Текст книги "Третья сила"

Автор книги: Роман Артемьев

Соавторы: Валентин Холмогоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Ну, это…

– Сбегаешь, – подвел итог мужик, протягивая Крису пятисотрублевую купюру. – И сигарет мне купи.

– Сделаем!

Спустя мгновение Крис уже затерялся в толпе.

– Почему не танцуете? – обратился к ней тот, кого Крис назвал дядей Сашей.

– Да настроения как-то нет, – пожала плечами Света, стараясь свернуть ненужный разговор.

Если честно, ей было не слишком приятно заводить беседу с незнакомым человеком много старше ее, который к тому же хлестал водку, как пепси-колу, ничуть не смущаясь ее количеством. Пусть он, в отличие от остальной компании, обращался к ней на «вы» и парадоксальным образом внушал доверие, даром что выглядел законченным алкоголиком.

– Настроение – дело наживное. Особенно для псиона.

– С чего вы взяли, что я псион? – настороженно спросила Светлана.

– Видно. Не пугайтесь, я никому не скажу.

– Я и не пугаюсь… – растерялась девушка. Хотя то, с какой легкостью незнакомый человек определил в ней «колдунью», заставило насторожиться. – Просто неожиданно как-то. Аура меня выдала?

– Нет, – хохотнул ее собеседник. – Выражение лица.

Света вновь переключилась в режим альтернативного зрения и изучающе посмотрела на стоящего рядом мужчину. Струящиеся вокруг его физического тела энергетические потоки имели рисунок, характерный для ауры самого обыкновенного человека, но… Имелась в структуре поля некая неуловимая особенность, почему-то все время ускользавшая от ее внимания. Так иногда случается: смотришь на человека в упор и можешь различить даже малейшие его черты, но стоит отвернуться, как где-то возле самой границы зрения на мгновение проступает совсем иное лицо – незнакомое, пугающее. Странно… Светлана попыталась осторожно коснуться его ауры своим сознанием, но неожиданно на ее пути возник вязкий непроницаемый барьер, мягко отстранивший ее прочь. Значит, все-таки тоже псион?

– Не возражаете? – вежливо поинтересовался мужчина, доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку.

– Ничуть, – ответила Света. – Странный вопрос, поскольку все остальные тут курят явно без моего разрешения.

– Мне, знаете ли, воспитание не позволяет, – бросив полный иронии взгляд в ее сторону, ответил мужчина.

– Выходит, вы и есть тот самый пресловутый «обычный питерский интеллигент?» – поддела его в ответ Света.

– Нет, я обычный питерский пьяница. Можете называть меня дядей Сашей, я уже привык.

– Светлана. Частенько тут бываете?

– Что, не вписываюсь в характерный образ современной молодежи? – выпустив к потолку облачко табачного дыма, засмеялся дядя Саша.

– Да как-то не очень.

– Я, на свое несчастье, ниже этажом живу, – пояснил он. – Эти товарищи своей, с позволения сказать, музыкой мне по ночам спать не дают, аж штукатурка с потолка сыплется. Раз поднялся, чтобы вон тому, длинному, по его волосатой макушке настучать хорошенько, другой раз… Потом взял и плюнул. Потому как бесполезно. Решил, что уж если выспаться все равно не получится, то лучше здесь бодрствовать – всяко веселее.

В толпе возник запыхавшийся Крис, бочком протолкнулся между толпящимися в комнате людьми, выставил на столик две бутылки водки и протянул дяде Саше пачку «Винстона». Тот с благодарностью кивнул и великодушно махнул рукой на протянутую ему сдачу: Крис торопливо спрятал деньги в карман. Докурив сигарету, дядя Саша затушил ее в пепельнице и, подняв со стола одну из принесенных парнем бутылок, с хрустом свернул ей шею.

– Что за люди тут обычно собираются? – как бы невзначай спросила Светлана, рассеянно вглядываясь в полумрак зала.

