Текст книги "Опухоль (СИ)"

Автор книги: Роман Силантьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Совсем не переживал. И сейчас живу спокойно. Вот здоровье немного подкачало, но это от выпивок. На работе, нет-нет, да и соберутся, а пьём-то всякую всячину....

– Понятно. Но вот, ты сам и ответил на вопрос: "может такое быть, чтобы чувствовать друг друга, или нет"? У тебя такого не было, а у Геннадия Александровича, похоже, было.

– И что, в чём разница? – спросил Юра.

– Разница в том, что ты расстался со своей супругой без проблем и живёшь теперь спокойно. Если бы у тебя была связь через ноосферу, это было бы сделать гораздо труднее. Давай спросим Геннадия Александровича, пытался ли он разводиться со своей женой?

– Аж, три раза.

– И как?

– Безрезультатно – до сих пор живу.

– А почему? – удивился Юра.

– Почему?.. А вот так всё получалось наоборот. Вроде поругались, решили развестись, а пока то да сё, начинает какая-то свистопляска внутри играть.

– Какая свистопляска? – допытывался Юра.

– А вот я – вроде бы и делом занят, а душа ноет, и иногда просто сил нет терпеть. Смотрю, и она ходит сама не своя. Вроде и гонор уже не тот, и говорит сдержанно, почти учтиво, что для неё вообще не свойственно. Она у меня хохлушка, а они все неуправляемые. Уж если разойдётся, то, кажется, никакая сила не остановит. Но, в итоге, как-то так получается само собой, что, вдруг, помиримся и дальше живём, как нив чём не бывало. Вот так, дружище.

Постепенно отношения в этой четвёрке становились всё более тесными. У Геннадия Александровича был полностью удалён желудок. Как объяснял его хирург – ещё довольно молодой человек – во время операции пищевод Геннадия Александровича был напрямую соединён с луковичкой двеннадцатиперстки. Объём последней намного меньше объёма желудка, значит, пищу принимать теперь можно по чуть-чуть, но, как можно чаще.

Сложность ещё состояла в том, что Геннадий Александрович совсем не хотел есть – аппетит не появлялся. И вот тут, капитан взял на себя добровольно обязанность водить его на приём пищи и всеми правдами и неправдами уговаривать его съесть две-три ложки чего-нибудь самого приглянувшегося в скудной больничной пище.

Лёгочник, в свою очередь, сослался на своего знакомого, которому была сделана аналогичная операция. Так тот начинал привыкать с продуктов детского питания. И вскоре старшая дочь Геннадия Александровича принесла ему целый набор всевозможных детских иёгуртов, пюре и соков.

Получалось, что, кроме Геннадия Александровича, больше ни к кому родственники не ходят. Значит, думал Иван Сергеевич, все приехали издалека, как и он. Но вскоре выяснилось, что он ошибался. Собственно, все беседы свои Иван Сергеевич заканчивал, как только приходила медсестра с вечерними градусниками. Он старался давать информацию понемногу, чтобы дать возможность усвоить её палатными слушателями. И расчет был верным. Они тоже размышляли над услышанным и им было достаточно сказанного, чтобы крутить это в мозгу целые сутки, до следующей беседы. А на следующей беседе неожиданно выяснилось, что у капитана-то, тоже брак оказался полноценным. Об этом он сказал сам:

– Я вот всё думал, после вчерашнего разговора, вспоминал, как у нас с Настей всё обстоит, так получается, что и мы друг друга должны чувствовать.

– Но не чувствуете? – уточнил Иван Сергеевич.

– Да я и не знаю точно – просто поводов пока не было.

– А сколько вы женаты?

– Да вот, недавно третий год пошёл.

– Детей нет? – спросил Юра.

– Нет пока – она учится ещё.

– На кого?

– На психолога – ещё два года осталось.

– Так она здесь учится? – спросил и Иван Сергеевич.

– Здесь.

– Так чего же она не приходит к тебе? – удивился Юра.

