Текст книги "Жаркие ночи, тихие дни"

Автор книги: Робин Грейди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Робин Грейди
Жаркие ночи, тихие дни

Глава 1

Джек Прескотт в оцепенении стоял посреди больничного холла. Сегодня утром, в десять часов, ему позвонили. Он тут же прыгнул в свой двухмоторный самолет и, будучи вне себя от волнения, полетел в Сидней. Три года он не разговаривал с Далией. Теперь он лишился возможности с ней попрощаться.

Слезы жгли ему глаза, когда он вышел в заполненный людьми коридор. В воздухе витал запах антисептика и смерти. На сегодняшний день Джек остался единственным представителем рода Прескоттов.

Проходящий мимо доктор, погруженный в разговор, толкнул Джека в плечо. Он покачнулся, раскинув в стороны мозолистые руки, чтобы сохранить равновесие. Сколько пройдет времени, прежде чем он почувствует трагедию по-настоящему? Прежде чем упадет на колени и проклянет безбожный мир?

Где справедливость?

Далии было всего двадцать три года.

Женщина в переполненном людьми зале ожидания поймала его взгляд. Она была в красном платье, светлые волосы струились по ее плечам. На руках она держала ребенка.

Джек потер воспаленные глаза и присмотрелся.

При свете флуоресцентных ламп он заметил слезы на ресницах женщины. Когда она снова посмотрела на него, Джек задался вопросом, где видел ее раньше. Губы женщины изогнулись в едва заметной улыбке сожаления, и тут до него дошло.

Это одна из подруг Далии.

Однако Джек не был уверен, что готов разговаривать и обмениваться любезностями вроде: «О, вы знали мою сестру. Да, она была очень красивой. Извините, но я должен уходить, чтобы начать приготовления к похоронам».

Женщина выжидала, удерживая головку ребенка бледной рукой, и Джек сдался. На свинцовых ногах он подошел и остановился напротив нее.

– Вы ведь брат Далии? – спросила она. – Вы Джек.

Ее залитые румянцем щеки были заплаканными, ногти обкусаны до мяса, а ее глаза…

Ее глаза были цвета синего барвинка.

Джек глотнул воздуха. Он не помнил, когда в последний раз видел нечто подобное. Он не был уверен даже в том, что знает, какого цвета глаза у Тары. Вероятно, ему следует обратить на это внимание, когда он вернется. Не то чтобы они собирались пожениться, но все же…

После смерти его жены Тара Андерсон проводила все больше времени на овцеводческом ранчо Лидибрук в Квинсленде, где он жил. Джек не торопился привыкать к обществу Тары; в эти дни он был не слишком разговорчив. Но его покойная жена и Тара были близкими подругами, поэтому и он с ней подружился.

Но на прошлой неделе Тара предложила ему иные отношения.

Джек ответил прямо. Он больше никогда не полюбит женщину. Его обручальное кольцо превратилось в золотую цепь, которая постоянно висела на его шее. Сью была ему не просто женой, а половиной его души. Лучшей половиной.

И все же Тара использовала сильный аргумент, заявив, что Джеку нужна надежная женщина рядом. Ей же требовался человек, способный помочь ей управляться с ранчо. Вот тут-то Джек заинтересовался. Двадцать лет назад его отец, переживая трудные времена, продал половину своих земель соседу, двоюродному деду Тары. Позже Джек пытался выкупить земли обратно, но Дуайт Андерсон отказывался.

После смерти Сью жизнь стала казаться ему бессмысленной. Теперь он не находил радости в занятиях, которые прежде будоражили его кровь. Даже скача без седла на Гере по долине любимого ранчо, он чувствовал, что выполняет только рутинную работу. Однако он призадумался о возможности исполнить мечту своего отца и вернуть проданные акры земли.

Тара была хорошей и привлекательной, по мужским меркам, женщиной. Возможно, им удастся помочь друг другу. Но прежде, чем Джек снова женится, нужно уладить одно дело.

Из Тары получится превосходная мать. Но у него нет никакого желания становиться отцом.

Он делал промахи и даже совершил одну непростительную ошибку. Джек часто об этом думал и не только тогда, когда приходил на крошечную могилу рядом с могилой своей жены в Лидибрук. Он не желал снова испытывать судьбу.

Если Тара согласится на фиктивный брак, то семейных планов они строить не станут. Хотя она кивнула Джеку в знак согласия, ее затуманенный взгляд сказал о том, что она надеется на то, что он изменит свое решение. Но Джек был непреклонен: он не передумает ни завтра, ни через десять лет.