– Вам лучше знать, – вновь ухмыльнулся дядя Саша, с бульканьем наливая себе очередной бокал. – Вы же пришли сюда в компании трех юных отроков. Неужто они вам не рассказали?

– Это их знакомые, не мои, – поморщилась Света. – И признаться честно, лично мне собравшаяся компания не слишком нравится.

– Ну, публика тут весьма разношерстная, – пожал плечами дядя Саша и указал рюмкой в сторону суетившегося возле музыкального центра волосатого парня: – Тот ночной ужас парикмахера – музыкант и хозяин имеющего здесь место быть бедлама. Интересуется только своим искусством, и до всего остального ему решительно нету дела. Думаю, он половину присутствующих по именам-то не знает… Ну, а остальные… Крис считает себя анархистом. Вон те двое пропагандируют родянство, несут, так сказать, свет учения Кощеева в массы. Кощеиты они. Или кощениты… Кхм, не так важно. Вот эти, в углу, называют себя «искателями истины». Слышала о таких?

– Нет, – покачала головой Светлана, решив не обращать внимания на тот факт, что дядя Саша как-то неожиданно и незаметно перешел на «ты».

– Очередное молодежное движение, елки-палки, – пояснил он и, крякнув, опрокинул в себя бокал. – Даже страничку в Интернете сваяли, для солидности. Ищут способ осчастливить человечество, превратив всех поголовно в псионов. Считают псионику новым этапом развития цивилизации.

– Вы так не считаете? – поинтересовалась Светлана.

– Нет.

– Почему же?

– Потому что всему свое время, – вздохнул дядя Саша. Удивительно, но выпитое почему-то никак не сказывалось на его речи и поведении, по крайней мере внешне. – Эволюция – это постепенный процесс, медленный и поступательный. Всего, что люди получили в ходе развития, от парового двигателя до атомной бомбы, они добились собственными силами, своим опытом и умом…

– Но псионику мы тоже развивали сами!

– Нет, псионику мы получили во время Вторжения от чужих. Это была не эволюция, Света, это была революция, качественный рывок вперед, прыжок через ступеньку. Нам дали псионику на блюдечке, в почти готовом виде. А ведь на земле ничего даром не бывает. За все нужно платить.

– То есть вы думаете, что наша проблема в том…

– Наша проблема в том, – перебил ее дядя Саша, – что почти все псионы воспринимают свои способности как дар свыше. На самом же деле это не манна небесная, а крест. Который человечество пока еще не готово тащить на своих плечах – надорвется…

Света смолкла, обдумывая услышанное, в то время как дядя Саша потянулся за новой порцией алкоголя.

– Душно здесь и накурено… – наконец прервала она молчание.

– На кухне можно открыть окно, – сказал дядя Саша. – Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?

Света безразлично пожала плечами, и дядя Саша, подхватив со стола початую бутылку с сорокоградусным напитком, направился следом за ней к дверям.

Окно поддалось с трудом, и в кухню ворвался свежий, наполненный далеким шумом машин ветер. Над ломаной крышей соседнего дома, ощетинившегося бастионами печных труб, угадывался синеватый провал ночного питерского неба. Почувствовав на своей коже прохладное дыхание сквозняка, Светлана непроизвольно поежилась. Дядя Саша глотком осушил свою посудину и вновь закурил.

– Странные какие-то ощущения… – задумчиво произнесла Света, вглядываясь в осколок неба над головой.

Из-за облаков показалась полная луна, залив своим мертвенным светом узкий прямоугольник двора. Где-то вдалеке, подобно волчьему вою, тоскливо пронзила тишину автомобильная сигнализация.

– Ничего странного, – послышался за спиной голос дяди Саши, и в оконном стекле вспыхнуло багровой искрой отражение его сигареты. – Ты испытываешь сейчас одиночество, чувство покинутости, тоски и обиды на то, что никому в общем-то нет до тебя никакого дела.

