Текст книги "Блудник"
Автор книги: Роман Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Пакет с синими буквами АТБ раскачивался в правой руке. Я также шел позади соседки, не переставая ее рассматривать. Игривая походка придавала грации упругому телу. Ее движения разжигали вожделение и страсть. Сердце начинало ускоренно барабанить. На мгновения я забыл, куда мы идем и зачем.
Показалась раскидистая ива, скрывающая угол дома номер 33. Тропинка свернула на пол-оборота вправо, по диагонали через двор прямо к четвертому подъезду, черный зев которого, поглотил наши фигуры. Грохот железной двери раскатился по лестничным клеткам.
Грызущим звуком, ключ вонзился в замок и отворил его. Машка лежала на диване и щелкала каналы. Она не сразу услышала, что мы пришли. Только после того, как начали снимать обувь, она вскочила:
– Это вы? Почему так долго? – недовольно спросила она, сонно потирая глаза.
Мы ответили, что недолго и начали накрывать на стол. Девчонки порезали сыр и корейку, веером разложив по тарелкам. Фруктовую нарезку подвинул ближе к себе. Пол-литровая, кристально прозрачная жидкость заняла центр стола. Я достал две стопки из серванта.
– Не поняла! – подняла брови Катя. – Почему две?
Рисовалось недоумение на девчачьих лицах.
– Дорогие мои гостьи, я не пью, – в манере дворянина ответил я.
– Даже ради знакомства?
– Извините, нечего не могу поделать. За знакомство, съем яблоко. – И улыбаясь, продолжил, – Давайте вам налью?
Повисло ощущение непонимания. Девчонки поглядывали на меня, словно я какой-то странный.
– Только немного, – одновременно решились подруги.
– Вы мне пьяные не нужны, еще буянить начнете.
Горькая вода, булькая, текла мерной струйкой, наполняя рюмки.
Мерзко видеть девушку в руках с рюмкой. А зачем тогда им предлагал?
Вечер незаметно летел. Разговоры били ключом, затрагивая разные сферы жизни. Много интересного болтала симпатичная соседка. Маленькая девчушка с твердым характером обладала весьма сильным обаянием. В разгар застолья я совсем перестал обращать внимание на Машу, нагло сверля глазами раскрасневшуюся Катю.
Чаще всего в такие моменты, традиционно обсуждают тему отношений. Машка резко вспыхнула, словно пронзенная болью. Ей не везло в личной жизни с Тимофеем, как она говорила. И не упуская возможность пожаловаться, Маша поведала о своих несчастьях, заводясь с каждым словом от возмущения и накопившихся обид, пока совсем не перешла на крик.
Машка винила во всем Тиму, который не мужик, который не обращает на нее внимания и давно уже променял на компьютер и пиво, тряпка и алкаш в придачу. Но она даже не догадывается, что через два года, этот алкаш станет отцом ее ребенка.
Сбивчивый рассказ явно вывел Машу из себя, она теряла контроль. Раздражение и не довольство захлестывало до самой глубины души. Глаза увлажнились, лицо побагровело, еще мгновение и истерики не миновать.
Мы умилялись, слушая страдальческую Машкину песню. Мне нравилось знать, что я не на ее месте. Я фактически веселился чужому горю, переглядываясь с соседкой. Я обожал давать дурацкие советы с серьезным видом, надсмехаясь над ущербной подругой. Я не отрываясь, изучал кассиршу, как картину в музее. Больше и больше погружаясь в грезы.
– Да, – протянула Машка, – мужиков нет! – Как из пушки, пальнула она, закончив эмоциональную тираду. Отчаянно склонила голову, и словно взывая к поддержке, исподлобья глядела на меня.
Я, как демон, втягивал страдания и печаль бедной Машки, наслаждаясь, как вампир кровью, как вороны клюющие жертву, лакомятся плотью. Возвышаясь над раненной подругой, я видел тень усмешки на лице соседки.
– Я вот понимаю – мужик! Взял свою бабу одел, обул, без лишних слов, – поддерживала Катя. – Мой муж тоже днями сидел в компьютере, а я пахала, как лошадь. Он бухает, а я работаю без выходных. Думаешь не обидно?
– Почему он не работал? – спросил я.
