вон там. Стиральную машину – не трогать, все равно сломана, – хозяйка квартиры еще раз окинула Даньку взглядом и сморщила носик. – Ну ладно, «квартирант», я пошла, – она повернулась к Барабанщице, – ты как, со мной?

– Да, – кивнула та и, повернувшись к Даньке, махнула ему ладошкой, – ну давай, Джавецкий, обживайся. Насчет вечера не забыл?

Тот нехотя кивнул.

– Ну тогда бывай, – закончила Барабанщица, не обращая внимания на его хмурый вид.

Хлопнула дверь, и Данька остался в одиночестве. Данька окинул взглядом комнату, стянул с плеч рюкзачок и рухнул в кресло. Причем, как тут же выяснилось, это выражение оказалось вовсе не фигуральным. Поскольку кресло жалобно скрипнуло и, предательски вильнув подлокотником, опустило Данькин зад прямо на грязный ковер…

По чужим домам Данька мыкался уже почти две недели. После памятной ночи у Барабанщицы он несколько дней квартировал у Вени, в соседней комнате, потом у Лысого, а сегодня утром, когда вроде как единственной перспективой было опять напроситься к Гаджету, ему позвонила Маша и сказала, что ее троюродная сестра согласилась пустить Даньку пожить на некоторое время.

Как выяснилось позже, у сестры была доставшаяся ей по наследству от бабушки однокомнатная хрущоба на Электрозаводской, которую она сдавала. Но последние съемщики оказались полными уродами, за два месяца сломали все, что только можно было – от унитаза до балконной двери, и потому хозяйка решила, как она выразилась, «сделать паузу и привести в порядок нервы». Так что квартира оказалась пустой. И Барабанщица сумела уломать сестру дать Даньке возможность переночевать там «пару ночей». Хозяйка согласилась со скрипом и только после того, как Барабанщица клятвенно пообещала, что они с Данькой вдвоем отмоют квартиру и разгребут весь мусор, оставшийся от предыдущих съемщиков, после которых, по словам хозяйки, даже зайти в квартиру было тяжко, а уж порядок наводить – вообще выше ее сил.

Так что вечером намечалось большое дело. Кроме Барабанщицы, помочь с уборкой вызвался еще и Гаджет (Даньку уже стало напрягать его непременное участие во всех мероприятиях, которые организовывала Барабанщица), а также Кот и, разумеется, Немоляева. Веня накопил тучу «хвостов», и перед ним замаячило отчисление, так что он честно предупредил, что на некоторое время «выключается».

После уборки намечалась большая тусня в «Топке». Денег у Даньки было ноль целых хрен десятых, а роль халявщика, идущего в клуб за счет остальных, ему совершенно не нравилась. Тем более что основным его спонсором вызвался быть все тот же Гаджет.

Сначала Данька попытался слегка разобраться сам, но, если честно, результат сего деяния оказался не слишком впечатляющ. Разницу между теми предметами, которые следовало немедленно выкинуть, и теми, что можно было еще оставить, уловить было крайне сложно. И немудрено. Самыми новыми предметами, которые ему удалось обнаружить в квартире, были, похоже, конфеты «Коровка» производства тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года.

Данька только сбегал в магазин, на последнюю, неизвестно как завалявшуюся в рюкзачке сотку купил упаковку шестидесятилитровых мешков для мусора и вынес вниз два мешка совершеннейшей рухляди.

Первым из команды уборщиков, к глубокому сожалению Даньки, появился Гаджет. Ввалившись в квартиру, он обошел ее по периметру и, покачав головой, хмыкнул:

– Да уж, Джавецкий…

– Ты бы хоть ботинки снял, – уныло буркнул Данька.

– А-а, – отмахнулся Гаджет, – все равно пол мыть.

Спустя пару минут в дверь постучали. Это оказались Кот и Немоляева. А еще через пять минут явились и Барабанщица с хозяйкой.

Окинув взглядом собравшуюся компанию, Барабанщица ехидно заметила:

– Вы бы хоть переодеться захватили, что ли, а то приперлись как в ночной клуб…

Все смущенно переглянулись. Действительно, поскольку после уборки намечалась «Топка», все оделись соответствующе.

