Текст книги "От Петра I до катастрофы 1917 г."

Автор книги: Роман Ключник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Похоже, Петра не радовала даже окончательная победа русской армии над шведами в морском сражении у острова Гренгам 27 июля 1720 года, и конец затяжной Северной войны, зафиксированный в договоре со Швецией в этом же августе 1721 года. Ему важнее, главнее было победить майора Глебова.

Синод тянул с исполнением воли царя. Тогда Петр своё внутреннее поражение решил компенсировать усладой самолюбия – приказал Сенату дать ему титулы, назвать его: Великим, Императором и Отцом Отечества – всё на что способна была его фантазия. И Сенат в октябре 1721 года в торжественной обстановке выполнил волю Петра. После этого воле Великого Императора и Отца Отечества не стали перечить и «бородачи» – 22 ноября 1721 года собрался Святейший Синод и «духовные иерархи» послушно осудили «злолютого преступника» и предали вечному проклятию.

Стало ли после этого легче Петру? Неизвестно; по-моему, только немного подсластил горечь, тем более в оставшиеся несколько лет жизни его ожидали очередные поражения. Возмутилась обделенная титулами оскорблённая загулявшая прачка-царица Марта-Екатерина Первая и по приказу Петра «Великого» 23 декабря 1721 года Сенат сделал ей новогодний подарок – преподнес титул «Императрицы».

Вернемся в 1718 год, после казни Степана Глебова. Смертельный вердикт вынес Петр и своему сыну Алексею. Суд во главе с Меншико-вым приговорил Алексея к смерти. Вернее сказать – по велению Петра суд приговорил Алексея к смертной казни.

И 26 июня 1718 г., как отмечено в гарнизонной книге Петропавловской крепости, в 8 часов утра Петр прибыл в крепость к Алексею с 9-ю чиновниками – чтобы самолично казнить Алексея или лично присутствовать при его казни. Каким способом умертвили Алексея оказалось тайной, и до сих пор неизвестно, можно только гадать, что мог придумать сыну изощрённый Петр. На следующий день – 27 июня этот земной Сатана вовсю веселился со своим «всепьянейшим собором», широко, загульно празднуя юбилей Полтавской битвы.

К этому времени уже больше года длилось следствие «по делу» Марии Гамильтон. С ней Петр поступил оригинально, мстительно: хотя она ни разу не рожала, а делала аборты, но ей «пришили» какого-то брошенного новорождённого найденного мертвым, и это было основанием для Петра казнить свою бывшую любовницу. Мария умоляла его прилюдно до самой последней секунды. Петр сам подвёл шотландскую красавицу к палачу 14 марта 1719 года. После чего народ был свидетелем «знаменитой сцены» – Петр Первый поднял отрубленную голову Марии Гамильтон, прочитал окружающим долгую лекцию по анатомии, затем монстр поцеловал губы отрубленной головы и бросил её в грязь. Попробуйте ответить на вопрос – был ли Петр Первый человеком? По приказу царя подчиненные отрубленную голову вымыли, заспиртовали и поместили в стеклянном сосуде в музее – в Кунсткамере, куда Петр часто заходил отдохнуть и полюбоваться его красотой – уродами и отрубленными головами.

Два года Петр занимался не государственными делами, а следствием, пытками, казнями.

«Страна оказалась фактически никем не управляемой; исполнительная дисциплина была чудовищной, воровство чиновников сделалось бытовой нормой. Даже старых служащих, начинавших ещё при Алексее Михайловиче, развращало беззаконие, организованное самим царём…

Финансовая коллегия требовала отчетности из провинций, и в 1718 г. разослали по всей стране требования: прислать статистику доходов и расходов. Ни одной бумажки ни одна губерния не прислала; в 1719 году напомнили… опять молчание», – отметил в своём исследовании А. Буровский.

Но в личном плане всё бы хорошо – все «враги» – изменники казнены, полная «виктория!». Брауншвейг-люнебургский резидент Ф.Х. Ве-бер, описывая празднество Нового 1719 года в Петербурге отметил, что «царь уподобил себя патриарху Ною, который с негодованием до сих пор взирал на древний Русский мир…». Как видим, Петру уже 47 лет и он так и не полюбил Россию.

