Текст книги "Лето мажора (СИ)"

Автор книги: Роман Гребенчиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Я взял в руки гитару. Алиса смотрела на меня с такой любовью в глазах, что я даже немного смутился. Пройдясь медиатором по струнам, я снова начал наигрывать знакомые аккорды.

Падший ангел… Была ли такой Алиса до недавнего времени? Скорее всего. За всей этой надменностью скрывалась добрая и любящая девочка. Которой просто нужен был кто-то, кто не даст ей пасть во тьму окончательно. Луч света, луч надежды. И мне буквально сносило голову от того, что этим лучом для нее стал я. Ты навек в моем сердце, Алиса. Навек…

Когда я закончил, то заметил, что из глаз Алисы проступали небольшие слезы. Я подошел и обнял ее:

– Слушай, я верю – все будет хорошо. Я не просто так сюда попал. Ты была права – мы со всем справимся. И я верю – если очень сильно захотеть, нам удастся многое. Этот лагерь соединил нас, и он не имеет никакого права разлучать нас! Я уверен, что наше счастье не закончится сегодня.

А не это ли имела в виду моя мама? Когда сказала, что стоит только поверить. Ведь если я поверю – то может я смогу остаться здесь? Вместе с Алисой…

– Знаешь, в детстве я вечно таскала домой бездомных котят и щенят, а отец меня ругал… – как-то неуверенно начала Алиса.

– Ты это к чему? – я немного перестал улавливать нить разговора.

– Просто я вот думаю – насколько сильно он разозлится, когда я притащу домой парня. Тебе ведь нужна будет какая-то крыша над головой, пока ты не будешь в состоянии снять квартиру.

От удивления я аж привстал. Алиса только что предложила мне жить у нее? Я ничего не перепутал?

– Да, будет непросто, – продолжала Алиса. – Я понимаю, что нельзя вот так, очертя голову, бросаться в омут. Я понимаю, что будет очень много проблем… Но с тобой – плевать я хотела на эти проблемы. Я тебя очень люблю, Сем. И мне так пофиг из какого ты века – XXI, XXXI или XIX, ты от меня так просто не отделаешься, тебе понятно?

Я присел перед ней на одно колено. И аккуратно взял ее за руку:

– Ради тебя я готов на все.

– Помоги мне собраться, – Алиса потрепала меня за волосы.

Не отпуская друг друга, мы направились к ее домику. В голове было стойкое ощущение, что захожу я сюда последний раз.

– А вот и вы! – довольно заметила Ульянка. – Семен, как тебе кино?

– Великолепно, – улыбнулся я, стараясь изобразить восхищение. – Робот как живой. Интересно только, будет ли продолжение.

Алиса хихикнула, оценив всю ироничность ситуации:

– Присядь пока.

Я уселся рядом с Ульянкой. Ребенок явно был воодушевлен.

– Скучать будешь? – спросила она.

– Конечно, – искренне ответил я.

– А по мне? – чуть прищурилась Ульянка.

– Больше всех, – добро рассмеялся я, потрепав ее непослушные волосы.

Ульянка залилась смехом, пытаясь убрать мою руку с ее макушки.

– Я тебе так за жука нормально и не отомстил, малявка, – смеясь, сказал я, слегка при этом надувшись.

– Никакая я не малявка! – завелась Ульянка, стараясь меня ущипнуть. Учитывая мои габариты и ее – отмахнуться было как два пальца. Алиса же со снисходительной улыбкой наблюдала за нашим побоищем.

Странно. Где-то внутри, несмотря ни на что, я чувствовал, что это все. Но почему-то сейчас мне совершенно не хотелось грустить. Было хорошо и свободно. Пока я был здесь – и во мне все еще теплилась надежда. Тем более теперь, когда Алиса была согласна приютить меня на некоторое время. Только если я позволю им быть реальными… Эти слова все никак не выветривались из головы. А что если позволить быть реальными – это значит действительно принять это все? Все же, как ни крути, но мысли о нереальности происходящего частенько закрадывались в мою голову. Но теперь, когда события повернулись таким чередом – не значит ли это, что все происходящее – действительно более чем реально? И как только я полностью приму это – все станет так, как и должно быть. Что ж, я готов. Больше никаких «если» – только вперед, без оглядки назад.