– Ну, этого добра у меня от бабушки осталось навалом, – разрешила проблему слегка повеселевшая от такого количества помощников хозяйка, – по антресолям еще столько распихано. Запасливая она у меня была, баба Дуся, войной наученная. Все к следующей готовилась. Я после нее считай полтонны круп на мусорку отволокла – ячки, дробленой пшеницы, перловки, гороха сушеного. Полк целый год кормить можно было…

Несмотря на то что слова были, в общем-то, ехидные, в голосе сестры Барабанщицы явно слышалась грусть. Похоже, бабушку она любила…

Старой одежды действительно отыскался ворох. Несмотря на довольно затхлый запашок, одежда была чистая, выстиранная, выглаженная и аккуратно заштопанная.

Гаджет повертел в руках выделенные ему штаны и рубашку в клетку.

– Шестидесятые, блин, заря советской космонавтики, – недовольно буркнул он.

Тем не менее послушно натянул на себя барахло и уселся на ковер ждать остальных. Спустя десять минут из совмещенной ванной появились переодевшиеся девчонки, от вида которых у всех троих парней слегка отвисли челюсти.

Барабанщица надела ситцевый сарафанчик и повязала на голову косынку, отчего мгновенно утратила свой обычный вид задиристого пацаненка и превратилась в очаровательную девочку с чертенятами в глазах. Чистоту образа чуть портила грудь, едва не вываливающаяся из лифа, но переглянувшиеся мужики дружно решили, что глагол «портила» тут никак не подходит.

Немоляевой досталось синенькое платьице, которое было ей явно мало, и кокетливый кружевной фартук. Причем от того, что он был покроя времен первых послевоенных пятилеток, фартук хуже не становился. А волосы она забрала в два тугих хвостика и выглядела во всем этом фермершей с разворота «Плейбоя».

Ну а сама хозяйка вырядилась, как видно, во что-то свое, ношенное лет этак десять назад, очень тесное и придававшее ей не менее эротичный вид.

Произведенное впечатление явно было замечено и оценено, но комментарии девушки присекли. Барабанщица тут же уперла кулачки в бока и, ехидно прищурившись, приказала:

– Так, подобрали слюни и вперед – арбайтен. Джавецкий, ты будешь таскать мусор к контейнерам. Все равно тебе ни молоток, ни отвертку доверять нельзя. Остальные – инструменты в руки и трудиться. Надо дверь балконную отремонтировать, да и в ванной тоже одна петля на соплях держится. И кухонные шкафы в безобразном состоянии. Пошли!

С уборкой закончили к девяти. Девчонки закруглились раньше, успели еще помыться и сгонять в магазин. Пока Кот и Гаджет приводили себя в порядок, Барабанщица инструктировала Даньку.

– Вот смотри, Джавецкий, тут у тебя колбаса, сыр, сосиски, пельмени, яйца и упаковка макарон. Надеюсь, чтобы сварить пельмени или пожарить яичницу, у тебя сноровки хватит?

Данька взъерошился.

– Маш, ну что ты все время…

Барабанщица вскинулась было, но заметив, что Данька закусил губу от огорчения, внезапно помягчела.

– Ладно, – примирительно улыбнулась она, – прости, это я по привычке. К тому же это тебе так, на всякий случай. Я завтра к тебе загляну, приготовлю что-нибудь вкусненькое. А то, гляжу, совсем оголодал.

От подобной перспективы у Даньки екнуло сердце. Но тут в кухню ввалился Гаджет и сунул нос в холодильник.

– Ого, колбаска! – и ухватив кусок колбасы, потянул его наружу. Но Барабанщица тут же огрела его по руке.

– Не лапай. Это подпольщику.

– Кому? – не понял Гаджет, но тут же до него дошло. – А-а, понятно… Маш, а можно я чуть-чуть, кусочек. Ну пожалуйста, есть очень хочется.

– Ох уж эти мужики, – Барабанщица закатила глаза, – только бы пожрать. Мы же в клуб идем, забыл?

– Ну и что, – заканючил Гаджет, – какая в «Топке» еда-то? Пирожные да мороженое. А мы знаешь как проголодались, пока тут пахали. А я ему завтра еще колбасы принесу.

Барабанщица покачала головой.

