Текст книги "Молчи и танцуй (Часть 1) (СИ)"

Автор книги: Роман Грачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Когда во двор пятиэтажки, располагавшейся на окраине города, въехала колонна грузовиков, солнце уже перевалило на вторую половину неба. Эти грузовики опоздали – во дворе полным ходом шли какие-то странные работы. Из головной машины высунулся экспедитор, бородатый мужчина лет сорока с бегающим взглядом. -Эй, пацан! – обратился он к первому попавшемуся местному жителю. – Это Калмыкова, пять? -Да. -А что тут у вас творится? -Это у нас детский городок строят. -Кто строит? -Кирилл Сергеевич. -Кто-кто?! -Кирилл Обухов. -Понятно. Экспедитор засунулся обратно в кабину и начал тихо материться. -Твою мать, опять он! Второй раз уже... Машина развернулась и остановилась на углу дома, остальные так и продолжали стоять у обочины. Экспедитор выпрыгнул на газон, сунул под мышку папку с накладными и направился во двор. Работа кипела. Десяток мужчин в желтых комбинезонах устанавливали качели, песочницы и турники. Еще несколько человек занимались рассаживанием елочек по периметру, а две немолодые женщины красили уже установленные возле подъездов скамейки. Местные жители – в основном, ребятня и старики – крутились рядом и открыто выражали свое восхищение. Определить, кто руководил этими работами, не представлялось сложным. Этого человека можно было увидеть издалека – большого и внушительного, со светлым ежиком волос и телефонной трубкой в руке. К нему экспедитор и направился. -Здравствуйте. Это опять вы? Толстяк смерил его любопытным взглядом, почесал в ухе антенной телефона. -Я. -Вы – Обухов? -Ну. -И что вы тут строите? Кирилл вместо ответа сделал широкий жест рукой: дескать, сам видишь. -Кто позволил? – продолжал допрос экспедитор, не желавший мириться со своим опозданием. -Горзеленстрой, администрация района. Фамилия Платонов что-нибудь говорит? Экспедитор чертыхнулся. Тот же самый Платонов неделю назад одобрил план возведения детского городка по улице Калмыкова, дом пять, но только никакого Обухова там не стояло даже в коридоре. Резолюция поставлена на бумагах, представленных предвыборным штабом кандидата в губернаторы Константина Лесневского. -Вы тоже куда-то баллотируетесь? – спросил экспедитор. – Мы уже второй раз на вас натыкаемся. Кирилл вскинул брови. -В смысле – "баллотируетесь"? -Ну, в смысле, что мы здесь от Лесневского. Это его благотворительный объект. Вот бумаги. Настала очередь Кирилла фыркать. Он лишь мельком взглянул на документы, потом повернулся к одному из своих рабочих и прикрикнул: -Эй, аккуратнее там, плотнее ставь! Если эта хрень грохнется, я вам потом самим памятник поставлю. Экспедитор напомнил о своем присутствии покашливанием. -Кхм, господин хороший, как будем разруливать ситуацию? -Не знаю, – бросил Кирилл. – У меня все пробито в администрации. Ищите другой двор. -Да вы-то с чего тут развернулись?! – не выдержал бородач. – Вы кого представляете? Кирилл неторопливо сунул в зубы сигарету и столь же неторопливо ее поджег. -Себя самого. – Он кивнул на дом. – У меня тут племянница живет. -Хватит врать! У вас племянница в другом районе жила. -Здесь еще одна. У меня их две. Ищите другой двор. -Где?! -Не знаю. Слушай, друг. – Кирилл полез в карман за бумажником. – На вот тебе денежку, иди купи своим орлам по пиву и отваливайте. Экспедитор только плюнул себе под ноги, развернулся и ушел. А Кирилл продолжал отдавать команды: -Ровнее держи, ровнее! Вот эту хрень вон туда поставь, под деревом. Там ей самое место.

