Текст книги "Черный трон"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Фред Саберхаген
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Однако, все эти занятия не могли надолго остановить мыслительный процесс; и мы с Лиги открыли гроб опять. Свечи зажжены, месмерические токи пошли. Вскоре несколько стонов просигнализировали о том, что контакт установлен:

– Доброе утро, монсеньор Вальдемар.

– Есть хоть шанс умереть мне сегодня? – спросил он.

– Боюсь, что нет, – ответил я. – Но, постараюсь быть кратким. Сначала главный вопрос. Из того, что вы сказали в прошлый раз, мне было не понятно, Энни ли установила связь между По и мной.

– Нет, – ответил он. – Я только определил, где находится человек ее потенциала, который уже был частью этой связи. Потом доктор Темплтон заставил ее создать ваше царство у моря.

– Точность, сэр, при расчете таких причудливых связей должна быть астрономической.

– Это не играет большой роли, когда вы выбираете из бесчисленного множества вариантов.

До этого самого момента я не ценил теорию бесконечности, предмет, который позднее займет все мои мысли. Не в добрый час, но любопытство заставило меня сделать еще шаг вперед:

– Как может человеческий мозг управлять бесконечностью?

– Умерший может видеть это из убежища вечности, – ответил он. – Говоря о которой…

– Нет. Не сейчас, – сказал я. – Я не собираюсь обсуждать с вами радость смерти.

– Эдди? – сказал Лиги, делая ударение на втором слоге.

– Да? – ответил я.

– Вы имели возможность некоторое время наблюдать, как я делаю свое дело, а я достаточно долго наблюдала за вами. Вы не так восприимчивы к алкоголю или месмерическим воздействиям, как те, кто принадлежит этому миру. С другой стороны, для того и для другого у вас огромные возможности.

– Что вы имеете в виду?

– Было бы интересно научить вас азам системы, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Мы могли бы начать с того, чтобы вернуть монсеньора Вальдемара к состоянию покоя.

– Я не уверен, что готов одобрить… – начал Вальдемар.

– Тихо! – сказала она, беря меня за руки. – Что вы знаете о предмете?

– Я…

Наш первый жест успокоил его; я почувствовал слабые токи.

– Хорошо, – сказала она. – Вам, действительно, стоит попробовать.

Я так и сделал. И хотя мои усилия на протяжении нескольких последующих дней увенчались некоторым успехом, они сопровождались разрушительными побочными эффектами. А именно: как только я начинал использовать силы магнетизма, как она мне подсказывала, со стен и изнутри их, сверху и снизу раздавались звуки, похожие на стук, мебель вокруг начинала падать, а мелкие предметы имели обыкновение приподниматься или разбиваться на месте.

– Пора, пожалуй, прекратить это занятие, – сказал я на третий день. – Слишком много беспорядка.

– Это естественно для мира, из которого вы пришли, – ответила она. – Но, действительно, опасно продолжать эксперименты на борту корабля. Океан глубок.

Итак, я усмирил свой магнетизм и мы вернулись к прежним методам. Как раз на следующий день Вальдемар сообщил, что поле возможных поисков сузилось. Нашей целью должен стать Париж.

…И обстоятельства его смерти были столь же загадочны, как события в одном из его рассказов, где дело этим не закончилось. Он был похоронен на пресвитерианском кладбище в Балтиморе на участке семьи По. На его могиле не было имени, стоял только номер 80, которым ее пометил кладбищенский сторож. Несколькими годами позднее двоюродный брат Эдгара, Нельсон По, заказал для него могильный камень. Но камень был уничтожен товарным поездом, который въехал в мраморную мастерскую, где выполнялась гравировка. С тех пор никто этим не занимался, пока не стало слишком поздно что-либо сделать. Номер 80 был утерян, а потом время и превратности судьбы сделали с участком семьи свое дело.

В то время как, никто точно не знает, где же все-таки находится его тело, существует памятник Эдгару Алану По; и, как правило, накануне дня рождения о нем вспоминают. У подножия может появиться бутылка виски, а также цветы и прочие случайные мелочи. Некоторые его земляки считали По другом дьявола. Джеймс был с этим не согласен, но он всегда был немножко паршивой овцой. Как говорили некоторые, По – это один из тех писателей, которые занимают особое место в литературе, а не главное место.

