Текст книги "Молчи и танцуй (Часть 2) (СИ)"

Автор книги: Роман Грачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Вадим обзвонил всех, кто ему был нужен. Первым делом он узнал у Ларисы, все ли у нее в порядке, и, получив утвердительный ответ, попросил ее подъехать на студию. Потом он удостоверился, что Шестопалов сегодня может задержаться на работе, и велел ему найти Кирилла. К семи вечера все завалились в кабинет директора радио "Пилот". Перед этим Глеб обошел всех сотрудников станции и просил заниматься своими делами и не мешать. В эфире сидел ведущий Сергей Крылов, в операторской дежурил незаменимый Паша, а за стойкой читала книгу Настя. -Настюша, не уходи, – попросил Вадим, – ты можешь понадобиться. В кабинете он уселся на пол у стены. Собравшиеся, разумеется, удивились, но никто ничего не сказал. Сам Глеб сидел за своим вертящимся стулом, закинув ногу на ногу, а Кирилл, сегодня необычно задумчивый и малоразговорчивый, пристроился в углу возле магнитофона. -Лариса, не стой, проходи, – пригласил Глеб. – Вон на любой из этих стульчиков. Лариса чувствовала себя не в своей тарелке. К тому же, если бы у кого-то появилась мысль приглядеться к ней повнимательнее, то можно было заметить, что она чем-то подавлена. Глеб нажал на кнопку громкой связи. -Настена, сделай кофе. -Сколько, Глеб Николаевич? Шестопалов обвел глазами своих гостей. Никто даже не шевельнулся. -Сделай четыре, потом разберемся. -Хорошо. Глеб почесал ухо. Он хотел задать Вадиму несколько вопросов, но Вадим, похоже, созрел сам, только как-то уж очень неожиданно и с некоторой долей пафоса. -Вадик, – сказал босс, – ты хотел рассказать нам что-то интересное? -Ага. -Ну, тогда валяй, здесь все свои. -И ничего, кроме правды, – лениво сморозил Кирилл. Он облокотился на тумбочку, подперев голову кулаком, отчего его лицо стало похоже на гармошку старого "Икаруса". -Глеб, – начал Вадим, – мне будет проще, если ты станешь спрашивать. -Ладушки. Для начала: почему они прицепились именно к тебе? -Потому что они каким-то образом узнали... -Узнали что? -Что я умею... – Вадим запнулся. Он вдруг понял, что в двух словах и не объяснишь. -Это связано с тем, как легко ты вышел на теперешний уровень? – попытался помочь ему Глеб. -Да. Вернее, не столько с этим, как с другим. Мне кажется, они засекли меня гораздо раньше, чем я появился здесь. Кирилл испустил протяжный вздох. -Парень, я засну сейчас. -А ты выпей кофе! – огрызнулся Вадим. Пожалуй, ему все же трудно было держать себя в руках. -Стоп, стоп, мальчики! – Глеб поднял руки в жесте футбольного судьи. – Вадим, действительно, давай попроще. Тот не успел "попроще" – в дверь постучали. -Настя, заходи! Вошла секретарша с большим подносом, на котором каким-то чудом уместились четыре чашки ароматного кофе, блюдце с печеньем и вазочка сахара. -Настена, – сказал Кирилл, заметно оживившись, – ты замуж не собираешься? -Вы уже спрашивали. -И что ты ответила? -За вас – не собираюсь. -Как?! Разве ты меня не любишь? Настя покраснела, но нашлась с ответом: -Люблю, потому и не пойду замуж. -А любовницей хоть станешь? -Надо подумать. Эти переговоры ни у кого не вызвали никаких эмоций, поэтому, когда Настя вышла из кабинета, снова воцарилась тишина. Лариса крутила головой и не понимала, о чем может сейчас пойти речь. -Вам никогда не приходило в голову, – наконец сказал Вадим, – почему я так быстро вошел к вам в доверие? Кирилл хмыкнул. Глеб насторожился. Лариса вздохнула. -Вижу, что приходило, – удовлетворенно заметил Вадим. – Я могу ответить. Лариса посмотрела на него. Из присутствующих здесь, – тех, кто доверился Вадиму Колесникову, – больше всех рисковала именно она. -Все дело в том, ребята, что мои слова вызывают у людей безграничное доверие. Кирилл изобразил губами лошадь. -Вот удивил-то! -Вы не поняли. Люди верят мне всегда, что бы я ни говорил. ВСЕГДА! Понимаете? У Ларисы что-то мелькнуло в голове. Что-то расплывчатое, как картинка на ненастроенном телевизоре. Летнее кафе, неоплаченное угощение... Кажется, она понимает. -И давно это у тебя? – поинтересовался Кирилл. -Похоже, всю жизнь. -Ого. – Толстяк вылез из убежища, чтобы забрать свою чашку кофе и порцию печенья. – Так ты экстрасенс? -Издеваешься? -Конечно. Глеб испугался, что