Текст книги "Мудрость стихов (СИ)"

Автор книги: Роман Ротэрмель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Свет

Луч солнца иль дорожный факел,

Фонарь иль лампа у окна,

Мне нужен свет, что звёздный ангел,

Укажет путь мне в далека.

Я вместе с ним найду дорогу,

Ступлю на вечную тропу.

И если вдруг оставлю волю,

То дома – огонёк зажгу.

Глава 4

Тень глицинии

Икеда прогуливалась по шумному рынку. Толпа бродила по длинной улице, вдоль которой были расставлены множество ларьков и витрин с самыми разнообразными товарами. Покупатели торговались, пытаясь сбить цену, продавцы выкрикивали выгодные, в первую очередь для них, предложения, но звон монет, прерывал их всех. Икеда остановилась у скромного ларька, который пестрел разными колоритами свежих фруктов.

– Подходите, юная воительница. – дружелюбно позвал продавец в белом фартуке, – Все мои фрукты свежие и сочные. Я лично выращиваю их у себя в саду, и тщательно мою каждый плод. Скажите мне, чего вы желаете?

Икеда подошла ближе, выглянув из-под амигасы.

– Я ищу работу. – ответила она.

– О-о-о, работу нынче ищут все. Ваша работа связана с чем-то… ужасным. – предположил продавец, взглянув на рукоятку катаны.

– Да, я помогаю людям.

– Хм-м. – торговец аккуратно подался вперёд, прикрывшись ладонью. – В наших краях многим нужна помощь. Вниз по тропе. Услышишь раздирающий душу плачь матерей, поймёшь, что пришла куда нужно.

Икеда взяла яблоко с прилавка, и подкинула торговцу бронзовую монету.

– Спасибо вам, госпожа. Удачной вам дороги!

Тропа вела прямо вниз по склону, к одинокому поселению, что казалось пустым. Высокая глициния расцветала прямо над головой, скрывая за собой лучи солнца. Серая дорога продолжалась гнетущей деревней, которая была похожа на умирающее, оскверненное место. Тёмные тучи кружили над этим поселением, словно прикованные к местным окрестностям. Икеда обернулась, лучи солнца освещали прошедшие края улицы, и словно замерзали на этой части дороги. Она проходила над тенью свисающих, сиреневых цветов. Протяжный плач усиливался, заставляя кожу дрожать, дыхание прерываться, а сердце стучать быстрее. Мимо воительницы прошла бледная женщина, что прикрывала шею высоким, тёмным воротником. Она опьянённо шаталась, по её щеке стекали горькие слёзы, глаза были заплаканы, что она едва видела расплывающуюся перед ней дорогу. Дома, будто пустели. Розовые венки сакуры опали, потускнели, не оставив от себя и доли прежней красоты и яркости. Икеда заметила мужчину, что опустив голову, сидел на крыльце дома. Его пальцы дрожали, а у ног, несущимся ветром, проносились фиолетовые лепестки глицинии. Ловчая подошла ближе, и остановилась прямо перед ним, закрыв своей тенью от, и без того, тусклого света. Он приподнял голову, тут же обратив внимание на украшенную в ножнах катану. Холодные глаза Икеды подходили этому месту, гармонировали с нависающей здесь скорбью.

– Чем могу помочь, воительница? – тяжело спросил кучерявый мужчина, словно выдавливая из себя слова.

– У вас крадут новорожденных детей?

Мужчина вытянул шею, толи от удивления, толи от наглости вопроса.

– Слухи несутся быстрее ветра, а?

– Я редко обращаю внимание на слухи.

Мужик задумчиво вздохнул, и поднялся на ноги, вновь взглянув на воительницу.

– Молодые родители бояться глаза сомкнуть. Бояться, что ребёнка их, нечисть утащит. Вчера ещё одного унесла, уже пятого за неделю. Тучи густеют, тьма неведанная, дальше носа хрен чего разглядишь. Гром, дождь бушует, и не искры света. Проклятье какое-то, а самое главное, что живые они. – он указал на вершину, где расположился храм, – Плачут бывает там ночами, и без того тошно, а тут ещё… и это.

Икеда видела, как над храмом нависает чёрное облако. Оно плыло по тёмному небу, кружило, словно ураган, но не сходило с места.

– Я верну ваших детей. – уверенно сказала охотница, – Но вы мне заплатите.