В 1719 году произошло печальное для Петра событие – умер от болезни последний сын от Марты-Екатерины Петр Петрович, планируемый наследник. Петр впал в апатию и хандру, его болезни усилились, и после долгих раздумий Петр в 1722 году изменил существующее веками законодательство о престолонаследии, ввёл право императора самому назначать наследника, чтобы не допустить к престолу внука Петра Алексеевича – сына казненного Алексея, и посадить на трон перед своей смертью трижды крещеную двоемужнюю еврейку с русско-шведским именем и польской фамилией. При этом получили шанс занять российский трон различного рода авантюристы – типа Меншикова, который мог надеяться, что после смерти Петра его давняя наложница может передать трон ему, назначить императором его, ибо это благодаря ему эта прачка стала царицей и императрицей.

В этот период Петру подсказали, что на юге от внутренних раздраев фактически развалилась Персия, и не мешало бы что-то у неё урвать. И Петр двинул на Персию огромную армию, которая легко, без особого сопротивления дошла до Баку. Дальнейшее продвижение остановила надвигающаяся на помощь Персии османская армия, в результате чего Петр был вынужден подписать в сентябре 1723 года мирный договор, выгодный для России – Персия уступила России Кавказ от Дагестана до Баку. Но все материальные и людские усилия, человеческие жертвы оказались напрасными, ибо сильно ослабленная во время правления Петра «Великого» Россия после его смерти не рискнула воевать с Персией и по Рештекскому договору 1732 г. и по Гянджинскому трактату 1735 г. всё завоеванное мирно вернула Персии обратно.

Если в Прутском походе в боях погибло около 5 тысяч русских солдат и офицеров, а 22 тысячи умерли по вине Петра в результате плохой им организации похода – от холода и голода, то сколько загубил Петр Первый жизней на этот раз в Персидском походе мне не известно.

В 1723 году Петр Первый вынужден вынести смертный приговор за казнокрадство своему другу еврею П. П. Шафирову (1669-1739 гг.), но в последний момент смилостивился, и заменил казнь ссылкой.

52-летний Петр уже очень плохо себя чувствовал и позаботился о троне – в мае 1724 года устроил грандиозную церемонию коронации любимой Марты-Екатерины, именем которой предварительно в 1723 году назвал город в Сибири (Свердловск). Но как уже указывалось выше примерно с 1717 года Марта-Екатерина «пошла в загул» и имела много любовников, об этом многие знали, кроме Петра, придворные солидарно хранили тайну. Не прекратила она свои наслаждения став царицей, и императрицей, и коронованной. Через несколько месяцев после коронации Петр случайно вдруг открыл страшную для себя истину – его любимейшая Марта-Екатерина, императрица уже давно изменяет ему с камергером, наставила императору «рога», предала! Опять государственная измена! И с кем? – с Виллимом Монсом, братом той Анны Монс, которая также наставила «рога» царю. Петр был в шоке.

«… Есть свидетельства и того, что с 1724 года Петр попросту стал импотентом, и «матушка царица» окончательно пустилась во все тяжкие», – отметил в своём исследовании А. Буровский. В любом случае – Петр точно был сильно болен, и после выпитого огромного количества алкоголя мог вполне совсем ослабнуть, а младше его на 12 лет Марта-Екатерина благоухала здоровьем, а младше её на 4 года Виллим был придворным «Аполлоном» и «любовь» понимали по-петровски.

Сильно больной Петр «Великий» был в бешенстве и неописуемой ярости, прыгал, орал, тыкал охотничьим ножом в стены и во все, что подвернулось под руку, чуть не покалечил дочерей, разбил дверь.

Это был последний близкий ему человек, и тот предал. Меншиков давно сильно разочаровал Петра свой жадностью и хитростью и был уже в большой опале. Петр был опустошен, разочарован жизнью, потерял всякий смысл жизни, совсем одинок. Это было закономерным окончанием грязной жизни монстра: с грязи начал – всю жизнь в грязи и крови провёл – и грязью и кровью жизнь закончил. Он издевался над жизнями, над Жизнью, и Жизнь отвечал ему тем же. Боясь причинять себе же больше боли и сделать больше «открытий», Петр прервал следствие и отрубил голову Монсу 16 ноября 1724 года, посадил отрубленную голову на шест на Троицкой площади и зловеще привез Марту-Екатерину показать голову её любовника, не понимая, что это его же позор. Хотя свой позор постарался скрыть, замаскировать – в приговоре было сказано, что Монса казнят за взятки. Затем Петр приказал заспиртовать голову конкурента и поместить в Кунсткамеру. Другие измены не стали известны Петру, ибо в этом были «кровно» не заинтересованы повязанные тайной приближенные, и в первую очередь ближайший друг Меншиков, который, по мнению некоторых исследователей истории, не прерывал связь со своей любовницей с 1703 года.

