Текст книги "Чужой монастырь"

Автор книги: Роман Злотников

Соавторы: Антон Краснов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Тут Мазнок окончательно запутался в словах, так как его наречие не дает простора для словотворчества. Толстяк понес совершенную околесицу, но вынужден был заткнуться на полуслове: у коменданта лопнуло терпение, и он, вскочив на ноги, заорал:

– А ну пшел вон!

Мазнок тотчас же испарился. Некоторое время было слышно, как он грузно топочет, прыгая со ступеньки на ступеньку. Тут портьера за спиной коменданта дрогнула, и от нее отделилась стройная фигура гареггина. Он сказал:

– Удивительно заботливые у тебя слуги. Как яростно он предлагает тебе то, что требуется примерно раз в семь дней!

– Тебя удивляет, что у меня заботливые слуги? – холодно ответил комендант крепости, как видно совершенно не удивленный фамильярным обращением Иль-Дорана.

– Нет. Нисколько. Подавись я священным червем!.. Меня больше удивляет то, что ты так слабо меняешься. Иные мои собратья удивлены тем, что ты такой.Если бы мы не были столь приближены к многоустому Акил у, то бы подумали, что ты колдун. Я думал о тебе. Наблюдал. Недаром ты так быстро втерся в доверие к Рыжеволосому. Готовься к ночной атаке, комендант. Ведь ты тоже чувствуешь, что ее не миновать. Инстинкты, переданные нам от священного червя, не дадут ошибиться. Это большой дар.

– Сколько я тебя знаю, ты всегда занудлив и говоришь только то, что давно известно?

– Гареггин не может лгать, – следовал важный ответ.

– И это мне известно также. Ладно. Иди. Иль-Доран исчез. Комендант сидел в сумраке, все сгущающемся, наступающем из углов, не зажигал лампы. Конечно, у него имелся один из так называемых «вечных» светильников. И «палец Берла», примитивный энергонакопитель, при помощи которого обычно кипятили воду (особо чистоплотные) или обогревали жилье (особо зябкие). Но ничем из этого он не воспользовался, а когда все-таки пришла мысль принять ванну и выпить чашу успокоительного напитка со специями, послышался протяжный крик, идущий со стороны сторожевой башни, а потом чуткое ухо коменданта подхватило глухой звук от падения тела. И тотчас же зазвенело оружие, взлетел грозный, предостерегающий вопль десятника Мазнока, который, несмотря на внешнюю неуклюжесть, в бою был грозен и неукротим. Комендант вскинулся и, подхватив оружие, опоясавшись боевой перевязью, ринулся по лестнице. В голове упруго бились мысли: «Как? Ведь был выставлен дополнительный дозор? Даже если убили одного из охранников, то другие подняли бы тревогу. Шум уже во внутреннем дворе крепости? Или… предательство? Кто-то открыл ворота? Нет… невозможно. Иль-Доран бодрствует этой ночью точно так же, как я, и слух у него… это что-то.Даже если предатель отодвинул засов, гареггин непременно УСПЕЛ бы. Нет… но сейчас станет видно!»

3

– Мерра!

Чужой боевой клич опалил лицо. Если бы не мгновенная реакция и звериное чутье коменданта крепости, быть бы ему убитым первым же выпадом… после того как выскочил он во внутренний двор крепости, по которому метались серые быстрые тени. Комендант присел, пропуская над собой длинный клинок, и ударил наугад. Человек, едва не убивший его, упал беззвучно, и комендант еще увидел, как он корчится во взбитой многими ногами пыли. Такое впечатление, что нападавшие появлялись со всех сторон. Комендант успел заметить, что расположившийся прямо посреди внутреннего дворика отряд, специально отряженный на случай ночного нападения, был мгновенно смят неизвестными. Впрочем, отчего же неизвестными?Длинные, развевающиеся одежды выходцев из Дайлема может узнать всякий. И их по меньшей мере трое.

Не из числа ли той пятерки всадников на гряде, пятерки, что так легко и незаметно ушла от Мазнока и его людей?