В Центре делового сотрудничества в это воскресенье наблюдалось небольшое столпотворение. Возле двухэтажного здания невразумительной архитектурной формы, второй десяток лет служившего и концертным залом, и местом собраний филателистов с аквариумистами, припарковались десятки автомобилей. В основном, это были "жучки" журналистов, и только в самом удобном месте, помеченном знаком, оставили свои иномарки VIP-персоны. Сегодня здесь проходила пресс-конференция Константина Лесневского, одного из кандидатов в губернаторы. О ее проведении было объявлено еще неделю назад, но желающих задать гадкие вопросы оказалось не так уж и много. Особую активность проявили лишь журналисты независимых средств массовой информации, а с таковыми в городе наблюдалась напряженка. Лесневского не считали фаворитом. Более того, многие наблюдатели предрекали ему одно из последних мест. Мутный бизнесмен с нерусской фамилией – так про него обычно говорили в кулуарных междусобойчиках за рюмочкой чая. Про дружбу Лесневского с мэром ходили легенды. "Знающие люди" рассказывали, что когда Лесневский накладывал свою лапу на аптечную сеть, непосредственную помощь и поддержку ему оказал именно мэр. Как они делили прибыль, насколько крепки были их отношения, никто доподлинно не знал, но в своих выступлениях городской голова обычно тепло отзывался о Константине Палыче, который "снова оказался неравнодушным к нуждам и проблемам города". Ходили и другие слухи, еще более нелицеприятные. Например, о том, что Лесневский когда-то находился под следствием по какому-то темному делу о вымогательстве. О том, что во время приватизации сорвал неплохой куш через чековый инвестиционный фонд. И, наконец, говорили, что он может быть причастен к некоторым крупным заказным убийствам. Что из этого – правда, а что попахивает откровенными мистификациями, знал только сам Господин Фармацевт. Что касается простых избирателей, то им был продемонстрирован идеально отреставрированный фасад: промышленник, аккуратный налогоплательщик, благотворитель, радетель, умница. Впрочем, писаки его все равно не любили. Лесневский восседал за столиком под огромным плакатом с изображением какой-то чрезвычайно озабоченной женщины, напоминающей знаменитую Родину-мать. На этом плакате Родина призывала несознательных граждан определиться со своим выбором: либо ты, как и прежде, ковыряешься в носу, либо завтра тебя ждет хорошая пенсия, достойная старость и оплаченная тарелка супа. Лозунг, начертанный поверх головы Большой Матери, был соответствующим – "Выбери будущее". Справа и слева от холеного Лесневского сидели его помощники, деловитые и сосредоточенные. Конференц-зал на триста мест был заполнен лишь на треть, если не считать гвардии телеоператоров, сгрудившихся у стены. -Дамы и господа, – обратился к собравшимся помощник кандидата, – у нас с вами будет тридцать минут на вопросы по существу дела и еще некоторое время на беседу о смысле жизни. Перед пресс-конференцией вам были выданы релизы, в которых указаны биографические данные о Константине Лесневском, о его профессиональной и общественной деятельности. На сегодняшний момент это наиболее полная информация, какую мы можем вам предоставить. Начнем, пожалуй. Когда помощник сел, с небольшим вступительным словом выступил сам кандидат. Он повторил то, что было озвучено уже не раз. Что-то вроде краткого содержания своих мыслей относительно судьбы региона. -А теперь ваши вопросы. Журналистская братия прошелестела брошюрами, поскрипела креслами, кто-то прокашлялся. Оживление явно не торопилось наступать. -Я не кусаюсь, – сказал кандидат, и тут все увидели, какая у него очаровательная улыбка. С последнего ряда поднялся молодой журналист. -Василий Стручков, телекомпания "РТВ". У меня к вам такой вопрос, Константин Палыч. Насколько серьезно ваше желание стать губернатором и как вы сами оцениваете свои шансы на победу? Лесневский напрягся. -Серьезность моих намерений, – начал он, разглядывая авторучку, подтверждается тем, что мы сегодня здесь с вами беседуем. Это первое. Шансы на победу у всех кандидатов примерно одинаковые. Это второе. -Не могу согласиться с вами, – сказал Вася, держа на вытянутой руке диктофон. – Рейтинг нынешнего губернатора Дмитрия Попова, если верить социологам, не настолько низок, чтобы окончательно сбрасывать его со счетов. Кроме того, остальные участники предвыборной гонки представляются более влиятельными в политической и экономической жизни города. Что же стало побудительным мотивом вашего решения баллотироваться? Лесневский дернул губами. Журналисты уже замечали раньше, как забавно у него это получается: левый уголок рта поднимается вверх, нижняя губа вытягивается вперед, и все вместе это напоминает не то ухмылку, не то попытку прошипеть. Вероятно, на имиджмейкера фармацевтический