Текст книги "Снежная принцесса"
Автор книги: Роберта Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Нэнси понимала, что нехорошо так явно демонстрировать безучастность к несчастной девушке, пережившей такую трагедию, но инстинкт самосохранения запрещал ей во избежание срыва давать волю своим эмоциям. А потом, какое в принципе имеет значение, что подумает о ней этот человек? Только бы поскорей закончить с ним работу.
– Может, она что-то говорила, чтобы разжалобить его? Мне бы хотелось восстановить их диалог.
– Она умоляла не убивать ее.
Слова кинжалом пронзили ее, ибо до невероятности были созвучны ее собственным мольбам, сорвавшимся с губ три года назад.
Нэнси с трудом закончила печатание варианта сценария и выдала информацию на печать. Через считанные секунды перед Доном уже лежала копия.
– Ну-ка посмотрим, что у нас получилось. Он читал с тем же каменным лицом, с каким она печатала, и, к своему изумлению, отметил, что ее работа чертовски хороша. Снежная принцесса не только до малейших деталей изобразила акт насилия, но и сумела воспроизвести атмосферу преступления, передать чувства, охватившие жертву с начала нападения и до конца, когда та уже осталась одна, привязанная к дереву. Ему и в голову не могло прийти, что этот айсберг так тонко чувствует.
– А знаете, очень даже неплохо. В самом деле! – сказал Конихан, не скрывая своего удивления. Или неудовольствия…
Неожиданно для себя Нэнси вдруг, посмотрев ему прямо в глаза, спросила:
– Я не нравлюсь вам, не так ли, детектив Конихан?
Если она рассчитывает выбить его из колеи, так черта с два у нее это получится. Он усмехнулся.
– А что от моего “нравится – не нравится” зависит, будем ли мы работать вместе?
– Нет.
– Тогда какая разница? – Он направился к двери. – Поскольку все решено, с вашего позволения я удаляюсь – у меня еще полно дел. Увидимся завтра ночью на съемках.
Глава 2
Нэнси с удовлетворением отметила, что на темно-бархатном небе нет ни единого облачка. Теплый весенний ветер слегка покачивал верхушки пирамидальных тополей на маленьких островках растительности среди припаркованных машин на автостоянке у больницы. Ночь казалась созданной для звездочетов и мечтателей, но Нэнси не замечала этой красоты. Ее единственным стремлением было поскорей закончить съемки и отправиться домой. Но обстоятельства складывались не совсем так, как хотелось бы. Синди Бартон, студентка театрального колледжа, которая только вчера согласилась на роль жертвы, опаздывала на двадцать минут. Нэнси начала уже подозревать, что девушка не придет.
Конечно, в том, что актеры не являлись на съемки или в последний момент отказывались, нет ничего необычного, напротив, такое случалось, причем достаточно часто. Но всякий раз перед съемочной группой вставала одна и та же проблема – срочно найти замену. Нередко Нэнси не оставалось ничего другого, как играть самой, что могло привести к непредсказуемым последствиям. Как ведущая передачи, Нэнси была обязана объявить себя, и таким образом, снимаясь в роли жертвы, она шла на известный риск, от которого были защищены обезличенные актеры. Во избежание непредвиденных случайностей ее номер телефона не значился ни в одной телефонной книге, а все перемещения сопровождались конвоем полицейских машин.
Но при одной мысли взять на себя сегодняшнюю роль кровь застыла у нее в жилах, а сердце учащенно забилось. Холодея от ужаса, она всматривалась в черные, густые заросли, где преступник так жестоко надругался над несчастной девушкой.
– Ну и сколько нам еще ждать? Я не собираюсь торчать здесь всю ночь. У меня свидание, – прозвучал голос Ричарда Ньюхолла, студента, согласившегося на роль маньяка. Он и сам опоздал, но, увидев, что Синди еще нет, стал возмущаться.
Пытаясь его как-то успокоить, Нэнси твердо сказала:
– Подождем еще немного. Вдруг она перепутала время, или машина сломалась, или еще что-нибудь…
Ньюхолл лишь хмыкнул в ответ, но тут не выдержал Дон:
– А если эта девица совсем не покажется? Что тогда?
