Текст книги "Мудрость стихов (СИ)"

Автор книги: Роман Ротэрмель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Икеда заметила, как её стальные наплечники медленно замерзают, покрываясь слоем обжигающего льда, а мороз всё яростнее прожигал сморщенную кожу.

– Я пришла сюда за тобой. – торопливо ответила воительница, не теряя лишнего времени, – За твоей жизнью.

Юки-онна остановилась, плавно опустив пятки на снег, и сверкнула голубыми глазами, гордо приподняв подбородок.

– За что? Что я тебе сделала, что ты желаешь мне такой ужасной участи, как смерть?

– Жители наняли меня избавиться от тебя. Ты убиваешь людей и несёшь смертельный холод в эти края.

– Я просто уйду. – ответила юки-онна, приподняв тонкую ладонь, – Если люди не хотят, чтобы я жила с ними, я покину их.

– Я не могу отпустить тебя. – тут же прервала Икеда.

– Не можешь? Почему? Я не опасна и не причиняю никому вреда.

Воительница бросила резкий взгляд на ледяные статуи, что застыли с пылающим ужасом в глазах.

– Ты очаровываешь души людей, не даёшь им прохода, и они замерзают в твоих объятиях. Я не могу отпустить тебя, потому что я ловчая.

Юки-онна распахнула белый плащ, что незаметно прятался за её спиной. Искры льда полетели во все стороны. Она возвысилась над землёй, подымая под собой морозную стужу. Её глаза засверкали голубой злобой, а зубы, словно звериные клыки, выпирали из-под тонких губ.

– Ну, хорошо! – завопила юки-онна, пробуждая под собой бурю своим вибрирующий голосом, – Но не жди от меня милосердия, юная воительница!

Икеда держала горящий факел подальше от себя, максимально вытягивая руку вперёд и заглядывая за дрожащий огонь. Жгучая буря била по ногам и обжигающе колола лицо. Искры блистали вместе с бушующим ветром. Икеда поднесла факел ближе к себе и стоило случайной искре попасть на морозные наручи, как они тут же вспыхнули густым пламенем. Пылающий огонь отгонял снежную бурю. Стальные концы амигасы тут же покрылись огнём вслед за наручами. Икеда бросила факел на снег, и сделав уверенный шаг, провела остриё катаны вдоль дрожащего пламени. Меч возгорелся до самой рукоятки. Яркая пелена затмевала глаза, пылая во все стороны. Юки-онна прищурилась от ослепляющего пламени, что обжигала её бледное лицо даже на расстоянии. Икеда подняла глаза. Казалось, что вместе со стальными наручами и шляпой, слепяще горит всё её тело. Она двинулась на юки-онну, которая металась из стороны в сторону, пытаясь разглядеть воительницу за пылающим пламенем. Икеда сбавила шаг, плавно обходя юки-онну, но при этом не сводя от неё застывших глаз. Она совершила резкий выпад, попытавшись обогнать бушующую вьюгу, но юки-онна отлетела назад от задрожавшего огня и рассыпалась на множество сверкающих льдин. Кристальная вьюга носилась кругами, смешиваясь со светлыми снежинками, и испаряясь в бушующей буре. Икеда держала горящий меч перед собой, вращаясь и внимательно осматривая каждую сторону света. Алое пламя и морозный иней блистали у неё в глазах, отражаясь изумительной противоположностью двух стихий. Она почувствовала, как по её пяткам прошёл мороз, и резко развернулась, выкатив лезвие вперёд. Пламя зашумело, засверкало у неё в руках тысячами светло-голубых искр. Катана прорезала ледяной живот юки-онны ровно под её прозрачным халатом. Морозная девушка завопила от резкой боли. Громкое эхо разнеслось по всему ночному лесу. Икеда завертела огненным клинком, пытаясь нанести ещё удар, но юки-онна сверкнула безумным взглядом, так резко, словно вовсе не чувствовала никакой боли, и отступила назад, вновь рассыпавшись на слепящие кристаллы. Морозная вьюга стремительной цепью понеслась в сторону густой чащи, скрываясь под зарывающим снегом. Воительница шустро подняла погасший, зарытый по самую верхушку факел, и поспешила вслед за кристальной бурей. Она проносилась мимо деревьев, покрытых светящимся инеем, невидимых веток, что торчали из глубоких сугробов, на встречу луне, придающей снежной ночи ещё больший свет. Юки-онна смешалась со сверкающей белизной. Икеда осматривалась по сторонам, махая перед собой горящим мечом и пытаясь обнаружить хоть какое-то присутствие морозной девушки. Она вонзила факел в сугроб, и подожгла его пылающим остриём катаны, но стоило ей едва отвести от него глаза, как колыхающийся огонь в тот же миг погас. Икеда подожгла факел вновь, внимательно наблюдая за ним и не сводя глаз. Огонь колыхался на ветру, уверенно отгоняя от себя летящий снег. Охотница медленно увела взгляд от горящего факела и свет, что хоть немного грел замёрзшие пятки, тут же потух, не оставив после себя даже горелого дыма. Воительница подняла глаза, не забывая греть немеющие пальцы над горящим клинком. Она замечала, как холм с краю опушки плавно возвышался, ведя, казалось, к самой луне. Лесную чащу буквально разъедало от холода, а беспощадная буря уверенно топила огонь, что отталкивал жгучий мороз. Икеда подняла факел, и отойдя на два шага в сторону, вонзила его в сугроб, вновь поднеся шустро перепрыгнувшее пламя. Огонь погас. Она повторила свои действия, сделав два шага вперёд и снова подожгла факел. Пламя неуверенно колыхалось, сильный ветер дул прямо в лицо, но огонь вело совершенно в противоположную сторону, словно игнорируя бушующий ураган. Икеда завертела мечом, прорезая под собой кристальный снег. Огонь возгорелся, пронёсся у ног и на мгновенье замер в озлобленной ухмылке. Юки-онна ринулась дальше в лесную чащу, подпрыгивая на обнажённых пятках. Ловчая совершила несколько уверенных шагов вслед за ней, но тут же свернула с пути и бросилась в другую сторону, словно убегая от полыхающей девушки. Юки-онна завидела это в то же мгновенье, вновь приняв чёткий образ прекрасной, холодной девы. Глаза блестели морозным инеем, ехидная улыбка расплывалась по её бледному лицу.

