Текст книги "Конан против Звездного братства"

Автор книги: Роланд Джеймс Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Но, в конце концов, не так уж и важно, был ли на этой голове шлем, если завтра граф насадит ее на копье и выставит на всеобщее обозрение около своей палатки.

Глава 19

Такой вариант сражения устраивал Конана меньше всего.

Оба войска просто-напросто бросились друг на друга, как две толпы мясников. Наверное, нельзя было винить в этом офицеров с обеих сторон: на пересеченной местности, покрытой туманом, трудно было рассмотреть что-то и оценить обстановку дальше, чем на несколько шагов вокруг себя.

Конан понимал все это. Он видел, как ветераны дворцовой стражи с копьями и новобранцы с мечами в руках удерживали свои позиции, отбиваясь от рекрутов Сизамбри. Увидел он и Райну, бросавшуюся то вперед, то назад, чтобы подбодрить своих людей и кое-кого из бойцов Декиуса.

Все, у кого были луки, принесли их с собой. Но Конан разрешил стрелять только лучшим. Стрел было очень мало, чтобы просто сыпать ими куда попало.

Киммерийцу показалось, что он увидел голубое мерцание в вершинах деревьев и в глубине облаков тумана. Значит, дуэль Марра и Звездных Братьев началась. Еще ему показалось, что он заметил Тайрина и кое-кого из воинов Поуджой по правую руку от дворцовой стражи, хотя они должны были быть на левом фланге. Наверное, они оказались там, перепутав направление, из-за отсутствия навыка ведения боя в упорядоченном строю.

Тайрин неожиданно оказался рядом, выйдя из укутанной туманом пихтовой рощицы. Конан даже не стал спрашивать о его соплеменниках. Киммериец, спроси его, и сам не знал, сколько солдат участвовало в сегодняшнем сражении. Единственное, что он знал, так это сколько шума они производили. Пожалуй, все многотысячное войско Турана не могло бы перекричать их. Любой вопрос к Тайрину и его ответ потерялись бы в этом хаосе звуков.

– Стальная Рука!

Наемники и новобранцы, двигаясь вперед, орали боевой клич графа Сизамбри. Конан все время искал глазами графское знамя в туманных перелесках за линией столкновения, но безрезультатно. Жаль, ведь прихлопнуть графа означало то же самое, что и перебить всех его воинов, – конец войны.

Нет. Звездные Братья должны разделить судьбу графа, других своих братцев и их чудовища. Хватит. Нечего им больше сеять смуту в королевстве.

С их смертью Марр остался бы единственным колдуном в стране, это уж точно. С точки зрения Конана, их все равно многовато. Ровно на одного больше чем нужно. Это уже было достаточной причиной для Конана, чтобы собирать манатки и сваливать отсюда подобру-поздорову сразу же после окончания боя. В конце концов, Марр не собирался сеять смуту в народе, если его, конечно, никто не спровоцирует. Вот Чиенне с Декиусом и будет персональное задание не провоцировать флейтиста.

Личное задание Конана выразилось в неожиданной встрече с четырьмя солдатами Сизамбри. Все они были с мечами. Двое – еще и со щитами. А у одного в дополнение к мечу – длинный кинжал, удачно дополнявший основной клинок. Конан посчитал этого противника наиболее серьезным и решил начать с него.

Боец с двумя клинками был невысоким человеком, обычно побеждавшим за счет скорости или мастерства. Но ему еще никогда не приходилось встречаться с тем, как сочетались у Конана мастерство, скорость и сила удара.

Клинок Киммерийца выбил кинжал из руки противника. У того хватило смелости приблизиться и скорости, чтобы успеть проделать это движение.

Конан получил основательный удар в грудь и почувствовал, как сквозь толстую подкладку впились в тело звенья кольчуги. Его ответный удар разнес на куски шлем противника и изуродовал ему лицо.

Такая эффектная рана была на руку Конану, остававшемуся один на один с тремя противниками. Он успел заметить, как один из них обратился в бегство, увидев кровавую маску вместо лица своего товарища. Но оба оставшихся отступать не собирались. Похоже, им было уже не впервой работать на пару, и оба делали свое дело очень неплохо, так что даже Конану пришлось изрядно попотеть, чтобы разобраться с ними.