Нэнси не хотела даже думать об этом. Но и этот чертов детектив тоже напомнил о себе совершенно некстати. Она свыклась с его присутствием и почти совсем забыла о нем. Конихан уже находился на площадке, когда они с Томми привезли камеру и осветительную аппаратуру. Он сидел в машине в южном углу стоянки и наблюдал за всеобщей передсъемочной суетой.
Моля только об одном, чтобы он не заметил вспыхнувший на ее щеках румянец, она пожала плечами.
– В крайнем случае, перенесем съемки на завтрашнюю ночь.
Но услышав ее слова, Томми Хейвуд, оператор, покачал головой.
– Извини, Нэнси, но я уже задействован на всю неделю. Тогда придется дожидаться следующей.
В такой ситуации ничего не оставалось, как провести съемку именно сегодня ночью. Нэнси затошнило от предчувствия, что ей все-таки придется выступить в роли несчастной жертвы, но все еще с надеждой она всматривалась во въезд на стоянку.
Дону показалось, что в безучастных прежде карих глазах Нэнси промелькнула тревога.
– Похоже, она не придет, – тихо сказал детектив, читая ее мысли. – Почему бы вам не сыграть жертву? Фигуры у вас похожи, да и волосы такие же рыжие. А в темноте никто не разберет лица.
Молодая женщина едва сдержалась, чтобы не взвизгнуть от охватившего ее панического страха. Нет! Только не это! Это просто невозможно! Бередить старые, все еще не затянувшиеся раны!.. И ни у кого, посвященного в ее прошлое, не возникло бы ни малейшего упрека, откажись она поставить себя на место изнасилованной.
Но улица по-прежнему оставалась пустынной. Нэнси поняла, что приперта к стене и у нее нет выбора. Соберись с духом, сыграй, а потом пойдешь домой и все забудешь, уговаривала она себя. Самое трудное – забыть.
Она побелела как мел, голос стал едва слышным.
– Я прихватила для Синди форму медсестры. Думаю, она подойдет мне. Сейчас я переоденусь, и мы начнем.
Позже Нэнси не могла вспомнить, как переодевалась в больнице, а потом вернулась на стоянку. Полностью войдя в роль, она уже ничего не видела вокруг себя…
Как водолаз, работающий с новичками, она взяла все руководство на себя.
– Итак, Томми, ты готов? Давай постараемся провести съемку без дублей. Ты взял нож, Рич? – “Преступник” показал бутафорский нож, и она удовлетворенно кивнула. – Ничего не забудь, чтобы не портить зря пленку. Ты хорошо помнишь роль? Да? Ну тогда начнем…
Неожиданно похолодало, ночь, сгустившись в беспросветную тьму, приняла какие-то зловещие, угрожающие очертания. Нэнси убеждала себя, что молодой человек, стоящий перед ней, абсолютно не опасен, что она сама под надежной защитой, но как ни старалась, никак не могла оторвать взгляда от ввергавшей ее в ужас маски и свирепо глядящих из-под нее глаз. Прошлое неслышно поджидало свою жертву и исподволь подбиралось к ней. Ее изнасиловали при совершенно других обстоятельствах – на свидании. Человек, надругавшийся над ней, был ей знаком, и перед ним не вставало необходимости прятать лицо. И все же, увидев мужчину в маске, она услышала лязг автоматических замков, похожий на звук захлопывающейся дверцы клетки. Даже не закрывая глаз, она ощутила на себе сильные мужские руки…
Внезапно почувствовав близость своего ночного кошмара, она с великим трудом заставила себя вернуться к реальности. Господи, неужели кто-то заметил? Только бы никто не услышал, как бьется ее сердце, не увидел, как дрожат ее пальцы!
– Итак, с чего начнем? – бодро спросил Ричард. – Слово за тобой.
Счастье, что мальчишка ничего не заподозрил, несколько успокоилась Нэнси и рьяно принялась за работу.
– Томми, как ты считаешь, с чего лучше начать?
Оператор задумчиво стоял на краю съемочной площадки и размышлял вслух.