– Убегаешь!? – завопила она вслед охотнице, с самоуверенной ухмылкой, – Бойся, воительница. Беги, но ты не скроешься от меня!

Юки-онна согнулась, засверкав летящими во все стороны кристаллами льда. Звук миллионов лезвий, несущихся в неудержимом урагане, бросились вперёд. Морозный ветер прорезал широкие стволы деревьев и оставлял за собой шумные пятна. Икеда быстро поднималась по крутому холму, чьи голубые скалы были едва различимы из-за слепящего, лунного инея, покрывавшего всё вокруг. Она почувствовала, как мороз нещадно колит её бёдра, и обернулась на свирепо несущуюся к ней бурю. Икеда держала катану перед собой, огонь на тёмном лезвии иссяк, но тепло раскалённой стали всё ещё грело кончики пальцев и бледные щёки. Она дёрнулась, подняла глаза и умело увернулась от несущегося к ней колющего вихря, отпрыгнув в сторону. Юки-онна пронеслась мимо, озлобленная и вдохновлённая своим устрашающим рвением. Икеда обогнула светящуюся, выпирающую из-под льда скалу и ринулась дальше, вверх по снежному холму. Ветер, что бил ей в спину, подгонял её и пятки сами неслись вперёд, пульсируя уверенно замерзающие мышцы. Наплечники погасли и покрылись инеем, горящая амигаса потухла и её стальные концы заржавели под слоем колючего снега. Ногти, казалось, вот-вот расколются на тысячи льдин, а отяжелевшие ноги, будто застывали в морозной пучине. Яркий блеск снега, что гипнотизировал, сбивал глаза с назначенного пути, медленно пропадал, превращаясь в нечто однотонное, нечто безвкусное. Икеда остановилась. Вершина холма казалась пиком высокой горы, но тьма и буря закрывали за собой обширный вид окрестностей. Тьма сгустилась на вершине холма, и не виднелось ничего, кроме тусклого снега. Юки-онна задымила своим мрачным халатом. Она глядела на воительницу с неприкрытой самоуверенностью. Икеда дрожала. Зубы стучали, покрываясь болезненной синевой. Ноги, зарытые по колено в сугробе, едва держались, чтобы не рухнуть перед беспощадным морозом окончательно. Она упиралась на меч, а руки, словно смешивались воедино с покрывающейся льдом рукояткой.

