Текст книги "Драконья гавань"

Автор книги: Робин Хобб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Лефтрин думал, что видел купца в последний раз, когда высадил его в Трехоге, думал, что угроза для него и его корабля миновала. Но нет. Если калсидиец однажды вцепился в тебя, то уже никогда не отпустит. Еще в Кассарике, перед самым отплытием, кто-то поднялся на борт и оставил под дверью маленький свиток. В тайной записке говорилось, что вскоре на борт поднимется сообщник. Если капитан будет с ним сотрудничать, ему щедро заплатят. Если же нет, всем станет известно, как он поступил с диводревом. И тогда он погибнет – как человек, как судовладелец, как торговец. И Лефтрин не был уверен, не повлияет ли это на мнение Элис.

И последнее подозрение было влиятельней первых трех несомненных фактов. Его совершенно не прельщало предложение калсидийца, хотя прежде он сомневался, не уступит ли принуждению. Но теперь Лефтрин знал точно: никогда. Стоило ему услышать, как драконьи хранители возмущенным шепотом обсуждают предложение Грефта, и он понял, кто предатель. Не Грефт – пусть юнец считает себя образованным и свободомыслящим, но Лефтрин повидал таких ребят. Все политические идеи и «свежие» мысли мальчишки пусты. Хранитель всего-навсего повторяет убедительные слова кого-то из старших. Причем не Карсона, с облегчением понял Лефтрин. Есть чему порадоваться. Ему не придется ссориться из-за этого со старым другом.

Это Джесс. Охотник поднялся на борт в Кассарике, якобы нанятый тамошним Советом торговцев, чтобы обеспечивать драконов пищей в пути. Либо Совет понятия не имел о другом его нанимателе, либо коррупция достигла такого размаха, что даже думать об этом не хотелось. Тревожиться об этом сейчас было некогда. Его забота – охотник. Джесс явно искал подходы к Грефту, болтал с ним у костра каждый вечер, обещал, что научит лучше управляться с охотничьим снаряжением. Лефтрин видел, как он втирается в доверие к юноше и завоевывает его уважение, как вовлекает его в замысловатые философские беседы, подводя к мысли, будто Грефт сам видит, насколько узки и наивны взгляды его товарищей. Это Джесс убедил мальчишку, будто бы предводительство обязывает совершать немыслимые прежде поступки ради «высшего блага» тех, кто слишком мягкосердечен, чтобы признать такую необходимость. Джесс укрепил его убеждение, что он возглавляет драконьих хранителей. Сам Лефтрин находил это маловероятным. Он видел лица других ребят, когда те обсуждали предложение Грефта. Все как один были неприятно поражены. И даже его бесхребетные подпевалы, Кейз и Бокстер, не шагнули вслед за ним на эту зыбкую почву. Они только переглядывались, словно растерянные щенки. Выходит, Грефт не обсуждал с ними прежде этот вопрос.

Таким образом, Лефтрин вычислил источник этих ядовитых идей. Джесс. Джесс наверняка облек их в логичную и вполне прагматичную форму. Джесс намекнул мальчишке, что настоящему предводителю иногда приходится принимать трудные решения. Настоящие предводители порой вынуждены совершать опасные, неприятные и даже безнравственные поступки ради тех, кто следует за ними.

Например, изувечить дракона и продать его частицы чуждой силе, чтобы набить собственные карманы.

И юнец оказался достаточно легковерным, чтобы прислушиваться к словам мудрого старого охотника и выдавать его мысли за свои. И когда его выступление провалилось, бесчестье коснулось только Грефта. Дружба Джесса с остальными хранителями не пострадала, зато охотник узнал, как они относятся к забою драконов ради денег. Что весьма печально – сам Лефтрин считал, что Грефт способен со временем возглавить отряд, когда набьет достаточно шишек на пути наверх. Впрочем, он решил, что эта оплошность станет одной из таких шишек. Если юноше хватит выдержки, он сделает выводы из случившегося и двинется дальше. Если же нет – что ж, некоторые матросы становятся капитанами, а другим не дослужиться и до помощников.

