Текст книги "Дрожь земли"

Автор книги: Роман Глушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Ладно, идемте. Надо полагать, Механик нас уже заждался, – сказал я спустя полминуты и махнул рукой в сторону Городища. Мой отказ от дальнейшего допроса дал понять Арабеске, что ее оправдание принято. А отсутствие с моей стороны извинений – то, что я все равно остался при своем мнении. Не выкинула бы вчера Динара с нами свою шутку, тогда другое дело. Но после такого розыгрыша, пускай и неудавшегося, нечего удивляться, что мы с Жориком все еще косо на нее поглядываем…

Городище было пустынным, но не мертвенно-тихим, как могло показаться издали. Лишенные поддержки скоргов, за счет которых прежде рос и развивался «муравейник», и подточенные взрывами, металлоконструкции медленно разваливались под собственным весом. Груды автонов оседали безостановочно, и чем ближе подходили мы к разоренному гнезду техноса, тем громче становился долетающий до нас стон деформируемого металла. От этого то усиливающегося, то затихающего звука по коже у меня пробегали мурашки. Казалось, что шумы издает не усталое железо, а мои натянутые как струны и готовые вот-вот лопнуть нервы. И когда скрежет то и дело сменялся громыханьем очередного обвала, мне чудилось, что он случился не где-то, а у нас над головами.

Обвалы здесь происходили повсеместно. От небольших – одна-две упавшие с верхотуры железяки – до огромных, когда «муравейник» содрогался от целых лавин металлического хлама. Благо концентрические кольца стен отстояли далеко друг от друга, и даже при сильных обрушениях между ними всегда оставалось незагроможденное обломками пространство. По нему мы и двигались, придерживаясь маршрута, равноудаленного от обступивших нас железных круч.

Сегодня войти в Городище оказалось не в пример проще, чем раньше. И если это удалось Механику, то и для нас не составило особой проблемы. Коваленко был в курсе, откуда председатель клуба «жженых» проник внутрь «муравейника», и с подсказки капитана мы вскоре отыскали эту дорогу. Да и без подсказки тоже в принципе ее отыскали бы. Чисто интуитивно. У нужной нам бреши обломки были разбросаны так, что их легко удавалось обойти по земле, а не перелазить через них, теряя на этом драгоценные силы и время.

– Какие вы, однако, легенды Зоны, невоспитанные парни! – проворчала Арабеска, когда мы, озираясь и нервничая, вступили в пределы Городища. – Что ты, Гена, что твой друг Механик! Ведь знает же, что на сегодняшнее утро у него важная деловая встреча назначена. И мог бы заранее сюда подойти, чтобы мы в его поисках ноги не сбивали. Нет, как же! Шляется, неприкаянный, где-то в этих лабиринтах и злорадствует: мол, не вы – мне, а я вам нужен, вот и ищите меня свищите, пока вас это вконец не доконает! И где вашего легендарного брата только такому зазнайству обучают?

– Механик мне никакой не друг! – уточнил я. – Я с ним за пять лет встречался лишь несколько раз, и то по сугубо деловым вопросам. Так же, как сегодня. Этот гений, биомехов друг, лишь прикидывается святошей, а на самом деле ведет здесь игру, сопоставимую по размаху с планами Хантера и Хистера. Конечно, игра Механика не столь цинична и жестока, как деятельность этой парочки, и цели ее во многом родственны целям Мерлина, но все равно – политика есть политика, и этим все сказано. Всех сталкеров, пострадавших за якобы правое дело «жженых», Механику не вылечить и тем более не воскресить.

– Я думаю, ты злишься на него вовсе не поэтому. Причина в другом. Пять лет назад Механик так и не сумел извлечь из тебя паразита и убил все твои надежды на возвращение в нормальный мир, – уверенно заявила Динара. – Но если однажды ты окажешься перед выбором, на чью сторону встать, вряд ли Хистер и Хантер увидят Мангуста в рядах своих армий. Зона сделала тебя жестоким, но не беспринципным. Как, впрочем, и меня. В этом, Гена, мы с тобой похожи как две капли воды.

