Текст книги "Цена времени. Книга I (СИ)"

Автор книги: Роман Шайх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава 18. «Анна фон Майер»

– Туда, туда давай!

– Левей возьми, левее!

– Ну беги родимый, ну же!

И всё же суждено нашему народу полюбить футбол. И не важно в этой реальности или в той, где я жил каких-то три недели назад. М-да. А игрокам, похоже, суждено всё также посредственно играть. Нет, огонь в глазах у них так и блещет. Однако пока их «игра» вызывает у меня лишь смех да слёзы. Но это у меня. А несколько взрослых мужиков, что вроде как должны от зари до зари пахать в поле, как предполагает стереотип, уже не первый раз собираются просмотреть, что же это там происходит у заморского помещика. Они даже сидячие места себе соорудили, только бы удобнее лицезреть на теперь уже ежедневную игру бывших рабов в ногомяч. Им, кстати, футбол пришёлся очень даже по душе. Их теперь хлебом не корми, дай только между тренировками попинать набитый тряпками кожаный мяч. Кстати о мяче. Я по началу думал сделать классический, с воздухом внутри. Ага, щас. И поставки от Адидаса с Найком. Нет уж, пока мне такие, на первый взгляд, примитивные вещи, как накаченный мяч, могут только сниться. Мне в голову раз за разом приходили идеи реализации в этой реальности чуть ли не всей олимпийской программы. В сильно видоизменённом виде, конечно. Ну а что? Ведь один из залогов успешного бизнеса – его уникальность. А сейчас нигде ничего ТАКОГО точно нет. В Европе подобное скорее всего пресекается строгим в этом отношении католицизмом, который, как я понял, не сильно отличается от этой религии из моей реальности. Конечно, какое-нибудь производство в этом периоде истории имеет куда больший потенциал. Но так уж вышло, что на протяжении всей своей жизни я был ближе к спорту, чем к промышленности. Хотя, признаться честно, я бы не отказался сейчас получить в свои руки(или скорее в голову) знания об условном ткацком станке или пресловутой, так любимой многими попаданцами, делящими мою судьбу, доменной печи. Но увы. Имеем то, что имеем. Тем временем матч дня подошёл к концу. Ребята банально выдохлись. Тем более, что силы их были уж очень равны. Компания отнюдь не юных фанатов разочарованно поворчала и стала разбредаться.

Подарок умирающего Евгения, что, к сожалению, по началу не признал во мне гостя из будущего, оказался весьма кстати. Я был практически на мели, но благодаря некогда советскому гражданину смог поправить свое материальное положение. Теперь у меня были средства для того, чтобы раскрутить новый для местного люда досуг и банально не помереть с голоду в ожидании, что «вот-вот выстрелит».

Близился полдень. я почувствовал, как в животе требовательно заурчало. Чтож, еда в этом времени хоть и была весьма пресной и непосредственной, всё же являлась для меня приемлемой. Однако, как только я собрался приступить к трапезе, идиллию нарушил настойчивый но осторожный стук в калитку. Сказать что я был раздражён, ничего не сказать. Сорвавшись с места я поспешил узнать, кого же это ко мне принесло. Как оказалось, Генрих послал за мной человека с просьбой как можно быстрее направиться к нему. Вот же, немецкая пунктуальность! И все же настойчивую просьбу холопа нельзя было отклонять. Я отправился в «поместье» потомственного немецкого дворянина, которое, впрочем, было раза в два меньше моего.

Когда я прибыл к моему близкому германскому другу, я ощутил какую-то напряжённость, витавшую в воздухе. Меня это взволновало, однако я понимал, что в черте города, да среди бела дня угроза не велика, а потому отбросил нахлынувшее наваждение и смело шагнул во двор. А суета там стояла похлеще, чем в пчелином улье в разгар лета. Немногочисленные холопы носились по двору, кто-то что-то перетаскивал, кто-то судорожно подметал. В общем, стало ясно, с чем связана концентрация этого напряжения. Похоже, Генрих готовится встречать гостей. Он тогда много рассказал о своей семье. О своей придирчивой и высокомерной матери, о наивном и глупеньком младшем брате, которому, впрочем, недавно исполнилось десять. И, конечно, он подозрительно много говорил о своей семнадцатилетней сестрёнке, которая совсем недавно овдовела в результате какой-то из многочисленных войн Германских княжеств.