Шокированный Петр стал быстро хиреть, прогнал жену в отдельные комнаты, затем стал вводить санкции: запретил придворным принимать от императрицы приказы и указания, потом наложил «квестор» на выдачу ей денег, и императрице пришлось одалживать деньги у придворных; затем Петр разорвал своё завещание о престолонаследии. И не известно, до чего бы дошёл Петр в своей ярости, вернее – известно, если бы не его внезапная смерть 28 января 1725 года. Парадоксально звучит или закономерно – но всем была выгодна смерть тирана. И многие исследователи склоняются к выводу, что Петру ускорили смерть, «помогли» – отравили, и в первую очередь в этом были заинтересованы любимая Марта-Екатерина и «друг» детства Меншиков. Ибо если бы Петр смог дописать свою знаменитую прерванную смертью фразу: «Отдайте всё…», то, скорее всего, она была бы для них катастрофой, а так они – совершенно свободные, уже без всякого страха перед Петром, на вершине власти два года проводили в непрерывных пьянках и оргиях, когда, как писали заезжие иностранцы, у русского императорского двора за этим занятием слились воедино день с ночью. А. Буровский заметил:

«Петр как будто нарочно сделал все возможное для того, чтобы после него буквально ничего не осталось. Он убил умного, хорошего сына, который мог бы править после него; возвел на трон женщину, смертельно опасную для него же самого и совершенно непригодную для роли императрицы. Наконец, он словно специально привлек к власти людей, совершенно не способных стоять у руля государства».

Петр всю свою дворцовую «команду» сам собрал, породил, и при жизни их объединял, был центром их внимания и «скрепительным цементом», но со смертью Петра этот сплачивающий воедино «цемент» резко исчез, освободив подчиненных, и они – свободные от него, находясь иногда в трезвом и здравом уме, – жестко между собой интриговали, строили друг другу козни. Знаменитый историк Ключевский заметил: «Они начали дурачиться над Россией тотчас после смерти преобразователя, возненавидели друг друга и принялись торговать Россией как своей добычей».

«Вообще надо сказать, компания «птенцов гнезда Петрова» подобралась мало того, что зловонная и дурная, так ещё и на редкость нежизнеспособная: и недолговечная, и не оставившая потомства. Стоило скончаться Петру, как члены этого кружка передрались, предали друг друга и начали помирать один за другим. И в потомках эти люди были бесплодны. Если читатель сочтёт, что я злопыхатель и клевещу на прекрасных людей – пусть назовет мне кого угодно из Меншиковых, Ягужинских, Головиных, Бутурлиных. Назовите хотя бы одного известного государственного деятеля, славного своими делами, учёного, писателя, художника…», – отметил А. Буровский.

Мы закончили рассматривать историю правления Петра Первого, осталось рассмотреть ущерб и трагические последствия.

ГЛАВА 6.
Последствия правления Петра Первого

Во-первых, второй раз в истории России мы наблюдаем аналогичную ситуацию – после сильного монарха-тирана страна сильно слабеет и наступает смутное время. Все исследователи единодушны – Петр после себя оставил Россию не только в сильном материальном разорении, как Иван Грозный, но в отличие от Грозного ещё и в большом морально-нравственном разложении. Наступил «вялый» и блеклый исторический период, отмеченный многочисленными дворцовыми заговорами при отсутствии всякой нравственности, гегемонией иностранцев вплоть до воцарении их на русском престоле незаконными способами. Через 6-7 лет после смерти Петра Первого его знаменитого флота уже не существовало, флот весь сгнил, и нового никто не строил.