барончик так и не раскошелился. -Как вы понимаете, дополнительная реклама в СМИ мне не особенно нужна, сказал он, оставив в покое свои губы. – Компания "Лес-фарм" работает с десятками регионов по всей стране, у нас неплохие перспективы развития, а здесь, дома, мы, что называется, и так в своей тарелке. Стало быть, подозрения в попытках дополнительно раскрутить свое имя беспочвенны. Стручков не унимался. За вчерашние выкрутасы в клубе "Черепаха" ему в редакции накрутили хвост, и сейчас он был очень зол. -Я могу привести в пример небезызвестного господина Брынцалова, – сказал он. У него не было никаких шансов стать президентом страны, и лучше всех это понимал он сам. Тем не менее, он был довольно активен. -Мы с Владимиром Алексеевичем расходимся во мнении относительно целей и задач, – сказал Лесневский и интонационно подчеркнул, что этот вопрос он считает закрытым. -Хорошо, – якобы не понял маневра Стручков. – Еще один момент. Как вы намерены совмещать работу в компании и деятельность на посту губернатора в случае вашего избрания? -Так же, как это делали до меня и будут делать после меня мои коллеги. -Вы не считаете, что приход во власть представителей крупного бизнеса... эээ... чреват. -Чем? -Чреват тем, что... – Василий запнулся. Он не знал, как сформулировать свою мысль, чтобы потом не получить по шее. – Чреват нежелательными последствиями для экономики. Лесневский усмехнулся. -Я убежден, молодой человек, что приход во власть людей компетентных, состоявшихся и уже сделавших успешную карьеру в бизнесе чреват только положительными последствиями. Вы помните, чем закончилось для нашей страны правление непрофессионалов, единственным достоинством которых было наличие партбилета в кармане. Сегодняшней Россией должны руководить экономисты, бизнесмены, интеллигенция. Василий скуксился. Он еще некоторое время постоял с вытянутой рукой, потом сел. Поблагодарить кандидата в губернаторы он не соизволил. Журналисты немного оживились. С первого ряда поднялась девушка с длинной косой и в очках. -Наталья Степанова, газета "Новости". Константин Павлович, озвучьте, пожалуйста, основные тезисы вашей предвыборной программы. Команда Лесневского зашелестела бумагами, а сам бизнесмен принял деловой вид. Было ясно, что на этот вопрос он отвечать любит и умеет. -Главный тезис – достойная зарплата бюджетникам и социальные гарантии. Кроме того, как экономист и предприниматель я предполагаю работать над созданием в нашей области законодательных механизмов для устойчивого развития промышленности. Ведь наш регион – это донор российской экономики. Во всяком случае, один из доноров. И он не может, не имеет права влачить жалкое существование, на которое его обрекают многие федеральные законы, в том числе и в налоговой сфере... Лесневский говорил минут пять. Журналистка Наталья Степанова уже была сама не рада, что затронула эту тему. Она стояла, сунув свободную руку в подмышку, и нетерпеливо притопывала ногой, пока бизнесмен рассыпал пригоршни цифр. Пару раз она пыталась вставить короткое "спасибо", но у нее получалось лишь "спаси..." дальше снова шли цифры. Наконец, Лесневский закончил. Степанова поспешила сесть на свое место. Следующий вопрос задал корреспондент радиостудии из отдаленного райцентра области. -Скажите, Константин Павлович, вас устраивают результаты распределения эфирного времени в программах областной телерадиокомпании для предвыборной агитации? -Вполне. -А вам не кажется, что кандидаты находятся в неравных условиях? Кто-то располагает собственными информационными ресурсами, а кто-то должен довольствоваться тем, что выделяет облизбирком. -Я не могу отвечать за разумность и правильность решений облизбиркома. -Спасибо. Запала журналистов хватило еще минут на десять. Лесневский отвечал на их вопросы почти нехотя, уже не отвлекаясь на консультации со своими помощниками. По тональности вторая половина пресс-конференция напоминала дружескую беседу: девушки спрашивали о семье, хобби и приоритетах в отношении к искусству и литературе. Как напишут завтра городские газеты, кандидат в губернаторы Константин Лесневский "показался милым, внимательным, и в то же время целеустремленным человеком, который всегда знает, чего он хочет и как этого добиться". Когда помощник бизнесмена собрался объявить пресс-конференцию закрытой, со своего места вновь поднялся Вася Стручков. -Извините, Константин Палыч, еще один вопрос. Лесневский нахмурился. -Хорошо, но это последний на сегодня. Стручков включил диктофон. -Скажите, вы всерьез полагаете, что можете стать губернатором? Команда Лесневского дружно выдохнула. -Молодой человек, – сказал бизнесмен, – я считаю, что победит сильнейший. Давайте подождем выборов, тогда и поговорим. Все, спасибо за внимание, господа. До встречи! Народ начал расходиться.