– Между прочим, не вы одни здесь такие, – подал голос плетущийся позади нас Жорик. Мы обернулись и вопросительно уставились на него. – Чего смотрите? Я-то чем хуже вас? Такой же отчаянно жестокий, но принципиальный! Разве не так? Так! Не согласны? Давайте поспорим!

На сей раз желающих дискутировать с Черным Джорджем не нашлось. Не сказав ему ни слова, я и Арабеска отвернулись и продолжили путь. А Дюймовый шмыгнул носом, довольно покряхтел и победоносно приосанился. Так, как всегда делал, когда ощущал за собой неоспоримую правоту.

– Ты ошибаешься, Динара, – ответил я, хотя мысленно кое в чем с ней согласился. – Я не могу воевать на стороне борцов с Зоной. Ведь если они победят до того, как мне удастся раскрыть тайну своего симбионта, меня, скорее всего, постигнет мучительная смерть. Я гораздо охотнее поддержал бы тех, кто стремится постичь здешние тайны и получать от этого выгоду. Священный Узел и Ковчег продвинулись в своих изысканиях дальше ученых и, вероятно, когда-нибудь смогли бы изобрести эффективное лекарство от моей болезни. Беда в том, что эти группировки не станут затруднять себя его поисками. Они просто-напросто вырвут алмазы у меня из тела, после чего без зазрения совести вышвырнут мой труп на помойку. Что же мне остается? Примкнуть к ученым и искать помощи у них? Спасибо, обойдусь. У меня уже есть опыт сотрудничества с наукой, который едва не стоил жизни мне и моей семье. К тому же здешних «толстолобиков» прикрывают военные, а они вряд ли простят лейтенанту Хомякову его дезертирство. Как видишь, Динара, куда ни кинь – всюду клин, и Мерлин – единственный, с кем я могу сотрудничать без опаски. Но Пожарский – журналист и принципиально не занимает в сталкерских конфликтах ничью сторону. Так что если судьба и поставит однажды меня перед выбором, за кого воевать, я, скорее всего, тоже отступлюсь и забьюсь в нору, как делал это при Большой зачистке и во время нынешней летней бойни. И уже из своей норы погляжу, чья возьмет, и не извлеку ли я из этой ситуации для себя выгоду.

Арабеска понимающе ухмыльнулась и собралась было что-то ответить, но наш разговор прервал грохот очередного обвала. Разразился он совсем неподалеку – в полусотне шагов впереди, но, будучи не особенно крупным, не мог нам угрожать. Однако мы все равно обратили на него пристальное внимание. Причиной тому был самый крупный обломок в этой лавине. В отличие от мелких, он не летел, громыхая, вниз, а неторопливо, со скрежетом, сползал по отвесной стене, несмотря на свои внушительные габариты и вес. Явление оказалось любопытным уже само по себе, но при виде его мы испытали не только удивление.

Второй нашей реакцией в этот момент был страх. И немудрено. Нам понадобились считаные секунды на то, чтобы опознать в странном медлительном «обломке» дракона – одного из самых свирепых биомехов Пятизонья. Даже ползая по земле, этот вооруженный, как маленькая крепость, монстр мог повергнуть в панику кого угодно. Что же говорить о том, когда он расправит винты и взмоет в небо?

Движущийся наперерез нашей компании дракон взлетать, однако, не спешил. Равно как и палить в нас из своих орудий. И тем не менее все мы отреагировали на его появление так, как подсказывали нам наши инстинкты. А подсказывали они, как выяснилось, отнюдь не одно и то же.

– Атас! – громким шепотом скомандовала нам Динара. И не успел я глазом моргнуть, как наша спутница скрылась среди нагромождений обломков. Да так мастерски, что когда я оглянулся, ее уже и след простыл.

Черному Джорджу о таком проворстве мечтать не приходилось. Но он прилежно среагировал на предупредительный окрик и тоже бросился было к ближайшей куче металлолома. Бросился, да не добежал, а застыл на полдороге, озираясь через плечо, будто после «Атас!» Арабеска приказала ему «Замри!».