они сейчас поругаются. Оба какие-то нервные и готовы вспыхнуть в любую секунду. Шестопалов решил вмешаться: -Киря, помолчи, дай ему сказать. Кирилл снова уселся за тумбочкой. -Я говорю, что это происходит со мной всю жизнь, сколько себя помню, продолжил Вадим. – Я не знаю, как это называется и связано ли оно с наукой, но это есть. -В чем конкретно это проявляется? -Да господи! – Вадим шумно выдохнул. – Показать?. -Давай. Вадим подошел к столу, придвинул к Глебу телефон. -Звони в кафе, закажи пиццу. Шестопалов несколько секунд смотрел на него как на идиота, потом переспросил: -Ты проголодался? -Звони, говорю. Глеб покачал головой. -Не получится. Кафе внизу скоро закрывается, они принимают заказы до пяти часов. -А ты позвони. – Вадим был непреклонен. – И будь понастойчивее. Глеб нехотя снял трубку, набрал номер. Все наблюдали за этим молча. -Алло! Здравствуйте, пиццу можно заказать?.. Уже поздно? Ну, я понимаю, но, может быть, сделаете исключение?.. Совсем никак? Ну, извините. Всего доброго! Шестопалов положил трубку, развел руками. -Извини, Вадик, – сказал он, – булочками поужинаешь. Тот вместо ответа снова взялся за телефон, набрал тот же номер. Теперь на лицах наблюдавших появилось какое-то подобие любопытства. -Здравствуйте, – сказал в трубку Вадим, почти один в один повторяя интонацию босса. – Я хотел бы сделать заказ... Пиццу... Поздно? Я понимаю, но, может быть, сделаете исключение?.. Да... Да... Это займет у вас совсем немного времени... Да, конечно... Ну, скажем, с ветчиной. Есть? Замечательно. Мы на третьем этаже института. Да, радио "Пилот". Спасибо большое, ждем. Вадим опустил трубку на аппарат, оглядел присутствующих взглядом, в котором торжества было меньше, чем усталости. -Поздравляю, – выдавил Кирилл, – умеешь убеждать. Только чуда я в этом не вижу. -Подожди, когда пиццу принесут, – отмахнулся Вадим. Заказ принесли через десять минут. Миловидная девушка в униформе кафе розовом передничке с изображением бегемота – вошла в кабинет, поставила на стол вкусно пахнущую коробку и уставилась на мужчин. -С вас тридцать два рубля, – сказала она. Никто не шелохнулся. Даже Кирилл не полез в бумажник, хотя он делал это и в тех случаях, когда платежные обязательства не касались его напрямую. -Кхм, – сказала девушка. Наконец, к ней подошел Вадим. -Мы должны заплатить прямо сейчас? -Конечно. -А вы до которого часа работаете? -Через полтора часа закрываемся. -Хорошо. Тогда давайте поступим следующим образом. – Вадим взял ее за локоть и направил к двери. – Мы занесем вам денежку перед самым закрытием. -Ну... – Девушка остановилась. – Вообще-то, у нас так нельзя. -Я верю. Как вас зовут? -Вера. -Верочка, через час я спущусь к вам в кафе и лично отдам тридцать два рубля. Как вас найти? -За стойкой. – Девушка улыбнулась. В глазах еще светилось недоумение, но оно уже сходило на нет. – Только если вы обязательно занесёте, а то у нас касса... -Обязательно занесу! – Вадим открыл дверь. – Спасибо вам огромное, спасли от голодной смерти. Через час увидимся. Когда официантка удалилась – причем без всякого нажима – Вадим снова опустился на пол у стены. Присутствующие сначала помалкивали, потом Глеб чиркнул зажигалкой. -Ладно, эксперимент убедительный, – резюмировал он. – Я знаю хозяина кафе. Редкостный жмот, и персонал у него такой же. -Каким бы жмотом он ни был, – откликнулся Вадим, – это самое простое, что я мог вам сейчас показать. Если не достаточно, могу пригласить сюда Настю, и вы узнаете, какого цвета у нее трусики. Хотите? Глеб замотал головой. -А я все равно не понимаю, в чем прикол? – воскликнул Кирилл. Вопросительные взоры вновь были устремлены на "экстрасенса". -Я уже сказал вам, – произнес тот, – что люди доверяются мне безоговорочно. Я могу брать товары в магазине в кредит, могу соблазнить любую девушку (Лариса при этих словах прикусила губу), могу заставить людей покупать книги и слушать музыку и... -... заставить их выбрать того губернатора, на которого ты укажешь, – закончил за него Глеб. -Да! Наконец-то вы поняли! И не только губернатора, но и ... Теперь уже не просто повисла тишина. Теперь установился полный вакуум, даже из соседних кабинетов не доносилось ни звука, хотя обычно в это время на студии обязательно