Но гарнизонных стражей нельзя беспрепятственно перерезать, как скот. По крайней мере – всех. Несколькими резкими, гортанными воплями комендант перестроил своих людей. Десятник Мазнок между тем активно действовал секирой, похожей на боевые секиры уроженцев Эларкура, свирепых шестипалых воинов-наку. Этой секирой он уже перерубил шею одному из нападавших, а второму вогнал лезвие в бок так, что этот второй мог только завидовать первому: тот умер мгновенно, без мучений.

Нападавшие, которых было вовсе не так много, как показалось с перепуганных глаз гарнизону крепости Этер-ла-Винг, переменили тактику. Теперь они не нападали врассыпную, а выстроились в этакую атакующую фалангу, на острие которой встали, без сомнения, двое самых сильных бойцов. И несдобровать бы Мазноку и прочим уцелевшим, если бы против этих двоих не встали комендант и гареггин Иль-Доран.

За той схваткой наблюдали от ворот два зорких глаза. Человек тот, оставаясь не видимым кем-либо из принимающих участие в резне, был главой нападающих. Он цинично и все же верно полагал, что его жизнь слишком ценна, чтобы рисковать ею в быстротечной ночной стычке. Конечно, так считали далеко не все, кто стоял под его командованием в тот момент, но протестовать никто не собирался.

Коменданту и Иль-Дорану, бесспорно, противостояли блестящие бойцы. Оба в одежде дайлемитов, длинной, просторной, нисколько не стесняющей движений.

Но если гареггин Иль-Доран с успехом отражал атаки своего соперника, но комендант сразу ощутил недостаток опыта и выучки, хотя любой из его людей давно уже был бы убит, окажись он на его месте. Соперник коменданта двигался как хищный зверь: он перемещался с потрясающей скоростью, бил клинком с обеих рук, отлично ставил защиту, в том числе такую сложную и мало кем воспроизводимую, как веерная. Комендант отбивался как мог и, к его чести, даже провел пару отличных переводов в темп, предпринял несколько попыток достать оппонента быстрым выпадом.

Нет. Слишком быстр враг, отлично защищается, скользит как угорь, меняя позицию. Пару раз гареггину Иль-Дорану приходилось даже приходить на помощь своему начальнику…

Беда пришла, откуда не ждали: противник Иль-Дорана вывернулся из-под локтя и, изловчившись, нанес великолепный рубящий удар сверху – наискосок, по плечу и шее. Клинок перерубил ключицу и вошел глубоко в шею, и Иль-Доран, плюясь кровью, выпустил свой бей-инкар и припал на колени, обеими руками зажав страшную рану. Но такие ранения смертельны даже для гареггина: Иль-Доран еще корчился и бился на земле, но все защитники крепости уже осознали потерю лучшего своего бойца. Дело их проиграно.

Нашелся малодушный, что громко прокричал об этом и ринулся наутек, но такова уж была его трусливая судьба, что он навернулся через булыжник и попросту сломал себе шею. Мазнок бросился на выручку своему недоедающему сьору коменданту, но сам допустил неловкость… на этот раз оказавшуюся счастливой.

Мазнок взметнул секиру с такой силой, что потерял равновесие и, взмахнув рукой, сорвал с бойца-дайлемита целую полосу ткани, открыв лицо, плечи и грудь соперника. В полосе рассеянного света, льющегося со сторожевой башни, сверкнули бешено зубы дайлемита, белки глаз, а потом взгляд падающего вперед и в последний момент удержавшего равновесие Мазнока коснулся груди бойца.

Тут выяснилось, что вовсе это не дайлемит, а дайлемитка.Мазнок, как ни неподходяща была к тому ситуация, даже гмыкнул с ноткой развязного восхищения:

– Хгам… Баба!

Посмотреть в самом деле было на что, но недолго бы смотрел Мазнок, если бы, вместо того чтобы одним ударом оттяпать ему башку, дайлемитка не прикрыла грудь врожденным женским движением. Правда, в следующий момент десятник Мазнок точно лишился бы своей непутевой головы. Вот только сражавшийся рядом с ним комендант едва не упустил свой меч, выпрямился и вдруг завопил на неведомом Мазноку и его оставшимся в живых землякам языке:

– Элен! Merde, мать твою!