Ничего такого она, естественно, не кричала. Жорик не достиг укрытия по моей вине. Я мог бы удрать с дороги столь же быстро, как питерка, но даже не попытался этого сделать. И вообще не сошел с места ни на шаг. По мнению Динары, это явно было равносильно сумасшествию или самоубийству. Однако Дюймовый так не считал. Он успел сообразить, почему я отказался последовать их примеру. И все же продолжал побаиваться, не торопясь возвращаться ко мне. Мало ли? А вдруг я пойму, что допустил ошибку, и тоже задам стрекача, пока дракон еще далеко?

Но я уже знал, что не ошибаюсь. Это был тот самый мутировавший Ка-85 «Пустельга», который два месяца назад признал во мне своего бывшего пилота. И, взяв меня под свою опеку, поучаствовал в наших с Жориком поисках Священного Грааля. Откуда «борт шестнадцать» тут взялся и что делал на руинах дезактивированного Городища, неизвестно. Но отсутствие в округе иных форм биомеханической жизни косвенно указывало на то, что электронный мозг этого биомеха продолжал функционировать иначе, чем у его сородичей. Подобное инакомыслие и послужило причиной возрождения нашей уникальной дружбы, основанной на остаточных воспоминаниях Марги – Железной Леди, виртуального штурмана «Пустельги». И раз «шестнадцатый» продолжал вести себя нетипично для дракона, значит, я был вправе надеяться, что его отношение ко мне не изменилось.

Впрочем, я мог и ошибаться. Марга опознала во мне своего бывшего командира из-за сбоя ее «драконьей» программы. И если за время, что мы не виделись, нынешние хозяева «шестнадцатого» вдруг обнаружили и устранили этот дефект, пиши пропало…

Дракон сполз со стены и, переступая своими кривыми когтистыми лапами, вразвалочку направился ко мне. По земле он двигался довольно неуклюже – словно гигантский крокодил или варан. Зато в воздухе мог выписывать такие кренделя, о каких в бытность свою обычным вертолетом ему не приходилось и мечтать.

Начало наших встреч с «шестнадцатым» всегда давалось мне ценой огромного нервного напряжения. Не исключено, что однажды мои опасения подтвердятся, и дай тогда бог унести от такого приятеля ноги. И все-таки избегать дружбы с могущественным существом я не хотел. Пока оно соглашалось играть на моей стороне, я ощущал в себе столько сил и уверенности, сколько мне не придала бы даже целая рота готовых встать под мои знамена Черных Джорджей.

– Марга? – неуверенно осведомился я у подступающего ко мне монстра.

– Доброе утро, лейтенант! Рада снова вас видеть! – пророкотал дракон. Два его больших бортовых экрана, которые заменяли собой лобовые стекла ныне отсутствующей пилотской кабины и которые я считал глазами чудовища, зарябили помехами. Вроде как впрямь засияли от радости.

– И я рад тебя видеть, Марга! – У меня отлегло от сердца. Если нам и суждено снова стать смертельными врагами, то по крайней мере не сегодня. – С тобой все в порядке?

– Мое техническое состояние в норме, – ответила Железная Леди, после чего махнула хвостом и развернулась на пол-оборота влево. Установленная на носу драконья пушка и вращающийся на турели лазерный излучатель нацелились в том же направлении. – Внимание, лейтенант! Сопровождавшая вас неопознанная мной женщина угрожает нам оружием! Мне следует нанести по ней превентивный удар?

– Нет-нет, не нужно, – запротестовал я, спеша предотвратить трагедию. Приказывать дракону я не имел права и потому в обращении с ним избегал повелительного тона, каким отдавал команды штурману прежней «Пустельги». – Эту женщину зовут Динара, и она всего лишь напугана твоим появлением. Уверен, стрелять в нас она не будет. И если тебя не затруднит, занеси, пожалуйста, Динару Арабеску в список целей, которые ты не станешь уничтожать, не посоветовавшись со мной, хорошо?

