Текст книги "Штрафники против «Тигров»"

Автор книги: Роман Кожухаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

XI

Пока Мадан подбирал оружие, еще два врага выскочили с правого фланга. Ни Аникин, ни Мадан не успели среагировать. Но в тот момент, когда фашисты уже вскинули свои карабины, их пригвоздила к стене пулеметная очередь. Яким по-прежнему держал сектор под прицелом.

Вдруг земля содрогнулась от выстрела, и следом земляная копна взрыва выросла на возвышенности, откуда вел огонь Яким и где укрывалась Агнешка.

– Танки, танки! – закричал Карпенко.

Теперь, выглянув из укрытия, черную громадину увидел и Аникин. Массивная квадратная башня танка показалась из бревенчатого сарая. Подмяв его, как спичечный домик, танк остановился и сделал еще один выстрел. На этот раз снаряд ушел куда-то в сторону болота. Перелет… Расстояние здесь для такой бронированной махины было небольшое. Ему и развернуться негде, и сектор обстрела слишком впритык. Как слон в посудной лавке. А вернее, «тигр». Именно он выкатил на край села, чтобы разобраться с горсткой штрафников – истребителей танков. Ну, что ж, на то они и истребители-камикадзе…

Так думал Андрей, примериваясь к новой возникшей вдруг перед ним угрозе. С пушкой ему на таком маленьком расстоянии управляться сложно. А вот пулемет танковый может дел натворить. И чего это эсэсовцы вздумали напустить на них «тигра»? Видать, Карпенко с Жильцовым здорово им насолили… Неужели подбили одного? Вот тебе и взяли «языка»…

Пользуясь заминкой с перестановкой вражеских сил, Жила переполз на сторону Аникина.

– Вы что же это устроили, Жильцов? – с ходу сурово встретил его командир. – И это называется разведка по-тихому? Где Карпенко, убит?

– Нет, товарищ командир… – виновато оправдывался Жильцов. – Взяли его…

– Как взяли? Кто? Эсэсовцы?..

– Нет, местные… Да они тут все эсэсовцы, мать их… Не повезло же с начала самого. Наскочили на одного в форме с голубыми медведями, не успели пришить его тихо. Он за плетень, мы – за ним. А там их человек десять… Расслабленные, черти… Ну, Карпенко по ним с переляку очередь дал, а я – «эрпэгэшку» кинул. Одну. Мы – оттуда, мимо хаты, а за ней – дура стоит бронированная и ребятишки в комбинезонах из нее лезут, напуганные до жути. Ну, короче, вылезти они не успели. У меня припасена была, еще одна… только «РПГ-6». Ну, эта, которая, как…

Жильцов не нашел для кумулятивной гранаты сравнения.

– Ну, я в них ее… Как жахнет… В люк открытый, понимаешь, угодил. Только из-за дыма и ушли… Бежим, а у плетня, понимаешь, бабуля… Ну, Карпенко и говорит, щас расспрошу, где да че… Она и говорит: «Ступай до мово чоловика…» И ведет его во двор и в хату. Потом слышу: возня, крики, а потом выскакивают на крыльцо три бугая, по гражданке одетые, и палить по мне начинают из винтовок.

– А ты?.. – спросил Аникин.

– А я… А что я? Очередь по ним дал и – деру… – вздохнул Жильцов.

XII

– Что ж ты, гад, товарища бросил? – презрительно сказал Андрей и ударил Жильцова по грязной небритой скуле.

Тот молча, как побитая собака, отполз от командира. В это время пулеметчик танка открыл огонь. Пламя изрыгнулось из-под пушки. Кусок глинобитной стены, выбеленной известью, откололся, обрушившись на спину Аникину.

– Черт, он из нас тут окрошку сделает! – скрипя зубами, крикнул в сторону Мадана Андрей. Тот вел стрельбу по правому флангу.

– Не такими длинными… – подсказал ему Аникин, отряхивая со спины куски глины. – Короче бей, патроны экономь. Хоть они и фашистские…

Он повернулся к Жильцову. Тот залег у него за спиной, уткнувшись лицом в землю.

