Текст книги "На Юге, говорят, теплее"

Автор книги: Роман Шмыков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 6

Я помню, как Алиса странно себя вела на похоронах её родной бабушки. Точнее, это было бы странно для обычного ребёнка, но не для моей будущей падчерицы. Она смотрела, как гроб медленно опускают в землю четверо мужчин, еле держа верёвки. В глазах девочки не было ничего, даже капли скорби. Я почти не знала Гришину маму, виделась с ней пару раз до нашей свадьбы и несколько раз после. Она умерла от диабета, хотя прожила достаточно долго, не смотря на болезнь. К концу жизни она весила около ста двадцати килограммов, и было видно по вспотевшим лицам похоронной компании, что они ожидали клиента чуть меньшего размера.

Но всё дело было в Алисе. Вместо того, чтобы как подобает попрощаться с мамой Гриши, которую тот любил нисколько не меньше дочки, я смотрела на эту девочку. Она оглядывалась по сторонам, наблюдала за белочками, птицами. Особенно её внимание привлёк дятел, севший прямо на то дерево, что росло совсем рядом с могилой и огромной мраморной плитой с фотографией Алисиной бабушки. Почему она такая, эта необычная малышка? Её не страшит смерть? Или она не любила бабушку? Я думала только об этом, пока Гриша стоял между нами и плакал навзрыд, сжимая мою руку с каждым разом всё сильнее и сильнее.

Мы с Алисой встретились взглядами и обе посмотрели на плачущего мужчину между нами. Нас для него в данный момент словно не существовало, и он дал полную волю эмоциям. Он имел на это полное право, но Алиса всё равно на него глазела с некоторым пренебрежением. Почему ты так смотришь на своего папу? Он плачет, потому что ему больно. Неужели тебе не больно совсем? Странная ты девчушка, Алиса.

В тот момент я подумала, что Алиса прочитала все мои мысли, и я поспешила отвернуться, сжав руку Гриши с той же силой, что и он мою. Мои щёки загорелись с двойной силой, когда он своё мокрое от слёз лицо уткнул мне в плечо, немного волосами смазав тональник.

То был долгий вечер и ещё более долгая ночь. Гриша запер Алису в её комнате, а сам сидел на нашей кровати и рыдал, закрыв лицо руками. Я пыталась его утешать, но он вообще не слушал и отдёргивал плечо, когда я хотела прикоснуться к нему. К утру я отключилась без сил, и когда проснулась, на кухне уже пахло яичницей с луком.

* * *

Мы отдохнули в этой мокрой квартире, пока три трупа внизу медленно разлагались, покрываясь пылью. Я открыла глаза и увидела, как Алиса ходит по комнате туда-сюда и шевелит беззвучно губами. Она махала руками в сторону, и всё это выглядело как немой спектакль одного актёра. Я услышала всего одну фразу, словно случайно упавшую с её губ: «Нет. Так не получится».

– Что такое, Алис? – я потягивалась, лёжа на спальном мешке боком. Другой бок был вверху. Я подумала, что так из него во время сна вытечет меньше крови. Опасения не оправдались – рана запеклась очень быстро.

– Да ничего, мам, просто…

– Придумывала, что нам дальше делать?

Алису посетило такое выражение лица, словно я застала её за разглядыванием себя самой голышом в зеркале. Она заложила руки за спину и уставилась на меня.

– Придумала что-нибудь? – я привстала и ощутила неприятный укол под ребром. Свежая короста стянула кожу, и ей не нравится, когда я двигаюсь.

– Нет, я, я… ничего. Я думала, что нам нужно облегчить сумки и идти больше, чем обычно.

– Но мы это уже обсуждали. Если освободим сумки, то придётся чем-то сильно пожертвовать. Едой и водой жертвовать нельзя. Одежду зимнюю мы и так выбросили, – мы слишком верили, что к наступлению холодов доберёмся до Юга. – Осталась обычная одежда. Если ты хочешь идти в одних трусах, то пожалуйста. Комаров даже можно не бояться, но я не хочу идти и сверкать ягодицами.

Алиса хихикнула, и тут же к ней вернулся серьёзный настрой.

– Можно оставить только то, что есть на нас.

– А если порвётся?

– Ты сможешь зашить?