– Почему не приходит – каждый день навещает. Просто я спускаюсь к ней сам, и мы там, на скамеечке, посидим, обменяемся новостями и потом, это она всё мне приносит. Я же каждый раз с пакетами возвращаюсь.

– И ты – бессовестный ещё и за Аллочкой приударил? – не удержался от восклицания Геннадий Александрович.

– Да это же так, больше по старой привычке. Да я, в общем-то, ничего особенного – так, поговорили. А с Настей мы дружили со школьной скамьи. Только она в университет пошла, а я в школу милиции. Год проучились и решили пожениться, чтобы не было никаких упрёков со стороны родителей.

– Простите, Игорь, за бестактный вопрос: она девственницей была или уже нет? – спросил осторожно Иван Сергеевич.

– Да это мы ещё после выпускного нарушили всё.

Все дружно рассмеялись.

– Вот видите, судьба дала вам такой подарок – возможность построить настоящие семейные отношения. – Произнёс Иван Сергеевич. – Нужно только понимать это и беречь ваши чувства друг к другу, и в отношениях друг с другом проявить понимание и честность. Конечно, слова эти общие, давно привычные, но послушайте меня, как учёного. Вы больше ни с кем такого не испытаете – уверяю вас. Дважды природа человеку такое не даёт. И у вас есть только один путь – совершенствовать свои отношения, а исходная база для этого – самая благоприятная.

– Но расходятся же другие? – не сдавался капитан.

– Вот по нашей исследовательской статистике, – продолжал Иван Сергеевич, – практически вся масса разводов приходится на браки, заключённые не по природным правилам, т.е. в них женщина уже не смогла изменить свою ноосферную частоту, и они жили, как чужие люди. Не родные, а чужие – понимаете? Родными людей делает только единая ноосферная частота. Тогда вы, как приёмо-передающие радиостанции, настроенные на единую частоту, – и слышите друг друга и чувствуете только друг друга. И это, пока у вас нет детей. А появятся дети – они тоже будут в этой же сети. Вот тогда ваша Ноосфера заработает в полную силу.

– Как это понять? – спросил лёгочник. Кстати, его как-то спросил Геннадий Александрович, как его зовут (было это в самом начале, когда он поступил), но он тогда ответил не очень вежливо: "Какая разница – Иван, Сергей или Николай? Один чёрт всем помирать. С тех пор к нему больше никто не пристаёт с расспросами, а между собой называют лёгочником.

– Дети невольно заставляют просыпаться наши чувства. Они делают их острее и более разнообразными. Человек, с появлением детей, словно сам переживает второе рождение. Он начинает думать о них даже на работе, в транспорте, а всё почему? – он их просто чувствует. Это они активизируют вашу чувственную систему, и ваш эмоциональный мир становится богаче, если, конечно, брак у вас по законам природы, т.е. по настоящей любви.

– Как это всё сложно, но интересно! – заметил Геннадий Александрович. – А главное, очень похоже на правду. У меня, примерно, так и было всё.

– А может быть, лучше, как у меня: я никого не чувствовал, и меня никто. Спокойно, свободно и без всяких страданий? – спросил Юра.

– Обезьяна тоже, пристроившись удобно на дереве, смотрит на человека, который развалился в шезлонге и загорает. Она никак не может понять, что он делает, а, главное, зачем? – с улыбкой отпарировал Иван Сергеевич, а потом уже пояснил, – с точки зрения природной эволюции такой образ жизни просто бессмыслен, а, главное, безрезультатен.

– Как это?.. Я же оставил потомство.

– И только-то. Помнишь, как у Грибоедова: "А, впрочем, детей иметь – кому ума не доставало?". Для человеческой природы этого маловато. Смысл человеческой эволюции и состоит в накоплении и передачи по наследству нового качества. А это возможно только тогда, когда ты с детьми и женой находишься в одной ноосфере, чтобы связь поколений не прерывалась.

– Что-то я не пойму, какая тут связь? – искренне возмутился Юра.