– Ты ступила на мою стихию, воительница. – ехидно произнесла юки-она, – Но, я найду для тебя место. Ты замерзаешь, воительница. Скоро ты тоже станешь статуей, без преувеличения самой интересной в моей скромной коллекции.

Икеда подняла глаза. Ресницы были покрыты толстым слоем инея. Губы потрескавшиеся, с замёрзшей алой кровью и сотнями мелких порезов. Лицо синее, бледное, также, как и всё тело, покрытое удушающим морозом. Она взглянула на небо, на котором не виднелось абсолютно ничего, кроме бесконечной тьмы.

– М-мы взобрались т-так высоко. – тихо произнесла Икеда, дрожа от холода, – В-выше замёрзших скал, выше облаков.

Она взглянула на юки-онну, прищурившись сквозь слипшиеся ресницы. Суровый взгляд был едва различим, но всё же источал непоколебимую уверенность.

– Выше луны. – грозно поставила точку воительница.

Юки-онна испуганно раскрыла голубые глаза и с безумием обернулась на тёмное, пустое небо. Луна не освещала её яркие глаза, не просвечивала сквозь тонкий халат, не озаряла мелькающим светом. Девушка с ужасом дёрнулась, продолжая безудержно вертеться по сторонам.

– Нет! Нет! Нет! – завопила она, – Где моя луна!? Где ты моя красавица.

– Т-тебя п-подвело твоё высокомерие.

Икеда перевела взгляд за горизонт, широко раскрыв глаза. Яркие лучи тепла ударили на вершину холма. Пылающий рассвет устремлялся всё выше, прогоняя холодную тьму. Юки-онна прикрыла лицо ладонями. Тёплый свет обжигал её краснеющие щёки. Тонкий писк вырывался с её чернеющих губ. Тело тускнело с каждым вырывающимся лучом солнца, пока окончательно не покрылось смуглой пылью. Юки-онна замерла, превратившись в то, чем сама так яро гордилась, но по другую сторону родной стихии. Чёрная статуя с устремившимися на солнце глазами, покрытая тёплым пепелищем. Хрупкая, мёртвая, но не лишившаяся девичьего очарования. Икеда выпрямилась, устремив расслабленную улыбку к солнцу. Тёплые лучи приятно грели лицо, а сырой лёд растворялся на румяных щеках. С холма открывался далёкий, казалось, бесконечный вид с яркими, зелёными лесами, тёмными скалами, извилистыми дорогами и затуманенными горами.

Икеда стряхнула растаявший снег со скользкого лезвия и плавно спрятала катану в ножны. Путь с холма казался лёгкой прогулкой. С каждым шагом она чувствовала, как снег тает у неё под ногами. Зелёная трава торчала иголками, колыхая блестящую росу, а цветы распускались яркими красками, словно ранней весной. Замёрзшие статуи людей растаяли, превратившись в бесформенные лужи, будто похороненные под слоем земли. Икеда услышала многолюдный гул и весёлый смех, едва приблизившись к поселению. Местные радовались яркому солнцу, словно не видели его целую вечность и кружили в центре у алых врат, что казалось, приобрели новый, чарующий оттенок.

– Воительница! – послышался радостный крик.

Улыбающийся стражник выскочил из толпы, чуть ли не бросившись Икеде в объятия.

– Ты справилась, охотница на духов. Чудо свершила. В один момент солнце, как вылезло, будто по воле Богов, давно мы тепла не ощущали.

Стражник вытащил из кармана звонкий кошель и передал воительнице.

– Вот, как договаривались и знай, тебе всегда у нас рады.

Икеда поклонилась, осмотревшись по сторонам шумной улицы. Тающий снег сливался с крыш приоткрытых домов, и лишь один был закрыт, как и ночью – дом мужа, что приютил заблудшую девушку. Замёрзший пион на двери распустился десятками светло-розовых лепестков. Воительница постучала, и дверь слегка приоткрылась. Мужчина стоял неподвижно, терпеливо наблюдая.

– Прости, что не сказала тебе, но так было нужно. – начала ловчая, не опуская глаз.

– Я всё понимаю, наверное, это моя ошибка, что впускаю в свой дом каждого, кто постучит мне в дверь. – неуверенно ответил мужчина.