Как бы там ни было, промашка Грефта пролила для Лефтрина свет на происходящее. Он и раньше подозревал Джесса, однако теперь знал наверняка. Когда Лефтрин в первый раз беседовал с охотником наедине и обвинил его в пособничестве калсидийскому купцу, тот даже бровью не повел. Он тут же признался и предположил, что теперь, когда между ними не осталось недомолвок, работать вместе будет куда как проще. Капитан до сих пор скрипел зубами, вспоминая, как гнусный негодяй ухмылялся, предлагая замедлить ход баркаса: тогда драконы, хранители и остальные охотники ушли бы далеко вперед, а они с легкостью прикончили бы отстающего зверя.

– И как только мы избавим бедолагу от мучений и разделаем тушу, то развернем судно и направимся в открытое море. Нет нужды ни заходить в Трехог или Кассарик, ни даже проходить мимо них при свете дня. Мы доставим груз прямиком к побережью. Когда окажемся на месте, я подам сигнал особым порошком – он испускает ярко-красный дым почти без огня. Печки с камбуза будет довольно. Нам навстречу выйдет корабль, и мы отправимся в Калсиду за деньгами, каких тебе с командой не потратить вовек.

– На борту «Смоляного» находится не только моя команда, – холодно заметил Лефтрин.

– Это я заметил. Но, между нами, по-моему, женщина от тебя без ума. Так не церемонься с ней. Скажи, что увезешь ее в Калсиду, где она будет жить как принцесса. Она согласится. А тот щеголь, что ее сопровождает, только и мечтает, чтобы добраться до цивилизации. Скорее всего, ему безразлично, куда ехать, лишь бы не в Дождевые чащобы. Или включи его в уговор. – Охотник ухмыльнулся еще шире и добавил: – Или просто избавься от него. Лично мне без разницы.

– Я никогда не покину корабль. А «Смоляной» не выдержит дороги в Калсиду.

– Неужто? – изумился предатель, склонив голову набок. – Сдается мне, твой баркас может выдержать куда больше, чем кажется с первого взгляда. Если тебе мало тех денег, что ты получишь за куски дракона, бьюсь об заклад, ты не меньше выручишь за корабль, тем более «усовершенствованный». Целиком. Или по частям.

Вот так-то вот. Охотник спокойно встретил яростный взгляд капитана, не прекращая гаденько улыбаться. Он знал. Он знал, чем был «Смоляной», знал, что нашел Лефтрин и как поступил со своей находкой. Лефтрин, говорила эта улыбка, ничуть не лучше его самого. Между ними нет разницы. Лефтрин уже наживался на драконах.

И если он выдаст Джесса, тот отплатит той же монетой. Капитан ощутил, как «Смоляной» ищуще тянется к нему. Он быстро шагнул к борту и положил руку на серебристую древесину.

– Все наладится, – заверил он корабль. – Поверь мне. Я что-нибудь придумаю. Я всегда нахожу выход.

Затем он убрал руки с планшира и направился к Сваргу, просто на случай, если Элис вдруг выйдет на палубу.

Сварг, по обыкновению неразговорчивый, налегал на румпель, и его взгляд, отстраненный и мечтательный, был прикован к воде. А ведь он немолод, понял вдруг Лефтрин. Да что там, он и сам уже давно не мальчик. Капитан пересчитал годы, проведенные ими бок о бок, припомнил, что им довелось пережить вместе, плохое и хорошее. Сварг не усомнился в решении капитана, когда Лефтрин рассказал о найденном диводреве и описал, как намерен использовать его. Сварг мог бы выдать его, но не стал. Сварг мог бы взять его за горло, потребовать себе часть древесины в обмен на молчание, уйти с судна, продать ее и разбогатеть. Но ничего этого он не сделал. Он попросил только об одном – простая просьба, с которой ему следовало бы обратиться давным-давно.