– Саша, друг мой, ты очень пунктуален! – Обрадованно воскликнул уже год как формально старший в роду Майеров.

– Я тоже рад тебя видеть, Генрих, – Вернул должок взволнованному приятелю, – Как я понял, ты ждёшь гостей?

– Всё так, Саша. Час назад в порт вошёл торговый корабль под флагом Ганзейского союза. Это моя Матушка шикует, не иначе. В общем, я тебе рассказывал, она женщина дюже властная. Любит, знаешь ли, не считаться с деньгами.

– Понимаю. А ты решил с корабля на бал? В смысле, сразу и меня с ней познакомить? – Откровенно говоря, у меня не было никакого желания представать перед женщиной, которую мне не в самых лучших красках описывал Генрих.

– Да! Конечно! Ведь благодаря тебе я в последние недели живу так, как наверное, никогда не жил и не смог бы жить у себя дома! К тому же ты знаешь язык и мне не придётся быть переводчиком.

– Да уж, обрадовал. – Мы двинулись в порт, который, впрочем, своими размерами не поражал. Вообще кораблями в торговую столицу Руси ходили лишь с севера и запада. Юго-восточные же соседи за неимением природной помощи в виде реки были вынуждены до самого города добираться по земле. Речные кораблики также не вдохновляли. Это были скорее большие лодки с низкой осадкой и довольно скромными размерами. Да-а, на такой, наверное, особо не поторгуешь. Хотя, раз уж в этой реальности торговля с западом идёт ни чуть не хуже, им, должно быть, хватает. Корабль Ганзейского торгового союза с красной-белым флагом мы нашли почти сразу. Да и не так уж и много судов сейчас находилось в речном порту. Прибыли мы как раз вовремя, ведь именно в этот момент капитан уладил все вопросы и кораблю разрешили спустить трап на пристань. Вообще пассажиров на судне было немного. Хотя больше оно, наверное и не поднимет. Я не сразу понял, кого мы ищем, но через мгновение Генрих потянул меня через толпу, пока наконец не вывел к одиноко стоящей троице явно Европейского происхождения. Этот долговязый парнишка, похоже, Ганс. Младший брат Майера. А вот и властная высокая женщина, смотрящая на всё вокруг с отъявленным презрением. Впрочем, этот взгляд быстро испаряется, когда она смотрит на Генриха. А это, судя по всему, Анна. Чуть ниже своей относительно высокой матери, она не имела ни её зловещего взгляда, ни предвзятости в глазах, ни даже мнимой гордости, присущей, иногда, даже Генриху. Она была светлолица и стройна. Её осанка и умный взгляд говорили о явно высоком происхождении. Если бы я не знал, кого мы встречаем, я бы подумал, что в северный русский город решила заехать какая-нибудь принцесса. Впрочем, никакого королевского высокомерия в ней не было. Чего, впрочем, нельзя сказать о её матери.

– Mutter! Wie freue ich mich, euch alle zu sehen! Also wie geht es dir? Wie bist du da hin gekommen? (Мама! Как я рад всех вас видеть! Ну, как вы? Как добрались?) – Генрих сиял, но мой цепкий взгляд не упустил его растерянности и взволнованности.

– Ich freue mich auch sehr, dich zu sehen, mein Sohn. Oh, ist das dein Diener? Ich habe noch nie russische Sklaven gesehen. Fabelhaft. Lass ihn unsere Sachen nehmen. (Я тоже очень рада тебе, сынок. О, это твой слуга? никогда не видела русских холопов. Удивительно. Пусть возьмёт наши вещи.) – Казалось, что в её речи были искренние эмоции, однако ни единый мускул не дрогнул на её лице.