– Что, опять выражение лица? – чуть наклонив голову набок, спросила Света.

– Нет, аура.

«Он ведь прав, – подумала девушка, – именно такие ощущения я сейчас и испытываю. Значит, он умеет читать эмоции людей на расстоянии. Наверное, эмпат».

– И в чем же, по-вашему, причина? – испытывая некоторое любопытство, поинтересовалась она.

– Причина? – переспросил ее собеседник, и в темноте вновь полыхнул алый уголек. – Причина, скорее всего, в том, что тебе не с кем поделиться своими мыслями, тревогами и проблемами. Нет человека, которого ты могла бы назвать близким другом, а родители слишком заняты своими делами, чтобы вникать в твою жизнь. Их заботы хватает только на то, чтобы контролировать твои действия и ограничивать твою свободу. Которой катастрофически не хватает. К сожалению, ты еще не понимаешь, что настоящей, полной свободы в нашей жизни попросту не бывает.

– Вы умеете читать мысли? – встревоженно поинтересовалась Светлана: настолько точно и емко человек описал в двух словах то, что творилось сейчас в глубине ее души.

– Я? – хохотнул дядя Саша. – Нет. Просто подобные чувства испытывает девяносто процентов подростков. И ты не исключение, несмотря на способности псиона.

– Значит, свободы не бывает? – с грустью в голосе спросила Светлана.

– Смотря что понимать под этим словом. Любая свобода подразумевает ответственность. Готова ли ты взять ее на себя?

– Я не понимаю, о чем вы, – сказала девушка.

– Неудивительно, – ответил ее собеседник и выбросил сигарету в окно.

Наступила тишина, нарушаемая лишь приглушенными звуками музыки, доносящимися из гостиной. Внезапно Света почувствовала, как ее сознания будто бы коснулась невидимая рука, вдоль позвоночника прокатилась теплая приятная волна, разбегаясь мурашками где-то в районе затылка, растворяясь в воздухе непривычной теплотой… Спустя мгновение ощущение чужого ментального присутствия исчезло так же неожиданно, как и появилось. Ничего не изменилось вокруг – лишь в самой глубине души вдруг возникло неприятное чувство, словно оборвалась незримая тонкая нить, связывавшая ее с чем-то большим, родным и далеким…

– Наслаждайся своей свободой, – насмешливо произнес за спиной дядя Саша, – а мне, пожалуй, пора. Четыре часа утра, скоро эти артисты угомонятся. Попытаюсь хоть немного поспать.

Хлопнула входная дверь, Света так и продолжала стоять возле окна, вдыхая прохладный ночной воздух и любуясь светом полной луны. Девушка не была пророком, но что-то подсказывало ей, что ее пути еще не раз пересекутся со странным алкоголиком-эмпатом. И, возможно, пересекутся уже очень скоро.

Ни один нормальный ремесленник не примется за серьезную работу, не проверив отдельных узлов хотя бы на макете. Наиболее показателен в этом смысле процесс создания, скажем, автомобиля. Сначала возникает замысел, конструкторы и дизайнеры разрабатывают общую концепцию, затем рассматриваются один за другим элементы компоновки, отбрасываются заведомо провальные варианты, подбираются оптимальные. Потом наступает следующий этап, когда изготавливаются и тестируются мотор, ходовая часть, кузов, прочие части машины. И лишь проверив все, что только можно, из отдельных частей собирают единое целое. Которое само по себе долго и тщательно подвергается различным испытаниям.

Я, естественно, не об отечественном автомобилестроении говорю.

Мои знакомые сектанты-родяне действовали по тому же принципу и, прежде чем вызывать духа высшего уровня, собрались опробовать свой артефакт на менее опасном существе. В качестве условно-добровольного помощника они избрали довольно сильного обитателя ментала, в их мифологии проходящего под именем Навий Князь. Странное решение. Князь, насколько мне известно, считается духом раздражительным, неуравновешенным и злобным, людей он не любит. Будучи слугой Чернобога, он не должен чинить преград родянам, но и помогать им не обязан. Его придется силой вытаскивать в наш мир.