– Сначала все было хорошо, он работал. Мы даже занимались небольшим бизнесом, но его легкомысленность сыграла злую шутку. И в один прекрасный момент, из-за этого пришлось продать машину. Короче, с работой у него не ладилось, и я решила взять все в свои руки. Кстати, как раз родился Макс, тогда муж сидел с ребенком, пока я зарабатывала.
– Хм.…По-моему должно быть наоборот. Тебе не кажется?
Рассказ имел затуманенный оттенок. Словно все происходило в дыму, с комментариями человека, который якобы там бывал.
– Что остается если он не в состоянии позаботиться о семье? А у меня лучше получается пробиваться.
Катя говорила так, словно мужчина это она.
Некоторое время я сидел в недоумении, пытался сложить картину. Что-то здесь было не так. Не раз я видел этого парня – ее мужа. Алкаша и наркомана сразу видно, а этот нормальный, опрятный. Машка тоже, сидит, жалуется, что мужики виноваты, а сама даже причесаться не может по-человечески.
– Позже, он стал чаще выпивать, – продолжала Катя. – Из-за этого резко испортились отношения. Много раз искала его по ночам. Когда находила пьяного, притягивала домой. Это было ужасно.
– Не понятно, почему он пил? Сначала ведь все хорошо было. Почему пристрастился? – пытался я докопаться до сути.
– В том и дело, что он был идеальным мужем – делал сюрпризы, во всем помогал. Когда родился Максим, как лучший отец, он заботился о нас. Стирал пеленки, укачивал малого, чтобы я больше отдыхала. Моему восторгу не было предела, что рядом такой замечательный человек. Но что-то пошло не так, и он выдохся, стал абсолютной противоположностью. Я думаю, сыграло влияние матери и плохие гены – она же пьяница.
В этой истории, что-то упущено.
Ни разу не приходилось слышать, чтобы кто-то винил себя и говорил: «Это я виновата, что муж пьет, он ревнивый, а я люблю задом покрутить».
Машка внимательно слушала. За время рассказа ее лицо смягчилось, щечки порозовели, даже тень улыбки появилась на губах. Думаю, теперь она радовалась, что ее положение не самое плохое.
– Все произошло внезапно, резко. Хороший муж превратился в чудовище. Как будто, кто-то чужой принял облик Сережи.
– Должна ж быть причина? – не унимался я, и подумал, как такой милый ботаник может быть чудовищем.
– Ну, я не знаю! Я работала, Максим остался у него на руках, с тех пор началась невыносимая жизнь. Я думала он, наоборот, обрадуется сыну, поначалу так и было. Но потом бесконечные сцены ревности, постоянные пьянки с друзьями, придирки и скандалы доводили меня до истерики. Позже обнаружила пропажу золота, которое мы с ним зарабатывали в Чехии. Я была настолько поражена, когда узнала, что все золото оказалось в ломбарде. – Она досадно вздохнула. – Сколько труда и времени положено. Как трудно нам давалась эта роскошь.
Было видно, что Катя по-настоящему задета. Но не понятно, от поведения мужа или от пропажи золота.
– Может ты давала повод на мерзкое поведение? – как следователь, я пытался выяснить причины. Или мне просто надоело, что винят постоянно одних мужиков.
– Вечные подозрения в измене. А я работала, как проклятая.
Струнки нервов натягивались, каждая фраза звучала волнительно, и звенела, как удар молота о наковальню. Я поверил ей. Чувство обиды заблестело в ее глазах.
– Он пил словно одержимый. Куда пропал тот человек, за которого я выходила?! – Её губы сжались, а дуги бровей опустились вниз, на лбу сформировались три морщинки. – Ему хватило совести.…Хотя какая там совесть, – Катя, будто рассуждая сама с собой, – Пенсионная карточка моей бабушки, загадочным образом оказалась пустой. Представляете, – она взмахнула руками, – до чего он дошел. Это был предел – грань, переступив которую, я не смогла простить. Естественно, он отрицал, что взял деньги, но потом признался. Как такое вообще можно вытерпеть, когда родной человек ворует у тебя под носом. То была последняя капля. Я не могла больше закрывать глаза, смиряться. Сорок тысяч на золоте я простила, но воровство у бабушки, которая его обстирывала и кормила, простить не в силах.