– Да, конечно. Всё, что угодно. Только… – мужчина запнулся, слегка пожав плечами, – ходили уже туда воины, да ни один не вернулся.

– Не удивительно. – холодно ответила Икеда, выглянув из-под амигасы, – Ведь знания – важнее храбрости.

Она направилась в сторону вершины. Храм блек на фоне свирепых туч. От его красной крыши, остался лишь бледно-синий оттенок. Прохладный ветер принёс дождь, что моросил по коленям. Тяжёлые капли начали стучать по амигасе. Дождь начался резко, словно поджидая её. Икеда сделала два плавных шага назад и капли перестали бить по стальным концам шляпы. Ветер бушевал, качая прогнувшиеся ветви, усиливался по приближению к одинокому храму, а вместе с ним и шумный ливень. Протяжный скрежет остановил её. Она слышала неуверенные шаги, удар голых пяток по мокрым плитам, и тихие писки детей. На ступенях, что вела к вершине храма, стояла тощая женщина. Её промокший, тонкий халат просвечивал синюю, дряблую кожу. Гнилые ногти чуть ли не впивались в каменные плиты храма. Её рот был приоткрыт, открывая тонкие, острые зубы, как у ребёнка. Жёлтые глаза смотрели в пустоту, не моргали и не двигалась, словно у мертвеца. Уродливая, сгорбленная, измученная и едва стоящая на ногах. В костлявых руках она держала мешок, из которого доносилось детское хныканье, что прерывалось на фоне шумного ветра. Икеда обнажила катану. Демониха даже не дёрнулась, продолжая гнусно глядеть в никуда. Воительница прокрутила меч в ладони и с особой силой вонзила его в сырую землю. Демониха тут же отпустила мешок, словно подражая воительнице. Икеда уверенно двинулась к ней навстречу, оставив катану торчать в грязной земле. Демониха резко развернулась и бросилась вверх по ступеням. Она проскочила в густую мглу, что кружила на пике храма, тут же исчезнув и смешавшись с чёрными тучами. Икеда раскрыла мешок, на промокшем дне которого, лежали четверо детей. Они дёргались и извивались, словно дождевые черви. Дрожали от холода и бьющего по ним града, но издавали лишь слабый писк, не в состоянии даже раскрыть слипшиеся глаза. Охотница закинула мешок за спину, заметив, как жёлтый взор выглядывает из густых туч с вершины храма. На мокрых ступенях виделась засохшая кровь, что размытой линией покрывала всю лестницу и вела прямо к её пику.

– Я вернусь к тебе. – сказала Икеда, приподняв чёрные глаза.

Тучи дёрнулись. Скользкий туман повалил вниз по ступеням. Ловчая поторопилась вернуться в поселение, чувствуя, как дети за её спиной начинают медленно оживать. Она оставила свой меч, объятый сырым инеем, позади.

По возвращению, добрая половина жителей уже ожидала её возвращения, и едва заслышав протяжный плач, не могли сдержать улыбок.

– О, Боги! Дети! – слезливо замолила женщина.

Радостные матери прижимали детей к груди, вовсе забыв о всё ещё нависающих над ними тучами. Они благодарили воительницу, переполненные сбывшимися мечтами, но не все. Одного ребёнка не хватало. Мать продолжала оглядываться на Икеду с тускнеющей надеждой.

– Но, где же Ями? – спросила девушка, скрещивая дрожащие руки, – Где моя девочка?

– Демониха успела забрать одного ребёнка. – прямо ответила Икеда.

– Забрать? – вдруг переспросил кудрявый мужчина.

– Да, поглотить душу. Теперь у вас две проблемы, а не одна.

Мать горько залилась слезами, едва держась на дрожащих ногах. Её увели в дом, крепко прижимая за дрожащие плечи.

– Получается, вы не одолели демона?

– Ещё нет, мне нужно вернуться вновь.

– Да бросьте, госпожа. Вы нам наших детей вернули, мы и так вам по гроб жизни обязаны.

– Если не решить всё сейчас, то кражи детей продолжатся.

Мужчина понятливо покивал, бросив случайный взгляд на пустые ножны воительницы.

– Где ваш меч? – с удивлением спросил он.

– Я обменяла его на детей, и мне нужно вернуться за ним тоже.