– Жила, держи этот край… Прикрывай Талатёнкова… – крикнул ему Андрей. – Мы с Маданом попробуем справа танк обойти…

– Погоди, командир, – вдруг произнес Жила, отплевывая землю.

– Чего тебе? – переспросил Андрей.

– Прикрой меня, – бросил Жила и, вскочив на ноги, бросился вперед.

– Куда?! – только успел крикнуть Аникин и, припав к пулемету, ударил по грязно-серым силуэтам. Ободренные мощной огневой поддержкой танка, эсэсовцы снова полезли в атаку.

Пробежав согнувшись несколько шагов, Жила плюхнулся возле разбитого деревянного плетня. Горшок, каким-то чудом державшийся на одиноко торчавшей палке, разнесло на осколки.

– Вот черт… что он творит? – вслух пробормотал Аникин.

Он, Талатёнков и Яким с пригорка огнем пулемета и автоматов снова плотно вжали наступавших в траву. Но для танка эта стрельба была комариным писком. Пулеметчик, видимо, засек перемещение Жилы. Он уже проделал дыру в стене хаты позади того места, где залег боец. Сразу за плетнем начиналась трава.

Не дожидаясь, пока фашистский танкист ее выкосит, Жильцов по-пластунски пополз на танк, прямо в лоб, быстро-быстро. Аникин заметил в его руке ромбовидную черную гранату, похожую на маракасы. Это была бронебойная «РПГ-6». Ротный перед отправкой группы выделил их всего четыре. Особо ценный опасный груз. И как это у Жилы их из четырех две оказалось? «Ну, и запасливый же», – только успел подумать Андрей.

В метрах шести от танка Жильцов вдруг приподнялся и замахнулся, чтобы метнуть свою смертоносную маракасину. Из-под танкового ствола раздался хлопок, а потом еще один, громче, с дымом и огнем, над головой Андрея. Разлет осколков, накрывших бойца, был так широк, что несколько просвистело возле залегшего Аникина. Похоже было, будто немцы выстрелили чем-то вроде подкалиберного гранатомета.

Рука Жилы по инерции, разжимая рукоятку гранаты, уже двигалась в сторону бронированного, изрыгавшего огонь чудища. Несколько десятков осколков прошили его затылок и темя, лицо, плечи и грудь. Боец рухнул в высокую траву, а граната по прямой траектории тяжело ткнулась в пулеметную щель под танковым стволом.

Снаружи звука взрыва почти не было слышно. Кумулятивная струя прожгла пулеметное гнездо и вошла внутрь. В образовавшееся отверстие будто водоворотом и втянуло всю взрывную мощь гранаты. «Тигр» вздрогнул, будто проглотил такую неудобную кость, что она стала у него поперек горла и наглухо перекрыла дыхание. Черный, маслянистый, непроглядный, как сырая нефть, дым густо повалил из щелей. Умирающую машину будто покидала ее танковая душа, навеки спаявшая в кумулятивный сплав механическую душу бронированного монстра и обугленные души членов его экипажа.

XIII

– Телок, прикрой! – крикнул Андрей и, не дожидаясь реакции бойца, бросился к Жиле. Эсэсовцы залегли на краю пустыря, прячась за дальние хаты.

Один из осколков перебил Жильцову сонную артерию. Алая кровь хлестала из шеи и изо рта на зеленую траву. Увидев возле себя лицо Аникина, Жила попытался что-то сказать, но изо рта только выдавились сгустки кровавой массы. Дернув несколько раз головой, он затих с закатившимися за орбиты глазами. Андрей прикрыл ему веки и, забрав из кармана гимнастерки Жильцова документы, подполз к правой гусенице дымящегося танка.

Пули, одна за другой, защелкали по металлическим танковым тракам. Дым стелился вниз, под брюхо танка, забивая Андрею носоглотку, не давая дышать. Его начал душить приступ кашля, выворачивая наизнанку. Но покинуть бронированное укрытие Аникин не мог. Эсэсовцы били по нему с нескольких точек, не давая отдышаться.