Я почти разозлилась от вопроса. Она ведь не меньше моего знает, что ни ниток, ни иголок у нас нет.

– Алис, мы не можем…

– Тогда мы никогда не дойдём!

Она крикнула так, что я вздрогнула, и топнула ногой по бетонному полу, но её лёгкие сандалии поверх длинных носок не издали ни звука.

– Присядь со мной. – Я позвала её нежным взмахом руки присоединиться ко мне на спальном мешке. Сначала она хмыкнула и отвернулась, но не прошло и минуты, как уселась смиренно рядом.

Прикоснуться к себе она не дала, и моё движение, которое должно было стать объятием, быстро сошло на нет.

– Наш план и без того слишком хрупкий, чтобы в него сейчас вносить изменения.

– Но вдруг именно из-за старости нашего плана у нас ничего не получается?

– Только благодаря ему, этому старому и проверенному плану, мы ещё живы. Ведь так? Ты же понимаешь меня?

– Нет, но тебе это и не надо.

Она резко встала и пошла к выходу. Там были три мёртвых человека, но она не боялась их. Нисколько, никогда. Думаю, она боится живых мертвецов только потому, что их боюсь я, и это единственная причина.

Я достала карту. Дорога, по которой нам следовало двинуться ещё вчера, тянулась извилистой змеёй на юг. Она огибала гористые местности, иногда проходя через небольшие населённые пункты. Впереди, вплоть до самого Юга, больших городов больше не будет. А если мы их встретим, то это будет значить, что мы заблудились.

Вечером надо будет продолжить путь, дойти хотя бы до какой-нибудь заправки и там осесть на ночлег. Поскорее бы выбраться из этого города и сбежать подальше. Слишком много случилось за прошедшие сутки, чтобы задерживаться здесь дольше, чем нужно.

Алиса капризничала, и даже не хотела надевать портфель, когда я протянула его. Она хотела остаться ещё на день и подождать, пока моя рана затянется совсем, но я решила иначе. Она вырвала из моих рук лямку и небрежно накинула портфель за спину. Пошла впереди по пустой улице, выпрыгнув с крыльца, как пробка из бутылки шампанского, но через несколько шагов остановилась и посмотрела на меня. Я указала, каким путём мы должны следовать, и Алиса снова рванула вперёд. Её снова спутавшиеся волосы сбились в колючие косы, болтающиеся в разные стороны на голове разозлившегося не на шутку ребёнка. Я старалась не отставать от неё, но мои силы, накопленные за короткий период, медленно иссякали. Алиса увидела, что расстояние между нами постепенно увеличивается, и немного сбавила шаг, периодически проверяя, как сильно я отстаю от неё.

День показался долгим, а резкая его смена на вечер совершенно сбила меня с толку. По небу, как по грязной от бензина луже, бегали разноцветные полосы. Солнце скрывалось за синеватыми тучами и уходило за горизонт. Похолодало, и между мной и Алисой была пара шагов разницы. Чем темнее становилось, тем ближе ко мне была эта девочка. Она боялась темноты больше, чем того, что в ней могло спрятаться. Это нормально для ребёнка, а Алиса лучше других знала, что таит в себе тень.

Заправку мы прошли и решили не останавливаться в ней. Она была совсем ржавая, и огромные рваные дыры в её стенах были похожи на язвы и нарывы на больной коже. Пахло отвратно даже в нескольких метрах от неё. Скорее всего, там разлагались тела, и я даже не захотела проверять, так ли это. Алиса даже взглядом не удостоила эту гнусную могилу. Алиса приблизилась ко мне и взяла за руку. Я ощутила, как она стала тянуть меня вперёд. Мне пришлось из последних сил ускорить шаг, чтобы хоть как-то поспевать за чужим темпом.

Мы не нашли ни одного дома или заправки, но набрели на Уазик, одиноко стоявший на обочине, передними фарами устремившись в лес. Из открытого бачка не пахло бензином, и это значит, что его давно опустошили. Внутри были изорванные, но по больше части целые сидения. Мы расстелили на них спальники и улеглись валетом.