– Fräulein Mayer, schön, Sie in unserer Wildnis zu sehen. Mein Freund hat viel über dich geredet, (Мисс Майер, приятно видеть вас в нашем захолустье. Мой приятель много рассказывал о вас,) – Поражённый её наглостью, я решил вставить свои пять копеек, чем немало удивил даже маленького Ганса. Что уж говорить об Анне и её матери. – Sag mal, wusstest du nicht, dass es hier nicht üblich ist, jeden als Sklave zu brandmarken?(Скажите, разве вы не знали, что здесь не принято клеймить всех рабами?)

– Oh, ich bitte um Verzeihung, Herr. Das ist ein bedauerlicher unfall(О, прошу прощения, господин. это досадная случайность.) – Было видно, что она мягко говоря поражена тем, что в «холодной и варварской» России кто-то свободно говорит на благородном немецком языке.

– Mama, das ist Alexander. Er kommt nicht aus Russland. Ich habe dir über ihn geschrieben. Dank seiner Ideen kann ich es mir jetzt leisten, dich zu beherbergen. (Мама, это Александр. Он не из России. Я писал тебе о нём. Благодаря его идеям я сейчас могу позволить себе приютить вас.)

Так мы медленно шли к поместью Генриха. Его мать не проявляла особого интереса к городу. Полной её противоположностью и в этом оказалась Анна. Она задавала мне множество вопросов. Что странно, ведь Генрих живёт здесь значительно дольше меня. Однако я, по мере возможности, отвечал ей. Почти каждый мой ответ сопровождался удивлёнными возгласами Анны и её глубоким, мечтательным взглядом. Всё ей здесь казалось новым, необычным, но, как ни странно, совершенно не чуждым. Этим мы с ней были очень похожи. Ведь оба попали фактически в новый мир. Интерес Ганса был скорее детским. Он смотрел на всё, как смотрит всякий младенец, больше удивляясь, чем интересуясь. Анна, как выяснилось, ещё по дороге сюда начала изучать русский язык при помощи благородных купцов, идущих с ними на одном корабле. Ей была интересна русская культура, она не производила впечатления классической надменной Европейки. Нет. Она, как и Генрих, душою была почти полностью русской.

Когда мы наконец вернулись в поместье Майера, его мать брезгливо поморщилась, посетовав, что на родине у них когда-то было в разы лучше. Генрих пригласил меня на обед. Не смотря на то, что я был откровенно голоден, я сначала думал отказаться. Не знаю, что заставило меня всё же принять это предложение: урчащий живот или пышущий интересом взгляд Анны. Да, сестра Генриха произвела на меня очень положительные впечатления. Особенно это чувствовалось на фоне её уж очень непосредственной матери. Она была классической строгой помещицей. Строгой и беспринципной. Злобной и брезгливой. Мне даже показалось, что это по её прототипу в моей реальности Тургеньев создал барыню в «Муму», а Пушкин в ей одной запечатлел описание всего высшего общества в «Евгении Онегине».

Глава 19. «Игра»

Во время очередного перекура и, как следствие, очередного мини-матча, у забора скопилось непривычно много болельщиков, которых в моём времени беспристрастно называли «диванными критиками». Среди них не было любителей тяжелого крестьянского труда. Это были ремесленники, зажиточные и лично свободные крестьяне и даже парочка заезжих купцов. Стоит заметить, что правил игры им никто не объяснял. Хотя, наверное, для пытливых умов среднего класса этого времени не составило труда пусть и в общих чертах, дать объяснение происходящему. Подобный контингент меня несказанно радовал. Ведь чем выше благосостояние заинтересованных людей, тем выше мои потенциальные доходы. Наблюдая за их искренним интересом, я всерьёз задумался о строительстве подобия стадиона, считая возможные прибыли от копеечных билетов на, допустим, еженедельные матчи. Впрочем, я ещё не на столько оптимист, чтобы мыслить так далеко вперёд. Но с чего-то же нужно начинать. Вот я и решил начать новое дело с того, с чего, наверное, начинались почти все стартапы моего времени. С рекламной компании. А кто лучше всего справится с этой задачей? Я бы сказал, что местная шпана, но нет. Ребятня могла быть полезной, если речь шла о всеми известном или ранее нашумевшем деле. Как, например, было с поединками. В данном же случае куда эффективнее, пожалуй, будет компания, удобно обустроившаяся на самодельной трибуне за забором. Ведь им достаточно слить небольшой ручеёк информации о предстоящем событии и, возможно, невзначай проболтаться о наличии мест в первом ряду для особо рьяных фанатов, готовых, само собой, поставить свои кровные на любимую команду. Тем более, что команды эти были сбалансированы с невероятной точностью, о которой, впрочем, я узнал совсем недавно. Почти каждый такой матч заканчивался или ничьёй или минимальным разрывом максимум в один мяч и, соответственно, подкреплялся взволнованными возгласам зрителей. Я же решил обрадовать первых в истории футбольных фанатов новостью о готовящемся матче. По началу они не поняли, какой такой ногомяч и что вообще значит слово «матч». Когда же я разжевал им всё по кусочкам, добавив ложку сахара в виде инсайда о вип-местах для любителей ставок, они пришли в неописуемый восторг. Похоже, им всем было известно про отгремевшее не так давно чуть ли не на весь Новгород мероприятие. Ну, тем лучше.