В гостиной Центра делового сотрудничества Лесневский расслабился. Он уселся в огромное мягкое кресло и закинул ногу на ногу. -Коля, сообрази чего-нибудь попить, – сказал он одному из своих охранников. В соседних креслах и на большом кожаном диване расположились помощники бизнесмена. Достали по сигарете, задымили. -Андрей, – обратился Лесневский к тому, что на пресс-конференции сидел по правую руку, – как там с вашим гениальным планом? -В ожидании. -Чего ждем? -Решения директора. Думаю, что он согласится. Кстати, и Трофимов доложил, что у него все в порядке. Лесневский взял стакан с минеральной водой и сделал несколько глотков, потом как бы между делом заявил: -Уволю всех к чертовой матери, если ваша гениальная авантюра провалится. Сомневаюсь, что вы потом найдете работу по специальности. Андрей Нестеров промолчал.

Нельзя сказать, что Вадим волновался перед столь ответственной, по его мнению, встречей. У него ничего не просили, он ничего не должен был сделать или сказать. Его просто пригласили посидеть-покалякать, но Вадиму все равно не хотелось ударить в грязь лицом, ему хотелось произвести хорошее впечатление.

На вахте его не пустили. Бойкая старушенция, сидевшая в стеклянном колпаке, выскочила к турникету и вытянула руки в стороны. -Куда идем? -На третий, на "Пилот". Вадим попытался прошмыгнуть мимо, но обойти эту тетку было так же сложно, как трамваю объехать зазевавшегося пешехода. -У тебя пропуск есть? -Нет. -Ну, тогда и не пущу. Восьмой час уже, нету в здании никого. Без пропуска нельзя. Вадим в замешательстве почесал затылок. Опаздывать он не любил, даже если опаздывал не по своей вине. -А какой пропуск у меня должен быть? – спросил он растерянно. -Обычный, как у всех. Если без пропуска, то нам должны были оставить заявку, что придет такой-то и во столько-то. Вот ты кто? -Я Вадим Колесников. Бабка, не меняя выражение лица и интонацию голоса, заявила: -Вадим Колесников у меня в списке есть. Чего ж ты молчал? Парень пожал плечами. В самом деле, почему он не сказал сразу? Вахтерша освободила проход. Она только заметила напоследок, что шарахаться до полуночи туда-сюда не позволит, даже если ей сунут под нос десяток пропусков и заявок на посещение. Вадим поднялся на третий этаж, остановился перед металлической дверью, украшенной гигантской табличкой с надписью "Радио Пилот". Программный отдел". В самом низу было указано время работы: с 9 до 18 часов. Вадим взглянул на часы. -Заходи, заходи, – услышал он голос за спиной и чуть не вскрикнул от неожиданности. К нему направлялся Глеб со стопкой посуды для чаепития. – Чего остановился? Я тут чашки мыл. Секретарша ушла домой, а у меня гора грязного фарфора скопилась. Открывай дверь, а то руки заняты. Вадим открыл массивные ворота, пропустил вперед начальника и прошел сам, неуверенно и озираясь. Офис "Пилота" представлял собой вытянутую в длину комнату со стеклянными перегородками. В каждом "аквариуме" размещалось одно из подразделений станции. В центре комнаты, перед входом, красовалась высокая стойка офис-менеджера; Вадим отметил, что она, пожалуй, будет повыше стойки бара. Глеб поставил на нее свою посуду, стряхнул руки. -Пойдем, – сказал он, – покажу, как мы живем. Он подвел гостя к первому аквариуму. Дверь была открыта настежь, а