Алиса ёрзала в полубредовых попытках уснуть. Я, закрыв глаза, массировала её разгорячённые ноги. Когда пульсация в её стопах немного пропала, она перестала стонать и уснула, свесив одну руку вниз. Окна вокруг нас запотели, и мне пришлось немного их приоткрыть, чтобы наше присутствие не было столь очевидным на виде снаружи. Я отложила ноги Алисы в сторону и перевернулась на бок. Кровь от раны немного оттекла, и я ощутила облегчение.

Мне приснился опять этот сон. Я в квартире родителей, но не могу понять, я так же взрослая, или опять маленький ребёнок. Я не могу нигде включить свет, выключатели просто не работают, и мне страшно. Здесь темно и никого кроме меня вокруг нет. Из моей комнаты, которая только во снах является мне в том виде, в котором её запомнило моё подсознание, я слышу несколько голосов. Они зовут меня по имени, но я не знаю, кто меня зовёт на самом деле. Не смотря на дрожь и ужас, я иду во тьму на зов и встаю у самого порога. Голоса становятся громче, но я всё равно не могу разобрать слов, ничего, кроме своего имени. Всё громче и громче, и когда появляется ощущение, что кто-то очень старый шепчет мне на ухо, я вытягиваю руки вперёд и бегу наугад. Я просыпаюсь, когда утыкаюсь в кого-то лицом.

Глава 7

Почти три дня мы шли с короткими остановками. Я даже не сверялась с картой так часто, как делала это раньше. Дорога не извивалась, и серой полосой тянулась сквозь холмы и леса. Цивилизация осталась далеко позади, и кроме размеченной дороги под ногами ничто не напоминало о старом мире.

Мне трудно дались эти дни – Алиса со мной почти не разговаривала. Это было на неё не похоже. Обычно день, максимум два, она могла обижаться, но потом сама, пуская слезы и сопли, подходила мириться. Я никогда в этом ей не отказывала, и лишь принимала в тёплые объятия плачущую девочку. Так было в тот раз, когда она не захотела есть и отправила тарелку с моим супом в стену. Гриша выгнал её из-за стола, но потом она пришла извиняться именно ко мне. Как котёнок залезла ко мне на колени, когда я сидела на диване перед телевизором и бесцельно листала каналы. Она ничего не сказала, да и даже если бы хотела, то промолчала. Говорить она начала лишь к восьми годам. Алиса свернулась калачиком и погладила меня по колену. Гриши не было в этот момент дома. Уверена, с его характером, он бы расплакался, увидев это.

Но не в этот раз. Алисино лицо было словно восковым, и даже если она и испытывала эмоции, то прятала их глубоко внутри. Я ощущала себя чужой в такие моменты, и если придираться к кровной связи, то таковой я и была. Как же много времени мне потребовалось, чтобы она перестала обращаться ко мне со словом «тётя». Прошло несколько лет, прежде чем Алиса сначала стала называть меня по имени, а потом и «мама». Для меня это очень много значило, да и до сих пор очень много значит. Я протянула к плечу Алисы руку, но та отдёрнулась, боковым зрением лишь завидев мои тянущиеся пальцы.

– Когда мы остановимся? Я хочу есть.

– Когда найдём укрытие, хоть какое-нибудь. – Мой голос стал хрипеть, а во рту с каждым шагом под палящим солнцем всё больше скапливалось густой, липкой слюны.

– А если мы его не найдём?

– Обязательно найдём.

– Нет, хочу сейчас.

Я не стала с ней спорить, взглядом давая понять, что я рассержена. Алиса словила этот жест и посмотрела на меня в ответ так, что мне стало не по себе. У неё на лбу появилось бардовое пятно, и сам лоб покрылся морщинами от изогнутых дугой бровей. Я достала бутылку воды и энергетический батончик. Алиса выхватила и то и другое из моих рук так грубо, что оцарапала меня грязными ногтями по коже ладони.

– Извини, – промямлила она, словно бросила надоедливой собаке кость, лишь бы так перестала плестись за ней, жалобно скуля.

Она видела, что я протянула руку, чтобы тоже попить, но перед этим специально закрутила крышку так крепко, что я чуть не получила ссадину, пытаясь её отвернуть.

– Алис, всё хорошо?

– Да, всё хорошо, а что?

Да ничего, обе играли, по итогу, в этот спектакль. Продолжив путь, мы продолжили и молчать, а дорога всё тянулась, как заусенец, и чем дальше, тем труднее рвать.