Икеда почтительно кивнула.

– Не бойся одиночества, иначе никогда не отыщешь истинной любви.

Она спрятала глаза за амигасой, двинув к тропе, ведущей из солнечного края в дальний путь. Тающий снег всё ещё стекал с коленей, а на бескрайнем, объятом солнцем поле сверкал замёрзший пион.

Любовь

Мне порой бывает очень больно,

Разлука и печаль сжимают грудь.

Под одеялом тело, что тепла лишённом,

Любовь, с которой хочется уснуть.

Мечты, желания, прощанья.

Всё блекнет в моём мире грёз.

Я позабыл, что значит обещанье

Любви, которой пролил столько слёз.

Глава 9

Кровавый клён

Икеда чувствовала надвигающейся холод. С каждым шагом пасмурные тучи сгущались перед её глазами. Под ногами шуршали жёлтые листья, что казались проложенным ковром вдоль прямой дороги. Она сбавила шаг, не отрывая глаз от земли. Жёлтая листва густела, преображала свои яркие оттенки в винные цвета. Икеда остановилась, и приподняв глаза, взглянула на дальнюю дорогу. Красные листья покрывали всю тропу, словно несущаяся ветром река крови. Воительница настороженно бегала глазами вдоль шумящей дороги. Красный клён был вестником смерти, столь жестокой и ненавистной, что кровь стыла в жилах от одного вида алого листка. Ловчая двинулась вперёд, но каждый её шаг был осторожным, аккуратным, она не сводила бдительных глаз с пути. Свежий, прохладный воздух плавно сменялся нечто тяжёлым, нечто отвратительным, вновь заставляя убедиться в том, что красный клён ведёт к опасности. Запах расчленённой плоти бил в нос жгучей гнилью. Эта вонь была словно знакома охотнице, и пробуждала в ней запрятанные раннее чувства, но несмотря на отталкивающую ауру, запах вёл её дальше по кровавому следу. Запёкшаяся кровь растворялась среди красных листьев, но всё же была отчётливо видна сквозь сырую землю. След уводил Икеду в сторону, в тёмную чащу. Запах крови усиливался, а тонкие следы становились похожи на кровавое месиво после прошедшей битвы. Икеда услышала хриплый вой – протяжный, тяжёлый, полный боли. Он слышался отчётливо среди сжатых стволов деревьев. Кровавые следы вели прямо к нему, а красные листья клёна, словно притягивались к этому месту, унесённые порывистым ветром. У разбитой телеги лежал мужчина. От половины его туловища виднелись лишь вываливающиеся органы. Он был похож на хладный, окровавленный труп, но всё же был жив, из последних сил вытягивая из себя хриплое дыхание. Кровь изливалась вокруг него, словно несущейся ручей. Его закатившиеся вверх глаза, выпирали из глазниц призрачной синевой. Он издавал хриплые, неразборчивые звуки, и казалось, мало понимал, что происходит вокруг. Перевёрнутая телега ржавела, но не от испытанной годами стали, а от жгучей крови, что густо, словно масло, сливалось с грязных колёс. Неподалёку лежали ещё два изглоданных тела, разорванные, будто клыками дикого зверя, так, что возможно было распознать лишь отдельные части человека. Осматриваясь по сторонам, видя гнилые, обглоданные трупы, Икеда чувствовала то, что казалось, давно поборола – страх. Её колени дрожали, взгляд расплывался в пучине несущегося клёна, а ладонь, всегда твёрдо лежащая на рукоятке катаны, порой неуверенно сползала. Мужик у телеги на мгновенье замер, выперев грудь вперёд и издав протяжный свист, заставив воительницу дёрнуться в его сторону. Его челюсть свисала до самой груди, зубы гнили от запёкшейся крови, густые, синие вены вздувались на вытянутой, тощей шее. Он застыл, закинув голову назад и закатив выпученные глаза. Дыхание прервалось. Икеда чувствовала удушающую смерть, что витала вокруг неё. Она прищурилась на растоптанную землю, медленно проходя вдоль деформированных следов. Они не были похожи на человеческие, выделялись необычайно удлинённой стопой и прорезающими, словно лезвия, полосами от когтей. Охотница видела их отчётливо на плотной земле, но следы мешались, прыгали из стороны в сторону, и порой вовсе расходились, сбивая внимание воительницы. Солнце просвечивало сквозь плавно редеющий лес. Икеда вышла на ярко-зелёную опушку. Трава колыхалась на осеннем ветру, а тусклые лучи блистали на её покрытой росой поверхности. Икеда вела глазами по свежим следам на протоптанной земле. На горизонте стояла застывшая фигура, что также не отрывала выпученных глаз от заблудшей воительницы. Воительница сжала рукоятку катаны, чуть ли не впиваясь короткими ногтями в выгравированные ремешки. Она наблюдала за глубоко вздохнувшей фигурой, и вспоминала в ней давно забытые страхи. Ловчая сжала плечи, слегка пошатнувшись от навалившихся чувств и мыслей, что мешали ей сохранять воинское хладнокровие. Она знала кто перед ней, знала, что видела её ранее. Имя сущности вертелось у неё на языке, которую она желала позабыть вновь.