Джек смотрел на сверток, когда женщина в красном платье снова заговорила.

– Мы с Далией были подругами, – едва слышно сказала она. – Хорошими подругами.

Он вздохнул и провел пальцами сквозь волосы, которые следовало давно постричь, собираясь с мыслями:

– Доктор сказал, водитель сбежал с места происшествия.

Водитель сбил Далию на пешеходном переходе. Она умерла от повреждения внутренних органов за несколько минут до приезда Джека. Держа сестру за все еще теплую руку, он вспоминал, как учил ее ездить верхом на Джаспере, как утешал, когда умер ее любимый ягненок.

Он вспоминал, как Далия умоляла его понять ее…

– Она на короткое время пришла в сознание.

Слова женщины обезоружили Джека. У него ослабли колени, и он против воли присел. Если он сделал это, значит, хочет поговорить? Нет, ему надо сорваться с места, выйти отсюда, выпить виски и…

Он слишком резко поднял глаза, свет померк перед его глазами.

Размытые лица, распорядители похорон, выбор одежды для покойника…

– Она разговаривала со мной перед смертью. – Губы женщины были полными и розовыми и едва заметно подрагивали. – Меня зовут Мэдисон Тайлер. – Она переместила ребенка на руках и присела рядом с Джеком. – Друзья зовут меня Мэдди.

У него сильно пересохло в горле, он с трудом сглотнул:

– Вы сказали, она пришла в себя и… говорила с вами.

Далия вряд ли говорила о нем. После смерти родителей она стала невыносима. Даже терпеливой и готовой помочь жене Джека не удалось пробиться сквозь стену отчуждения. В ту последнюю ночь Далия кричала, что не желает иметь никаких дел с братом и его глупыми правилами на ранчо. Она присутствовала на похоронах Сью, но Джек был слишком расстроенным, чтобы разговаривать с сестрой. Несколько лет он получал от Далии поздравительные открытки на Рождество, но без обратного адреса.

Он сжал руками виски.

Боже правый, ему следовало забыть о гордости, разыскать сестру, защитить ее и привезти домой.

Ребенок пошевелился, и Джек обратил внимание на крошечные ресницы, касающиеся пухлых щек. Воплощение новизны и полноты жизни.

Прояснив мысли и откашлявшись, он поднялся:

– Мы можем поговорить по пути, мисс…

– Мэдди.

Достав бумажник, он вынул оттуда визитку:

– Если что-нибудь потребуется, позвоните мне по этому номеру.

Женщина тоже встала и пытливо посмотрела в его глаза:

– Мне нужно с вами поговорить, Джек. Сейчас.

Он мельком взглянула на ребенка.

– Я не знала… Ну, Далия не говорила о вас прежде. – Мэдди смотрела на Джека умоляющими глазами, будто желая объясниться.

Она выглядела достаточно милой и по понятной причине взволнованной, но что бы Далия ей о нем ни сказала, он не намерен оправдываться перед незнакомкой.

Впрочем, как и перед любым другим человеком.

Он отвел взгляд:

– Я действительно должен идти.

– Она сказала, что любила вас, – выпалила Мэдди, сделав шаг в его сторону. – Она простила вас.

Наклонившись, Джек положил визитку на стул, зажмурился и едва вынес биение сердца, стук которого эхом отзывался в его ушах. Ему хотелось, чтобы эта неделя закончилась, он вернулся бы домой, на свою землю.

Медленно выпрямившись, он решительно вздернул подбородок. Ребенок начал ерзать и попискивать. С одной стороны, Джека привлекал голос ребенка, с другой – ему хотелось заткнуть уши и сбежать. Детский плач станет последней каплей.

Выдыхая, он засунул бумажник в задний карман:

– Тут вы ничего не сможете сделать. Вам следует отвезти ребенка домой.

– Я пытаюсь. – Она пристально и намеренно смотрела в его глаза.

Тряхнув головой, он пожал плечами:

– Извините. Я вам не помощник.

Но Мэдди в ответ прикусила нижнюю губу и продолжала смотреть на Джека огромными глазами…

Она напугана?

Джек оценил классически правильные черты ее лица, кожу цвета фарфора, изящный подбородок.

И, несмотря на события дня, почувствовал возбуждение.

Не хочет ли она сказать, что он отец этого ребенка?