Сзади послышался мотор. Я его узнаю среди тысяч других, и даже похожих. Шум быстро приближался, и металлический лязг заполнял безмолвную округу. Алиса тут же одним прыжком нырнула к обочине, чуть ли не зарывшись по колено в канаве так, что на уровне асфальта торчала лишь её макушка, затерявшаяся в зелени. Я запнулась в бессилии, и упала на одно колено, попав ровно по нерву. До высокой травы пришлось ползти как животное. Перед тем, как упасть завалиться телом в траву, я посмотрела на дорогу и увидела клубы чёрного дыма, поднимающегося густым столбом к разноцветному небу.

В канаве я ударилась ещё и лбом об камни, но высокие стебли скрыли меня полностью, и мне осталось лишь не закричать от боли и усталости. Машина промчалась мимо с такой скоростью, что трава потянулась за воздушным потоком, чуть не выдав нас обеих. Я лежала на животе, уткнувшись во влажную землю лицом. Запах одурманивал, и желание так и остаться тут становилось с каждой секундой всё сильнее. Грохот мотора пропадал, но смрад жжёного топлива только сейчас стал доходить до нас, опускаясь тяжёлым слоем газов. Алиса чихнула, но я не видела её за стеблями листвы, хотя она лежала от меня не больше, чем на расстоянии одного метра. Алиса зашевелилась, и я повернула голову в сторону дороги, увидев, как тощее тело девочки поднялось над зеленью.

– Подожди, пусть уедут.

– Уехали уже. Пойдём. Хочу быстрее найти место для ночлега.

Я отжалась от земли, еле оторвав тело. Встала на трясущихся ногах, одну из которых ещё сводило, будто било электричеством, в районе колена. Хватаясь за траву, я выбралась на дорогу. Алиса уже уто́пала метров на тридцать вперёд, будто стараясь от меня сбежать. Я решила, что догонять не буду, потому что не смогу. Я размялась, помахав руками в стороны, и чуть не упала в обморок, когда перед глазами потемнело. Пошла вперёд, пока силуэт Алисы мелькал в мареве над раскалённой дорогой.

Алиса снова медленно становилась ближе ко мне, хотя я своего темпа не меняла. Когда солнце медленно клонилось к закату, она шла передо мной метрах в двух, и когда небо стало тёмно-синим, уже шла рядом совсем, взяв меня за руку.

– Извини, Саш. Просто я разозлилась. – Алисин голос звучал очень тихо, но вокруг нас даже деревья не шелестели листвой, и я услышала каждое слово, давшееся ей с трудом.

– На кого? На меня?

– Нет.

– Тогда почему ты злилась всё равно на меня? – я не хотела спорить, и говорила с толикой шутки, но Алиса всё восприняла вполне серьёзно.

– Меня злит всё это. Вся эта дорога. И разбойники, и эти люди с корой вместо кожи. Я ненавижу их.

– Я тебя понимаю, но злость отбирает больше сил, чем радость, поэтому лучше…

– Веселиться без причины?

– Нет. Хотя бы меньше думать о злости – это лучше.

– Мне трудно.

Я знаю, что трудно, я должна была сказать это, но решила промолчать. Да и сама Алиса знает, что я знаю. Слишком много понимания в этой детской голове, закрытой ото всех, кроме её хозяйки. Я до сих пор думаю, что Алиса не начинала говорить в детстве так долго не из-за особенностей развития, а потому что слишком много хотела сказать, настолько много, что это стало бессмысленным. Она всё знала, во всём разбиралась и не видела смысла это кому-нибудь доказывать.

Заправок не было, пустых брошенных машин тоже. Луна уже появилась в небе, цветная, как будто всё небо было затянуто огромной радужной плёнкой, а мы всё никак не могли найти укрытия на ночь.

– Нам снова придётся ночевать в траве?

– Кажется, да. – Я сама отвергала эту мысль, надеясь найти хотя бы землянку, но вокруг ничего. И даже разметка с дороги пропала, превратив асфальт в серую, каменную реку. Алисину руку всё труднее удерживать, и я отпустила её холодную ладонь, повисшую вдоль тонких ног с острыми коленями.