И тотчас же, перекрывая сорвавшийся тенор коменданта, грянуло басом от затемненных ворот крепости:

– Стойте!

Глава пятая
Обо всем начистоту

1

– Стойте! – повторил человек у ворот и тотчас ступил на освещенную территорию.

При виде его с уст коменданта сорвались слова на чистейшем (конечно, если кто мог оценить) русском языке:

– Дядя Марк, какими судьбами? И вы?! Высокий, толстый Элькан, завернутый в дайлемитские одежды, медленно пересек заваленный трупами двор и остановился напротив коменданта. Произнес, одновременно прихватывая за плечо разъяренную Элен Камара в разорванной толстым Мазноком одежде:

– Да, вот такая встреча, Костя. Не ожидал тебя здесь увидеть. Каким же образом ты попал сюда и… – Он быстро окинул его взглядом и докончил: – И даже был назначен комендантом?

– Наверное, тем же самым способом, что и ты, дядя Марк, стал предводителем шайки бандитов, – довольно дерзко ответил комендант Костя Гамов. – Впрочем, я догадывался, что здесь поблизости, в этих местах, где так много разбойничьих шаек, действует кто-то из землян. В одной деревне я отобрал у тамошнего забулдыги отличные швейцарские часы. Он их, верно, посчитал за амулет или что-то наподобие, потому вел себя дерзко, как, дескать, носитель какой-то новой силы.

– Догадываюсь, что это за деревня, – промолвил Элькан, – там мы разжились провиантом.

– Причем местные весьма удивлялись тому, как удалось проникнуть в надежно запертый изнутри сарай, не взломав и вообще не оставив никаких повреждений, – отозвался Гамов. – Мне кажется, что тут… ТА ЖЕ технология, что и при проникновении во внутренний двор нашей крепости. При твоем красивом появлении я даже догадался, какая именно технология.

– Догадлив. Ну что есть, то есть… Недаром я рекомендовал тебя на должность пресс-атташе проекта «Дальний берег» куратору по России, генералу Ковригину, – усмехнулся Элькан. – Нам есть о чем поговорить, мой друг. Но прежде нужно закончить. А то твои люди, видно, еще мало видели крови, раз посматривают на нас косо.

– По-моему, это больше касается твоих людей, – заметил Гамов. – Взять хотя бы мадемуазель Камара, которая очень любит рассуждать о гуманности, а между тем сама только что убила трех или четырех моих людей. Интересно, а кто второй топ-вояка? Я его знаю?

– Разумеется, – сказал этот второй, тот, что убил гареггина Иль-Дорана, и открыл лицо. – Только, в отличие от многих, я никогда не рассуждал о гуманности.

– Абу-Керим? Хороший же состав ты себе подобрал, дядя Марк. Интересно, как ты еще жив, держа у себя за спиной главаря террористов?

– Сильно сместились критерии, – туманно и грустно ответил Элькан. – Хотя иногда я и сам задаю себе тот же вопрос: почему я, собственно, до сих пор жив? Наверное, потому, что мои люди осознают ценность моей жизни.

– Зато ее не осознают люди господина Гамова, – на русском языке продолжил Абу-Керим и, вскинув руку почти неуловимым для глаза движением, поймал дротик-миэлл, брошенный кем-то из гарнизона крепости.

И он бросил дротик наземь.

Это подействовало как ушат холодной воды. Комендант скомандовал:

– Мазнок, отведи людей в казармы. Назначь двоих на уборку тел со двора. Бой окончен, если еще кто не понял!

И тон, которым были произнесены эти слова, и легкость, с которой Абу-Керим поймал дротик и не счел нужным вот таким же отточенным движением вернуть его в лицо или грудь бросавшего, произвели впечатление. Ворча и проклиная все на свете, люди из гарнизона крепости Этер-ла-Винг стали один за другим убираться в казарму. Руководил этим славный десятник Мазнок, а люди Элькана – их было не больше десятка – наблюдали угрюмо и сосредоточенно. Элен Камара завязывала на груди тугой узел…

– Перейдем ко мне, – настороженно выговорил комендант.