Но вот слабый ветерок потянул из-за спины Андрея, отогнав дымовую завесу танку за спину. Андрей несколько раз, смакуя, вздохнул полной грудью чистого воздуха.

Просунув ствол своего «МГ» под загибающуюся кверху ленту трака, он выпустил очередь по штабелю дров, за которым засел эсэсовский автоматчик. Несколько поленьев выбило силой удара пули, и поленница посыпалась, обнажив темно-серую кепку на макушке фашиста.

Андрей видел, как пуля вошла чуть ниже козырька, разворотив лобную кость и сорвав кепку с русоволосой головы врага. Он упал на спину, театрально вскинув руки при падении.

Танк закрывал от Аникина то, что происходило по левую сторону. Этот сектор должен был держать под прицелом Талатёнков. Какое-то время Аникин слышал, как позади работал его «ППШ». Но вот стрельба прекратилась. Тут же откуда-то с левого края в сторону Аникина прилетела немецкая граната, потом вторая. Первая «колотушка» отскочила от брони, не разорвавшись. Вторая упала под днище танка. Взрывная волна, сжатая узким пространством, с силой устремилась наружу, отбросив Аникина почти на метр назад.

Он слышал, как по металлу и гусеничным каткам стучали, звеня, осколки гранаты. Силу удара при падении смягчила трава, но все равно Аникин больно стукнулся спиной и затылком. Его, лишившегося своей защиты, могли тут же скосить первой же очередью. Но Андрею повезло. Вслед за взрывом гранаты резкий порыв ветра перекинул клубы дыма на эту сторону, накрыв беспомощно распластавшегося на траве бойца густой черной завесой.

Дым повалил из машины еще сильнее. Наверное, пожар внутри разгорался. «Тигр» вдруг подбросило на месте. Внутри него заклокотало и снова ухнуло. Тяжеленную махину опять тряхнуло, будто коробок со спичками. Начали рваться боеприпасы. Весь пустырь погрузился в непроглядную дымовую муть.

Андрей попытался встать на ноги и вдруг почувствовал, как чьи-то руки подхватили его под мышки, помогая подняться.

– Скорее, командир, уходим… – раздался над самым его ухом голос Мадана.

Они под дымовым прикрытием отошли на исходные позиции, к крайним хатам.

XIV

Здесь их ждал Талатёнков, прикрывавший фланги.

– Вы не ранены, товарищ командир? – с нескрываемым беспокойством бросился он к Андрею.

– Не ранен… – на бегу остановил его Аникин. – Почему стрелять перестал?

– Патроны закончились, товарищ командир… – виновато ответил Телок. – Пока вот… не перевооружился.

Он поднял вверх трофейный немецкий автомат, взятый у одного из убитых возле хаты эсэсовцев.

– Мы уже все перевооружились. Только у Якима «дегтярь» остался. Еще один запасной диск у него должен быть. Интересно, живой он там, с Агнешкой?.. – с опаской, пытаясь что-то разглядеть на холме сквозь окутавшую его непроглядную пелену дыма, произнес Аникин. – От «тигра» им здорово досталось…

– Живой, товарищ командир… – тут же сообщил Телок. – Когда я свой диск расстрелял и фашисты на вас с гранатами поперли… так он их снял, обоих. Яким позицию поменял. Левее сместился…

– И нам уходить отсюда надо… – произнес Аникин.

– Куда, товарищ командир, обратно в болото? – спросил Мадан.

– Туда мы всегда успеем… – ответил Андрей. – Наша цель – Гончаровка… – Он мотнул головой: – Нам еще здесь пошуметь надо…

– Так вроде ж… пошумели выше крыши… – боязливо оглядываясь на командира, произнес Талатёнков.

– Уйти сейчас нельзя… – с командирской интонацией пояснил Аникин. – Карпенко взяли в плен. И не факт, что его расстрелять успели. Мы кашу как раз заварили. Жила как-то путано все рассказал. Может, чего-то утаил… В общем, надо нам попытаться Николая найти. Пока у эсэсовцев паника не остыла. Ясна вам задача?