«Есть одна женщина, – проговорил он тогда медленно. – Хорошая женщина с реки, способная справиться с работой на корабле. Я знаю, что если останусь на судне сейчас, значит, останусь навсегда. С такой женщиной легко быть рядом. Она сможет навсегда стать частью команды. Она понравится тебе, кэп. Я уверен, понравится».

Вот так Беллин стала частью заключенного с рулевым уговора, и никто об этом ни разу не пожалел. Она поднялась на борт, повесила на крюк матросскую кису и сшила занавеску, чтобы они со Сваргом могли уединиться. «Смоляному» она сразу понравилась. «Смоляной» стал ее домом и его судьбой. Эти двое давно уже порвали все связи с сушей, и Сварг был доволен своей жизнью. И вот сейчас он стоял, сжимая широкими ладонями румпель, как и обычно, днями напролет. Лефтрин полагал, что Сварг, постоянно касающийся древесины, знает «Смоляного» не хуже его самого. Знает судно и любит его.

– Как он сегодня? – спросил капитан, как будто сам не знал ответа.

Сварг поднял на него взгляд, слегка удивившись бессмысленности вопроса.

– Отлично идет, капитан, – буркнул он обычным низким тоном, так что требовалась привычка, чтобы разобрать произнесенное. – В охотку. Дно здесь хорошее. Не такой топкий ил, как вчера. Мы идем верным курсом. Это точно. И быстро.

– Рад слышать, Сварг, – отозвался Лефтрин, и рулевой вернулся к своим размышлениям и созерцанию.

В этом году «Смоляной» претерпел нелегкие изменения. Лефтрин распустил большую часть команды, сообщив о своей находке и замыслах, связанных с диводревом, только тем, кто наверняка сохранит тайну и останется на борту. Ни один багорщик не смог бы поработать на «Смоляном» и не заметить, чем отличается баркас от других судов. Каждый член команды был отобран лично капитаном и согласился остаться на борту до конца своих дней. Хеннесси преданно любил баркас, Беллин нравилась жизнь на судне, а Эйдер отличался разговорчивостью якоря. Что до Скелли, корабль был ее наследством. Казалось бы, тайна в безопасности.

Но на деле вышло иначе. И вот теперь все они в опасности, включая корабль. Что предпримет Совет, если узнает о поступке капитана? Как воспримут это драконы? Лефтрин стиснул зубы и кулаки. Слишком поздно идти на попятный.

Капитан медленно обошел палубу кругом, проверяя то, что не нуждалось в проверке, и не находя ни единой неполадки. Джесс и его лодка исчезли. Отлично. Лефтрин на миг задумался, затем достал флягу с ромом и выплеснул ее содержимое за борт, в речную воду.

– Чтоб он никогда не вернулся! – свирепо обратился капитан к Элу.

Как известно, этого бога не трогают просьбы, но время от времени его удается подкупить. Обычно Лефтрин обращался к Са, если вообще молился. Но порой жестокость языческого бога остается последней надеждой человека.

Ну, не вполне последней. Он всегда может прикончить негодяя и сам…

Эта мысль смущала капитана, причем не только тем, что Джесса наверняка будет не так-то просто убить. Лефтрину не хотелось видеть себя человеком, устраняющим неудобных ему людей. Однако Джесс дал понять, что доставит ему не просто неудобство.

На воде, размышлял Лефтрин, найдется множество способов избавиться от человека так, будто всему виной несчастный случай. Он рассуждал хладнокровно. Джесс силен и проницателен. Глупо было сегодня рычать на него. Стоило изобразить интерес к предложению охотника, усыпить его бдительность. Стоило пригласить его на полночную прогулку к спящим драконам. Отличная возможность прикончить охотника. Но Джесс вывел его из себя настолько, что ему стало не до стратегии. Его раздражало, что охотник посмеивается над Элис. Этот крысюк почуял, как относится к ней Лефтрин. И у капитана сложилось впечатление, что Джесс с радостью испортит им жизнь – просто потому, что может. Он видел лицо охотника, когда Элис вернулась на борт с драконьей чешуйкой, которую с таким восторгом всем показывала. Он видел жадный огонек, вспыхнувший в глазах Джесса, и испугался за Элис. Лефтрин прошел еще несколько шагов по палубе и поправил бухту троса, и без того уложенную вполне аккуратно.