Умиляют многочисленные авторы различных учебников и книг, когда пытаются каким-то чудесным образом и одновременно сказать полуправду и солгать о правителе Петре, например: «Петр Первый был величайшей выдающейся личностью, хотя да – страну он оставил в полном разорении и народ его люто ненавидел». Так не бывает, уважаемые, – если страна осталась после его правления сильно разоренной и ослабленной, а народ сильно убыл, страшно нищ, в рабском скотском состоянии – то это означает, бесспорно, только одно – руководитель, правитель, царь, император, президент – очень большая и опасная бездарь, сумасброд и дурак или сумасшедший, или лютый враг своего народа.

Второе смутное время наступило бы в России после смерти Петра Первого повторно во всей красе: если бы любой из соседей задумал в этот момент напасть, то опять в Кремле, на этот раз – в Петербурге, властвовали бы иностранцы, впрочем, они и так вскоре властвовали без военных действий. На этот раз повезло с обстоятельствами и соседями – Польша и Швеция, измотав друг друга в очередной войне, с трудом восстанавливались и не помышляли о единоборстве, а южным соседям – Персии и Турции, как уже указывалось выше, в начале 30-х годов пришлось мирно отдать всё приобретенное в сражениях Петром, дабы избежать войны.

Правителям после Петра повезло и тем, что не вспыхнули в России народные восстания, и можно понять, почему для них это было положительным результатом правления Петра – Петр уничтожил четверть народа, остальную часть задавил страхом, зашугал на несколько поколений.

Лев Тихомиров в своем исследовании заметил одну вещь очень метко: «Монархия после Петра уцелела только благодаря народу, продолжавшему считать законом не то, что приказал Петр, а то, что было в умах и совести монархического сознания народа».

Во-вторых, в России появился новый управленческий, чуждый своему народу, эксплуататорский класс. «На самом деле Петр Первый осуществил не великие реформы, а великую революцию во всех областях жизни. Петр Первый уничтожает патриаршество и сам становится главой Православной Церкви, которой управляет через созданную особую канцелярию. Самодержавие – самобытную русскую форму монархической власти, он заменяет европейским абсолютизмом. Он безжалостно выкорчевывает все основы самобытной русской культуры и русского быта», – заметил Б. Башилов. Петр, оттеснив и придавив церковь, становиться единственным, главным идеологом кардинальных перемен.

Петр повторил печальный и трагический поступок Владимира-крестителя – он насильственно, очень жестоко попытался навязать русскому народу новую идеологию, очередную прозападную идеологию и прозападную систему ценностей, но навязал только верхнему слою, который помогал ему навязать чужеродное народу, «выкорчевал все основы самобытной русской культуры и русского быта» только в высшем управленческом слое. Произошла любопытная вещь – народ остался прежним, только был сдавлен насилиями и страхом, а верхний слой – господа сильно изменились при Петре, стали другими и это к ним относилась оценка Б. Башилова: «После смерти Петра началась самая нелепая страница истории русского народа. Те, кто стали вершить его судьбу, попирали его веру, презирали его обычаи, на каждом шагу издевались над его национальным достоинством». На эту тему князь Щербатов написал книгу «О повреждении нравов в России». А с другой стороны: «Народ, упорным постоянством удержав бороду и русский кафтан, доволен был своей победой и смотрел уже равнодушно на немецкий образ жизни своих бритых бояр», – писал внимательный Александр Сергеевич Пушкин. А в статье «Старый мир и Россия» закоренелый петровец, страстный поклонник Запада А. Герцен также зафиксировал: «Крестьяне не приняли преобразований Петра Великого. Они остались верными хранителями народности».

Таким образом, в-третьих, в России, благодаря Петру, произошёл резкий разрыв общества на две части, появились два разных, очень далеко стоящих друг от друга класса: управленческий дворянский и народ. «Собственно, что сделал Петр? Своими указами он разорвал единый народ на две части. Одной из этих частей русского народа он велел внешне европеизироваться (подчёркиваю – в основном чисто внешне!). Другой части – только позволил; третьей и большей части – категорически запретил.

И тем самым указы Петра вбили клин между двумя группами населения: служилыми и тяглыми, жителями нескольких самых больших городов и деревенским людом. После Петра служилые верхи и податные низы понимают друг друга все хуже. У них складываются разные системы ценностей и представлений о жизни, и они все чаще осознают друг друга как представителей едва ли не разных народов», – особо отметил в своём исследовании А. Буровский.

