Текст книги "Напрямик (сборник)"

Автор книги: Роман Сенчин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Регион деятельности

Выскочив из плотных снеговых туч, самолет начал резко снижаться. Отсюда, с земли, казалось, что он падает. Валентина Петровна даже отвела взгляд. Вот действительно, возьмет и рухнет. И что тогда? Мелькнули как-то разом хорошо знакомые по теленовостям картинки: горящие обломки, вопли очевидцев, жирные клубы дыма, сирены пожарных и санитарных машин, а потом – репортажи, статьи, следствие… И, значит, – срыв праздничных мероприятий, посвященных долгожданному сорокапятилетию. На всей работе, успехах, достижениях будет поставлен крест…

Пересилила себя, снова посмотрела на посадочную полосу. Бело-голубой Ту-154, гудя, уже почти касался земли своими маленькими, вроде совсем игрушечными колесами… Коснулся, раздул под собой сухую снежную пыль, побежал очень быстро, качая крыльями, словно бы готовясь снова подняться в воздух. Но гул сделался тоньше – в турбинах надсадно запищало, как в сливе ванны, досасывающем воду, потом они почти смолкли, и самолет стал притормаживать.

– Ну, слава богу, – выдохнула Валентина Петровна. И пошла к микроавтобусу.

Уселась на переднем сиденье, сняла круглую соболью шапку, носовым платком вытерла испарину со лба и шеи. Взглянула в узкое зеркальце заднего вида, увидела гладкое, свежее, умеренно-радушное свое лицо, улыбнулась так, как будет улыбаться скоро, и повторила:

– Слава богу.

Она знала по опыту – ждать остается еще минут десять. Пока самолет докатится до стоянки, пока подвезут трап, подъедет «ЗИЛ» с прицепом-салоном, чтоб забрать пассажиров… Да, десяток минут можно посидеть в тепле и покое.

Хоть бы прибыли все, кто намечен. Эта мысль не давала покоя со вчерашнего вечера, когда прошли последние телефонные переговоры и была окончательно утверждена программа мероприятий. Отпечатана, размножена, подписана Павлом Дмитриевичем. Всё. Теперь пять насыщенных дней, почти поминутно заполненных делами. Очень важных дней.

Валентина Петровна отвалилась на мягко-упругую, высокую спинку сиденья, прикрыла глаза… Конечно, волновалась. Она всегда волновалась, из-за любой, казалось бы, самой ничтожной мелочи, на которую любой другой попросту не обратил бы внимания, просто отмахнулся… Да, они не обращали внимания, и где они сейчас? Прокололись раз, другой, потеряли сначала доверие, потом неизбежно и должность. Она же волновалась не суетливо, не заполошно, а – профессионально. И никогда, практически никогда ничего не упускала, умела выводить из тупика вроде бы безвыходную ситуацию. Там, где нужно, это видели и отмечали.

– Т-та-ак! – Валентина Петровна выпрямилась, потянулась словно со сна, несколько раз глубоко вздохнула, распахнула глаза.

Снова глянула на себя в зеркальце. Вид по-прежнему бодрый, гостеприимно-деловой… Надела шапку, кончиками ногтей большого и указательного пальцев подчистила уголки губ, а мизинцем – глаза возле переносицы. Никаких катышков, заспанок – вперед!

Открыла дверцу, выбралась из «Тойоты». Застегнула дубленку.

Водитель Геннадий стоял в кучке других мужичков, тоже приехавших встречать рейс. Курили, о чем-то разговаривали, посмеивались. Они наверняка все между собой знакомы, да и Валентина Петровна почти всех знает если не по имени, то в лицо. Что тут – город-то в неполных тридцать тысяч, включая детей. Всеми силами сейчас городские власти пытаются довести эту цифру до круглой – нужно им успеть до июля, когда отмечается День города… В этом году ему сорок пять. Десятого июля пятьдесят девятого на островке среди необъятного болота в междуречье Оби и Конды высадился вертолетный строительный десант, собрали первые щитовые бараки и потянули на север и юг нить газопровода. С тех пор и пошла история сначала поселка Пионерский, а потом и города Пионерска. Тогда же, только двумя месяцами раньше, при Мингазпроме была создана организация, которая теперь стала мощной, богатой компанией «Обьгаз». И первые мероприятия, посвященные этой, уже достаточно серьезной дате, и должны сегодня начаться.

