Текст книги "Заколдованная принцесса (+12)"

Автор книги: Ролан Быков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Клянусь.

– Первая – мне может понадобится немного золота, вторая…

В темноте послышались тяжелые шаги.

– Я не могу рисковать своей жизнью, – тихо сказал юноша. – Она сейчас принадлежит не мне.

Дион быстро спрятал сундук в пустую бочку, валявшуюся у стены. В тот же миг из темноты выступил черный рыцарь в железной маске с белым султаном на голове.

– Нгыда-дза гульбу аз-тага? – спросил черный рыцарь гортанным голосом и поднял огромный меч.

Дион неожиданно бросил под ноги рыцаря бочку, в которой был сундук, и рыцарь растянулся. Он вскочил и бросился на Диона, но юноша тут же исчез в темноте, куда, грохоча и подпрыгивая, покатилась бочка. Рыцарь бросился в погоню, седой правитель последовал за ними.

В темноте слышались тяжелое дыхание, топот ног, лязг и грохот. Гортанный голос черного рыцаря издал победный клич, на фоне горящего огнем неба молнией взвилось лассо, и все стихло.

Пушки парусника палили по берегу.

Кочевники и черные рыцари готовили лодки для захвата корабля, но ядра разбивали их в щепы.

Неожиданно из дыма и пламени возникла фигура черного рыцаря в железной маске с белым султаном на голове. Рядом с ним в накинутом на голову мешке стоял человек со связанными руками:

– Ату-нгу-ду-куарра мэй! – закричал рыцарь гортанным голосом.

– Куарра! – с восторгом отозвались черные рыцари.

– Эйя-я-яааа! – воинственно откликнулись кочевники.

– Нгуарра-дыгы куарра мэйдог! Ндиндо-ра майгур! – крикнул рыцарь с белым султаном.

– Ийяйя ду майгур! – дружно ответили воины.

Пушки с парусника продолжали палить, но черный рыцарь стоял как заговоренный. Кочевники перестали обращать внимание на ядра, подчиняясь властному голосу черного рыцаря, говорившего на их языке. В несколько секунд погрузили они на остроносую лодку бочонки с порохом.

– Атуя нгу ндрге тиго куарра! – крикнул черный рыцарь и сорвал мешок с головы стоящего рядом человека – под мешком оказался связанный седовласый правитель.

– Ийяй-яяааааа! – раздался радостный клич.

Черный рыцарь воткнул горящий факел в бочку с порохом, поднял ее над головой, столкнул старика в лодку и прыгнул вслед за ним. Десяток воинов подтолкнули ее, двое налегли на весла, и остроносая лодка стрелой полетела к паруснику.

– Геюнь гу-гу-гмэй! – крикнул рыцарь.

– Геюнь! Геюнь! Ияйяаа! – завопили кочевники и полезли в лодки. Черный рыцарь мчался к паруснику, высоко над головой держа пороховую бочку с торчащим в ней пылающим факелом.

– Стреляй, сынок, стреляй! – кричал правитель, но пушки на паруснике молчали – сын не мог стрелять в отца.

Факел в бочке с порохом разгорался.

За лодкой рыцаря, все прибавляя скорость, плыли с десяток быстрых лодчонок – воины запели песню смерти:

– Гу уй-юю а-э-э-э!

– Стреляй! Мне уже не поможешь! – кричал старик.

– Гуй-юю а-э-э-э! Гуй-юю а-а-э-э-э!

– А-ээээ! А-эээээ! Аа-ээээээ! – быстрые остроносые лодки кочевников мчались к паруснику, песня смерти слышалась все ближе.

– Огонь! – голосом полным отчаянья скомандовал седовласый правитель. – Отомсти за меня, сынок!

Пушки парусника выпалили разом – на корабле поднимали якорь.

Черный рыцарь поджег факелом фитили остальных бочонков с порохом. Фитили шипели, разгораясь и разбрасывая огонь.

– Нгеда тур-мейг! – коротко скомандовал рыцарь, гребцы послушно прыгнули в воду и поплыли к берегу. Лодка приближалась к паруснику со стороны кормы, прямо к поднимающейся якорной цепи.