– Как насчет того, чтобы снять тебя сначала лицом ко мне, идущей по направлению к стоянке? А потом – со спины, проходящей мимо машин. Это создаст эффект для зрителей, словно они двигаются вместе с тобой. Затем пойдет сцена, когда Рич подкрадывается к тебе сзади, а после этого мы покажем его уже рядом с тобой. О'кей?
Она кивнула, очень бледная, но как обычно бесстрастная.
– Неплохо. Давай так и сделаем.
Находясь вдали от камеры, Дон наблюдал, как Нэнси направилась назад к больнице, пока Томми не остановил ее. Повернувшись, она пошла вперед, к тому месту, где на нее должен был напасть Ричард. Это была уже не надменная Снежная принцесса, но медсестра, жестоко страдающая от мигрени. Она закусила губу и руками терла виски, пытаясь унять боль. Ошарашенный таким перевоплощением, Дон не мог отвести от Нэнси глаз. Вся во власти роли, она даже пропустила сигнал Томми об окончании первого эпизода. Несмотря на всю ее кажущуюся сосредоточенность на роли, Дона не покидало сомнение, что здесь что-то неладно.
Ему казалось, он сходит с ума. Нэнси Джойнс держалась перед камерой с такой естественностью, какая удается далеко не каждой настоящей актрисе. Все ее движения, жесты, взгляды, мимика выражали неподдельный ужас и страх.
Конихан тряхнул головой, освобождаясь от наваждения. В конце концов, он едва знаком с этой женщиной и не имеет ни малейшего желания копаться в чужих переживаниях. Он присутствует здесь исключительно по служебной необходимости, ибо преступник до сих пор на свободе и может натворить еще немало бед. И обезвредить мерзавца стало для Дона важнейшим делом на сегодняшний день, в чем он, как, впрочем, и все в полиции, возлагал большие надежды на телевидение.
Ты должна сделать это. Ты сможешь. Эти слова молотком стучали в голове Нэнси, когда она подходила к Томми, создавая видимость, что приближается к своей машине. Она чувствовала, как подбирается к ней Рич, слышала его дыхание. Сердце на мгновение остановилось, потом начало набирать скорость. Она собрала всю волю в кулак, чтобы не обернуться. Но он все медлил. Боже, что может быть хуже ожидания? Почему бы ему вот сейчас, сразу, не схватить ее и не покончить со всем? – нервничала она, еле сдерживая рыдания.
Однако появление “преступника” оказалось для нее все-таки внезапным. Он грудью прижался к ее спине, обхватил руками и приставил нож к горлу. Где-то в глубине сознания она помнила, что это бутафорский нож, но леденящий ужас уже опять завладел ею. Нэнси хотелось убежать, закричать и в паническом страхе лягнуть его. Но все, что ей удалось, – отчаянно взвизгнуть, так как его руки, словно клещи, держали ее, а лезвие ножа блеснуло и кольнуло шею немного пониже уха.
– Нет, пожалуйста…
Ее шепот-крик не входил в сценарий. Впоследствии она и сама не знала, играла ли она роль или на самом деле переживала происходящее. Перед глазами стоял туман, прошлое вытеснило настоящее, выводя ее роль полностью из-под контроля.
– Нет! – почти беззвучно закричала она, ногтями вцепившись в руку обидчика. – Нет! – На этот раз она будет бороться за себя!
– Будь послушна, и я не убью тебя. В этом кошмаре и всплеске эмоций до боли знакомые слова и голос показались ей рукой, протянутой в тумане. Она моргнула, и словно пелена спала у нее с глаз. Не кто иной, как Рич, стоял с ней рядом, и ее ногти впились в его руку. Наверное, он решил, что она сошла с ума!
Нэнси вдруг обессилела, колени подогнулись. Но камера все еще работала, и съемка продолжалась. Нельзя, чтобы кто-нибудь заметил перемену в ее настроении. Она должна доиграть роль до конца. С глазами, полными страха и ужаса, и затаив дыхание, она проглотила подступивший к горлу комок и хрипло произнесла:
– Д-да. Как в-вы скажете.