Валентина Петровна оказалась здесь далеко не в первых рядах, но теперь и она считается одним из старожилов Пионерска – четверть века на этой земле. Всю, в общем-то, взрослую жизнь…

Морозец! Легкий-легкий такой, на грани оттепели. При ясном небе наверняка бы потекло… Уже сходил снег в конце марта – за две-три парны́е ночи. На дорогах и во дворах появились огромные лужищи, на газонах начала пробиваться трава, а потом подул север, принес новый снегопад и за ним – мороз. И вот снова стоит зима. За неделю до первого мая.

Валентина Петровна посмотрела на летное поле. Что-то не видно «ЗИЛа» с пассажирами… Поле огорожено невысоким – ниже человеческого роста – почти декоративным заборчиком из ребристых железных прутьев. Поставили его в то же время, когда и строили аэропорт, – лет сорок назад. Формально этим заборчиком территорию огородили, а не защитились от чьего-нибудь злого умысла… И всё тут не отвечало современным требованиям, в Пионерском аэропорту, особенно меры безопасности, – бывает, кто-нибудь из провожающих, чтоб отдать забытую вещь или початую бутылку водки сунуть в дорогу, перемахивает через заборчик и бежит к самолету. А зал ожидания, кассы, буфетик, досмотр с накопителем размещаются все вместе в бывшем ангаре. Этакий дугообразный сарай без окон и с дверью-воротами мутнеет алюминиевой тушей среди соснового бора. Рядом с ним деревянный белёный сортир, корявые буквы «М» и «Ж»… Хм, романтично, конечно, и многих умиляет, навевает им воспоминания об аэродромах шестидесятых годов, когда все было просто и никто ничего и никого не боялся.

Но ведь несолидно. И Валентине Петровне стыдновато встречать и провожать официальные делегации – заметно, как люди неприятно удивляются ангару, «ЗИЛу» с кривобоким допотопным прицепом, жестким скамейкам в зале ожидания… Аэропорт – это, как говорится, визитная карточка города (да и всего региона). А у них визитная карточка словно бы вручную сделана, из серой картонки…

Неподалеку началось строительство нового аэропорта, двухъярусного здания из морозостойкого бетона, но слишком медленно, почти незаметно дело движется – аэропорт в ведении района, а он бедный, их Пионерский район… Давно ведутся переговоры по передаче аэропорта «Обьгазу»; правда, результаты почти нулевые: глава района Евсеенко никак не может определиться – и жалко ему терять такой потенциально прибыльный объект, и денег на его содержание, на развитие нет; все пытается у «Обьгаза» финансы выцыганить в обмен на смешные уступки – сделать, например, рядом с ангаром зал для сотрудников и гостей компании…

Словно боясь, что ветхий прицеп-салон развалится или перевернется, «ЗИЛ» медленно, осторожно подполз к воротам. Остановился. Дверцы с шипением сложились. Валентина Петровна приосанилась, вглядываясь в выходящих.

Конечно, почти все ей знакомы и среди прибывших – случайного человека в Пионерск до сих пор редко заносит, в основном летают или свои, или командировочные, которые быстро тоже становятся своими… Мельком Валентина Петровна отмечает: вот вернулись из отпуска Куприяновы – молодая супружеская пара, ее соседи по подъезду; вот, почему-то московским рейсом, прилетел один из замов мэра, хотя отправлялся, по сведениям, в область… Но глаза ее выискивали тех, кого нужно встретить. И хоть бы, хоть бы все прибыли. Хоть бы всё было так, как запланировано и утверждено…

Она тревожно, готовясь прикрикнуть, обернулась на кучковавшихся мужичков – пора звать Геннадия, велеть, чтоб был начеку – подхватить, если что, сумку тяжелую, помочь устроиться в автобусе. По крайней мере – проявить внимание. Но прикрикивать не пришлось, кучка уже рассыпалась, мужички направлялись навстречу прилетевшим, одни радостно разводили руки: «Ну, здоро-овенько!», другие, нахмурясь, высматривали своих, а Геннадий подходил к ней, тоже глядя по пути на толпу прибывших.

Он первым и заметил одного из тех, кого они встречали:

– Вон этот… замглавного.