– Вы такие смешные, – Алиса явно пыталась сохранить серьезную мину.

Она поставила сумку с вещами у кровати и села рядом с нами:

– Чем займемся до обеда?

– А давайте смешные истории из жизни рассказывать? – предложила Ульянка. – Потом вернемся и будем друзьям рассказывать, какие люди с нами в лагере отдыхали.

– Это можно, – довольно хмыкнул я. – Я начну, никто не возражает?

Девочки утвердительно закивали.

– Помню, как-то раз на мамин день рождения собралось в нашу квартиру очень много народу. Человек тридцать, не меньше. И случилось одно непредвиденное обстоятельство – сломался унитаз. И вскоре перед дверью немедленно образовался целый консилиум. Очень жарко спорили. Правда, я особо тогда по молодости не понимал, о чем. Так вот, я, пользуясь преимуществом малого роста, проскользнул мимо чьих-то ног к унитазу, поднял тяжелую крышку с бачка и надел проволочку на рычажок. Просто я сам его как-то сломал случайно, вот и приходилось время от времени надевать, чтоб от мамы не влетело. А все собравшиеся на тот момент решили, что перед ними будущий гениальный инженер, чем очень польстили маме с папой, и немедленно отправились дальше выпивать за это дело. А меня оставили наедине с тяжким вопросом: почему они все такие тупые…

Девчонки рассмеялись. А я непроизвольно глянул на часы. Время неумолимо летело вперед. Как будто мне назло, оно в этот раз решило ускориться.

– А теперь я! – живо воскликнула Ульянка. – Так вот, как-то раз…

За всеми этими историями мы и не заметили, как время подошло к обеду. Все так же с шутками и песнями, мы направились к столовой.

Алиса предложила прогуляться после обеда по пляжу. Я особо и не возражал. Собираться мне долго все равно не пришлось бы – вещей у меня было, прямо скажем, немного.

Мы шли в обнимку под приятно ласкающим солнцем. Мы шли молча, лишь изредка поглядывая на суетящихся пионеров и наслаждаясь друг другом. Но все же меня терзали пара вопросов. И мне не терпелось их задать:

– А расскажи про своих родителей?

Алиса как-то замялась. Видимо, это вопрос слегка застал ее врасплох.

– Да нечего особо рассказывать, – немного смущенно ответила она. – Мама – учительница химии, папа на заводе работает. Кстати, я бы посоветовала тебе при знакомстве надеть какой-нибудь цилиндр. И красивый фрак. Ты ведь примерно так одеваешься там… У себя?

– С чего ты так решила? – удивленно спросил я.

– Ну, ты говорил, что ты был очень богат в своем времени, – сконфуженно ответила Алиса. – Вот я и подумала…

– А можно я просто буду мил и приветлив? – улыбнулся я.

– Да, так тоже можно. Но особо при папе интеллектуала из себя не строй. Мама-то у меня от тебя такого в восторге будет, а отец у меня простой, ему очень далеко до хороших манер…

– Не переживай, я могу найти контакт с любым человеком, какой бы социальный статус у него не был, – заверил я Алису.

– Я на это очень надеюсь, – улыбнулась она и крепко обняла меня.

Мы все гуляли и болтали. А время неуклонно клонилось к вечеру. Пионеры стали попадаться на пути все реже, а это значило лишь одно – пора возвращаться.

– Ну, вот и все, – расстроено протянула Алиса, когда мы уже шли по площади.

– Нет, не все, – уверенно сказал я, прижимая ее к себе. – У нас все только начинается. Помни это.

– Да, ты прав… Ну что, увидимся тогда на остановке?

– Да.

Мы страстно поцеловались и разошлись. Алиса к себе, а я… Я также не спеша побрел в сторону домика вожатой. Или можно его назвать моим домиком? Да, скорее всего так оно и есть. Когда я зашел внутрь, то в сердце как-то неприятно защемило. Мне хотелось всеми силами вцепиться в эти половицы, шкафчики, кровати и не отпускать их. Держаться до последнего, что есть сил. Но все-таки реальность, эту реальность, все, что сейчас происходит… Я должен был это принять. Иначе я мог потерять самого дорого человека в моей жизни.