– Я не помню, предупреждал ли я вас о том, что теоретическая часть новой теории довольно сложна и не привычна ещё людям. Учёные работали, делали новые открытия, а наши академии наук (не только за рубежом, но и у нас) тщательно отбирали, что можно придавать огласке, а что уходило в тайники под грифом "совершенно секретно". И находятся они там до сих пор, так как наши правители не заинтересованы в том, чтобы люди об этих открытиях узнали.

– Да что в них такого?

– Ну, ты даёшь, Юра! – воскликнул Геннадий Александрович. – Ты же слышал, что по этой теории людям нельзя лгать, воровать, обманывать, насиловать людей и убивать. Какая нынешняя власть сможет удержаться без всего этого?

– Вообще, наука сейчас владеет уже таким уровнем познания, что она вполне может объяснить почти все явления природы, причинно-следственные связи этих явлений и вообще полностью воссоздать картину развития Мира.

– Тогда скажите, кто правит Миром? – спросил лёгочник.

– Вас это действительно интересует?

– Именно так. Кто говорит, что Бог; другие утверждают, что – Дьявол; а вы как считаете?

– Вопрос этот не такой простой, как вам кажется, – начал Иван Сергеевич. – В целом, во Вселенной правят всеми явлениями законы эволюции, о которых я вам говорил, как о природных законах.

– Нет, я имел в виду – на Земле?!

– А вы что, верите в Бога?

– Нет, я – атеист.

– Значит, вам нет необходимости доказывать, что Бога нет?

– Конечно.

– А раз Бога нет, значит, и Дьявола тоже нет.

– Так кто ж тогда?

Иван Сергеевич встал со своей кровати и прошёлся по палате. Он выдерживал паузу, как бы размышляя, с чего начать свои объяснения.

– Что, затрудняетесь? – съязвил лёгочник.

– Нет, – отозвался Юра, – это же профессор. Он думает сейчас, как нам, дуракам, получше всё объяснить. Так, Иван Сергеевич?

– Так, Юрочка. Так. Я вот думаю, готовы ли вы услышать правду, так как она пока витает лишь в определённых кругах общества. Кое-кто даже побаивается о ней говорить.

– Почему? – не удержался Капитан, который всё это время внимательно слушал и старался не мешать разговору.

– А почему люди вообще боятся?.. Потому что страшно. У тех, кто сейчас правит земным Миром, руки довольно длинные. Не даром они, практически, всем земным шаром завладели.

– Да кто же они, Чёрт возьми? – снова не сдержался Юра.

– Сначала я расскажу, откуда они взялись. Во все предыдущие эпохи власть всегда опиралась на силу и по этой причине всегда отождествлялась с нею. Силой подавлялось и подчинялось всё и вся. Но вот пришло время капитализма. И в недрах его появилась скрытая возможность обретать силу через накопления. Деньги стали определять всё в обществе. За них можно купить всё и вся, подчинить всё и вся, а, если нужно, то и прямой силой нового современного оружия доподчинить то, что не удалось просто за деньги.

И вот, следуя этой скрытой "пружине", началась гонка в обладании капиталом. Сначала фигурировали миллионеры, как люди влиятельные и способные подчинять себе всех. Это было в самом начале 20-го века, а к его середине уже властью управляли миллиардеры. К концу 20-го столетия властной силой стали обладать люди, владеющие триллионными состояниями. А это – очень большие средства. Если миллион можно было унести в чемодане, то для миллиарда потребовался бы вагон или большая грузовая машина. Что же касается триллиона, то для его перевозки уже нужно 250 грузовых вагонов, т.е. пять железнодорожных эшелонов, представляете?

– Ни хрена себе! – воскликнули Юра и капитан одновременно.