– Так точно… товарищ командир, – хором ответили Талатёнков и Мадан.

– Попробуем обойти этот пустырь справа. Ориентир – второй подбитый танк. Жила сказал, что они его на том конце села подорвали, если двигаться по диагонали. Там и Николая надо искать. Движемся вместе, не теряя друг друга из виду… В шашки играли? Помните, как шашки ходят?

Талатёнков кивнул. Мадан растерянно пожал плечами.

– Ты что, деревня, в шашки никогда не играл? – удивленно вскричал Талатёнков. – Во деревня!..

– Ладно, ты – городской… – осадил его Аникин. – Бежать лучше наискосок, чуть влево, чуть вправо. Один побежал, второй и третий прикрывают. Потом второй бежит, прикрывают первый и третий. Ну, и так далее, понял?

Мадан неуверенно кивнул.

– Ты хоть до трех-то умеешь считать, горе луковое? – передернув затвор, с важным видом спросил Телок.

– Даже до шести… – неожиданно жестко ответил ему парнишка. – Видишь вот этих фашистов? Шестеро из них – мои… А ты сколько уложил? Или ты только кучи считал, которые наложил?

– Ну, ничего себе, как он заговорил… – задиристо начал Телок. Но его тут же тряхнула, схватив за загривок, рука Аникина.

– Успокойся, Талатёнков… Городские идут первыми. Так что вперед и с песней…

XV

Они уже пробежали мимо, стоявшей по правую руку хаты и через двор обогнули длинный ряд хозяйственных пристроек, а на пустыре все продолжалась беспорядочная пальба. Со стороны холма эти эсэсовские страхи поддерживал короткими очередями пулемет Якима.

Из несмолкающей трескотни вдруг выделился нарастающий гул. Теперь штрафники его уже ни с чем не могли спутать.

– Наши!.. Самолеты… – радостно прошептал Мадан. Они приближались стремительно, но все равно возникли над головами неожиданно. Тройка бомбардировщиков, пройдя на низкой высоте, вдруг синхронно взмыла вверх.

– Куда это они? – жалобно, по-детски спросил Мадан.

– Ох… кажется, я знаю, куда… – угрюмо произнес Аникин, с тоской всмотревшись в небо. Он узнал их по раздвоенным хвостам и винтам пропеллеров на крыльях. Это были «Пе-2», пикирующие бомбардировщики. И если они ушли набирать высоту, то ожидать следовало одного: сейчас они обрушатся вниз со всем своим бомбозапасом.

Словно в подтверждение самых серьезных опасений Андрея, с заоблачной высоты донесся жуткий нарастающий рев. Бомбардировщики, как черные коршуны, вдруг выпали из сплошной серой пелены облаков. Они хищно и неотвратимо падали на добычу, которую наметили для себя где-то на окраине села.

Вот от них отделились маленькие черные точки. Словно черные кляксы, брызнувшие из подбрюшья фюзеляжей. Кляксы стремительно летели вниз. Те, что сбросила первая машина, коснулись земли в тот момент, когда замыкавший «тройку» «Пе-2» выходил из пике. Но взрыва не произошло.

Машина взмыла вверх, и в тот же момент череда оглушительных взрывов сотрясла село. Тонны земли подняло вверх, накрыв хаты потоками осколков и грязи.

– Видели? – восхищенно произнес Аникин. – Бомбы сработали не сразу. Механизм замедленного действия. Чтобы взрыв не задел идущую следом машину. Так их, гадов… Вперед, вперед, не теряем времени…

Самолеты продолжали скидывать свой смертоносный груз. Их целью было явно не само село. Начав с бомбардировки окраины Гончаровки, «пешки» отодвигали свои бомбовые удары все дальше и дальше от села. Черные клубы дыма и пламени, поднимавшиеся с северо-западной окраины села, наглядно подтверждали, что намеченные цели самолеты поразили. Немцы очухались достаточно быстро. Уже второй заход «Пе-2» с земли был встречен огнем зенитных установок. Судя по всему, на окраине находились серьезные силы фашистов. По следам трассеров Андрей определил, что работают два зенитных орудия. Работу «пешек» в воздухе прикрывала пара истребителей.

