Текст книги "Барин 2 (СИ)"
Автор книги: Роман Соловьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Я кивнул на домик на холме:
– Что там?
– Небольшая дорожная гостиница.
– Поворачивай, Герасим…– кивнул я.– А то до нитки промокнешь…
Когда добрались до домика, начался настоящий ливень. Герасим въехал под навес, пристроенный к конюшне. Под навесом стояла еще одна бричка.
Пока я добрел до дома, порядочно промок, но все же не так сильно, как Герасим. Постучался в тяжелую дверь и почти сразу отворила миловидная пожилая женщина в длинном сером платье и чепчике.
– Проходите, господин… вишь оно, льет как из ведра…
Я вошел и сразу оказался в просторной комнате-столовой. За столиком у окна сидел кудрявый немолодой мужчина и задумчиво смотрел в окно. На его столике в гордом одиночестве стояла бутыль шампанского. Он посмотрел на меня туманным взглядом и чуть заметно кивнул.
Женщина провела меня и показала комнату.
– Сколько вас, господин?
– Двое. Наверное, до утра останемся.
– Я сейчас сухие халаты принесу. Разведу камин и подсушу вашу одежду.
– Спасибо, хозяйка… поесть найдется?
– Лапша свежая, ушица… есть свиные отварные уши и холодец…
– Картошечки нет?
– «Черное яблоко»? Нет, такого не держим…
Я уже слышал, что некоторые жители Поволжья невзлюбили картофель. Почему, совершенно непонятно…
– Тогда лапши похлебаем, только переоденусь…
Вскоре пришел Герасим. Хозяйка так и не нашла на конюха халат большого размера, но все же отыскала огромную льяную рубаху и штаны из мешковины.
Когда мы отдали одежду просушить, переоделись и сели обедать в столовой, кудрявый мужчина тихо спросил:
– Господа, разрешите к вам присоединиться?
Я кивнул и незнакомец подсел, прихватив наполовину опустошенную бутыль шампанского. Он уже был изрядно выпивши. Худощавый, лет сорока трех, лицо слегка вытянутое, волосы черные и блестящие, с легкой сединой.
– Разрешите представится, Нестор Коробейников. Нижневолжский поэт.
– Помещик Андрей Иванович Никитин. А это мой кучер Герасим.
– Весьма колоритный у вас кучер,– поэт нахально пощупал бицепсы Герасима.– Интересно, он везде такой большой?
Герасим нахмурился и слегка отодвинулся.
– А вы что, путешествуете? – спросил я поэта.
– Да. Еду в Енотаево, навестить родную тетушку Елизавету… вообще, люблю русские дороги, в пути меня почти всегда посещает Муза…– поэт показал на шампанское.– Пригубите?
– Спасибо, но я откажусь.
– Позвольте, я прочитаю вам новое стихотворение, написал всего час назад.
– Читайте…– кивнул я.
Я опять пропью сырую осень,
А как снег накинет белый плед,
Вновь шагну с зарей, в мороза проседь,
Заприметив свежий волчий след.
Волчий нрав – жестокие забавы:
Рвать, кусать, вгрызаться в плоть клыком,
Прошагал я восемь верст, усталый,
На свиданье с грозным бирюком.
Не беру давно свою борзую,
Лишь блестит на солнце ствол ружья,
И не дрогнет в схватку роковую,
Крепкая как сталь, рука моя…
– Дальше я пока не сочинил, но думаю, развязка будет чрезвычайно трагическая…
– У вас слегка Некрасовский стиль…– задумался я.
– Совершенно нет. Николай Некрасов пишет образно, детально, но слегка размыто. У меня каждая рифма четкая, будто строй солдат прогнали по плацу… Думаю, скоро вы еще услышите о поэте Коробейникове…
Поэт посмотрел на меня мутным взглядом:
– Послушайте, если не любите шампанское, у меня есть хороший индийский гашиш… чтобы слегка убить время…
– Гашиш это наркотики. Точно не мое… убиваешь не только время, но и свой организм…
– А вы что, господин Никитин, – улыбнулся поэт.– Собрались до ста лет прожить?
– Я собрался прожить, сколько мне Бог отмерит. Просто отрицательно отношусь к алкоголю и наркотикам, считаю это синтетической заменой радости и счастья…
– Как вы интересно сказали… синтетическая замена счастья… а есть ли оно на свете счастье, мой друг? Еще Александр Сергеевич говорил: «На свете счастья нет, но есть покой и воля….» Какой был интересный и своеобразный человек! До сих пор бы сочинял, если бы не его страшная ревность… а Наталья, супруга Александра Сергеевича, в молодости и вправду была первой красавицей… Даже император Николай оказывал ей знаки внимания…
– А вы в Петербурге жили?