– А правила то вы уразумели? – Всё же решил поинтересоваться я.

– Ну так… Вроде да, – Нестройно ответили они, – Так ведь ты нам и не поведал о них.

– Это верно. – Хоть мне и казалось, что в них нет ничего сложного, я решил задать пару наводящих вопросов. Как оказалось, местные не такие уж и остолопы, какими я их себе представлял. Они поняли общую концепцию и некоторые детали, просто наблюдая за игрой и, наверняка, обмениваясь знаниями. Я, само собой, не стал включать в новую здесь игру такие сложные вещи, как условный офсайд. Тогда у них бы точно мозги вскипели бы.

Оставался нерешённым вопрос с местом. Небольшой «ринг» близ торговой площади даже близко не рассматривался мной в качестве поля для игры. Даже если максимально увеличить его размеры, что будет сделать не так уж и просто из-за весьма габаритных трибун, он всё равно был бы раза в два меньше нужного. Да и вообще, пожалуй, единственным в городе местом, где можно было бы без особых проблем и зрителей разместить и игровую зону не ограничивать, был мой по истине здоровенный участок. Конечно, где-то, скорее всего были поместья и по крупнее. Но почти вся их площадь в этот сезон, как правило, была засеяна. На вряд-ли кто-нибудь ещё мог позволить себе лишние четыре сотки земли, которые, в теории, могли кормить несколько человек. Значит, решено. Матч будет проведён на моём участке. Осталось только возвести простенькие трибуны на подобии тех, что стояли сейчас возле торговой площади. Только в отличие от них, эти будут не вокруг, а лишь с боковых сторон. И не в три яруса, а в два. Работы тут не много. Думаю, к завтрашнему вечеру ребята уложатся.

Раздав указания, отправился к Генриху. Точнее сказать, теперь уже в фамильное поместье Майеров. Вообще в последние дни я стал всё чаще захаживать к ним в гости. И дело вовсе не в том, что мне было приятно наблюдать за постоянным беснованием и презренными взглядами матери моего друга, которая, как и рассказывал сам Генрих, была отъявленной русофобкой. Объектом моих интересов в основном была Анна. Как оказалось, у нас с ней очень много общего. Она уже неплохо выражалась на русском языке, чему была очень недовольна её стервозная мать. Эта принципиальная женщина до сих пор говорила исключительно на немецком наречии и каждый раз, как в первый, смешно округляла глаза, когда я находил остроумный ответ её осуждениям на чистом арийском языке. В её голове не умещался факт того, что какой-то русский варвар выражался на родном для неё языке не хуже её самой. Анна же, хоть и являлся кровной дочерью, была полной противоположностью своей матери. Её честность, искренность и неподдельное милосердие даже к последнему холопу вызывало удивление даже у меня, человека, пожившему в двадцать первом веке. Генрих говорил, что она очень похожа на отца. Что ж, не удивлюсь, если и он был не от мира сего. Точнее сказать не от времени. Если раньше моему приходу в поместье Майеров радовался один лишь Майер-старший, то теперь схожие, пусть и хорошо скрываемые чувства выражала и Анна. К сожалению, я не мог поддержать разговора, когда речь заходила о современной литературе и классической музыке, коими так интересовалась юная девушка. Просто потому, что я не знал не то что их творчества, но даже имён. Однако мы с ней во многом сходились в мировоззрение и идеологии, из-за чего найти подходящую тему для разговора зачастую не составляло труда.