Покидав зимнюю одежду в пакет, я направился к автобусной остановке.

Автобус уже стоял там и ждал пионеров. Тот самый, на котором я сюда приехал. Я чувствовал себя Гарри Поттером, которому предстоит вернуться к ненавистному семейству Дурслей. И вот он стоит на пороге Хогвартс-Экспресса, с тоской оглядывается на стены Школы чародейства и Волшебства и понимает, что частичка его души навечно осталась там, в Хогвартсе. Так и частичка моей души – она навечно осталась тут, в «Совенке».

Через некоторое время на остановке собрался весь лагерь. Вот я увидел Славю. Её доброта и отзывчивость меня просто поражали. Казалось, что она способна согреть весь мир. Вот Лена, о чем-то болтает с ней. Наши взгляды на секунду пересеклись. Она улыбнулась. Я улыбнулся ей в ответ. Как же я был счастлив, что мы уладили все наши проблемы. Вот и Ульянка, скачет как бешеная. Как же я буду скучать по её неуемной энергии! Шурик с Электроником как обычно что-то живо обсуждали. Все-таки их увлеченности можно только позавидовать. Мику что-то мурлыкала себе под нос. Само воплощение наивности и детской доброты. Сердце предательски сжалось. Все эти ребята, все эти пионеры из прошлого, из другой реальности, не важно, – все они за такой промежуток времени стали мне друзьями. Настоящими друзьями. Смогу ли я уже без них? Ответа не было.

А вот наконец на горизонте показалась та, которая навсегда изменила мою жизнь. Я тотчас же протиснулся через толпу к своей Алисе.

– Все здесь? – начала Ольга Дмитриевна. – Сегодня вы покидаете наш лагерь, и на прощание мне хотелось бы вам кое-что сказать.

Она заметно нервничала и никак не могла подобрать нужные слова.

– Надеюсь, что время, проведенное здесь, вам запомнится на всю жизнь, что у вас останутся только приятные воспоминания о «Совенке». Также я надеюсь, что здесь вы стали чуточку лучше, смогли чему-то научиться, познакомились с новыми друзьями… В общем, возвращайтесь в следующем году!

Вожатая отвернулась. Похоже, она пыталась сдержать слезы. Да, не ожидал я от нее такой эмоциональности.

– Вместе сядем? – спросил я у Алисы.

– Спрашиваешь еще? – фыркнула она.

Я бросил последний взгляд на ставшие для меня родными ворота «Совенка». Затем достал кошелек из внутреннего кармана пальто. Там должна была заваляться какая-то мелочь. Достав десятирублевую монетку, я отчеканил ей в сторону ворот. Глубоко вздохнул и прошел вслед за Алисой внутрь автобуса.

Он довольно быстро набрал скорость. За окном мелькали поля, леса, линии электропередач. Алиса положила голову мне на плечо. Мы ехали молча – оба понимали, что впереди – неизвестность. А неизвестность – это всегда тяжело. Но мы должны справиться. А эту замечательную неделю ни я, ни она никогда не забудем, что бы ни случилось завтра. Ни при каких обстоятельствах.

Час, два, четыре – я уже сбился со счета, сколько мы ехали. Так что я просто наслаждался поездкой. Алиса, кажется, уснула на моем плече. Думаю, что не стоит ее будить. В любом случае, наше будущее казалось кристально ясным. Все, что требовалось от меня – поверить.

Глаза закрывались сами собой. Я отчаянно боролся со сном, но в какой-то момент сдался. Через мгновение все стихло. Лишь только голова Алисы по-прежнему лежала на моем плече.

========== День… ==========

Никогда бы не подумал, что сон в автобусе может быть таким комфортным. Я ощущал невероятную мягкость и простор, несмотря на то, что сидение было не совсем предназначено для погружения в царство Морфея.

– Алис, нам там еще долго? – не открывая глаз, спросил я.

Минуточку… Что-то явно было не то. Я ведь лежу. А не сижу. Как я могу лежать, если должен сидеть?

Я с опаской приоткрыл глаза. И в следующую же секунду вскочил, будто ужаленный. Я был дома. У себя, в своей квартире.

– Что… Как… – заплетающимся языком бормотал я.