Его меч пробил панцирь противника, стоявшего по правую руку, в это же время удар пришелся в пах того, кто был слева, почти приподняв его над землей. В следующий миг клинок Конана, как ветку от дерева, отхватил руку противника чуть ниже локтя.

Кричащий, потерявший руку человек, скрылся в темноте, желая провести свои последние минуты среди товарищей по оружию. Конану на глаза снова попался его первый противник, которого боль и потеря крови заставили опуститься на землю. Удар меча, расколовший его шлем вместе с черепом, оказался последней милостью, оказанной одним воином другому.

Конан увидел последнего из четверки уже извивающимся на земле, пронзенным копьем одного из новобранцев дворцовой стражи. Пока Конан оценивал ситуацию, копье вошло еще глубже в тело и повернулось в ране. Дыхание жертвы превратилось в хрип, он попытался было схватить древко копья, но руки безжизненно упали, все его тело содрогнулось в последний раз и затихло.

– Назад, в строй! – скомандовал Конан своему солдату. – Где ты взял это копье?

– Человек, сражавшийся им до меня, – мертв. И я погибну прежде, чем выпущу его из рук. – Разгоряченный боем, солдат кричал, не разбирая, кто стоит перед ним.

Конан выругался про себя. Если копья опытных бойцов стали попадать в руки новобранцев, – значит, его стражники долго не продержатся. А если они дрогнут, то оголится весь правый фланг войска.

Пора было слать гонца к Декиусу. Хватит уже двум армиям бодаться, как баранам на узкой тропе. В сражение втянуты уже все отряды королевы, тогда как у Сизамбри в тылу еще наверняка оставались резервы, которые он мог направить в обход, чтобы ударить с фланга. Лучше было бы поторопиться и опередить его.

Конан крикнул солдату:

– Я встану на твое место, а ты – бегом к Декиусу! Скажешь ему, что…

Слова вдруг застряли у него в горле. Киммериец увидел, как по полю к нему несется Вилла, на которой был надет лишь кожаный пояс с прицепленным к нему кинжалом из мамонтовой кости. Лишь выражение ее лица погасило импульсивное желание Конана перекинуть ее через плечо и унести в безопасное место.

– Конан! Марр сказал, что в тылу у графа – Звездные Братья и верные им воины Поуджой. Он хочет, чтобы мой отец со своими воинами ударил по ним. С помощью его флейт, защищающих от звездной магии, они…

– Кром!

Наступление Тайрина оголит весь правый фланг, и без того трещавший по всем швам. Конечно, такой удар вызовет смятение в тылу войск Сизамбри. Но существовал риск, и довольно большой, что погибнет Тайрин, все верные ему воины, и вполне вероятно, что и Марр.

Из этой катастрофы существовал только один выход: дворцовой страже следовало действовать, поддерживая удар отряда Поуджой. Ударить одновременно с фронта и с фланга. Такой напор может заставить дрогнуть, а то и побежать отряды Сизамбри, стоящие на этом фланге. Хотя, конечно, не обойдется и без жестоких, кровавых контратак, пока чаша весов успеха не склонится явно в пользу королевских войск.

Конан не стал молиться. Для него сейчас существовал только один бог. А он – холодный, угрюмый Кром – был не из тех, кто обращает внимание на жалкое попискивание смертных людей. Он лишь призывал воина исполнить свой долг как можно лучше и достойно встретить любой удар меча или судьбы, пусть даже обрывающий его жизнь.

По крайней мере, одного удара миновать не удастся, даже если Декиус проявит хладнокровие и спокойно попытается разобраться в обстановке. Вообще-то любой командир пришел бы в ярость, видя, как ломаются его планы по вине слишком самостоятельных подчиненных.

Конан вложил меч в ножны и, сложив ладони рупором, побежал вдоль линии обороны стражников, командуя общий сбор.

Граф Сизамбри не имел представления о том, что творится слева от него. Пересеченная местность и туман сделали свое дело. Шум, доносившийся оттуда, означал только одно – атаку королевских войск. И, видимо, серьезную, потому что гонец, посланный выяснить, что там творится, так и не вернулся.

Но никакой натиск не смог бы проломить его оборону и дать врагу возможность прорыва в тыл. Даже если бы какой-то горстке безумцев и удалось это, то Звездные Братья и их воины стали бы тем крепким орешком, об который нападающие обломали бы себе зубы.