– На мой взгляд, ваше желание сродни безумству, – произнес я, наблюдая за приготовлениями жрецов.

Слава в ответ только засмеялся:

– Перестань! Что он может сделать?

Много чего. Это мелкие духи не способны причинить ощутимых неприятностей, ограничиваясь в своей мести банальным телекинезом, простейшими фокусами с энергией да играми с человеческой психикой. Князь стоит на ином уровне, и проблем от него может последовать на порядок больше. Для подобного существа не составит особого труда наложить проклятие на целый город, или загубить урожай по стране, или сотворить нечто столь же впечатляющее. Счастье еще, что сильные духи надолго не удерживаются в реальном мире, рано или поздно их притягивает – или выталкивает, как посмотреть – обратно в ментал.

Ну а прорыв же разгневанного бога… Честное слово, мне сложно представить возможности того же Кощея. Всепланетные погодные катаклизмы? Локальное изменение физических законов, появление новой расы разумных слуг? Думаю, для него это вполне реально.

– Конечно, никто не станет – да и не сможет в обозримом будущем – воплощать высших иерархов ментала во всей полноте их силы и власти. Слишком велика опасность, что они захотят сыграть по собственным правилам. Но и того, чем мы здесь занимаемся, уже достаточно для тревоги. – Я кивнул на заканчивающих последние приготовления волхвов. – Любой из них умеет проводить нужные обряды и общаться с духами напрямую. Зачем вмешивать богов?

Ответил мне не Слава Антипкин, бывший мой подчиненный и боец-«ангел», а жрец Всеслав. В его голосе звучала горечь.

– Знания. Человек из желания утолить любопытство готов пойти на любой риск. Сейчас мы призываем низших духов и в девяноста случаях из ста не понимаем, что они хотят нам сказать. В оставшихся десяти – истолковываем лишь частично. Нам нужен способ общения. Жрец, придя в капище и вознеся молитву, должен получить четкий, ясный и понятный ответ. Да, пусть этот ответ будет «пошел на хрен», но его не потребуется переводить десятку аналитиков!

– Вы даже не знаете, как высший дух может решить вашу проблему. Перевод с языка духов – если у них существует язык – на человеческий можно осуществлять разными путями. Предоставляя Кощею карт-бланш, жрецы дают ему власть над собой. – Я с сомнением покачал головой. – Лучше разработать свой метод. Потребуется больше времени, придется затратить много усилий, но мы будем уверены в безопасности результата.

– Мы верим в доброту богов. – Всеслав, по всей видимости, сомнений не испытывал. – До сих пор мы не видели от них зла. За пятнадцать лет, что кладутся требы Роду, их дары сами по себе не принесли вреда. Даже Чернобог и Морана проклинают только в ответ на просьбы людей, по нашему желанию. Семя порчи не в них, а в нас.

Слава забыл упомянуть, что знание, как писали римляне, есть власть. Не сила, а именно власть. Верхушка родян стремится первой получить доступ к новейшим технологиям, привлечь как можно больше паствы, обрести влияние на правительство. С самыми лучшими намерениями – и Верховный Волхв Александр Белов, и другие лидеры движения, безусловно, искренне верили в свою правоту и действовали, исходя из чистых побуждений. О том, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями, они, видимо, подзабыли.

Возможно, боги действительно желают нам добра. Возможно. Но их добро может не иметь ничего общего с нашим, это раз. Во-вторых, насколько они правдивы и не являются ли искусными лжецами, неизвестно. Не исключено, что вся их благость – хитрый обман, призванный усыпить человеческую бдительность.