В застывшем, опущенном взгляде читалась непосильная борьба. Она согнулась, словно острая боль разила ее маленькое сердце. От этого вида даже мне стало не по себе. Я представлял до мелочей, все, что она сказала. И не мог понять его мотива. Жить с такой красавицей и тратить время на друзей?
– Почему ты не разойдешься с ним? – осторожно спросил я. Вопросительный взгляд Маши сменился ожиданием.
– Он не живет с нами. Я думаю разводиться. – Тяжесть в ее голосе прошла, сменившись облегчением.
Смешанные чувства жалости и обиды за несправедливость побуждали приласкать и утешить. Хотелось ее защитить, и обнять нежные плечики. Я чувствовал, как возбужденное сердце гремит, словно барабан в пустой пещере. Мне казалось, я понимал ее, как ни кто другой и готов был сделать все, лишь бы стереть грусть с лица кассирши.
Теперь моя очередь рассказывать плаксивую историю, таких накопилось много, только желания не было выглядеть жалким и раненным.
Девочки выпили и добрые позитивные улыбки вернулись. Время близилось к полуночи.
– Да девчата, любовные дела не простые – это великий труд. – Я настраивался поучительно говорить, мысленно подбирая слова. – Мне кажется отношения – как сад. Всем известно, что за ним требуется уход. Если не поливать, не вырывать сорняки и не подрезать ветки, буквально через месяц он зарастет бурьяном. Через год, там будет трудно пройти. Через несколько лет, многие ветки засохнут, поэтому деревья будут давать слабый урожай.
Я машинально сел на спинку стула, даже не заметив когда это сделал. И как бы с возвышенности лил философские речи. Гостьи внимательно слушали, улавливая что-то важное.
– Думаю так и в жизни. Не уделил внимание, не проявил заботу, ждать в таком случае нечего. Тут, наверное, подходит слово дисциплина, постоянная работа.
Я сполз со спинки и широко улыбнулся, довольный вдохновленным рассказом. Девчата одобрительно кивали.
– Наверное, ты прав. Но должны работать всегда двое, – подытожила Катя.
Глаза тяжелели и закрывались, я старательно подавлял сладкую зевоту. На часах черными палочками сложились три цифры 0:50.
– Ну и ну, как быстро пролетел вечер, – словно фильм в перемотке, думал я. – Вы меня извините, не хочется заканчивать такой восхитительный вечер, но давайте потихонечку собираться. Вам десять минут хватит? Я невероятно хочу спать.
Они одарили холодным, как мрамор взглядом и молча стали убирать со стола. Водка, почти не тронутая, вернулась в тумбочку под телевизор. Машка инициативно вымыла посуду, протерла стол. Вот хозяйка хорошая. Какое-то время наблюдал за движениями крупной девушки. Но упрямо, ничего не мог найти близкого, привлекающего. Наоборот, я испытывал отвращение. Предо мной мыла посуду несчастная тетенька с не уравновешенным характером. Я не мог представить вместе ни одно дня. Это не мой сад!
Меня терзала мысль, что я потешаюсь над бедной девочкой, лишь используя в своих целях. Ей тяжело, наверное, видеть, что она мне безразлична. Нельзя без любви быть с человеком, это равносильно пытке.
Нужно было проводить Машку домой. Веселость и задор погасли, как свеча. Предстоял непростой разговор. Я знал, что сегодня сделаю очень больно.
Глава 4
Хлопнула дверь. Тоннель мрачного подъезда провел нас вниз. Ночь была прохладной и сырой, как мои чувства. Мы вышли за угол дома и по диагонали направились прямо к стадиону. Кое-где светились желтые квадраты окон, а ветер, словно веером обдувал лицо. Машка, что-то энергично рассказывала, пытаясь меня заинтересовать, впритык сверля глазами. К бессовестному сожалению, я совсем ее не слушал.
Позади нас, послышалось приближение чьих-то торопливых шагов. Мы обернулись. Белея кроссовками, и с сигаретой в руке угадывался знакомый силуэт. Она неспешно шла к нам.
– Катя, ты с нами собралась? – спросил я и подумал, чего это она увязалась? Может быть, что-то забыла.