Они много раз повторяли каждую сцену, чтобы Томми мог снять ее с разных ракурсов. Прошел час, другой. Наконец съемки закончились, теперь оставалось сделать концовку передачи. Переодевшись, Нэнси обратилась ко всем, кто мог случайно видеть или слышать что-то, связанное с этим преступлением, с просьбой позвонить в программу “Криминальная хроника”. Свидетелю назначалась награда в пять тысяч долларов.
В заключительных словах, произносимых ею, чувствовались и усталость и облегчение. Камеру убрали. Только сейчас Нэнси поняла, чего стоили ей последние несколько часов.
– У тебя чертовски здорово получилось, – воскликнул Томми, собирая оборудование. – Я и в самом деле решил, что ты напугана. Молодец!
– Да, в твоем лице, в глазах было столько неподдельного ужаса, – вступил в разговор Ричард. Сняв маску, он пригладил свои всклокоченные волосы и посмотрел на нее взглядом, выражавшим нечто среднее между благоговейным страхом и восхищением. – Даже не представлял, что такое возможно. Слушай, а почему ты не в Голливуде? Вы необычайно талантливы, леди!
Вся еще во власти пережитого, Нэнси, вместо того чтобы порадоваться и посмеяться вместе со всеми, едва сдерживалась, чтобы не разреветься.
– Спасибо, – прошептала она. – Мне кажется.., сам случай так подействовал на меня.
Дону же, по-прежнему наблюдавшему за ними со стороны, показалось, что ужас в лице и голосе был далеко не притворным и что не во вдохновении и актерских способностях тут дело, а в чем-то другом. Даже сейчас, когда съемки уже давно позади, девушка оставалась такой же бледной и испуганной. Как-то не очень вязалось ее теперешнее состояние со всеобщим представлением о ней как о Снежной принцессе. Прекрасно зная все свои слабости, он относил красивых женщин к последней из них. Но Нэнси Джойнс, с ее постоянно холодным, непроницаемым взглядом, с одной стороны, и эмоциональностью на площадке – с другой, ставила его в тупик. Для него она стала в определенном смысле загадкой. Ее глаза, полные страдания, не давали ему покоя.
– С вами все в порядке? – не выдержав, спросил он, подойдя к ней.
Услышав мягкий тембр его голоса, Нэнси подняла голову. За время съемок она ни разу не взглянула в сторону детектива, но почти все время ощущала его присутствие. Больше всего она боялась, что он понял истинную природу ужаса, который охватил ее во время съемок, и чего не почувствовали Томми и Рич, хотя и находились рядом с ней. Призвав на помощь всю свою выдержку и самообладание, она спокойно взглянула ему в глаза.
– Спасибо, все нормально. Просто день оказался очень тяжелым, и мне, думаю, как и всем, очень хочется домой. – Обратившись к Томми и Ричарду, она негромко сказала:
– Вы сегодня здорово поработали, ребята. Что бы я делала без вас? Спасибо.
У Дона возникло желание встряхнуть ее хорошенько, поговорить и понять, что же за всем этим скрывается. Но к ней опять вернулась ее обычная непроницаемость, и не успел он договорить слова благодарности, как она отвернулась и направилась к машине…
– Если вы что-нибудь знаете об этом человеке, просим позвонить по телефону 13-43-84. Вам не обязательно называть своего имени. “Криминальная хроника” обещает вознаграждение в пять тысяч долларов…
Запись резко оборвалась… Человек, сидевший в кресле в скудно обставленной комнате, перекрутил на начало пленку видеомагнитофона. Он без конца повторял ее и уже сам сбился со счета, сколько раз просматривал одну и ту же запись. Его интересовала только женщина на экране.
– Это Нэнси Джейн Джойнс, ведущая “Криминальной хроники” в Форт-Уэрте, с новостями недели. Ночью 27 марта этого года…
Она рассказывала подробности преступления. Затаив дыхание, он вслушивался в каждое ее слово и снова, уже в который раз, с нетерпением ждал инсценировки. Высокая, стройная, бледная от страха, она боролась с тем, кому он служил прототипом. Он предугадывал каждое ее движение, каждую мольбу. В возбуждении глаза его горели, губы искривились в жестокой усмешке. Да, наконец-то он нашел то, что так давно искал, удовлетворенно подумал незнакомец.