Быть может, мои размышления покажутся паранойей, но лучше я потом с облегчением посмеюсь над своими глупыми страхами, чем буду сожалеть о проявленной слепоте. Поэтому я здесь. И, кстати сказать, подобные мысли приходят в голову не одному мне. В городе крутятся Злобный, Сэм, Призрак именно сейчас приехал по своим делам. Под Питером проходят маневры дивизии псионов-армейцев, в Пушкине ощущается закрытое от сканирования пятно, похожее на работу спецов из группы Мисюрина. С началом ритуала капище будет жестко блокировано – нам есть чем встретить прорыв, если он все-таки произойдет.

Родянам о принятых мерах не сообщали, меня тоже не поставили в известность. Можно сказать, что я догадался о концентрации бойцов по насыщенному напряжением, словно грозовое облако, энергетическому фону.

Обычно перед началом серьезного дела артефакту дают «отдохнуть». Проводят ритуальное очищение, снимают накопившиеся следы чужих энергий, чтобы ничто не мешало основной задаче. На сей раз волхвы решили пренебречь традицией. То ли они полагают, что посторонних влияний в подземной комнате нет, то ли настолько уверены в своих силах.

Двенадцать жрецов в белых одеждах окружили вмурованный в камень обруч и одновременно принялись петь. Насколько я разбираюсь в родянских таинствах, предшествующие три дня они постились, проводили время в молитвах и настраивались на предстоящее событие. Сегодня они находятся на пике физической и психической формы. Объединившись разумами, жрецы способны оперировать совокупным потенциалом своих оболочек, направить его в требуемое русло и с помощью артефакта притянуть духа в наше пространство. Заклинатели создают истинное имя Навьего Князя, на которое он не может не откликнуться, – вопрос только в том, насколько ему понравится собравшееся здесь общество.

Волоски на моих руках встали дыбом, кожу ощутимо покалывало. Меня так и подмывало сотворить какой-нибудь защитный знак, но пока что приходилось терпеть. Если аура пропускает стороннее воздействие, значит, угрозы для организма нет. В данный момент нет. Потоки энергии усиливались с каждым мгновением, простой человек уже сейчас не смог бы находиться рядом со жрецами. Постепенно пространство внутри круга менялось, словно истончаясь, казалось, будто в воздухе появились черные расползающиеся кляксы, стремящиеся заполнить собою все вокруг. Там, где они вплотную приближались к невидимой сфере, ограниченной обручем, чернота останавливалась, не в силах преодолеть силу артефакта, но в глубине круга воздух стремительно густел и наливался мраком, вытесняя прочь остальные цвета.

Слабые лучики факелов – использовать здесь можно только живой огонь, электрические приборы не работают – с трудом рассеивали темноту, не проникая в пределы созданного родянами не-пространства. Еще не ментал, но уже не реальность, нечто среднее. Заботливо подготовленный проход для призываемой сущности.

В момент появления Князя я рефлекторно зажмурился. Исходящее от него ощущение мощи, нечеловеческого величия, холодной всепоглощающей ненависти подавляли, сковывали разум. Интересно, кто все-таки предложил призвать именно эту сущность? Хотелось бы знать, чем руководствовался неизвестный идиот. Жрецы торопливо отступили подальше к стенам: пребывание вблизи злобного духа физически доставляло им болезненные ощущения. Даже зная, что Князь не способен вырваться за границы отведенного ему круга, они испытывали страх. В мыслях жрецов царила сумятица, я чувствовал, как покрываются ледяной коркой их лица и кисти рук. На стенах оседали кристаллики влаги, по залу перекатывались волны нечеловеческих эмоций. Ментал тоже менялся. Для меня он всегда выглядел бесконечной равниной, состоящей из полос света, но сейчас… Сейчас его будто бы опутала серая паутина, он стал тусклым и каким-то безжизненным, сложные сплетения ярких нитей распадались, оставляя за собой пронзительную пустоту. Исчезли куда-то мелкие духи, прежде наблюдавшие за деятельностью смертных, остались только сопровождавшие меня четыре тени– им, похоже, происходящее даже нравилось.