Позапрошлой ночью Джесс явился к Лефтрину с новым планом. Он едва не свел капитана с ума, уверяя, будто бы Седрик охотно присоединится к «их» заговору. Он не пожелал объяснить, на чем основывает свою уверенность, но Лефтрин дважды заставал его около каюты больного. Джесс лишь презрительно ухмылялся – он явно считал, что Лефтрин, Элис и Седрик вместе сговорились против драконов, а он сам может присоединиться к их союзу и использовать его к собственной выгоде. Рано или поздно Джесс поговорит с Седриком, и тот легко поверит, будто Лефтрин действует заодно с охотником. Капитан ясно себе представлял, что скажет торговец из Удачного в ответ на изложенный ему замысел: Лефтрин похищает Элис и увозит ее в Калсиду, поскольку сам Седрик, получив достаточно денег, с радостью поедет туда же. Или что скажет Элис, если ее убедят, будто Лефтрин только и ждет удобного случая, чтобы прикончить дракона.

Этот Джесс непредсказуем. От него необходимо избавиться. В капитане зрела холодная уверенность, и он чувствовал, что «Смоляной» согласен с его решением. Это казалось едва ли не облегчением.

Убийство Джесса, предположил он, повлечет за собой определенные последствия, даже если будет обставлено как несчастный случай. Калсидийский купец Синад Арих захочет узнать, что случилось с его наемником, если Джесс не пришлет ему весточку в условленный срок. Что ж, пусть гадает! Река Дождевых чащоб – место опасное. Люди, не менее опытные, чем Джесс, и куда более приятные, погибали на реке. Решение укоренилось в душе Лефтрина. Скоро Джесс умрет.

Но это придется как-то подстроить. А значит, попытаться убедить охотника, что он передумал. Может быть, даже удастся уверить Джесса, что он потерял интерес к Элис. Если охотник перестанет видеть в ней оружие, которым можно воспользоваться против Лефтрина, то, скорее всего, прекратит ее донимать. После чего останется лишь дождаться подходящей возможности.

«Смоляной» подтолкнул его, привлекая внимание.

– Что такое? – спросил он у корабля и остановился.

Быстро оглядевшись, Лефтрин не заметил ничего опасного. Несмотря на предлог, под которым он сбежал от Элис, эта часть реки не сулила никаких затруднений. Русло окаймляли заросли камыша, и баркас просто двигался по проходу между ними. Рыбы здесь было полно, и Лефтрин подозревал, что драконы по пути как следует подкрепятся.

Затем капитан разглядел, как трепещут деревья, растущие за камышами. Кроны содрогались, с некоторых посыпались желтые листья и мелкие ветки. Мигом позже прибрежные камыши всколыхнула волна и покатилась дальше, в реку, взбаламутив воду и траву. Она ударила в корпус судна и прошла дальше, почти незаметная на глубине.

– Землетрясение! – крикнул с кормы Сварг.

– Землетрясение! – предостерегающе проревел Большой Эйдер, обращаясь к хранителям в маленьких лодках.

– Именно! – подтвердил Лефтрин. – Отведите «Смоляного» как можно дальше от берегов, но так, чтобы не потерять дно. Осторожно, взялись!

– Поберегись! – откликнулись багорщики.