– Кидзё. – прошептала она.

Демониха Кидзё наклонилась, сузив колени и выставив длинные, казалось, стальные когти. Её лицо напоминало натянутую на кожу маску – вытянутое, белое, с выпученными глазами и угловатой челюстью. Из-под толстых губ торчали одинокие клыки. Кривые, бычьи рога расходились в стороны, показываясь из-за длинных, подвязанных в косы волосах. Широкий балахон свисал с тощего, костлявого тела. С оголённых ног сыпались густые ошмётки грязи, а руки, будто дымились, от запёкшейся, гнилой крови. Демониха пылала ненавистью, что Икеда чувствовала на кончиках дрожащих пальцев. Кидзё дёрнулась и со всех ног понеслась в сторону воительницы, прорезая под собой сломленную траву кривыми, цепкими когтями. Икеда наклонилась вперёд, отведя ножны в сторону, словно выпячивая тугой пояс. Демониха замахнулась острыми когтями, отпрыгнув от земли и оставив под собой ошмётки грязи. Воительница ловко отпрыгнула в сторону, брякнув стальными стяжками, и тут же опёрлась на ноги, резвым свистом обнажив катану. Кидзё раздражённо дёрнулась, и вновь бросилась на охотницу, прорезая длинными когтями воздух перед её лицом. Свист оглушал, но Икеда умело уклонялась от быстрых и хаотичных выпадов, иногда выставляя лезвие катаны в ответ. Она не торопилась, наносила удары аккуратно, тщательно продумывая каждое своё движение, словно боясь нанести демонихе вред. Воительница вертела свистящим лезвием, рассекая перед собой воздух, и каждый раз заставляла кидзё напирать всё с большим рвением. Звериные когти устремились вперёд, Икеда выставила стальной наплечник, защищая тело от несущихся лезвий. Когти вонзились в прочную сталь, прорезав наплечник, словно кусок сырой глины. Воительница чувствовала тёплую кровь под своим чёрным одеянием. Её вены задрожали, будто вырываясь из-под напряжённой кожи. Кидзё тут же вытащила впившиеся когти и стальной, тёмный наплечник, успевший окраситься густыми пятнами крови, вылетел с предплечья охотницы далеко в сторону. Икеда стиснула зубы, высоко задрав шею, и занесся катану под себя, ударила снизу прямо в резко подпрыгнувшую для очередной атаки демониху. Остриё меча неслось прямо в грудь кидзё, но Икеда в тот же миг наклонилась в сторону и сменила направление лезвия. Кидзё вновь замахнулась острыми когтями, столкнувшись с лезвием катаны, и издав удушающий скрежет, что разнёсся по колыхнувшейся траве. Когти вылетели с пальцев демонихи, брызнув серой кровью, и словно иглы, впились в растоптанную землю. Кидзё попятилась назад, раскрыв пасть и зарычав звериным оскалом. Её широкие глаза не отрывались от разрубленных когтей. Она держалась за свою руку, с кончиков пальцев которых стекали аккуратные капли серой, гнилой крови. Воительница сделала медленный, неуверенный шаг вперёд, крепко сжимая катану, но не торопясь пускать её в дело. Демониха дёрнулась, также резко, также несдержанно, как и каждое её действие. Она распустила пальцы, словно костлявые веера. Её злобная, сгнившая ухмылка вызывала отталкивающую тошноту, и лишь концы выпирающих клыков имели стальной оттенок. Кидзё завопила. Икеда попятилась назад. Свирепый вой демонихи оглушал, вызывал головную боль, пульсировал дрожащие руки и сносил с неустойчивых ног. Белая пелена, словно туман сгустилась перед её глазами. Запах тошнотворного дыма окутал всё вокруг неё столь медлительно, но столь неожиданно, что Икеда в миг потеряла счёт времени. Ноги задрожали, заставив её упасть на колени и жадно глотать слипшийся воздух, наблюдая, как демониха убегает прочь в густой лес. Воительница старалась держать дрожащие руки на коленях, но они всё время неудержимо дрожали, сползая вниз к холодной, щекочущей земле. Воздух тяжелел, грудь сжималась, выбивая из последних сил. Галлюцинации набросились, как неудержимый огонь, всё время сверкая перед глазами охотницы. Мелькающие образы, что она видела лишь в страшных снах, и давних, казалось, давно забытых воспоминаниях.