Алиса молча, не издавая ни единого звука, стала толкать меня бедром в сторону обочины, прислонившись к моему бедру понурившейся головой. Мы свернули в кусты, плотно закрывавшие всё, что было позади них, но при этом видели всё, что было над нашими головами. Закрытые плотной стеной кустарников, мы расстелили мешки и улеглись ногами друг к другу, почти соприкасаясь стопами. Я сняла обувь, словно достав стопы из тазика с очень горячей водой. Кровь отступила от мозолей, и даже сквозь не очень приятный запах я поняла, что жить уже на так плохо, как казалось каких-то десять минут назад.

– Алис, помнишь, какая планета идёт следом за Землёй?

– От солнца?

– Да.

– Марс. Нам о ней рассказывала Мария Анатольевна на уроках окружающего мира.

– А знаешь, мой отец однажды видел марс.

– Деда Коля? Как? Он был в космосе?

– Нет, Алиса, он наблюдал его с Земли. В телескоп, когда Марс находился близко к нашей планете, его отлично было видно. Папа говорил, что Марс очень красивый.

– Я бы тоже хотела его увидеть.

– Да, милая, и я очень хотела бы, хотя бы ещё разок.

Звёзды стали проглядываться сквозь помутневшее небо, совсем истончившееся между нами и космосом. Интересно, инопланетяне знают, что у нас случилось здесь, на нашей Земле?

– Мам, сколько нам ещё идти?

– Честно?

– Да, – это был неуверенный ответ. – Честно.

– Я не знаю. Если судить по карте, то несколько недель. Но если отталкиваться от запаса наших сил и еды, то месяц. Может, больше.

– Мы успеем до зимы?

– Надеюсь.

Зима стала страшным словом. Всё самое плохое произошло зимой. Первые жуткие холода после войны, способные быстро убить человека, заплутавшего слишком далеко от дома. Нападение этих деревянных человечков. И тот мужчина, когда…

– Спокойной ночи, мам. – Послышалось рядом со мной. Я продолжала смотреть в небо, и голос Алисы показался каким-то неземным.

– И тебе сладких снов.

Алиса засопела так быстро, что мне стало в каком-то роде завидно. Я уставала просто до жути, но до сих пор не могу нормально и быстро уснуть. Стараюсь успокоить себя, убедить, что буквально заслужила несколько часов отдыха, но ничего. Что это за странное чувство, что не даёт мне увидеть сны? Вопрос повис в воздухе, когда я сомкнула глаза, и картинки из потаённых участков моего воображения начали беспорядочно появляться.

Глава 8

Гриша сразу воспротивился. Он уже готов был встать у двери и перегородить проход, упёршись руками в стены. Таким разозлённым я его ещё не видела никогда, но дело было далеко не во мне – в Алисе. Она этого хотела даже больше моего и, услышав предложение моего папы, чуть ли не прыгнула мне на руки от восторга.

– Нет! Нет! Ни в коем случае, моя дочь никогда не…

– Гриш, папа знает, что делает. Он инструктором работал в молодости. – Я аргументировала, как могла. Но он мотал головой, закрыв глаза. – Всё будет хорошо, я буду приглядывать за ней в оба, как и папа.

– Саша, ты меня слышишь вообще? Я против! Алиса никогда не возьмёт оружия в свои руки!

Сама Алиса в это время стояла у входа в свою комнату и сжимала в руках игрушку. Она неотрывно смотрела на своего взбешённого отца, и это её по-настоящему пугало. Пугало сильнее, чем смерть её бабушки.

– Что, если будет осечка, и она посмотрит в дуло? М? в руках не удержит, или ещё что! Да сотня способов убиться на стрельбище. И что потом? Что я буду делать, если она… если что-то случится?

– Со мной же ничего не случилось, хотя я оружие впервые в руки взяла в пять лет!

– Ты не Алиса!

Я смотрела, как Гриша, брызжа слюной, пытается убедить меня, что научить девочку стрелять – это самая большая ошибка, которую он может допустить. После смерти его мамы он порой стал очень странно себя вести, и в особенности всего, что хоть как-то касается смерти. Оружие у него неотрывно связано с убийством, иначе никак. Таков уж мой Гриша.