Взгляд графа снова обратился вперед. Здесь, в центре боя, туман был не таким густым, и то, что можно было рассмотреть сквозь него, заставляло сердце радостно стучать в груди. Цепи королевских воинов были даже реже, чем граф ожидал. Декиус не дурак, он понимал, что нужно усиливать фланги, даже оголяя при этом центр.

Похоже, что не дураками и не слабаками были и королевские воины – в основном, дворцовая стража, – погибшие на своих постах. Среди камней и кустов лежало гораздо больше трупов людей Сизамбри, чем стражников. Может быть, ценой своих жизней воины графа Сизамбри смогли все же сломить сопротивление стражников?

Граф тяжело дышал. Боль в грудной клетке, затянутой в вороненую сталь панциря, давала о себе знать. Он прикидывал, сколько человек было у него под рукой. Очень немного. Да, есть еще конные всадники, но поди их собери, разосланных по разным участкам.

А ведь если бы он мог собрать их всех в один кулак и бросить вперед именно здесь, в эту минуту – исход боя был бы предрешен. Сизамбри победил бы – это очевидно, да еще и не будучи многим обязанным Звездным Братьям. Граф поднял над головой большую булаву в форме железного кулака, которая была его отличительным знаком главнокомандующего. Гонцы вскочили на лошадей, готовые сорваться с места, чтобы передать приказы графа. Ну, теперь Чиенна увидит, у кого больше военного опыта и таланта, чтобы править этой страной.

У Айбаса не было определенного места в боевом строю, как не было и подразделения, которым ему, как капитану, доверили бы командовать. Он был уверен, что ему попрежнему не совсем доверяли.

Однако он очень быстро подружился со старостой одной из деревень, из которой он привел целый отряд селян-ополченцев. Сначала Декиус думал держать их во второй линии обороны, но, когда отряд Поуджой стал отходить к правому флангу, капитан-генералу пришлось перестроить свои скудные резервы. Вот поэтому-то Айбас с малообученными новобранцами оказался на острие атаки конницы Сизамбри.

Такого зрелища Айбас не видел давно. Больше полусотни всадников в доспехах словно текли вперед, увлекаемые неведомой силой, как стекают по зеркалу вниз серебряные капельки воды. Воины не держали ровный строй. Им это было не нужно, так как далеко не у всех из них были длинные копья, чтобы превратить такой строй в непреодолимый вал смерти.

Но если копий им и не хватало, то мечей и палиц было предостаточно, поэтому приближались они быстро, безо всякой опаски. Если они встретятся со строем новобранцев на открытом ровном месте, то пройдут сквозь него, как стрела сквозь шелковый платок.

Но их все же можно было остановить, перехватив на небольшом каменистом пригорке, не дав выстроиться в боевой порядок, и не допустить до открытого места. Спасительный холм, поросший кустарником, находился впереди шагах в ста от Айбаса и его товарищей, в глазах которых уже мелькал ужас. Айбас понял, что никто, кроме него, не сможет взять на себя командование этими людьми и организацию обороны.

Вращая мечом над головой, он издал боевой клич своего рода:

– Вино Победы!

Он вступил в свое сражение. Один против пятидесяти. Он даже не ожидал, что добежит до холма живым, но оказался там, сам не зная как. Не рассчитывал он и на то, что хоть кто-нибудь из рекрутов последует за ним; он боялся даже оглянуться, но, карабкаясь по склону, почувствовал, что не один.

Он даже не успел запыхаться, оказавшись вдруг среди валунов с полусотней своих солдат. Все они так радовались этому порыву смелости и солидарности, словно уже выиграли сражение. Двое били топорами по шлему упавшего всадника.

– Оставь его! – крикнул Айбас.

Еще в детстве его научили, что добивать упавшего неприятеля – не по-рыцарски. К тому же глупо отвлекаться на уже поверженного и безопасного противника, когда вокруг еще много других, полных сил. Этому Айбас научился позже, у него были жестокие учителя.

Его окрик вовремя заставил молодых солдат осмотреться вокруг. Дерзкий, уверенный в себе всадник пришпорил коня, направляясь вверх по склону. Айбас понял, что пришел конец данной ему богами отсрочки, и рванулся к приближающемуся врагу.