– Ладно, дуй в комнату, я сама всем по бутерброду сделаю…

Бутерброды были приняты на ура всеми, кроме хозяйки, которая оказалась убежденной вегетарианкой.

– Трупоеды, – презрительно сморщив носик, фыркнула она.

После чего Кот, во все время уборки бросавший на хозяйку заинтересованные взгляды, тоже отказался от бутерброда.

В «Топке» они оказались около десяти. Народу там уже было достаточно, но, как выяснилось, Кот заранее позвонил и заказал для них секцию. Секция представляла собой отдельный столик, с трех сторон окруженный диваном с высокой спинкой. Так что образовалось вроде как отдельное купе. От танцпола секцию отделяли два ряда столиков, но зато места хватило всем.

Первые полчаса они сидели, потягивая сок и коктейли и посматривая на лениво перетаптывающийся на танцполе народ. Впрочем, танцующих пока было еще немного. Основное действо должно было начаться ближе к полуночи. Хотя у них в секции оно стало разворачиваться гораздо раньше.

Кот принялся пушить перья перед хозяйкой, которую, как выяснилось еще во время уборки, зовут Катей. Та сначала покочевряжилась, все так же морща носик и заявляя, что не любит алкоголя и согласна только на апельсиновый фреш. После чего Немоляева тут же с ходу заявила, что жить не может без «экстази», чего раньше за ней никогда не водилось. Наоборот, при прежних походах в «Топку» или еще какой клуб на любые намеки того же Кота она обычно вспыхивала и тихо, но непреклонно бормотала:

– Ты что, это же наркотики.

Барабанщица попыталась было что-то объяснить сестре, но та вздернула носик и отбрила ее как по нотам, мол, «все здесь взрослые, свободные люди» и «никто никому ничего не должен». После чего Катя благосклонно разрешила Коту заказать ей «Звезды Сан-Ремо». Также свое получил и Гаджет, попытавшийся поднять настроение Барабанщицы свежим анекдотом. Так что к началу основной программы большинство сидело, отводя взгляды друг от друга и старательно лелея собственные обиды. Да уж, классная тусовка, ничего не скажешь…

Однако потом все потихоньку наладилось. Сначала Кот раскошелился на «колесико» для Таньки, ту повело, но как-то весело, с чудинкой, отчего Кот даже позволил ей утащить себя на танцпол. Чем тут же воспользовалась Барабанщица, чтобы еще раз наехать на сестру. Та попыталась было держать оборону все тем же оружием типа «мы все современные люди», но Данька знал, что, когда Маша входит в раж, любое оружие бессильно. Он сам ретировался к бару под благовидным предлогом обеспечить компанию новой порцией коктейлей. И вернулся к столику, только когда увидел, что Катя позорно бежала, позволив утянуть себя на танцпол какому-то придурковатому перцу в кислотной майке, очках с синими стеклами и с бескомпромиссно оранжевой челкой. Данька так и не заметил, что бармен проводил его внимательным взглядом, а затем выдвинул ящик, пару мгновений рассматривал что-то, лежащее внутри, и потянулся к «кобуре» с мобильником…

Следующие полчаса все отрывались по полной. Немоляевой, которая прыгала на танцполе как заведенная, предложили еще какую-то таблетку, и та сжевала ее не глядя. После чего принялась непрерывно хихикать. Кот вовсю пушил перья перед Катей. Барабанщица, видно, поняв, что ничего изменить не в силах, и решив довольствоваться тем, что последнее слово все-таки осталось за ней, также наяривала на танцполе вовсю. Да так, что Даньку и Гаджета всю дорогу пытались оттеснить от нее какие-то шибко горячие парни, уверенные в собственной неотразимости. В свою секцию они вернулись потные, возбужденные и еле дышащие.

Рухнув на диван, Гаджет лихо махнул рукой:

– Эх, гуляем, Джавецкий, – он повернулся к Даньке и протянул ему смятую тысячную купюру, будь другом – сгоняй к бару, возьми нам пару коктейльчиков. Ну, и себе чего-нибудь…

Данька вздрогнул и покраснел. Он открыл было рот, собираясь сказать Гаджету, что он ему не мальчик на побегушках, но Гаджет уже воткнул купюру ему в нагрудный карман и отвернулся к Маше, заслоняя ее спиной. Теперь затевать ругань было совсем уж глупо, и потому Данька, стиснув зубы, тихонько выбрался из-за стола и, понурившись, направился к бару. Не надо было ему соглашаться идти сюда. А все Барабанщица – «тебе, Джавецкий, надо развеяться». Развеялся, блин, только хуже стало…

Он заказал два коктейля, не взяв себе ничего из принципа, дождался, пока бармен поиграется с блендером, ухватил бокалы и уже двинулся в обратный путь, когда сзади послышалось:

– Слышь, пацан, а ну подь сюды.