Черный рыцарь, собрав все силы, забросил горящую бочку на парусник, и она покатилась по палубе. Следом он бросил конец веревки, к которой был привязан старик. После этого все три бочонка с порохом полетели за борт. Но оказалось, что летят они не в сторону корабля, а прямо на кочевников. Грохнули три взрыва. Взлетели на воздух вместе со столбами воды лодки кочевников. Их охватил ужас, захлебываясь в бурлящей воде, ничего не понимая, смуглолицые воины пытались добраться до берега.

Рыцарь в какой-то момент успел ухватиться за якорную цепь, влез на палубу и одним ударом уложил сына правителя, бросившегося на него с мечом. Он помог жене и дочери втащить на борт связанного старика и кинулся к пылающей бочке с порохом, вокруг которой, ожидая взрыва, ничком лежала перепуганная команда.

Черный рыцарь перевернул бочку вверх дном и, убедившись, что огонь погас, бросил ее за борт. На палубе остался закопченный серебряный сундук.

– Я сказал, что не могу рисковать жизнью! – в сердцах сказал Дион, срывая с головы железную маску с белым султаном. Он зашвырнул ее далеко в море, крутанул штурвал, и корабль крутой дугой понесся по заливу в открытое море.

Команда, правитель, его жена, дочь и сын, постепенно приходившие в себя, смотрели на юношу и не могли сдержать своих чувств – они плакали и смеялись.

– Вы герой! Герой! – кричал седовласый правитель.

– Надо верить в счастливый случай! – серьезно сказал Дион. – Только бы успеть до первого луча солнца.

– Куда мы едем? – спросила Джоан, рыжеволосая дочь правителя, она смотрела только на Диона, и ее глаза пылали.

– К берегу! – ответил Дион.

Свита Тура во главе с молодым хозяином скакала вдоль моря. Тур осадил коня, сделал знак, и все остановились у ручья, который вытекал из грота.

– Напоите коней, – скомандовал Тур. – Да пройдите выше по ручью, там вода чище.

Воины пошли вверх по ручью.

Тур сел у костра и закрыл лицо руками. Вдруг он услышал, как зафыркали и заржали кони – они вставали на дыбы и не желали идти в ручей.

– Хозяин, кони боятся – там кто-то есть.

Тур вскочил, обнажил саблю, кинулся к ручью и скрылся в гроте. Воины, подняв факелы, последовали за ним. Это было именно то место, где Дион оставил Дионеллу.

– Если ты здесь, Дион, – крикнул Тур, – выходи!.. Мы сразимся с тобой, как равные.

Дионелла-жаба затаилась, слилась с камнями, и Тур не заметил бы ее, но при его приближении она невольно шевельнулась, плеснула водой и обнаружила себя.

– Здесь прячется отвратительная жаба! – крикнул Тур и добавил: – Прибейте ее!

Воины Тура стали швырять в Дионеллу-жабу камни, она в панике металась по гроту, пытаясь укрыться, но все было напрасно – большой камень попал ей прямо в голову. Брызнула кровь, жаба перевернулась белым животом вверх и замерла. Волны мерно покачивали меж камней безжизненное тело.

Светало. Дул свежий ветер, но море было спокойным.

Тур приказал седлать коней. В этот момент из предутреннего марева возник парусник, от него отделилась лодка и поплыла к берегу. Тур и его воины спрятались.

Дион вышел на берег, и воины Тура мгновенно окружили его.

Тур и Дион смотрели друг на друга.

– Ты предал меня, – сказал Тур. – Есть ли у тебя слова оправдания?

– Я не предавал тебя, – спокойно ответил Дион. – Но ни слова не могу сказать в свое оправдание.

– Ты мой раб, – жестко сказал Тур. – Я купил тебя за кошель золота и сделал своим другом. Ты предал друга.

– Вот тебе кошель золота, – ответил Дион, протянув Туру кожаный мешочек. – Ты сам обещал дать мне свободу и я не предавал тебя.

– Тогда объясни.

– Не могу – это тайна Дионеллы.

– Где она?

– И не могу сказать тебе.

– Тогда я убью тебя.

– Ну что же, прикажи своим бесстрашным воинам, и они легко справятся с безоружным.

– Дайте ему оружие, какое он пожелает, и езжайте домой. Мы будем биться насмерть. Один на один. Кто останется жив, станет мужем Дионеллы.

Воины оставили меч, молча поклонились хозяину и поскакали прочь.

Тур поднял меч с земли, смерил со своим и, убедившись, что мечи одинаковы, бросил его Диону.