– На что же вы обратно обменяете свой меч?

– На покой.

Охотница повернула обратно, возвращаясь к храму всё той же тёмной тропой. Её нетронутая катана всё также торчала в сырой земле. Она вынула меч, что морозным инеем обжигал ей ладони. Икеда медленно ступала по скользким ступеням, оглядываясь себе за спину, но и не теряя из виду чёрные тучи вершины. Холодный туман плыл у неё под ногами. Морозный град пробивал ладони. Порывистый дождь проносился перед глазами. Ветер свистел на лезвии меча. Икеда переступила через последнюю ступень, оказавшись на мгновенье в непроглядной темноте. Она торопливо вышла к центру скромного храма, что напоминал театральную сцену. Моросящий холод пронизывал до самых пяток, и даже обжигал зубы, сквозь морозный пар. Обмороженные, сырые трупы лежали в куче в углу. Демониха застывши стояла напротив. Её мёртвое тело не издавало и шороха, не единого дыхания, но при этом источалось сырым холодом.

– Что сгубило тебя? – спросила Икеда, шаг за шагом проходя вдоль храма.

Она осмотрела демониху с ног до головы. Блеклые, мокрые волосы свисали до полуобнажённых плеч. Охотница остановила взгляд на её костлявых руках. Чёрные, чёткие порезы виднелись вдоль вен. Затянувшиеся, выпячивали на тощих руках, словно вот-вот слезут со сморщенной кожи. Воительница опустила глаза, спрятавшись за амигасой. Бурая сталь катаны растворялась в плывущем тумане.

– Горе. – ответила Икеда на собственный вопрос.

Демониха резко дёрнулась, едва заслышав холодный голос воительницы. Икеда подалась ей на встречу, молниеносно вытянув клинок вперёд, но демониха, словно пролетела мимо, ударив по ней с боку. Жёлтые ногти сверкнули по наплечнику, оставив бронзовые царапины. Икеда попятилась в сторону, едва удержавшись на скользких, сырых плитах. Она опёрлась на ноги и вновь подняла меч над головой. Демониха исчезла в густых тенях. Воительница вращалась на месте, наблюдая за меняющим направление дождём, что бил в разные стороны. Чёрные тучи двигались хаотично, но морозный туман возвышался с каждым резким движением демонихи, давая охотнице нужный момент. Туман дёрнулся в её сторону, и демониха выскочила в этот самый момент, попытавшись снова ударить длинными ногтями. Икеда совершила ловкий выпад, нанеся удар снизу. Удар был столь быстрым, столь молниеносным, что звук лезвия перебил бушующий ливень. Рука демонихи упала на каменные плиты храма. Тёмная, густая кровь хлынула с её тонкого плеча. Ветер резко усилился, заставив воительницу придержать шляпу. Демониха обессиленно шаталась на месте, всё ещё держась на ногах. Икеда сделала шаг вперёд, покрутив в руке меч, и в тот же миг, лишила демониху второй руки. Она толкнула её поцарапанным наплечником, и демониха рухнула на пол, ударившись затылком о каменные перила. Икеда припёрла её к стене, приставив лезвие к горлу, и наблюдая, как густая, словно желе кровь стекает по алому халату.

– Я дарую тебе покой. – смиренно произнесла ловчая, словно пытаясь успокоить мёртвое существо.

Икеда перенесла лезвие к её груди. Она уже готова была вонзить клинок в сердце угасающей демонихи, но резвые шаги босых ног позади, заставили её обернуться. У ступеней стояла маленькая, вытянутая девочка. Её тонкий халат ещё не успел покрыться холодной синевой, но сморщенная кожа уже вызывала отвращение. Такие же пустые, тусклые глаза и худощавое, костлявое тело. В своих мокрых руках она держала бледного, но живого ребёнка, покрытого мурашками от моросящего дождя, что брыкался, но при этом не издавал ни писка.

– Как невинна детская душа. – настороженно обратилась Икеда, – Как привлекательна жизнь того, кто не успел познать зла.

Она поигрывала лезвием катаны, но девочка не дёргалась с места.

– Но, все заканчиваем одинаково – с тёмным пятном вместо души.