– Пап, – начала полушёпотом Алиса, еле попав в перерыв между криками её отца, беснующегося в прихожей. – Я буду осторожна. Может, я даже не попробую. Я просто хочу посмотреть.

– Можешь и дома посмотреть, – не унимался тот, – на компьютере. Пойдём, я включу тебе и на этом закончим этот бессмысленный разговор.

– Гриш, ты сейчас серьёзно?

– А что, по мне плохо видно? – он посмотрел на меня так, как никогда раньше. Да и никогда после этого случая я его таким не видела. Столько гнева в глазах. Лицо пустое, но глаза – они полны огня.

Алиса не дала себя затолкать в свою комнату, и упёрлась в Гришино бедро.

– Пап. Я хочу пострелять.

– Алис, зачем тебе это. Давай лучше… не знаю. Пойдём на аттракционы?

– Мы там были уже сто раз. Я хочу пострелять. Деда Коля научит меня, и я смогу нас защитить.

– Но от кого, милая? – Гриша присел на одно колено. Я стояла в стороне, но видела, как по его щеке скользнула одинокая слеза.

– Ото всех, пап.

Глава 9

Сначала я подумала, что до сих не рассвело. Даже обрадовалась, ведь можно поспать ещё немного, но тьма перед заспанными глазами шелохнулась, и прямо мне в лицо ударил луч солнца. Я сморщилась, а перед глазами забегали разноцветные круги. Шелест травы под самым ухом не был похож на игру ветра с зеленью, так звучали чужие шаги, и на Алисины они не похожи. Слишком тяжёлые.

Я приоткрыла одно веко. Силуэт стоял прямо надо мной, расставив ноги так, что я была словно река под двумя скрещенными деревьями. Я потянулась рукой в сторону, чтобы нащупать какой-нибудь камень.

– Куда? – мужской, грубый голос.

Я сжала кулак, оставив руку в полусогнутом состоянии, ударила вверх, но взмах так и не достиг цели. Я поняла, что он отошёл от меня, но не далеко. Щелчок предохранителя лязгнул рядом, как назойливый комар. Этот звук я знала ещё с детства и больше ни с чем не перепутаю.

– Встала, медленно, руки на уровне груди.

Мне с трудом удалось согнуться пополам, не опираясь руками о землю. Я встала, и теперь солнце не мешает мне видеть. Передо мной вытянулся в полный рост мужчина, очень высокий, с бородой. На нём драная футболка и шапка, из-под которой торчали длинные седые волосы, смешивающиеся с колтунами на лице. Он стоял на расстоянии вытянутой руки, но его оружие было опущено вниз.

Он смотрел прямо мне в глаза, но я оглянулась по сторонам, чтобы посмотреть, что с Алисой. Сначала я подумала, что мне показалось, и спальный мешок просто был скомкан таким образом, что человек под ним почти невидим для окружающих, но теперь я отлично понимаю, что Алисы под ним нет.

– Где девочка? – Я говорила тихо, но даже сама испугалась той злобы, что только что вылетела из меня.

– Кто ты?

– Я задала вопрос! – Сделав полшага, я остановилась. Он направил на меня пистолет, целясь ровно в голову и держа оружие так крепко, что оголённые мускулы предплечья стали видны сквозь смуглую кожу, густо покрытую кудрявыми волосами.

– Вас двое? Ты и девочка? Это всё?

Я кивнула, хоть и сама того не хотела. Я нас выдала и теперь… он убрал пистолет за пояс и сел на траву прямо передо мной, снял шапку, и под ней я увидела лысину, похожую озеро, по периметру покрытую длинными волосами.

– Меня зовут Сева. Алиса тут неподалёку.

– Откуда ты знаешь её имя? – я стояла как вкопанная, и пот со лба скатился к губам. Я его разбрызгала, как пульверизатором.

– Она сама сказала. Мы с Дашей вас нашли и подумали, что вы мертвы. Хотели забрать ваши вещи, как увидели, что Алиса смотрит на нас и не двигается. Мы поговорили и решили, что никто ничего не заберёт друг у друга. Моя племянница, Даша, успокоила твою девчушку, и сейчас они тут, на лугу за деревьями. Плетут венки.

– Я не проснулась? – слабость и шок повалили меня на землю, я чуть не утратила сознание.