– Я не боюсь тебя, – сказал Дион, поймав меч. – Мы сразимся с тобой, но не сейчас. Сначала я выполню клятву, данную Дионелле. Поверь, ее жизнь в опасности. И я даже не могу обратиться к тебе за помощью. Когда все закончится, я найду тебя, и мы сразимся. Клянусь!

Сказав это, Дион положил меч на землю.

– Пусть рухнет мир, но я не могу не верить, когда так говорят! – сказал благородный Тур, вскочил на коня, поднял его на дыбы и помчался вслед за своими воинами.

С парусника раздался выстрел пушки. На палубе махали руками и знаками просили поторопиться.

Дион не обращал внимания.

– Дионелла! – тихо позвал юноша и вошел в грот.

Когда глаза Диона привыкли к сумраку, он с ужасом увидел покачивающееся между камней тело Дионеллы-жабы.

– Нет! – в отчаянье прошептал юноша.

Он двинулся к безжизненному телу и осторожно перевернул его. Из головы у жабы бежала кровь. Юноша вынес тело Дионеллы-жабы из грота и положил в воду у берега в тихой заводи.

И тут первый луч солнца упал на безжизненное тело. Дион замер. Впервые он увидел, как Дионелла из жабы превращается в прекрасную девушку: кожа жабы растягивалась, светлела и превращалась во что-то, похожее на большущий рыбий пузырь. Показалось, что через него просвечивается скелет, все время меняющий очертания, пузырь постепенно заполнился плотью, потом внезапно лопнул и исчез, обнажив бездыханную Дионеллу, слегка прикрытую водорослями. На голове у нее зияла рана, из которой медленно сочилась кровь, стекая в воду.

На корабле тревожно звонил колокол – юноша не слышал.

Потрясенный увиденным Дион вынес девушку на берег и укутал в плащ, слезы душили его.

– Я не уберег тебя! – горько сказал он. – Счастливая случайность вселила в меня надежду… Будь проклят Дион и умри! Прости меня, благородный Тур, я не приду на поединок.

Дион приставил к своей груди меч, но в это мгновение послышался вздох, и девушка, не открывая глаз, сказала:

– Слишком легко хочешь отделаться, раб… Я сама убью тебя!

Дион не двигался.

Дионелла открыла глаза:

– Что ты глазеешь на меня? Лучше приложи к моей ране вон те водоросли.

Дион быстро собрал водоросли и стал прикладывать их к ране на голове девушки.

– Кто тебя? – спросил он.

– Проклятый Тур. Его я тоже убью. Как же он глуп, должна я сказать. Но это тебя не касается. Лучше скажи, где ты пропадал? И что ты там лепетал о счастливой случайности? В чем она, неужто в том, что мне разбили голову?

С моря доносился звон колокола.

– Кто это там звонит? – Дионелла повернула голову к морю.

– Видишь этот корабль? – тихо спросил Дион. – Мы отправимся на Восток, и я освобожу тебя от заклятия.

Дион неожиданно смолк и закрыл лицо руками.

– Что с тобой? – испугалась Диона.

Она отняла от лица руки юноши – из его глаз градом лились слезы.

– Да поможет нам счастливый случай! – проговорил Дион.

Корабль плыл на Восток.

Никто ни о чем не расспрашивал Диона, хотя все на корабле умирали от любопытства.

Как только корабль вышел в открытое море, Дионелла подошла к юноше:

– Прими в дар, – торжественно сказала она, снимая кольцо со своего мизинца. – Ты спас меня.

Они плыли несколько суток. Правитель и вся его семья были в восторге от юноши и старались оказывать ему всяческие знаки внимания. А юная дочь правителя – ясноглазое рыжеволосое существо, полное очарования и детской непосредственности, – не скрывала своей влюбленности в юношу и ни на шаг не отходила от Диона. Она засыпала его вопросами и, не дожидаясь ответов, задавала новые:

– Откуда Дион-Красивый знает язык черных рыцарей?

– А зачем Диону-Великому царь-колдун? Это опасно?

– А хочет ли Дион-Прекрасный иметь детей?

– А любит ли Дион-Великолепный рыжий цвет волос?

– А не согласиться ли Дион-Благородный, Прекрасный и Великий вместе с Джоан-Влюбленной однажды ночью полюбоваться луной?

– Фи, дочка, это неприлично, – сказала мать.