Действительно, как всегда торопливо, с огромными связками книг и журналов в обеих руках, чуть поскальзывая на ледянистом снегу, шагал Юрий Вадимович Бойко. Улыбался то ли Валентине Петровне, то ли вообще – всему. Земле.

– Кстати, он давно уже главный, главный редактор, – тихо, но внятно сказала Валентина Петровна водителю, а Юрию Вадимовичу, тоже с улыбкой, воскликнула: – Ну-у, здра-авствуйте! Лихо вы приземлились – и опомниться не успела!

– Да-да, мы тоже… Доброе утро!

Геннадий принял обе связки и понес в «Тойоту»; Юрий Вадимович распрямился, потянулся, и они с Валентиной Петровной, как старые добрые знакомые, обнялись, троекратно коснулись губами щек друг друга.

Они действительно были знакомы и почти дружны довольно давно – больше десяти лет… Бойко приехал тогда простым корреспондентом журнала «Российский Север» за материалом, а Валентина Петровна работала еще в администрации района, на той же должности, что и теперь, – начальником службы по связям с общественностью. Вместе они несколько дней на «Уазике» мотались по району, побывали на стойбище манси (сохранялось оно в большей степени как реликвия, музейный экспонат – уже давным-давно обитал этот народец много севернее, в других районах округа), объездили трассовые поселки газовиков, нефтяные вахты, леспромхозы, зверофермы… С тех пор Юрий Вадимович чуть ли не каждый год прилетал сюда то в командировку от своего журнала, то по приглашению пионерцев, а потом и «Обьгаза»… Во многом благодаря Валентине Петровне «Российский Север» и «Обьгаз» сдружились крепко и плодотворно: журнал публиковал материалы о компании, о ее работниках, а компания помогала журналу выходить в свет, ее генеральный директор состоял в попечительском совете…

– Поздравляю с повышением! От всего сердца поздравляю! – сказала Валентина Петровна, оглядывая Бойко, привыкая к изменениям в его облике, произошедшим за время, пока не виделись.

– Спасибо, конечно… но это же, так скать, палка о двух концах… – нарочито-смущенное, слегка и шутливое в ответ. – Зарплата на десятку выше, а головной боли – того и гляди, так скать, обширный инфаркт…

– Ничего, ничего, Юрий Вадимыч, вы с вашей энергией…

С прошлого лета, когда Бойко побывал у них последний раз, он заметно раздобрел, приобрел по-настоящему начальницкую осанку; вместо громоздких очков школьного отличника на его лице теперь красовались современные, в тонкой серебристой оправе; из-под новой куртки-пропитки с пышным воротником выглядывал темный пиджак, белая сорочка, на брюшко спускался бордовый галстук. На плече висела всегдашняя – что-то между спортивной и футляром для ноутбука – черная сумка.

– Ну, вот мы, так скать, и прибыли! – отобнимавшись, отздоровавшись, сообщил Бойко и, повернувшись боком к Валентине Петровне, обвел рукой прибывшую с ним делегацию. – Все, так скать, налицо. Никого не потерял.

– Да уж вижу, вижу!

– Прошу любить и жаловать, – продолжал Юрий Вадимович, обращаясь уже к москвичам, – наш, не люблю этого слова, куратор – Валентина Петровна Рындина.

– Да, это я. Здравствуйте!.. Что ж, садитесь в автобус, пожалуйста. Ближе познакомимся, с вашего позволения, за завтраком. Очень плотный сегодня день.

– Конечно… да-да… – закивали гости.

Одни тут же стали забираться в салон, другие спешно докуривали сигареты… Геннадий, судя по глазам, был озабочен – как всех разместить. Вроде бы сидений хватает, но вот вещи… Пачки с книгами, сундук звукорежиссера, баул певицы, чемоданы поэта и фольклориста…

«Прокольчик! – тут же укорила себя Валентина Петровна. – Нужно было просто “Газель” брать, а не шиковать с этой “Тойотой”!..»

И машинально, но и привычно-цепко она выхватила взглядом две-три-четыре фигуры, определила: «Этих бы можно и не приглашать».