Воительница резко обернулась и вонзила меч в грудь демонихи. Её тело расплылось, унесённое смывающим дождём, и осталась лишь лужа воды под плывущем туманом. Девочка дёрнулась, ещё крепче схватив ребёнка за шею, и бросилась бежать вниз по ступеням. Икеда остановилась у уступа, наблюдая, как туман и чёрные тучи несутся вниз за шустрой девчонкой, уступая место долгожданным лучам солнца. Юная демониха свернула с тропы и бросилась в чащу, дождь и тучи следовали за ней, снося хрупкие ветви. Воительница спрятала катану в ножны и побежала следом, не теряя из виду извивающийся туман. Следы были чёткими, девочка продавливала сырую землю костлявыми пальцами, ровно вдоль цветистой чащи. Над головой шумела сиреневая глициния, закрывая за собой последние источники света. Икеда нагоняла демониху, но вдруг её маленькие следы смешались с другими – взрослыми, менее заметными и более частыми, ведущими прямо к опушке чащи, но прерывающиеся у самого её выхода. Девочка стояла по среди поляны, по щиколотки в грязи, медленно водя пальцами по телу ребёнка. Икеда свистнула лезвием, достав его из ножен. Юная демониха застыла и медленно повернула голову в сторону воительницы. Она бросила ребёнка на сырую землю и растопырила синие ногти, словно готовясь к броску. Жизнь всё ещё кипела в её мёртвом теле. Глаза светились под чернью век. Мышцы дёргались от прикосновения дождя, но слабость и тьма уверенно забирали своё. Девчонка резко дёрнулась с места, почти растворившись в подоспевших тучах. Икеда свернула в сторону, подставив стальной наплечник, и дёрнув за рукоятку, ударила ею в надвигающуюся темноту. Демониха получила резкий удар в лоб, тут же потеряв равновесие и рухнув в грязь. Охотница обнажила меч полностью, и сверкающим лезвием, располосовала под собой землю, зацепив ноги девчонки и лишив её всякой возможности подняться. Кровь, что стекала на её оголённые ступни, была алой, юной и живой, не успевшей застыть от мёртвого холода. Она не издавала ни звука, но выглядела так, словно хотела рассказать многое. Икеда держала над ней остриё катаны, не желая больше продолжать её мучений.

– Остановись! – вдруг замолила молодая девушка, показавшись из чащи, – Прошу, не надо.

Она плакала. Её горе и боль виднелись в усталых глазах. Она медленно подошла ближе, упав перед окровавленной девочкой на колени.

– Она моя дочь. Я не хочу её терять. – зарыдала она сильнее.

Молодая мама сидела на коленях перед своим ребёнком, перед своей девочкой, что лишь напоминала живую. Туман кружил вокруг них, забирая последнее тепло.

– Ты должна отпустить эту боль, иначе она тебя погубит, как погубила женщину похитившую твою дочь. – ответила Икеда.

Девушка подняла заплаканные глаза.

– Я могу стать таким же чудовищем?

– Да, и станешь, если не справишься со своей печалью. Тебя поглотит тьма, что уже нависает над тобой.

Слёзы молодой матери смешивались с дождём, но блистали на томных глазах. Лепестки глицинии неслись у её ног. Ветер сносил их далеко, скрывая от гонимого ливня, а вместе с ними и боль, что стекала по её бледным щекам. Икеда вонзила лезвие в грудь умирающей девочки, и та испарилась в густом тумане, оставив после себя лишь мокрый след. Тьма развеялась. Дождь плавно отступил. Ветер утих. Морозный туман растворился в сырой земле. Тёплые лучи солнца ударили в глаза, вызвав у девушки измученную улыбку. Она поднялась на ноги и взяла ребёнка, что завопил от дрожащей сырости.

– Пойдём, малышка. Я отведу тебя к маме. – ласково прошептала она, укрыв замёрзшего младенца.

Она не сказала воительнице ни слова, и вернулась на тропу, что вела через чащу домой. Икеда смотрела ей в след. Видела, как глициния кроет яркие лучи солнца. Видела, как тень следует за девушкой по пятам. Она хотела верить, что тьма больше не придёт в эти края, что грозные тучи развеются навсегда, и дождь будет приятным и тёплым. Она хотела верить, но дорога вела её дальше, за которой открывался очередной, тёмный горизонт.

Тьма

Тьма следует за нами шаг за шагом,

И каждый видит в ней свой тайный страх.