– До семнадцати лет. Я же в декабре 1825 года был на Сенатской площади… совсем еще юношей. В тот самый день. Стоял в толпе вместе с мятежными солдатами и офицерами.
Поэт налил в фужер шампанского и быстро выпил. Он обернулся к хозяйке и крикнул:
– А ну, мамаша, подай-ка стаканчик беленькой!
Коробейников закатал рукав и показал страшный шрам возле локтя.
– Это от картечи, а моему товарищу тогда попало вголову. Он умер у меня на руках. Снег на Сенатской был тогда красным от крови. Никто до конца не верил, что Николай отдаст приказ стрелять из пушек, генерал Милорадович два раза подъезжал и уговаривал бунтовщиков расходиться, пока кто-то из офицеров не выстрелил ему в спину… а потом началось самое страшное… стреляли прямо по мятежникам, площадь окружил полк солдат и кавалергарды. Когда мятежники бросились к Неве, многие просто потонули…
– А вы зачем пошли на площадь?
– Ходили слухи, что старшего брата Николая, Константина, держат в подвале, в цепях… мы все стали жертвой великого обмана заговорщиков. Николай и сам не ожидал, что на него неожиданно свалилось престолонаследие… Оказалось, Константин уже давно написал отречение и спокойно сидел в Варшаве… Но мятеж подавили быстро. Чувственный и впечатлительный Николай изменился за одну ночь, превратившись в жестокого монарха, удержавшего железной волей и силой власть…
Как только хозяйка принесла стакан водки и тарелку с поджаркой, поэт сразу опрокинул водку в рот, но до закуски даже не дотронулся. Он внимательно взглянул на меня потускневшим взглядом и вздохнул:
– Не дай Бог увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный…
Коробейникова сильно покачнуло. Я испугался, что он сейчас свалится на пол.
– Прошу прощения… кажется, я сегодня слегка перебрал…
Поэт привстал и пошатываясь, вышел из столовой.
Мы переночевали в дорожной гостинице, а наутро собирались домой. Когда сели в бричку, хозяйка вынесла пожелтевшую от времени инкунабулу – старинную книгу.
– Барин, может купите хоть за два рубля? В старом сундуке перебирала, вроде сжечь жалко…
Я прочитал на обложке потрескавшееся название «О великом городе Сарай-Берке. Составлено диаконом Иваном Былиным. Год 1704.» Я пролистал пожухлые страницы, кое-что в тексте еще можно было разобрать. Все же раритет, надо взять и почитать на досуге.
Заплатил хозяйке и мы тронулись в путь. О поэте Несторе Коробейникове, любителе индийского гашиша, я и вправду никогда не слышал, в отличии от известного русского поэта Николая Некрасова…
В дороге неожиданно навеяли знакомые со школьной скамьи некрасовские строки.
Эй, ямщик удалой,
Разгони чем-нибудь мою скуку!
Песню, что ли, приятель, запой
Про рекрутский набор и разлуку…
Глава 7
Когда мы подъехали к усадьбе – меня ждал новый удар судьбы.
– Жандармы,– удивленно пробормотал Герасим.
Большая темно-синяя карета с кучером в военной форме ехала со стороны балок. Как только карета остановилась, скрипнув рессорами, дверца приоткрылась и вышел полковник Кудасов. Очень встревоженный и серьезный.
– Господин Никитин, куда это вы ездили?
– В Царицын. Я встречался с губернатором Кожевниковым.
– Прошу, пройдемте на пару слов…
Полковник по-хозяйски вошел во двор и показал на беседку.
– В чем дело, милейший? – из дома появился ротмистр Вахрушев.
– Кто вы такой? – грубо спросил полковник.
– Это мой товарищ, ротмистр Вахрушев,– ответил я.
– Ротмистр, я полковник Кудасов. Канцелярия Его Императорского Величества. Нам необходимо поговорить с господином Никитиным
наедине…
Вахрушев кивнул и вернулся в дом.
– Мы арестовали инженера Ковалевского,– сухо сказал полковник.
– Как арестовали? За что?