– Достаточно будет меня одного, – сказал Элькан. – Мои люди останутся снаружи. На случай каких-либо глупостей… Местное население вообще весьма склонно к немотивированной глупости, хотя глупость, впрочем, всегда немотивированна, ведь верно?

– Пожалуй. Но только не говори мне, дядя Марк, что твой, с позволения сказать, отряд укомплектован одними нашими.

– Да нет. Вот в этой группе вылазки землян только трое: Камара, Абу-Керим и еще некто Ли Сюн.

– Минога?

– Он самый. Ему еще интереснее выпало… Он один из немногих, кто был приговорен к смерти в Горне и спасся. Собственно, и мы сами спаслись только чудом. Но об этом после.

– В перевалочной базе твоего отряда есть еще кто с Земли?

– А как же. Например, милейший нанотехнолог Хансен, ставший завзятым поклонником местной кухни, и сам капитан Епанчин.

– Идем вот сюда.

– Я знаю. Тут есть подвал. И вот это, верно, вход в него.

– Да. Точно так. Разный хлам…

– Ну помимо разного хлама в этом подвале еще много чего имеется. Потолкуем и об этом, впрочем, – увесисто выговорил Элькан и вошел в помещение коменданта крепости не менее уверенно, чем сам хозяин.

Здесь он сел прямо на кровать, хмыкнув, развернул одну за другой несколько книг и отложил их в сторону. Гамов зажег светильник. Подвинул темную портьеру. Гареггин Иль-Доран, который имел скверную привычку появляться из-за этой портьеры, когда ему заблагорассудится, уже не мог помешать собеседникам: он был мертв.

– Предложишь что-нибудь выпить? – спросил Элькан.

– Вот этот взвар из кореньев легосинской игейиочень хорошо тонизирует. Впрочем, кому я рассказываю…

– Это точно, – с удовольствием согласился Элькан и выпил чашку предложенного взвара.

Гамов сказал:

– Удивлен, что я выступаю на стороне Акила?

– Ну отчего же? Ты, верно, руководствовался тем, что раньше тебе было совершенно несвойственно: целесообразностью и благоразумием, – проговорил Элькан. – Тем более, не сомневаюсь, Акил предложил тебе за верную службу продлить жизни оставшихся у него в руках наших товарищей. Впрочем, если бы ты его к себе не расположил, никакой службы и быть не могло. Рыжекудрый Акил кого попало к себе не берет. Я незнаком с ним лично, однако могу это утверждать. Итак?..

– Итак, я поступил в сардонары и с некоторого времени занял пост коменданта этой крепости.

Занимаюсь отлавливанием шаек, промышляющих в этих местах. С двумя уже расправился. Жизнь удивительно дешева в этих местах, на Земле я не думал, что так легко смогу выносить смертные приговоры.

– И самому ведь уже случалось убивать, э? Слуга Акила! На Земле ты никого крупнее мухи жизни не лишил. Ладно! Приступим. Скажу тебе сразу: мы не бандитская шайка.

– А вырезание половины моего гарнизона, а ночные нападения, а еще умыкание скота у местного населения – это, случаем, не разбойничьи методы? Хотя что лукавить, сардонары Акила всему этому нечужды. Но хотя бы не называют себя добрыми.

Элькан хитро сощурился. В светильнике что-то затрещало, запрыгало, и портьеру лизнули ленивые лимонные отблески огня. Глава взявших крепость Этер-ла-Винг людей сказал:

– А когда это я называл себя добрым? Я всегда поступал сообразно обстоятельствам. Нельзя в Верхних и Нижних землях Корабля вести себя так, будто ты вышел на прогулку в парк «Сокольники» и любуешься проходящими мимо девушками. Заклюют. Те же местные девушки, кстати. Та же Элен Камара быстро переняла некоторые их милые манеры. Отдельные члены моего отряда, неземного происхождения, уже успели дать ей прозвище, ну примерно переводящееся как Черная Пантера. Оригинальность чужда им.

– Что привело тебя в крепость? Брать тут нечего. Оружейный склад полон дерьма, которое уже брезгует есть даже ржавчина.