Мы думаем, что спрячемся за ярким шаром,

Но лишь мёрзнем со слезами на руках.

Боимся мы её порою,

Не ведаем суровый взгляд.

Она стоит за нашею спиною,

Высвобождая наш коварный нрав.

Глава 5

Алая нить

У Икеды было достаточно денег чтобы посетить крупный город – место вечно торопящейся толпы и всеобщего неравенства. Бедняки жили на отшибе, всегда стараясь держаться в стороне, а богатые колесили на повозках, занимая добрую половину дороги. Неуютно, грязно, шумно. Икеде не нравились такие места, но вызывали чарующее желание посетить их вновь из-за невероятного движения жизни. Она шла с боку, стараясь не выделяться из серых масс, но её стальная амигаса и дорогая рукоятка катаны, всё же привлекали любопытные взгляды. Она не обращала на них внимания, холодно продолжая водить глазами по забитой улице, но тёмная фигура за одним из переулков, всё же привлекла её взгляд. Неизвестный воин следил за ней, поднимая настороженные глаза из-под круглой шляпы. Его амигаса выглядела куда вычурнее, чем у Икеды. Позолоченные концы с бронзовыми брелоками на макушке. В ножнах скрывалась катана, с тоже весьма богатой рукояткой. Воительница свернула с главной дороги, оставив душный шум позади. Вдоль городских стен, на зелёной траве рос ликорис, распустившийся красными лепестками и алыми нитями. Цветы были столь яркими и обширными, что даже кровавый дождь бы мерк на их фоне. Неизвестный следовал за ней, лишь делая вид, что пытается скрыться. Икеда остановилась только когда узкая часть улицы полностью опустела.

– Что тебе нужно? – спросила она, обернувшись и не спуская ладони с рукоятки.

Незнакомец приподнял чёрные глаза. Они источали хладнокровие. Железный оскал воина, что Икеда никогда не встречала ранее. Юноша выглядел молодо, хотя морщины и выдавали в нём четвёртый десяток, а чёрные, тонкие волосы с седыми локонами, выползали из-под плотной амигасы. Высокий, стройный, с чистым лицом и гладкими, бледными ладонями. Он был идеальным образцом воителя, на которого равнялась сама Икеда. Вдруг его губы задрожали. Он сохранял сдержанность, но дружелюбная улыбка расплывалась на его гладковыбритом лице. Незнакомец тут же попытался скрыть радость, слегка прикусив губу.

– Вы учили меня скрывать эмоции, госпожа Мосина. – ответил он почтительным тоном, – Всегда сохранять хладнокровие, как подобает истинному воину, но снова видя вас в добром здравии, я не могу не радоваться.

Икеда не видела в нём знакомого лица, хотя юноша явно её знал.

– Но, я понимаю, что вы не помните меня. – его лицо резко потускнело, впав в задумчивость, – Меня зовут Кайка Хисао, и когда-то я был вашим учеником.

Икеда не среагировала, сохраняя железное хладнокровие, что вызвало у Хисао ещё большее уважение к своей мастерше, но несмотря на свою стойкость, его слова оживили в ней неподдельный интерес.

– Заглянем в чайную, и я вам всё расскажу. Вперёд, я угощаю, госпожа.

Хисао плавно развернулся, охотница пошла за ним следом. Они вошли в чайную, что на входе, ударила тёплым ароматом. Посетители стучали чашками, пахучие чайные листья висели над каждым столиком, порой перебиваемые душистой мятой. Они присели у бокового столика. Хисао вёл себя сдержанно, хотя порой впадал в неясность, словно задумчиво капаясь в волнующих воспоминаниях.

– Добро пожаловать, воители. – поприветствовал их улыбчивый старик, – Что вам подать?

– Фирменный чай. – тут же ответил Хисао, – Мы только с дороги.

– Сию минуту.

Старик щёлкнул пальцами, и поспешил за прилавок. Хисао внимательно смотрел на Икеду, которая отвлекалась на него лишь краем глаза.

– Говори. – наконец, произнесла она.

Хисао выдохнул, словно продолжая изумляться её железному взгляду.

– Вы обучали меня. – заговорил он, наклонившись ближе к столику, – Тогда вы выглядели значительно старше. Я помню, ваши седые волосы – густые, словно молоко, столь вы были мудры.

– Не помню ничего подобного.