Голова была словно ватной. Я без особого понимания происходящего мотался по своей комнате из угла в угол, надеясь, что это все мне кажется. Что сейчас я закрою глаза и снова окажусь в том автобусе, рядом с моей Алисой. Но ничего этого не происходило. Как бы я не старался – все было решено за меня. Я вернулся в XXI век. От отчаяния я опустился на пол, прислонившись к кровати. Ничего не хотелось. Ни рыдать, ни кричать. Хотелось упасть без чувств и забыться навсегда. До безумия хотелось, чтобы земля сейчас разверзлась и поглотила меня на веки вечные. Где мне сотрут все воспоминания и оставят в состоянии овоща. Я потерял ее… Потерял навсегда… Я отказывался верить, что все закончится именно так. Но иного мне сейчас не предлагалось. Все, чем я жил, о чем мечтал – все в одночасье разбилось.

На кровати раздалось какое-то копошение. Я тут же с надеждой перевел взгляд в сторону звука, ожидая, что там сейчас рядом со мной лежит Алиса, но из-под одеяла выползла какая-то незнакомая девушка.

– Сем, ты чего так рано вскочил? – зевая, спросила она.

– Ты еще кто? – я смотрел на нее так, будто на голове у нее выросли рога, а из-под копчика торчал хвост.

– Сема! – капризно возмутилась девушка. – Совсем уже все забыл? Или тебе не понравилось?

– Не понравилось что? – переспросил я, хотя смутно понимал, о чем может идти речь.

– Ой, да пошел ты, – пробурчала девушка и отвернулась. Тут только я удосужился вспомнить ее хотя бы приблизительно. Это ведь одна из тех барби, с которыми мы с Серхио отдыхали тогда в клубе! Но откуда она? Я ведь на такси тогда уехал, я это точно помнил!

– Как ты здесь оказалась? – жестко спросил я.

Барби недовольно посмотрела на меня:

– Совсем уже все мозги пропил? Мы вчера все к тебе поехали!

Как? Этого не может быть!

– А как же райцентр… – беспомощно пробормотал я.

– Какой райцентр? – не поняла барби.

Я ничего не ответил. Медленно, еле волоча ноги, я пошел на кухню. Так это что получается, мне это все приснилось? Не может быть… Не бывает таких снов, не бывает! Я ведь четко помнил каждую деталь «Совенка», каждый проведенный там день, каждого пионера… И я четко помнил Алису… Ее прикосновения, поцелуи, жар ее тела… Сны не могут быть такими реалистичными!

На барной стойке стояла бутылка коньяка. Легким движением руки я ее откупорил и сделал большой глоток. Коньяк неприятно прошелся по моему горлу, тяжело падая внутрь. Я сел за стол, обреченно смотря в одну точку на стене.

Вскоре на кухню приплыл хмельной Серхио.

– Похмелиться решил, Семен? – ехидно спросил он, смотря на бутылку в моих руках. – А меня чего-то вообще не тянет, так знатно вчера погуляли. Ты мне скажи лучше, где у тебя минералочка?

– Серег, – я еле-еле мог выговаривать слова, все еще не веря в происходящее. – Что вчера было?

– Мы пили, представь себе, – гоготнул он.

– Мне ведь вчера плохо стало, так? – я решил спрашивать все напрямую. Какая к черту разница, что может подумать Серхио, мне было как-то плевать на его мнение.

– Ну, – нетерпеливо ответил он, ища глазами бутылку с водой.

– И я вчера на такси домой уехал? – продолжил я.

Серхио с легкой ухмылкой посмотрел на меня.

– Братан, ты вчера принимал что ли чего? Ты отходил минут на пять, потом вернулся, мы продолжили отдыхать. Потом все к тебе поехали. Знаешь, мог бы мне тоже отсыпать, мне вчера категорически не хватало лишнего повода для радости, – в его голосе даже прослеживались легкие нотки недовольства.

Актер из Серхио всегда был хреновый. Так что его возмущение было неподдельным. А это значит, что ничего он мне не мог подсыпать, раз сам без наркоты.