Это произошло в том же году. Но больше он не брал в рот ни капли.

5

Наконец, настала ночь, которая потревожила мой сон. Я беспокойно ворочался, вскакивал в полузабытьи и, казалось, даже в какой-то момент услышал звуки ноябрьского шторма. Мои сны были болезненным набором людей и мест, уходящих в никуда. Незаметно для меня буря затихла. На время я впал в забытье и оно было сладким…

Я обнаружил себя уже сидящим; прислушивался, искал призраков, ожидал, когда неведение рассеется, не понимая что за странный зов заставил меня проснуться. Казалось, будто я чувствую чье-то присутствие. Но мои глаза уже совершенно привыкли к темноте, и лунный свет струился сквозь иллюминатор, однако, я не видел никого.

– Кто здесь? – спросил я, спуская одну ногу с кровати. Встав на колено, я вытащил лежавшую внизу саблю. Никто не ответил.

Тогда я заметил блик на стене около предметного столика. Я поднялся, приблизился и остановился, когда понял, что это было всего лишь небольшое зеркало в металлической оправе, которое висело там. Должно быть, угол падения лунного света был как раз такой, что зеркало его усиливало.

Я решил обследовать свой гардероб. Убедившись, что злые силы не притаились в складках моей одежды, я вновь приблизился к зеркалу, чтобы посмотреть получше.

Однако, это не был эффект отражения лунного света. В зеркале был виден туманный полуденный пляж, на фоне которого отражение моего лица было бледным призраком. Юная Энни, какой я увидел ее впервые, стояла возле одного из наших песочных замков. Теперь я понял, что зов, который разбудил меня, исходил от нее – Эдгар! – казалось, эхом повисло под туманными сводами памяти.

– Энни! – сказал я. – Я здесь!

Но она не обратила внимания. Я продолжал вглядываться, но не мог придумать ничего, чтобы дать ей знать о моем присутствии. Потом справа от нее сквозь туман, который плотно окутывал берег, я увидел фигуру приближающегося человека. Это был мужчина, который медленно, нетвердой походкой двигался к ней.

Она повернулась в направлении к нему. Еще перед тем, как он показался в поле зрения, я был уверен, что это – По. Но его необычного внешнего вида я предвидеть не мог. На нем была тонкая не по плечу рубашка и брюки большого размера. Он запинался и покачивался, тяжело опираясь на коричневую трость. Его лицо выглядело гораздо старше, чем мое сейчас, черты поблекли, глаза блуждали. Вначале я решил, что он пьян. При более тщательном изучении, однако, изменил свое мнение. Он был, очевидно, болен.

Выражение его лица скорее свидетельствовало о лихорадочном и бредовом состоянии, чем об опьянении. Энни бросилась навстречу ему, но он двигался, как будто не замечая ее присутствия. Когда она взяла его за руку, он упал внезапно на левое колено, ужасным взмахом своей трости разрушив несколько башен и продырявив стену замка. За короткое время он совершенно разрушил их. Потом он встретился взглядом с Энни. Она бросилась поднимать его, но он с трудом поднялся сам. Вновь оказавшись на ногах, он продолжал свой путь, направляясь, казалось, прямо на меня. Энни следовала за ним, и хотя я видел по движению ее губ, что она что-то говорила, но слова не были мне слышны. Он подходил ближе, ближе. Казалось, он смотрит мне прямо в глаза. Я чувствовал его взгляд…

Еще мгновение, и его тело как бы вышло из стены, а лицо – из зеркала, а он продолжал свое движение вперед, без какого-либо беспокойства по поводу своего перемещения. Его взгляд скользнул мимо меня.

– Эдгар! – позвал я. – По! Старый друг! Приди в себя! Постой. Мы хотим помочь тебе.

Он встал, он обернулся, он посмотрел.

– Демон! – воскликнул он. – Наваждение! Зачем ты преследуешь меня все эти годы?