– Неудивительно, то, что с вами произошло, я не пожелал бы даже врагу.

– Значит, я уже жила когда-то?

– Да, госпожа. И это была ваша далеко не первая жизнь.

Икеда задумчиво вглядывалась в пустоту. С самого рождения, она имела таланты столь невероятные, столь удивительные, что не одному человеку не хватило бы и целой жизни, чтобы ими овладеть. Ей же, было достаточно внимательного взгляда, чтобы стать непревзойденной мастершей, вне всякой конкуренции. Она считала, что это Богиня Идзанами благословила её, нередко появляясь в её снах, дабы она помогала людям, изгоняя нечисть с проклятой земли, но и мысли о нечто более запутанном, также вертелись у неё в голове.

– Что же произошло? – спросила она, давая волю любопытству.

– Мы взяли заказ. В одной из деревень поселилась кидзё, а вы сами знаете, переполненная ненавистью демоница способна на многое. Мы напали на след, и всё шло по плану. Отыскали пещеру, где она скрывалась. – Хисао покивал головой, – Боги… столько трупов и крови я не видел никогда в жизни. Можно было пройти по расчленённым телам так и не коснувшись земли. А запах… запах бросал ноги в дрожь, вызывая тошноту, но вы держались хладнокровно, как всегда. Демониха выпрыгнула неожиданно. Я потерял свой меч, но вы откинули меня от неё, спасли мне жизнь. У меня начались галлюцинации, и всё было как в тумане, но я чётко помню, как она вонзила вам в сердце кол. Я выбрался из той пещеры, и слышал лишь мудрый голос, что оттуда доносился, а когда вернулся, то ни от вашего тела, ни от тела демоницы не осталось ни следа, лишь эта амигаса. – Хисао провёл пальцами по позолоченным концам своей шляпы, – Я думаю, это первый случай, когда вы умерли не своей смертью.

Икеда отвлеклась от раздумий, заслышав звон чашек, что шустро нёс старик. Он поставил горячий чай на столик и подозрительно пригляделся, обратив внимание на дорогие рукоятки катан. Хисао взглянул на него с суровым холодом, что производило должное впечатление. Он на удивление мастерски умел внушать людям свои эмоции.

– Вижу деньги у вас водятся, юные воители. – с любопытством заговорил старик.

– Мы ловчие. – тут же ответил Хисао, словно кичась своим ремеслом.

Старик облегченно улыбнулся, словно услышал то, что желал услышать. Он уверенно наклонился ближе, натягивая губы в притворной ухмылке.

– Ловчие? Хм-м, у нас с этим проблем нет. Нечисть обычно подальше от людей держится, но может вас интересует заработок иного рода?

Хисао и Икеда переглянулись, хотя воительница не особо блистала энтузиазмом.

– В соседнем квартале проводят бои. Сильные мужчины бьют друг другу морды на потеху жадной толпе. Народная забава. – вдруг рассмеялся он, но завидев, что никто не понял его юмора, вновь вернулся к натянутой ухмылке, – Так вот, один из бойцов сливает раунды. За деньги, разумеется, и я могу поделиться кто.

– Что думаете, госпожа? – поинтересовался Хисао у задумчивой мастерши.

– Делай, как знаешь. – равнодушно ответила она, потягивая чашку чая.

– Сколько?

– Двадцать мон. – тут же ответил старик.

Хисао уверенно подкинул ему звонкие монеты, вызвав у того жадный оскал.

– Ставь на белого быка. – прошептал старик, и немедленно удалился.

Едва Икеда и Хисао перешли на соседнюю улицу, как ошарашенные крики и вопли стали слышны отчётливо, прерываясь лишь изумлёнными возгласами от ударов. Голосистая толпа окружала двух бойцов на невысоком, окровавленном помосте, незащищённом абсолютно ничем, и бойцы то и дело вылетали за площадку к обескураженным, но довольным зрителям. Кровь мешалась с потом, а яркое солнце добавляло всему этому запёкшийся запах, но толпе было всё равно, покуда на кону всё ещё стояли их бронзовые монеты. Икеда и Хисао выделялись в подобной обстановке не только благодаря дорогим мечам и броским шляпам, но и опрятным, вычищенным внешним видом.

– Делайте ставки! – звонкий голосом уведомил посредник, – Чёрный орёл против белого быка!