– Неа. Да и как только мы заговорили с твоей Алисой, она шикнула на нас, сказав, чтобы мы дали тебе выспаться.

Не самое мудрое её решение.

– Вы идёте на Юг?

Этот вопрос взорвал во мне какие-то части тела, и я немного обмякла. Мой взгляд скользнул по Севе, по всему сразу. Что-то в нём было, что вызывает доверие с первого взгляда, но ошибаться я никакого права не имела. Если бы не едкий запах пота, то всё казалось бы совсем нереальным.

– Да. Вы тоже?

– Ага. Как всё это началось, так до сих пор топаем на Юг. Обуви стёрли столько, сколько никогда при прошлой жизни не истирали. – Он усмехнулся, и я увидела, что в его рту нет и половины зубов. – Алиса твоя дочь?

– Падчерица.

– Надо же. А вы так похожи, я и не думал, что вы не родные.

Кусты за моей спиной зашелестели, оттуда вышла девушка. Я обернулась, и мы посмотрели друг на друга как два испугавшихся зайца, оба ожидавших увидеть волка, а не такого же труса, как он сам.

– Это Даша. – Заговорил Сева, указав рукой на девушку лет двадцати пяти. Вся грязная, лицо в саже, но очень миловидная, несмотря на жуткую худобу. Её глаза впали так глубоко, что она со своими синяками была похожа на енота.

– Привет, Саша. Приятно познакомиться. – Даша не протянула руку, и вместо этого снова ушла за куст, выведя из зарослей Алису. На её голове красовался венок из одуванчиков, огромных, как апельсин. Увидев меня, она бросилась на шею, улыбаясь так, как не улыбалась давно.

Я упала на траву, и Алиса вместе со мной. Солнце снова бьёт прямо в глаза. Еле смогла различить, как Дашин силуэт обошёл нас и сел рядом с Севой.

– Где вы были? – шепнула я на ухо Алисе так, чтобы нас не услышали эти люди.

Алиса мотнула головой в ту сторону, откуда они пришли с этой чумазой девушкой.

– Мы были тут, рядом. Алиса не хотела тебя будить, и мы прогулялись. Дядя, никто не проезжал?

– Нет, – вступил Сева, разминая ноги, – хотя по этой дороге мы видели кучу мародёров, словно они куда-то намеренно съезжаются. Машин пять проехало, не меньше.

– Я ни одну не услышала, – сказала я, стаскивая с себя Алису. – Вы шли прямо за нами?

– Получается так, но увидели только этим утром. Даш, я б поел. Угостим и Сашу с Алисой.

Даша молча отошла в сторону и достала из кустов свой рюкзак, прохудившийся, с дырами. Она достала воду и кусочек шоколада, протянула его нам, но я отдала всё Алисе. Я увидела, как ещё на подлёте шоколад вызвал у Алисы обильное выделение слюны. Её зрачки расширились в предвкушении сладости, и оголодавшая девочка чуть не вгрызлась в половину плитки, как ещё не познавший меры котёнок в кусочек рыбы. Я достала из рюкзака лапшу и раздала Севе и Даше. Они удивились и сказали спасибо почти одновременно.

Этот завтрак казался сном. Я не верила в ту удачу, которая с нами приключилась. Сева и Даша оказались не мародёрами, а такими же путниками, как и я с Алисой. Они поделились едой, они добры к моей дочери. Неужели нам наконец-то за долгое время повезло?

– Я не буду ходить вокруг на около и предложу вам пойти до Юга вместе с нами. Вы как, за? – Сева подмигнул Алисе, но та была слишком увлечена шоколадом, забыв совершенно, что она сейчас не одна.

– Нам нужно подумать.

– Только не затягивайте.

– Почему?

– Мародёров становится всё больше. – Начала Даша, перебив только открывшего рот Севу. Она сделала большой глоток воды и отдала бутылку своему дяде. – Мы хотим быстрее пройти эти места, пока они не оккупировали тут всё.

– Не думаю, что Саша имела ввиду так много времени. – Сева вполоборота общался с Дашей. – Но если вы с Алисой решите всё в течение ближайших пары часов, то это сыграет нам на руку, как ни крути.

Я посмотрела на Алису. Та уже справилась с шоколадом и рылась в рюкзаке, наверное, в поисках воды.