– Да! Ведь это – годовой бюджет такой страны, как США, – уточнил Иван Сергеевич, – а тут один человек владеет таким состоянием. Конечно, таким средствам уже тесно в рамках одной страны. Вот они и рвутся в другие страны, подчиняя всё себе и своим интересам, сметая всё на своём пути. И тут ещё одна деталь любопытная. Ведь таких сверх-богатых людей, по мере роста их капитала, становится всё меньше и меньше. Закон конкуренции неумолим – разорившийся капитал не исчезает, а вливается в тот или иной, более мощный, делая его ещё весомее. Только не путайте понятия "деньги" и "капитал".

– Как это? – спросил Юра.

– Вот, представь, что у тебя в кармане лежит 10 тысяч. Это – деньги. Теперь ты идёшь на какую-нибудь базу, покупаешь там какой-нибудь товар, встаёшь на центральной улице и продаёшь этот товар, но уже с наценкой. И как продашь, то вернёшь себе свои 10 тысяч, да ещё с прибавкой. Вот, с момента покупки товара на базе и до момента полной продажи его, твои 10 тысяч являются капиталом. Ты, запуская свои деньги в рыночный оборот, капитализируешь их. Они выполняют роль посредников, которые принесут тебе прибыль. Вот и у этих триллионеров средства капитализированы. В них входят заводы, фабрики, фирмы и прочее. И даже те деньги, что лежат в банках, они тоже приносят прибыль.

– А я думал, что капитал – это и есть деньги? – произнёс задумчиво Юра.

– В том-то и дело, что разница в обычном понимании денег и капитала, существенная. До Маркса почти все экономисты так и считали. Но Маркс, изучив весь процесс капитализации, выделил из общего понятия денег, особую категорию, которая имеет право называться капиталом, в силу своей способности к капитализации, т.е. к обороту с приростом, к обороту с получением прибыли.

– И это так важно? – не унимался и капитан.

– Очень! Такое выделение особой категории денег дало возможность Марксу открыть основной экономический закон развития человеческого общества на стадии капиталистической системы хозяйствования. Закон этот объективен и не зависит от воли и сознания отдельных личностей. Изменения в общественной системе происходят по мере развития производительных сил и созревания условий для изменения общественных отношений. При этом, общественные отношения не меняют сам закон, а меняют систему пользования этим законом. Иначе говоря, есть возможность, например, изменить условия доходности производства, установив нормативную базу этой доходности, чтобы не было условий для появления сверх-богатых людей. Они же ведь появляются за счёт того, что обедняется основная часть населения в обществе. Вот, например, в Китае сейчас действует модель ленинского НЭПа. Там страной управляет одна партия – коммунистическая, а производство развивается по капиталистической системе, но с установленными нормами доходности, которая зависит от численности работников на предприятии или в фирме. А нормативы все устанавливает государство, которое контролирует власть и экономику страны.

– И, ведь, Китай процветает, – произнёс задумчиво лёгочник, – я был недавно там и просто невольно вспоминал, как у нас люди жили в советское время. Стадионы всегда были переполнены, за книгами выстраивались очереди и стояли люди целыми ночами, чтобы подписаться на любимого писателя. Сейчас же вообще никто не читает и на стадионах пусто.

– А почему, как вы думаете? – спросил Иван Сергеевич.

– Да нет у людей денег на развлечения.

– Как же так – получать-то стали работающие люди больше? – уточнил Иван Сергеевич.

– А вот, получается парадокс. Получать стали больше, а жить стали беднее. В советское время любой имел возможность съездить на курорт, а сейчас только избранные. Вот как это объяснить – даже не знаю?

– Если бы все имели возможность работать, как в советское время, тогда люди жили бы сносно. А так на каждого работающего приходится один-два нахлебника.– Уверенно отвечал Иван Сергеевич. – И в целом, людям-то не до развлечений. Да и услуги всякие подорожали. Лечение, обучение и автомобили стали доступнее, но они, в итоге, столько средств забирают и времени. Кроме этого, интересы стали смещаться в сторону материального потребления, а не духовного. Всё это существенно повлияло на нашу нацию, и мы стали всё больше похожими на американцев.