– Нет, я прогуливаюсь. Люблю походить вокруг дома, – ответила соседка.
И часто ты так прогуливаешься в час ночи.
Она стояла метрах в четырех от нас, будто ожидая приглашения. И я позвал бы, но впереди ждал неприятный разговор.
– Долго не гуляй, ночь уже.
Я ощущал, что она смотрит на меня, хотя и не видел глаз. Останься с ней, шептал внутренний голос. Подойди к ней и оставайся. Мне казалось, я сделал полшага в направлении Кати.
– Мы пошли. Спокойной ночи, – пальнула Машка. Ее рука сдавила предплечье.
– Пока.
Катя осталась стоять на полусогнутой ноге, потягивая табачную палочку.
Шаг за шагом, мы приближались к Машкиному дому. Разбитая дорога подвела к кирпичному девятиэтажному дому. Именно к тому, где я провел полжизни, обрастая мужеством, бегая за девчонками. Около которого, еще вчера сидел с Юлькой и Ситой. Я, усмехнувшись, подумал, что половина моих девушек именно отсюда, другая половина с соседнего дома.
Мы остановились на углу, не подходя к подъезду. Нас теснила безобразно раскопанная яма и гора земли. Очищенная труба, проходящая под землей, напоминала зарытую ракету.
– Маш, я хотел поговорить.
– О чем? – неловко улыбнувшись, спросила она.
– О нас с тобой.
Было трудно начинать, ведь так или иначе я сделаю больно. Растопчу каблуком сердце и забуду как что-то совсем пустое и неважное. Трудно скрывать отрицательный настрой. Она это почувствовала и торопливо затараторила:
– Ром, я хочу быть с тобой. Мне очень хорошо рядом, у нас все получится…
Мой вид говорил обратное. Она начинала захлебываться в признаниях.
– Остановись. Успокойся. Послушай меня, – изо рта шел пар, сопровождая каждое слово.
Сейчас я должен сказать самое главное.
Желудок словно замерз от волнения.
– Ты хорошая девчонка, но мы не можем быть вместе, – решившись, наконец, сказал я. – Мы разные. И самое ужасное то, что я не испытываю того, что ты. Мне больно об это говорить, но прости меня.
Что ж я натворил! Ради двух сладких моментов уничтожил наивную душу, растоптал теплые чувства и отнял надежду. Словно глыбы камней свалились на душу.
– Мне очень жаль! Прости.
Недвижимый суровый взгляд пробивал меня насквозь. Глаза ее заблестели, а голос задрожал.
– Но почему? Нам же было хорошо вдвоем, – первая капля скатилась по щеке. – Я тебя люблю! И всегда любила.
От этих слов мое сердце словно поразили копьем.
– Это я ждала тебя из армии. Я так скучала. Ты не представляешь, как было тяжело, и не знаешь, как делаешь больно. Ты мне нужен…
Словно градом обрушивались признания. Желудок сжался до размеров грецкого ореха. Жалость к Машке, как кислота разъедала нутро. Я её обнял так крепко, как только мог.
– Я виноват перед тобой, но врать нет сил. Пойми, пожалуйста. Прости. Прости меня.
Тело ее вздрагивало. Она периодически всхлипывала, сильнее прижимаясь грудью. Через пару минут ее руки ощутимо ослабли. Белыми, сухими губами, она приблизилась к уху и произнесла:
– Последнюю ночь! – напряжение в голосе исчезло, спокойно и тихо Машка повторила. – Еще одну ночь!
Впервые, девушка просила последней ночи. Мне стало не по себе, словно я ощутил всю грязь безнравственно поступка. Отвращение было столь велико, что даже не понимал его истоков. Будто мне предложили съесть дохлую кошку, а не заняться сексом. Во мне что-то поменялось после армии, преград ни каких не было. Это у нее должно быть отвращение ко мне, потому что я подонок, воспользовавшийся несчастной. А теперь она мне не нужна, как одноразовый пластиковый стаканчик.
– Давай не будем усугублять. Будет только тяжелее.
Маша прыснула слезами.
– Пожалуйста, успокойся. Мне трудно все это говорить. Я прошу.