По первоначальному плану волхвы должны были приветствовать и попытаться заговорить с вызванной ими сущностью. В качестве представителя они избрали сильнейшего среди жрецов ментата, к тому же благословленного Мораной, – именно благодаря ему они надеялись получить ответ. Действительность же, очевидно, противоречила их ожиданиям. Стоило переговорщику сделать шаг вперед и робко послать первый мысленный импульс, как дух словно взбесился. Первый его удар заставил колебаться границу между тусклым светом реальности и источаемой Князем тьмой, от второго жрецы отлетели к стенам, словно кегли. Я торопливо создавал «алмазную цитадель» – сильнейший из известных мне защитных знаков, – одновременно лихорадочно соображая, каким образом дух может воздействовать на людей, минуя защиту артефакта. По всему выходило, что где-то имеется брешь.

Один из жрецов отчаянно вскрикнул, его тело на глазах обращалось в поток зловонной гнили. Рухнул на колени Антипкин, придавленный локальным изменением гравитации, еще один волхв внезапно вцепился себе в глаза. Стоявший рядом со мною служитель культа застыл каменным изваянием, его волосы стремительно седели, а я все никак не мог нащупать дыру в обережном круге. Усилия оказались напрасными, зато привлекли ко мне внимание Князя.

Он еще не проник в наш мир во всей своей мощи, поэтому возможности его были ограничены. Но и того, что имелось, хватило с достатком. Знак прогнулся и затрепетал, секунды через полторы он разрушится, и тогда дух получит в свое распоряжение новую игрушку. Протестующе взвыли тени, могучий напор на мгновение ослаб, словно Князь с удивлением прислушался к голосу нежданных защитников. Надолго ли?

Исторгнуть его не удастся, с ним вообще бессмысленно мериться силой. До тех пор, пока артефакт цел и пока жив хотя бы один из призвавших его заклинателей, дух привязан к миру живых. Значит, надо разрушить сковывающий его круг, тогда Князя поневоле вытолкнет обратно в ментал. Если не получится, придется перебить жрецов. Лучше потерять восемь, впрочем, уже семь жизней, чем превратить пятимиллионный город в филиал ада. Совестью буду мучиться потом.

После того как брошенный мною знак – простейший «смертельный коготь» – перерубил тонкую полоску вмурованного в камень золота, нарушив сложнейшую структуру артефакта, Навий Князь не задержался в чуждом ему месте. Он даже не пытался сопротивляться, просто хлестанул по залу потоком обретшей материальность ненависти и сгинул в глубинах нереальности. От его удара и без того ослабленная ткань реальности принялась расползаться на куски, засасывая вместе с духом в ментал выживших жрецов. На мгновение я почувствовал дурноту от предположения, что процесс начнет распространяться дальше и дальше. Как его остановить, совершенно не понятно. Единственное решение, в тот момент показавшееся логичным, выглядело опасным, но искать другого пути времени не оставалось.

Уже после окончания Вторжения ученые проанализировали создаваемые чужаками порталы и нашли теоретическое обоснование их действию. Как их воспроизвести на практике, оставалось неясным – затраты энергии слишком велики и классическими путями недостижимы, может быть, псионы со временем найдут другой способ, – тем не менее о строении пространства теперь мы знаем намного больше, чем десять лет назад. Например, каверны, доставившие нам столько неприятностей при штурме Амазонского Гнезда, ликвидировать мы точно смогли бы. Я собирался применить нечто подобное. Проблема заключалась в том, что прежде мне ни разу не довелось получить опыт в столь специфической области. В жизни же применение теоретических знаний всегда обрастает массой тонкостей.