Вообще она слегка обиделась на Юрия Вадимовича за подбор делегации – он рисовал ей кандидатуры по телефону, расписывал, какие это известные люди: умница-профессор, живой классик-поэт, молодой модный прозаик, стремительно набирающая популярность певица!.. «И практически все – первоклассные говоруны, публике не дадут закиснуть!» Но теперь, вживе, они оказались как на подбор невзрачны, сероваты. Будто подкисшие.

Особенно не понравился ей самый пожилой – наверное, тот самый профессор-литературовед, о котором Юрий Вадимович говорил, что родом тоже откуда-то с Севера, чуть ли не крупнейший сейчас знаток поэзии двадцатых-тридцатых годов. А выглядит, прости господи, как бичара какой-то: полтора метра с кепкой, худой, кривоплечий, курит в кулак, кепка засаленная, хоть щи вари. Портфель морщинистый, ручка скотчем обмотана… Или этот – этого она сразу узнала – народный артист России, сыграл ролей двести в кино, у Тарковского даже снимался, но сейчас, увидев его, его сутуловатую фигуру, испитое лицо, тонкие синеватые губы, седоватый ежик волос, Валентина Петровна вспомнила только один фильм с его участием, где он играл шофера-камазиста, любящего остограммиться после работы и матернуться.

Певица со своим звукорежиссером ее тоже разочаровали. Ну, звуковик (вцепился в сундук и не желает отдавать его Геннадию, молча головой мотает), он ладно – он со своими дурацкими патлами и джинсовой курточкой будет за сценой где-нибудь, а вот певица… Валентина Петровна раз, другой натыкалась на нее по телевизору, и там она была симпатичной, длинноногой, сочной такой, с пышными волосами, а теперь вот стоял перед нею воробьишка какой-то, а не артистка. Лицо все в мелких синеватых жилочках, будто кожи на нем почти нет, глаза тусклые, губы – две бледных полоски… Нет, ладно, нанести косметику – наверно, и получится более-менее, но голос-то!.. Что-то (даже и не разобрать, что именно) бросила звуковику – как собачий гавк получилось, надсадное что-то, нечленораздельное…

Сразу, с первого взгляда, ей понравился только поэт – «живой классик». Он был действительно известный, даже вроде бы недавно включенный в школьную программу, и вот так, визуально, производил самое лучшее впечатление. Рост метра два, крепкий, подтянутый, лицо благородное, с волевым подбородком. Одет в добротное пальто и песцовую шапку, на ногах зимние сапоги. Видно, что знал, куда ехал – не в Сочи загорать…

Оглядевшись, поэт восторженно пробасил:

– Красотищ-ща! Сосны-то, а! – И, согнувшись чуть не пополам, влез в маленькую, похожую на яхточку, «Тойоту».

Уместились все-таки сносно. На извинения Валентины Петровны звучали подчеркнуто бодро поговорки: «В тесноте, да не в обиде», «Больше народу – веселей дорога»…

Поехали.

* * *

От аэропорта до города путь неблизкий – километров тридцать по бетонке… Когда Пионерск начали строить, мало кто думал, что он станет столицей огромного региона под названием «ООО “Обьгаз”» и ему понадобятся авиарейсы. Когда же это время пришло, удобное место для посадки и взлета лайнеров отыскалось только здесь, в получасе езды от Пионерска. Но, может быть, и хорошо, что так – шума самолетов в городе не слышно. А рано или поздно, уверена Валентина Петровна, он разрастется, и аэропорт станет ближе.

Словно бы заразившись от поэта восторгом, москвичи стали ахать и охать по поводу стоявших по обочинам бетонки сосен.

– Как свечи в церкви, как свечи… – приговаривал литературовед Михаил Аркадьевич.

– А мне раз такие же сосны жизнь спасли, – неожиданным для Валентины Петровны громким, звонким голосом, как-то очень весомо (а на вид ему лет двадцать пять, и одет, как пацан дворовый – синие джинсы, болоньевая куртка с полосками на рукавах) объявил молодой писатель. Все притихли.