Возникла пауза. Я ощутил теплое прикосновение мягких губ. Отдаленный аромат парфюма приятно пьянил. На миг даже вспыхнуло возбуждение. Но поцелуй был пустой, бесстрастный, холодный как глыба гранита.
– Маш, иди домой. И не держи зла, если сможешь.
Презрение к самому себе росло, как грибы. Она смотрела влажными глазами и, наверное, думала какая я сволочь. Но её взгляд был переполнен теплом.
– Не уходи… поцелуй. Последний.
Когда все кончилось, я ушел, оставив после себя руины. Мне было больно, потому что больно было ей. Еще одна трагедия на моем счету, еще одно разбитое сердечко.
Я уходил с мерзким ощущением предательства, будто не оправдал чьих-то надежд. Какая-то часть меня кричала и судорожно избивала сердце, оставляя отметины, раны, которые будут напоминать о том, кто я в действительности. Но отдаляясь с каждым шагом, я словно выплывал из пучины, все больше мечтая о незнакомке по соседству. Я устремился к наслаждениям, совсем не ведая, что делаю только хуже.
Вечером следующего дня я собрался выйти на прогулку. Точнее хотел под любым предлогом встретиться с соседкой. Ее номер телефона значился под именем «Катя 33». Нужно придумать повод, чтобы позвонить. Разве что позвать покурить,…или позвать на чай. Только теперь совсем одну, и ни кто нам не помешает.
Темные улочки прямой линией вели к 33-му дому. Путь лежал мимо школы номер девять, мимо мусорной свалки, возле которой белели перемешанные кучи, разбросанная бумага и памперсы. Две трубы теплотрассы проходили по самой поверхности диаметром в полметра. Они шипели паром, создавая влажную белую завесу.
«Привет! Выходи, покурим, если не занята» – написал я смс на ходу. Не прошло и минуты, как последовал ответ: «Привет. А ты что, здесь?». Я вошел в квартиру, прежде чем ответил: «Да, я тут. Если выйдешь, постучи».
Забавно, как это живя бок о бок, мы ни разу не пересеклись?! Хотя смутно помню один случай. Худенькая, чернявая девчушка, в старом, салатовом халате, стояла в подъезде с сигаретой. Она просила подкурить, когда мы поднялись на четвертый этаж. Интересно, почему она не вернулась за спичками в дом. Или она вышла именно в тот момент, когда мы поднимались, и поняла, что не взяла с собой огня. Тогда, я не обратил особого внимания. Замужняя девушка с хвостом на голове и все.
Теперь, после короткого общения, она вызывала живой интерес. Катя грамотно строила фразы, красиво высказывалась, ее тело было пластичным и подтянутым. Казалось, она знала, как должна выглядеть девушка, и выглядела именно так. На лице читались игривые, похотливые тени, которые заманили не одного в свои сети. Она была маленькой, но создавала впечатление охотницы. Меня манила незримая, сладчайшая энергия. Она будто источала флюиды, влекущие как зов страсти. Словно в ней заточена вся сексуальность мира. Ее скрытый взгляд таил массу загадок. Внутренний голос подсказывал, что в тайнах мало хорошего, ведь поэтому их и скрывают.
Долго ждать не пришлось. Кто-то аккуратно стукнул в дверь. На пороге возникла Катя в том же салатовом халате, который я видел несколько лет назад. Сверху наброшена курточка с розовыми вставками. Волосы в хвосте, а руки поджаты к груди.
– Привет. Ты что замерзла? Проходи, – пригласил я. – Чай будешь?
– Привет. Ага, буду.
Поставив протекающий чайник на платформу, закурил. Гостья сделала то же. Сегодня у нее какой-то холодный вид, немного туманный.
– Как выходные? – глядя вдаль спросил я.
– Ой…– словно задумавшись о чем-то, встрепенулась она. – Я хоть выспалась. Целый день отдыхала. А ты зачем пришел?
Вообще-то с тобой увидеться, мысленно проговорил я и ответил:
– Нужно кое-что забрать.
Катя слабо улыбнулась. Мы синхронно выпускали струи дыма. Чайник разрядил тишину громким урчанием, и я залил заварку кипятком. Две чашки парящего чая дожидались нас. Катя села к стене, справа от стола и потянулась худенькой ручкой за чашкой. Некоторое время просто грела ладони.