– Информация принята к сведению. Ваша просьба удовлетворена, – отозвалась Марга и, отведя орудия от укрытия питерки, вновь повернулась ко мне.

– Что ты здесь делаешь? – задал я второй по значимости беспокоящий меня вопрос. Задал без особой надежды получить ответ. В девяти случаев из десяти, когда я спрашивал «шестнадцатого» о его планах, он ограничивался дежурной отговоркой: «Информация недоступна». И если сейчас дракон выполнял приказ своих хозяев, прилетев, к примеру, в Городище на разведку, мне об этом знать категорически не положено.

Однако вопреки опасениям Железная Леди не стала скрывать от меня цель своего визита в «муравейник».

– Я прибыла сюда по приказу Тольтека, – сказала она, чем, признаться, меня изрядно огорошила.

«Тольтек» – таким был когда-то позывной командира нашей эскадрильи, подполковника Дмитрия Михайловича Сафронова. Это он провожал меня на мое последнее боевое задание и затем, когда я очутился в госпитале имени Бурденко, помог моей семье переехать на временное жительство в Москву, поближе ко мне. По сведениям, добытым для меня Мерлином пару лет назад, вскоре после моего бегства в Зону Сафронов, дослужившись до пенсии, ушел в отставку. И с тех пор он проживал в Саратове, нянчась с внуками и возясь с грядками на своем дачном участке.

Появление сегодня Дмитрия Михайловича в Зоне выглядело бы столь же невероятным, как официальный визит сюда же президента России или Украины. А выход подполковника Сафронова на контакт с давно отбившимся от рук «шестнадцатым» – событие и вовсе из разряда абсурдной фантастики. Вот почему я, выслушав ответ дракона, сразу сделал вывод: у него случился очередной программный сбой. И наше счастье, если этот сбой тоже окажется безобидным, как предыдущий.

– Это правда был Тольтек? – переспросил я «шестнадцатого». – Он лично отдал тебе такой приказ? Не прокрутишь мне запись ваших переговоров с Тольтеком? Хочу сам услышать его голос – все-таки он был нашим общим другом, согласна?..

– Не ломай понапрасну голову, Мангуст! Разгадка этой тайны несказанно проще той, ответ на которую вы пытаетесь здесь обрести!.. Желаю здравствовать, бродяги! Добрый знак, что поспели вовремя! В тутошних дюже зловредных землях прибыть к означенному сроку непросто!..

Зычный, размеренный и басовитый, будто у церковного батюшки, голос раздался поблизости от нас столь неожиданно, что я даже вздрогнул. Всего три секунды назад на том месте никого не было – Динара продолжала отсиживаться в укрытии, а Жорик робко топтался позади меня. И вдруг откуда ни возьмись рядом со мной и драконом вырастает дюжий русоволосый бородач, похожий на постаревшего Илью Муромца, только без палицы и богатырских доспехов. Постаревшего и в связи с этим малость утратившего рассудок. На это намекал полубезумный немигающий взгляд пронзительно-голубых глаз нарисовавшегося пред нами крепыша. Он буравил меня взором с такой беззастенчивостью, что, не знай я, зачем он это делает, подумал бы, будто мужик нарывается на грубость.

Но на самом деле Механик – а это был он и никто иной, – таращился так на каждого встречного, не важно, знакомого или незнакомого. Подобно опытному врачу, который способен на глаз определить, имеете ли вы проблемы со здоровьем, этот сталкер видел вас насквозь не хуже комплексного диагностического сканера. И не успевали вы сказать Механику «привет», как он уже знал о вашем организме все, считав нужную информацию со вшитых в него имплантов. Даже с таких уникальных, как мой аномальный паразит.

Овеянный легендами сталкер, возведенный, как и Мерлин, в ранг местных святых, Механик верховодил клубом «жженых» и был самым могущественным мнемотехником Зоны. Он мог не просто повелевать биомехами, подавляя их волю. По уровню мастерства он превосходил того же Ипата многократно. Механик не подчинял себе технос, а мог фактически дружить с ним, что, кажется, давалось ему куда проще, нежели насильственное укрощение монстров. Которых он вдобавок частенько ремонтировал. Не то от избытка доброты, не то в силу своей святости, не то еще по какой неведомой мне причине. Невероятный факт, доказанный тем не менее на тысяче наглядных примеров.