– Алис, ты что думаешь?

– Что надо идти с ними.

Я не ожидала, что она это скажет так быстро и так уверенно. Алиса уже знала ответ до того, как я спросила, не иначе. Я не хотела показаться Севе и Даше недоверчивой, но это были средства обеспечения безопасности. Сева улыбнулся своим беззубым ртом, частично скрытым за усами, сначала Алисе, а потом и мне. Я не смогла улыбнуться в ответ, Даша тоже была напряжена. Её скула подёргивалась, и сама она не могла найти место рукам, постоянно ища, куда бы их пристроить.

– Зачем мы вам?

– Вы нас вряд ли задержите, потому что до этого мы, получается, шли примерно с одинаковой скоростью, раз за такое время так и не нагнали девочку и её маму по единственной дороге на десятки километров вокруг. – Голос Севы звучал всё более воодушевлённо. – Да и будет не так одиноко. Не то, чтобы я жаловался на компанию Даши, – Сева дёрнул за косичку свою племянницу, и та хихикнула, сама испугавшись, что это вырвалось из неё. – Но нам всем нужна помощь, даже если мы её не просим вслух.

Я кивнула и опустила взгляд к земле. Всё повернулось достаточно круто, чтобы просто так взять и ворваться в новый план, в который теперь входит сразу два новых попутчика. Всё это совершенно не беспокоило Алису, она будто живёт в другом мире, где всё случается только по её желанию, и никак иначе – если эти люди говорят, что они хотят нам помочь, то это непременно так. Хотела бы и я иногда обладать хоть малой частичкой того доверия, что имеет Алиса.

Но я вспоминаю чаще о том, что именно моя предосторожность до сих пор позволяет нам дышать.

– Дайте нам несколько минут на сборы, и мы двинемся в путь.

– Добро, – Сева встал, и его колени хрустнули. – Мы будем на дороге следить за обстановкой. Не мешкайте, хорошо?

– Ага.

Сева переглянулся с Дашей и мотнул ей головой. Она вздохнула и взяла рюкзак, взгромоздив себе на спину. Внутри, казалось, ничего не было, и худая девушка с грязным лицом лишь делала вид, что ей тяжело. Только тогда я заметила, что весь их скромный груз несёт только Даша, а за поясом Севы лишь оружие и больше ничего.

– Алис, – шепнула я сухим горлом, – смотри в оба. Что бы ни случилось, договорились?

– Мам, но они ведь…

– Алиса! – я немного повысила голос, испугавшись, что меня могли услышать Даша и Сева. – Смотри в оба и следи за каждым их словом и движением. Доверять можно только мне. Помни это. И больше никому. Уяснила?

– Да.

– Повтори. – Я нежно взяла Алису за руку и посмотрела в её намокшие глаза.

– Доверять можно только тебе, мам. Я запомню.

Я поцеловала Алису в лоб, ощутив тепло детского тела.

Мы быстро собрали спальники и распределили вес из моей сумки между нами двоими. Алисин рюкзак немного опустел с тех пор, как мы в последний раз были в городе и запасались провиантом. Мне стало легче, но внутри глодало неприятное чувство, что это облегчение действует только лишь за счёт того, что сейчас моей дочери стало немного тяжелее, чем обычно. Я слишком хочу быстрее добраться до Юга, и теперь мне кажется, что цель оправдывают любые средства.

Оживший ночной кошмар начался заново. Мы снова идём по дороге вперёд, и я боюсь остановиться. Как только мои ноги встанут, у меня сердце и биться прекратит. Жжение в стопах быстро настигло ноги, но я старалась не думать об этом. Что угодно, лишь бы не концентрироваться на боли в ногах. Алиса шагает рядом и постоянно косится на Севу. Кажется, она слишком буквально поняла мою фразу «следить в оба». Ничего, ребёнка не заподозрят.

Даша была какой-то понурой. Обо мне можно сказать то же самое и даже намного больше, но в её виде, в её взгляде было что-то, что нельзя передать словами. Она словно была не просто расстроена – она смирилась со своей обречённостью, и Сева на её фоне казался слишком весёлым. Я не могла спросить, что это значит, но меня это сильно беспокоит. Что между ними? Племянница? Тащит за вполне здоровым мужиком вещи?