– Держаться. Держаться. – повторяла она, закрыв глаза от несущихся мимо её демонов.

Клыки, стальные когти, сверкающие латы, кровавый закат, морозный вихрь и множество распускающихся цветов. Они пугали Икеду. Пугали впервые в жизни. Пугали, ибо были нереальны, неосязаемы, лишь щекотали кожу, как прохладный ветер. Она медленно вытащила из-за спины короткий клинок, и схватилась ладонью за лезвие, медленно прорезая себе кожу. Кровь струилась из-под клинка, вдоль бледных вен. Острая боль ударила по всей руке. Зелёная трава в миг окрасилась в красный. Листья клёна зашумели под ногами, пока кровь неслась по лезвию вакидзаси. Икеда спрятала окровавленный клинок обратно за спину, и взглянула на ладонь. Рука дрожала. Воительница сконцентрировалась на ней, игнорируя всё вокруг. Кровь расплывалась и бурлила у неё перед глазами, плыла из-под пальцев, а пульсирующая боль отвлекала от болезненных галлюцинаций. Мир пролетал мимо неё, и лишь капельки крови медленно, плавно стекали по ладони. Галлюцинации отступали, образы редели, словно уносясь вместе с красным клёном, растворяясь в усиливающемся урагане. Икеда неторопливо, но уверенно поднялась, покачиваясь на усталых ногах. Она наложила на ладонь кусок белой ткани, что тут же окрасился в алый оттенок, и выпрямила плечи, взглянув на уходящие в чащу следы. Охотница ринулась вперёд. Лес, вместе с множеством деревьев и несущейся листвы, пролетал мимо неё. Она видела лишь расплывающиеся следы, что торопливо устремлялись прочь. Тошнотворный запах гнилой плоти и запёкшейся крови заставил её сбавить шаг. Узкая пещера растворялась на фоне красного клёна. Обглоданные тела, скелеты, головы на деревянных кольях, куски плоти, разбросанные вдоль входа. Крови было столько, что серые стены казались алыми. Икеда медленно прошла внутрь, держа катану наготове. Узкие камни сжимали её, а зловонный, нестерпимый запах парализовывал тело, вызывал дрожь и тошноту. Перед глазами всё ещё проносились фигуры, что она старательно игнорировала, хотя порой и путалась в собственных мыслях. Её суровые чёрные глаза плавно двигались вдоль пещеры, словно исчезая в смуглой темноте. Она услышала сбоку лёгкий скрип, и резким взмахом лезвия, нанесла удар в темноту. Голова вылетела с плеч прибитого на кол трупа, покатившись по скользким камням. Икеда выдохнула, но так и не смогла выровнять прерывистое, напряжённое дыхание. С каждым шагом вглубь пещеры, она чувствовала привлекающее тепло, а зловоние менялось на терпкий аромат благовоний. Свет мелькал, тенью отражая колыхающийся огонёк. В небольшом проходе горела одинокая свеча, в самом центре, казалось, ритуального круга. Вокруг свечи было чисто, тепло, усыпляюще с каждым мгновеньем присутствия в загадочной комнате. На стенах виднелись чёткие изображения молодых девушек, цветов, нескольких катан и множества кровавых сцен, нарисованных густой кровью. Икеда наблюдала за свечой, огонь которой, возвышался на кончике тонкого фитиля. Она медленно, но уже уверенно вышла из пещеры. Свежий, дождливый воздух разгонял запах мертвечины, гром разносился по узким скалам, а тучи сгущались, несясь по серому небу. Воительница вновь взглянула на следы. Капельки свежей, гнилой крови ещё виднелись на размякшей грязи. Следы странно расходились вдоль лесной чащи, на множество похожих, как один, отпечатков демонических лап. Икеда прикрыла глаза, прислушиваясь к окружающему её миру. Листья хаотично неслись под ногами. Гром эхом отбивался где-то в вышине, тут же затихая в густом лесу. Свист ветра скользил по поверхности ржавого металла. Охотница заметила, как сбоку, у самого входа в пещеру, висела широкая, стальная решётка, напоминающая птичью клетку. Она аккуратно сняла её с гниющего, деревянного кола. Холодная клетка пахла кровью, а острые концы решёток были вырваны, казалось, выгрызены звериными зубами, что делало её не тяжелее булыжника на обочине. Икеда подвесила клетку меж двух толстых дубов, вогнала в неё колья с натяжным механизмом в виде прутьев, и опустила до самой земли, натянув раскрытую нараспашку решётку. Она развязала потускневшую тряпку с изрезанной ладони. Кровь бурлила гнилым оттенком, а пульсирующая боль отнимала левую руку до самого плеча. Икеда бросила пропитавшуюся кровью и гноем тряпку в клетку, и присела неподалёку, у скромного дерева, которое прикрывало от поднявшегося, бушующего ветра. Взгляд всё ещё размывался на фоне несущегося клёна, но слух в совершенстве распознавал каждый шорох, все звуки, что пролетали рядом с ней. Шум. Скрежет. Цепкие когти прорезающие землю. Свист металла. Дикий вой, брыкающегося в клетке демона. Воительница резко открыла глаза, вскочив на ноги. Кидзё металась в запертых решётках, не в состоянии выбраться. Её злобный хрип смешивался с безвыходной болью. Демониха заметила Икеду, внимательно осматривающую всё вокруг, и плавно стихла, вцепившись длинными когтями в металлическую клетку. Она наблюдала за воительницей, следила, водила глазами, переполненными ненавистью. Осмотревшись, Икеда взглянула на демониху. Мурашки прошли по коже от вида пылающей злобы.