Тот крутанул палицу изящным жестом, а затем обрушил ее вниз. Лучше бы он этого не делал.

Айбас бросился вперед со скоростью, которой и не ждал от своего тела, и ухитрился ухватиться за древко опускающейся булавы. В это же время он рубанул мечом по ноге всадника, а затем, ухватившись за него покрепче, резко отпрянул назад.

Если клинок Айбаса лишь высек искры из доспехов, то остальные элементы его атаки удались на славу. Всадник вылетел из седла, даже не успев удивиться или вскрикнуть. Он упал головой вперед, грохнув о землю металлом шлема. Айбас понял, что произошло, лишь увидев неестественно запрокинутую шею жертвы.

Еще один прыжок – и в руках Айбаса оказались поводья лошади только что погибшего человека. Громкие крики одобрения приветствовали его успех.

А вот коннице графа было вовсе не до смеха. Айбас увидел, что всадники остановились и больше поглядывали назад, чем в направлении противника. Со своего места Айбас мог только догадываться, что же они увидели там, в тумане, на опушке леса.

Было похоже, что кому-то удалось зайти в тыл Сизамбри, и теперь там завязался бой не на жизнь, а на смерть. Секундой позже уши Айбаса сказали ему больше, чем могли увидеть глаза: из леса донесся раскат колдовского грома, вызванного Марром-Флейтистом.

Этот гром, прокатившись по лесу, ненадолго оглушил Конана. Но он даже не обратил на это внимания. Сейчас ему был нужен только меч и глаза, чтобы направлять его удары. Да еще, наверное, ноги, чтобы добраться до того места, где можно вступить в настоящую, а не колдовскую рукопашную схватку со Звездными Братьями.

Не то чтобы вокруг не было врагов, готовых сражаться. Как только стражники и воины Поуджой ворвались в тыл отрядов Сизамбри, они столкнулись со всеми, кого граф решил пока не вводить в бой. Попадались также и те, кого даже с натяжкой нельзя было назвать солдатами. Большинство из них бежало, что было, безусловно, к лучшему. Конан терпеть не мог превращать бой в избиение беззащитных. Вокруг достаточно врагов, достойных того, чтобы скрестить с ним мечи, да и сражение еще нельзя было считать выигранным.

Конан оглянулся назад. Марр-Флейтист бежал вместе с солдатами, не переставая играть на флейтах прямо на бегу. Его глаза были широко открыты, и, Конан мог бы поклясться чем угодно, от них шло голубое свечение.

Колдовской свет, разумеется. А как же иначе человек мог бы бежать столько времени, не переставая играть на своих флейтах? А кроме того, не будь флейтиста рядом, Конан не знал бы, как найти Звездных Братьев.

Звездные Братья тоже были рядом, ближе, чем мог предположить Конан. Он перебрался через заросли молодых ясеней и обнаружил круг, выстроенный из обозных телег, внутри которого кишели воины Поуджой. В самом центре круга стояли два Звездных Брата. Они что-то пели так громко, что Конан услышал их даже сквозь мелодию флейт и шум боя.

Раскатистый боевой клич Конана на миг перекрыл и пение Братьев, и мелодию флейты Марра. Стражники и Поуджой поспешили присоединиться к Конану.

– Стрелки!

Каждый, у кого был лук, казалось, в ту же секунду натянул тетиву и пустил стрелу. Залп оставил на земле пронзенными человек двадцать из Поуджой, не говоря уже об обозных лошадях и мулах. Эта стрельба не считалась бы чем-то очень удачным в Туране. Но здесь не Туран, и лучники Конана достаточно подготовлены, чтобы вести бой, попадая в цель, подобную той, которая находилась перед ними.

Прежде чем Поуджой опомнились, Конан уже бросился вперед. Пока он преодолевал оставшееся расстояние, его подчиненные, вооруженные арбалетами, смогли еще раз взвести тетиву и выстрелить. Часть стрел, конечно, пронзила уже мертвых противников или лошадей. Одна из шальных стрел воткнулась в бедро Звездного Брата. Он перестал петь, вскрикнул и прислонился к своему товарищу.