Так значит, это был сон? Галлюцинация? Я отказывался в это верить. Но все говорило именно об этом. На глаза предательски наворачивались слезы. Все это было лишь сном. «Совенок», пионеры, мама, Алиса… Всего лишь сон…

Я все так же сидел на стуле и смотрел в окно на снегопад. Весь остаток дня я перерывал все известные мне социальные сети. Но никакой Алисы Двачевской я нигде не нашел. Сердце стонало от нестерпимой боли. Душа выворачивалась наизнанку. Я не знал, что делать дальше…

Разгар ночи в клубе – это совсем не то, что вечер, когда молодежь только собирается. Когда начинается развлекательная программа. Тогда в зале много улыбок, приветствий, все друг другу рады. То и дело кто-то прижимается щечками. И ритмичная музыка веселит, заводит, и девчонки на площадках, танцующие гоу-гоу нравятся.

Ночь! Музыка бьет уже не по голове, она рвется в твоем мозгу, разбрызгивая усталость и алкоголь. В ней очень часто дымится травка, а в крови иногда и правит кокаин. Танцпол полон. До отказа. Тела близко друг к другу. Они не корчатся в танцах, они бьются в конвульсиях. Так кажется, когда ты одурманен и пьян. И ты сам корчишься вместе со всеми. И твои глаза видят такие же глаза, остекленевшие, пустые.

Я сидел верхом на стуле посреди танцпола. Я не смотрел на танцующих, а просто прямо перед собой. Рука методично поднималась, поднося к губам горлышко бутылки коньяка. Я уже и не помнил, которая за день по счету. Весь день я пытался утопить свою боль в алкоголе. Но с каждой бутылкой все становилось только хуже. И я в тщетных попытках забыться брал еще и еще, надеясь, что вот этот глоток точно поможет. Музыка оборвалась, и вместо нее танцпол потряс восторженный вопль десятков голосов, взметнулись в исступлении вверх руки. Я потряс пустую бутылку, поднялся со стула и двинулся прямо на парней и девушек, которые расступались передо мной.

Увидев меня, бармен кивнул и поставил передо мной взамен пустой бутылки полную. Открытую. Пустая исчезла где-то за прилавком.

– Персик! По-взрослому бухаешь! – я обернулся и молча, без всякого выражения, уставился в лицо знакомого парня, который меня позвал. – Давно тебя уже видно не было! Я, конечно, не напрашиваюсь, но, как говорится, – «за отсутствием базара полагается простава»!

Засмеявшись, парень хлопнул меня по плечу, но я раздраженно сбросил его руку.

– Персик, ты чего такой злой? – опешил знакомый.

– Не называй, блять, меня «Персиком»! – злобно прорычал я.

– Ой, ладно, как скажешь! – парень манерно задрал руки вверх. – Ну тебя нахуй с таким бухим связываться, а то еще как Димона за решетку отправишь…

Твою ж… И как я сразу до этого не додумался? Я все еще отказывался признавать тот факт, что все произошедшее было лишь сном. В сердце все еще теплилась надежда. И если «Совенок» был реален, то только один человек сейчас мог подтвердить или опровергнуть это. И как бы мне не хотелось этого, я все же надеялся, что он тоже вернулся назад.

Тюремные стены встретили меня неприятным холодком. А учитывая, что меня и так трясло от всего выпитого вчера, то состояние мое было не лучшим. Я с ужасом оглядывался вокруг. Никогда не думал, что судьба, пусть даже хоть и на некоторое время, забросит меня в подобные заведения. Меня откровенно тошнило. Описать то, насколько мне было неприятно здесь находиться, было попросту невозможно.

– Семен Владимирович, хотелось бы Вам напомнить, что времени мне удалось выбить не так много, – аккуратно, глядя мне прямо в глаза, сообщил надзиратель. – И то, исключительно из-за глубокого уважения к Вашему отцу. Так что Вы там постарайтесь особо надолго это все не растягивать.

– Я помню, – кивнул я, смотря на дверь камеры. Ох, как мне всего этого не хотелось. Но выбора не было. Я должен был знать.

Двое сержантов зашли внутрь первыми.

– Агапов! Подъем, у тебя гости!

Мы с надзирателем прошли следом. Завидев меня, Димон, которого заблаговременно заковали в наручники, криво усмехнулся:

– Ну надо же, какие люди! Семен Персунов собственной персоной! Хорош собой, статен, любо-дорого смотреть!