Мы беседовали на общие темы: о работе, погоде, жизни. С такой легкостью, словно встречались уже много десятков раз. Я любовался Катей, как искусно нарисованной картиной. Мне казалось, я знаю ее очень давно.
Звонок мобильника нарушил цепочку мыслей. Катя резко подняла трубку и сразу начала огрызаться. Ее голос звучал раздраженно и грубо, не так как она обычно разговаривала. Было понятно, что звонил муж и что-то хамил в ответ. Коротко ответив, Катя бросила трубку.
– Извини, – сказала гостья и спрятала телефон в карман.
– Ничего! Что-то произошло?
– Нет. Просто муж с ума сходит. Найти меня не может.
– Ему что-то нужно?
– Угу. Спрашивает, куда я пропала. Только была и куда-то делась.
– Он дома у тебя что ли? – немного напрягаясь, спросил я. Не очень-то хотелось сталкиваться с мужем. Подумает, что я клеюсь к его жене, но ведь этого еще не произошло.
– Да. К малому пришел.
Странно, оставила мужа с ребенком, а сама улизнула на чай в соседскую квартиру. Мало ли что может вообразить супруг, еще разбираться придет. Дело пахнет керосином.
– Как-то некрасиво получилось. Еще не хватало, чтобы я был причиной раздора, – с деланным беспокойством, сказал я.
– Не переживай, все уже разрушено.
И чтобы совсем не вызывать подозрений, я предложил позвать его к нам.
– Пусть приходит, если хочет. Чай попьем, а то неудобно как-то, – я поморщился, как бы смутившись.
Предложение Кате понравилось, и она тут же набрала мужа, через минуту он появился на пороге.
– Заходи, – я протянул ему руку и представился, – Роман.
Он пожал руку и сказал, что зовут Сергеем. Выглядел муж добродушно, коротко улыбаясь, словно пришел в гости к старому другу.
– Чай будешь? – предложил я.
– Не откажусь.
Скинул куртку и сел за другой конец стола от жены. Белая рубашка, черные брюки, носки без дырок – опрятный вид, на алкоголика совсем не похож, скорее на примерного ученика. Сергей вел себя культурно, взвешивая слова. На жену смотрел как на подружку.
Я подал горячий чай, третьей чашки не было, поэтому пришлось налить в стакан из тонкого стекла. Мы обменялись повседневными вопросами, кто, где работает, чем занимается. Катя заерзала, явно испытывая какие-то неудобства, время от времени поддергивая супруга. Он соответственно, отвечал. Зарождалась маленькая семейная ссора. Ничего не оставалось, как терпеливо слушать.
– Надеюсь, не я стал причиной ваших разногласий? – вмешался я.
Не могу переносить выяснения отношений. Тем более, если я хоть как-то к ним причастен.
– Конечно, нет. Издержки совместной жизни, так сказать, – отшутился Сергей. Было видно, как он перекипает внутри от возмущения, но сдерживается.
– Тогда предлагаю перекурить.
Они согласились и пошли вслед за мной.
Я сел напротив балконной двери, чтобы наблюдать за парочкой. Они буркали друг на друга, но в моем присутствии не во всю силу, как бы шепотом.
Мое свидание на сегодня кончилось, наверное, не судьба. Зато муж теперь знает, кому морду бить в случае чего. Далеко ходить не надо, соседняя дверь.
Катя выглядела расстроенной, как подвявший цветок, а Серега напряженно играл скулами. Наверное, непросто совладать со жгучим характером жены. Мы покурили и, чтобы не продлевать неловкую встречу, я объявил:
– Дорогие гости! – как интеллигенция девятнадцатого века. – Не сердитесь, но мне пора уходить. Был рад пообщаться ближе. И наконец, познакомиться, – с подобием дружелюбной улыбки, сказал я.
– Нам тоже пора. Спасибо за чай.
Супруги накинули куртки, не застегивая, и направились к выходу.
– Всего доброго! – Пожал руку Сергей.
– Пока. – С опущенными глазами проговорила Катя.
– Счастливо, – попрощался я и закрыл за ними дверь.