Он без промедлений стал рассказывать:

– Я в Карелии служил, под Вяртсилей, это на границе с Финляндией. И там в основном елки и березы, а сосны растут такими группками – там, сям – понемногу. Короче, как-то раз мы с одним, он сержантом был, а я рядовым-первогодкой, пошли в наряд по тылам. Километров двадцать пять кружище такой!.. Не знаю, зачем наряд этот вообще был нужен – пытка просто… Ну и вот… а зима, холодрыга, влажность, и мы на лыжах с сержантом. Без собаки, кстати, вопреки уставу… Половину где-то прошли, буран начался, и такой – прямо конец всему. И еще резко так, сразу, из тишины – в-вху-у-у! Мы с сержантом сразу потеряли друг друга, я под елку залез… А там елки – до неба просто, внизу лапы огромные, как в шалаш под них забираешься. Я забрался, сижу. Метёт, вообще!..

«Как ошпарили его, – поморщилась про себя Валентина Петровна. – Пьяный, что ли?!»

– Часа три просидел, все сигареты скурил. Потом утихло кое-как. Вылез, откопался, лыжи надел на валенки, а куда идти – хрен его знает, – не сбавляя темпа, продолжал молодой писатель; Валентина Петровна заглянула в блокнот с фамилиями членов делегации, нашла его имя-отчество: Олег Романович, автор трех книг прозы, переведен на немецкий и французский языки. Понятно…

– Куда идти? Тропы нет, сержанта нет, ориентиры потеряны…

– А компас? – вставил вопрос-подсказку маловзрачный мужчина в спортивной шапочке – фольклорист.

– Да не было у меня компаса, и не умею я по нему… Пошел наобум просто. А это пограничная полоса – деревень никаких, ничего. Можно неделю бродить, и никого не встретишь. Ну, думаю, звиздец тебе, рядовой Шарыгин – найдут по весне, если росомаха всего не сожрет. Иду на этих лыжах армейских, которые не катятся ни фига, постепенно, чувствую, силы кончаются… «Вот щас, – думаю, – присяду, передохну». А впереди сосны такие же – с оранжевыми стволами почти от самого комля. «Ладно, – сам себя так уговариваю, – до них дойду, там посижу». Иду, дохожу. И как-то лучше сразу становится. Ствол потрогаю – теплый, как живой, действительно. Обниму, отдышусь, дальше потихонечку, до другой кучки сосен. Вот так и спасся. Прямо на заставу вышел, только, хм, не на нашу, на соседнюю. Они меня на шестьдесят шестом к нам потом увезли…

«Говорун, – вспомнила Валентина Петровна. – Эт точно».

Рассказ молодого писателя, видимо, произвел впечатление – люди сочувствующе-уважительно вздыхали: «М-да-а…» А журналистка столичной газеты, девушка лет двадцати с небольшим, с короткой стрижкой, но страшненькая, спросила:

– Вы не писали об этом?

Молодой Олег Романович усмехнулся:

– Нет, вы что…

– А что?! Интересный сюжет!

– Джек Лондон опередил своей «Любовью к жизни», да и другие… Короче – испорчена тема.

Впереди показались очертания пятиэтажных домов. Валентина Петровна повернулась к гостям:

– Так, господа, сейчас мы едем в пансионат. Завтракаем, размещаемся, небольшое оргсовещание, потом отдых, обед, а в четырнадцать часов – открытие Дней журнала «Российский Север»… По окончании, в семнадцать часов – установочные мастер-классы… Извините, график сегодня очень плотный… А в девятнадцать часов – торжественный ужин в ресторане «Зори Югорья». На завтра у нас экскурсия в «Суеват Пауль»… это музей быта народа манси под открытым небом, уха… В общем, – прервала себя Валентина Петровна, – я раздам программу Дней. Ознакомитесь. Прошу учесть, что график работы, повторяю, очень плотный.

– Что ж, – отозвался кто-то с заднего ряда сидений, – не в отпуск приехали. – В голосе то ли понимание, то ли запрятанная под пониманием ирония – Валентина Петровна не смогла уловить, что именно…

Пионерск, как и многие маленькие города, начинался сразу с жилых домов – построенных в середине восьмидесятых годов типовых пятиэтажек. Когда-то они казались людям пределом мечтаний, а теперь лично у Валентины Петровны вызывали уныние – темно-коричневые коробки, и ничего больше, зимой еще и стены вокруг окон и вентиляционных отверстий покрыты толстым густым куржаком. Тем более уныл их вид по сравнению с теми новостройками, что возводит «Обьгаз»…

– Ну, милости просим в наш Пионерск! – объявила Валентина Петровна, когда микроавтобус миновал постамент с отлитым из бетона названием города и синим бронзовым перышком огонька над буквой «П».