Мало кто из толпы двинулся в его сторону, одни разочарованно покидали место, а большинство делали ставки заранее. На помост вышел боец, чуть ли не продавливая под собой каменные плиты и всем своим внешним видом оправдывал своё прозвище. Белый бык был горой мускулов с выпячивающим, круглым животом. Выше Икеды на полторы головы, хотя воительница не страдала от нехватки роста и была выше большинства окружающих её мужчин. Лицо побитое, опухшее, с окровавленным фингалом под глазом. Он выглядел как типичный драчун, а не профессиональный борец, впрочем, ни Икеда, ни Хисао и не ожидали увидеть здесь хотя бы подобие мастеров. На макушке бойца торчали белые перья, белые полосы на щеках, на руках и ногах белые браслеты. Видимо, он очень любил этот цвет, раз даже прозвал себя белым быком. Его оппонент мало чем от него отличался, хотя и выделялся длинной, чёрной шевелюрой.

– Вот он, белый бык. – отметил Хисао, – Надо поставить на него.

– Давай деньги. – вдруг протянула руку воительница.

Хисао глянул на неё с вопросительным удивлением, тут же искренне ухмыльнувшись.

– Значит, всё-таки заинтересовались?

Икеда не ответила, равнодушно отправившись к посреднику. Хисао наблюдал, как она перекидывается с посредником парой слов. Уверенно, без сомнений, не поднимая из-под амигасы чёрных глаз. Наблюдал за её стройной, сложенной фигурой. Наблюдал за её плавными и мастерскими движениями даже в самых обыденных вещах, и восхищался ей ещё сильнее. Она вернулась к нему, молча уставившись на бойцовский помост, а Хисао заворожённо не сводил с неё глаз, и лишь когда прозвучал первый удар, перевёл взгляд на бой. Чёрный орёл ударил первым, накинувшись на белого быка всем телом. Бык попятился, едва не рухнув в первую же секунду, но уверенно удержался на ногах, ударив локтем. Бойцы сцепились, пытаясь лишить соперника и без того узкого места, толкая друг друга на край помоста. Чёрный орёл перехватил инициативу и схватил белого за плечо, и снова навалился всем телом, ударив того по лицу. Белый бык упал на пол, брызнув из губы алой струйкой крови, и несмотря на свою неудачу выглядел весьма самоуверенно. Хисао возмущенно пожал плечами, когда первый раунд закончился не в его пользу.

– Чёрт, мы проиграли. – недовольно выругался он, – Этот старый плут обманул нас.

– Не волнуйся. Я ничего не ставила на первый раунд. – холодно ответила Икеда.

– Что? Почему?

– Ставить всегда нужно на второй раунд, а не на первый. Сначала ты наблюдаешь, оцениваешь ситуацию, и лишь после, делаешь ход.

Хисао покивал головой, словно снова став всего лишь юным учеником. Белый бык внимательно следил за своим соперником, сохраняя при этом стойкость духа, несмотря на неудачное поражение.

– Белый бык победит не потому что сильнее, а потому что умнее. – добавила Икеда, кивнув посреднику, что ждал подтверждения ставки.

Белый бык сменил стойку, выставив левое колено вперёд, а плечи убрав назад, и позволив чёрному орлу вновь надавить на него сверху, но едва орёл почувствовал преимущество, как белый бык повалил его на пол, ловко перекинув через себя и вывернув руку так, что та посинела вздувшимися венами. Толпа возопила ещё громче. Хисао взглянул на уверенную Икеду, и замечал, как сквозь железное хладнокровие проскальзывает довольная улыбка.

– Ваши волосы уже не седые, госпожа, но вы всё также мудры.

Хисао почтительно поклонился. Он был уверенным и расчётливым, но не терял юношеской мечтательности, радуясь благам этого мира и каждой звонкой монете.

Они продвигались с краю дороги, торопливые жители проходили мимо, Икеда шла впереди, пока Хисао внимательно оглядывался, словно в поисках чего-то. Вдруг он остановился, переведя взгляд на доску объявлений. Множество пергаментов, листовок и оборванных примечаний, в большинстве своём даже не имевшие смысла.

– Лживый старик обманул нас дважды. – сказал Хисао, не отрываясь от яркой листовки.