Некоторое время после смерти жены обеспокоенные друзья Джека старались вытащить его из стен, которыми он себя окружил. Они приглашали его в Сидней, чтобы познакомить с достойными женщинами из их круга. Хотя сердце Джека оставалось закрытым, он один или два раза встречался с женщинами в своем городском пентхаусе.

Не поэтому ли Мэдди кажется ему знакомой? Были ли они близки?

Он расслабил напряженные плечи.

Нет, такие губы, как у нее, он бы не забыл.

– Слушайте, мисс…

– Мэдди.

Он напряженно улыбнулся:

– Мэдди. Ни вы, ни я не расположены играть в игры. Говорите напрямик все, что хотели сказать.

– Сегодня Далия отдала мне ребенка, – сказала она. – Это не мой сын. Это ваш племянник.

Две секунды стояла напряженная тишина, затем до Джека дошли слова женщины. Ему показалось, что в грудь ему ударило здоровенное бревно. Быстро моргнув, он перевел дыхание.

– Это… невозможно.

По щеке Мэдди покатилась слеза и упала на голубой капюшон одеяла с кроликами; ее синие, как барвинок, глаза смотрели на Джека умоляюще и решительно.

– Последнее желание вашей сестры было в том, чтобы я вас познакомила. Она хотела, чтобы вы взяли его, Джек. Взяли с собой в Лидибрук.

Глава 2

Пятнадцать минут спустя, сидя за столом напротив Джека Прескотта, Мэдди поднесла к губам фарфоровую чашку и подумала, что никогда еще не видела такого привлекательного мужчины.

С темной щетиной на квадратной челюсти, он с каждой минутой становился все мрачнее, постукивая чайной ложечкой о чашку, пока размешивал сахар.

По интеркому кто-то вызвал доктора Гранта. Пожилая женщина за соседним столиком улыбнулась ребенку, потом откусила булочку. Звяканье столовых приборов наполняло помещение, но Джек Прескотт будто ничего не слышал. Он сидел, сосредоточенно погрузившись в себя.

Из-под ресниц Мэдди украдкой разглядывала его суровое, по-голливудски красивое лицо: подбородок с ямочкой, прямой гордый нос. Она не могла понять, как ему удается выглядеть одновременно таким соблазнительным и отстраненным. Мэдди ощущала неистовую, почти пугающую энергию, идущую от этого сдержанного человека. Он был одним из тех, кто способен в одиночку справиться с лесным пожаром и спасти тех, кто ему дорог.

Вопрос на миллион долларов: кто дорог Джеку Прескотту? Он едва взглянул на осиротевшего племянника, с которым только что познакомился. Сидящий за столом мужчина казался высеченным из камня – абсолютная загадка. Мэдди, возможно, никогда не узнала бы, почему Далия не общалась с братом. Но из-за малыша Боу Мэдди придется об этом узнать.

Джек поставил чашку на блюдце, затем ласково посмотрел на ребенка, который снова спал, лежа в коляске и держа крошечный кулачок у носика-пуговки. Именно Джек предложил Мэдди выпить кофе, но после столь продолжительного молчания она уже больше не могла откладывать разговор.

– Далия была великолепной матерью, – сказала она ему. – До рождения ребенка она получила диплом по бизнес-маркетингу. Она решила отложить поиски хорошей работы на год… – Мэдди посмотрела на чашку, чувствуя опустошение. Настало время во всем признаться. – Далия едва выходила из дома после того, как принесла мальчика домой, – продолжила она. – Я уговаривала ее сходить к парикмахеру, сделать маникюр… – У Мэдди засосало пол ложечкой. Если бы она практически не вытолкала подругу на улицу, Далия была бы по-прежнему жива. У этого ребенка была бы мать, и ему не пришлось бы полагаться на этого бесцеремонного человека, который вроде бы собрался его игнорировать. – Сегодня ему исполнилось три месяца, – прибавила она на случай, если Джек заинтересуется, но он продолжал сосредоточенно размешивать сахар в чашке.

Мэдди несколько раз моргнула, затем отодвинула чашку и с ноющим сердцем оглядела шумную комнату. Джек так же бесчувственен, как стальной клинок.

– Где отец?

От его резкого вопроса Мэдди подпрыгнула. Джеку не понравится ответ.