Установилась пауза. Все молчали, и Иван Сергеевич не торопился продолжать разговор, давая каждому переварить всё услышанное. Люди все были с хорошим жизненным опытом, исключая, пожалуй, капитана, который советское время и не помнил. А остальным ничего не нужно было доказывать. Каждый был близок к самостоятельному пониманию реальности всего происходящего в стране. Тем более что факты говорили сами за себя.

На следующий день дочь Геннадия Александровича принесла предвыборный номер газеты «ПРАВДА». В нём сообщалось, что состоялся второй Всероссийский съезд депутатов-коммунистов и сторонников КПРФ, посвящённый предстоящим выборам в Государственную Думу. В течение дня всем удалось ознакомиться с содержанием этой газетки и вечером началось обсуждение. Начал его Геннадий Александрович, обратившись к Ивану Сергеевичу:

– Ну, что вы думаете об этом материале?

Иван Сергеевич сделал небольшую паузу, а потом сказал:

– Вы меня извините, но я уже привык резюмировать в конце, когда все выскажутся. Так что, сначала, давайте послушаем мнение каждого. Кто выскажется первым?

– Да, хотя бы я, – заявил решительно капитан. – Я компартии никогда не верил – они довели страну до развала, так что – пусть они меня извинят, но я буду голосовать за ЛДПР. У них, по крайней мере, хоть обещания импонируют мне – разбираться просто и ясно: виноват – к стенке.... А что тут ещё мудрить?

Такое мнение вызвало улыбку, но не у всех – Юра его тоже поддержал.

– А я с капитаном согласен. Они хоть правду говорят и хоть что-то пытаются делать.

– Ты в этом уверен? – переспросил его Иван Сергеевич.

– А почему нет?.. Кто первый заявил, что Крым будет наш? – ЛДПР. Кто первый выступил с инициативой присоединить области Малороссии снова к России? – ЛДПР. Кто разоблачает депутатов-коммунистов в том, как они голосуют за те или иные законы? – ЛДПР. Да что говорить?..

– А вот мне почему-то всегда даже неловко становится, когда их лидер начинает резать "правду-матку" и крестить всех подряд, направо и налево, – произнёс возмущённо Лёгочник и даже махнул рукой.

– Да, с этим я тоже соглашусь, – поддержал его Геннадий Александрович, – не вызывает он у меня тоже ни доверия, ни уважения. Знаете, человек, который пытается строить из себя интеллигента, а ведёт себя самым вульгарным способом, невольно порождает антипатию в душе.

– Значит, вы за коммунистов? – воскликнул Юра, – тогда всё понятно.

– А что вам понятно? – возмутился Геннадий Александрович.

– Да то, что все остальные, мягко говоря, и ломаного гроша не стоят. – Ответил уже капитан.

– Вот, как вы легко рассуждаете! – быстро вы разобрались и тут же на всех печать: "не годен", "не годен", "не годен"... – Возмущённо произнёс лёгочник.

– Постойте-постойте, друзья! – вмешался Иван Сергеевич. – Мы ведь решили обсуждать КПРФ, а остальных пока оставим в стороне, иначе...

– Что, иначе? – спросил уже достаточно взъерошенный Юрий.

– Иначе, мы будем высказывать массу разных суждений, а результат будет, как в телевизионных дискуссиях – нулевой. Всё, ведь, это, вместе взятое, на столько сложно переплетено, что нам проще будет разобраться, если предметом для суждений мы пока выберем что-то одно. Пойдём, как говорят: "От частного к общему".

– Ох, Иван Сергеевич, вы снова со своими философскими "штучками"! – возмутился капитан.

– Да не "штучки" это, а обычный приём последовательного анализа, который даёт возможность разобраться в любой каше, даже политической. И, поскольку мне теперь примерно ясны ваши личные позиции, то я могу уже высказаться более определённо по этому вопросу.

– И вам и нужно было с этого начинать, а то у нас чуть было базар не случлся, – заметил Геннадий Александрович, – который бывает на передачах про украинские проблемы: все говорят одновременно и никто не слушает. Какой толк от такого разговора?