– Я не демон. Я твой друг – Перри, Энни и я хотим помочь тебе…

Он застонал, повернулся и снова пошел. Я сделал шаг к нему как раз в тот момент, когда он достиг отражения лунного света. Свет прошел сквозь него, словно он был сделан из тончайшего стекла. Он поднял руку, глядя на нее, глядя сквозь нее.

– Мертв… и обращен в приведение, – сказал он. – Я уже дух.

Сейчас я позову Лиги и…

– Мертв, – повторил он, не обращая на меня внимания. – Но разве может дух так скверно чувствовать себя? Я болен.

Я сделал еще шаг к нему.

– Позволь мне попробовать… – начал я.

Но он опустил руку и исчез, как задутая свеча.

– По! – крикнул я.

Пустота. Я повернулся спиной к зеркалу; теперь оно было черным.

– По…

Утром я спросил себя, какая часть ночных событий была сном. Потом заметил, что моя правая рука сжимала саблю. Я подошел к зеркалу и посмотрелся: мое удивленное лицо – вот и все, что я там увидел. Интересно, не это ли зеркало Элисон использовал в своих алхимических опытах; а если это так, то не это ли делало его подходящим проводником для сил, вызвавших ночные события.

Позднее, во время обычного сеанса с Вальдемаром, я спросил его, в каком состоянии находились в настоящее время связи между Энни, По и мной.

– В таком же, в таком же, как всегда, – ответил он.

– Тогда я не понимаю, – сказал я. – Сейчас происходит не так, как раньше. Должно быть, что-то случилось.

– Да, – ответил он. – Но связь осталась прежней. Изменился характер происходящего.

– Тогда, что является причиной этого? – Энни погружена в наркотический дурман и месмеризм. Они вмешиваются в ее восприятие, искажают направление ее импульсов.

– Как я могу помочь ей?

– Сейчас – никак.

Я отвернулся, сцепив зубы, произнося проклятия.

– Так значит, я ничего не могу сделать?

– Я не могу решать за вас моральные проблемы.

– Черт возьми! Я просто хочу знать, как помочь ей!

– Тогда вы должны защитить себя. Вы должны сохранить свою жизнь и не быть покалеченным, когда появится возможность повлиять на ее избавление.

– А такая возможность появится?

– Это возможно.

– Где и когда это будет наиболее вероятно?

– Я не могу сказать.

– Черт, – сказал я. – Черт побери! Неужели вы не можете сказать хоть что-то, что было бы полезно мне?

– Да, – сказал он наконец. – Когда факты становятся ужасающе правдивыми, не всему можно верить.

– Вы совсем запутали меня, – сказал я. – Я ничего не понимаю.

– Уже сейчас, – отвечал он, – Темплтон и Грисуолд ищут способы, чтобы превратить Энни в оружие.

– Энни? Оружие?

– Да. Если она способна перемещать людей из одного мира в другой… она также может… делать с ними… другие вещи.

– Как например?

– Я не знаю… пока. Но что бы… ни случилось… запомните, что вы можете выдержать… большую дозу яда или магнетизма… чем любой на этой планете… Прошу! Отпустите меня.

Я сам сделал жест, возвращающий его к покою.

После этого пессимистического откровения я убедился в несомненной ценности Вальдемара в нашем рискованном предприятии. Зачем все это было нужно мне? Была лишь одна причина того, что я согласился возглавить эту странную одиссею. Энни…

Вечером во время карточной игры я обрисовал ситуацию Петерсу. У нас уже вошло в привычку каждый вечер коротать таким образом время. Я поведал ему свою историю, а также рассказал о том, чем болен бедный Вальдемар.

Во время нашей беседы Эмерсон беспрестанно бегал по каюте. Иногда он подбегал, чтобы примоститься позади меня у правого плеча. В такие минуты я замечал, как он делает специфические жесты. В общем, Петерс после этого обычно выигрывал партию. Отбросив то, что я был обязан им обоим жизнью, я едва ли смог бы обвинить их в мошенничестве, потому что было глупо даже предположить, что обезьяна могла обладать достаточной долей интеллекта, чтобы поступать таким образом. И все-таки я стал класть карты на стол вниз лицом, когда Эмерсон заходил мне с тыла, а сам в это время начинал рассказывать свою историю или то, что больше всего меня волновало. Петерс, похоже, не был в неведении относительно моей уловки и сопровождавших ее действий, но его, как будто, забавляло такое положение дел, и он подыгрывал, живо интересуясь моей историей и моими проблемами.