внутри из-за горы аппаратуры торчала чья-то лохматая голова. -Вот это у нас производственная студия, так называемый "продакшн", – говорил Шестопалов. – Здесь пишутся рекламные ролики, анонсы программ, клепается вообще вся музыкальная и звуковая продукция. А там у нас сидит Паша, наш оператор и звукорежиссер. Паша, покажи личико! Лохматая голова высунулась. Оператор оказался черноволосым и скуластым парнем лет двадцати. -Здрасьте, – сказал он. -Не отвлекайся, работай. – Глеб пошел дальше. – Вот тут, в закуточке столовка, тут мы, бывает, обедаем и даже ужинаем. Маленькая столовая действительно пристроилась в закутке, в углу офиса. Жалюзи темно-коричневого цвета прятали от любопытных глаз столик, две кушетки и холодильник с микроволновой печью. Окон в столовой не было. Глеб пошутил: -Захочешь водки попить – приноси сюда, поможем. Вадим всюду следовал за ним молча. Лишь на упоминании о водке улыбнулся и даже негромко хихикнул. Глеб провел его в дальний конец офиса, открыл дверь в очередной "аквариум". -Тут у нас эфирка... эфирная студия, то есть. Вещание идет отсюда. Вадим огляделся с немым и сдержанным благоговением. В студии никого не было. За столом, на котором, кроме микшерского пульта, были наставлены небоскребы всякой аппаратуры, скучал стул на колесиках и с висевшими на спинке наушниками. В колонках тихо наигрывал свои гитарные форшлаги Гари Мур. -Время вечернее, – пояснил Глеб, – ночью у нас ди-джеи пока не работают, вещание идет без ведущего. Пашка следит за эфиром, чтобы ничего не грохнулось. Он жестом предложил Вадиму подойти поближе, посмотреть. Тот шагнул к столу, очень внимательно все осмотрел. -Программа идет с компьютера, – сказал Глеб, – не с компакт-дисков. Так надежнее и проще. Компакты держим только на случай компьютерных "глюков". Вадим кивнул и повернулся к Шестопалову. -Я понял. -Ну, раз понял, тогда пойдем в мой кабинет. По дороге Глеб указал на столы с компьютерами в одном из незапертых "аквариумов" и сообщил, что там работают симпатичные девочки из информационной службы. -Они тебе понравятся, – добавил он. В кабинете Вадим не сразу решился присесть. Пока Глеб не подтолкнул его в спину, он так и стоял перед стулом, глядя на работающий вентилятор. -Вадик, расслабься, – велел Шестопалов. – Кофе или чай? -Кофе. – Вадим все-таки опустился на стул. Пока Глеб возился с чайником и банкой "Максвелл Хаус", он рассматривал кабинет. Разумеется, первыми в поле его зрения попали стопки упаковок с шестопаловской книгой. -Они самые, – бросил хозяин. – Тысячи четыре с половиной, как я и говорил. Честно сказать, не соображу, что с ними делать. "Роспечать" ссылается на перебор с ассортиментом, оптовики говорят, что вообще не сезон: дескать, люди сейчас на югах отдыхают, а ты гундишь о работе. -Это бывает, – произнес Вадим. Глеб на мгновение оставил в покое банку. -Слушай, – сказал он, – я пригласил тебя не как вероятный работодатель, и не смотри на меня как на босса. Ты пришел в гости, попить кофе и поболтать. Будь проще. Я думаю, ты не намного моложе меня. -Мне двадцать восемь. -Ну, я где-то так и подумал. В армии служил? -Угу. -Тем более, жизнь уже понюхал. Не коси под кисейную барышню. Глеб налил воды в чайник, нажал на кнопку и сам, наконец, уселся в свое начальственное кресло.