Справедливости ради надо отметить, что сталкеров Механик вылечил ничуть не меньше. Отчего в Зоне давно укрепилось мнение, будто он, блаженный, вообще не видит разницы между творениями Всевышнего и кровожадными порождениями Узла. Что за дьявольская – или, наоборот, божественная, – начинка была имплантирована в тело Механика и затем обожжена при Катастрофе? Об этом также ходило множество слухов, но я воздержусь от их перечисления и обсуждения. Потому что если возьмусь за это, то, боюсь, напрочь позабуду, о чем мы с вами вообще ведем здесь речь.

Неожиданное и эффектное появление Механика было вовсе не мистикой, а всего лишь демонстрацией его многогранного таланта. Пусть и высококлассная, но вполне обычная метаморфная маскировка! К ней «биомехов друг» стал прибегать после своего пресловутого пленения Орденом. Той самой неприятности, из которой Механик выкрутился лишь благодаря удачному для него стечению обстоятельств (о ней я также распространяться не стану, ибо к нашей сегодняшней истории она не имеет отношения). С той поры он и перенял у меня мою фирменную тактику самозащиты. Разве что моя маскировочная невидимость действовала только при ярком солнце, а аналогичный камуфляж Механика функционировал в любое время суток и при любой погоде…

– Привет, старик! – ответствовал я возникшему буквально из воздуха председателю клуба «жженых». Виделись мы с ним редко и приятелями не являлись, но это не мешало простецкой манере нашего общения, сложившейся еще при первой нашей встрече. – Рад, что не пришлось тебя долго искать. Должен признать, лихо ты сегодня ко мне подкрался! Что ж – один-один! Ну ничего, в следующий раз отыграюсь… Однако, гляжу, тебя не удивляет, что я разговариваю с драконом. И еще ты заикнулся о Тольтеке? Или я ослышался?

– Ты покамест не тугоух, Мангуст, – молвил Механик и, подойдя к биомеху, панибратски похлопал его по чешуйчатой морде. Нет, вы только посмотрите! Даже я не позволял себе подобной фамильярности с «шестнадцатым», хотя имел на то куда больше прав, чем кто-либо из здесь присутствующих. – Не злись на Коваленко – это он поведал мне о твоих подвигах в Сосновом Бору. Вот я и не удержался от соблазна взглянуть на столь дивное существо, благо из рассказа капитана уразумел, о каком драконе идет речь.

– И при чем здесь Тольтек? – осведомился я. – Зачем нужно было его-то впутывать?

– Прошу покорно: не серчай на меня за то, что я ничтоже сумняшеся отважился на эту дерзновенную выходку. Ты ведь знаешь: я ни в коей мере не желал оскорбить ни тебя, ни достославного подполковника Сафронова, – Мнемотехник виновато склонил передо мной свою непокрытую, лохматую голову. Я уже отвык от его экстравагантных жестов и своеобразной манеры речи, которую Коваленко называл «старообрядческой», а Капуцин даже имел наглость пародировать. Общаясь с Механиком, трудно было отделаться от мысли, что он, разговаривая с вами в таком тоне, подвергает вас изощренной насмешке. Но понять, так оно или нет, было невозможно – на широком, открытом лице «старообрядца» не возникало при этом и тени улыбки.