В тот вечер, когда Эмерсон исполнял свой короткий танец у меня за спиной, я отложил карты в сторону и сказал Петерсу, что сообщил Вальдемар об Энни, о том, что помощь, которую ей можно оказать, непредсказуема.

– Ха, – сказал он. – Делайте поправку на снос.

– Прошу прощения?

– Когда ветер дует слева, вы отклоняетесь от прямого курса, а если вы это учтете, то корабль пойдет, куда вам надо.

– Что это значит?

– Вы задаете мертвецу не те вопросы. Спрашивайте о других вещах, касающихся леди. Пусть ветер несет вопросы к нужной вам цели.

Эмерсон еще немного покрутился и ушел, а когда мы закончили игру, – кажется, было шесть склянок? – результат был ничейный. С другой стороны, я принял к сведению совет Петерса и на следующее утро задал Вальдемару несколько свежих вопросов.

Свечи мерцали, токи шли…

– Терпеть не могу беспокоить вас, – сказал я, когда Вальдемар прекратил свои стоны, – но не могли бы вы мне сказать, где сейчас изобретатель Ван Кемпелен?

– В Париже, – ответил он.

– Не могли бы вы быть более точным?

– Нет, – ответил он. – Эта информация заблокирована для моего восприятия.

– Почему? Как?

– Грисуолд предвидел направление ваших вопросов, – ответил он. – Темплтон дал указание Энни заблокировать мое проникновение в эту зону.

– Уже? Быстро они действуют. Интересно, есть ли какие-нибудь другие способы получить эту информацию?

– У мистера Элисона есть агенты в Париже…

– Да, у меня есть их список.

– Они держат под наблюдение парижскую гавань и узнают «Эйдолон», когда она причалит. Агент свяжется с нами немедленно.

– Я не уверен, что нам удастся пройти мимо Гавра, – сказал я. – Корабль такого водоизмещения вряд ли сможет пройти по Сене до Парижа. Придется нам идти берегом от…

– Нам это удастся, – сказал он, – и когда связь будет установлена, вы должны попросить представить вас особому агенту, монсеньору Дупину. Этот человек найдет вам Ван Кемпелена.

– Таким образом, когда Грисуолд выйдет на Ван Кемпелена, мы можем проследить за ним и найти Энни.

– Не исключено. Как я сказал, все, что касается ее, затуманено в моем сознании.

– Итак, все достаточно ясно, – сказал я, – «делая поправку на снос». Спасибо, сэр.

И я отпустил его на отдых.

Позднее я вынул из потайного сейфа список агентов Элисона во Франции. Там, действительно, значился Дупин, Цезар Август Дупин. Был дан его адрес: Предместье Сен-Жермен, ул. Дюпо, дом 33, – а внизу – приписка: Совершенно надежен, первоклассный ум, хотя поэт и другие эксцентрические наклонности.

Позднее я сверил свои данные с капитаном Гаем, и он заверил меня, что «Эйдолон» раньше держала курс на Париж и теперь будет следовать в том же направлении. Во время своих сабельных упражнений я думал о Ван Кемпелене и его секрете. Должен был признать, что Энни вычислит его, и Грисуолд достигнет цели раньше меня. Когда, наконец, я окажусь с ним лицом к лицу, что я могу сказать? Эмерсон подошел сзади и начал копировать мои движения. Предпримет ли Грисуолд попытку выкупить секрет Ван Кемпелена? Или попытается добыть его силой? Скорее всего – выкуп. Даже если они заставят его работать под наблюдением, у него будет возможность их обмануть, так как процесс слишком сложен. Нет, им захочется добиться сотрудничества с Ван Кемпеленом.

Что можно предложить человеку, который умеет делать золото?