–У нас тут вообще все просто, – сказал он, закуривая сигарету. – Я строю свои отношения с людьми на партнерских началах. Придумал что-нибудь хорошее – пришел и сказал мне, а я одобряю или отвергаю. Если я обидел – опять пришел ко мне. Заработал – получи, слажал – не получишь. -А проблем из-за этого не возникает? – спросил Вадим. -Каких? -Ну, мало ли. Говорят, начальника надо бояться. Шестопалов покачал головой. -Не согласен. Начальника надо уважать. Мне в этом смысле пока, тьфу-тьфу, грех жаловаться. Вскипел чайник. Глеб налил кипятку в обе чашки, одну из них придвинул гостю. -Ладно, это все лирика, – бросил он, усаживаясь на место. – Я тебе не босс и не об этом хотел поговорить. Он открыл ящик стола и вынул компакт-диск. Вадим подобрался, словно котенок, учуявший собаку. -Я послушал твой диск, мне понравилось. – Глеб говорил спокойно, без пафоса. Со своей стороны я могу предложить включить пару песен в ежедневную ротацию на "Пилоте". Ну, примерно, на пару месяцев. Как тебе мое предложение? Вадим чуть не пролил кофе на штаны. Стараясь скрыть охватившее его волнение, он принялся размешивать напиток ложечкой. Глеб смотрел на него с небрежным любопытством. -Бесплатно? – решился поинтересоваться гость. -Разумеется. А где с тебя брали деньги за это? -Не брали, но просили. По сто рублей за один эфир. Я не дал. Глеб покачал головой. -Хапуги ... Правильно сделал, что не дал. -Так-то оно так. Но меня и не крутили. -Это не страшно. Если музыка хорошая, кто-нибудь ее обязательно возьмет и бабок при этом не попросит. Вот я, например. Я, конечно, с "Русским радио" конкурировать не смогу, но кое-что и в моих силах. Кстати, на "Русском" ты бы вообще разорился. Глеб перевернул диск, пробежал глазами список песен. -Так, Вадик, я бы выбрал второй и пятый треки. Согласен? Вадим кивнул, и снова кофе чуть не украсило его брюки мерзким коричневым пятном. Глеб поднялся, вышел из-за стола и, не говоря ни слова, покинул кабинет. Вадим в его отсутствие помешивал ложечкой остывающий кофе и рассматривал стопки книг. Аккуратно упакованные в плотную бумагу, перевязанные бечевкой, такие манящие... Вадим любил книги. Иногда его даже не волновало, о чем там пишут и в какой мере новое издание обладает литературными достоинствами. Он просто обожал этот запах, цвет бумаги, это ненавязчивое приглашение перевернуть следующую страницу. Вернулся Глеб. -Поздравляю, – сказал он, – я широким начальственным жестом вставил твою песню в программу. Через двадцать минут пойдет в эфир. Благодарный музыкант почти прослезился. Он даже забыл поинтересоваться, какую именно песню выбрал Глеб. -Ладно, ладно, – отмахнулся Шестопалов, – свое спасибо оставь на потом. Я тебе соврал, это не так уж и бесплатно. Вадим отодвинул пустую чашку и сосредоточился. -Я чем-то могу помочь? -Надеюсь. – Глеб снова заглянул в ящик. На этот раз на стол лег экземпляр его многострадальной брошюры. – Тебя за язык никто не тянул, когда ты сказал, что знаешь, как ее продать. Я весь внимание. Вадим ответил не сразу. Он взял книгу в руки, осмотрел обложку. На синем фоне была нарисована волчья морда с оскаленной пастью, выше стояла фамилия автора, ниже – название книги. Обложка броская и в то же время ни к чему не обязывающая.

–Еще вчера хотел спросить: почему "Убегающий волк"? -От любимой русской поговорки насчет того, что работа в лес не убежит. -Ааа. Угу. Вадим открыл брошюру, бегло просмотрел первую главу, пару раз улыбнулся. Если бы он поднял глаза, то увидел бы, как автор сего труда пытается спрятать за пеленой сигаретного дыма свое волнение. -Интересно, – вымолвил Вадим. – Я немного посмотрел ее дома, но не вчитывался. Она вся такая? -Какая? -Ну, больше развлекательная? -Вся. Знаешь ли, люди учатся быстрее, если получают при этом удовольствие. Вадим заглянул в конец книги, посчитал количество глав и страниц. -По-моему, книга хорошая, – резюмировал он. – И я предложил бы тебе сделать одну вещь, но не знаю, пойдешь ли ты на это. Глеб шумно выдохнул. -Вадик, я готов продать душу дьяволу, лишь бы эти стопки больше не валялись в моем кабинете. Вадим приосанился. -В общем, – начал он, – ты будешь