– Да уж! – заметил Иван Сергеевич и тут же продолжал. – Вы, очевидно, обратили внимание, что газетка эта начинается с материалов 2-го съезда депутатов-коммунистов. Но ведь по уставу партии съезд является высшим органом внутри партийной власти, и он созывается от всех партийных организаций, а не только от тех, кто направлен, как тут написано, на передовую линию борьбы за возрождение России, т.е. во власть. Я не случайно обращаю ваше внимание на это, так как из этого факта уже следует, что какая-то кучка людей в Москве выдаёт себя за коммунистов, хотя ничего коммунистического они не делают и не собираются делать.

– Абсолютно так! – поддержал Лёгочник. – Что, правда, то – правда. Я хотел присоединиться к коммунистическому движению, стал искать их здесь у нас, так никого и не нашёл, кроме бывшего второго секретаря райкома, который себя считает полномочным представителем КПРФ, но больше никого с ним нет. Я поинтересовался, чем он занимается, а он пояснил, что организует похороны ветеранов партии, да помогает кому-то из бывших райкомовских работников. И это всё. Какой же тут коммунизм – в бездействии и полнейшем равнодушии и ко всему, что происходит? Знаете, такое впечатление, что его местная политическая мафия оставила на всякий случай – вдруг снова переворот, а у них свой человек на готове?..

– Вот! Очень хорошо, что вы это сказали. Дело с КПРФ именно так и обстоит. Её создали по номенклатурному принципу: "Всякую инициативу снизу необходимо организовать и обязательно возглавить". КПРФ была организована в Москве и во главе поставлен свой для реформаторов человек. Именно по этой причине он ничего не делает, чтобы коммунистические настроения и идеи получили распространение в нашей стране. Ему за это и платят. Он ничего не внёс нового в теорию современного коммунистического движения, а подчует людей старыми постулатами, которые: во-первых, не выполнимы практически, а во-вторых, они уже людям надоели – люди им не верят. Но именно это-то и нужно нашим реформаторам, чтобы они могли спокойно обделывать свои дела.

– Точно-точно! – Вставил Геннадий Александрович.

– Таким образом, – продолжал Иван Сергеевич, – вместо нормально действующей политической партии трудящихся мы имеем некое образование, напоминающее раковую опухоль на общественном теле. В ней заложена антипрограмма, и она растёт и увеличивается, но только во вред общественным отношениям.

– Хорошо! Я согласен с этим, но это всё касается КПРФ? – удивлённо воскликнул Капитан.

– Какой ты наивный, капитан! – ответил ему восклицанием лёгочник.

– Но почему?!

– Да потому, что все партии были созданы во время "перестройки" по одной и той же схеме, так я говорю? – обратился он в конце к Ивану Сергеевичу.

– Именно так. И только так. И каждой партии подбирался свой лидер с вполне определёнными качествами. Так, для самых радикально настроенных людей, но без устойчивой идеологической платформы, была создана ЛДПР с соответствующим лидером.

– Но работают они все на реформаторов, – добавил лёгочник.

– И Явлинский? – спросил Юра, которые несколько симпатизировал последнему.

– Все! – Твёрдо произнёс Иван Сергеевич.

– Выходит, что они все, как раковые опухоли? – уже вполне спокойно произнёс Капитан.

– Причём, злокачественные, – начал пояснять Иван Сергеевич. – Точнее сказать, что главная злокачественная опухоль – КПРФ, а остальные – метастазы.

– Точно, остальные и в процентном отношении занимают ничтожное положение, – заключил Лёгочник.

– Выходит, что никому вообще верить нельзя? – удивлённо спросил Юра. – Об этом даже подумать страшно. Выходит, что и надеяться не на что?

– Именно так и выходит, братцы – и никуда от этого не денешься. – Заключил Иван Сергеевич.

Какое-то время в палате царило молчание, но вот заговорил Капитан.