– И все-таки цель есть. И другой склад – тоже. Мне стоило немалых усилий вызнать, что этот склад расположен именно под вверенной тебе крепостью. Один беглый Обращенный рассказал… Замечательный человек, редкая скотина. О мертвых вообще не принято говорить дурно, но это только на Земле. Так вот в крепости Этер-ла-Винг находится хранилище комплектующих к Большим транспортерам. Полагаю, что метрах в пятидесяти под нами.

– Большие транспортеры?

– В свое время я немного рассказывал тебе… При помощи тысяч Больших транспортеров был собран на орбите Леобеи вот этот Корабль. Сам понимаешь, тащить напрямую через пространство триллионы тонн вещества нелепо, непродуктивно… Невозможно. Принцип действия Больших прост: они разбирают объект в одном заданном месте и собирают в той же конфигурации в другом. Собственно, при помощи всего одного Большого, задействованного на треть мощности, можно без труда перекинуть эти ваши египетские пирамиды… ну скажем, в Новогиреево, где у тебя давно, словно миллион лет назад, была квартира.

– Она и сейчас там есть… Метафизически. М-да. Отлично смотрелись бы в Новогирееве пирамиды Хеопса, Хефрена и Микерина, – с кривой, неприятной улыбкой отозвался комендант.

– Да, мне тоже нравится. Это, конечно, примитивная штука. Ну чего проще разобрать на молекулы известняк, из которого сложены пирамиды. Сущая безделица, как сказал бы один мой знакомый следователь Российской Генпрокуратуры. Так же дело обстоит с металлами и сплавами. Большие легко телепортируют и собирают в заготовленном для того месте, скажем, ядерный реактор или уравнитель гравитационного поля, гигантские конструкции уровневых климат-систем, напичканные самоорганизующимися структурами и сложнейшей аппаратурой, работающей и посейчас, пятнадцать веков спустя. Но все равно это мелочь по сравнению с задачей, которую так и не решили гениальные строители с Леобеи. Впрочем, я полагаю, они и не пытались решать ее, так как считали опасной и противоестественной.

– Ты говоришь о телепортации органической материи?

– О телепортации живой материи. Животных, человека, любых видов биоплазмы. Конечно, главное – человека.

– Ну да, конечно. Я помню… – задумчиво произнес Гамов. – О том, что в пору твоей работы на Леннара и Академию Обращенных тебе удался подобный опыт. Правда, без ведома самого Леннара, кроме того, по ходу работы ты угробил нескольких добровольцев, согласившихся на телепортацию. Кто-то погиб и вовсе, а прочие… ну лучше бы погибли тоже, потому что в таком уродливом виде жить нельзя совершенно.

– Все верно, все верно, – мерно выцеживал Элькан словно бы в рассеянности.

– А потом тебе, дядя Марк, наконец удался твой забавный эксперимент по перемещению человека. Но так как ты уже прокололся, выдал себя и вызвал гнев Леннара, человека, как мне показалось, импульсивного, – тут тебе пришлось взять других подопечных. А именно – самого себя и Инару, твою ассистентку… ну и вообще… хорошую девушку, словом. Ну а дальше была романтическая история, – Гамов проговорил это с явным удовольствием и, верно, ему нравилось воссоздавать в памяти эти события, – тебе удалась телепортация. Но!.. Там возникла какая-то путаница с темпоральными векторами, о которых ты мне в свое время втолковывал долго, но занимательно… Короче, телепортация на значительное расстояние – с орбиты Луны на Землю – вызвала небольшое смещение во времени, этакую погрешность, и ты оказался на Земле пятью годами раньше, чем отправлялся с Корабля. Отправился из две тысячи седьмого, а угодил в две тысячи второй, что ли… За эти пять лет много с кем познакомился, много чего наворотил. Занимательно, что первым человеком, которого ты встретил на Земле, был я. Что ж теперь удивляться, что моя карьера пошла в гору? Ты сам ее раскрутил. Не будь тебя, я мирно сидел бы на даче с Шуриком Артеменко или еще с кем из моих веселых приятелей и полагал, что гигантский НЛО на лунной орбите – это плод белой горячки и что пора бы навестить нарколога.