звучит какая-нибудь музыка. -Да, в принципе, кого угодно могу заставить выбрать... – закончил свою мысль Вадим. Вакуум в кабинете уже можно был потрогать руками. Все присутствующие вдруг поняли очевидную и простую вещь, которая давно лежала на ладони. Все трое уже привыкли к мысли, что парень, которого они случайно встретили, оказался чертовски способным и обаятельным. Кирилл вспомнил, что сразу заинтересовался компакт-диском, подсунутым ему на пьяной вечеринке, Глеб перестал беспокоиться о продаже своей многострадальной книги, а Лариса... Лариса теперь была почти в шоке. Она все это время отгоняла страх перед будущим, боролась с опасениями, что она "снова попалась", но Вадим умело убеждал ее в обратном. И вот теперь... Неужели она действительно попалась? -Да ты страшный тип, оказывается... – произнес Кирилл. -Если бы я был страшным типом, я бы не работал последние два года на парфюмерном складе и не жил бы в съемной квартире. -Логично, – сказал Глеб. – Вадик, а у тебя разве никогда не бывает осечек? -Очень редко. Когда я в свои слова не вкладываю даже чуточку собственной веры. Мне нужно верить самому, и тогда человек свернет для меня горы. -Ты можешь дать таксисту червонец и доехать отсюда до вокзала? – спросил Кирилл. -Чушь! – Вадим хмыкнул. – Зомбированием я не занимаюсь. Люди остаются в сознании, они понимают, где находятся и что делают. Они просто мне доверяют! Как себе! Но я не могу выдать червонец за сотню и заставить написать мне в дипломе, что я летчик-космонавт. Я должен быть адекватен, тогда все работает. Вадим не сводил глаз с Ларисы. Он хотел ей что-то сказать, но не решался сделать это сейчас. -А что у нас в случае с Лесневским? – продолжал допрос Глеб. -Они утверждают, что отстанут от меня сразу, как только получат свое. Но я им не верю. -И правильно. – Кирилл принялся расхаживать по кабинету, сунув руки в карманы. – Только, извини, дружище, но я сам не очень верю в то, что сейчас услышал. Если это правда, то почему я до сих пор сомневаюсь? -Ты перестанешь сомневаться. Иногда мне приходится повторять дважды или трижды, чтобы люди "включились". -Включились? -Да, я называю это так. Кирилл покачал головой. -Бред какой-то. Ты специалистам показывался? -Опять смеешься? -Извини. Я пытаюсь представить, как все это выглядит. С тобой, наверно, трудно конфликтовать. -У меня вообще никаких проблем быть не должно, – с горечью произнес Вадим. Только почему-то появились. Эти типы нашли меня и уговорили. Сказали, что на "Пилоте" все проплачено, дело стало только за мной. -Ты согласился? – спросил Глеб. -Да, у меня не было выбора. -Что значит "не было выбора"? Вадим промолчал. Он не хотел пугать свою любимую женщину, и без того сейчас находящуюся не в себе. -Как ты намерен это сделать? -Я прочту ролики на "Пилоте", а потом выступлю в программе на областном телевидении. Скоро у претендентов начнутся телеэфиры. Моя задача – объяснить людям, что Константин Лесневский очень хороший парень, любит собачек, возится с детьми, много сил отдает заботе о ближних и вообще станет самым лучшим губернатором за всю историю нашего богатейшего края. У Кирилла глаза поползли на переносицу, он даже перестал выгуливать свое массивное тело. -Я утрирую, – поспешил успокоить его Вадим. – Но смысл примерно такой. На "Пилоте" пойдет другой вариант, но тоже косвенная агитация. -И дело выгорит?! – удивился Глеб. Вадим снова промолчал. -Я думаю, – сказал он после небольшой паузы, – что если я постараюсь, то у меня получится. Но все дело в том, что я уже взял деньги, а стараться мне не хочется. -М-да, – протянул Кирилл. – А ты возьми и скажи им, что не можешь, что не выйдет у тебя ни хрена. Они и поверят. -Ни фига. Ты забыл про адекватность. Они уже знают, что я могу. И я это знаю. Червонец как сотню мне им не впарить. Кирилл еще немного поразмыслил. -Тогда другой вариант. Что, если тебе отнестись к этому как к бизнесу? -Не хочу. -Почему? -Долгая история. -А мы не спешим. – Кирилл переглянулся с Глебом. – Мы же не спешим? -Уже нет. Вадим посмотрел на Ларису. Та думала о чем-то своем, и, судя по выражению лица, мысли ее посещали неприятные. -Лариса, – сказал парень. – Я хочу, чтобы ты тоже послушала, и тогда у тебя отпадут все сомнения. Она не ответила.