– Прилично! – весело отвечала дочь. – Это лгать неприлично, а я говорю правду.

– Но у господина Диона есть госпожа Дионелла.

– Что ты, мама, она ему совсем не подходит! – воскликнула Джоан с искренностью.

– По какой причине? – спросила Дионелла.

– По возрасту! – ответила Джоан. От убежденности у нее выступили слезы на глазах и ей пришлось закусить губу и улыбнуться. – Вам сколько лет?

– Семнадцать, – слегка сбитая с толку, ответила Дионелла.

– Вот видите, вы уже старая! – сияла Джоан.

– А тебе сколько? – спросила Дионелла.

– А мне пятнадцать!.. Два года – это очень много! Два года для любви – это вечность!

Мать обняла дочь за плечи, стараясь остановить ее:

– Но они созданы друг для друга: ведь их даже зовут Дион и Дионелла.

– Это слишком просто и сентиментально, – упрямо возразила Джоан. – Гораздо лучше звучит Джоан и Дион, верно?

Джоан обратилась прямо к сопернице, и Дионелла, приблизив свое лицо совсем близко к лицу рыжеволосой, тихо спросила:

– Хочешь, я откушу тебе нос?

– Нет, – ответила Джоан, помолчав. Она пожала плечами и, сдержавшись, сказала:

– Холодно, правда?.. Я пойду в каюту.

Но до каюты она не добежала и разрыдалась еще до того, как исчезла в дверях.

– Не обращай внимания, – говорил Дион. – Она ребенок.

– Я вовсе не обращаю на нее внимания, с чего ты взял? Просто я действительно откушу ей нос.

Дионелла сделалась мрачнее тучи, и Дион попытался отвлечь ее:

– Как твой новый воздыхатель?

Но это еще больше испортило Дионелле настроение – сын повелителя насмерть влюбился в нее, и это ее раздражало:

– Какой нудный, – сказала она Диону. – Он уж двадцать раз сказал, что отравится, и десять раз, что повесится. В первом же порту куплю ему яд и веревку. Раньше такой жених быстро бросился бы у меня в море.

Дион молчал.

– А тебе не надоела эта рыжая карлица? – ревнуя, спросила Дионелла. – Поверь, я не ревную и не стану откусывать ей носа, я ее просто придушу.

Дион молчал.

– Ты понимаешь, что я каждую ночь там… в трюме?

– Осталось недолго.

– И что будет? Ты освободишь меня от заклятия? А дальше?

Дион молчал.

– Ты зачем хочешь сделать это? Чтобы из благодарности я стала твоей женой?

Дион продолжал молчать.

– А если я не люблю тебя?

– Тогда я уйду, и ты никогда больше обо мне не услышишь, – ответил Дион.

– Чего же ты не уходишь? – смеялась ему в лицо Дионелла. – Потом ты скажешь, что так влюблен, что не в силах уйти, и умрешь у меня на глазах.

– Может быть, и так, – сказал Дион.

– Не умрешь! Любая девица, да хоть эта рыжая карлица, сможет сделать с тобой все, что захочет – пара ласковых слов, лживая нежность рук – и ты останешься жить.

Дионелла вдруг остановилась и оглянулась:

– Нет, я все-таки откушу ей нос.

На палубе снова появилась Джоан. Следом шла черная рабыня с подносом, на котором стояли бокалы с вином.

– Давайте пить шампанское! – сказала Джоан как ни в чем не бывало.

На ее лице были видны следы слез, но глаза, устремленные на юношу, сияли.

– Дионелла должна отдохнуть, – ответил Дион, глядя с тревогой на заходящее солнце.

– Нет уж, мы выпьем! – сказала Дионелла.

Она подняла бокал и выпила его одним глотком. Потом с улыбкой она так же эффектно выпила один за другим все остальные.

– Несите еще! – хлопнула в ладоши Дионелла. – Катите бочку!

– Дионелла, идем! – Дион пытался взять ее за руку.

– Не прикасайся ко мне, раб.

– Раб? – ахнула Джоан.

– Да – это сбежавший раб! – сказала Дионелла, явно получая удовольствие, и обратилась к Диону. – Правда?

– Это правда? – спросил правитель.

– Правда, – ответил Дион.

– Как романтично! – воскликнула Джоан, всплеснув руками.

– Несите вино! – кричала Дионелла.