– По доносу его соседей. Ковалевский весной собирал в квартире либерально настроенных студентов и рабочих, вел антигосударственную пропаганду, при обыске в его квартире нашли запрещенную литературу…
– Ковалевский – стоящий инженер. На нем весь завод держится… Как же так, господин полковник…
– Вот и занимался бы производством, зачем полез в политику…– вздохнул Кудасов.– Ковалевского завтра отправят в Москву,там уже будут вести следствие и разбираться…
– Ему никак нельзя помочь?
– Лучше забудьте об этом,– нахмурился полковник.– Это дело серьезное, политическое. Кстати, вы не замечали ранее, не вел ли инженер Ковалевский на заводе разговоров на вольные темы? О либеральных ценностях, заветах декабристов… может он знал кого-то из декабристов лично?
– Не припоминаю такого…
Кудасов задумался:
– Теперь поговорим о нашем деле со шкатулкой. На вас еще никто не выходил?
– Нет. Скажите, господин полковник, а вы что, приставили за мной слежку? Один шпик следовал за мной в Царицыне по пятам…
– Нет. Клянусь честью. Никакой слежки я за вами не приставлял… За вами наверняка следит кто-то посторонний…– полковник нахмурился.– Господин Никитин, впредь настоятельно прошу не отлучаться из поместья без моего ведома. И обо всем важном незамедлительно сообщать.
– Хорошо, я понял.
– А для чего вы ездили на встречу с губернатором?
– Имеются соображения по водоснабжению земель, приготовил для губернатора проект. А еще, на пару с господином Аксаковым из Царицына, хотим организовать оружейный заводик…
– Оружейный заводик – дело стоящее. Одобряю. Скажите, этот ваш приятель-ротмистр в усадьбе для охраны? Он надежный человек?
– Да, я готов за него поручиться…
Полковник слегка помрачнел:
– Почему я спросил про ротмистра… в последнее время у нас появились более серьезные проблемы, чем студенты-либералы. Вы наверняка слышали про «сочинцев»…
– «Сочинцы»?
– Союз Офицеров Чести. Тайное общество, близкое к радикальному, последователи декабристов.
– И что они хотят?
– Все то же самое. Отмену монархии, принятие конституции и управление парламентом, реформу крепостничества… Костяк этого тайного общества – бывшие офицеры. Сила серьезная и грозная. Возможно, «сочинцы» готовят вооруженное восстание, а там если начнется, полыхнет по всей России-Матушке…
– Это общество наверняка в Москве или Петербурге, не в нашей глуши…
– Тут вы ошибаетесь, – усмехнулся Кудасов.– По сообщению информатора – одна из главных ячеек как раз в Царицыне. Но мало того, «сочинцы» сейчас также активно включились в поиски богатств «Золотой Орды». Это точные сведения. Если они раньше нас найдут золото – беда неизбежна. Обменяют драгоценности на оружие, взрывчатку, наемников через Каспийское море… нукеры имама Шамиля уже сейчас готовы воевать на территории России… это будет хуже Пугачевского восстания… Если возьмут Астрахань, Царицын, укрепятся здесь – считайте весь юг России захватят, перекроют торговые пути… даже подумать страшно… Конечно, со временем одолеем мятежников, но крови много прольется…
– Мне кажется, Сергей Павлович, вы чрезмерно нагнетаете обстановку…
– Совсем нет. Это не уголовники и не рыночная шушера, а хорошо организованное военное подразделение с жесткой иерархией. Все отлично умеют обращаться оружием. Ганджа и Иванченко, которые похитили вас в Тимофеево – просто гимназисты по сравнению с «сочинцами»…
– Хорошо, если что-то узнаю про это тайное общество, сразу сообщу…
– Ну что же, тогда мы поедем…
– Постойте, Ковалевский в карете?
Полковник кивнул.
– Я скажу ему пару слов на прощание.
Инженер Ковалевскй сидел между двумя крупными жандармами. Он был бледен, волосы растрепаны, нижняя губа распухла и слегка кровоточила.
– Здравствуйте, Андрей Иванович,– виновато улыбнулся Ковалевский.
– И вам здоровьица, Семен Ильич. Милый мой человек, как же так случилось?
– За производство вы не переживайте. Петруху Гриднева я хорошо натаскал. Он не хуже меня понимает в деле…
– Так это все правда?.. про собрания, про литературу…
– Андрей Иванович, знайте только одно. Идеал, основанный на принципах социализма – это и есть настоящее счастье русского народа и наше будущее. Авторитаризм распадется, как труха мертвого дерева. Монархия рано или поздно все равно рухнет…
Мордастый жандарм грубо ткнул Ковалевского локтем в живот.