Хитро. Процесс, должно быть, требует дорогого оборудования, дорогих составляющих. Но дело не в этом. Грисуолд способен предложить ему то, что он захочет. Продолжая выполнять свои упражнения, я думал, насколько эффективным было для алхимика предложение стабильности золота на мировом рынке. С нравственной точки зрения это казалось довольно абстрактным. Я чувствовал, что не мешало бы знать побольше о возможностях Грисуолда. Но даже это… Предположим, что Ван Кемпелен имеет все необходимое и не поддастся на доводы Грисуолда?

Когда я натягивал рубашку, то попытался представить, как бы Сибрайт Элисон решил этот вопрос. Мне виделось, как он улыбается и без колебаний говорит: «Секрет умирает с человеком». Я, однако, не собирался никого убивать, чтобы сохранить цены на золото. Но что из этого выйдет?

Оказавшись снова в своей каюте, я открыл потайной сейф и просмотрел доверенные письма. Оказалось, что, если будет необходимость, я смогу располагать большими суммами наличных денег. И все же мне не хотелось, чтобы из-за Ван Кемпелена отношения между Грисуолдом и моим патроном приняли форму торгов. Проще всего было бы предвосхитить предложение Грисуолда. Я решил попробовать сделать это, представив его подлецом.

Теперь на сердце у меня было легче. Наконец-то я получил информацию и имел что-то вроде плана. День был ясный, тихий, солнечный. Я прогуливался по палубе.

Ветер нес корабль во Францию.

Сена медленно несла свои воды, извиваясь в юго-восточном направлении. И мы медленно шли вниз среди огромного множества других судов. Последнюю часть пути под свинцовым небом ноября мы проделали в сопровождении небольшого парового буксира. Деревья по берегам стояли голые, вода была серой. Трудно было сказать, когда начался день. Я давно уже стоял на палубе в темноте, и вокруг постепенно светлело, но настоящего восхода солнца не было. Мосты, ветряные мельницы, пробегающие мимо машины… Все больше и больше зданий открывалось взгляду: они становились выше, плотнее прижимались друг к другу…

– Еще несколько часов, мастер Эдди, и вы можете поупражняться в вашем «пале ву», – сказал Петерс. Я не слышал, как он подошел. Я огляделся в поисках его тени, но обезьяны не было поблизости.

Я покачал головой.

– Боюсь, что для этой цели я не достаточно хорошо оснащен. Вы были здесь раньше?

– Несколько раз, – ответил он, – по поручениям мистера Элисона.

– Вы знаете французский?

– Ну, и да, и нет, – ответил он.

– Что вы имеете в виду?

– Мой папа, как я сказал, волжером. Я нахватался немного от него, но остальное – жаргон, язык улицы. Я могу понять немного, но когда сам открываю рот в присутствии респектабельного господина, он тут же начинает узнавать, что тут что-то не так.

– Вы имеете в виду, что он начинает думать, что что-то не так.

– Нет, он начинает узнавать это.

– О.

Тогда он засмеялся. И я тоже. Но я был в недоумении.

В это же утро, ближе к полудню, мы достигли причала. В нос ударил запах пряностей, смешанный с запахом гнили, и еще прежде, чем причалить, мы почувствовали жизнь порта. Я сказал капитану Гаю, что мне надо отправиться в город сразу, как мы причалим, и что я взял бы Петерса с собой. Он согласился при условии, что формальности не займут много времени, предложив, однако, прежде подзаправиться. Итак, мы с Петерсом проследовали в салон, где, не спеша, позавтракали, пока корабль причаливал, а портовые власти проверяли документы.

Через некоторое время, когда сходни были спущены и крики команды утихли, капитан Гай зашел за нами.

– Эдгар, – позвал он. – Не могли бы вы пройти со мной? И захватите Петерса, пожалуйста.

Я уже готов был спросить, зачем, когда он перехватил мой взгляд и приложил палец к губам. Я кивнул, поднялся и последовал за ним. Петерс пошел следом, а Эмерсон, вынырнув из-под трапа, присоединился к нам.