– Вина! – вторила Джоан, ни в чем не желая уступать сопернице.

Матросы катили бочонок.

– Солнце заходит, – шептал Дион.

Дионелла в упор смотрела на юношу – в ее глазах горел зеленый огонь, а на лице была написана отчаянная решимость.

Она зубами вырвала из бочонка деревянную пробку, сделала два больших глотка, и в это время погас последний луч солнца. Руки девушки опустились, и вино из бочонка полилось по палубе:

– Пить! Пить! – Диона приникла к бочонку.

– Не смотрите! – закричал Дион. – Уйдите! Покиньте палубу! Все!..

Но было поздно. Дионелла пила из бочонка, не останавливаясь. Она на глазах раздувалась. Растягивались и рвались до крови ее прекрасные губы, нежная кожа сжималась, покрывалась морщинами, бородавками и бурой слизью. У всех на глазах Дионелла превратилась в уродливую и страшную жабу.

Дион подошел к ней и хотел поднять, но она отпрыгнула и, квакая, поползла прямо к Джоан и прыгнула к ней на колени.

Джоан застыла от ужаса, а пьяная Дионелла-жаба все пыталась подпрыгнуть и схватить ее бородавчатыми губами за нос. Она срывалась, падала, заваливалась набок и все квакала своим отвратительным голосом. Наконец, она утомилась, улеглась у ног Диона и захрапела.

С Джоан случился обморок, влюбленный сын правителя пытался убить себя столовым ножом, его связали и увели. Все разошлись. На палубе остались Дион с Дионеллой-жабой у ног и седовласый правитель.

– Благородный юноша… – начал было правитель.

– Извините нас! – сказал Дион. – Пусть она поспит на воздухе, она задыхается там, в трюме.

Седой правитель помолчал.

– Царь-колдун очень стар, – снова заговорил он. – В последнее время он колдует редко, мало что помнит из черной магии, да и белую, говорят, забыл. Может смешать не те смеси, спутать заклинания, и что у него получится, он и сам не знает. Сейчас мало кто рискует обращаться к нему. Хочу вас предупредить: он коварен и глуп, на старости лет его любимое занятие – бессмысленные и жестокие казни.

– Буду надеяться на случай, – тихо сказал Дион.

– Я понимаю вас, но послушайтесь моего доброго совета! – с волнением заговорил седой повелитель. – Решительность – не жестокость. Бросьте несчастную в волны. Не раздумывайте. Сейчас же. Нельзя так мучить ее и себя. Вас полюбила моя дочь…

– Если вам дорога жизнь и ваши близкие, уходите! – с трудом сдержав гнев, ответил Дион. – И лучше всего вам всем не показываться на палубе до самого берега.

Над морем стояла светлая ночь. Парусник ходко шел навстречу волнам. Одинокая фигура Диона до утра оставалась на мостике. Дионелла-жаба храпела рядом, растянувшись на палубе.

Ранним утром корабль причалил к берегу.

Джоан и сын седовласого правителя на палубе так и не появились. Седой правитель и его жена, грустные и подавленные, смотрели вслед уходящему Диону, который под руку вел Дионеллу. Она шла нетвердой походкой, то и дело спотыкаясь и падая.

Дул сильный ветер, столбами поднимая песок.

Они прибыли на остров, где правил царь-колдун. Надеясь найти у него секрет спасения Дионеллы от заклятия, юноша задумал во что бы то ни стало попасть во дворец.

Дион решил надежно спрятать Дионеллу далеко за городом. Она чрезвычайно страдала от выпитого накануне вина, не могла идти, все время падала, и юноше снова пришлось нести ее на руках.

– Ты слишком крепко обнимаешь меня, – говорила Дионелла заплетающимся языком. – За это царь-колдун казнит тебя.

Дион нашел тихое укромное место в зарослях, где протекал ручей, и уложил Дионеллу спать. Она лепетала что-то о том, что никогда не простит измены Диона с рыжей карлицей, и уснула. Дион отправился в город.

Над приземистым глиняным городом, огороженным высокой стеной и глубоким рвом, возвышался дворец царя-колдуна. Утверждали, что властелин острова умеет превращать своих врагов в пыль, и оттого над королевством часто проносятся пыльные бури. Как видно, такая буря только что кончилась – повсюду горели костры, стучали барабаны и слышались крики глашатаев:

– Наш великий из великих, мудрейший из мудрых превратил всех врагов в пыль, спас всех нас от смерти, грабежа и бесчестья! Несите несравненному повелителю подарки! – кричал тощий глашатай высоким голосом.