Звездные заклинания не прекратились, но произносившие их больше не командовали ими. Некоторые из воинов Поуджой, ближайшие к Братьям, в один момент постарели, став седыми или лысыми.

Их товарищи уставились на несчастных, а затем друг на друга. Неистовые заклинания сыпались одно за другим, производя еще более страшный эффект, чем наступившая в один миг старость.

Конан увидел человека, все внутренности которого, включая сердце и легкие, были вырваны из тела и отброшены в сторону. Другой на глазах Конана покрылся пурпурной чешуей с зелеными пятнами. Его руки и ноги превратились в клешни, способные, однако, держать боевой топор, с которым он направился к Конану.

Киммериец отскочил подальше назад, прежде чем человек-ящерица бросился на него. Конан хотел держать дистанцию между собой и заколдованным человеком. Еще он хотел предоставить стрелкам возможность одного точного выстрела. Меньше всего он хотел, чтобы его люди лицом к лицу столкнулись с этой мерзостью.

Теперь настала очередь обозных лошадей. На некоторых из них тоже стала появляться чешуя; у других выросли крылья, как у летучих мышей, которыми они неистово хлопали и посбивали с ног тех воинов Поуджой, которые еще не превратился во что-либо, лишь отдаленно напоминающее человека.

Некоторые из них сохранили человеческое обличие и со всех ног бросились прочь из адского круга обозных телег, крича во все горло от страха. Ослепшие от ужаса, почти все они влетели прямо в ряды своих соплеменников. Люди Тайрина набросились на них с такой яростью, как будто каждый убитый слуга графа Сизамбри должен был стать еще одним шагом к восстановлению честного имени племени.

Неожиданно звук трескающейся древесины ворвался в общий гул боя. Огромная сосна позади кольца повозок закачалась, наклонилась, а затем и рухнула с таким грохотом, что все остальные звуки, слышные в бою, показались бы просто материнской колыбельной у детской кроватки. Упавшее дерево со слепым безразличием сокрушило повозки, придавило и изуродовало животных, людей и не-людей.

Стоило эху от падения лесного гиганта затихнуть вдали, как точно так же замолчала и флейта. Конан ощутил острый приступ сомнений, которые он пока что не назвал бы страхом. Вдруг Марр-Флейтист грохнулся на землю у ног Киммерийца, словно упав с высокой стены. В откинутой в сторону руке были зажаты сломанные, разбитые флейты.

Смерть была мгновенной, а уже в следующий миг Конан, понимая, насколько возросла его ответственность за исход битвы, вскочил на ствол упавшей сосны. Почти на всем протяжении ствол был гладким – ни веток, ни сучьев. Конан, как по гладкой дороге, помчался по нему туда, где успел рассмотреть Звездных Братьев.

Один из них лежал, тихо подергиваясь, в луже крови и лишь слабо вздрагивал, заставляя качаться застрявшую в его ноге стрелу. Его товарищ был все еще на ногах, хотя его лицо приобрело уже пепельный оттенок. Заклинания одно за другим продолжали, пусть не так громко, как раньше, слетать с его губ.

Меч Конана опустился на голову колдуна… Опустился, но отскочил, словно от крепостной стены. Пять раз заносил меч Конан – и все так же безрезультатно.

На шестой раз, повинуясь колдовским заклинаниям, меч не просто отскочил, но и выскочил из рук. Конан сделал шаг, чтобы вновь взять его, но лишь только он потянулся к рукояти, как острие клинка задымилось. Через мгновение весь меч уже был слишком горяч, чтобы взять его в руки, а оплетка рукоятки, сделанная из акульей кожи, вспыхнула как бумага.

Конан не стал ждать, пока его меч превратится в лужицу расплавленного железа. Звездный Брат начал выстраивать новое колдовство, а Марра больше не было в живых, чтобы противостоять магии… Киммерийца это не смутило, он готов сражаться и отдать свою жизнь ради тех, кого он привел сюда как командир.

Поняв, что меч здесь бесполезен, Конан схватил первый попавшийся ему под руку предмет, похожий на оружие. Оглобля обозной телеги? Сойдет. Орудуя ею как чудовищной пикой, Конан налетел на колдуна. Оружие прошло сквозь магический барьер, как сквозь масло, и с огромной силой воткнулось под ребра противнику. Даже не охнув. Звездный Брат отлетел на несколько шагов и упал, нелепо растянувшись.