Следующим моим пунктом назначения стал дом Мстислава. Футбол хоть и имеет не очень сложные правила, но всё же на порядок сложнее известного всем мордобоя. Значит, людской массе следовало как-то втолковать, зачем это крепкие, здоровые телом и умом ребята, ногами кожаный мешок пинают. Единственным более или менее эффективным способ, который нашёл, были небольшие плакаты с прописанными простым и понятным языком пунктами. На моей памяти Мстислав был единственным человеком, в должной степени владеющим письмом и при этом заинтересованном в этом. И я не прогадал. Услышав заветное слово «ставки» он зарядился каким-то нечеловеческим энтузиазмом, питаемым, впрочем, чувством наживы, которого у него было не отнять. Уже через пол часа общими и основными правилами игры, названной мной теперь уже, наверное, официально ногомячом, было исписано пол дюжины крупных берестяных листов. Включить решил лишь самые основные пункты, такие как невозможность игры рукой, суть вратаря, цель игры и политику нарушений. И вот, передо мной лежало шесть шершавых листов, под завязку исписанных крупным убористым почерком.

– А неплохо, – Завороженно подметил Мстислав, перечитывая написанное, – Мнится мне, людям по душе будет.

– Очень на это надеюсь.

Я настоятельно попросил Мстислава сделать ещё несколько копий этих ценных бумаг. Он понимающе закивал и с принялся за новое дело с ярким огоньком в глазах. Что ж, не буду мешать этому министру финансов. А ведь с таким чутьём он мог бы легко им стать.

Вернувшись к себе, застал выполнение настоящей пятилетки в четыре года. Никак иначе увиденное мной назвать было нельзя. Весь десяток резво носился по территории, стучали молотки, жужжали пилы слышались отборные трёхэтажные выражения. Венцом всей этой масштабной стройки стал Иван, который как заправский бригадир руководил этой по истине завораживающей процессией. Да-а, я явно недооценил возможностей моих ребят. Да такими темпами уже завтра к обеду всё будет готово!

– Иван! – Окликнул я стоящего на веранде и активно руководящего лейтенанта.

– Я, командир! – Решительно и с готовностью откликнулся он. И всё же хорошего офицера я урвал за бесценок! Сочетая в себе крепкое тело и врождённое лидерство, он уверенно взял шествие над десятком практически своих ровесников.

– А здорово вы разогнались! Молодцы, но смотри не угробь мне игроков! – Возможно, не все слова для него были понятны, но общую суть он уловил. Я вообще старался как можно больше прививать своим людям удобный мне язык. Ведь если в критической ситуации они не поймут меня, это может стоить жизни и мне и им самим. Они против не были и активно ассимилировались под мой манер.

– Хорошо, командир. Я понимаю. – Иван всегда был падок на лесть от меня. Вот и сейчас хвалебные слова не прошли мимо его ушей, вызвав довольную улыбку.

Как я и предполагал, уже к обеду следующего дня масштабная стройка, высасывающая мои немногочисленные средства, была окончена. При этом я постарался сохранить как можно больше площади под посев. Честно говоря, никогда не понимал, как растут озимые культуры, но слышал, что урожай с них гораздо выше, чем с яровых. В любом случае оставлять землю под паром я не собирался. Еда хоть и была относительно дешёвой, постепенно била по карману. После обеда мне в голову пришла столь же гениальная, сколько простая идея. И как я раньше не додумался до этого. Галопом поскакал в порт, в поисках рыбаков. Часть рыбацких лодок как раз возвращалась с утреннего рейса, так что подловить наиболее состоятельного из них не составило труда.

– Неужто богатый заморский гость решил в рыбаки податься? – С усмешкой спросил низкий щупловатый мужичок с раскосыми глазами.