XVI

Это были те же маневренные и стремительные машины, очень похожие на «яки», но с более коротким разлетом крыльев. Они успели один раз облететь село и обстрелять зенитки с воздуха.

Неожиданно из пелены туч вывалились четыре истребителя, раскрашенных черно-белыми крестами. Это были «фоккеры». Они разделились на две пары. Одна из них попыталась уйти вверх, видимо для того, чтобы над тучами перехватить заходившие для пикирования бомбардировщики. Но добраться до плотного серого облачного полога они не успели. Легкие советские истребители, оставив зенитки, синхронной «свечой» взмыли «фоккерам» наперерез, с ходу атаковав ведущий самолет немецкой пары.

Пунктирные ленты трассеров, пущенные из двух авиационных пушек, пересеклись точнехонько на хвостовой части ведущего «фоккера». Фюзеляж, прошитый очередями, раскроило поперек, отламывая куски. Хвост самолета отвалился, нос клюнул вниз, и машина кувыркающимся камнем полетела из-под самых туч, оставляя за собой черный дымный след. Он исчез за камышовыми крышами сельских хат, и тут же оттуда вырос огненный гриб. Следом донесся звук оглушительного взрыва.

– Вперед, вперед… – толкнул Андрей Мадана в бок. Тот, забыв обо всем – о том, что находится в пекле боя и в любую минуту может быть убит, – разинув рот и закинув голову в небо, завороженно наблюдал за схваткой в небе. Зрелище действительно захватывало, и Аникин то и дело бросал туда взгляд.

Ведомый фашистский истребитель, оставшись в одиночестве, попытался спастись, нырнув в облака. Но наши истребители находились от него слишком близко. И в скорости они значительно превосходили быстроходные «фокке-вульфы». Пара истребителей с красными звездами на фюзеляже и крыльях молниеносно исчезла в молочно-серой пелене облаков. Через несколько секунд «фоккер» вновь появился из туч. Его никто не преследовал. Он не дымил, но двигался по какой-то странной, слишком плавно снижающейся траектории. Конец его пути на земле также заслонили крыши сельских хат. Второй восклицательный огненный знак с грохотом поднялся за селом.

– Вы видели, командир? Во наши дают!.. – не удержал восхищенного крика Талатёнков. – А немец – чисто пьяный. Забыл, как управлять, что ли?..

– Похоже, летчика убило… – предположил Аникин, тоже не скрывая восторга. От вида того, как играючи наши «ястребки» расправляются с превосходящими силами «фоккеров», хотелось тоже крушить врага.

XVII

За время бомбежки и воздушного боя штрафники успели пересечь уже несколько дворов. Они неизменно сохраняли тот самый, изначально взятый за правило, «шашечный» порядок движения и зигзагообразную траекторию перемещений. Во время очередного рывка Аникин чуть не наскочил на бегущего. Он выскочил неожиданно. Аникин даже не успел сообразить, кто это – эсэсовец или местный, сельский. На нем были черная куртка и кепка. В руке он держал винтовку и никак не ожидал натолкнуться на русского. Это и спасло Андрея.

Пока он поднимал винтовку, перехватывая ее, чтобы выстрелить, Андрей увидел на левом рукаве повязку со свастикой. Полицай!.. Очередь раздалась сзади. Две пули почти одновременно выбили красные фонтанчики из куртки полицая на груди и правом боку. Андрей, присев и прислонившись спиной к дощатой стене сарая, обернулся.

Талатёнков, отирая со лба пот, продолжал держать на прицеле упавшего замертво полицая. Теперь эстафету прикрытия принимал Андрей.

В это время бой в небе затих. Оставшуюся пару «фоккеров» прогнали дружным огнем истребителей и стрелков «пешек». Все три бомбардировщика, выстроив треугольник, открыли перекрестный огонь из хвостовых пулеметов. Немецкие асы предпочли ретироваться, оставив догорать возле села два своих самолета.