Как бы сильно ни действовали заклинания на железо, они оказались совершенно бессильны против дерева. Перевернув оглоблю тонким концом вперед, Конан снова бросился на врага. Этот удар оказался последним. Оглобля глубоко вошла в грудь колдуна, оставив недоговоренным последнее заклинание. Кровь хлестала из раны, заливая бороду, разделенную проволочными кольцами на три части. Звездный Брат последний раз взглянул на небо и затих.

Конану пришлось опереться на свое оружие, чтобы не рухнуть на землю. Он воспользовался этой секундой отдыха, чтобы осмотреться вокруг.

Поуджой и стражники обшаривали все уголки тележного кольца и кустарников вокруг него, действием подтверждая, что мертвые противники люди и не-люди – действительно мертвы. Некоторые связывали пленных веревками и ремнями. Да, после одного такого денька любой самый молодой солдат мог считать себя ветераном.

Тайрин легко вскочил на телегу, отделявшую его от Киммерийца, а затем так же легко спрыгнул с нее уже с ближней к Конану стороны. Очищение честного имени его племени, похоже, омолодило отца Виллы лет на двадцать.

– Марр жив! – закричал он. – Он никогда больше не сможет играть на флейтах, но он жив.

– Хорошо, – уверенно сказал Конан, сам удивляясь своей искренности и уверенности: ведь речь шла о колдуне, который остается в живых, вместо того чтобы умереть.

– Присмотри, чтобы с Марром ничего не случилось, – сказал он. Сизамбри придет в ярость, узнав, что мы натворили, забравшись к нему в тыл. Не хотелось бы, чтобы Марр, теперь безоружный, встретился с графом. Да, хотя новобранцы королевской стражи и могли теперь называть себя настоящими солдатами и ветеранами, им придется еще изрядно поработать сегодня, чтобы назвать себя победителями.

Граф Сизамбри все больше забирал влево. Один из гонцов вернулся, подтвердив, что левый фланг королевских войск открыт.

Но что творилось там, в тылу? Вроде бы все было по-прежнему: неподвижные деревья, туман. Но что это? Оттуда стали появляться бегущие люди. Одни – одетые как воины Поуджой, другие – его собственные солдаты.

Он увидел, как один из воинов прыгнул с высокого пня на спину спешившегося всадника. Никакие крепкие доспехи, никакая кольчуга не спасли от цепких рук, запрокинувших его голову, и от острого кинжала, удар которого пришелся прямо в незащищенное горло.

– Измена! – прокричал граф. – Поуджой предали нас! Смерть им!

Он рассчитывал, что достаточное количество солдат в его тылу все еще верны ему и готовы выполнить его приказ.

Сизамбри пришпорил коня. Сам он не был тяжелой ношей, поэтому даже после долгой ночи жеребец резво понес его вперед.

Это быстрое движение привлекло внимание высокого темноволосого человека, незаметно вышедшего из-под покрова леса.

Айбасу пришлось опереться на камень за его спиной, чтобы не упасть. Скоро он не сможет стоять и с помощью этой опоры. На его теле зияли две раны от ударов мечом – неплохо, если учесть, что противник рассчитался за эти раны жизнями пятерых солдат. Одна из ран, видимо, скоро отправит его вслед за этими пятерыми.

Перед Айбасом неожиданно, как из-под земли, вырос медведь. Чья же магия – флейтиста или Братьев – вызвала зверей из леса, чтобы принять участие в сражении? Айбас сел. Он не смог бы убежать от зверя, даже если бы тот был послан вражескими заклинаниями. Впрочем, сидячее положение прояснило чуть-чуть его ослабленный потерей крови мозг. Он понял, что медведь перед ним – это знамя капитан-генерала Декиуса и что держит древко знамени не кто иной, как госпожа Райна.

– Лорд Айбас, – позвал его Декиус. – Все будет в порядке. Мы привели людей, чтобы объединить их с вашими бойцами. Наш фланг теперь будет в безопасности. И именно вы дали нам время, чтобы собрать этот отряд и привести его сюда. То, что вы смогли здесь продержаться, – делает честь вашему офицерскому званию, лорд Айбас. Лорд Айбас!