Пока «Смоляной» отходил от берега, по кронам деревьев прошла еще одна волна. На землю посыпались дождем листья, ветки и старые птичьи гнезда. Миг – и камыши, ряд за рядом, окунулись в воду, а затем баркас покачнулся. Лефтрин нахмурился, но не отвел взгляда от деревьев. Землетрясения частенько случались в Дождевых чащобах, и, по большей части, на слабые толчки никто не обращал внимания. Сильные же не только угрожали жизни рабочих, ведущих раскопки в городах Старших, но и могли свалить старое или подгнившее дерево. Даже если ствол не рухнет прямо на палубу, из-за них, как слышал Лефтрин, порой тонули корабли. Говорят, во времена его дедушки именно упавшее дерево, по-настоящему огромное, остановило все движение на реке, и рабочим потребовалось почти полгода, чтобы расчистить фарватер. Сам он несколько сомневался в правдивости этой истории, но в каждой легенде найдется зерно истины. Наверняка где-нибудь да упало достаточно большое дерево, чтобы пошли такие слухи.

– Что происходит? – В голосе Элис угадывалась тревога.

Она услышала крики и вышла на палубу.

– Землетрясение, и довольно сильное, – не глядя на нее, ответил Лефтрин. – Пока что никаких осложнений, похоже, только деревья как следует встряхнуло. Ни одно не упало. Если не будет второго толчка, посильнее, мы легко отделаемся.

К ее чести, Элис только кивнула в ответ. Землетрясения были обычным делом по всем Проклятым берегам. Жителей Удачного ими не удивишь, хотя капитан сомневался, что Элис когда-либо переживала таковое на воде или беспокоилась из-за падающих крупных деревьев. Возможно, и следующее предостережение окажется для нее новостью.

– Иногда из-за землетрясений вода в реке становится более едкой. Но не сразу. Считается, что-то происходит выше по течению и выпускает белую воду. Через два-три дня мы, возможно, увидим, что река совсем побелела. Или нет. А вслед за действительно сильным землетрясением иногда приходят грязевые дожди.

Элис тут же оценила угрозу.

– Если вода сделается едкой, что делать драконам? И выдержат ли лодки хранителей?

Лефтрин глубоко вдохнул и выдохнул через нос.

– Ну, эта опасность на реке была всегда. Лодки, вероятно, некоторое время продержатся, хотя, на всякий случай, если вода станет едкой, мы затащим их на палубу, поставим друг на друга, а хранители поплывут с нами.

– А драконы?

Капитан покачал головой.

– Насколько я понял, у них довольно прочные шкуры. Многие животные, рыбы и птицы чащоб привычны к здешней воде. Кое-кто держится подальше от реки, когда она белеет, а другие вроде бы и не замечают разницы. Если вода станет едкой, многое будет зависеть от того, насколько сильно и как надолго она изменится. День-другой, полагаю, драконы выдержат. Если дольше, я начну беспокоиться. Но, может, нам повезет, мы найдем сухой берег, и драконы переждут на нем самое худшее.

– А если берега не будет? – негромко спросила Элис.

– Ты и сама знаешь ответ, – отозвался Лефтрин.

До сих пор за всю дорогу такое случилось лишь однажды. Как-то вечером они так и не нашли надежного места для отдыха. Во все стороны, сколько ни смотри, тянулись одни болота, и драконам некуда было вылезти из воды. Несмотря на все их ворчание, им пришлось ночевать прямо в реке, а хранители улеглись на палубе «Смоляного». Драконам тот опыт пришелся совершенно не по вкусу, однако они выжили. Но тогда вода была не слишком едкой, а погода – мягкой.

– Им придется потерпеть, – заключил Лефтрин.

Ни он сам, ни Элис не заговорили вслух о том, что белая вода может разъесть раны драконов.

– Это путешествие изначально сопровождали опасности, – чуть помолчав, добавил Лефтрин. – Очевидные опасности, с которыми мы постоянно живем бок о бок. Первые «поселенцы» Дождевых чащоб были, по сути, брошены здесь. Ни один человек в здравом рассудке не пришел бы в эти края по доброй воле.

– Я знаю историю своего народа, – перебила Элис несколько резко, но тут же слабо улыбнулась. – И я, со всей определенностью, пришла сюда по доброй воле.