– Семен Ильич, больше не слова,– вздохнул я.– Езжайте с Богом. Если будет возможность, обязательно напишите…
Полковник Кудасов подошел к карете.
– Будьте начеку, Андрей Иванович. Чую, скоро будет дело…
Полковник влез в карету и экипаж тут же умчался. Из калитки вышел встревоженный Прохор:
– Андрей Иванович, что случилось?
– Ковалевского арестовали по политической статье.
Прохор вздохнул:
– Эх, пропал стоящий человек… сгноят теперь инженера на каторге…
– Прохор Петрович, какие еще новости, пока я отлучался?
– Андрей Иванович, прошлой ночью гаринский мужик прибегал, Митяй. Тот, что хотел в селе дом поджечь. Он от брата случайно выведал, скоро трое молодчиков на Выселки приедут. Гарин лично ездил с ними в Тимофеево договаривался… что-то наверняка затевают, мерзавцы!
– Прохор, рубликов двадцать передайте Митяю. Чтобы у мужика имелся интерес и в дальнейшем важную информацию поставлять…
– Будет сделано…
Я задумался:
– Значит подлец Гарин замышляет что-то серьезное. Что же, если он хочет войны – будет ему война. Я теперь в знакомстве с самим губернатором, раздавлю этого урода как таракана…
Петр Гриднев, заместитель Ковалевского, оказался действительно ценным специалистом и вполне заменил Семена Ильича на заводе. К сожалению, я пока не мог ничем помочь арестованному инженеру.
Заказы в последнее время поступали постоянно, возможно из-за того, что Царицынский кирпичный завод встал на реконструкцию. Я даже предложил мужикам временно работать световой день, с шести до двадцати часов. Никто из рабочих не отказался, и я пообещал обязательно простимулировать всех зарплатой.
Каждый день рабочие отгружали от десяти до двадцати тысяч штук кирпича. Конвейер производства был налажен как часы, и брака в последнее время стало гораздо меньше. Впору и вправду строить вторую печь обжига, чтобы расширять объемы. В Астраханской и Саратовской губернии наступил разгар строек, который, к сожалению, завершался уже к середине ноября…
После известия, что на Выселки должны приехать молодчики, я сразу организовал на заводе охрану. Двое вооруженных мужиков дежурили ночью и в выходной. Ротмистра Вахрушева попросил научить Герасима стрелять из ружья, второй охранник в усадьбе совсем не помешает. Пытались научить и Тихона, но он боялся оружия как огня.
В селе мужики тоже дежурили по ночам, и Аглае я настрого запретил выходить из усадьбы. Если честно, такая полувоенная обстановка меня уже слегка напрягала. Сколько еще можно терпеть придурковатого соседа-помещика?
За неделю на заводе все вымотались. Я решил в воскресенье дать выходной и отпустил мужиков домой, к тому же наступал православный праздник Троица. Субботним вечером все разъехались. На заводе остались только охранник, рабочий и Петр Гриднев.
Приказчик и ротмистр к ужину вернулись с Алексеевского рынка. Прохор занес кули с калачами, конфетами и подарками. По старому обычаю я должен завтра, на праздник, угостить детвору в селе.
Пока разгрузились, уже начало темнеть. Герасим напоил лошадей и собирался слегка сполоснуть бричку от дорожной пыли.
Вахрушев отозвал меня в сторонку:
– Андрей Иванович, Прохор мне по дороге рассказал о вашем соседе. Похоже, помещик Гарин и вправду настоящий подлец… кажется, я слышал о нем еще в Царицыне…
– Подлец – еще мягко сказано…
– Я бы порекомендовал обратиться к вашему знакомому полковнику из Тайной канцелярии. Наверняка он подскажет, как прижучить этого Гарина… По своему опыту знаю – подлецу и пройдохе только дай волю и власть, он такое наворотит…
Я заметил, что Прохор Петрович уже навеселе. Раскраснелся и расцвел как чайная роза. Приказчик шаркающей походкой приблизился и осторожно спросил:
– Андрей Иванович, тут дело одно деликатное… в селе молодые жениться надумали. Алешка Мальцев и Акулинка, племянница Селифана.
– Так пусть женятся.