Капитан Гай проводил нас в свою каюту, где невысокая стройная леди с темными волосами ждала нас. Она была привлекательна и одета со вкусом, но не вызывающе. Она, мягко улыбаясь, встала с кожаного стула капитана, чтобы участвовать в церемонии представления.

– Мисс Мари Роже, – начал капитан Гай, – агент мистера Элисона во Франции. Она ожидала нашего прибытия.

Я немедленно заинтересовался, как Сибрайту удалось заранее уведомить ее телеграммой о нашем прибытии. Но она объяснила, не дожидаясь когда я спрошу, что агент в Гавре автоматически дает знать в Париж, когда одно из судов Сибрайта идет в этом направлении. Увидев, что это его собственная яхта, было решено, что неплохо, если кто-то будет под рукой, чтобы помочь справиться с любыми проблемами.

Эмерсон, казалось, просто очаровал ее, и пока она говорила, успела несколько раз похлопать его, как будто это была большая собака. Похоже, это так ему понравилось, что он начал прыгать по каюте, пока Петерс не заворчал на него, результатом чего явилось его немедленное отступление под стол.

– …так если я могу вам чем-нибудь помочь, – сказала она, – пожалуйста, спрашивайте.

– Хорошо, – сказал я. – Я спрошу. Мы следуем за изобретателем Ван Кемпеленом. Или, точнее, мы следуем за тем, кто исследует Ван Кемпелена. Предполагаю, дело идет к тому…

– Этого человека видели в Париже, – прервала она. – Здесь, на континенте, у него репутация человека, за которым трудно вести наблюдение. Поэтому, мы могли бы дать вам кого-нибудь в помощь. Извините, продолжайте.

Я сказал ей об Энни и об Анхоли Тринити, и о возможности получить золото алхимическим путем. Я ничего не сказал ей о себе и о таких вещах, как Вальдемар. – А сейчас, – закончил я, – мы как раз собирались отправиться на поиски монсеньора Дупина.

Она кивнула.

– Хороший выбор. Я работала с ним и могу ручаться за его профессионализм и честность. И хотя я еще не говорила с ним о деле, он наверняка знает о делах Ван Кемпелена больше, чем я. Вас проводить к нему?

– Он все еще живет на улице Дюпо, 33? – спросил я.

– Разумеется, – ответила она.

– Когда мы могли бы его увидеть?

– Скорее всего, сейчас он у себя. Серьезность ситуации позволяет нам пренебречь формальностями.

– Тогда давайте отправимся к нему немедленно, – сказал я.

– Очень хорошо, – ответила она. – Если даже у него нет необходимой нам информации, он быстро ее получит. Его способности уникальны.

Мы отправились к двери, и капитан Гай указал, что Эмерсон увязался за нами, покинув свое убежище под столом и приблизившись к нам в полнейшем молчании. Было решено, что в его сопровождении наша компания будет, пожалуй, чересчур заметной, поэтому Петерс приказал ему оставаться в гостях у капитана. Недовольно гримасничая, он удалился за дверь, а мы отправились в путь.

Мы проследовали вниз по трапу и на пирс, миновали портовых рабочих и горы грузов, направились вверх по улице, которая вела нас мимо таверн, магазинов дешевых вещей и случайных прохожих.

– Здесь поблизости мы вряд ли найдем экипаж, – объявила Мари. – Мы должны немного пройти. Там это будет легче.

Я кивнул, очарованный грацией движений Петерса, хотя его походка еще носила отпечаток морской выучки.

– Надеюсь на вашу помощь, – сказал я ей, – в качестве нашего проводника. Разумеется, все сверхзатраты будут вознаграждены.

– Не вижу никаких проблем, монсеньор Перри, – ответила она.

– Лучше – Эдгар, – сказал я.

– Эдгар, – повторила она, ставя ударение на втором слоге. – Очень хорошо. Свернем сюда… Эдгар.

Мы свернули на боковую улочку, по которой медленно тащился экипаж. Старьевщик, перекинув мешок через плечо, рылся в каком-то хламе в дверях дома. Сверху доносились голоса, нестройно поющие высокими голосами рабочую песню, отбивая ритм. На улице были глубокие лужи, и обычные кучи лошадиного помета создавали типичный аромат заднего двора.