– Да, изложено грамотно. Выдает человека с гуманитарным складом ума…

Гамов поднялся и, хлопнув себя руками по ляжкам, расхохотался. Элькан улыбнулся одной стороной рта:

– Что?..

– Знаете, дядя Марк, очень смешно звучат слова «человек гуманитарного склада» применительно к грязной подозрительной личности, сидящей в какой-то паршивой крепости и командующей горсткой вонючих, серолицых и желтоглазых субъектов. Солдаты гарнизона!.. И все это в четырех сотнях тысяч километров от ближайшей общественной бани, универсама и тому подобных центров культуры… Человек гуманитарного склада! Не с кем поговорить о жизни, о литературе, о футболе, о политике, да и просто поговорить!Разве их лай и рев можно назвать разговором? А женщины с косматыми подмышками и… вообще? А гигиена? А массмедиа или хотя бы туалетная бумага? Мать твою за ногу! И в этот милый контекст ты вворачиваешь понятие «человек гуманитарного склада».

– Да, хорошее наблюдение, – кивнул Элькан, важно развалившись на кровати коменданта. – Ты забыл заметить, что в пределах этой паршивой крепости лежат комплектующие Больших транспортеров. Они нужны мне для продолжения работы. В отсеки Обращенных у меня теперь нет прямого доступа, к тому же Леннар уже не возглавляет Обращенных, а находится непонятно где и с кем… Еще по другим данным – он умер. Это было бы катастрофой. Собственно, те источники, от которых шли сведения о смерти Леннара, кажутся мне более надежными. Мне удалось точно выяснить, что в том бою в шлюзе погибли все его приближенные, в том числе Ориана, беллонский тун Гуриан и братья наку – Кван О и Майорг О-кан. Я нашел людей, уничтоживших их трупы. Там, в этом проклятом транспортном шлюзе… Да, Леннар умер. Так или иначе, я не знаю, ГДЕ он, будь Леннар живой или же – мертвый.

У коменданта Гамова иронически изогнулась бровь.

– В последний раз я видел твоего Леннара в Горне, в подземном узилище сардонаров, – спокойно заметил он.

Вот тут Элькана подкинуло с кровати. Его вальяжная поза была сломана, снесена напрочь. Вместе с ней он снес на пол подушку и несколько книг. Вальяжный и величавый Элькан, многомудрый профессор Крейцер, степенный брат Караал из великого Храма разом превратился во взволнованного мальчишку и заорал срывающимся дискантом:

– Где-е-е?!

На крик этот даже появилась Элен Камара, которая дежурила где-то поблизости, но Элькан так замахал на нее руками, что величавая афрофранцуженка в рваных дайлемитских одеяниях тотчас ретировалась. Горделиво вздернув при этом голову.

Элькан приблизился к Гамову и выговорил, креня голову к плечу так, словно она казалась ему неподъемной, налившейся свинцом:

– Ты. В самом. Деле. Видел. Его?

– А то. Причем я видел его в двух ипостасях.

– Это… это как? – прохрипел почтенный ученый, так удачно переквалифицировавшийся в главаря ночных налетчиков.

– Сначала он был мертвый, а потом вдруг стал живой.

И Гамов спокойно, размеренно, явно наслаждаясь и тем, какое впечатление оставлял его рассказ, и той замечательной возможностью говорить наконец на родном языке, – изложил. Изложил и как очнулся он в узилище, как разухабистые гареггины Акила привезли его и тело Леннара во дворец, в пиршественный зал. Словом, все – до того момента, как остался он, Константин Гамов, с глазу на глаз с самим Акилом Рыжеволосым, соправителем сардонаров, главой гареггинов. [7]7
  Притом что, заметим, сам Акил уж разумеется никаким гареггином не


[Закрыть]

Не упомянул только Костя о том странном эпизоде, когда Леннар вытащил из тела убитого гареггина Ли-Тэара черного слизистого червя и взрезал его брюхо, ну а дальше…

Нутром, новым своим глубинным чутьем понял и подхватил комендант, что эту информацию стоит пока попридержать, оставить для позднейшего времени.