Повторю: «разные системы ценностей» – когда у народа остались те же добрые «старые» морально-нравственные ценности предков, аутентичность, национальная самобытность, самоценность и достоинство, а «верхи», благодаря Петру, от этого отказались, изменились и ушли в другой новый облик, стали «новыми русскими», попытались стать космополитами и европеизироваться на западный манер, копируя, попугайничая и презирая своё «былое» национальное.

Часть «среднего класса»: обнищавшие дворяне, помещики, мещане и прочие восприняли реформы формально и только внешне изменились, окультурились: «Раньше сговаривали детей люди в старомосковском платье, в низеньких палатах, отцы и матери отдельно. Теперь люди в коротких кафтанах сговаривали в комнате с картинами и зеркалами, пия кофе и любуясь фарфоровыми безделушками. Ну что изменилось по сути? Единственное нововведение Петра в области культуры умерло вместе с ним: сразу же после его смерти начисто исчезли ассамблеи», – отметил А. Буровский.

Но верхние петровские управленческие слои изменились сильно, вернее – испортились сильно, не только стали из далёкой высоты смотреть презрительно на «дремучий» упёртый народ, «понимающий только кнут и виселицу», но и стали по примеру Петра презирать родной русский язык и переходить в общении на иностранные, совершенно потеряли морально-нравственные ориентиры.

«А может быть самое худшее – это колоссальное растление народа… опять же – не всего народа, конечно, а именно той части, которая теснее всего взаимодействовала с Петром… Растление тех самых правящих 1 % самое большое 2-3 % населения Российской империи», – отметил в своём исследовании А. Буровский. Любопытно, что вышесказанное удивительно точно подходит всем реформаторам-перестройщикам: Екатерине Второй, большевикам, в начале 90-х, и к политической и экономической элите в начале 21 века.

Более того – при Петре некогда небольшая управленческая прослойка превратилась в жирный эксплуататорский слой, класс дворян увеличилось в 5 раз. А благодаря «табелю о рангах» и, несмотря на объявленный Петром симпатичный принцип продвижения по карьерной лестнице «по годности» – из 14 классов 7 верхних классов (с 8-го) чиновников получали право потомственного дворянства.

После петровских реформ князь Святополк-Мирский в своей книге уже мог смело написать:

«Главным недостатком общественной и государственной жизни новейшей России всегда являлась та духовная пропасть, которая существовала у нас между высшими и низшими классами населения… Русские образованные классы, после и благодаря реформам Петра, в культурном отношении оказались в своеобразном положении как бы «непомнящие родства»».

«Все реформы Петра вырыли глубокую пропасть между допетровской и петровской Россией. Гибельные последствия реформ Петра неисчислимы. В результате их в России вместо единого народа возникли как бы два особых народа: совершенно различных по вере, миросозерцанию, языку и одежде и быту», – фиксировал в своём исследовании И. Солоневич.

В-четвертых, народ полностью отвергли, отрезали от участия в управлении государством, обществом – остались в далеком прошлом Земские соборы, Думы, Вече и т. п. Государство и монархия благодаря Петру из регулятора и организатора жизни народа превратились в совершенно оторванного от народа злого господина, в жестокого эксплуататора и вампира. Народ этому чуждому государству и чуждой монархии был нужен только как объект налогов, источник денег, рекрутов и прочих людских ресурсов.

«Россия с Петра перестала быть понятной русскому народу. Он не представлял себе ни её границ, ни её задач, ни её внешних врагов, которые были ясны и конкретны для него в Московском Царстве, выветривание государственного сознания продолжалось беспрерывно в народных массах Империи»,

– отметил Г. Федотов («Размышление о России и революции»).

С Петра начали уничтожать государственное сознание народа, его «гражданскую позицию», народ перестал понимать и сопереживать за государственные интересы, потому что – это были не его интересы, чуждые, антинародные. Это сильно тормозило развитие общества и государства – опять же благодаря Петру «великому». Петр фактически сказал народу: «Молчи, смотри и слушай внимательно подлый варварский народ, попробуй, гнида, только ослушаться или взбунтоваться…».

И так говорили все последующие монархи после Петра до Екатерины «великой» включительно.

Ведь это Петр «великий» своим Указом в 1711 году закрепостил крестьян до рабского состояния, когда крепостных крестьян стало можно продавать без земли и разрывая семьи… Его последователи-монархи эту тенденцию продолжили, закрепив рабство и рабочих, а Екатерина «великая» довела эту позорную и пагубную тенденцию до абсурда, до края, до восстания Пугачева.