До сего момента его жертвами были обезличенные, случайно попавшиеся ночью женщины, утолявшие дикую, сжигавшую его сексуальную похоть. Но настоящего удовлетворения они ему не давали. Нэнси Джойнс – вот, кто отныне ему нужен. Такие, как она, всегда смотрели на него свысока, эти недотроги, считавшие, что он недостоин их любви.
И он получит ее.
Эта мысль явилась к нему неожиданно, но очень быстро материализовалась в конкретную и ясную цель. Ранее его действия направлялись на простое, естественное ублажение плоти. Нет! Теперь у него есть дело поважней. Он будет преследовать именно ее, мисс ведущую “Криминальной хроники”, до тех пор, пока каждый день, ложась в постель, она не будет с ужасом думать, что он где-то здесь, рядом, и неотрывно следит за ней. Ее постоянно будет терзать ощущение беспомощности, тревога, страх, злость, которые, подобно раковой опухоли, станут пожирать ее изнутри. Только тогда он прекратит свою пытку и возьмет Нэнси Джейн Джойнс.
Нэнси взглянула на часы и облегченно вздохнула. Наконец-то день закончился. У нее дико разболелась голова. Потирая виски, она потянулась к сумочке, как вдруг зазвонил телефон. Накопившаяся за день усталость и сильная головная боль напрочь отбили желание с кем-либо разговаривать, но, опасаясь упустить какую-нибудь важную информацию, она откинулась в кресле, спешно достала из ящика стола карандаш и блокнот и подняла трубку.
– “Криминальная хроника”. Чем я могу быть вам полезной?
Безмолвие, последовавшее за ее обращением, не было чем-то необычным. Ведь сдать властям своего друга или, больше того, члена семьи – дело нелегкое. Иногда на такой шаг идут ради денег, иногда из мести, но чаще все-таки людьми движет стремление очистить город от всякой нечисти. Естественно, многие теряются.
Нэнси спокойно повторила приветствие. Сначала ей показалось, что на другом конце провода уже собираются класть трубку, но вдруг тихий, бесцветный голос прохрипел:
– Я видел изнасилование. – Слова прозвучали, как дьявольский шепот из преисподней, и от внезапно охватившего страха холодок пробежал по ее спине. Задрожавшие пальцы выронили карандаш. Девушка понимала, что должна взять себя в руки. Ведь ото же к счастью, уговаривала она себя, что инсценировка заставила откликнуться свидетелей. В конце концов в этом и заключалась цель репортажа. Но от предчувствия какой-то неясной опасности ей захотелось бросить трубку и убежать…
Наконец, собравшись с силами, она взяла карандаш и придвинула блокнот.
– Какое изнасилование, сэр? – спокойным ровным голосом спросила она. – Что вы видели?
– То, которое показывали по телевизору, где вы выступали в роли жертвы. Там, у больницы.
В его странном вкрадчивом с акцентом голосе – самодовольном и с оттенком угрозы – было что-то путающее. Ей снова захотелось бросить трубку, но она сдержалась и требовательно произнесла:
– Вы находились вблизи больницы ночью 27 марта?
– Ее волосы не такие рыжие, как у вас, – хрипло прошептал он, проигнорировав вопрос. – И они были распущены. Уж если вы решились на такую роль, то и исполняйте ее как можно ближе к действительности.
Странно, но он говорил так, словно видел жертву в момент нападения. Интересно, что он там делал? Стоял в темноте, наблюдал и пальцем не пошевелил, чтобы помочь несчастной?
– Что вы можете сказать о преступнике?
– Почувствовав нож у горла, девица бросила сумочку, – продолжал собеседник, не слыша или не желая услышать вопросов Нэнси. – Мне нравятся ножи. С ними намного безопасней, чем с пистолетами. И бесшумно. Да и женщины относятся к ножам совершенно иначе, не как к пистолетам.
Нэнси с силой сжала трубку.