На углу мы повернули налево, на более широкую и оживленную улицу. Здесь было много экипажей и повозок, а также верховых и пешеходов.

– Здесь мы должны найти какое-нибудь средство передвижения, – заметила Мари.

Еще пять минут, и мы уже шли мимо цветочных лавок, множества людей, глазеющих на стеллажи с разной сушеной снедью или остановившихся поболтать. Когда мы проходили мимо, из-за торговых рядов, где продавались дешевые шарфы, вышел пожилой мужчина; его взгляд на мгновение встретился с моим. В его глазах словно блеснул огонек безумия, и я почувствовал, что здесь что-то не так. Он был бедно одет, за исключением дорогого кольца на левой руке. Обратив внимание на руку, я вдруг понял, что она принадлежит совсем не старому человеку. Один короткий бросок, и он уже был рядом со мной, вытаскивая левой рукой откуда-то сбоку блестящее стальное лезвие.

Когда он ударил, я бросился вперед, подставив руку. Потом, кулаком угодил ему в солнечное сплетение и хотя ему удалось смягчить удар, но он пошатнулся так, словно удар достиг цели, и потерял дыхание. Тогда я, наконец, сообразил, что это Петерс ударил его по почкам. После этого незнакомец проскользнул мимо меня и бросился бежать, уронив лезвие к моим ногам. Я хотел было пуститься в погоню, но Мари тронула меня за руку.

– Это обычный наемный головорез, – сказала она. – Я уже видела его здесь. Нет необходимости за ним гнаться. Уже сегодня вечером мы узнаем его хозяина.

Незнакомец уже исчез в проеме между домами. Я пожал плечами и пнул нож. Он пролетел около восьми футов. Усмехнувшись, Петерс тоже поддел его ногой, и нож проскользил еще около шести футов, пока не остановился. Так мы продолжали попеременно его пинать, продвигаясь вперед, пока не нашли экипаж.

Когда экипаж тронулся, Мари преподала мне короткий урок по планировке города и обучила первым словам, обучила своим словам по-французски. По тряской мостовой мы пересекали предместье Сен-Жермен. С неба на нас упало несколько капель дождя, и вокруг стало накрапывать, но через две минуты все прекратилось. Редкие полосы тумана окаймляли подножия гор и терялись среди деревьев.

Наконец, мы оказались на улице Дюпо. Когда мы приблизились к необычному, видавшему виды, особняку, экипаж замедлил ход. Вид разрушающегося от времени величественного здания вызвал в моем воображении картину упадка знатного сословия, когда я увидел, что на нем стоит номер, который нам нужен.

– C'est le maison de Monsieur Dupin? – сказал я гордо.

– La maison, – поправила она.

– Но это то, что нам нужно?

– Разумеется.

Она заплатила и мы вышли. Когда экипаж загрохотал, удаляясь, мы приблизились к парадному, где Мари потянула за шнурок звонка. Вскоре дверь открыл элегантный молодой человек, – что касалось как его наружности, так и одежды – который, очевидно, не был слугой. Он и Мари в течение минуты обменивались несколькими скорострельными фразами по-французски, после чего он перевел свое внимание на Петерса и меня.

– Извините, – сказал он необычайно сочным тенором, – но лучше не терять времени. Вы ищите Ван Кемпелена. – Это было утверждение, а не вопрос. – Прошу, входите.

На всем здесь был налет старины, казалось, комната наполнена тенями. Пол скрипел под ногами. Он провел нас по коридору мимо сумрачных комнат, заполненных старинной мебелью. Наконец, мы вошли в кабинет, который был лучше освещен, но обставлен в том же старинном духе. Тут нас встретил голос, словно бы принадлежащий домовому, который выкрикнул набор удивительных ругательств.

– То же самое и тебе, приятель! – парировал Петерс, быстро повернувшись, чтобы обнаружить, откуда последовал вызов.

– Грин, сиди смирно! – приказал Дупин. – А теперь слушай! Повтори! Пламя испанских костров вредно для еретиков!