Вадим выдал все, что смог вспомнить и объяснить. Многое оставалось за гранью и его понимания, чего-то он просто не знал и уже не мог ни у кого спросить, но в целом картина получилась более-менее ясной. Его друзья слушали молча, выкуривая сигарету за сигаретой. И хотя рассказ занял не так уж много времени, кабинет продымился настолько, что пришлось открыть оба окна. -Мой сосед, с которым мы очень дружили, дядя Петя, рассказал мне, что в ночь, когда я родился, на город падала какая-то звезда. Хохма, конечно, и я тогда только посмеялся, потому что дядя Петя был фантазером и частенько меня развлекал. Просто были необычные для нашего региона атмосферные явления, которые вызвали небольшой переполох в городе. Что-то вроде северного сияния, только по-другому. Если хотите, статью можете найти в публичной библиотеке. Газета "Зауралье", январь семьдесят четвертого. Число точно не скажу. Да и пару лет назад что-то об этом писали... Так вот, дядя Петя пару раз пытался мне внушить, что это был знак, какая-то отметина, и что мне повезло родиться именно в эту ночь и в этот час. Мне одному. Я потом спрашивал у матери, но она всегда была до предела загружена – и физически, и морально – и ей было не до этих штучек-дрючек. Словом, я поудивлялся, посмеялся и забыл. Мне было тогда одиннадцать лет. Потом я что-то начал замечать. Я приносил "тройки" из школы, приносил жирные "неуды" за поведение – не за то, что носился по классу и плевался из трубочки, а за то, что смотрел в окно на снегирей. А когда рассказывал матери путаные истории об учительской несправедливости и о том, что я вообще самый умный мальчик в школе, она мне верила. Я рассказывал ей то, во что хочется верить одиннадцатилетнему мальчишке, и она все это принимала и ходила на собрания в школу с высоко поднятой головой. Потихоньку я перетащил на свою сторону всех своих любимых учителей. Знаете, несмотря на то, что мне было интересно учиться, я был невероятно ленивым. Я мог не сделать домашнее задание, не принести контрольную, не выучить стихотворение. Обычно в таких случаях нормальный школьник потихоньку скатывается вниз, но меня прощали: давали время подготовиться, предоставляли отсрочки, закрывали глаза на мое явно "не пионерское поведение", когда я отлынивал от сбора металлолома. И все это происходило только потому, что я витал в облаках, а придуманные легенды выдавал за действительность. И мне верили. В школе я делал это неосознанно, я еще не понимал, что со мной происходит и почему мне так безумно везет. Я поступил в институт, и только там понял, что значила фраза "родиться под счастливой звездой"... (после этих слов Вадим долго молчал, выпуская из носа струи табачного дыма). Я потихоньку начал пользоваться успехом у однокурсников и однокурсниц, у преподавателей и уборщиц, у методисток и вахтеров. Я хотел выучиться на психолога, и кое-что у меня действительно получалось, но теория меня не привлекала. Начал скучать. А потом у меня появился друг... Витя Шлёнов... самый лучший друг. Знаете, такой раздолбай, рубашка-парень. С ним мы создали группу, играли в ресторане, на студенческих дискотеках. Тогда очень модно стало играть рок-н-ролл, особенно что-нибудь ленинградское, под "Кино" с "Алисой". Два курса проучились, проваляли дурака, два волосатых дебила. Концерты, посиделки, портвейн, девочки... все, как у настоящих тусовщиков. У обоих была отсрочка от армии, оба могли спокойно выполнять учебную программу и не бояться вылететь из института. Но только Витя об этом как-то подзабыл... и покатился. Впрочем, и я следом за ним. У него был шанс – засесть за учебники и наверстать. Я ему старался помочь, хотя и сам тогда барахтался, как котенок в пододеяльнике. Мы прекратили все загулы, все выступления, мы сидели как проклятые по ночам, учили эту хренотень. И в какой-то момент Витя сказал, что одной зубрежкой дело не решить. Надо дать взятку декану, сказал он, и пошел собирать деньги. Семья у Витька была небогатая. Да кто вообще был тогда богатым, в начале девяностых! Я как вспомню эти карточки, эти очереди, которые надо было занимать с пяти утра, номерки на ладонях, так меня просто вырубает... Все так жили. И Витькина семья тоже. Представляете, какая у них была реакция, когда он с такой помятой физиономией нарисовался и попросил найти побольше денег, чтобы защитить свою задницу от вылета из института и автоматического попадания в армию. Шок!.. Естественно, денег ему не дали, а воровать он не умел, честный был парень, совестливый, хоть и непутевый. Единственная надежда – на меня. Помню, как он меня упрашивал: "поговори с деканом, наплети ему что-нибудь, пообещай, у тебя это хорошо получается". А я шапкозакидательный тогда был, смотрел на все через мутное стеклышко, согласился быстро, да еще и ума хватило успокоить его, типа "не ссы, все будет чики-пуки!". Идиот, лучше бы я ему отказал... Пошел я к декану. Положение было такое – либо пан, либо в армию. Уходить на службу Витьке было нельзя, и я не мог этого допустить. Не тот он человек, если вы понимаете, о чем я. И дело даже не в том, что он не смог бы за себя постоять. Просто таких, как он, в армии ждет полный провал. Худенький интеллигент, тонкие пальчики, Пушкин, Пастернак, Джим Моррисон. Наша рабоче-крестьянская перемалывает все это в фарш. И вот пошел я разговаривать, потому что выбора уже не было. Поговорил... Не получилось у меня ни хрена. Совсем ни хрена. Это был первый случай, когда моя сраная "звезда" подсказала мне, чтобы я не занимался ерундой. До сих пор я успел навешать людям лапши на уши столько, что хватило бы на целый макаронный завод. И здесь я тоже пошел закидывать шапкой, думал, что стоит мне только сказать пару слов, как все мы будем уже на пятом курсе с красными дипломами и красными мордами. С одной стороны, я, наверно, должен благодарить судьбу за этот урок, но с другой стороны, слишком дорогой ценой я оплатил обучение. Пострадал не я. Хм, "пострадал"... Это не то слово, совсем не то. Пустое слово, ничего не выражает. Витя просто пропал, сгинул. (Здесь Вадим снова умолк, проверил пачку сигарет и, убедившись, что она пуста, вернулся к рассказу). Декан мне не поверил. Я не знаю почему. То ли я не слишком убедительно врал, то ли не проникся самой идеей настолько, чтобы донести ее до другого человека. У меня до сих пор нет никаких мыслей по этому поводу. Суть в том, что декан послушал, покивал и сказал, что еще потерпит наше наплевательское отношение к учебе. Пару месяцев потерпит, а потом будет наказывать. Но он схитрил. Выгнал нас через неделю, без лишних слов. Что-то не сработало... С Витьком мы переписывались около полугода. Он жаловался, что ему плохо: "деды" бьют, офицеры на стройку гоняют, автомат два раза всего держал в руках, стрелять не научился, за что опять же получает от "дедов" за плохие показатели взвода. Писал, что вечерами с ужасом ждет "концертов по просьбам слушателей" это когда старослужащие вылавливают молодых, владеющих инструментом, сажают к себе на кровать и гоняют по всему народному репертуару. Витька, как назло, не мог вспомнить ни одной песни о "девчонке, которая ждет солдата, плачет в подушку, а потом выходит замуж за плотника". Витька пел Майка Науменко, Башлачева. Сами понимаете, каково ему приходилось. Потом письма перестали приходить. Я сначала особо не переживал, потому что сам находился в такой же клоаке – ну, может, чуть получше – а потом мне мать написала, что Витьку привезли домой в запаянном гробу. Кто-то из набухавшихся в зюзю "дедов" во время очередного концерта перепутал Витькину голову со стеной и запустил в нее табуреткой. Помните армейские табуретки? Крепкие такие... Витьку хоронил весь наш квартал. Он ко мне сейчас по ночам стал являться. Давно его не видел, а тут вдруг зачастил. Подходит молча и смотрит, как я на гитаре играю, пытается что-то сказать, губами шлепает, а звука нет, как будто кто-то шнур из гнезда выдернул. Просыпаюсь в четыре утра – погано. Теперь я понял, как работает слово. Вернее, как оно стало работать. Почти девять лет я старался никому ничего не обещать. Я решил спрятаться, а если и беседовал с людьми, то только на отвлеченные темы и если ничто не угрожало. Работал грузчиком, экспедитором, продавцом, даже секретарем-референтом, на складе вот этом дурацком посидел. И вдруг подумал, что мне уже скоро тридцать и ни фига не происходит. Записал компакт-диск с приятелем. А потом встретил Ларису на лавочке в центре. Она плакала, и я подумал...

–А! – махнул рукой Вадим. – Какая, к черту, разница, что я подумал! -И то верно, – вымолвил Кирилл, разделываясь с последней сигаретой. Больше никто не издал ни звука. Все о чем-то думали. Глеб теребил чайную ложку, переводя затуманенный взор с вентилятора на улицу за окном, Лариса смотрела себе под ноги. Если Вадим и ждал какой-то реакции, то явно не такой. -Чего притихли? – спросил он. -Знаешь ли, – решил подать голос Кирилл, – один мой товарищ так долго переживал из-за того, что однажды резко поговорил с матерью, что к сорока годам спился. Ты берешь вину на себя? -Да. -А почему? -Потому что... – начал Вадим, но споткнулся. У него никто никогда не спрашивал "почему", потому что спросить было некому. Стало быть, и ответа на этот вопрос он не знал. – У тебя есть другие варианты? -Есть. – Кирилл снова вылез из-за тумбочки. – Дорогой мой, ты разговариваешь с людьми в прямом эфире, спасаешь от депрессии, наставляешь на путь истинный, и в большинстве случаев ты для них просто мессия. А тебя самого кто в порядок приводить будет? Кирилл добродушно улыбнулся. В этот момент он походил на доброго кота Леопольда, вышедшего на пенсию – круглый, неповоротливый и мягкий, как пушистое одеяло. -Мой вариант такой, – сказал он. – Ты не можешь брать ответственность за засухи в Гондурасе, за землетрясение в Армении и за выбор, который сделал твой друг Витя. И здесь ни при чем ни твой дар, ни ваш декан, ни наша доблестная армия. Вопрос закрыт. Надо думать, что делать дальше. Вот что ты собираешься делать? Вадим пожал плечами. -Нестеров сказал, что нужно встретиться с Лесневским. -Когда? -Послезавтра. Кирилл обернулся к хозяину кабинета. -Глеб, у тебя какие планы? Шестопалов оставил в покое ложку, прокашлялся. -По договоренности с Нестеровым через два дня в нашем эфире выходят ролики "Лес-фарм". За оставшееся время надо их записать. -Хорошо. Что дальше? -Дальше – еще лучше, – сказал Вадим и поднялся с пола. – По контракту после встречи с Лесневским я должен подготовить тексты выступления для телевидения. -Когда эфир? -У них будет два вечера на областном канале: в среду и пятницу. То есть первый – через восемь дней. -Понятно. – Кирилл сунул руки в карманы и начал раскачиваться на каблуках. В сложившейся ситуации кто-то должен был взять на себя бразды правления, и пока эта участь выпала ему. -Значит, у нас есть восемь дней. Так, Вадик, встречайся с Лесневским, пиши ролики, готовь тексты. Не суетись и особого рвения не проявляй. Глеб, пойдем пошепчемся. Шестопалов кивнул. Вдвоем с Кириллом они молча покинули кабинет, оставив молодых людей наедине. Вадим смотрел на Ларису и ждал, что она скажет. Он боялся наткнуться на непонимание. В конце концов, ведь он так быстро внушил ей доверие, что это не могло остаться незамеченным. А уж теперь, после столь эффектного самодоноса, судьба могла снова повернуться к нему задней частью. Лариса, наконец, обратила на него внимание. Вадим заволновался, увидев ее игриво вскинутую бровь. Точно так же она смотрела на него в тот день, когда обнаружила под стулом четыре упаковки из-под презерватива. -А ты, оказывается, порядочный сукин сын, – сказала она. -Уж какой есть, – ответил Вадим. -Значит, хочешь узнать, какого цвета трусики у Насти? -Нет, не хочу. – Вадим выдохнул, едва удерживаясь от бурного проявления эмоций. – Ларис, не сбегай от меня сейчас. -А потом – можно? -А потом ты не сможешь. -Пустишь в ход свои чары? Вадим опустил голову. Зря он сегодня разоткровенничался, напрасно притащил сюда Ларису. Все испортил собственноручно, болван! -С тобой все было честно. Я люблю тебя. Он умолк. Больше ему нечего было сказать, да и не хотелось. Главное было сказано. Лариса подошла к нему, положила руки на плечи. Ее ладони были теплыми. -Взаимно, – сказала девушка.

Тем временем в производственной студии мужчины, выгнав в коридор Пашу, приступили к наметке плана действий. Приступили довольно своеобразно. -Парню надо помочь, – сказал Кирилл. -Это я и без тебя знаю. Только как? -Жопой об косяк! -Только твоей жопой! -Заткнись и слушай, стручок гороховый! – Кирилл так душевно грохнулся на жиденький стульчик, что тот едва не развалился. – Ты вляпался по самый си-бемоль, когда принял это дурацкое предложение. -А ты что говорил тогда, не помнишь? "Дери с него три шкуры, бла-бла-бла". Вот и чувствую я, что они с нас сейчас три шкуры сдерут. Кирилл махнул рукой. -Ладно, уговорил, вместе влезли. Только ведь есть и плюсы. Рекламные обороты увеличились – раз, рейтинг поднялся – два. Климат на станции другой стал, люди увидели новую планку. Это тоже неплохо. -Никто не спорит. Только я чувствую себя так, будто меня за веревочку дергают.

–Ничего, не оторвется твоя веревочка. Есть мысли? Глеб не хотел признавать, что вариантов у него не было абсолютно, но признать пришлось. -Никаких мыслей. А у тебя? Кирилл почесал небритый подбородок. -Может, есть, а может, и нету. По крайней мере, сейчас я ничего не могу обещать. Нужно время. -У нас есть одна неделя, – напомнил Шестопалов. – Отказаться мы уже не можем. Даже если я разорву договор и верну деньги, Вадим все перечеркнул своей подписью. -Его припугнули. -Что? – не понял Глеб. -Его наверняка припугнули, и он не смог отказаться. Догадайся, чем его могли взять. Глеб включил мыслительный аппарат и через пару секунд пришел к выводу, что команда Лесневского – та еще сволота. -Вот же твари! -Ага, – согласился Кирилл. – Только в милицию ты с этим не пойдешь. -Ну, тогда что остается? -Работать. – Кирилл даже не подозревал, насколько он близок по своим убеждениям с Нестеровым. – Пусть Вадик работает, как может, а мы будем думать. -Неделя, – напомнил Глеб. – Думай, мыслитель.

10

шесть дней до эфира

В предвыборном штабе Лесневского, занимавшем целый этаж центрального офиса "Лес-фарм", царило сонное спокойствие. Как будто не лихорадило областную прессу от возникающих из ниоткуда скандалов, от плодящихся компроматов и нелепых предположений. Молоденькие секретарши и солидные референты, журналисты и охранники, даже уборщицы – все с отстраненным видом сновали по кабинетам, перебрасывались шутками и в перерывах между бездельем пили чай. Когда Вадим вошел в "предбанник" хозяйского кабинета, он сначала даже растерялся. -Э, здравствуйте. К кому мне можно обратиться? Сидевшая у окна девушка в строгом костюме, не отрываясь от монитора компьютера, поинтересовалась: -А вы по какому вопросу? -Мне назначено. Встреча с Константином Павловичем. Девушка все же подняла на него глаза, внимательно оглядела с головы до ног, как претендента на руку и сердце. Видимо, она осталась довольна осмотром, потому что начала улыбаться. -Константина Палыча сейчас нет, но он будет через несколько минут. Вы – Вадим Колесников, если не ошибаюсь? -Не ошибаетесь. -Очень хорошо. Присядьте. Вадим так и не понял, что же хорошего в том, что он сюда приперся средь бела дня. Он присел на стульчик возле стены. Предбанник был тесный и почему-то невзрачный. Сразу возникали ассоциации с фирмой-однодневкой, которая свернет свою деятельность после достижения промежуточного результата, а потом объявится в новом месте под новым названием и с новым штатом сотрудников. Глядя на пыльные и бесцветные обои, Вадим подумал, что даже у него в съемной квартирке стены получше оформлены, не говоря уж о линолеуме на полу. -Вы так странно улыбаетесь, – сказала вдруг секретарша, – что мне даже любопытно. Вадим чуть не подавился своей улыбкой. -Извините, это я о своем. -Угу. Хотите чаю? -Кофе, если можно. -Можно и кофе. Одну минуту. Грациозным движением девушка повернулась на своем роликовом стуле к подоконнику, вынула из-за шторы банку "Чибо". Девушка была так ничего себе, думал в это время Вадим, но могла бы быть и полюбезнее с теми, кто сделает ее хозяина и работодателя крупным государственным деятелем. Прошло около пятнадцати минут, и за это время он должен был выпить уже две чашки кофе. Впрочем, каков хозяин, такие и сотрудники. Вот у Глеба Шестопалова одна только Настя... Вадим не успел продолжить мысль. Дверь с шумом распахнулась, и в приемную вошла целая делегация дорого одетых и решительных на вид мужчин. Одного из них Вадим узнал – того, что шел следом за... блин, кто это? Впереди шел сам Лесневский. Вадим видел его пару раз по телевизору, но лицо особо не запомнил. Теперь же он узнал его просто, что называется, "по запаху величия". Это действительно был Хозяин. -Здравству... – начал Вадим, но шедший следом за хозяином Андрей Нестеров знаком велел ему пока помолчать и посидеть. Он был хмурым. Очевидно, что-то произошло. В считанные секунды делегация, которую замыкал, судя по мощной фактуре, телохранитель, скрылась за дверями кабинета. Вадим так и остался сидеть в ожидании своей чашки кофе. -Не переживайте, – сказала секретарша. – Скоро все выяснится. "Я-то не переживаю, – подумал Вадим. – Переживать, скорее, надо тебе". И точно, раздался писк телефона на ее столе. Она сняла трубку, и через минуту ее спокойствие как ветром сдуло. -Да... Хорошо... Сейчас иду... Она выскочила из-за стола столь стремительно, будто не сидела сейчас полусонной феей, и исчезла в коридоре. Очевидно, побежала собирать сотрудников для инструктажа. Вадим остался в одиночестве. "Похоже, у них что-то неожиданно скопытилось", – подумал он. Приготовленная ему чашка свежего кофе стояла на столике секретарши и призывно размахивала крыльями пара. Он решил не скромничать, приподнялся со своего места и протянул руку. Открылась дверь хозяйского кабинета. -Привет, – сказал Нестеров. – Давно сидишь? -Нет, – опускаясь на место, ответил разочарованный Вадим, – минут двадцать. Когда меня примут? -Сейчас. Вадим обнаружил, что дрожат колени. Появилось какое-то знакомое и отвратительное ощущение, когда ты вроде бы не боишься, но в то же время невероятно сопротивляешься тому, что должно произойти. -Бросай все и пойдем, – поторопил Нестеров. Сегодня он был явно не в духе. -Ладно. Вадим сделал глубокий вдох и не менее глубокий выдох. Дрожь в коленях не унималась, даже наоборот усилилась. Нестеров открыл дверь шире, пропуская его вперед. Вадим еще до того, как войти, увидел Лесневского, сидящего во главе длинного стола напротив раскрытого ноутбука. Хозяин был такой же хмурый и сосредоточенный. Да что у них сегодня стряслось?! -Здравствуйте, – тихо сказал Вадим, переступая порог. Кабинет отличался от остальных помещений предвыборного штаба так же, как центральная площадь мегаполиса отличается от заводских трущоб: евроремонт, дорогая мебель, шикарный ковролин и потрясающий воздух, распыляемый кондиционером. "Жадная свинья", – подумал Вадим. -Здорово, – небрежно бросил Лесневский. – Садись. Вадим устроился по другую сторону стола, как можно дальше от хозяина, но тому этот маневр не понравился. -Ближе садись, разговаривать будем, а не обедать. Несмотря на волнение и даже какой-то страх Вадим не смог скрыть раздражения. Лесневский, в свою очередь, вероятно, умел читать по лицу. -С характером? Нестеров счел разумным не комментировать. Он просто молча сел по левую руку от Вадима – не напротив него, а