– Сэр, вы, вероятно, видели насильника. Я знаю, он был в маске, но, может, случайно бросились в глаза какие-то его отличительные черты? Татуировки, шрамы? Любые характерные особенности, по которым можно выявить преступника?
– Она не боролась так долго. Это было бы глупо. Какая уж тут борьба, когда страх застилает глаза!
Рука, записывающая разговор, замерла. Его слова, акцент… Неужели он? В ужасе Нэнси уставилась на блокнот; убеждая себя, что что-то недопоняла…
– И вы тоже будете со мной кроткой, – перебил он ее мысли. – Все другие – ерунда, простая ошибка, – говорил он, словно пытаясь оправдаться. – Должен сознаться, в тех случаях я был не прав. Мне стало ясно это только тогда, когда судьба подарила мне вас. Теперь для меня никто не существует, кроме вас, Нэнси. Я найду тебя. – Его тон стал решительным и злобным. – Найду и расплачусь за все.
Он, наверное, сумасшедший, подумала девушка. Точно! Надо просто положить трубку и забыть об этом дурацком разговоре. Но в голосе незнакомца чувствовалась необычайная уверенность, и акцент очень походил на тот, о каком рассказывали потерпевшие.
По спине снова пробежал холодок.
– Отомстить мне? – вскричала Нэнси. – Да что такого я сделала вам? Кто вы такой?
В ответ ей прозвучали только короткие гудки Конихан не видел Нэнси со дня съемок. И сейчас, стоя перед закрытой дверью кабинета с табличкой “Ведущая программы “Криминальная хроника” мисс Нэнси Дж. Джойнс”, Дон внушал себе, что глупо избегать ее. Ведь никто же его не просит просиживать у нее долгие часы. Необходимо лишь узнать о результатах репортажа. На улице по-весеннему пригревало солнышко, и если ничего не сделать сейчас с волной нахлынувших на них преступлений, которая резко поднялась в связи с наступлением тепла, то к лету город превратится в зону военных действий.
С другой стороны, его не покидали мысли о ней, а тот неподдельный страх на ее лице во время съемок, подмеченный, видимо, только им, не давал ему покоя ни днем ни ночью.
Трех минут – а может, даже и меньше – ему хватило, чтобы напомнить и убедить себя, что эта леди – чересчур самоуверенная и недоступная особа. В конце концов, он не собирается проводить уикэнд в раздумьях о Нэнси Джойнс.
Постучав в дверь, он вошел в кабинет с твердой уверенностью не задерживаться здесь, но, увидев ее бледное как полотно лицо и полные страха глаза, тотчас же забыл о своем намерении. Ему редко доводилось видеть людей, охваченных таким ужасом. Однако не прошло и секунды, как, к его изумлению, перед ним уже сидела не беззащитная, насмерть перепуганная женщина, а спокойная и надменная ледяная красавица.
– Что случилось? И, черт возьми, не пытайтесь уверить меня, как тогда, ночью, что у вас все в порядке, – прогремел он, прежде чем та успела открыть рот. – Я не слепой. Только что вы были безумно напуганы. Учтите, я не выйду отсюда, пока не узнаю, в чем дело.
Нэнси понравилась его напористая агрессивность. Она ни минуты не сомневалась, что этот человек так же не бросает слов на ветер, как и тот – по телефону. Вот денек! Сравнение показалось ей кощунственным, и девушка истерически хихикнула. Взглянув в прищуренные глаза Дональда Конихана, она едва сдержалась, чтобы не крикнуть: “Нет, не подходи!” В настоящий момент она была слишком уязвимой, чтобы хладнокровно, без всплеска эмоций ощущать его близость.
Нэнси порывисто кинула ему блокнот с записями.
– Я.., мне кажется, звонил п-преступник. Конихан вскинул брови.
– Что значит, вам кажется? Что он сказал?
– У него британский акцент.., очень сильный. А то, что он говорил… – Ее передернуло, и голос сорвался.
Наконец-то, обрадовался Дон, Фил оказался прав, мерзавец все-таки попался в сети. Но в следующее мгновение все его мысли обратились к Нэнси и к тому, что ей сказал преступник. Записи лежали перед ним, но Конихан не мог оторвать глаз от лица своей собеседницы.