Меня перекосило от отвращения. Надеюсь, что это действительно не займет много времени.

– Оставьте нас, я хочу, чтобы наш разговор был конфиденциален, – глянул я на надзирателя с сержантами.

– Семен Владимирович, при всем уважении… – начал было надзиратель, но я его перебил.

– Я был бы Вам очень благодарен. Вы ведь понимаете, о чем я?

Надзиратель уже хотел было возразить, но потом передумал. Подав знак подчиненным, все трое покинули камеру. Мы с Димоном остались вдвоем.

– Соскучился по мне, Персик? – издевательски спросил Димон.

Мне хотелось врезать ему по роже, опять избить его до полусмерти, как тогда на «Ближнем», но к сожалению…

– Знаешь, твоей верхней губе действительно не мешало бы познакомиться с нижней, – нахмурился я, вспоминая слова Алисы. – Прекращай паясничать! Я здесь, чтобы задать тебе пару вопросов.

– А с чего ты взял, что я буду отвечать? – поинтересовался Димон.

– Не забывай, – предупредил его я. – Что у меня достаточно власти, чтобы существенно усложнить твое существование здесь. Мало ли, ты вдруг случайно косо на какого-нибудь блатного посмотришь. А никого, кто мог бы приложить усилия по защите твоей задницы, случайно, разумеется, рядом не будет…

Глаза у Димона сузились. В них читалась неподдельная ненависть.

– Шлюха ты мусорская, Семен, – низко ответил он.

– На моем счету хотя бы мертвых детей нет, – отрезал я.

Димон уселся на кушетку, не сводя с меня взгляда.

– Спрашивай, – наконец сказал он.

– Пионерлагерь «Совенок» – тебе это о чем-то говорит? – я старался не выдать волнение в этот момент. Вот оно – сейчас все решится. Если он, конечно, не соврет.

– А что, наш Сема соскучился по своей Алисоньке? – спустя пару секунд напряженной тишины ответил Димон.

Мое сердце в этот момент наверняка сделало тройное сальто-мортале. «Совенок» был реален! И Алиса, получается, тоже! Я был готов начать прыгать от радости, но сейчас это было как минимум не в тему.

– И ты был там? – вопрос уже скорее был вызван эмоциями.

– А что, я не произвел на тебя должного впечатления? – хмыкнул Димон.

– Как ты выбрался? – я решил узнать у него все. Все подробности. Один хрен он мне все скажет. Выхода у него нет.

– Откуда мне знать? Появились эти черти непонятные, утащили меня куда-то… Очнулся опять в своей камере. А меня даже никто и не хватился. Будто и не было никакого лагеря. А ты чего – хочешь вернуться в этот радужный и красочный мирок? Где тебя ценят не за то, что ты сраный мешок денег, а человек хороший? К рыжей своей? Ты тут толпами таких можешь трахать, зачем оно тебе?

– Знаешь, – чуть улыбнулся я, направляясь к выходу. – Такому эгоисту как ты этого никогда не понять. Ты гнилой от слова «абсолютно». Был, есть и останешься.

Выйдя из камеры и аккуратно сунув надзирателю пару купюр, я, обуреваемый накатившей волной эмоций, пошел к выходу, где меня уже ждал наш с отцом водитель, Жека.

– Надеюсь, что больше мне не потребуется проезжать с тобой или Владимиром Яковлевичем мимо подобных мест, – отметил он, слегка поежившись. – Теперь в офис?

– Нет, – ответил я, точно зная, куда должен отправиться сейчас. – На кладбище сначала. И в цветочный по дороге.

Жека понимающе кивнул. А я уставился в окно, переваривая все произошедшее. Итак, я действительно был там. В «Совенке». Все это происходило на самом деле. Это было сейчас главным. Все странности моего перемещения волновали меня сейчас в последнюю очередь. Получается, что Алиса… Могла ли она тоже быть реальной? Я вспомнил слова мамы – «Она будет реальна, просто поверь»… Но я ведь верил! До последнего! Но я здесь, один, без нее…

Мама смотрела на меня с фотографии на памятнике с улыбкой, не выражающей никакой радости. И короткая надпись под ней – «Персунова Юлия Валерьевна. Любящая мать и жена». Кладбищенская тишина обволакивала и как-то успокаивала. Я аккуратно положил цветы к надгробью.