– Торопитесь, чтобы он не прогневался и не превратил всех вас в мышей и лягушек! – хриплым басом выкрикивал толстяк.

Дион огляделся и спросил у проходившего мимо старика:

– Если он умеет превращать людей в лягушек, значит, он и лягушек может превращать в людей?

– Верь, сын мой, всему, что говорится, да не забывай, что о многом и лгут, – ответил старик.

– Запомню, – улыбаясь, ответил Дион. – А не знаете ли вы, добрый человек, как попасть во дворец?

– Не торопись умирать, юноша! – ответил старик и растаял в облаке пыли.

На площади Дион увидел толпу, собравшуюся у лобного места, где царь-колдун любил вершить казни. Дион пробрался поближе и стал внимательно наблюдать за происходящим. На голову приговоренного был надет мешок. В котле кипела смола. Палачи бросили несчастного в котел, взлетел столб пламени, и все кончилось.

Толпа быстро разошлась. Дион подошел к воротам дворца.

– Что тебе нужно, чужестранец? – спросил стражник.

– Я странствующий поэт и пришел к великому царю спеть гимн в честь его великих подвигов.

Диона провели в уютный дворик пред окном за золотыми решетками, дали лютню и приказали начать.

Дион запел.

Он пел старинную песню о подвигах, но смысл песни был в том, что любой подвиг совершается ради любви. Юноша всматривался в темное окно. Ему мерещились танцующие девы и бледное лицо Дионеллы за золотыми решетками. Он не видел, как в кустах к нему подкрались стражники и неожиданно набросили ему на голову мешок.

Дион не сопротивлялся. Его подняли на руки и потащили чрез глубокий ров с быстрой рекой, по лестницам наверх, потом вниз, он услышал звон ключей и скрип отпираемых затворов. Наконец его бросили на холодный каменный пол, и Дион, ударившись головой, потерял сознание.

Когда юноша пришел в себя и смог оглядеться, то увидел высоко наверху узкое окно за толстыми решетками, в которое заглядывала луна.

Ночью Дионелла-жаба почувствовала сердцем, что с Дионом произошло несчастье, и отправилась спасать юношу. Долго прыгала она среди зарослей, пока не оказалась на дороге, ведущей в город.

Дорога под луной светилась, казалась бесконечной и пугала. Дионелла отдышалась и продолжила путь. Дороги в тех краях, как и у нас, очень извилисты. Говорят, человечество идет дорогой ослов, обходящих на своем пути каждый камень или яму, оттого дороги редко бывают прямыми и почти всегда петляют, как и пути нашей жизни, проложенные судьбой.

На одном из поворотов послышался тихий разговор и скрип колес. Дионелла-жаба отпрыгнула на обочину и затаилась. Мимо медленно проехала повозка и послышались голоса:

– Этого певца будут сжигать в кипящей смоле? – спросил молодой голос.

– Да, сынок, надо торопиться, а то не успеем разогреть смолу к назначенному часу.

Повозка скрылась в пыльном облаке, и Дионелла-жаба, обливаясь слезами, запрыгала дальше. Она делала большие прыжки, спотыкалась, падала и ударялась о дорожные камни. После каждого такого удара она некоторое время лежала, приходя в себя, и прыгала дальше.

Диона приговорили к казни.

Перед ним на каменном полу башни, где его заточили, был разложен ковер, уставленный яствами. Горой лежали фрукты, золотые кувшины хранили драгоценные вина, серебряные пиалы были полны халвой и другими сладостями. Рядом лежала лютня. В серебряных подсвечниках горели свечи. А сам Дион был за руки подвешен к столбу.

– Ты пел прекрасно, – говорил Диону старый визирь. – Наш величайший из великих, мудрейший из мудрых плакал. Пойми, он не может позволить, чтобы кто-то, не столь разбирающийся в искусстве пения, слушал тебя и не в силах был бы оценить по достоинству. Тебя можно было бы заточить в башне, но ты молод и слишком долго будешь страдать. Поэтому утром тебя без задержки казнят. Возблагодари великого и приготовься к смерти. А это все, – он показал широким жестом на яства, – будет радовать твой глаз до утра.