– Да вот что-то рыбки захотелось, – Не остался в долгу я, – Мне нужна самая прочная сеть в этом городе. Но если ничего такого у тебя нет, я, пожалуй, пойду к другому…

– Ну что ты, что ты, господин! Конечно есть у меня такая сеть. – Мы прошлись до его скромной хижины, где и правда обнаружилась превосходно сеть ручной работы. Такую вещь даже жалко на ворота вешать. Хотя и вправду, не на рыбалку же мне ходить. Цену за пусть и хорошую, но всё же сеть, он зарядил соответствующую. Но на такое дело не жалко. А то как-то не солидно в футбол… То есть в ногомяч и без сетки. Не то чтобы мяч развивал большие скорости. В силу того, что он был набит тряпками и имел несколько иную физику, это было почти невозможно. Да и техника удара у ребят отсутствовала. А вот это исправлять нужно в срочном порядке. Не хотелось бы представлять людям кучку пацанов, что бегают за куском кожи. А ведь в глазах людей это будет выглядеть лишь так и никак иначе. Я вернулся как раз тогда, когда во время послеобеденного перерыва намечалось очередное избиение кожаного круга. Потому что никак иначе эту толкотню я назвать не могу. Прогресс по сравнению с первым днём, конечно, есть. Но всё же при взгляде со стороны это не вызывало ничего кроме смеха. А я тут не КВН планирую. Завидев моё приближение, все организованно построились, ожидая команды.

– Хвалю, ребята! Построились вы ловко. Вот бы ещё играть так же ловко научились. – Повисла тишина. Ну само собой, я ведь ни о чем не спрашивал. А значит и говорить не надо. – Завтра вы явите людям новое, ранее ими не виданное. Но если вы будете играть так, как играете сейчас. – Я сделал паузу, которая поглощала внимание и мысли всего десятка подобно чёрной дыре. – То ничего из этого не выйдет. Сегодня все тренировки отменяются. Я покажу вам, как не насмешить народ. – Следующие часа три моего времени были посвящены обучению, казалось бы, известных любому первокласснику, аспектов игры. Не смотря на кажущуюся банальность, каждая новая хитрость или обыкновенный приём вызывал волну удивления и восторга. После этой выматывающей лично для меня лекцией, тесно переплетающейся с практическими примерами, я решил посмотреть на плоды своих трудов. И, как выяснилось, моё время не пропало зря. Теперь во время игры не было какого-то единого стада, несущегося за мячом. Они старались соблюдать условные позиции, открыли для себя игру в пас. В конечном итоге ближе к вечеру всё это зрелище можно было назвать приемлемым.

Наступил день игры. Благодаря моей рекламной компании сегодня в Новгороде стояла какая-то особенная атмосфера предвкушения. Сегодня воскресенье, а значит работать мало кто будет. Но даже не смотря на это я решил начинать не раньше, чем в пять вечера. Игрокам строго настрого запретил как-то напрягаться и даже играть. Они смутились, но послушно пошли отдыхать. Их ждал довольно урезанный обед, призванный не перегружать их животы едой. Возможно, эта мера была излишней, но нужно же как-то компенсировать предвзятость консервативного населения ко всему новому. Вот и будем выжимать все соки из их игры. Тем временем люди начали подходить и интересоваться по поводу готовящегося события. Казалось, если бы не система тотализатора, что пришлась так по нраву людям, предстоящая игра мало кого заинтересовала бы. Людей в первую очередь привлекла возможность заработать. Причём их, казалось, вовсе не пугал риск проиграть. Бедняки ставили по полушке, в надежде бесплатно улучшить своё шаткое положение. Богатые же смело заливали часть своего состояния, зачастую даря его мне. Но всех желающих объединяло, пожалуй, вечное желание всего человечества. Желание жить лучше.