– Изучив «шестнадцатого», я открыл для себя нечто воистину прелюбопытное, – продолжал Механик, видимо решив, что я принял его извинения. – Обычно обрывки старой памяти биомехов не влияют на их сегодняшнее, скажем так, мировосприятие. Но Марга – случай особливый. Силясь привлечь ее внимание, ты оставлял ей близ «драконьих базаров» знаки, каковые не укрылись от ее взора. И каковые она хорошо запомнила. Сам того не ведая, ты посеял в памяти сего дракона зерна сомнений, которые в урочный день и час принесли свои плоды. И ты не преминул их вкусить. А опосля наступил и мой черед. Но я – не ты, и могу копнуть поглубже, до самой, почитай, исконной сути. Что и поспособствовало мне, опершись на твой зачин, обернуться для сей твари ее прежним командиром Тольтеком. То бишь не просто стяжать ее дружбу и верховодить ею, аки всяк смышленый мнемотехник завсегда сумеет. Отныне Марга может исполнять мою волю не только в моем присутствии, но и вне досягаемости моего контроля – было б только растолковано, что ей делать, и баста. Ну что? Каково?

– Звучит неплохо, – ответил я, но без особого энтузиазма. – Хотя я не шибко обрадован тем, что ты командуешь моим стальным другом от имени другого моего друга, которому наверняка в его Саратове сейчас здорово икается. Но то, что теперь Марга не подчиняется Узлу, меня, конечно, утешает.

– Не торопись утешаться. С этой загвоздкой мне, увы, совладать не удалось, – вмиг посуровев, помотал головой «биомехов друг». – Дракон по-прежнему зело опасен, и слово Тольтека супротив воли его хозяев весом ничтожно и крепостью хлипко. Но покамест Марга не услышит их зов, она – вполне достойная наша надежа и опора.

– И то хлеб, – пробормотал я и, покосившись с опаской на притихшую «надежу», потянулся в карман за очками Мерлина. – Что ж, раз с одной загадкой разобрались, перейдем к следующей. Коваленко сообщил тебе о нашей находке?

– Не умолчал, обмолвился. И это отрадно. Проведай я о ней сегодня, всяко не успел бы кликнуть сюда нашего сотоварища. – «Старообрядец» вновь похлопал дракона по бронированному корпусу. – А без него с клеймом Трояна нам было бы несподручно разобраться.

– Вон оно что! – осенило меня. – Так, значит, и биомех здесь не случайно оказался! А я решил было, что придется без него Пожарского разыскивать… Вот, возьми. Матвей уверял, тебе знакомы подобные узоры на стеклах.

И передал Механику нашу ключевую – и единственную – улику. А пока он с неподдельным интересом рассматривал ее, к нам подтянулись Динара и Жорик. Последний «шестнадцатого» знал хорошо. И более того – был обязан ему своим спасением буквально с эшафота, на который Дюймового спровадили его бывшие собратья по Ордену. Зато Арабеска, похоже, впервые в жизни находилась в такой близости от живого дракона. Она переводила ошарашенный взгляд с него на меня, с меня на Механика, а с Механика – снова на биомеха, то и дело открывала рот, явно собираясь что-то сказать, но никак на это не решалась.

Черный Джордж косился на нашу соратницу по коалиции с победоносной ухмылкой. Смятение Динары – редкостное, надо заметить, для нее состояние, – занимало его куда больше, чем встреча с Механиком. Что было, в принципе, неудивительно. Его-то Жорик уже однажды встречал, когда, будучи еще рыцарем-неофитом, участвовал в охоте на эту легендарную личность. А вот испуганную питерку он наблюдал впервые. И, глядя на нее, молча злорадствовал, предвкушая, как впоследствии выскажет ей в глаза все, о чем сейчас думает.

– Воистину, наш друг-капитан не ошибся. Хотя вчера, когда он оповестил меня о вашей находке, я усомнился, не померещились ли ему с пьяных глаз следы, какие он на ней узрел, – заговорил мнемотехник спустя пару минут, продолжая исследовать очки. – Так и есть – это взаправду печать мерзостного Трояна. Мне доводилось сталкиваться с такими престранными знаками. Король скоргов клеймит ими глаза тех биомехов, каких собирается закабалить в свою армию. Предвидя ваш вопрос, зачем он это делает, отвечу: выгравированный на линзах узор их не портит. Ну, или почти не портит. Он заставляет их преломлять солнечные лучи особо мудреным образом и передавать в мозг биомеха сложный световой код. Слышали что-нибудь о стародавнем эффекте «двадцать пятого кадра» и о том, как он используется в медицине?