– Мам, – я буквально выдавливал каждое слово. – Почему? Ты ведь мне говорила, что нужно верить. Я верил. Искренне. Но все пошло как-то неправильно… Что я сделал не так? Я ведь любил ее… Но я один. Снова. Мам… Что я должен делать? Я не верю, что все закончится именно так. Это неправильно! Ощутить настоящее счастье и потерять его…

Слезы непроизвольно полились из глаз. Понимание того, что лагерь существовал на самом деле, после полного осознания, сделало мне только больнее. Честное слово, лучше бы уж его вообще не существовало.

– Помоги мне, – умоляюще шептал я. – Подай какой-нибудь знак. У меня ведь должен быть хоть малюсенький шанс на надежду…

Но в ответ ничего не последовало. Лишь только холодный ветер слегка колыхал осколки моего разбитого сердца…

Зима сменилась весной. Я все так же продолжал помогать отцу с бизнесом. Компания успешно развивалась, не без моего, стоит признать, участия. С клубами я завязал. Как бы Серхио и другие меня не звали, но я наотрез отказывался. Алиса бы не одобрила такое мое поведение. Это я мог сказать с уверенностью. Иногда, вечерами, я доставал гитару и тихо бренчал, утопая в одиночестве и воспоминаниях.

Я полностью посвятил себя самосовершенствованию. Купил шкаф для книг, который постепенно начал заполняться. На передний план я поставил «Янки при дворе короля Артура». Я ведь так любил эту книгу в детстве.

Где-то в середине мая я подобрал с улицы щенка. Маленький комочек шерсти, в ту же секунду, как я впервые взял его на руки, уткнулся мне в грудь и засопел. Я долго думал, как его назвать. В итоге щенок вскоре начал носить гордое имя Бим. Оно подходило ему как нельзя лучше. Простое и звонкое. С неформальным отчеством Центурионович. Ну, это уже мое личное. Тщательно отмыв щенка, я в тот же день отвез его к ветеринару. После всех необходимых прививок, щенок стал полноправным членом моей семьи.

Батя летом предлагал поехать в Австралию, но я отказался. В итоге, взяв с собой Бима, палатку, гитару и отцовскую удочку, я поехал на пару недель на Селигер. Там я быстро подружился с ребятами, отдыхавшими по соседству. Мы пели песни у костра, плавали на лодке, пару раз я с особо страждущими полетал вокруг озера на самолетике, который арендовал у одного частника. Мне не влом, а у людей ощущения на несколько недель точно.

Я никогда до этого не замечал, как красива осень. Все эти краски от темно-фиолетовых до ярко-золотых. В свободное от работы и бесконечных деловых поездок по городам время, приезжал в Кузьминский лесопарк, где просто гулял, наслаждаясь природой. Катался на лошадях. Интересно, Алисе понравилось бы конная прогулка? Этого я уже никогда не мог узнать…

Неожиданно для меня, снова пришла зима. Первая половина декабря выдалась особенно напряженной – отцу пришлось судиться с каким-то там банкиром, я особо в подробности не вдавался. Отец сказал, что тут сам разберется. Я был и не против. Порой все же на меня накатывали порывы лентяйства. Я ведь тоже человек, имею право.

Новый Год встречал впервые один с отцом. Мне удалось его на это уговорить. Только подросший Бим составлял нам компанию. Но лично мне всего этого было достаточно. Послушав очередное поздравление нашего президента, я быстро начирикал на бумажке желание и сжег его над бокалом шампанского во время боя курантов.

«Хочу снова обнять Алису…»

На сердце было неспокойно. Сидя у себя в кабинете, я особо и не вчитывался в тот объем бумаг, которые принесла мне секретарша. Я не мог сосредоточиться. Я поглядывал то в окно, то на календарь. Завтра – годовщина. Ровно год, как я попал в «Совенок». Ровно год, как я познакомился с моим факелом.

В голове то и дело возникала мысль – а что если в такую символическую дату я вернусь назад? Я понимал, что скорее всего это невозможно, но надежда всегда умирает последней. Я продолжал верить. Весь этот год, каждый день просыпаясь, я выискивал в толпе ее. Пару раз я даже посреди ночи вызывал такси, в надежде увидеть в смске номер машины Е410СЕ. Но все было тщетно.