– Кар-р! – сказало то, что, как я теперь увидел, было вороном, примостившемся на выступе над дверью. Дальше последовали звуки, напоминающие шипение открываемых бутылок с шампанским.

– Ну, будет тебе, Грин. Прекрати, – уговаривал Дупин.

– Кар-р, – повторила птица и продолжила это такими ругательствами, какие я редко слышал за все годы службы в армии, разве что из уст одного погонщика мулов из Арканзаса, который в тот день жаловался на непрестанный сильный зуд в области заднего прохода.

– Прекрати, – сказал Дупин.

– Je m'en fiche, – сказал ворон.

Наш хозяин прошел вперед, указывая нам на красивые и неудобные кресла с цветочным рисунком золота с розовым, потом предложил шерри.

– Я немного пишу стихи, – признался он, – и мне даже забавно научить птицу произносить некоторые строчки. Однако, предыдущий хозяин, очевидно, не был так осторожен, и птица попала под дурное влияние.

Я воздержался от вопроса, касающегося прежнего места жительства Грина.

– Но он был опытным оратором и недорого мне обошелся, – закончил он. – А теперь, что касается Ван Кемпелена. Его местонахождение мне известно. Но ваша задача, как я понимаю, не только найти его.

– Да, это так, – ответил я. – Этот человек изобрел способ превращения в золото неблагородных металлов.

Дупин улыбнулся.

– Я понимаю, – заметил он. – На протяжении веков многие делали такие заявления.

– Насколько мне известно, Ван Кемпелен довольно скрытен во всем, что касается его метода. Но, к сожалению, его преследуют три человека, которые хотят получить секрет.

– Любыми способами?

– Я думаю, подкупом. Процесс так сложен, что трудно обойтись без специалиста. Думаю, они захотят с ним сотрудничать.

– И какую же проблему хотите решить вы? – спросил он.

Я сделал глоток шерри.

– У меня лично немного другая задача, чем у моего патрона, – ответил я. – Сибрайт Элисон хочет предотвратить эту сделку, потому что появление большого количества алхимического золота на мировом рынке может пошатнуть его позиции в этой области, где он занимает ведущее положение.

– Действительно, – согласился Дупин, – наш хозяин может сильно пострадать от бесконтрольного освобождения большой массы драгоценного металла. Достаточно вспомнить, что сделало с Испанией золото Мексики и Перу. Все ее сегодняшние беды – начиная со времен инквизиции, через этот удар и поражение в войне – обязаны эффекту небывалого подъема экономики прежних дней. Как далеко мистер Элисон готов пойти в деле реализации своих намерений?

– Довольно далеко, – сказал я, вспоминая его намек на то, что заслужу благодарность, если мне удастся помочь Грисуолду, Темплтону и Гудфелло переместиться под землю.

– А не думал ли он о том, чтобы перехватить секрет, дав за него большую сумму, чем другие?

Подумав об огромных суммах, обозначенных в моих кредитных письмах, я кивнул.

– В этом плане мне предоставлена полная свобода действий, – сказал я, – и суммы, которыми я располагаю, позволяют сделать такую попытку. Что вы думаете?

– Я знаю наверняка, что Ван Кемпелен несколько раз встречался с тремя иностранцами, скорее всего – американцами. Берусь предположить, что они ведут деловые переговоры. С другой стороны, я бы сказал, что он не очень-то им доверяет, хотя так, наверное, вел бы себя каждый в подобных обстоятельствах.

– Полагаю, что да.

– Есть способ сыграть на этом… Он задумался. – Но скажите мне, что вы имели в виду, говоря, что у вас другая задача?

– Мистер Элисон хочет защитить свои финансовые интересы. Мои интересы касаются леди, которую похитил Грисуолд и сейчас держит у себя. Она обладает способностями, которые он использовал, чтобы вычислить Ван Кемпелена. И у него есть другие, еще более ужасные планы на ее счет.

– О! Так здесь замешана женщина!

Он склонился в поклоне и сжал мне локоть.

– Понимаю.

– Думаю, что только отчасти, – ответил я. – Но я был бы очень удивлен, если бы даже француз сумел бы легко разгадать эту странную связь.