Мэдди понизила голос:

– Далию изнасиловали. – Увидев, что Джек помрачнел, затем выругался и запустил пальцы в черные, как чернила, волосы, она продолжила: – И прежде, чем вы спросите, я скажу, что она не заявляла об этом в полицию.

В глубинах его враждебных зеленых глаз вспыхнули золотистые искорки.

– Почему, черт побери?

– Какая теперь разница?

Как и в большинстве случаев, Далии не хотелось унижаться в суде. Она не знала своего обидчика и решила все оставить как есть. Ей хотелось забыть об ужасе и обиде. Потом Далия обнаружила, что беременна.

Пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, Мэдди выпрямилась:

– Имеет значение лишь то, что у нее родился здоровый и красивый ребенок.

Далия очень любила этого прекрасного малыша.

Джек разглядывал ребенка. Морщина между его темных бровей стала отчетливее, на загорелой шее пульсировала вена. Следующий вопрос был произнесен со сдержанным рычанием:

– Как его зовут?

– Боуфорд Джеймс.

Джек Прескотт фыркнул и отвел взгляд.

Конечно, сейчас особые обстоятельства, ведь сегодня он потерял единственную родную сестру. Но соизволит ли он когда-нибудь одарить мир другой эмоцией, а не только раздражением?

Глаза Мэдди жгли горючие слезы, она крепче сжала рукой чашку и затаила дыхание. Ей не удастся держать язык за зубами. Ни один приличный человек не стал бы отмалчиваться. Ей следует выполнить обещание. Если ей придется подавлять чрезмерно раздутое эго, чтобы добиться результатов, она так и сделает.

– Он ваша плоть и кровь, – бросила она с вызовом. – Не хотите взять его на руки? – От ужасной мысли по телу Мэдди пробежала дрожь. Она откинулась на спинку стула. – Или вы предпочитаете, чтобы он отправился на воспитание в чужую семью?

Мэдди не позволила бы этого. Она сама забрала бы себе Боу. Ее собственная мать умерла, когда ей было пять лет. Подрастая, Мэдди страстно желала, чтобы кто-то заплетал ей волосы по утрам, читал ей перед сном, чтобы было к кому забираться под одеяло.

Отец Мэдди был хорошим человеком, но он был одержим бизнесом. Иногда казалось, будто ребенком Дрю Тайлеру приходится не единственная дочь Мэдди, а «Тайлер эдвертайзинг». Он управлял корпорацией железной рукой и не представлял, что в ее штате появилась хрупкая барышня вроде Мэдди. Мэдди не согласилась с отцом. После серьезных и продолжительных дебатов она победила и стала работать в фирме.

Прошедшие недели отец Мэдди по понятным причинам был крайне взволнован, ведь его дочь самостоятельно проводила свою первую сделку. Мэдди, несмотря на бравый вид, тоже нервничала. Но, что бы ни случилось, она получит нужные подписи в установленные сроки.

Никто не догадывался, как страдала Мэдди, будучи девочкой, как боролась со своими недостатками, чтобы заиметь знаменитую деловую хватку и решительность отца. Теперь дня не проходило, чтобы Дрю каким-то образом не одобрял попытки своей дочери. И все же бывали времена, когда Мэдди сожалела о том, что не знала материнской любви.

Мэдди посмотрела на ребенка.

Как сложится судьба этого малыша?

Длинными загорелыми пальцами Джек взял сахарницу.

– Я не помню, что сказал, будто не возьму его, – произнес он, растягивая слова.

– Едва ли вы ухватились за эту идею. – Мэдди увидела, как он выгнул черную бровь.

– Вам лучше не быть такой враждебной, – сказал он.

– А вам лучше не быть таким бесчувственным. – Сердце Мэдди учащенно барабанило.

Выражение лица Джека оставалось неизменным. Его полуприкрытые веками бесстыдно чувственные глаза глядели на нее до тех пор, пока по ее телу не пробежала весьма приятная дрожь.

Быстро заморгав, она поерзала на твердом пластиковом сиденье.

Этот человек не только чрезвычайно сексуален, он еще и прав.

Ради ребенка Мэдди должна держать эмоции под контролем, как бы трудно это ни было.

Мэдди ослабила пальцы, которыми держала чашку, и нашла в себе силы успокоиться.

– Сегодняшний день стал шоком для нас обоих, – призналась она, – но, поверьте, я хочу только одного: чтобы о Боу заботились так, как понравилось бы Далии. – Она снова наклонилась вперед, взмолившись, чтобы Джек услышал ее. – Вы нужны ему.