– Ненависть – это самое сильное чувство. Сильнее любви, сильнее веры, сильнее страха. – неторопливо произнесла охотница.

Демониха ухмылялась, пуская из пасти терпкую слюну. Икеда заметила костлявые пальцы кидзё, что упирались в холодные решётки. Все длинные когти были на месте, целые, нетронутые, без капли серой крови на её бледных, сморщенных руках. Воительница внимательно осмотрелась по сторонам, заглядывая в каждый угол лесной чащи.

– Я поняла. – обернулась Икеда, – Вас двое.

Кидзё завопила, оскаливая гнилые зубы.

– Ладно. Я поймаю вас обеих. – уверенно продолжила воительница. – Она придёт за тобой.

Икеда резво обнажила катану, и ударила демониху по голове прочной рукояткой. Кидзё дёрнулась, повиснув на прутьях клетки, и издав протяжных писк, замерла, прилипнув языком ко дну решётки. Охотница присела рядом, напряжённо выдохнув, и всё ещё чувствуя прерывистое дыхание демонихи позади себя. Красные листья клёна приближались, словно покидая качающейся лес. Кидзё медленно вышла из чащи, тут же завидев запертую в клетке подругу. Её зубы скрипели от ярости. Когти впивались в грязь. Плечи выпирали от тяжёлого дыхания. Икеда поднялась на ноги, сжав рукоятку катаны, и подняла глаза, не сводя бдительного взгляда.

– Кто она для тебя? – спросила ловчая, сдерживая дрожащие веки, – Мать?

Демониха молчаливо морщилась.

– Сестра? Дочь?

Кидзё трясло от злобы, она упёрлась гнилыми когтями в землю, готовясь к рывку.

– Возлюбленная. – уверенно заявила Икеда.