рядом. Такая расстановка либо не значила ничего, либо значила очень много. Около минуты висело молчание. Лесневский изучал какие-то тексты на мониторе своего ноутбука и как будто никого больше не замечал. Однако, это была только видимость. -Итак, дружище, – сказал он, переводя тяжелый взгляд на гостя, – ты уже в курсе событий и знаешь, чего мы хотим. -Да. -Поэтому давай сразу к делу. Аванс тебе выплатили? -Да. -Ты доволен суммой? -Да. -А еще слова какие-нибудь знаешь, кроме "да"? -Да. Лесневский ухмыльнулся. -Ты мне нравишься. Андрюха, добавь ему процентов десять за смелость. Нестеров кивнул. Было видно, что улыбки ему сегодня даются крайне тяжело. -Ладно, все эти вопросы решаются просто. – Лесневский откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. – Так, чем ты можешь быть нам полезен? Вадим никак не мог заставить коленки успокоиться, но с дрожью в голосе он совладал. -Что вы хотите от меня получить? – выбросил он встречный вопрос. -Качественную работу по освещению нашей предвыборной платформы в средствах массовой информации. -Это общее место, – сказал Вадим. – Мне нужны детали. -Логично. Ты спешишь? -Пока нет. -Тогда я расскажу тебе. Но для начала... Лесневский кивнул Нестерову. Тот выложил на стол какую-то газету и сделал скромный комментарий: -Это вышло сегодня утром. Вадим мельком глянул на раскрытую полосу. Заголовок ни о чем конкретном не говорил: "Троянские кони вышли на водопой". -Что это? -Это местная так называемая независимая газета "Будни". – Лесневский подчеркнул слово "независимая" своим фирменным искривлением губ. – Статья посвящена бизнесменам, баллотирующимся на пост губернатора. В их числе – мое имя. -В чем суть статьи? -В том, что один из этих крупных предпринимателей, став главой области, наложит свою волосатую лапу на природные и экономические ресурсы, дабы упрочить свое личное финансовое и политическое могущество. Вадим хотел сказать что-нибудь вроде "а в чем проблемы?", но заставил себя прикусить язык. Странное дело, но его руки сегодня определенно были спокойны. -Если хочешь, потом прочитаешь, – продолжал Лесневский, – но суть я могу рассказать сейчас. Короче, тут сказано, что Лесневский, Каратаев, Брутберг – это местная братва, приватизировавшая госсобственность по бросовым ценам, прокрутившая миллиарды через чековые инвестиционные фонды и все такое прочее, отсюда вытекающее. Моя фамилия почему-то стоит на первом месте. Сейчас мои ребята работают над этим материалом, но мне важно знать: сможешь ты найти контраргумент? "Легко", – подумал Вадим, но вслух ответил более чем осторожно: -Я постараюсь. Но мне кажется странным, что вы вообще испугались этой статьи. Мало ли их еще выйдет. -Никто ее не испугался, – нетерпеливо пояснил Лесневский. – Но в ней приведены факты, которые... которые... Он умолк. На помощь ему пришел Нестеров: -Факты, которые говорят о серьезной утечке информации. Вот это уже плохо. -Понятно. – Вадим кивнул. – Что мне нужно сделать? -Нейтрализовать возможный негативный эффект, – сказал Лесневский. – Говорят, ты великий и можешь одним движением пальца. -Не пальца, – поправил Вадим и украдкой глянул на фамилию автора статьи: Иван Сорокин. "Кажется, я знаю, кто пукнул!". Ваня был первым журналистом, который не стал по-кошачьи царапать Лесневского за его скупость и глупость. Он сразу выдал главное – то, чего о Фармацевте еще не писали. Тут придешь в бешенство! -Слушай внимательно, и если надо, записывай, – сказал Лесневский. Он рассказывал долго, нудно, то и дело сбиваясь на отвлеченные темы и с трудом возвращаясь в прежнее русло. Пожалуй, подумал Вадим, если Лесневскому суждено стать губернатором (дикая надежда мелькнула, что найдется способ этого избежать), то ему потребуется крутой спич-райтер, который смог бы облечь в нормальную человеческую речь все эти фармацевтические неологизмы. Из длинного монолога Вадим узнал, что: решено провести реорганизацию ряда убыточных государственных аптек, находящихся в областной собственности и присоединить их к более крупным и успешным предприятиям (то есть к предприятиям Константина Палыча); после этого медицинские препараты для населения даже глухих сельских окраин станут более доступны; в должности губернатора дядя Костя намерен развивать туризм, привлекая с этой целью западных инвесторов, а также заботиться о пенсионерах и бюджетниках, работая над упрощенной налоговой политикой в отношении малого и среднего бизнеса. "Чем проще и прозрачнее будет налоговое бремя, тем больше народу выползет из тени, тем больше налогов соберем" – резюмировал Лесневский. Вадим ничего не записывал и даже не особо старался запоминать. Все эти тезисы он ежедневно слышал в программах новостей. Так или иначе, каждые четыре года жизнь в регионе сводится к двум вещам: выяснению, "кто это сделал", и выявлению человека, который "сделает это снова". Вадиму было скучно слушать, ему хотелось поскорее вырваться на свежий воздух – благо, сегодня шел небольшой дождь и было не так жарко, как весь последний месяц. Лесневский наконец закончил, пощелкал клавишами ноутбука и уставился на своего молодого гостя. -Ну, что скажешь? -Довольно подробно, – ответил Вадим. – Что мне со всем этим делать? В разговор вмешался Нестеров: -Использовать при составлении текста для телевизионных эфиров. Я дам тебе дополнительно буклеты, проспекты, пресс-релизы и все остальное, что потребуется.