Таким образом, в-пятых, благодаря Петру «великому» стала формироваться в России объективная база всех будущих катастрофических для России революций. Подчеркну – в предыдущей, в данной и в следующих книгах я буду внимательно рассматривать важнейший вопрос для каждого русского человека, для каждого россиянина и славян других стран – «Русский вопрос».

Понятно, что в созданной Петром ситуации народ относился неприязненно или даже враждебно к своему «родному» руководству, национальной власти, и понятно, что большое количество прибывших в Россию при Петре иностранцев только усугубляли в народе впечатление и отношение чуждости, враждебности, непонятливости.

В-шестых, эту пропасть между высшими и низшими российскими классами усугубили привлеченные в страну иностранцы, которые пребывали в России благодаря Петру и после его смерти. И благодаря Петру стали возможны тяжелые времена Бирона, Липмана, засилье иностранцев в науке – все эти Миллеры и Байеры, многочисленные масоны и масонские организации, и захват трона в России немкой Софией Фредерикой Августой Ангельт-Цербтской – Екатерины Второй, и её трагическое для России своими последствиями правление. Не случайно она додумалась поставить в 1782 году помпезный памятник Петру – «Медный всадник»; и сразу же в Петербурге возникла зловещая легенда о скачущем ночью кровавом царе. Петр привлек много иностранцев в армию, в управление страной и в образование. До чего довели немецкие управленцы астраханцев, народ – помним, как «воевали» под Нарвой – помним. Причем следует отметить, что если Петр своих соотечественников карал жесточайшим образом за малейшую провинность, кроме нескольких друзей детства, то к иностранцам оказывал впрямь христианское милосердие и всепрощение, например, герцог Огильви в бою под Нарвой совершил измену – перебежал к шведам, но когда положение шведов ухудшилось – Огильви покаялся, и был Петром прощен, и опять поставлен на службу в русскую армию…

Повторюсь, – если мы рассматриваем поступки в России некоего морально урода Огильви или Кроа, немцев или евреев – мы всё время внимательно раздумываем и пытаемся разобраться в трагическом «Русском вопросе» не из любопытства или некой «чистой» научной истины, а чтобы попытаться не повторить трагических ошибок в будущем.

Авторы многочисленных учебников любят писать такую фразу во славу Петра: «Петр Первый много сделал для образования, открыл университет, пригласил в Россию много иностранных учёных, открыл Навигационную школу, Инженерную, Артиллерийскую, Адмиралтейскую, цифирные школы…

Это якобы должно означать, что Петр много сделал для развития науки, образования, культуры, нравственности. Но после этой голословности никто не раскрывает конкретику, реальность, как это делает в своём исследовании А. Буровский – в 1711 году дошло до того, что ученики Навигационной школы разбежались, чтобы не помереть от голода, солдаты их ловили, но поймали не всех… В 1714 году опять писались слезные челобитные, что ученики, пять месяцев не получая ни копейки, «не только кафтаны проели, но и босиком ходят, просят милостыню у окон…», » в Морской академии (в Петербурге! Под самым, что ни есть государевым оком!) сорок два гвардейца не ходили на учение затем, что стали наги и босы». В 1724 году Петр устроил личную ревизию академии – приехал на занятия. Выяснилось, что 85 учеников уже 5 месяцев не ходят на занятия «за босотою и неимением дневного пропитания»… После смерти Петра цифирные школы стали сливаться с архиерейскими, гарнизонными, горнозаводскими школами и постепенно исчезли…

Сохранилась потрясающая история про то, как Михайло Ломоносов вернулся из Германии и впервые вышел на работу в Академическую гимназию. В помпезном нетопленном зале на триста слушателей сидел одни-единственный скрючившийся от холода гимназист. И великий учёный не стал читать лекцию. Он подозвал к себе оборванного мальчика и спросил его: «Сегодня ел?» Гимназист помотал головой, и тогда Ми-хайло Васильевич повел его к себе обедать…». Вот так учили иностранцы и Петр русских детей. Вот такая была реальность, правда. Хорошо, что появился Ломоносов.

«Между Петром Первым и Екатериной Второй он один является самобытным сподвижником просвещения.

Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом»,

– так высказался А. С. Пушкин о М. Ломоносове.