Данька оглянулся. У стойки бара стояли два мордоворота и пялились на него. Похоже, они только что подошли, потому что, пока Данька ждал коктейли, никого похожего у стойки не имелось.

– Вы… мне?

– Тебе, – кивнул один из них.

Данька покосился в сторону своей секции, но диджей как раз включил стробоскопы и их вспышки забивали зрение похлеще повязки на глазах.

– Тебя ведь Джавецкий зовут? – добавил второй.

У Даньки екнуло под ложечкой.

– Н-нет, – просипел он мгновенно охрипшим голосом.

– Ты, парень, не…изди, – сурово произнес первый, – я этого не люблю. У тех, кто мне …здит, потом зубы изо рта выпадают. Сами собой, понял?

Данька стоял перед ним с двумя коктейльными бокалами в руках, а в голове лихорадочно метались мысли.

– С тобой хотят побазарить серьезные люди, понял? – лениво продолжил первый. – Поэтому мы с тобой ща тихонько выйдем отсюдова и проедем кое-куда. Будешь хорошо себя вести – доедешь целым и даже почти невредимым, – хохотнул он. А чего бы не хохотнуть. Пацан явно лох, да еще и в штаны наделал. И за что Слепень за него выставил такие бабки – непонятно. Этот лох и не прятался даже. В первый же вечер нашли.

– Игорь, долго ты будешь нести мне коктейль?

Данька повернул голову. Рядом с ним с этаким капризно-раздраженным видом стояла Барабанщица.

– Игорь? – мордовороты несколько озадаченно переглянулись.

Но Барабанщица, не моргнув глазом, ухватила Даньку за локоток и, демонстративно сунув нос в бокал, картинно скривила губку.

– Фи, что ты такое взял?! Ты же знаешь, что я люблю…

– Джавецкий, ну тебя только за смертью посылать, – послышался из-за спины голос Гаджета. Барабанщица вздрогнула и, одарив Гаджета ледяным взглядом, прошипела:

– Идиот.

Тот отшатнулся и озадаченно уставился на них.

– Чего?

– Лана, – раздался сзади лениво-расслабленный голос, – вы тут гуляйте, а нам с этим пацаном надо кое-куда сгонять.

– Куда это? – тупо повторил все еще не врубившийся в ситуацию Гаджет, – ты чё, куда-то собрался?

– Собрался-собрался, – кивнул мордоворот, отодвигая Гаджета плечом, но в следующее мгновение Барабанщица протянула руки и, выдернув из ослабевших Данькиных пальцев оба бокала, точным движением плеснула их содержимое в морды крутых пацанов.

– Ходу!

Цепкие пальцы Барабанщицы ухватили Даньку за рукав и дернули за собой, а сзади нарастал рев:

– А-а-а, бля…

Они проскочили сквозь танцпол, взлетели вверх по лестнице и уже ворвались в короткий коридор, ведущий к вестибюлю, когда снизу, от танцпола послышался крик, перекрывший громыхавшую музыку:

– Мятный, держи их.

Барабанщица коротко ругнулась под нос и рывком остановила Даньку.

– Значит, так, Джавецкий, мы просто идем. Не бежим и вообще никуда не торопимся. У нас возникло желаниевыйти. Понятно?

Данька кивнул. А в следующее мгновение произошло то, о чем он до сих пор мог только мечтать. Да и то опасался, если честно… Барабанщица схватила его руку, обвила ее вокруг своей шеи, другую пристроила себе на ягодицу и прошипела:

– Будешь лапать – урою, – и, притянув его к себе, впилась своими губами ему в губы. Данька замер. Барабанщица на мгновение оторвалась и рявкнула:

– Ну что ты остолбенел, придурок?! Двигай вперед!