– За что же меня казнить? Я не разбойник, не вор.

– Воров и разбойников мы отпускаем – иначе государственная казна оскудеет, в том-то и мудрость великого.

– Развяжи меня, я голоден, – сказал Дион.

– Что ты? Как можно? Перед казнью есть не полагается. Мудрейший из мудрейших считает, что казнь на сытый желудок слишком жестока. А чем сильнее ты испытаешь муки голода, тем больше будешь рад смерти. Казнь назначена на утро – это совсем недолго, певец, и ты обретешь покой. Ты заслужил его.

Подвешенный за руки, Дион постепенно терял сознание и волю.

Дионелла-жаба торопилась изо всех сил.

Она очень устала и, услышав за спиной конский топот, уже не в силах была прыгнуть на обочину. Несколько ужасных мгновений провела она меж конских копыт, закрыв глаза и остановив дыхание. Но резвые кони, несущие веселых всадников, промчались, даже не задев ее. Конники с гиканьем унеслись прочь, и Дионелла-жаба, переведя дух, запрыгала дальше.

Дорога вывела путешественницу к реке, которая текла через город. Дионелла-жаба увидела вдали дворец царя-колдуна и прыгнула в воду. Река принесла ее к крепостным стенам. Путешественница благополучно проплыла мимо городских ворот, миновала ночной базар и по каналу, проходившему под стенами дворца, проникла в дворцовый двор. Она вылезла на берег как раз напротив башни смерти, где томился Дион.

Неподалеку на берегу сидела девочка лет двенадцати, она плела из лилий венок и горько плакала.

– Ква-ква? – спросила Дионелла-жаба.

Девочка, не переставая плакать, ответила:

– Я младшая жена царя-колдуна… Это он научил меня понимать язык животных и птиц. Он говорит, что я мало люблю его и поэтому он не может колдовать.

Дионелла-жаба снова тихонько заквакала.

– Он заточен в башню смерти, – тихо ответила девочка. – А где ключи, я не знаю.

– Ква-ква-ква! – просила Диона.

Девочка не отвечала.

– Ква-ква! – заволновалась Диона.

– Не пойду! – всхлипывая, ответила девочка. – Он снова будет бить меня железной перчаткой… Он специально завел ее для меня.

– Положись на меня, – с трудом выговорила жаба человеческим голосом.

Царь-колдун был глубоким старцем и любил по ночам заниматься магией.

Все опыты он проводил на ближайших подданных и чаще всего на своем старом визире.

– Вот мазь вечной молодости, сделанная по египетскому рецепту, ты обмажешься ею, я прочту заклинания, и ты снова станешь молодым!

– О светлейший, могучий и мудрейший, я вполне доволен своим возрастом, он дал мне знания и опыт, – сказал визирь. – Если я стану молодым, вы прогоните меня и возьмете другого визиря.

– Ты прав, – ответил колдун, – я прогоню тебя. Зачем мне молодой и неопытный визирь. Зато я испробую на тебе зелье и потом без риска сам стану молодым. Мажься!

– В прошлый раз по вашему рецепту я месяц был молодым козлом, – говорил визирь, размазывая по телу мазь. – Кем я окажусь сегодня, мой повелитель?

– Ты сомневаешься в моем искусстве? – строго спросил колдун.

Вместо ответа визирь быстро закончил дело. Царь-колдун облил его из серебряного кувшина особой смесью, начал читать заклинания и вдруг остановился:

– Забыл… Иммио-ниммеа-тоннио… как там дальше?

Бедный визирь ничего не мог ответить – он начал дымиться, и как только пытался что-то сказать, изо рта у него валил дым и даже огонь.

Царь-колдун стал делать руками магические пассы.

Бедный визирь вспыхнул и медленно превратился в камень.

Подумав, колдун постучал по каменному визирю волшебной палочкой, и тот рассыпался, превратившись в горстку песка. Царь-колдун золотым совком ссыпал песок в большой кувшин и стал подливать в него разные смеси из разноцветных сосудов. Кувшин лопнул, развалился и из него вышел несчастный визирь, у которого сзади был пышный конский хвост. Визирь-полуконь явно помолодел, он хлестал себя хвостом по бедрам справа и слева, будто отгонял надоедливых мух. При этом он очень стеснялся, потому что был совершенно голым, а вместо ступней у него были копыта.