Пока уцелевшие волхвы оттаскивали подраненных собратьев к стенам, подальше от пульсирующего огнями катаклизма и беснующихся в диком хороводе мелких духов, я тратил остатки собственной оболочки на создание заплатки. Принципиальной разницы между временем, пространством и энергией нет – они явления одного порядка. Разные функции одной математической модели – почти не пересекающиеся грани единого кристалла. Волей и мастерством жрецов привычный баланс этих трех состояний в зале нарушился. Последствия неконтролируемой цепной реакции сложно предсказать, разобраться в творящемся безумии смог бы разве что аналитик высшего уровня со степенью академика по физике. Однако можно смело предположить, что при ликвидации первичного раздражителя – остатков канала в ментал – система начнет стремиться к привычному состоянию покоя. Говоря простым языком, как только перестанет дуть ветер, затихнет и буря. Может, и не сразу.

Проблема заключалась в том, что создатель печати, в данном случае ваш покорный слуга, должен находиться в самом центре творящегося безобразия. Моя аура вкупе с навешанными на нее знаками должна служить той основой, к которой крепится вся конструкция. Другой-то поблизости нет. Да и времени не осталось просчитывать многочисленные вектора, ставить метку-якорь на кого-то из присутствующих или производить иные, столь же сомнительные трепыхания. Шансы в любом случае пятьдесят на пятьдесят: или останусь здесь, или окажусь по ту сторону барьера. Интересно, что в последнем случае произойдет с моим телом? Духи обретают подобие материальности в нашем мире – как изменится привычная материя там, в ментале?

Накаркал.

Стоило мне одним мощным усилием воли направить поток энергии на создание «печати», произошло нечто необычное. Сознание словно озарилось изнутри ослепительной вспышкой, и окружающий меня мир мгновенно померк. Я парил в бесконечной вселенной света, бессильно ощущая тающий проход в родной мир. Исчезли слух, зрение, остальные привычные чувства, уступив место другим – новым и пугающим. Вместо высоты и ширины появилось ощущение многомерности и беспредельности пространства, будущее воспринималось как набор равновероятных и почти материальных вариантов событий, кружившие вокруг меня мелкие духи воспринимались как имена-описания, чистые сгустки информации. Тело превратилось в легкий пучок энергии, содержащий в себе память и желания, возможности и опыт перешедшего в иную форму «я». В действительности невозможно сформулировать, перевести на любой человеческий язык ощущения, овладевающие воплощенным в мире духов человеком. Любые слова, что я сейчас скажу, – наполовину ложь.

Мои верные спутники, призраки мертвецов, никуда не исчезли. Наоборот: они прибывали в числе, постепенно оттесняя, отгоняя прочие сущности. Каждое существо здесь есть не что иное, как собственное имя, принявшее определенную энергетическую форму, и для перехода тенямдостаточно слегка изменить внутри себя слог-координату. Похоже, вскоре сюда соберутся – если уже не собрались – все осколки человеческих душ, погребенные в ментале. Они здесь тоже чужие, как и я. Не принадлежа ни одному из богов, они вынуждены скитаться, избегая встреч с другими духами, отчаянно жаждая вернуться в привычный, безопасный мир, и в то же время терзаясь злобой от невозможности так поступить. Сейчас и здесь они чувствовали надежду. Мое присутствие сплотило их, позволяло создать некое ощущение дома, почувствовать единство и своеобразную дружескую поддержку… Им не хотелось меня отпускать.

Я мысленно перебирал всевозможные способы возвращения и не находил ни одного. Единственный серьезный якорь – метка на ауре Светы, с помощью которой я обычно мог контролировать ее местонахождение и прийти на помощь в случае опасности, – почему-то не отзывался. Поняв, что девчонка все-таки избавилось от маячка, я по-настоящему разозлился. Как же не вовремя! Почему ей захотелось поиграть в самостоятельность именно сейчас? Ближайшие тенипридвинулись поближе, уловив вспышку ярости. Окружавшее меня псевдопространство слегка изменило цвет под воздействием эмоций, однако еще сильнее оно поменялось от моей попытки подавить внезапный гнев. Сейчас не время… Достичь равновесного состояния ледяного покоя удалось далеко не сразу. Если бы в сознании не возникали картины альтернативных последствий утери контроля над собой, пришлось бы намного труднее. Постепенно разум стал спокойным, словно гладь лесного озера, и окрестности немедленно отразили в себе овладевшую мною безмятежность. Теперь вокруг простиралось светло-серое, словно выцветшее поле, по которому медленно скользили призраки.