В мелкой бытовой суете и подготовке не заметил, как пролетел полдень и стал близиться вечер. Люди, подобно пчёлам, что возвращаются в свой улей в конце дня, стали стягиваться к моему участку. Каждому прибывшему предлагалось ознакомиться с правилами. От столь щедрого и своевременного предложения мало кто отказался. А вот и Майеры. Что удивительно, в полном составе. А ведь мать Генриха по началу не явила своего желания принять моё приглашение. Впрочем, была у Майеров и общая, похоже, семейная чуйка на большие деньги. А общий кошель, похоже, собирался действительно внушительный. Да, богатых купцов с юго-востока, что так весомо пополнили мой бюджет, сегодня не было. Но всё же средняя обеспеченность зрителей существенно возросла. Я отправился встречать дорогих гостей, для которых были выделены самые лучшие места на широком балконе, выходящем прямо на поле. Он высился над всеми трибунами и чем-то напоминал комментаторскую кабинку на стадионах будущего. Я тепло поприветствовал Генриха и добродушно кивнул его матери, на что получил уже закономерный презрительный взгляд. Но я этого не заметил, ведь всё моё внимание уже было приковано к Анне. Она была мягко говоря удивлена всем увиденном на моём участке и, как могла, выражала свой восторг на русском. Я уже практически не слышал из её милых уст немецких слов, которые, в силу особенностей языка, даже при идеальном произношении звучали как-то грубо, что прямо конфликтовало с её благими намерениями. Впрочем, на русском она пока ещё выражалась довольно криво и, понимая это, настоятельно просила поправлять её в случае любой, даже малейшей ошибки. Умывальник, столовые ножи и вилки и, конечно, невероятно прогрессивная по местным меркам уборная. Вот лишь часть новшеств, что вызвали восторг у младшего и, соответственно, подозрения старшего поколения их семьи. Когда Генрих прочёл листовки с правилами и перевёл их содержимое на немецкий, он вдруг задумался, уставившись в одну точку.

– Генрих? Всё в порядке? – Меня смутила его странная задумчивость. – Может, что-то не ясно?

– Нет, просто… Всё ясно, Саша. – Отходя от нахождения пробормотал он.

– А чего же ты вдруг так крепко задумался?

– Я… Ты знаешь, когда я был маленьким, – Неуверенно начал он, – Отец рассказывал про подобную игру. Когда я в первый раз увидел – сомневался. Но вот сейчас прочитал, перевёл на германский и вспомнил.

– Что? Ты уверен?! – Такого поворота я не ожидал.

– Да, точно. Он ещё обещал показать мне, как в это играют. Но как-то забылось это. – Генрих говорил так, как будто сам был не уверен в своих словах.

– Скажи, а ваш отец был потомственным дворянином? – Этот вопрос во многом был решающим. Ведь, возможно, отец Генриха был ещё одним попаданцем. Конечно, заявление громкое, но ведь всё возможно.

– Нет, – С готовностью сказал он, – Отец свой титул заслужил, а сам по началу был из простых.

– Ясно. Возможно, в молодости твой отец был в Новом Свете или даже в моей стране. Оттуда и знания.

– Возможно, – Мечтательно протянул он.

Трибуны, вмещающие чуть больше двухсот человек, заполнились примерно на две трети. Что ж, не так густо, как в прошлый раз. Но и у нас тут не мордобой намечается и даже не Олимпиада. Так что в целом неплохо. Вот прошла уже привычная процедура ставок, вот начался матч, забили первый гол. Я же за всем этим наблюдал мельком. В моей голове сначала роились мысли об отце Генриха, но потом их легко вытеснила Анна, сидящая подле меня и с каким-то детским интересом наблюдала за «матчем». Пятнадцати минутный первый тайм закончился со счётом один: один. Людям, похоже, футбол пришёлся по душе. Вся толпа, до этого завороженно наблюдавшая за игрой, стала вдруг синхронно гудеть, обсуждая первую половину. Ставки же вновь открылись и деньги потекли с новой силой. Сомневавшиеся поверили, до непонявших дошло. Так же не прекращался и поток новых зрителей, почти полностью забивших «стадион». Мать Генриха и Анны, как оказалось, так же заинтересовалась происходящим. А поняв логику тотализатора так и вовсе изъявила желание сделать ставку. Однако, азартная женщина! И вот, ставки сделаны, ставок больше нет. Вообще изначально планировалось сделать пятиминутный тайм-аут. Но так уж получилось, что желающих приумножить свои кровные оказалось несколько больше, чем я предполагал. Впрочем, любой каприз за ваши деньги. И вот, затянувшийся перерыв окончен. Команды вернулись на поле, а зрители вновь направили своё внимание исключительно на игру. Я вернулся на балкончик, где Анна, с трудом оторвавшись от просмотра игры, начала расспрашивать меня о всём происходящем на её глазах.