Им почти удалось, почти…

Они, изображая из себя целующуюся взасос парочку, вывалились из коридорчика, все в том же положении прошествовали через вестибюль и уже толкнули входную дверь, когда из коридорчика, который они только что покинули, вылетели два мордоворота с мокрыми от коктейля рожами, и первый из них тут же заорал:

– Вон они, держи.

Они успели расцепиться и прыгнуть вперед, но, похоже, тот самый пресловутый Мятный был опытным вышибалой. Он ждал их снаружи. Человек, выскочивший из-за двери, гораздо меньше готов к атаке, чем тот, который к двери подбегает. Так что, когда Данька выскочил наружу, с замиранием сердца считая, что успел ускользнуть, на улице его встретил сжатый кулак, жаждущий поближе познакомиться с его переносицей…

Очнулся он от воплей Барабанщицы:

– Вы не имеете права! – орала она. – Немедленно отпустите его! У меня отец – полковник ФСБ. Я вас всех урою, козлы!

– Слива, заткни ей пасть, достала.

И в следующее мгновение послышался хлесткий удар и короткий взвизг Барабанщицы.

– Э-э, вы чё, сволочи… – это уже был голос Гаджета.

– Ха, да их тут целая компания, – радостно воскликнул один из громил, – ща оторвемся!

Даньку подняли за шкирку, глухо клацнула открываемая дверь, и его, будто мешок с картошкой, швырнули в темное нутро какой-то машины, судя по всему джипа. Дверь хлопнула, приглушив доносящиеся снаружи звуки, в которых уже можно было различить и визг Немоляевой.

Данька дернулся, но, похоже, за то время, что он был без сознания, ему успели связать руки. Так что первая попытка приподняться не удалась. Зато следующая закончилась почти удачей. То есть он рухнул с заднего сиденья вниз, между креслами, извиваясь всем телом, выпрямился и… замер. На заднем сиденье кто-то был. Данька медленно повернул голову и вздрогнул. Тот самый бомж! Несколько мгновений Данька недоуменно пялился на него, пытаясь связать воедино те обрывки мыслей, которые метались у него в голове, типа «а почему он…», «как он здесь оказался…», «так это он…», но тут бомж спросил:

– Развязать?

Данька тупо кивнул. Бомж протянул руку и коснулся его стянутых веревкой запястий. В то же мгновение Данька почувствовал, что его руки свободны.

– Иди, – кивнул бомж и сдвинул ноги, освобождая проход. Но Данька упрямо мотнул головой и взялся за ручку двери, за которой слышались крики боли и торжествующий рык мордоворотов.

– Ты сможешь им помочь? – удивленно спросил бомж.

Данька беспомощно втянул голову в плечи.

– Тогда куда ты лезешь? – качнул головой бомж. – Тебя же опять схватят.

– Пусть, – упрямо набычился Данька, – их ведь из-за меня.

Бомж пожал плечами. Данька напрягся. Да, все было глупо, его сейчас точно схватят, и самым разумным было бы воспользоваться моментом и сбежать. Потому что, если он сейчас попадется, получится, что ребята зря ввязались в эту безнадежную драку, а вот если он сбежит, оставит мордоворотов с носом, то… Данька зло мотнул головой. К дьяволу все эти рассуждения! Они! Дерутся! За него! И его место там, рядом с ними!

Он решительно распахнул дверцу и вывалился наружу. Кот и Гаджет лежали на земле в позе эмбриона, а два мордоворота лениво пинали их. Чуть поодаль еще один держал за волосы стоявшую на коленях Барабанщицу и так же лениво бил ее по лицу. Маша все пыталась подняться, но урод вновь и вновь заваливал ее, небрежно дергая за волосы. Немоляеву рвало около урны, а Катя, держась за глаз, с трудом поднималась на ноги возле кустов. Один из мордоворотов, пинающих ребят, оглянулся.

– Слива, гля, развязался…

Данька сжал кулаки и бросился вперед.

– Оба-на, – обрадованно воскликнул мордоворот и… коротко всхрипнув, опрокинулся на спину.