– Староста Щукин просил узнать, вы будете пользоваться правом первой ночи?
– Чего⁈
– У нас еще сохранился этот старый обычай, когда первую ночь с невестой проводит помещик. Акулинка девка видная…
– Средневековая дикость какая-то… Прохор Петрович, я отменяю этот обычай для нашего поместья. Так и передайте старосте…
– Пожар! – громовым голосом заорал Герасим.
Я оглянулся и увидел, что со стороны балок валит черный дым.
– Черт возьми! – заскрипел зубами ротмистр.– Этого еще не хватало…
– Герасим, немедленно едем! – вскрикнул я.
– Постойте, только пистолет прихвачу,– кивнул Вахрушев.
Через пару минут мы мчались к заводу. Впереди валил страшный черный дым, вверх вздымались высокие огненно-красные языки пламени. Когда подъехали, перед нами открылось удручающее и печальное зрелище. Горели оба навеса с дровами; новый сруб и четыре шатра уже почти выгорели дотла вместе с мебелью, осталось только дымящиеся пепелище. Только один навес в стороне уцелел. Станки и формы были повреждены. Возле печи лежал охранник с окровавленной головой, неподалеку сломанное ружье. Я подбежал и осторожно приподнял охранника, слегка потряс за плечи. Он медленно приоткрыл глаза и пробормотал:
– Андрей Иванович… они как тени подкрались… чем-то сзади по голове…
– Где остальные?
– Не знаю, может в шатре…
От навесов так пышило жаром. Тушить, конечно, было уже бесполезно. Все освещалось ярко, как днем. Вахрушев и Герасим подхватили и потащили раненного охранника к бочкам с водой. Я быстро забежал в уцелевший шатер. На полу лежали связанные Петр Гриднев и рабочий.
– Андрей Иванович,– пробормотал Петр.– Они недавно уехали, наверняка, еще можно нагнать!
Я достал нож и освободил Петра от веревки:
– Как случилось?
– Мы ужинали. Трое в шатер ворвались. Двое с ружьями. Колыванов бросился, один его сразу прикладом в челюсть…
Я заметил у немолодого рабочего свежую ссадину на щеке. Быстро разрезал путы и освободил.
– А что там с охранником? – глухо спросил Петр.
– Жить будет. Оглушили крепко…
– Они нас связали и сразу начали навесы поджигать… один с кувалдой к станкам побежал… нужно спешить, не могли еще далеко уйти…
– Как они хоть выглядели?
– Молодые, крепкие. Лет двадцать-двадцать пять, не больше.
Я выбежал из шатра.
– Егор Сергеевич! Поджигатели недавно уехали, попробуем догнать!
– Только в какую сторону?
– Думаю, по дороге к Выселкам!
Мы спустились на бричке к реке и рванули по дороге. Уже совсем стемнело, но к счастью, сегодня полнолуние. Вскоре мы увидели темное пятно впереди и разглядели мчащуюся тарантайку.
– Это точно они, Андрей Иванович! – показал ротмистр.– Гони, Герасимушка, гони что есть духу!
Мы мчались вслед на приличной скорости. Бричка подпрыгивала на кочках. Беглецы заметили погоню и хотели пересечь ерик, но колеса завязли в жиже, а когда они выбрались, мы уже почти их настигли. Кроме кучера, в тарантайке сидели двое с ружьями. Герасим даже начал слегка тормозить лошадок, чтобы на ходу не врезаться. Однако когда беглецы выбрались из жижи и снова помчались по накатанной дороге, расстояние между нами стало увеличиваться.
Ротмистр прикрикнул:
– Герасим пригнись!
Как только мужик пригнулся, ротмистр начал стрелять из кольта по беглецам, положив руку с пистолетом на другую руку, согнутую в локте, прямо как настоящий ковбой. Он все же зацепил одного, парень в тарантайке вскрикнул и завалился на пол.
Но другой беглец направил на нас ружье, громыхнул выстрел, от верха брички откололась щепка, и слегка оцарапала щеку ротмистру. Вахрушев продолжал стрелять, но вскоре барабан опустел, снова зарядиться на такой скорости было невозможно.
– Гони, Герасим, ведь уйдут суки! – заорал ротмистр.
– Давайте, родимые! – подгонял Герасим лошадок.
Бричка трещала и раскачивалась из стороны в сторону. Я знал, что тарантайка гораздо устойчивее на неровных дорогах. К тому же было темно. Однако вскоре мы почти догнали беглецов. Я заметил парнишку на полу тарантайки, который едва держался, чтобы не выпасть.