– Одень мой старый халат, – недовольно сказал колдун. – Под ним никто не увидит твоего хвоста. Я вспомню это чертово заклинание, и мы попробуем еще раз.

– Я так испугался! – сказал визирь и неожиданно заржал, обнажив огромные лошадиные зубы. – Я сейчас вернусь, немного прихватило…

Хвостатый визирь торопливо накинул на себя халат и пошел прочь, звонко цокая по каменным плитам новенькими копытами и оставив на ковре несколько золотых яблок свежего конского навоза.

– На конюшню, мерзавец! – вслед ему завизжал царь-колдун. – В стойло!

Неслышно ступая по длинному сводчатому коридору, ведущему к царским покоям, младшая жена царя-колдуна бережно несла на руках Дионеллу-жабу. Мимо, стуча копытами и ничего не замечая вокруг, проскакал хвостатый визирь – халат на нем развевался, а сам он тихонько ржал.

Проводив глазами визиря, юная жена царя-колдуна с Дионеллой-жабой на руках юркнула в царские покои и спряталась за одной из тяжелых занавесей, обрамлявших окно. Царь-колдун читал фолиант:

– Иммио-ниммеа-тоннио… емио! – прочитал он и повторил. – Емио!..

Собравшись с духом, Дионелла-жаба прыгнула и шлепнулась на каменный пол прямо перед колдуном.

– Это что за гадость? – тупо уставившись на нее, спросил царь-колдун.

– Это вовсе не гадость! Это ты так заколдовал меня, свою любимую младшую жену! – с обидой ответила жена царя-колдуна из-за занавеси.

Во время ее речи жаба-Дионелла открывала рот и было очень похоже, что это говорит она сама. Колдун не заметил обмана.

– А зачем я превратил тебя в жабу, не помнишь? – спросил он.

– Ты сказал, что я мало люблю тебя, и ты не можешь хорошо колдовать, – ответила жаба звонким голоском младшей жены.

– Правильно. Я это всегда говорю. Ты меня мало любишь, из-за этого приготовленный мной по египетскому рецепту эликсир молодости превратил моего визиря в полуконя. Оставайся жабой, я отдам тебя лекарям, они вскроют твои внутренности и будут смотреть, как бьется твое холодное сердце.

– Клянусь, что буду любить тебя больше, чем все твои жены! – Заплакали вместе юная жена колдуна и жаба-Дионелла. – Только расколдуй меня поскорей!

– Ты что, не понимаешь, несчастная тварь, что я не могу сегодня удачно колдовать! – застонал царь-колдун. – Какие-то хвосты, полукони, жабы! О, гнусные дети порока, я с вами забыл все заклинания!

– Так прочти, что написано в черной книжке, которая хранится у тебя под подушкой! – злым голосом прокричала юная жена из-за занавеси.

– Дура! Там все перепутано! – злобно зашипел колдун. – Я к каждой цифре приписал еще циферку, к каждому иероглифу еще один, к каждому магическому слову еще парочку, чтобы никто, кроме меня, не мог правильно прочитать заклинания, а теперь я и сам не знаю, что у меня фальшивое, а что настоящее!.. Забыл!..

– А ты вспомни, старый дурак!

– Постой!..

Колдун сделался белым, как смерть, и глаза его загорелись злобным огнем:

– Откуда ты знаешь про черную книгу? – обратился он к жабе-Дионелле. – Ты что, заглядывала в нее, подлая воровка?

Дионелла-жаба молча смотрела на колдуна. Младшая жена притаилась за занавесью и тоже молчала.

– Измена! – захрипел колдун. – Ты хочешь выведать мои магические тайны, околдовать, извести меня и завладеть троном?.. В куски изрублю!

Он сорвал со стены кривую саблю, взмахнул ею, но в это момент его младшая жена с криком выскочила из-за занавеси и повисла у него на руке.

– Спасибо тебе, о великий и добрый! Ты расколдовал меня! Видишь, как я тебя люблю, раз ты снова можешь колдовать! Ты рад? Рад, мой старичок?

Девочка стала обнимать старца, незаметно забрала у него саблю и сунула ее под кровать. В это время Дионелла-жаба успела скрыться за занавесями.

Вытаращив глаза, царь-колдун тупо смотрел на девочку и шевелил губами. Потом он притянул к себе ее голову, украшенную венком из белых лилий, понюхал цветы и заглянул ей в самые зрачки: