Текст книги "Город Улыбок(СИ)"

Автор книги: Роман Гринь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Мы перекинулись несколькими вежливыми фразами, но я дала понять, что не очень люблю вести разговоры, и дальше мы шли в тишине. Я назвала адрес, где якобы находился мой дом, это было в двух кварталах отсюда, и парень должен был знать, где это. Как я и рассчитывала, он знал где расположен дом по названному мною адресу, и повел меня в нужном направлении.

Я снова думала о Фрэнке. Это был удивительный человек, он научил меня всему, что я знаю об этом мире. Секрет успеха Фрэнка был в первую очередь в его перфекционизме. Он жил по принципу "или делай идеально, или не делай никак". Нам, своим девочкам, он всегда говорил: вы не шлюхи, вы – терапевты, вы – психологи, вы – реабилитологи, вы те, кто должен удовлетворить клиента так, чтобы он расцвел, словно цветок в погожий летний день. И мы действительно верили, что мы приносим чуточку больше счастья и радости в этот мир. Нас воспитывали, как настоящих жриц любви. В любую свободную от работы минутку, мы обучались, мы совершенствовали свои техники. Мы перечитывали тонны литературы, пересматривали терабайты порнографии, часами на пролет тренировались с секс-игрушками, манекенами, друг с дружкой и специально нанятыми людьми, что занимались нашим тестированием. Но Фрэнку было мало этого, ему все время было мало, он лишь повторял, что нет предела совершенству.

Но, я любила Фрэнка не за его перфекционизм, не за его скрупулезность. Я любила его за ту дикую страсть, что жила в нем, за ту бесконечную любовь к жизни. Я спала с ним лишь однажды. Он называл это "тестированием" своих девочек. Это был мой первый секс. И это был мой лучший секс. Какая-то дикая звериная страсть жила в этом коротконогом лысом коротышке с большим отвисающим животом. Когда он трахал меня своим маленьким членом, который был не больше десяти сантиметров, мне казалось, что меня трахают бейсбольной битой. Меня словно насиловали. Фрэнк вертел меня, как куклу, он трахал меня во все дырочки на моем теле. Он словно пожирал меня, он выпивал меня всю, до последней капли. Больше у меня не было таких любовников. Мои клиенты – многие из них были красивы, как Аполлон, и имели большие крепкие члены, увеличенные разнообразными операциями и препаратами, но никто из них и в подметки Фрэнку не годился. У них не было той страсти, той ненасытной жадности. Многие из них просто разваливались на кровати, словно большие ленивцы, выставляя свое хозяйство, и мне приходилось их обхаживать и удовлетворять, а они просто лежали как безвольная мебель, не желая даже шевелить бедрами, пока я прыгала на их членах, словно наездница. Но Фрэнк никогда не был таким. Он был жаден к жизни. Если ел, то быстро и глотая большими кусками, даже не пережевывая еду. Если пил, что бывало с ним нечасто, то ведрами, как верблюд. Если трахался, то пожирая, выпивая, сминая, сдавливая тебя всю. Он все делал взахлеб. Он любил жизнь с невероятной страстью, с жадностью, он пил ее до дна и не мог напиться ею. Тогда, когда он буквально изнасиловал меня, да, наверное, тогда я поняла, что люблю его. Не знаю, где в моем процессоре, карте памяти или на материнской плате затерялось это странное чувство, которое должно быть неведомо машине, но я любила. И он любил меня, как одну из своих лучших кукол. Наверно уже тогда я поняла, что буду той, кто отнимет его жизнь. Да, именно я должна была убить Фрэнка, этого странного чудака, так фанатично преданного своей необычный профессии. Говорят, когда он еще учился в университете на психологическом факультете, и был одним из лучших студентов, он однажды шокировал всех. Встал прямо посреди лекции и сказал на всю аудиторию: "Все, теперь я знаю достаточно, чтобы вы*бать весь этот город". После чего он ушел, чтобы больше никогда не вернуться в этот университет, а студенты и преподаватель еще минуту сидели с отвисшими челюстями. Фрэнк вклинился в этот непростой бизнес, и за пятнадцать лет стал лучшим сутенером города. При этом, его отрыв от конкурентов настолько велик, что нечего и сравнивать. Да, услуги его девочек стоят очень недешево, но еще ни один клиент не пожаловался, что он переплатил. Фрэнк был удивительным человеком. Даже немного обидно, что пришлось убить его. Но, именно это приказал сделать тот странный клиент, и я не смогла ему отказать. Он говорил, что так будет лучше, что таким, как Фрэнк не место в Смайл-Сити, что Фрэнка уже не спасти. Или это я говорила? А ведь точно! Это говорила я! Тот клиент, он вообще не разговаривал, он лишь смотрел на меня. Говорила я, только я. Я говорила и говорила, а он лишь смотрел на меня. Такие живые глаза за этой странной маской плачущего клоуна. Эти глаза, и его слезы – они изменили меня навсегда. Они все разрушили, всю мою жизнь, за одну ночь. Он плакал, тот клиент плакал, а я впервые видела слезы. Он плакал о судьбе этого мира, о людях, об этом городе. А я говорила и говорила, словно исповедовалась перед ним. А временами, я даже говорила о вещах, о которых раньше никогда не знала и не слышала. В такие моменты я озвучивала не свои мысли. Не знаю как, но этот незнакомец говорил моими губами, говорил через меня. Словно, он – Бог. Я полюбила и возненавидела его, говорят, что так и относятся к Богу. Но, в любом случае, я обрела веру и новый смысл жизни!

– Вы выглядите такой молодой! Сколько вам лет? – поинтересовался парень.

Не очень тактичный вопрос, но я решила ответить:

– Шестнадцать!

Примерно на такой возраст я и выглядела, такой меня создал Марк по заказу Фрэнка. Когда Фрэнк трахал меня, он, тяжело дыша, объяснил зачем это. Мне сделали совершенное зрелое тело и личико девочки для того, что бы у клиента, вкушающего мои прелести, возникало ощущения, что он наслаждается не просто райским яблочком, а запретным плодом. Чтобы трахать меня – это было не то, чтобы не законно, а скорее безнравственно. Кроме этого, я должна была разыгрывать перед клиентами неопытную девочку, которая под конец сеанса превращалась в ненасытную шлюху. Фрэнк хотел, чтобы у клиентов создавалось впечатление, что это именно они сделали меня порочной. Каждый клиент должен был думать, что это именно из-за него я стала падшей. Фрэнк говорил, что это приносит им небывалое наслаждение. Он говорил, что те, в чьих душах живут демоны, очень любят плодить их в душах других. И я давала им это ощущение растоптанного цветка, уничтоженной красоты, я подыгрывала им в их желании создавать уродство души, такое же, как у них самих. И они были счастливы от этого.

– Мы пришли!

Я заметила, что мы действительно пришли по указанному мной адресу.

– Как на счет награды? – парень поцеловал меня, сначала аккуратно, как бы пробуя, а потом страстно, сминая мои пухлые губки, размазывая и поедая мою помаду. Его рука заскользила по моей талии в сторону трусиков.

– Подожди! – я немного отстранилась. – Я не могу потерять девственность, мой отец убьет меня. Давай, я сделаю тебе минет, а потом ты можешь трахнуть меня в попку.

Глаза парня расширились от удивления.

– А мне определенно нравятся смелые современные девушки.

Я начала уверенными движениями расстегивать его ширинку. Еще бы тебе не понравилось, ты даже не догадываешься, что перед тобой одна из лучших шлюх города, которая умеет делать минет четыреста сорока пятью разными способами.

Я стала перед ним на колени и нежно поцеловала головку его члена. Я начала облизывать его, нежно и медленно. Я водила своим языком вдоль его органа облизывая каждый участок кожи, потом облизала его яйца и снова вернулась к члену. Он застонал. Я спрятала язык и заскользила губами. Я расслабила губы, и они мягкие и влажные заскользили по его члену. И потом, я наконец-то заглотнула его до самого основания, продержав несколько секунд в горле, снова отпустила. Все это время я смотрела ему в глаза. Это был взгляд подчиненности, почитания и похоти. Фрэнк называл его "мне стыдно, что я такая похотливая извращенка, но твой член – это лучшее, что я когда-либо пробовала в своей жизни". Именно такую мысль должен передавать этот взгляд. Потому, что это очень нравится клиентам. Фрэнк, однажды заставил меня сосать члены пять часов подряд, пока я наконец-то не научилась правильно смотреть на мужчину. Все-таки он был очень внимателен к мелочам.

Я двигалась все активнее, приближая его к финалу. Я то всасывала его член, то играла языком с его головкой, то скользила губами, и наконец, чувствуя, что он на пределе, я заглотнула его до самого основания. Горячая вязкая сперма выстрелила мне в горло и одновременно с этим я с силой сжала зубы. Парень заорал, а я почувствовала соленоватый вкус крови на своем языке.

– Ах ты с*ка! – он орал, из его глаз брызнули слезы. И еще он выглядел таким удивленным, он все еще не верил, что он – больше не мужчина. Я равнодушно выняла его член изо рта, открыла свою дамскую сумочку и зашвырнула "трофей" туда. Тринадцатый на этой неделе, сама не пойму, зачем я их коллекционирую.

– Мразь! – заорал мужчина. Кажется, шок оцепенения прошел, слезы хлынули ручьем из его глаз. Он замахнулся и его кулак полетел мне в лицо. Я перехватила его в полете и сжала так, что послышался хруст пальцев. Я скрутила его руку, и мужчина упал передо мной на колени. Мило, вот и поменялись местами.

– Ты должен быть благодарен! – я чувствовала, как слезы теперь бегут и из моих глаз, но это были слезы счастья. – Я спасла тебя! Слышишь?! – Я взяла его лицо в свои руки. – Я дала тебе новый смысл, новую жизнь! Шанс не умереть с этим городом!

– Ты безумна! – Мужчина рыдал и больше не пытался вырваться. – Ты? Ты же не человек, ты – гиноид, гребаный фембот ... – его глаза округлились от страха, он понял, что человеческая девушка не может быть такой сильной – но... но, машины не могут причинять вред людям?!

– И не могут плакать, – с грустью сказала я, – и не могут любить. Город Улыбок ждут перемены, жителям придется по новому взглянуть на старые вещи, если они, конечно, хотят выжить.

Я легонько нажала на специальную точку на шее мужчины, и он потерял сознание. Этой технике меня тоже обучил Фрэнк. Чтобы я могла вырубить клиента, если он разбушуется, и захочет сломать любимую куклу Фрэнка, меня.

Эх, Фрэнк, у тебя были идеи на все случаи жизни, ты был подготовлен абсолютно ко всему. На каждую ситуацию у тебя было несколько планов. Никто не мог застать тебя врасплох. Никто, кроме смерти. Я вспомнила, как подошла к нему с бритвой, которую мне дал тот гость в маске плачущего клоуна. Это была красивая серебряная бритва с гравировкой, из разновидности опасных. И где он ее достал? Такие уже не используют лет двести. Я помню, как провела лезвием по горлу Фрэнка. Помню, его удивление, когда его горячая липкая кровь фонтаном брызнула на мое лицо из перерезанного горла. Я смогла его впечатлить. Кажется, Фрэнк впервые в жизни был удивлен. И последнее, что он увидел, это мое лицо, испачканное его кровью, такое же беспристрастное, каким всю жизнь было его.

Я достала из сумочки ту самую бритву, которую незнакомец в клоунской маске вложил в мою руку. Я раскрыла ее и посмотрела на мужчину, лежащего передо мной. Хочу ли я испытать это еще раз? Нет! Это не то, чего хотел от меня мой бог в клоунской маске. Если я убью этого парня, то как же он усвоит урок? Я вернула бритву в сумочку, достала оттуда бинты, маленькую аптечку и оказала мужчине первую медицинскую помощь. После этого я достала колоду карт. Это была вторая вещь, которую дал мне плачущий клоун. Интересно, что все сто карт были одинаковыми. На них изображалась забавная картинка. Башня на каком-то утесе. В нее ударила молния, и с башни сорвало огромную корону. Так же двое людей в странных одеждах падают в бушующее море. На картах кроме этого была надпись – "Башня", а вверху три латинских буквы – X, V, I. Даже не знаю, что бы все это могло значить. Но я поняла, что это все как-то связанно с моей миссией, и что эти карточки нужно оставлять на месте моих маленьких акций. Так что, я положила одну карту возле мужчины, а остальную колоду спрятала обратно в сумку, после чего быстро удалилась с места происшествия.

Я шла по ночному городу, наслаждаясь терпко-сладковатым запахом цветения. Наверное, мне стоило бы нападать и на женщин. Но их тяжелее соблазнить, не все они падки на женское тело. Да и мне с ними скучновато. У меня было много клиентов-женщин, Фрэнк обучил меня, как ублажать их. Я вспомнила тот первый и единственный раз, когда Фрэнк ударил меня. Именно тогда он сообщил мне, что теперь я должна буду спать и с женщинами. Я лишь пожала плечами и ответила что-то вроде – какая разница, лизать или сосать, не все ли равно. Ох и залепил же он мне оплеуху тогда. Он сказал, что мне надо в трущебах третьего круга давать в зад за корку черствого хлеба, а не обслуживать богатейших жителей города, если я думаю, что вся разница между мужчиной и женщиной в том, что у них между ног. Вот после того разговора я и стала постигать сложную науку удовлетворения женщин, тогда-то я и поняла, что они действительно совсем другие. И все же, женщины не были основной моей специализацией, по этому, их приводили ко мне гораздо реже, чем мужчин. Да и из всех моих посетительниц, мне запомнились лишь две, самая младшая и самая старшая.

Самой младшей было двенадцать лет. Эта напуганная девочка месяц копила карманные деньги, чтобы купить меня. И все же не слабые "карманные" деньги у дочери сенатора, ведь ночь со мной, как говорил Фрэнк, стоила примерно как двухкомнатная квартира в престижном районе Рондо. Родители этой девочки были очень богатыми и очень занятыми, поэтому она часто оставалась одна. Ей было холодно и страшно, и тогда она раздевалась и залезала в постель к старшей сестре. А потом, сестра научила ее разным "шалостям", и с тех пор девочкам никогда не было скучно в постели. Но сестра поступила в университет и поселилась в общежитии. А девочка осталась совсем одна. Когда она пришла ко мне, она сказала, что ей просто хочется чтобы ее кто-то обнял, хотя ее блестящие глазки говорили о совсем других желаниях. Да и для объятий не нанимают самых дорогих в городе шлюх. В общем, тогда я была ее старшей сестричкой, мои губы, пальчики и язык научили ее таким шалостям, которые ее настоящей сестре и не снились. Девочка ушла очень счастливой.

А самой старшей моей клиентке было сто тридцать восемь лет, возраст солидный даже с учетом возможностей современной медицины в Смайл-Сити. Я была ее подарком на день рождения. Так, как по медицинскому заключению врачей, это должен был быть ее последний день рождения. А поскольку старушка всегда любила молодых девочек, родственники подарили ей ночь с одной из лучших девочек этого города, ночь со мной. Это было забавно. Я помню, какой нежной и аккуратной мне приходилось быть, было бы крайне обидно, если бы старушка умерла прямо в моей постели. Она во время секса, рассказывала мне, что у нее уже третье сердце и шестая печень. Я еще удивилась тогда, неужели столькие пожертвовали жизнями ради нее, ведь без сердца и печени люди жить не могут. Я даже подумала, что жители Рондо используют жителей нищей окраины, как доноров. Она тогда еще посмеялась и сказала, что у меня очень кровожадные мысли. На самом деле для донорства выращивают клонов. Они рождаются и живут в специальных капсулах, а потом их убивают и разбирают на органы для пересадки. Где-то в Рондо есть так называемый "лес", сосредоточие этих капсул. А самих клонов называют "деревьями". Исследователи до сих пор бьются над вопросом, владеют ли клоны таким же сознанием, как у человека или искусственного интеллекта, но пока это остается загадкой. Все же, это не мешает людям использовать тела клонов, чтобы продлять собственную жизнь за счет жизней последних.

Я посмотрела на небо, полное россыпи мелких звезд. И все-таки странный этот город, и его жители. Неужели все всегда было именно таким? Но, одно я знаю точно, этот город нуждается в таких как я, в ночных кошках, которые будут держать мышей в тонусе.

Мне вспомнилось, как Фрэнк говорил мне об одном эксперименте. И я еще удивилась, чего он надумал мне это рассказать. Я уже не помню, как назывался эксперимент, и кто его проводил, эта информация не касалась моей работы, и я ее благополучно забыла. Но сама суть исследования мне почему-то запомнилось. А состояла она в том, что кто-то однажды надумал создать мышиный рай, чтобы понаблюдать, какой станет жизнь мышей в условиях близких к идеальным. Для тысячи мышей построили специальную колонию, где всего было в достатке, не было никаких опасностей для их жизни, и все мышиные нужды удовлетворялись крайне просто и быстро. И что забавно, кончилось это все для мышей весьма печально. Избыток еды и безопасность приводили к тому, что они разжирели и разленились. Старые особи не умирали, таким образом, для новорожденной молодежи оставалось все меньше простора. Потом и в размножении смысл пропал. Самцы перестали драться за самок. А многие из них начали вступать в гомосексуальные связи друг с другом. Кончилось все это упадком, деградацией и гибелью мышиного рая и его жителей, не приспособленных к реальным условиям жизни. Тогда Фрэнк высказал интересную мысль, что колонию можно было спасти, если запустить туда несколько голодных кошек. Конечно, самых жирных и деградировавших мышей сожрали бы, но это вынужденная жертва, а остальным удалось бы сбежать. Страх вернул бы их в чувства. Страх спас бы их от упадка и вырождения, позволил бы им вспомнить о своей истиной мышиной природе.

Но почему, плачущий клоун выбрал именно меня своей кошкой? Почему я способна любить, способна убивать? Ведь это невозможно для других машин в этом городе. Наверное, я какая-то дефективная. Но ведь, я одно из лучших творений гениального инженера. Неужели он так оплошал? Или он специально создал меня такой? Или это тот плачущий клоун изменил меня? Может, он умеет не только озвучивать мысли чужими губами, но и перемешивать свои мысли, воспоминания и желания с чужыми, что теперь мне уже и не понять, где я настоящая? Хотела ли я на самом деле убивать Фрэнка или это он мне внушил, что для него нет спасения? Все это уже не имеет значения! Плачущий клоун, мой новый Бог, открыл мне глаза. Этот город, Смайл-Сити, ждет такая же участь, что и мышиную колонию. Но его еще можно спасти, если посеять несколько зерен хаоса, если выпустить кошек на охоту. Это такая честь, быть его кошечкой. Муррр!

– Тише мыши – кот на крыше! – пропела я в голос, засмеялась и отправилась дальше.

Наконец-то я добралась до сточного канала, спустилась вниз и постучала в стальные двери. Два стука, пауза, три стука. Таков был наш условный сигнал. Я услышала звук открывающегося засова. На пороге стояла красавица-блондинка.

– Ну наконец-то, Кейт! Мы уже начали переживать!

– Все хорошо, Фиби! Немного задержалась с охотой. А как дела у остальных девочек?

– Все с победой, – ответила Фиби, когда я зашла и закрыла за собой дверь.

– А я даже с двумя, – радостно закричала Сисиль, тряся передо мной двумя откушенными членами.

– Молодец, Сисиль! – я погладила девушку по голове.

– Кет, тут очень сыро спать, – заныла Жозефина.

Я прекрасно понимала, что дело не в сырости, а в том, что она хочет спать со мной. Что ж, стоит иногда баловать девчонок, особенно, когда у тебя такое совершенное тело и ты умеешь вытворять такие вещи своим язычком.

– И того, в общей сложности, за это время мы кастрировали сорок шесть мужчин, – подытожила я, – они не смогут закрывать на это глаза вечно. Скоро им придется признать в нас угрозу. Посмотрим, готов ли ты Город Улыбок? Готов ли ты к революции шлюх?

Аркан VI . Влюбленные. Моя запретная любовь.

Длинные белоснежные волосы развеваются на ветру, так же, как и красивое голубое платье. Ярко синие глаза смотрят на меня с какой-то смесью презрения, снисхождения и обожания. Хочется подойти ближе, запустить пальцы в эти белоснежные волосы, и впиться в эти сладкие губы своими губами.

Чертова мелодия будильника возвращает меня в реальный мир. Я открываю глаза. Ну конечно, это был всего лишь сон. Хочется злиться, ругаться, сломать что-то, но все это глупо и бесполезно, словно какие-то детские обиды. Мне нужно принять это, ведь это – моя реальность, это – моя жизнь.

Будильник продолжает трезвонить, я хватаю его и с силой бросаю об стену. Удар прекращает звон, а целый и невредимый будильник рикошетом скачет по всей комнате, благо его прорезиненный амортизированный корпус делает его чуть ли не неуязвимым. Я тяжело вздыхаю.

– Офелия, загрузи текстуры...эээ...пусть будет какой-то европейский дворец, в стиле рококо!

– Слушаюсь, – отвечает голос компьютера. Комната начинает преображаться. На стенах появляется множество декоративных завитков и украшений, разнообразные картины, изысканная мебель, словно кукольная, пол в виде шахматной доски, камин в углу настолько витиеват и необычно декорирован, словно он сделан из карамели. Я внутри карамельного домика. И почему это не делает меня счастливой? Я ведь принцесса внутри своего замка, виртуальная принцесса в виртуальном замке.

Я встаю с постели, иду в ванную комнату и заглядываю в зеркало. Лицо еще заспанное, прическа растрепанная, глаза слезятся. Я смотрю внимательнее на свои растрепанные русые волосы, на слезящиеся светло-карие глаза, на узкие губы. Мое лицо кажется мне каким-то блеклым, безжизненным и совсем не привлекательным. И этого явного недостатка во внешности не компенсирует даже мое стройное подтянутое тело. Я просто серая мышка. Маленькая незаметная, ни чем не примечательная канцелярская крыска из Бюро Нравственности. Всегда стараюсь не привлекать к себе внимания, так мне кажется, что я в безопасности, так никто не залезет мне в голову, никто меня не осудит, и мне больше не нужно будет терпеть унижения. Унижения... Какое странное слово, странные воспоминания.

Я приближаю лицо к зеркалу, совсем близко. Так что мое отражение искажается, и медленно выдыхаю воздух на зеркальную поверхность, которая покрывается паром.

– Хорошо, что никто на работе не знает, какая я, – тихо шепчу своему отражению. – Но почему в глубине души мне так хочется, чтобы они все-таки узнали какая я на самом деле испорченная девочка? Особенно она... хочу снова увидеть то холодное презрение в ее глазах и... и что-то еще... запретное желание? Что за сказки...

Я совсем дурра, если думаю, что у меня есть шанс достучаться до нашей снежной королевы. Да, у нее нет мужчины, и она отшила всех ухажеров, но даже если так, даже если вдруг она такая же, как и я, с чего я решила, что она вообще обратит внимание на серую мышку вроде меня.

Я открываю коробочку и аккуратно вставляю себе в глаза линзы с дополненной реальностью. Тут же в воздухе передо мной зависают столбцы виртуальных цифр и букв. Пока косметический автобот обеспечивает мне высококачественную глубинную чистку зубов и поверхности рта, я навожу порядок в своих файлах. Со стороны, для человека не знакомого с дополненной реальностью, девушка с полным ртом пены, размахивающая руками посреди ванной комнаты, наверное, показалась бы душевнобольной. Но работать с файлами и приводить себя в порядок одновременно – это экономит много времени. А время в нашу эпоху – самый ценный ресурс. Я перетаскиваю руками голографические картинки разных файлов и папок, проверяю социальны сети, загружаю свой отчет, быстро пробегаю глазами весь текст, диаграммы и гистаграммы. Проверяю новости. Ничего интересного: коэффициент счастья растет, зарплаты растут, технологии развиваются, мы все ближе к абсолютному раю, ага. Удивленно пробегаю глазами небольшую заметку о ночных нападениях на мужчин. В результате атак последние лишаются своих... половых органов. Что за бред? Журналисты совсем обнаглели, уже такие невероятные утки запускают в гонке за сенсацией. Как будто кто-то в Городе Улыбок будет ходить по ночному городу и отрезать мужчинам члены, нелепо. Потом на всякий случай захожу в почту, ожидая, что как всегда не обнаружу ничего нового.

Но к моему удивлению там светится одно новое входящее письмо. Отправитель... Я почувствовала, как сердце забилось чаще, а ладони вспотели. Отправитель – моя начальница. Перед глазами были лишь пышные белоснежные волосы, я уже даже не видела ни обычной реальности, ни дополненной, а лишь эти волосы, строгое прекрасное лицо и холодные бездонные глаза, в которых хотелось захлебнуться. Я открыла кран с холодной водой и несколько раз плеснула ее себе в лицо. Совсем с ума сошла, если не буду себя контролировать, добром это не кончится.

Вернулась к письму. Внутри была лишь короткая вежливая просьба зайти с докладом до обеда. И чего я так переполошилась? Время отправки письма... А? Пятнадцать минут по полуночи? Ну и трудоголик же она. А где-то на окраине сознания какой-то голосок тихо прошептал: "видишь, в полночь она думала о тебе..." Стоп! Что за бред? О работе она думала, а не обо мне.

Стоя под душем, я снова думала о своей жизни, о прошлом. Почему, когда моешься в душе, всегда в голову лезут какие-то серьезные мысли? Я снова вспомнила тот день, когда в четырнадцать лет разрушила свою жизнь, разрушила всего одним поступком, тем поцелуем.

Вечерний пляж, я сижу со своей подругой на берегу моря. Она что-то мне рассказывает. Но я уже не слушаю ее слов, они просто стали для меня чем-то неразборчивым, неделимым, звонким милым ручейком, и мне уже не понять их смысла. В тот момент я поняла, как же та девочка была красива, и тот закат над морем был таким романтичным. Не знаю, что на меня нашло, но я ее поцеловала. И хорошо бы еще в щечку, или даже в губы, но легонько, потом можно было бы посмеяться, превратить все в шутку. Но в меня словно бес вселился. Я повалила девчонку на песок, прижав ее своим телом, и жадно впилась в ее губы. Я сминала их, я поедала их, я облизывала их, мой язык с силой ворвался в ее рот. Это был не просто поцелуй, я буквально насиловала ее рот своим языком. Я помню, как у моей подруги от страха округлились глаза, как она пыталась закричать, но с моим языком во рту, могла только мычать. Потом она как-то все-таки столкнула меня и перепуганная побежала к ближайшему кафе, где ее и мои родители в тот момент выпивали. Я не бежала за ней, я ничего не кричала вслед, я просто лежала на песке и смотрела на закат. Уже тогда я понимала, что для меня все кончено, что беззаботной жизни больше не будет. Но осознание этого меня даже радовало. Мать была подавлена, отец в бешенстве, подружка плакала, а ее родители что-то кричали, а я лишь сидела на песке и ехидно улыбалась, словно шкодливый кот, съевший всю сметану хозяев прямо у них под носом.

В тот вечер отец снял свой ремень и хорошенько всыпал мне по заднице. Он был вне себя от ярости, ведь я даже не думала раскаиваться в своем поступке и обещать, что так больше не повторится. Хорошо, что отец был слишком пьян и ослеплен злостью, что не заметил того, как же сильно меня возбудила его порка. Да, в тот вечер я испытала не только первый поцелуй, но и первый оргазм. Кто бы мог подумать, что его мне подарит родной отец. Если бы он сам об этом узнал, то его наверное схватил бы сердечный приступ. Видимо, я самая испорченная девочка в этом городе. Чуть не изнасиловать свою подругу, а потом кончить от того, что отец бьет тебя ремнем по заднице, мда, а я знаю толк в извращениях. И это ведущий специалист Бюро Нравственности, эта услужливая бесхребетная серая мышка. Я даже засмеялась.

Хотя смех скорее был защитной реакцией. На самом деле эти воспоминания приносили мне лишь боль. Ведь с того дня все пошло наперекосяк. Меня отдали в специальную гимназию с самыми высокими моральными требованиями, ведь именно там готовились будущие сотрудники для Бюро Нравственности и для других департаментов. По сути, это было моим изгнанием из дома, ведь учась в гимназии, я должна была жить в общежитии, такой же затворницей, как и остальные ученики, имея лишь редкие шансы повидаться с родителями и прогуляться по Рондо.

Когда моя прическа и мейкап были готовы, я вернулась в комнату. Я быстро надела нашу скромную рабочую форму – темные брюки, блузку и черный пиджак женского фасона, после чего плюхнулась в мягкое кресло. Я специально вставала пораньше, чтобы потом минут пятнадцать-двадцать подремать в кресле, думая о чем-то хорошем. Хотя, последнее время все мысли были только о ней, моей беловолосой строгой начальнице. Я встряхнула головой, чтобы отогнать эти мысли, как вдруг заметила, что на журнальном столике возле кресла что-то лежало.

Лист бумаги, исписанный каким-то текстом, и маленькая карточка. Я взяла их в руки и почувствовала, как по моему телу пробежала дрожь. Это был мой почерк, вот только я никогда этого не писала, я уж и не помню, когда в последний раз что-то писала от руки. Но все же, я узнала свой почерк. Что за чертовщина? Может, я – лунатик и пишу во сне? Нелепо, но других объяснений у меня не было. Нужно будет проверить и эту версию. Я решила прочесть текст, который сама же написала, хоть и совершенно не помню этого.

"Я ненавижу свою жизнь! Ненавижу свою работу и лицемерное Бюро Нравственности! А еще я ненавижу Город Улыбок! Я просто хочу быть собой! Я хочу не стесняться своих чувств и желаний, не бежать от своей любви. Я такая, какая есть – и горжусь этим! И я заставлю всех принять и понять меня, чего бы это мне не стоило!".

Какая короткая, но эмоциональная записка. А ведь она неплохо изложила мысли, которые не дают мне покоя. Но когда я ее написала? Может, я сошла с ума, и у меня есть альтерэго, которое время от времени овладевает моим телом, но я потом этого не помню? Я посмотрела на карточку в своей руке. Там была нарисована картинка – голые мужчина и женщина. За мужчиной расположен горящий куст. За женщиной – яблоня и змей, что оплел ствол дерева. Это явно какие-то библейские мотивы. Над парочкой ангел, он распростер руки, словно то ли пытается обнять их, то ли благословить. Вот только ангел не похож на библейского, его крылья алого цвета, а волосы, словно, из пламени. Я смотрела на картинку и не могла оторвать от нее глаз. Такая маленькая карточка, но в ней было столько страсти, столько эмоций, столько пламени. Хотелось провалиться туда и сгорать вместе с главными героями этой экспозиции. Внизу на карточке было написано "влюбленные", а вверху располагалась маленькая римская цифра шесть.

– Офелия! Пробей мне по базе общую информацию об этой карточке.

– Слушаюсь! – ответил компьютер. Она быстро просканировала карточку и начала поиск. – В результате общего поиска на ста сорока пяти поисковиках, среди девятисот двадцати восьми тысяч веб-страниц, было найдено около ста сорока восьми гигабайт информации об этой карте.