Кидзё дёрнулась с места, ринувшись на воительницу. Свирепая ярость гнала её вперёд. Она подпрыгнула, замахнувшись растопыренными когтями одной руки. Икеда попятилась назад, завертев лезвием катаны перед собой, дабы не подпустить демониху ближе. Она отступала, прорезая листья густой чащи, торопливо перебирая ногами, и ловко отражая удары когтей, стальной поверхностью меча. Звук свистящего лезвия следовал за ней, приглушая безумный рык кидзё. Икеда на мгновенье замерла, дав демонихе подступить ближе, и резко подавшись вперёд, вонзила катану в ногу кидзё. Демониха завопила от боли разрывающего острия. Меч крепко торчал из земли, а клинок быстро покрывался густой, серой кровью. Кидзё в тот же миг, в ярости завертела длинными когтями. Икеда постаралась отступить, но когти, словно молния, прорезали плоть воительницы, вдоль слабозащищённого живота. Воительница упала на землю, отлетев назад от резкой боли, что парализовала всё тело до самой шеи. Она харкнула кровью, которая тут же смешалась с несущимся красным клёном. Жгучие, побитые губы дрожали. Икеда опёрлась о ствол дерева, пытаясь побороть нарастающую боль, но мелькающие образы вновь плыли перед её глазами, а голоса, звонким эхом, бились в тошнотворном шипении. Силы покидали. Галлюцинации усиливались. Слабость уверенно брала верх. Икеда видела, как красные листья падают на неё с покачивающихся ветвей. Видела, как демониха верещит в попытках вынуть катану из ноги. Видела свой меч, что рухнул на окровавленную землю.

– Нет, нет. Не сейчас. – повторяла она, не в состоянии одолеть давящий сон.

Силы покинули её в тот же момент, и лишь краем глаза она заметила, как демониха уползает у неё из-под пальцев, оставляя гнилой след. Тьма сгустилась. Блеклые пятна исчезли где-то в пустоте. Тёмно-красный, алый закат виднелся за горизонтом. Икеда раскрыла глаза, понимая, что время ускользнуло безвозвратно. Она стиснула зубы. Гной смешался с кровью вдоль глубокого пореза на животе. Она подобрала катану, покачиваясь, и из последних сил, совершая каждый шаг. Холодный туман плыл перед глазами, но охотница шла по чёткому следу демонической крови. Металлическая клетка была разорвана на куски, и валялась в стороне вместе с вырванными решётками. Растоптанная грязь, прямой линией, вела прямо вглубь пещеры, что будто манила тёплым ароматом. Из конца пещеры доносился истошный хрип полной боли. Вой, что казался одиноким плачем. Демониха сидела над усыхающим телом своей подруги, рядом со свечой, не утерявшей былой яркости и тепла. Кидзё заметила воительницу, и оскалив зубы, вытянула плечи, закрыв за собой умирающую демониху. Икеда теряла силы, и могла лишь присесть напротив, устремив взгляд на колыхающейся огонь. Она чувствовала свирепое дыхание кидзё, но не поддавалась течению, уверенно и хладнокровно вдыхая расслабляющий дым.

– С вами обошлись несправедливо. – обратилась она, осматривая наскальные рисунки, – Вы познали ненависть, в которой погряз этот мир.

Кидзё не сводила разъярённых глаз, но и не отходила от тяжело глотающей воздух подруги.

– Я помогу вам. Я отправлю вас туда, где вас примут.

Икеда опустила веки. Её тело дрожало. Раны болели от каждого движения. Она видела лишь дрожащую, алую тьму.

– Милосердная Богиня Идзанами. – замолила воительница, – Сними с этих женщин тяжкий груз ненависти, и даруй им покой в своём мире.

Алый закат перед её глазами исчез, опустив в кромешную тьму. Икеда открыла глаза. Тёмная пещера освещалась лишь фиолетовыми бликами, что напоминали лунное сияние. От погасшей свечи остался лишь одинокий фитиль. Демонихи исчезли, а на их месте мелькали два светлых локона. Ловчая с трудом покинула пещеру, хватаясь за окровавленную рану. Она шла вдоль желтеющей, лесной чащи, перебирая дрожащими коленями, и хрипло останавливаясь у каждого дерева. Она упала на колени. Её порезанная рука гноилась, изливаясь чёрной слизью. Кровь стекала по рукавам и стальному поясу. Глаза закатывались. Всё тело немело от пульсирующей боли. Руки тряслись. Икеда клонила шею вниз, не имея ни сил, ни желания больше держаться. Она чувствовала смерть за своей спиной.