Голос Декиуса звучал вопросительно. Он не на шутку встревожился. Айбас никак не отзывался на свое имя. Вместо своего имени он слышал, как мама зовет его к себе, называя самым Первым, данным при рождении именем.

– Не волнуйся, мама, – ответил он. – Не волнуйся. Я уже иду…

Конан прикинул расстояние, отделявшее его от графа Сизамбри. Он учел и то, что местность открытая, и то, сколько лучников находилось на расстоянии видимости.

Общее соотношение было неплохим. Конан сбросил пояс с ножнами, но не стал тратить время на то, чтобы снять кольчугу. Ладно, она не слишком тяжела, чтобы замедлить его передвижение.

Он стрелой вылетел из-за деревьев, его длинные ноги пожирали расстояние. Никто из телохранителей графа не успел понять, что приближается враг, когда он уже ворвался сзади в их строй.

Прыжок! Конан вскочил на круп коня графа, схватившись одной рукой за поводья, а другой – крепко зажав горло графа.

– Скачи прямо к Серебряному Медведю, или я из тебя прямо сейчас дух вышибу, – скомандовал Киммериец.

Сизамбри поднял руки, но в одной из них он держал кинжал. Отбросив поводья, Конан схватил руку, затянутую в кольчугу, и сильно вывернул ее. Граф вскрикнул, и кинжал упал.

Но Киммериец был один среди множества врагов. Безоружный граф мог служить щитом против стрел, но все равно перевес в количестве был столь велик…

Соотношение сил резко изменилось, как только вблизи показался Серебряный Медведь. Конан увидел Райну, ехавшую бок о бок с Декиусом и высоко державшую знамя Серебряного Медведя. Она была красива, как всегда, словно и не участвовала в этой битве. Под знаменем были собраны лучшие бойцы отрядов Чиенны, человек пятьдесят с лишним; верхом и пешие – все держались вместе, готовые к бою в любую минуту.

Вокруг графа было человек двадцать. Через мгновение их осталось десять. Последние десять, побросав оружие, подняли руки и взмолились о пощаде.

– Может, вы будете помилованы, но это решит только королева, – сказал Декиус и добавил: – А теперь отойдите от лошадей и – на колени. Слушай, Конан, ты плохо о нас подумал. Неужели ты решил, что мы не найдем трофея, достойного тебя, и польстился на это дерьмо?

– Ты ничего не понимаешь. Я-то разбираюсь в подарках, которые следует преподносить королевам. Как ты думаешь, это, – он, ухмыляясь, ткнул пальцем в графа, – понравится Чиенне?

Сизамбри прохрипел какую-то похабщину, но Конан поплотнее сжал пальцы, и граф был вынужден заткнуться.

– И не говори. Да, кстати, а чем ты еще занимался с тех пор, когда весь правый фланг во главе с тобой растворился в лесу?

Конан не торопился начинать рассказ, потому что увидел королеву Чиенну, подъехавшую к ним со своими телохранителями. На ней были доспехи и кожаные брюки. Конан подумал, что Пограничное Королевство наконец-то после всего, что было, обрело своего правителя-воина. Затем он рассказал о том, что произошло в течение дня на его глазах, а когда рассказ уже подходил к концу, появился Тайрин. Он сообщил, что люди Сизамбри начали сдаваться. К тому моменту, когда все они сдали оружие, начался дождь.

Дождь не заставил смолкнуть крики раненых и умирающих. Зато он приглушил тяжелый удар топора, отделивший голову графа Сизамбри от тела и отбросивший ее в грязь.

Топор не был поднят рукой Конана. Он считал работу палача ниже своего достоинства, но предпочел промолчать об этом. А когда зашел разговор об этой миссии, он сказал, что, по его мнению, граф должен умереть от руки одного из тех, кого он лично оскорбил, и непременно уроженца этой страны.

Староста одной из деревень, потерявший всю семью, когда Сизамбри сжег его родную деревню, выполнил эту работу спокойно и аккуратно.

Но Конан не посчитал ниже своего достоинства найти тело Айбаса и на руках перенести его в почетные носилки для сложивших головы на службе в королевском войске. Какую память о себе Айбас оставил в тех краях, где он бывал раньше, – этого Конан не знал. Но в той стране, где окончились его странствия, он оставит свое доброе имя благородного рыцаря.