На его щеке дважды дернулся мускул.

– Похоже на то. – Джек допил кофе.

Мэдди всю жизнь вращалась среди бизнес-партнеров отца; будучи студенткой университета, она встречалась с сыновьями очень влиятельных людей. Но ни один из них не пробуждал в ней таких сильных эмоций.

Эмоции были одновременно негативными и ужасающе позитивными.

Мэдди смотрела на Джека и понимала, что он ее интригует. Широкоплечий и мускулистый, твердо стоящий на земле, он был великолепен. Его жесты и речь говорили об уверенности, уме, превосходстве и отстраненности.

У ангела, спящего в коляске, не было ни одного родственника, кроме Джека. Будь у Мэдди возможность, она не оставила бы Боу у дяди.

Укрыв одеялом спящего ребенка, Мэдди посмотрела, как мягко поднимается и опускается его грудь, затем тихо произнесла:

– Мне нужно кое-что вам сказать. О данном мной обещании.

Джек посмотрел на платиновые наручные часы:

– Слушаю.

– Я пообещала, что не отдам вам Боу до тех пор, пока вы не будете готовы его принять.

Пока сердце Мэдди барабанило у ребер, мужчина напротив нее медленно нахмурился и скрестил руки на груди:

– Я признаю, мне понадобится время, чтобы свыкнуться с… – Он откашлялся и заговорил резче: – Вам лишь следует знать, что я не отказываюсь от своих обязанностей. Мой племянник ни в чем не будет нуждаться.

Этого недостаточно.

Отвернувшись от ребенка, Мэдди сцепила руки на коленях и встретила властный взгляд Джека.

– Я обещала Далии, что оставлю вас с Боу тогда, когда вы привыкнете друг к другу. Полагаю, у вас большой дом, – поспешно добавила она, – и я с радостью оплачу все расходы.

Его холодный взгляд стал вопросительным. Он резко поднял голову, и прядь черных волос упала на его выгоревшую от солнца бровь, а уголки губ изогнулись в подобии улыбки.

– Мне нужно проверить уши. Я вас правильно понял? Вы приглашаете сами себя пожить у меня?

– Я никуда себя не приглашаю. Я передаю вам пожелание вашей сестры. Я говорю о том, что дала обещание.

– Ну, так не пойдет. – Он тряхнул головой. – Ни за что на свете.

Мэдди распрямила плечи. Пусть Джек огромный и устрашающий, но упрямство – ее второе имя.

Она решила сменить тактику:

– Ребенок ко мне привык. Я знаю, что ему нужно. В ваших же интересах позволить мне помочь вам привыкнуть друг к другу.

– Я найму няню.

Он сказал это не моргнув глазом, и ее сердце замерло.

Сегодня утром Далия сказала, что ее брат по-прежнему живет в Лидибруке и не женился после смерти своей жены. Конечно, ему придется нанять няню. Но что за женщина станет присматривать за Боу? Окажется ли она суровой или доброй и опытной? Будет ли она нежно его хвалить или станет бить его по рукам, если он забудет сказать «пожалуйста»?

– Мисс Тайлер… – В его взгляде промелькнула доброта, когда он поправился: – Мэдди. Вы уверены, что без вас не обойдутся?

Злое чувство, которому она не смогла найти название, заставило ее вздернуть подбородок.

– Будьте уверены, если мне удастся убедиться, что Боу будет счастлив, я уйду с чистой совестью и с радостью благословлю вас обоих.

– Но ведь мне не нужно ваше благословение.

Стараясь не забывать о том, что Джек единственный здравствующий родственник мальчика, она уступила:

– Полагаю, что не нужно. Похоже, вам вообще ничего не нужно, особенно эта стычка. – Скрестив руки на груди, она встретила его твердый взгляд. – Я права?

Когда Джек вместо ответа одарил ее взглядом своих удивительных глаз, в глубине которых плясали золотистые искорки, Мэдди почувствовала сильное возбуждение. Уняв трепет, она поднялась.

Если она уйдет, то ничего не добьется, но на сегодня с нее хватит. Для описания его привлекательности более всего подходил термин «животный магнетизм». Джек Прескотт был уникален, чрезвычайно хорош, но совсем не гуманен. Черта с два Мэдди уйдет, не сказав ему об этом.