Проскочили квартал пятиэтажек, черные, уцелевшие еще со времен первопроходцев, одноэтажные двухквартирные домики, прозванные в народе деревяшками. Геннадий сбавил скорость, хоть дорога стала лучше – покрошенная, со стыками и швами бетонка кончилась, пошел свежий асфальт; Геннадий сбрасывал здесь газ всегда, когда вез делегации, комиссии, важных гостей – он давно привык, что Валентина Петровна по пути из аэропорта показывает приезжим достижения…

– У-у! Храм достроили?! – прилипая к стеклу, воскликнул Юрий Вадимович.

– На Благовещенье освящение состоялось, – ответила Валентина Петровна, – сам архиепископ приезжал.

– Где храм? – заерзал на сиденье профессор-литературовед.

– Да вот, слева, – пробасил поэт и выдохнул: – Краса-авец!

– Кокошники-то какие, гляньте! Как у Николы в Хамовниках!

Церковь действительно была красива. И место выбрано как нельзя лучше – в центре, на пустырьке-холмике между почтой и зданием бывшего райисполкома, где всё собирались, но так и не разбили сквер. Окрасили церковь в белый и голубой цвета, пять позолоченных куполов слепили глаза даже в пасмурную погоду. Особенно нравилась людям высокая шатровая колокольня по образцу старинных русских церквей семнадцатого века…

– Образа Павел Дмитриевич на свои средства заказал екатеринбургским иконописцам. Как раз к освящению успели, – рассказывала Валентина Петровна. – Павел Дмитриевич очень хвалит, а он знаток…

– А кто это, простите, Павел Дмитриевич? – перебил профессор.

– Гм… – Валентина Петровна посмотрела на Бойко, посмотрела недоуменно-строго, как на не выучившего урок отличника, и Бойко потупил взгляд, поежился; потом она уставилась на профессора. – Павел Дмитриевич – генеральный директор компании «Обьгаз». Павел Дмитриевич Петров. Гм… При нем, не побоюсь выражения, Пионерск и стал похож на цивилизованный город. Почти все новое, что появилось, – его заслуга.

– Понятно… понятно… – виновато закивал профессор и вместе со всеми заинтересованно продолжил смотреть в окна «Тойоты».

И было на что посмотреть, чем залюбоваться. Весь из зеркального стекла Дворец культуры «Газовик», возведенный по проекту французского архитектора (фамилию его Валентина Петровна, к сожалению, никак не могла запомнить), одного из авторов парижского района Дефанс; новенькая гостиница «Норд», в которую сейчас заселялись участники предстоящего мероприятия, собранные со всего газопровода от Ямбурга до самых южных трассовых поселков компании… Почти совсем шагом Геннадий проехал мимо детского сада «Огонек», построенного в виде сказочного теремка. Да и простые жилые дома производили на гостей впечатление. Поэт даже воскликнул шутливо, но и восторженно:

– Мы в Финляндии или где?!

И Валентина Петровна тоже шутливо, но не без гордости ответила:

– В Ханты-Мансийском автономном округе. В малоперспективной, в недавнем прошлом, низменности между Уральским хребтом и Обью.

– Не-ет, не верю. Не верю!..

Миновали всю центральную улицу города – улицу Мира – и, оставив позади строящийся крытый стадион для мини-фубола, снова оказались в сосновом бору.

– Почти прибыли. – Валентина Петровна достала мобильный телефон, нашла номер директора пансионата и, дождавшись, пока ответят, неслышно для окружающих заговорила: – Так, Георгий Юрьич, мы уже подъезжаем. Накрывайте, подготовьте бланки, ключи. Без тягомотины чтоб… – Услышав почти возмущенный ответ: «Да естественно, Валентина Петровна! Всё на мази – не первый раз ведь замужем!..», – удовлетворенно перебила: – Хорошо, ладно. – И нажала клавишу с красной трубкой.