Несколько минут просидел в застывшей позе с какой-то отстраненностью. На заднем плане музыкальный канал менял клипы один за другим. И что-то было нужно от соседки, не смотря на множество преград. Теперь и муж будет подозревать. И вообще, как неудобно все-таки быть соседями по лестничной клетке. Еще и ребенок у нее! Но здравый смысл не мог одолеть слепое влечение, он будто куда-то исчез. Я не переставал думать о Кате.
Глава 5
Когда я начинал с кем-нибудь встречаться, мама скрупулезно приглядывается к потенциальным невесткам. Уровень подозрительности сразу увеличивается в несколько раз, и претендентка проходит тщательный анализ, чтоб не доверить своего золотого сыночка, кому попало. Иногда бывают из-за этого конфликты. Особенно в моменты уныния, моего уныния. Странно, но мама будто чувствует мой настрой. Наверное, существуют невидимые нити сопричастности, другого объяснения нет. Мама словно исполняет роль щита, оберегая единственного сына от бед, как квочка цыплят.
Однажды вечером мама сказала:
– Будь осторожен, – словно предчувствуя опасность. – Не спеши открываться. Присмотрись.
Я, наверное, как всегда сказал: «Да, да, мам», а сам мысленно махнул рукой, ведь я же самый умный. Бывает, раздражаюсь на мамину заботу, а через пару месяцев убеждаюсь в ее правоте.
Замужняя соседка, хоть и покрыта мраком проблем, все больше вызывала интерес. На следующий день или через день, мы запланировали встречу снова. Удобно жить по соседству (с одной стороны), далеко ходить не надо.
Как только появилась Катя, все внимание сфокусировалось на ней. Сердце забилось в новом ритме. Даже друзья заметили изменения. Подшучивают и задают пошлые вопросы. Зато, я счастлив и улыбаюсь, как идиот. А ведь, правда, когда еще я был так рад.
Начало двадцатых чисел ноября. Мы стояли на пороге зимы. Дни становились короче, а вечера длиннее. Морозные и темные, словно выгоняли с улиц людей.
В районе шести часов под предлогом чаепития, мы встретились снова. Рандеву наедине свершилось. Чувства обострились, и я жадно впитывал каждый жест, каждую мелочь. На этот раз Катя уделила особое внимание внешнему виду. Слегка подкрашенные глаза, аккуратно выделенные тонкой черной линией. Губы поблескивали на свету розовым оттенком. Черные гладкие волосы, словно глянцем разливались на голове. Футболка с длинными рукавами и обтягивающие черные штаны, объемно подчеркивали фигуру. Она села сбоку стола, а я выдвинул стул посередине комнаты и расположился в метре от нее. Вечер начался с кружки горячего чая. Впрочем, это уже традиция.
– Окно для нищих включать будем? – спросил я.
– Чего включать?
– Ну, телевизор включить?
– Ха-ха, ты так его называешь, – она засмеялась. – Включай, пусть болтает на заднем фоне.
Музыкальный канал снова воспроизводил современный репертуар клипов.
Мы узнавали друг друга. Я смотрел на Катю так, словно проваливался глазами. Каждый ее рассказ вызывал лавину вдохновения. Она будоражила грациозностью движений и прогнутой осанкой. В упругом и энергичном теле таилась кошачья натура, готовая в любое мгновение выйти наружу.
– Хотела спросить. Как у вас с Машей?
– Никак, – моментально и безвкусно ответил я.
– В смысле? Все же хорошо было, – и от удивления вытянулась вперед.
– В самом прямом смысле. Все быстро заканчивается, – так же без интереса отвечал я.
– Что-то произошло?
– Ничего особенного. Просто я ее не люблю.
– Хм. Неожиданно. И как ты об этом сказал? – с растущим интересом спросила Катя.
– Прямо в лицо, – с нажимом сказал я.
– Сказал, что не любишь ее?
– Да так и сказал. Точнее культурно объяснил…
– Ты жестокий, – констатировала она.
Не то слово соседка, я просто ужасен. Только Маша теперь меня не интересует, а вот ты, да.
Мысленно строил предложения как кирпичную кладку.
– Вы с Машкой подруги? – спросил я черствым тоном, словно вовсе не хотел спрашивать.