«Пе-2» сделали еще несколько заходов. Теперь против зениток вступили и истребители, методично прострачивая землю в районе, откуда вели огонь немецкие зенитные орудия. Запылало несколько хат, расположенных на северо-западной окраине. В момент пикирования «пешки» вели огонь из пулеметов, подвешенных под крыльями. Результат не замедлил дать о себе знать. Сначала умолкла одна зенитка, а следом – и вторая.

Бомбардировщики, отработав по целям весь боезапас, целыми и невредимыми ушли на восток под надежным прикрытием своей легкокрылой охраны. «Так-то оно, прикрывай товарища и в небе, и на земле», – думал Андрей, не давая высунуться автоматчику, засевшему на крыльце хаты, стоявшей наискось по ходу их движения.

Талатёнков как раз успел упасть и докатиться до наваленных грудой деревянных чурок, когда по нему ударила очередь. Пули откололи несколько щепок на чурках, не причинив вреда бойцу. А Аникин уже держал на прицеле стрелявшего, не давая ему повторить очередь.

Этим воспользовался Талатёнков. Достав из-за пазухи «лимонку», он повернулся на бок и картинно, по дуге метнул гранату. Она не долетела до крыльца полуметра и, упав, закатилась под деревянные ступени. Взрыв выворотил доски крыльца вместе с дверью. Эсэсовца отбросило на пару метров. Оторванная нога, обутая в сапог, упала возле него, прямо перед его лицом, причем примостилась в аккурат на подошву и так и застыла посреди двора кроваво-красным цветком в черной кирзовой вазе. Эсэсовец, то ли от боли, то ли от жуткого вида собственной ноги, зашелся истошным воем.

Аникин не счел ничего другого, как короткой прицельной очередью прекратить его страдания.

XVIII

Они продвинулись еще на два двора вперед, как вдруг Андрей различил впереди какие-то крики, шум стрельбы. Посреди этого шума вдруг раздалось пение. Сначала Аникин не поверил своим ушам. Зычно и протяжно, на всю округу, разносились величавые слова:

 
Реве та стогне Днипр широкий!..
Сердитый витер завыва…
 

Когда в стрельбе образовывалась хотя бы маленькая пауза, песня тут же вырывалась на простор, перекрывая командные крики.

– Товарищ командир… Это ж… Или мне мерещится?.. – подполз к Аникину запыхавшийся, мокрый от пота Талатёнков.

Андрей чем дальше вслушивался, тем больше не верил своим ушам. Песня вдруг оборвалась, и на смену бурливым стихам неожиданно пришла самая непосредственная проза:

– А вот так? А?! Отримай[10]10
  Получи (укр.).


[Закрыть], эсэсовска харя. Будете знати, як с хохлом звязуватыся…

Точкой в этой фразе стал взрыв гранаты, судя по всему, брошенной тем самым «хохлом», с которым не стоило связываться. Теперь уже его нельзя было не спутать. Это был голос Карпенко.

 
До долу вербы гне высокы,
Горамы хвылю пидийма…
 

Аникин помнил строевые песни в исполнении Карпенко, которыми он радовал штрафную роту на марше. Запевал так, что перекрывал хорошо поставленным баритоном все три взвода, растянувшихся на несколько сотен метров. Сейчас он свои голосовые связки совсем не жалел. Видимо, ситуация складывалась вокруг него такая, что позволяла тряхнуть звуковыми волнами в полную мощь и ширь. Но даже горами пыднятая, могучая песня тонула в оглушительном потоке одиночных выстрелов и очередей.

Еще один взрыв потряс воздух. Песня смолкла.

– Быстрее, за мной! – не раздумывая, бросился на звуки боя Андрей. Он бежал наискосок, через двор, выставив пулемет раскаленным стволом вперед. «Успеть, успеть… не дать гадам… успеть», – стучала в висках Андрея одна-единственная мысль.