* * *

О чем-то можно было спорить, что-то принимать, а что-то нет, но пансионат «Обьгаза» «Сосновый Бор» славился на всю область, получить сюда путевку считалось чуть ли не высшей наградой. Вроде и природа та же, что по округе, – тот же лес, тот же, слегка отдающий болотной затхлостью, воздух, город в десяти минутах ходьбы, и особого медицинского надзора, уникальных каких-то процедур, солей и грязей нет, но сами комнаты, обслуживание, питание, какое-то небывалое умиротворение покоряли всех, кто оказывался в «Сосновом Бору». И, кажется, все – одни явно, другие тайно – мечтали сюда попасть, вернуться… Валентина Петровна не раз наблюдала, как на предложение поехать куда-нибудь в другое место, даже на Черное море, человек отмахивался: «Чего я туда потащусь? Пока доеду – скисну же, а там хрен его знает, что ждет. Мне бы лучше в “Сосновый Бор”».

Сама Валентина Петровна часто появлялась в пансионате по долгу службы и, забежав вроде на пару минут – помочь разместить, забрать, договориться с администрацией, – уходила с трудом. Приятно было сидеть в удобном кресле в большой, светлой, до стерильности чистой комнате…

– Олег, Олег Романыч, – заметив, какой огромный пакет она вытаскивает из-под ног, позвал Бойко молодого писателя. – Помоги-ка даме, пожалуйста!

Сам он опять согнулся, обремененный связками книг и журналов.

– Конечно! – молодой писатель подхватил пакет слишком лихо и тут же перекосился от тяжести. – Ух!.. Империалы там у вас? – спросил, улыбаясь и морщась одновременно.

– Что? – Валентина Петровна поначалу не поняла, а потом слегка рассердилась. – Нет, рукописи, которые вам нужно будет прочесть.

– У-у, ясненько… Не слабо.

По обледенелой, но тщательно посыпанной золотистым песочком брусчатке пошли к пансионату.

Оформились быстро, каждый получил магнитную карту от отдельного номера, сутки в котором, между прочим, стоили для постороннего человека около семи тысяч рублей; директор «Соснового Бора» сам вышел к гостям и тоном доброго командира полка (был он из офицеров в отставке) стал рассказывать, какие имеются в его владениях услуги, где расположен ресторан, где сауна, бильярд, тренажерный зал, бассейн с аквамассажем… Гости кивали и время от времени издавали удивленно-восхищенные междометия…

Валентина Петровна отвернула рукав дубленки, глянула на часы. Половина десятого.

– Извините, Георгий Юрьевич, – пришлось перебить директора, – нам пора. Сейчас перекусим, и – важный разговор… Думаю, в процессе проживания господа сами увидят, оценят…

Директор картинно-обескураженно поджал губы, развел руками:

– Что же, не смею задерживать. Но по всем вопросам – пожалуйста!

– Спасибо, спасибо…

И Валентина Петровна повела делегацию на второй этаж. По пути объявила:

– Завтрак уже накрывают. Так что раздевайтесь, умывайтесь и прошу всех в ресторан.

Защелкали электронные замки, люди входили в номера. Опять послышались восклицания. Даже певица не удержалась и протянула хрипловато, обращаясь к своему звуковику: «Не хи-ило, да? Евростандарт почти!»

«Почти… Специалистка скрипучая», – послала ей мысленно Валентина Петровна, а молодому писателю улыбнулась, принимая у него пакет. Вошла в номер вслед за Бойко.

– Так, Юрий Вадимович, – предложила, – давайте, пока есть минута, решим тут наши вопросы.

– Готов!

Сняли верхнюю одежду, присели к столу. Валентина Петровна положила ладонь на пакет:

– Здесь вот рукописи участников и тех, кого… ну, практически всё, что удалось собрать. Стихи, проза, статьи. Вы сами, пожалуйста, разберите, распределите между руководителями мастер-классов. Так?

Бойко кивнул.

– Ну и посмотрите, что, может быть, подойдет для журнала, для публикаций и, конечно, лучшее – в юбилейный сборник. Да?.. Та-ак… – Открыла свою сумку, формой похожую на планшет, вынула папку. – А здесь… Вот – программа мероприятий. На послезавтра у вас прямой эфир в передаче «Персона», в восемь вечера…

– Понятно.

– Намечены и записи передач с другими… Программу остальным я раздам после завтрака, на оргсовещании… Еще… – Нашла нужные листы. – Еще – проект договора. Назвали его: «Договор возмездного оказания консультационных услуг».

Юрий Вадимович снова кивнул.