Элькан слушал, жадно раскрыв глаза и точно так же жадно втягивая расширенными ноздрями тухловатый, напитанный лежалым бытом воздух комендантского жилища. Элькан то садился на кровать, почти падал, то снова вставал, рассекая комнату массивным своим телом.

– Это все правда?

– Как то, что я здесь сижу.

– Значит, Леннар все-таки жив?

– Я видел его достаточно давно, и он был в Горне, столице сардонаров, – предостерегающим тоном остановил его Гамов.

– Нет, если он выжил после всего этого, то из Горна он выберется, – торжественно заявил Элькан. – Я в этом уверен совершенно. Ну что же, у нас появляются шансы на спасение.

– О каком спасении ты говоришь, дядя Марк? Только не надо о том, что он, Леннар, придет и спасет нас, как новый мессия. Я видел его в живую.Нет, я не буду судить. Он показался мне грубым и властным…

– Я не о том спасении, – нетерпеливо прервал его Элькан. – Или ты думаешь вечно торчать внутри этой гигантской консервной банки? А еще точнее – гроба, который нас всех утащит с собой, как погребальная ладья викингов?

– Не собираюсь. Сначала было страшно, потом противно, а теперь я просто привыкаю, и это, наверное, самое жуткое. В первое время я упорно не мог привыкнуть к тому, что эти люди гадят прямо из окна, а подтираются краем одежды, а еще… Да ты и так знаешь многие нежные привычки этой цивилизации, дядя Марк.

– Ну в Средние века на Земле было не лучше и не чище, – заметно горячась, возразил Элькан. – Хотя, конечно, есть нюансы. Но лучше о том, что сейчас вокруг нас. Я тебе немного растолкую.

– Дядя Марк и на Луне дядя Марк со своими рассуждениями и толкованиями… – пробормотал себе под нос комендант Гамов. – Я слушаю…

– Я не буду тебе втолковывать, что мир, в котором мы находимся, является техногенным и буквально напичкан достижениями великой леобейской науки. Большинству из них еще долго не будет равных на Земле. И вот этот мир населен людьми, которые имеют крайне слабое и своеобразное представление о том, ГДЕ находятся. Они попросту не смогут использовать могучие технологические системы во вред себе и другим: для того нужно иметь ум, нужно иметь уровень. Ну и конечно, информацию. Ничего этого нет у аборигенов. Их допустили к самым примитивным огаркам той цивилизации – Столпам Благодарения, дающим пищу и вино, «вечным» светильникам, «пальцам Берла», маленьким и примитивным аккумуляторам, смонтированным конечно же много спустя после гибели Строителей. Ко всему этому относятся как к дару богов, который их пращуры получили в давние времена от жрецов Храма. И так далее – на уровне «в некотором царстве, в некотором государстве…».

– Угу… Поэтика и генезис былин… – мрачно отпустил Гамов.

– Все эти века система цивилизации находилась в относительном равновесии. Существовал четко структурированный Храм, была полная изолированность, что позволяло избегать всяческого развития общества. На Земле такое, конечно, невозможно. Совершенно невозможно. А вот тут… Сейчас тут произошли революционные изменения. Главное их следствие состоит в том, что Храм хоть и знал об истинном устройстве мира Корабля и позволял себе изредка пользоваться… гм… отдельными остатками былого величия, но никогда не злоупотреблял. В конце концов, зачем? Власть и так у них. Кроме того, реального доступа к центрам управления Кораблем Храм не имел НИКОГДА. Опасности не было. Не было ее и тогда, когда появились Обращенные и обучались в Академии под руководством Леннара, когда они реально познали рычаги управления этим миром. Теперь же появились сардонары и Акил. Те, которым служишь ты. Вот от них исходит опасность. Акил умный и жестокий человек, он мгновенно понял преимущества того, что оставили Строители. Он раздобыл гравиплатформы. У его гареггинов имеются плазмоизлучатели. Кроме того, само появление гареггинов на службе у предводителей сардонаров – еще одна страшная угроза. «Дикие» гареггины живут у Нежных болот, где обитает священный червь гарегг, и никогда не покидают их береговой черты. Гарегг – проклятие. Но изощренный мозг Акила все перекрутил так, что теперь гарегг в утробе воспринимается как избранность, как подарок судьбы. Еще не видели эти молодые смуглокожие парни с нежной детской кожей, КАКОВО умирать, когда священный червь до конца доведет свое дело!