Бомж, неизвестно как оказавшийся впереди Даньки, повернулся к другому и, схватив его за нос, резко дернул на себя, одновременно выбросив вперед сжатый кулак. Тот взвыл и кулем рухнул ему под ноги. Третий, отпустив Барабанщицу, рванул было к ним, но, увидев, что произошло с первыми двумя, притормозил и этак растерянно-угрожающе произнес:

– Ты это, кончай тут…

Бомж пожал плечами и совершенно спокойно ответил:

– Да, в общем-то, уже кончил. Если тебе никаких глупостей в голову не придет, конечно.

Третий как-то опасливо поежился, а бомж наклонился к приподнявшемуся на четвереньки мордовороту, которого он схватил за нос, и с этаким сожалением произнес:

– Разве что… – после чего вновь легонько хлопнул того по носу открытой ладонью. Тот завизжал и рухнул на спину, размахивая руками и не решаясь прикоснуться к своему ставшему огромным и бордово-красным носу.

– Вот теперь действительно слива, – констатировал бомж и, не обращая внимания на последнего, переминающегося с ноги на ногу, спокойно спросил:

– Господа, никто не желает покинуть место столь славной схватки?..

– Ты это, – вновь подал голос третий, – тебе Корявый…у-йя!!

Барабанщица отступила назад и несколько мгновений любовалась тем, как мордоворот, держась за яйца, валяется на земле, суча ногами, потом зло сплюнула и бросила:

– Встали и ходу!..

* * *

Когда за их спинами захлопнулась входная дверь, Данька облегченно выдохнул и привалился спиной к стене. Гаджет, тяжело дыша, провел рукавом по взмокшему лбу и пробормотал:

– Да уж, потусовались.

А Немоляева истерически всхлипнула. Несколько мгновений в крошечной прихожей, забитой потными телами, висела шумная, наполненная тяжелым, со всхрипами, со свистом дыханием тишина, потом Барабанщица сделала глубокий вздох и приказала:

– Ну чё встали – проходите!

И все начали, толкаясь локтями и задевая друг друга плечами, стягивать ботинки и протискиваться вперед, в комнату. На пороге комнаты Данька оглянулся. Бомж, вошедший последним, неподвижно стоял у самой двери, привалившись плечом к косяку, и ждал, скрестив руки на груди. От всей его фигуры веяло таким спокойствием, что Данька смутился, вспомнив, что привык называть его бомжом. Пусть даже тот этого не слышал.

В комнате они попытались занять диван, но Катя рявкнула:

– Куда! Рухнет на хрен!!

Все расселись на полу вокруг колченого журнального столика. Некоторое время все молчали, придавленные случившимся, а затем Кот, вздохнув, буркнул:

– Да уж, сто грамм сейчас не помешало бы…

Гаджет согласно хмыкнул. Катя подобрала губы, собираясь дать суровую отповедь мужикам, ищущим только повода, чтобы отравить свой организм ядовитым этиловым спиртом, как вдруг из-за спины Кота протянулась рука и водрузила на стол литровую бутылку.

Все обернулись. Бомж невозмутимо завязывал свою торбочку. Покончив с этим, он закинул ее на плечо и, подняв глаза, улыбнулся:

– Мой вклад в сегодняшний ужин. Только закуски нет…

– Нет, ну что это за дела, – воскликнула Катя, – одних алкоголиков еле выгнала, так тут же другие на мою голову. Машка, ты мне что обещала? – повернулась она к Барабанщице. Но с той подобные номера были бесполезны.

– Ничего, – отрезала Барабанщица, – сегодня можно. И даже нужно. Фронтовые сто грамм. После, так сказать, боевого вылета…

Все молча переглянулись, а потом Гаджет громко захохотал. Спустя пару мгновений заржали все. Да уж, вылет у них сегодня был куда как боевым…

Отсмеявшись, Катя тряхнула челкой.

– Ладно уж, разрешаю. Только вот по фронтовой традиции сто грамм положены к ужину. А у нас, кроме коктейля, во рту маковой росинки не было. – Она поднялась на ноги. – Кто мне поможет?

Немоляева, все еще сидевшая с бледным видом, растерянно оглянулась, но все остались на месте, поэтому она качнулась вперед, но была тут же остановлена рукой Барабанщицы, ухватившей ее за локоть. Глаза хозяйки квартиры были устремлены на нового члена их компании. Бомж молча улыбнулся и поднялся на ноги.

– Если позволите…

И они удалились на кухню.