(Для улучшения читабельности реплики Анны не подвержены речевым ошибкам, которые, безусловно, есть).

– Но это же гениально! – В сердцах воскликнула она.

– Что именно? – Добродушно спросил я.

– И эта игра и ставки. Ты ведь убиваешь двух зайцев сразу! Люди сами приносят свои деньги, надеясь выиграть больше. При этом они понимают, что могут и проиграть. То есть, ты делаешь деньги из воздуха! – Её по-детски искренний восторг умилял.

– Ну, получается, что так, – Улыбнулся я ей.

Матч был напряжённым и по итогу закончился со счётом три: два. Зрители, даже проигравшие на ставках, были в восторге от увиденного. Конечно, были и раздосадованные поражением. Но никакого гнева или желание вернуть свои деньги не наблюдалось. Это успокаивало. Привычно поделив нажитое за сегодня состояние(а сумма вполне себе тянула на такой статус), все отправились по домам. Ночью я долго лежал, рассуждая, как можно было бы проверить принадлежность отца Генриха к другой эпохе. Однако, ничего стоящего на ум не приходило. И вот, когда я уже почти уснул, мне снизошло озарение. Ну конечно!

Интерлюдия. Анна.

Вот уже почти неделю мы с мамой и братиком Гансом живём в поместье Генриха. Всё бы ничего, но оно находится в России! Когда мы жили в Кёльне, все поголовно утверждали, что это холодная страна, населённая варварами. При этом я ни разу не встречала человека, что там побывал. Я подозревала, что всё это ложь, но когда узнала, что мы переезжаем туда, всё же испугалась. Хотя после я всё же успокоилась. Всё потому, что я вспомнила, что Генрих живёт там уже больше года. Как оказалось, эта страна ничем не хуже Германских княжеств! Люди тут вовсе не варвары. Скорее даже наоборот, добрее, чем были в Кёльне. Летом в Новгороде довольно тепло, хотя зимы, говорят, тут всё же суровые. Ну это ничего, дома зимой тоже было довольно холодно. Как оказалось, язык этих русских столь же удивителен и прекрасен, сколько сложен и неоднозначен. Однако Генрих им неплохо владеет и учит ему меня с Гансом. Мама этим не очень довольна, но пока особо не спорит. Хотя сама говорит исключительно на германском. У Генриха есть хороший друг Александр. Когда Генрих рассказал про игру, которую принёс Александр, я подумала про что-то вроде индийских шахмат, про которые когда-то рассказывали путешественники. Но, как оказалось, это совсем другое. В этой игре игроков много, они делятся на равные команды и стараются закатить кожаный круг, называемый мячом, в «ворота». Я сначала подумала, что правила сложны и поймут их лишь мужчины высокого сословия, коим, безусловно, являлся Александр. Вон какое у него поместье! А холопы так и вовсе здоровые и сытые. Маме такое не сильно нравилось, но она с ним не спорила. Во многом потому, что он знал германский язык так хорошо, что порой даже я не понимала значений некоторых слов. Игра же оказалась не сложной. Даже самые простые люди с интересом наблюдали за беготнёй по полю за мячом. Со стороны казалось, что ничего интересного в этом нет, но когда же я сама начала за этим смотреть, мне сложно было оторвать свой взгляд. К тому же он ввёл какую-то сложную систему «ставок». Я поняла не многое, но зато уяснила главное. Благодаря ей люди сами приносят ему деньги, желая выиграть больше. Выиграть они, конечно, могут. Но если проиграют – все деньги уйдут Александру. Всё это казалось сложным, но по итогу позволило ему за какой-то вечер заработать столько, что даже четвёртая часть этих денег, что отошла Генриху, позволяла беспрепятственно жить нам почти месяц. В общем, страна эта и люди удивительны. И, кажется, я уже не хочу возвращаться в родной мне Кёльн.