Икеда подошла ближе и сразу поняла, что привлекло внимание её спутника. На умелом, колоритном рисунке была изображена привлекательная с первого взгляда женщина, державшая в руках окровавленную катану и прикрывая нижнюю часть лица длинным рукавом. Белое кимоно свисало до самой земли, а кровь мешалась с красным полем цветущего ликориса. Воители видели в нём искусный рисунок мастера, но большинству он вселял непередаваемый ужас и заставлял ускорить шаг. Золотистая надпись предупреждала о злом духе в облике красивой женщины, что убивает каждого, кто попадётся ей на пути, умеет обращаться с мечом и сдирать кожу острыми ногтями. Хисао вытащил из бокового кармана толстый грифель и резво перечеркнул лицо женщины на листовке, приписав сверху: “Изгнана”.

– Весьма самоуверенно. – подумала Икеда, наблюдая, как горят глаза воителя.

– Осталось найти её. – отметил Хисао, продолжая заворожённо смотреть на рисунок.

Воительница огляделась. Люди проходили вдоль шумных дорог. Грязь и пыль поднимались в воздух, создавая серый туман, но зелёная трава, что возвышалась вдоль городских стен, сверкала пышным колоритом. На зелени цвёл ликорис, Икеда замечала его яркие цвета не первый раз. Тонкие нити и лепестки были будто связаны, и казалось, вели за узкие стены совершенно иной тропой. Хисао заметил внимательный взгляд своей мастерши и прищурился, всматриваясь в цветущее, красное поле. Ликорис всегда расцветал осенью, но городские легенды, к которым ловчие порой прислушивались, описывали эти цветы, как символ судьбы, чьи алые нити неизменно вели к людскому предназначению. Хисао вновь спрятал глаза за широкой шляпой и двинулся вслед зелёному полю, по которому раскинулись красные цветы. Воители вышли за стены города. Ликорис выделялся на фоне нарастающей зелени и светлой дороги. С каждым шагом, земля под ногами становилась всё более сырой и грязной. Цветы ликориса плавно редели, уступая тёмным кронам и зелёным кустам. Икеда остановилась, приглядевшись на размоченную дорогу. Женские следы начинались у самого центра тропы. Не плотные, оставленные босой ногой, едва заметные, словно девушка шла на цыпочках и периодически возвышалась над землёй. Вдруг следы стали расступаться, отделяясь друг от друга. Тропа разделилась, но следы продолжались, как ни в чём не было, двинув в обе стороны.

– Разделимся. – предложил Хисао, – Один из путей точно приведёт нас к ней.

– Возможно, она разделяет нас. – предположила Икеда, – Эта душа не глупа, а хитра и коварна, так что будь осторожен.

Она кивнула, поправив концы амигасы, и свернула направо. Хисао глубоко вздохнул, смотря ей вслед, и двинулся налево, продолжая идти по босым отпечаткам. Яркие лучи солнца выскочили на него, когда он вышел из лесной чащи на зелёное поле. Красные, колыхающиеся на ветру цветы, окружали по периметру скромную поляну, как взбудораженная толпа окружала бойцовскую площадку. Хисао услышал тёплый свист, что ласкал слух, словно пение ласточки. Женщина кружила над цветами ликориса, развивая длинными рукавами своего кимоно. Её босые пятки едва касались зелёной травы, а тонкие алые нити цветов щекотали ноги, вызывая у неё игривый смешок. Вместе с её стройной талией, плавно танцевала и катана на поясе, спрятанная в тёмные, блестящие от чистоты ножны. Женщина обернулась к Хисао, прикрывая нижнюю часть лица длинным рукавом, но её обворожительная улыбка читалась в поднятых, больших глазах. Она кружила среди цветущего ликориса, словно оживая с того примечательного рисунка. Белоснежное кимоно сползало, оголяя плечи, а широкий разрез открывал привлекательную грудь. Чёрные, густые волосы раскинулись до затянутого на талии пояса. Бронзовые ногти, длиннее ладоней. Бледная, почти белая кожа, что шея и плечи, казалось, исчезают, гармонируя с широким кимоно. Женщина мелькала чёрными глазами, словно заигрывая, очаровывая навестившего её воителя, но Хисао замер, не поднимая холодного взгляда из-под амигасы. Его ладонь лежала на рукоятке катаны. Он внимательно следил за её ногами, что казалось, сейчас оторвутся от земли.