– Тут вот такая сумма, – Валентина Петровна указала ногтем на нужную строчку, – но выплачено будет несколько меньше из-за вычета… – Зачитала: – «За вычетом налога на доходы физических лиц». Чтобы у людей не возникло вопросов.

– Понятно, конечно.

– И нужно собрать паспорта для оформления договоров. Напомните мне на совещании, если выпущу из виду. – Валентина Петровна вздохнула и посчитала нужным чуть пожаловаться: – Столько дел, вы не представляете, Юрий Вадимович! Вас отправим – сразу летим в Ханты-Мансийск. Нужно все-таки решать вопрос о статусе. Мы же тут как в волчьей яме – и «Обьгаз», и администрация города, и район. Еще бы эти что-то делали, а то только финансы тянут и палки ставят на каждом шагу… Все муниципальные школы на ладан дышат, аэропорт – сами видели, в каком состоянии. Каменный век…

В дверь стукнули и тут же ее приоткрыли. Голос молодого Олега Романовича:

– Юр, хавать идешь?

Валентина Петровна с некоторой даже радостью отметила, как Бойко смешался и растерялся от вопроса, заданного таким манером, – не сразу и нашелся, что сказать:

– Э-э… это самое… иди. Мне тут… я задержусь.

– Лады.

Дверь закрылась.

Юрий Вадимович кашлянул, с натугой продолжил беседу:

– Конечно… да… м-м, назрела эта проблема, так скать, повсеместно – компании и местные администрации…

– Вот-вот! Что-то надо делать, пора. Город основан исключительно Мингазпромом… и сейчас «Обьгаз» на восемьдесят пять процентов – градообразующий фактор. И есть проект, – заговорила Валентина Петровна тихо, доверительно, – выделить Пионерск в отдельный субъект округа, а центр района перенести в Зеленоборск. Сорок километров всего, жителей не меньше, природные условия – лучше. Мы… то есть – «Обьгаз», готовы помочь в обустройстве администрации, инфраструктуры… Кхм… Составлен проект, изысканы средства… – Валентина Петровна замолчала, отвалилась на спинку стула, быстро прокрутила в мозгу, то ли и так ли сказала; осталась довольна собой, своим вроде бы неофициальным, но и деловым тоном. – Вот такие наши дела, Юрий Вадимович. – И перешла к тому, зачем вообще заговорила об этом: – Вы, надеюсь, каким-либо образом посодействуете, Юрий Вадимович? Знаю, как вы тонко, не в лоб умеете… Сами понимаете, пресса очень много решает, особенно здесь, на периферии.

– Постараюсь, конечно, – кивнул Бойко. – Проблема действительно, так скать, сложная и типичная. Необходимо над ней работать…

– Только, прошу… разговор этот между нами. Чтобы… Ну, понимаете?

– Да естественно! Мы же не первый год с вами, – он улыбнулся, как старый соратник, и поправил очки, – не первый год в тандеме.

Валентина Петровна тоже улыбнулась. Тоже кивнула… С минуту сидели молча. Было все-таки хорошо, очень хорошо в этой комнате, чистой, просторной, без лишних предметов, и в то же время уютной; легко, свободно дышалось очищенным воздухом. Какая-то благотворная апатия укутывала тело и мозг, хотелось поразмышлять о чем-нибудь отвлеченном, большом, не освоенном еще цивилизацией, непостижимом для обычного человека…

Когда-то на каждом шагу ее окружали загадки и чудеса. Даже как-то страшновато было задуматься, страшновато понять, как именно – не по учебникам физики, химии, биологии, а по-настоящему, простыми словами, – устроен телевизор, радио, магнитофон, что вообще такое электричество, как работает автомобиль, как человек за полсекунды, решив выбросить руку вперед, подпрыгнуть, присесть, делает это… И сейчас Валентине Петровне вспомнился мучивший ее еще со школы, с начальных классов вопрос: есть ли у Вселенной край, какой он, стена это или обрыв, пропасть, и что там, за этим обрывом, за стеной, за пропастью, на дне пропасти… Время от времени мысль о крае Вселенной приходила ей в голову и позже, но все реже, реже, и все быстрее Валентина Петровна заслоняла, заваливала ее другими вопросами, заботами, более насущными и важными для повседневной жизни, своей работы. И мир с годами, без таких вопросов, становился все понятней и проще. Но как-то уже и мельче…