– Я слышал. С его помощью лечат склероз, – не преминул блеснуть эрудицией Жорик. – Мой дедушка страдал такой болезнью, так ему вшили глазной имплант, на котором раз в минуту быстро-быстро мелькало что-нибудь вроде «выключи свет» или «прими лекарство». Память у дедули была дырявая, как решето. Но эти постоянно вспыхивающие перед глазами напоминания отпечатывались у него в голове и не позволяли забыть о многих важных вещах.

– Истину глаголешь, молодой человек, чье лицо мне вроде бы знакомо, – ответил Механик, вытаращившись своими глазищами на Дюймового, отчего тот оторопел и даже отшагнул назад. Я знал, что председатель «жженых» не найдет у моего напарника ни одного импланта, но именно это обстоятельство и возбудило у «старообрядца» немалый интерес: – Диво дивное! Вот это организмище! И никакого «железа» и прочей заразы в теле! Готов биться об заклад: ты, здоровяк, тот самый сталкер, который последним отхлебнул водицы из Дьяконского Священного Грааля! Аккурат перед тем, как он… – мнемотехник недвусмысленно посмотрел на меня, – …перед тем, как он перестал быть Граалем. Провались я на этом месте, ежели ошибаюсь!

– Ты не ошибаешься, – ответил я за Черного Джорджа. Его же, судя по всему, беспокоило не то, что Механику известно о наших балтийских похождениях, а то, как бы он не опознал в Жорике одного из охотившихся за ним некогда рыцарей. – Этот парень – действительно тот счастливчик, который так и не понял, какое счастье ему привалило, и решил остаться в Зоне. Но не будем отвлекаться от главного вопроса, старик. Сам же предупреждал, что спешишь. Да и нам медлить было бы нежелательно.

– Пожалуй, – согласился бородач и, постучав ногтем по линзам Мерлиновых очков, вернулся к теме разговора: – Световой код, который посылает в мозг биомеха эта система упорядоченного преломления солнечных лучей, тоже служит этаким «двадцать пятым кадром». И он также не дает закабаленной Трояном твари забыть кое-какую важную для нее информацию. К примеру, ключ доступа и координаты секретного места, куда биомехов сгоняют со всего Пятизонья. Согласитесь, не станет же король скоргов уподобляться пастуху и лично сопровождать туда каждого пленника?

– А почему бы Трояну просто не перепрограммировать свои жертвы? – робко полюбопытствовала Динара. – Ведь он, поди, и на такое способен.

– Программа может сбиться, а световой код перестанет поступать в мозг носителя только при повреждении его зрительных сенсоров, – великодушно пояснил Механик. – Поэтому даже у твари с напрочь стертой памятью есть шанс достичь логова своих новых хозяев, руководствуясь оставленной ими картой.

– И вы поможете нам ее прочитать? – вновь спросила Арабеска.

– Не я, – мотнул лохматой головой председатель и указал на «шестнадцатого», – а вот это очаровательное создание, милостиво откликнувшееся на мой зов и прибывшее сюда именно ради этой цели. Трояну оно не подчинено, но оставленное им послание, надеюсь, растолкует. Ведь для кого еще, как не для биомехов, писана эта грамота?

Дешифровка Троянского иероглифа отняла у Марги так смехотворно мало времени, что мне даже стало слегка обидно. На пути сюда мы пережили прорву злоключений, а Жорик еще и подвергся вчера моральному унижению, и – нате вам! – сокрытая в очках тайна оказалась разгадана за полсекунды! До этого Механик намного дольше – почти минуту – шептался с Железной Леди, уговаривая ее предоставить доступ к одной из своих бортовых систем. Той, что могла считать записанный на линзе код. И когда такое «добро» было получено, а улика помещена в открывшийся на носу дракона отсек, не успели мы и глазом моргнуть, как Марга доложила о готовом результате.