смеяться, но я предлагаю прорекламировать ее в эфире... Глеб даже не стал маскировать разочарование. -Да рекламировали уже десятки раз! И рецензии положительные были, и ролики, и всякая мура. Ты пойми, мне не деньги вернуть нужно, а сон спокойный, потому что эта чертова книга на самом деле лучше, чем о ней думают! -Ты не понял, – спокойно возразил Вадим. – Мы прорекламируем ее в эфире на твоей станции, только текст будет мой и читать его буду я. -Иии?... – затянул Глеб. – В чем прикол? -Только в том, что я сказал. -Понятно. У тебя кролик в рукаве? -Нет. Глеб начал теребить в руках пачку сигарет. -Что-то я не пойму, – признался он уже более миролюбиво. – Ничего нового ты мне не предложил. Говори яснее. -Хорошо. – Вадим положил руки на стол, развернул их ладонями вверх, словно собираясь объяснять очевидную вещь непроходимому тупице. – В тексте не будет каких-то наворотов, не будет никаких открытий, не известных тебе. Суть только в том, что текст прочту я и... Вадим умолк. Шестопалов его не торопил. -Понимаешь, Глеб, я просто предлагаю тебе довериться. Я могу гарантировать результат, и ты не будешь разочарован. Согласен, это как кота в мешке покупать, но хуже-то не будет, верно? -Вообще-то, да, хуже уже никак. -Ну, вот. Давай попробуем, а по результатам ты уже будешь сам решать, стоило или не стоило. -Ну, давай, – нехотя согласился Глеб. – Хотя я все равно ничего не понял. Вадим улыбнулся: -А и не надо.

Награда для измученных дневной духотой горожан – благословенная вечерняя прохлада. Днем народ пропадал на пляжах, а вечером оккупировал проспекты и улицы, топтался возле пивных ларьков и магазинчиков, где были замечены огромные холодильники с "кока-колой". Трофимов с удовольствием бы пропустил бутылочку-другую живительной пивной влаги, но он сегодня за рулем. Руль был изрядно потрепанный. Впрочем, как и весь автомобиль. Неделю назад трофимовской "семерке" поставили новые крылья взамен старых, проржавевших за время зимней стоянки в протекающем гараже, и теперь белая консервная банка зияла черными висками. Однако, Павел Владимирович не особенно переживал, поскольку был уверен, что скоро у него будет возможность сменить марку авто. Он хотел купить что-нибудь подержанное импортное, года эдак девяностого. Не "новый русский", конечно, но уже и не бывший советский инженер, заработавший за свою жизнь лишь скудную пенсию. Обеспеченная старость – сладкий приз на финише марафона. Трофимову хотелось верить, что все получится. Хоть и пытались его отучить от этой вредной привычки, хоть и доказывали, что счастье – продукт скоропортящийся, и уж лучше довольствоваться усредненной амплитудой, чем взлетать на пик, а потом лететь вниз, ломая ребра. Пал Владимыч знал, что мечты сбываются, а цели можно достигнуть, если проявить упрямство. Не упорство, нет – именно упрямство. Осел все равно сожрет свою охапку травы и пойдет по своим делам, как бы над ним ни смеялись. Однако, существовала одна вещь, которая бывшего советского инженера смущала, он не хотел продолжать. Он не принадлежал к числу безумцев, не способных остановиться после крупного выигрыша в казино. Получил, откусил, отвалил. Только так. Если принято на веру, что крупная удача – это всегда пик, то лучше скатиться вниз мягко, оберегая ребрышки и не жалея задницу. Она мягкая, все стерпит и простит. Авантюра, которую затеял Трофимов, имела все шансы стать успешной, но когда дело выгорит, надо сворачиваться и уходить. Вот только в спокойный и незаметный уход автор авантюры не верил. Лесневский с самого начала отнесся к затее скептически, более того, даже посмеялся и велел своим людям заниматься делом, а не валять дурака, но Трофимов смог его убедить. Лесневский рискнул. Когда выяснится, что риск себя оправдал, этот губошлепнутый фармацевт потребует добавки, и аппетит у него, судя по началу, просто нечеловеческий. Что делать тогда? Черт бы с ним, с Лесневским, но вот парень Павлу Владимировичу нравился. Насядут они на него и сожрут. В машине у Трофимова звучало радио "Пилот". С некоторых пор он слушает только эту волну. Кто бы знал, насколько это тяжело! Трофимов все же притормозил возле