– Да, верно, история Удачного – это история Дождевых чащоб. Но, по-моему, мы живем тут несколько дольше, чем вы.

Капитан облокотился на борт, ощущая под руками крепость «Смоляного». Окинул взглядом течение своего мира.

– Странность струится в водах этой реки и влияет на всех нас, так или иначе. Трехог не самое удобное место для жизни, и Кассарик не лучше. Но без этих городов у Удачного не было бы магии Старших на продажу. То есть нет Дождевых чащоб – нет и Удачного, как я это вижу. Но я пытаюсь сказать, что поколение за поколением, десятилетие за десятилетием молодые исследователи пускались в путь, обещая, что найдут лучшее место для поселения. Некоторые так и не вернулись. Остальные же рассказывали об одном и том же. Ничего, кроме бескрайней долины, где много деревьев и еще больше сырости. И чем дальше углубляешься в лес, тем более странным он становится. Все экспедиции, поднимавшиеся вверх по течению, возвращались, уверяя, что дошли до конца судоходного русла или же места, где река разлилась во всю ширь, так что оба берега напрочь скрылись из вида.

– Но ведь они просто не заходили достаточно далеко? Я встречала довольно упоминаний Кельсингры, чтобы не сомневаться в том, что она существовала. И где-то существует до сих пор.

– Печальная истина состоит в том, что мы можем прямо сейчас проплывать над ней и никогда об этом даже не узнать. Или же она может остаться в полудне пути от нас, за деревьями, укрытая мхом и грязью. Или стоять на одном из притоков, которые мы миновали. Два других города Старших либо затонули, либо были погребены. Никто не знает наверняка, что с ними случилось, но известно, что теперь они под землей. То же самое могло произойти и с Кельсингрой. Вероятно, так и было. Нам известно, что давным-давно стряслось что-то грандиозное и ужасное. От этого погибли Старшие и почти вымерли драконы. Изменилось все. И сейчас, на самом деле, мы всего лишь следуем за драконами по самому судоходному руслу и надеемся к чему-то прийти.

Лефтрин поднял взгляд на Элис и увидел, как побледнело ее лицо под веснушками, как сжались губы.

– Чистая логика, Элис, – добавил он, пытаясь говорить мягче. – Если Кельсингра выстояла, разве не уцелели бы Старшие? А если Старшие выжили, разве они не спасли бы драконов? Ведь на всех гобеленах они всегда рядом.

– Но… если ты не веришь, что мы найдем Кельсингру, если ты с самого начала не верил, что мы можем ее найти, зачем ты вообще отправился в этот поход?

Тогда он заглянул прямо в ее серо-зеленые глаза.

– Ты хотела поехать. Ты хотела, чтобы поехал я. Так я мог побыть рядом с тобой, пусть и не так уж долго.

При этих словах вся душа Элис отразилась в ее глазах. Лефтрин отвел взгляд.

– Вот что определило мое решение. Сперва, когда я только услышал об этом, я подумал про себя: «Э, да это затея для безумца. Мало шансов на успех, и, бьюсь об заклад, платят соответственно». Часть денег вперед и обещание золотых гор, когда «дело будет сделано». И приключения по дороге. На реке нет человека, который не гадал бы, где ее исток. И вот представилась возможность узнать наверняка. А я всегда был азартен. Всякий, кто работает на реке, играет в орлянку так или иначе. Вот я и сделал ставку.

Лефтрин бросил сам себе вызов и принял собственное пари. Руки Элис лежали на планшире рядом с его руками. Он мягко накрыл ладонью ее пальцы – и его едва не скрутило судорогой. Дрожь охватила все его тело. Рука Элис лежала под его ладонью, а под ней был «Смоляной».

«Все, что мне нужно в этой жизни, сейчас здесь, под моей рукой», – пронеслось у него в голове.

Мысль отдалась эхом во всем теле, проникла в кости, вошла в шпангоуты «Смоляного» и вернулась обратно, так что капитан уже не мог определить, где именно она зародилась.