– А вы что так за коммунистов ратуете? Разве при них было лучше?

– Да по мне, если бы сейчас вернуться в то время, ничего лучшего и придумать нельзя. – Категорично ответил лёгочник.

– Почему же тогда не все люди за него так переживают? – снова спросил капитан.

– Потому, – начал Иван Сергеевич, – что люди разные: одни живут делом, а другие мыслью о богатстве.

– Ну и что же в этом плохого?

– А то, что богатыми все быть не могут. А раз так, значит, если мы решаемся на такой порядок, чтобы среди нас были богатые люди, то нужно добровольно согласиться и с тем, что все остальные будут бедными или, попросту, сводить концы с концами.

– И это обязательно?

– Это неизбежно. Причём, прошу заметить, что на каждого богатого, бедных уже сейчас приходится, в среднем, 10 – 15 человек. И это только пока капитализм набирает свою мощь, а в дальнейшем, цифра эта будет неумолимо возрастать. Это закон капиталистической системы. Сейчас в таких странах, как те же США, на каждого богатого приходится, в среднем, по 10 000 работающих. Но средние цифры, вы же сами понимаете, какие обманчивые. Значит, на одного работают 100 человек, а на другого миллион, а то и не один.

– И что же делать? – Спросил лёгочник.

– А что делают со злокачественной опухолью, когда обнаруживают её на теле человека?

– Удаляют.

– Вот и ответ.

На какое-то время установилось молчание, но вот лёгочник произнёс, обращаясь как бы ко всем.

– Хорошо бы сделать так, чтобы все люди об этом знали и всё понимали?!

– И что было бы, – не удержался и спросил капитан.

– Когда все люди понимают, откуда беда грозит, они обязательно выход найдут, иначе бы и жизнь давно на Земле прекратилась.

– Так-то это так, но люди тоже все разные. Я за свою долгую жизнь много суждений слышал о людях, однако, не всем верил. И правильно делал. Но вот одно суждение, как показал мой опыт жизненный, объективно отвечает нашей действительности.

– Интересно, какое?– Спросил Геннадий Александрович.

– Считается, что люди вообще делятся на три категории. К первой относятся те, кто в процессе своего образования и жизненного опыта, сами до всего могут додуматься. Вторая категория – это люди, которые сами не могут до всего додумываться, но зато понимают людей первой категории, которые им всё могут объяснить. Таким образом, они в жизни тоже руководствуются рационалистическими и передовыми идеями. И, наконец, к третьей категории относятся те, кто ни сам не может, ни до чего путного додуматься, ни способен понять других. Конечно, эта категория меньше по численности, чем, скажем, вторая категория, но значительно больше, чем первая.

– Интересно-интересно! – Воскликнул Юра. – А к какой категории относится каждый из нас, как по-вашему?

– На этот вопрос должен каждый дать себе ответ сам. Только честно и объективно – не врать же себе самому. Так что, я тут пас....

– Ладно, это просто тест для каждого, – заметил Геннадий Александрович, – а вот, что касается партий, мне хочется знать, почему вы, Иван Сергеевич, с такой уверенностью говорите, что они – "подсадные утки".

– Так, судите сами. Во-первых, их лидеры не переизбираются на протяжении длительного времени. Это, я вам скажу, говорит о нарушении демократического принципа, который всегда оборачивался тем, что порядки в партии становились диктаторскими. Во-вторых, партия не ведёт никакой работы среди людей, а без работы в массах, она становится просто сектой. В-третьих, марксизм – это ничто иное, как теория, которая должна меняться с изменением ситуации, но без изменения целей партии. Ничего такого мы не наблюдаем. Идёт обычная борьба за власть и больше ничего. Ну, хорошо, допустим, что власть возьмёт КПРФ, а что дальше? Снова движение вслепую – методом проб и ошибок. Люди этого уже не хотят, но лидеры КПРФ ничего им предложить и не могут, так как теорией революционной борьбы не владеют. Талдычат старые истины, а они уже оскомину набили в сознании людей. Люди на них не откликаются.