Из раздумий меня вывел телефонный звонок.

– Да, – я машинально взял трубку, не всматриваясь в номер.

– Эй, бизнесмен, как делища? – услышал я знакомый голос.

– Привет, Майк, – без особого энтузиазма ответил я. – Чего-то хотел?

– Да вот, думаю, пропал человек, не видно и не слышно уже почти год. В ресторанах только иногда вижу, да и только.

– Ты хотел чего-то конкретного или просто поболтать? – спросил я, немного потеряв терпения. Не хотелось разводить никаких разговоров сейчас.

– У меня предложение к тебе. Ты, наверное, слышал, что я завтра ресторан свой открываю? На месте того, где мы все отдыхали раньше.

– Ну, – сухо ответил я.

– Я всех своих созываю. Тебя вот тоже решил позвать, хоть рожу твою снова увижу, – довольно хмыкнул Майк.

– Слушай, ты ведь знаешь, что мне это все неинтересно, – закатил глаза я.

– Да ладно тебе, Сем, приезжай, развеемся. Покушаем, выпьем, Сокол обещал живую музыку организовать. Будет весело.

Я слегка призадумался. Может, действительно все-таки стоит слегка отвлечься? В конце концов, я всегда могу уехать при желании. Тем более, упоминание Майка о живой музыке вызвало во мне небольшую толику интереса. Вспомнилось, как я с Алисой и Мику хотели создать свою группу. Как мы ее назвать-то планировали? Я уже и подзабыл даже.

– Хорошо, ладно, я приеду, – ответил я. – К скольки?

– К семи подъезжай, нормально будет, – обрадовался Майк. – До завтра тогда?

– Ага, – вяло ответил я и бросил трубку.

И зачем мне все это? Я опять подписался на какую-то очередную глупость. Ладно, ресторан – не клуб, ничего стыдного для моего положения я в этом не видел.

Мне не спалось. Я пытался уснуть, но ничего не получалось. В голове вертелись разные варианты развития событий грядущего дня. Приоритетом было – вернуться в «Совенок» и снова прижать к себе Алису. Но когда уже постепенно светало, стало понятно, что это просто очередной день. Без каких либо намеков на возвращение.

К условленному времени я подъехал к ресторану. Майк стоял на входе в окружении толпы девиц и встречал гостей.

– Семен! – завидев меня, он кинулся обниматься. – Как дела, дорогой?

– Сойдет, – отмахнулся я.

– Ну как же так? – хитро улыбнулся Майк. – Такой вечер, а у тебя «сойдет»! Не порядок! Ты проходи там в зону VIP, наши уже все там. Я скоро присоединюсь. Не стесняйся, бери что хочешь, вся еда и официантки в твоем распоряжении.

Фальшиво улыбнувшись, я прошел внутрь. А обстановочка ничего такая, стоило отметить. Я бы даже сказал, что неплохая. Ложу я нашел довольно быстро. Вокруг нее то и дело проходили различные девчата, с интересом поглядывая на собравшуюся там компанию московских мажоров. Но те пока не обращали на них никакого внимания, а самозабвенно распивали вино.

– А вот и он! – торжественно кивнул в мою сторону Серхио, когда я уже был на подходе.

Поздоровавшись со всеми собравшимися, я небрежно плюхнулся на диван, осматривая остальной народ. Я знал большую половину из них. Кого-то лично, кого-то просто видел пару раз. Майк не поленился, собрал здесь почти всю элиту. Примелькались и обычные обыватели, но таких было не много. У какой-то девушки были волосы фиолетового оттенка. Сердце на секунду екнуло, но тут же отпустило. На Лену эта девушка была абсолютно не похожа.

Майк вскоре присоединился к нам. Я старался отмалчиваться, отвечая лишь на адресованные мне вопросы. Я не знал, о чем с ними говорить. Общих тем у нас уже и нет вроде как.

– Че, Игорек, твои музыканты там уже готовы? – спросил Майк у Сокола.

– Ну, я сейчас списывался с их вокалистом, говорит, что да, готовы, – коротко кивнул тот.