– Я уважала Далию, – выдавила она, к ее горлу подступил болезненный ком. – Я любила ее как сестру, но не могу представить, о чем она думала, когда решила доверить вам этого драгоценного ребенка…

Ее глаза жгли невыплаканные слезы. Мэдди покатила коляску к выходу. Джек окликнул ее, но она не обратила на него внимания. Он заинтересован в благополучии ребенка не более чем она в том, какая команда выиграет в чемпионате по метанию дротиков. Пусть летит обратно к своим опаляемым солнцем красным равнинам, а она останется с Боу в цивилизованном мире. Так или иначе, ребенок не должен расти среди пустоши.

До двери оставалось совсем немного, но в следующую секунду перед Мэдди выросла мощная фигура Джека, который закрыл ей проход. Он поставил ноги на ширину плеч и уперся кулаками в бока.

Мэдди раздраженно ухмыльнулась: «Ну, я добилась хоть какой-то реакции».

– Куда вы идете?

– Вам-то что за дело? – Она повернула коляску, чтобы обойти его, но он снова преградил ей путь.

– Вы и представить не можете, какое мне до этого дело.

Но Мэдди надоели слова. Она снова поехала вперед. Джек в очередной раз передвинулся. Он прищурился, она устало вздохнула:

– Я старалась говорить с вами рассудительно. Я пыталась добиться от вас понимания. Я даже попробовала воззвать к вашим лучшим качествам. Теперь я сдаюсь. Вы победили меня, Джек Прескотт. – Она подняла руки. – Вы выиграли.

– Я не знал, что мы соревнуемся.

– Мы начали соревнование в тот момент, когда вы меня увидели.

Джек хочет, чтобы она ушла? Миссия окончена. Если бы Далия слышала их препирательство, не осудила бы подругу.

– Итак, вы передумали? – спросил он, и она мило улыбнулась:

– Если вы будете любезны и посторонитесь.

– А ребенок?

– Мы оба знаем, что вы думаете по поводу заботы о Боу.

Уголок его рта приподнялся в язвительной усмешке.

– Вы думаете, что просчитали меня, да?

– Мне жаль, что я не могу сказать, будто у меня это вызывает малейший интерес. Но, боюсь, я испытываю столько же любопытства к вашему характеру, сколько вы его проявили сегодня к своему племяннику.

Пока Мэдди кипела от злости, Джек секунду буравил ее пристальным взглядом, затем его надменности немного поубавилось.

– Что вы предлагаете?

– То, что вы жаждете получить. Я избавлю вас от любых обязательств и возьму у вас Боу. – Она сможет его вырастить в любви, лояльности и подарит ему миллион других ценных качеств, которых определенно нет у этого человека. – И, если вы беспокоитесь по поводу того, что я стану просить финансовой поддержки, просить я ее не буду. Я скорее стану мыть посуду по пятнадцать часов в сутки, чем возьму у вас хоть пенни.

Напряжение в воздухе усилилось. Джек опустил загорелые руки:

– Как вы переносите маленькие самолеты?

Она открыла рот, затем сомкнула губы. О чем он говорит? Неужели он не слышал того, что она сказала?

– Я прилетел сюда на двухмоторном самолете, – продолжал он. – В нем есть место для пассажиров, но некоторых укачивает в маленьких самолетах. – Его губы изогнулись в усмешке. – Хотя у меня ощущение, что вы не из слабаков.

– Я говорила серьезно…

– Вы говорили о том, что обещали Далии, – прервал он ее, затем понизил голос, заметив любопытные взгляды окружающих – Мне не нужно, чтобы вы меня понимали. Поверьте, вы этого не захотите. Я хочу, чтобы вы исполнили свое обещание. Я желаю быть полезным этому мальчику. Я хочу, чтобы у него был дом. – Его зеленые глаза искрились при искусственном освещении. – Поедемте с нами в Лидибрук.

У Мэдди перехватило дыхание.

Сначала он привел ее в бешенство, вел себя невыносимо. Как он смеет теперь быть очаровательным и искренним!

Хотя Мэдди не хотелось признаваться, но ее тронула нотка заботы в его голосе. В конце концов, у Джека Прескотта имеется немного гуманности.

Чувствуя, что она уступает, он взялся за ручку коляски. Будучи по-прежнему настороженной, Мэдди тряхнула головой:

– Я не уверена…

Но Джек одарил ее обезоруживающей улыбкой:

– Думаю, вы уверены, Мэдди. – Он пошел вперед, а когда она сдалась и последовала за ним, прибавил: – У вас две недели.