И тут громыхнул еще один выстрел из ружья. Лошади громко заржали. Бричка резко накренилась влево. Герасим попытался остановить лошадей, но они еще бежали по инерции. Первым вылетел из брички ротмистр, следом и я, успел подставить руки, но все же клюнул лицом и разбил нос.
Только сейчас я понял, что одно колесо вылетело, то ли от выстрела, то ли от острого камня на пути. Бричка завалилась на бок, и развернувшись, встала, слегка пропахав землю осью.
Ротмистр приподнялся с земли и отряхнулся.
– Хорошие у них ружья, Андрей Иванович… Непростые ребятишки!
Я присел и задрал голову, останавливая кровотечение. Когда кровь остановилась, осторожно приподнялся, вытер рукавом под носом и с грустью посмотрел, как тарантас уносится вдаль, превращаясь из черного пятна в точку.
– Герасим, колесо реально починить?
Конюх печально вздохнул, принес соскочившее колесо и внимательно осмотрел ось.
– Попробуем, барин… вот туды ж его в качель!
Ротмистр кивнул:
– Метко стреляют уроды… но все же одного я точно зацепил…
– Думаю они на Выселки помчались, там у них лежбище… Герасим, сколько примерно до Выселок?
– Еще три-четыре версты.
– Эх, был бы я моложе – за двадцать минут добежал! – вздохнул Вахрушев.
Герасим осмотрел ось и печально вздохнул:
– Барин, не получится скоро починить, нужно час, не меньше, выстрелом все пазы разбило…
Он достал из ящика молоток, муфту, стальные хомуты.
– Пойдемте, Егор Сергеевич! – предложил я.– Если Герасим починит колесо, он нас нагонит. Этих уродов нельзя упускать…
– Хорошо, пойдемте… Только в ускоренном темпе. У меня руки так и чешутся, пули для каждого найдутся!
До Выселок мы добирались не меньше часа. Герасим наверняка слегка напутал, расстояние оказалось побольше. Маленький хуторок из пятнадцати домиков, раскинулся за дубовой рощей у широкого ерика. Выселки относились к Гаринскому владению.
Тарантайку мы не нашли, зато местные псы подняли такой концерт, что половина жителей Выселок сразу повыскакивали из домов. К нам подошел старик с топориком, которому мы однажды помогли по пути на Алексеевский рынок. Он присмотрелся, снял картуз и добродушно кивнул:
– Это вы, барин? Я уже думал, какие душегубцы в Выселки забрели…
– Деда, где трое пришлых живут?
– Так они заехали недавно и тут же умчались. В той хате раньше жили…– показал дед на крайнюю избу.
– Давно умчали?
– Полчаса уже прошло.
– Знаешь кто, откуда?
– Нет, сынки, откуда мне знать… нужно у хозяина, Гарина спрашивать… дня два жили, ни с кем даже не общались…
В доме, где проживали пришлые, почти никаких вещей не было, только старые обрывки газет, ржавый шомпол и чугунок с кашей на печке. Печь оказалась слегка теплая. Во дворе я нашел окровавленный лоскут.
Вскоре прибыл Герасим на бричке. Мы еще раз тщательно осмотрели жилище, где жили молодчики и вернулись на завод. Было уже за полночь. Я печально прошелся среди пепелищ, которые еще дымились. От обиды к горлу подступил жесткий комок. Ну как же так?
Мужики виновато смотрели на меня.
– Что делать будем, Андрей Иванович? – тихо спросил Петр.
– В понедельник рабочие приедут, начнем все восстанавливать. Опять строить шатры, чинить станки, заготавливать дрова. Тот, кто это затеял – жестко ответит…
Я окликнул охранника с перевязанной головой:
– Как у тебя самочувствие?
– Жбан слегка ломит…
– Герасим тебе обезболивающий порошок привезет, а завтра утром фельдшера пришлю.
– Спасибо, барин…
Какая все же подлость и низость! Только появились заказы и мужики начали зарабатывать, эти уроды сожгли все запасы дров, повредили станки и формы, будто все заранее подгадали… Точно знали, что завтра православный праздник и почти все разъедутся по домам…
Я ни капли не сомневался, кто все организовал. Рано или поздно это должно было случиться, если твой сосед не только полный придурок, но еще и завистливая сволочь.
Теперь Гарин точно за все ответит.