ларька. Оставив машину на обочине, потолкался в толпе, купил бутылку холодного кваса и прихватил местную газету, которую распихивал прохожим голодного вида молодой человек с сумкой на плече. Газета называлась "Колокол". На первой полосе красовалась физиономия действующего губернатора Попова, а под ней простиралась огромная статья о крупных успехах и мелких неудачах в работе областной администрации. Это поповская газета, поповская реклама и поповские обещания. Ничего нового он не сказал и уже не скажет, потому что скинут его на предстоящих выборах, как котенка со шкафа. И через четыре года прохожим будут всучивать точно такие же газеты, но уже с другой губернаторской физиономией, и через восемь лет, и через двенадцать. Чудны дела твои, Господи... Трофимов сел в машину, бросил бутылку и газету на соседнее сиденье и вдруг замер. -Быть не может... – пробормотал он, протягивая руку к панели магнитолы, чтобы сделать погромче. – Слишком быстро... На волнах "Пилота" звучала новая песня. Впрочем, Трофимов слышал ее и раньше (она ему не понравилась – чересчур монотонная, по его мнению), но он точно знал, что в радиоэфире ее никогда не было. -Вот тебе и раз! – воскликнул он, и лицо его растаяло в почти сладострастной улыбке. – Опережаем график! Он тронулся с места, проскочил перекресток и помчался по широкой улице на скорости под девяносто. Он испытывал сложные чувства. С одной стороны, все складывалось удачно и практика подтверждала, что теория имеет значение, но вот с другой... Трофимов еще не утратил способность испытывать угрызения совести. Пожалуй, это качество и отличало его от большинства специалистов команды Лесневского. Парень все-таки ему нравился. Хороший парень.

Вадим снова не знал, куда девать руки. Поскольку у джинсов карманы были слишком узкие, он пытался засунуть одну руку в разрез между пуговицами рубашки, а другую пристроить под ремнем на пояснице. Глеб с нескрываемым любопытством наблюдал за этими маневрами. -Как ощущения? – спросил он, улыбаясь. – Уже колбасит? -Более чем, – осипшим голосом сказал Вадим. Затем, прокашлявшись, добавил уже более внятно: – Колбасит. -Это хорошо. Тех, кто впервые живьем выходит в эфир, плющит еще больше. К этому трудно привыкнуть сразу, но это нормально. Вадим все еще продолжать воевать с руками, не желавшими находить подобающее им место, но с волнением уже вполне управился. Он присел на стул перед звукорежиссерским пультом. -Интересное ощущение, – сказал он. – Как будто это не моя песня, а чья-то другая. Глеб продолжал удовлетворенно улыбаться. Они находились в эфирной студии. Только что проскочил маленький блок рекламы, вышедший сразу после песни Вадима, сейчас играла одна из старых вещей "Дюран Дюран". -Твою песнюшку мы покатаем еще пару недель, – сказал Шестопалов и склонился над ежедневником. – Посмотрим реакцию. Если она будет благожелательной – что ж, флаг тебе в руки. -А если не очень? -Ну, тогда... Зазвонил телефон. Вадим от неожиданности подскочил, потому что аппарат стоял почти у него над ухом. Глеб взял трубку. -Алло! Да, это "Пилот"... Что? Какая? Сейчас "Дюран Дюран", "View To A Kill"... До этого? А, до рекламы! – Глеб в паузе подмигнул Вадиму. – Это группа "Ночная смена", песня "Под небом"... Не знаю, девушка, смотрите в магазинах... Пожалуйста. До свидания. Положив трубку, Глеб уселся на краешек стола и торжествующе глянул на своего смущенного гостя. -Ну, что, дружище, – сказал он, покручивая связку ключей на пальце, – с тебя бутылка. Тобой уже поклонницы интересуются. Вадим немного стушевался, но было видно, что он доволен и даже как будто уверен был в таком результате. -Ладно, не дрейфь, – уже серьезно добавил Шестопалов. – Сработаемся. Пока можешь посидеть, посмотреть, подумать, а я тебя оставлю ненадолго. Он вышел. Вадим посидел немного, покрутил головой, полистал списки песен. Время от времени он бросал короткий взгляд на телефон. Глеб наверняка решил бы, что он ожидает новых звонков, но Вадим интересовался телефоном совсем по другой причине. Наконец, он решился. Аккуратно приподнял трубку, набрал номер. Молчание его длилось очень долго. Абонент не отвечал.