Гамов стиснул челюсти. Слышно было, как заскрипели зубы. Элькан же продолжал увлеченно, и что-то появилось в его манерах от площадного прорицателя Грендама.

– Ладно, оставим гареггинов. Сейчас я подхожу к главному. Акил и сардонары претендуют на власть над Академией, основанной Леннаром. Именно Академия сейчас работает над восстановлением всех систем звездолета, и именно Обращенные сумели запустить ядро основного двигателя на целую четверть мощности. Это очень серьезно!.. И это они создали несколько принципиально новых населенных пунктов в землях Арламдора. Запустили несколько вспомогательных линий… Построили торговые и индустриальные комплексы… Сумели ликвидировать несколько серьезных эпидемий, вскрыли несколько запасников, где лекарства-безлимитки – с вечным сроком хранения, в общем. Сумели эти лекарства должным образом применить, и, помню, в том же Ланкарнаке на Леннара молились… Представляешь, как молились бы в Средние века на Земле на того чудо-лекаря, что сумел бы излечить чуму, которая выкашивала целые города?

– Угу, – сказал Гамов мрачно, – молились. Или сожгли бы на костре, как колдуна, который рецепты свои получает у дьявола. Кстати, примерно то же самое своей пастве говорит об Обращенных Грендам…

Элькан покачал головой:

– Ну не стану спорить. Словом, Обращенные работают, делают много полезного. Реально полезного. А главное – разрабатывают пусковые системы стратегических блоков Корабля. Оружие… У них нет кодов доступа. Но рано или поздно они их получат.

– У Корабля мощная внешняя оборонительная система?

– Главным образом наступательная. Академия пока не развернула ни одну из этих систем. Уверен, что оружие в полной исправности.

– Пока не вижу никакой опасности, – пожал плечами Гамов. – Эти мифические оборонные и наступательные системы – где они? Несколько минут назад твоя бойкая француженка чуть не снесла мне башку, дядя Марк. Вот была опасность. А это твое оружие Строителей, которое молчит уже полтора тысячелетия – ну что в нем? Кто его запустит? Может, толстый Мазнок? Так он запускает только грязные руки в горшок с похлебкой. А реальные властители, что они? Грендам, который в редкие периоды протрезвления развлекается тем, что выстраивает перед собой всех своих охранников в голом виде и заставляет их маршировать. Охранники же у него бабы… Ну, Акил! Так он больше заботится о том, как выстоять против Обращенных, а не как напасть на них на их территории.

– А тезис о том, что лучшая оборона – это нападение, слыхал? Акил и Грендам – блестящие психологи и умеют овладевать массами. Тот же Грендам в два счета докажет, ну даже тебе, что мор и голод, посланные пресветлым Ааааму за грехи, многажды лучше, чем здоровье и сытость Обращенных, выкупленные теми у демонов Тьмы. Уверен, что без Леннара и его ближнего круга вожди сардонаров быстро подберут ключики к Обращенным. К тому же там, и даже в Академии, немало колеблющихся и попросту изменников, перебежчиков…

– Да знаю, – отмахнулся комендант. – Сам видел таких у Акила.

– Вот именно. Если поселить дикаря в хороший дом, одеть его в костюм и дать хорошую пищу, он все равно останется дикарем, даже если очень захочет приобщиться к благам цивилизации. А если таких дикарей много и их подогревают такие мастера бунта, как Акил и Грендам… Можешь не сомневаться, рано или поздно сардонары ворвутся в Центральный пост корабля, как они ворвались в Горн! И вот тогда Акил, который очень восприимчив ко всему новому, попытается взять действительно ПОЛНУЮ власть над Кораблем! С упором на оружие! Примет на службу всех самых компетентных людей, проведших годы в Академии и затем на ее действительной службе. И…