Поскольку в оригинальном виде добытые нами данные мы все равно не поняли бы – даже для Механика они представляли собой сплошную абракадабру, – пришлось попросить биомеха отобразить их в доступной для нас форме. На сей раз Железная Леди размышляла около четверти минуты. Не то чтобы долго, но после предыдущего блиц-анализа казалось, что это тянется целую вечность. Я даже успел усомниться, а не озадачили ли мы Маргу непосильной для нее работой, но, к счастью, все обошлось. Через пятнадцать секунд дракон перекодировал информацию и выдал ее на свои внешние мониторы.

Это был аэрофотоснимок с нанесенными поверх изображения координационными отметками. Судя по широте и долготе, мы взирали на Керченский остров (бывший полуостров, но после Катастрофы этой части Крыма пришлось поменять свой географический статус). А точнее, на один из его участков, находящийся южнее мыса Казантип, Щелкинского «тамбура» и возвышающейся неподалеку от них Цитадели Ордена.

Картинка была нечеткой, и я разобрал на ней лишь несколько грязевых вулканов, что встречались в тех краях в полудюжине мест. Не слишком впечатляющие ранее, в Пятизонье эти геологические образования приобрели воистину устрашающие размеры. Они периодически с грохотом и свистом выбрасывали в воздух сотни кубометров горячей, жидкой грязи. Которая, низвергаясь к подножию вулканов, тут же вновь утекала под землю через окружающие их многочисленные трещины и разломы.

Нужная нам отметка – та, к которой и прилагалась карта, а не наоборот, – находилась над скоплением ничем не примечательных развалин, которых в тех краях имелось не меньше, чем в любой другой области Пятизонья. Никому из нас, включая Механика, обозначенное место знакомо не было. Что заставляло Трояна сгонять туда биомехов, и почему их скопление не отражалось на фотоснимке? В данный момент это представляло для нас не меньшую тайну, чем тот факт, отыщутся там следы Мерлина или нет. Однако вторая найденная нами зацепка была более значительным достижением, хотя бы потому, что указывала на конкретный район для дальнейших поисков. И исследовать его требовалось в срочном порядке, пусть даже он располагался в самой ненавистной для меня части Пятизонья.

– Конвертирование второй части файла в приемлемый для вашего понимания стандарт невозможно, – доложила Марга, предоставив нам на изучение карту. – Эта половина кода не повреждена, но она неполноценна. Очевидно, в подобном виде она была записана на линзу изначально. Оставленные в ней бреши располагаются строго упорядоченным образом. Таким, что их можно закрыть лишь подстановкой структурно похожих, но в каждом случае уникальных фрагментов кода.

– Вестимо, нам даден ключ! – сразу догадался Механик. – А его недостающие части, смекаю, сокрыты в замке. И когда они соединятся… Хм… – Он осекся, нахмурился и задумчиво расчесал пятерней бороду. Но чуть погодя договорил, правда, энтузиазм в его голосе заметно поиссяк: – Ишь, разогнался: «когда»!.. Допрежь «когда» не лишне будет ответить на вопрос «как?». То бишь как нам совместить ключ и замок, ежели первым способен воспользоваться лишь биомех?

Продолжая теребить бороду, «старообрядец» многозначительно посмотрел на «шестнадцатого». Будь я на месте Марги, наверняка в этот момент почуял бы неладное и занервничал. Но дракон продолжал как ни в чем не бывало демонстрировать нам карту, не выказывая ни малейших признаков беспокойства.

– Выхода нет, – промолвил Механик после очередных недолгих раздумий. – И коли вы не намерены отступать – а я вижу, что это так, – дракону суждено отправиться с вами в Крымские земли. Тяжек ваш путь, и, что весьма прискорбно, вряд ли дальше он станет легче. Не пристало мне юлить и лукавить, посему скажу без обиняков: выбраться из того места, куда вы отправляетесь, будет во стократ сложнее, чем туда попасть. И, что хуже всего, нет никакой надежды, что вы найдете там Мерлина. Сожалею, что не могу вас туда сопровождать, но не будь у меня сегодня неотложных дел, я всенепременно поучаствовал бы в вашем походе.