Но как все-таки выбраться? Никаких мыслей в голову не приходило до тех пор, пока покойники не принялись услужливо подавать советы и предложения, обещать помощь, взамен требуя одного – оставить местность в таком виде, в каком она есть сейчас. Инстинкты вопили о подвохе. В тонком мире слово обладало единственной реальной силой, мое согласие неминуемо будет иметь последствия. Только какие? Чем придется жертвовать?

– Возвращайся… Укрепляй… Связуй… – доносились сразу отовсюду и из ниоткуда шорохи-мысли.

Иными словами, требуется периодически подновлять невольно созданную мною псевдореальность. Тени, по-видимому, обрели здесь свое пристанище. Эта зона ментала, если использовать доступные человеческому пониманию термины, никому не принадлежит, поэтому драться за нее не придется. Защитить ее от вторжения призраки сумеют и сами, я же могу возвращаться сюда, чтобы выполнить данное обещание. И если вдуматься, сделка может оказаться выгодной. Мертвые готовы на многое – хоть в услужение пойти, лишь бы находиться рядом, а своя «нора» в мире духов позволит получше разобраться с царящими здесь законами.

– Согласен.

В тот же миг, когда в моем сознании зародился образ-идея этой простой формулы, ментал вспыхнул радужным сиянием, и из небытия проступили мрачные стены покинутого мною недавно подземного зала.

Слава вяло переругивался со сновавшими вокруг целителями, напрасно убеждая их заняться другими ранеными. Из всех участников ритуала и наблюдателей на ногах остался один лишь я, остальные пострадали – кто тяжело, кто не очень. Восьмерых уже не вернуть. Моего возвращения в реальный мир никто так и не заметил. В физической реальности с момента изгнания Князя прошло всего несколько секунд, родяне торопились спасти пострадавших и на мелочи внимания не обращали.

– Не суетись, – присел я рядом с Антипкиным. – Врачей много, хватит на всех.

Думать о заключенной только что сделке не хотелось – слишком много всего произошло. Тениподсказали способ вернуться в привычный мне мир – и славно, об остальном поразмыслю потом. Лучше сосредоточиться на текущих заботах.

– Черт. – Слава наконец-то успокоился и позволил целителю заняться собой. – Как же так?

– Хороший вопрос. Почему для первого испытания выбрали именно темного?

– С ним была заключена договоренность. Мы хотели призвать кого-то, обладающего энергетикой, схожей по характеристикам с энергетикой Кощея. Почему же он…

– Что-то ему не понравилось. Заметь: до приветствия посла он вел себя относительно мирно, по крайней мере сильной агрессии не проявлял. – Я еще немного подумал и предположил: – Возможно, проблема в обережном круге. Там много солярных символов, они для Князя – как шипы на стенах. Может, он рассердился, решил, что его заманили в ловушку. Стоило послу заговорить, как появился крохотный канал в нашу реальность, по которому дух и приложил окружающих всем, чем было.

Артефакты проверяли не один раз, причем специалисты разных профилей. Волхвы, ментаты, я сам. Никто не заметил возможного конфликта. Нанесенные мастерами символы обладали множеством значений, допускавших огромное количество толкований. Что конкретно не понравилось Князю, что могло его взбесить? Неизвестно. Мы, безусловно, рано или поздно получим ответ, но сколько крови он будет стоить?

Антипкин скривился от боли и наконец-то поинтересовался:

– Ты сам-то цел?

– Как видишь.

Слава кивнул и погрузился в размышления о чем-то своем.