– Это верно, – поддержал Лёгочник. – Но что можно в нынешней ситуации изменить в действиях партии?

– Прежде всего, необходимо разобраться с теми ошибками, которые были допущены в советское время. Ведь именно эти ошибки и позволили произойти контрреволюционному перевороту в нашей стране. Народ снова отдал власть буржуазии и без сопротивления – это нужно было суметь довести его до такого состояния.

– А о каких ошибках вы говорите? – Поинтересовался Юра.

– В первую очередь, они были допущены в структуре организации власти в нашей стране. Вместо демократии, установилась жёсткая диктатура, которой неизбежно всегда кто-нибудь да воспользуется. Власть так надёжно себя защитила от рядовых граждан, что не было никакой возможности её сменить. Это же касалось и положения в самой коммунистической партии. Из-за нарушения принципа демократического централизма и произошло перерождение партии из коммунистической в партию номенклатурно-бюрократического класса. Так что, когда ругают у нас коммунистов, то нужно понимать, что речь идёт не о них (настоящих коммунистов Сталин сгноил в лагерях), а о тех, кто таковым себя только изображал, будучи на деле оппортунистами чистейшей воды.

– Неужели это так всё и было? – удивлённо спросил капитан.

– Да, друзья, так и было. И эта номенклатурная партия и обманула наш народ. Причём, сделала это не явно, а скрыто. Во-первых, в основе производственных отношений была допущена грубейшая ошибка – был исключён ключевой принцип развития производительных сил – принцип материальной заинтересованности. Когда спохватились и стали его вводить, то вводили тоже со всякими ограничениями, которые напрочь убивали всякую инициативу в развитии и совершенствовании производительных сил общества. А это очень серьёзная ошибка.

– Тут я не согласен, – возразил Геннадий Александрович.

– С чем именно? – переспросил Иван Сергеевич.

– Мне кажется, что с введения этого принципа у нашего народа и появилась тяга к длинному рублю, которая и привела к этой проклятой перестройке?

– Нет, Геннадий Александрович, здесь вы ошибаетесь. В марксизме выдвигается главной задачей перехода к коммунистическим общественным отношениям это замена частной собственности на средства производства и ни слова не говорится об исключении принципа материальной заинтересованности.

– Да, но у нас тогда снова были бы одни беднее, а другие богаче.

– А разве у нас так не было? – спросил Лёгочник.

– Именно так у нас и было, – поддержал его Иван Сергеевич, – но марксизм и не ставит своей задачей полное выравнивание материального положения всех людей, особенно на первых этапах развития этого общества. Больше того, марксизм подчёркивает преемственность каждой последующей общественно-экономической формации от предыдущей. Это значит, что мы должны были взять всё самое лучшее от капитализма, но что не противоречит общественным интересам и исключает эксплуатацию человека человеком. Скажем, капитализм создал совершенную банковскую систему, – вот нам и нужно было её брать в готовом виде. А наши "мудрецы" стали создавать свою банковскую систему и создали, но такого "крокодила", который и погубил всё дело освобождения труда от эксплуатации. Если до революции наш русский рубль принимали во всех странах, то новая банковская система сделала его деревянным, коим он и до сих пор является. Далее, капитализм создаёт совершенные рыночные отношения, и мы должны были их тоже перенять. В них ключ к бесконечному совершенствованию производительных сил, а мы его исключили, введя плановую систему, как абсолют справедливости. А это оказалось, на деле, не совсем так. И так, одно положение за другим, я могу вам изложить все ошибки, которые были допущены нашими властями. Но главное в том, что вы все должны сделать вывод правильный из всего этого. Не марксизм и коммунисты виноваты в том, что у нас не получилось коммунистических отношений в обществе, а те люди, что были у власти – они в угоду своих преступных устремлений и меняли всё, чтобы, в итоге, совершить тот переворот, который и был произведён в период "перестройки". И получается, что власть без