Хорошо известно, как иностранцы третировали, гнобили Татищева и Ломоносова. А если спросить, что конкретно сделали иностранцы для России или какое научное открытие совершили, то возникнет неприятная пауза. Большое количество иностранцев хорошо устроились в России, получали прекрасный «пенсион», просто дурачили Петра и делали вид, что что-то делают для России. Историк К. Валишевский отметил – после Петра Первого «немцы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка, облепили двор, забирались во все доходные места в управлении. Вся эта стая кормилась досыта и веселились до упаду на доимочные деньги, выколачиваемые из народа».

После реформатора Петра «Великого» и Екатерины «Великой» многозначительно сказать: «знался с немцами» – мог тихо с благодарностью «великий» реформатор Ленин и «великие» реформаторы-«перестройщики» – друзья Гельмута Коля… Загадочные витиеватые повторы истории.

Пётр Первый по национальности был русским, и то, что петровское дело жестокой ломки русского духа и русской души продолжила немка Екатерина «великая» – неудивительно, даже закономерно, но многим исследователям истории закономерно и то, что эту ломку такими же жестокими способами продолжили в начале 20-го века приезжие кучерявые большевистские комиссары, которые легко и просто губили русскую душу вместе с жизнью русского человека. И если Пётр добивал православную церковь, сильно ослабленную после раскола, обезглавив и втиснув её в одно из министерств своего бюрократического аппарата, то большевики «успешно» продолжили эту тенденцию и завершили её взрывами церквей, храмов и физическим уничтожением священников.

В-седьмых, стоит обратить внимание на «научные достижения» иностранных учёных в России.

После управленцев и авантюристов потянулись в Россию и безработные в Европе учёные-миссионеры. Таковым был немец Готлиб-Зигфрид Байер, который в 1725 году переехал из Германии в Россию и стал русским историком. Это о нём написал Михаил Ломоносов: «Старается Баер не столько о исследовании правды, сколько о том, дабы показать, что он знает много языков и читал много книг».

И таких, как Байер, во времена Ломоносова было немало. В этом же 1725 году из Германии в Россию приехал ещё один «знаменитый» историограф России Герард-Фридрих Миллер, который приехал в Россию учиться, но из студента, благодаря своим покровителям, быстро превратился в профессора.

Эти учёные, чтобы оправдать «закономерное» засилье немцев на Руси и доказывали за русские харчи и золото, что славяне были изначально дикарями и варварами, и только пришедшие западные князья Рюрики всего (!) за несколько годков сделали Русь мощнейшим государством.

Костомаров возмущался М. Ломоносовым, что он резко выступал против Миллера, и даже якобы третировал его за то, что тот не считал скифов предками русских, и за создание им «норманнской» версии, по которой Рюрик произошёл из чухонцев и скандинавов, но как мы убедились в первой моей книге «До и после крещения…», М. Ломоносов был полностью прав, и боролся за истину, а не потому что был националистом и ксенофобом, каковым он, конечно, не был.

Миллер с 1733 по 1743 гг. путешествовал по России и собирал различные древние исторические документы, и насобирал их – 258 портфелей копий (!) первоисточников.

Был и третий «великий русский историк» Август-Людвик Шлецер (1735-1809 гг.). «Он поступал на редкость оригинально», – пишут в своём исследовании ученые РАН Л. И. Бочаров, Н. Н. Ефимов, И. М. Чачух и И. Ю. Чернышев. – «Скажем, есть какая-то русская летопись. Но в ней имеются моменты, которые никак не ложатся в канву его логических построений. Тогда «великий историк» просто-напросто объявляет непонравившиеся ему фрагменты текста искажёнными переписчиками и с чистой совестью правит древние письмена по своему разумению… Обратимся к многотомному фундаментальному академическому труду «Полное собрание русских летописей», где чёрным по белому написано: «Радзивиловская летопись – древнейшая, дошедшая до нас».

Почему мы столько внимания уделяем этой проблеме? Делается это для того, чтобы читатель чётко уяснил для себя – именно Радзивиловская летопись лежит в основании всей российской исторической науки и считается тем непогрешимым документом, в подлинности и достоверности которого подавляющее большинство современных историков не сомневается. Именно она послужила первоисточником для небезызвестного Шлецера, когда тот писал свои исторические экскурсы…