– Не совсем хорошие. Так, – она покрутила рукой, немного помолчав. – Всегда была рядом, поддерживала меня, когда с мужем возникли проблемы. Маша про тебя много рассказывала, точнее все уши прожужжала. Говорила, что у вас любовь, чуть не до свадьбы.
Могу себе представить, какая гримаса отразилась у меня на лице. Я просто молчал. Мое выражение все сказало без слов.
– А еще Маша говорила, – продолжала Катя, – что ты хорошо целуешься, – она акцентировала внимание на последнем слове.
– Не знаю, с чего Машка все это придумала. Тем более свадьба… Мы только один раз встретились перед поездкой в Россию и две после. Мне кажется странным, на что-то такое рассчитывать.
Хотя бы меня посвятила в свои планы, неординарная женщина!
– Ты же сама видишь, – обратился я к Кате, – Машка немного странноватая, неуравновешенная, у нее трудная жизнь. – И подумал, «у кого она сейчас простая».
Она искоса глядела с тенью опаски, будто ситуация с Машкой напрямую касалась ее интересов. Словно угадывая, мог бы я так же поступить с ней.
– Лучше расскажи ты. Как с мужем дела? Я не повредил отношения между вами? – старался плавно перевести тему.
Ни одной жилки не дернулось на безупречном лице. С гранитным холодом она ответила:
– Нашим отношениям ничего уже не повредит, потому что их нет. Только ребенок нас связывает, – твердо и без интереса ответила она.
– Он пытается наладить контакт?
– Он да – я нет! – так же холодно отвечала она, как и я отзывался про Машку. – Не хочу ничего общего с этим человеком. Слишком много нервов, слишком много терпения…– ее щеки вспыхнули румянцем. – До сих пор думаю, как не разглядела Сережу раньше, ведь он был совсем иным. – Тут мне показалось, что она стала нежнее, словно вспомнила что-то приятное.
– По виду не скажешь, что он такой уж плохой, – сказал я.
– Когда трезвый, да. Плюс, ты – не знакомый человек. На людях он хороший.
Катя – красивая девушка. Серега – нормальный парень. Оба полноценные, здоровые. Любили друг друга. Какая причина тотального непонимания? Ребеночек маленький родился. Сын, наследник. Чего ж не хватало? Холодные мысли как ледяные стрелы, ранили мой ум. Почему так трудно создать семью? От чего распадаются молодые пары? И почему всегда страдают дети?
Мои наблюдения со стороны сложились в объективное мнение. Сразу видно Катино превосходство над Сергеем. Её поведение, движения, манера говорить подчеркивают главенствующую позицию. Думаю так и в семье, все крупные решения принимала она. Можно предположить, что своим величественным поведением был спровоцирован разлад. Хотя предо мной сидела миниатюрная девушка. И не скажешь, что она может сделать что-то плохое. От нее исходило потрясающе теплое веяние, как от доброй феи. Хотя война в «Трое» тоже началась из-за женщины, прекрасной Елены.
– И что ты собираешься делать? У вас же ребенок!
– С ним я точно не буду. Обойдемся без него. – Непроницаемая маска умиротворения вернулась на Катино лицо.
– Сколько ж вы прожили вместе?
– Восемь лет.
– Ого! – удивился я. – Приличный срок.
– Потраченное время жалко, – явно раздраженная сказал она.
В районе легких чувствовались позывы. Странная жажда, но не воды или пищи, просто пора выкурить по сигарете. Жестом, приблизив два пальца к губам, я предложил перекурить. Она кивнула, и мы пошли к балкону. Распахнув дверь, шагнул на лоджию. В футболке было прохладно, но не сильно.
– Замерзнешь, – с заботой сказала она, высунувшись наружу, выдыхая серый дым.
– Не переживай, – с улыбкой произнес я.
В холодном воздухе едко пахло табачным дымом. Кожа на руках стала гусиной. Захотелось обняться и согреться.
– Где ты училась?
– В Луганском техникуме, на бухгалтера.
Два красных уголька полетели с балкона один ниже другого. Я захлопнул пластиковую дверь и, поджав плечи, направился в теплый зал, потирая руки. Крупный глоток еле теплого чая смыл горечь во рту. Маленькие ушки Кати пылали темно-розовым жаром.