Пробормотав извинения, он придвинул к себе желтый блокнот и уставился в каракули.
– Черт, что это?
Она моргнула. Его тон стал требовательным, дерзким и деловым. Человек, минуту назад готовый броситься на ее защиту, словно испарился. Вот и отлично, подумала она. Она чувствовала, что ей легче общаться с Дональдом Кониханом в таком его качестве.
Ее взгляд стал снова непроницаемым.
– Мои записи этого звонка. Он откинул блокнот ей.
– Прочитайте.
Нэнси вспыхнула, возмутившись его резкости, но, взяв себя в руки, принялась читать. Сначала ее голос звучал ровно, но скоро, при воспоминании зловещего шепота звонившего, ею опять стал овладевать ужас, и пальцы, державшие записи, задрожали.
Заметив перемену в ее настроении, у него возникло страстное желание прижать девушку к себе, успокоить, защитить, и этот, не свойственный ему, порыв встревожил его. Более того, раздосадовал. Проклятье! Он не врал Филу, когда говорил, что плюет на женщин. Хватит, он уже однажды получил по зубам – неужели ему недостаточно.
Он отвернулся и подошел к окну.
– Мне нужна копия записи разговора, – хрипло проговорил он. – Сомневаюсь, чтобы это был тот самый преступник. Мало ли сколько извращенцев посмотрело наш репортаж, и теперь один из них решил просто поглумиться над вами.
– Но у него же акцент, – не согласилась с ним девушка. – Кроме того, ему известны мельчайшие подробности. Например, цвет волос. Ведь мы же не показывали фотографию настоящей жертвы. Как можно сравнивать наши волосы, не видя их?
В ее словах, конечно, имелась доля правды, но Дон из опыта знал, что нельзя поддаваться первому порыву.
– Это нетрудно, – ответил он. – А вы не исключаете такой возможности, что звонивший видел насильника и дошел до такой низости, что хвастается этим. А акцент можно и сымитировать. На всякий случай поставим на линии прослушивающее устройство, и, если он снова позвонит, отследим номер телефона и тогда уж точно узнаем, откуда у него такая информация.
– Нет!
Дон обернулся и посмотрел на нее, словно на сумасшедшую.
– Нет? Как вас понимать?
Он никогда не повышал голос – просто по роду своей деятельности не имел права. И сейчас его несдержанность можно расценивать как криминал. Поднявшись со своего места, Нэнси твердо взглянула ему в глаза.
– Основная идея “Криминальной хроники”, – тихо сказала она, – гарантия анонимности наших информаторов. Позволив вам установить жучки на линию, я поставлю под удар самый замысел программы. Извините, но это недопустимо.
– Вы извиняетесь? – вспылил он. – У нас на руках серия актов изнасилования, и в данный момент вы единственная в городе, у кого есть возможность протянуть хоть какую-то ниточку к преступнику. А вы говорите, что это недопустимо! Господи, а если разговаривавший с вами действительно тот самый маньяк? Он же угрожал вам! В таком случае у вас большая вероятность оказаться следующей в его списке. Да любая другая на вашем месте потребовала бы, чтобы мы прослушивали линию!
Сам того не зная, он привел единственный аргумент, который мог бы поколебать ее. Нэнси вздрогнула.
– Поверьте, я, как никто, хочу, чтобы этого подонка поймали, – прошептала она. – Но все равно не могу вам позволить прослушивать линию. Вообразите, на суде вас обязательно спросят, как вы напали на след преступника. Вы вынуждены будете сказать правду, и людям, верящим нашей программе, сразу станет ясно, что мы лжем, и в следующий раз они побоятся обратиться к нам. Поэтому я не могу решиться на подобный шаг. Ищите другие пути.
Как все просто! Оказывается, для нее дороже всего эта чертова программа. Упустить такую возможность! А тем временем преступник, только что угрожавший ей, будет разгуливать на свободе. Сжав зубы, он шагнул к ней. Между ними было довольно большое расстояние, но Нэнси в испуге отступила назад. Это заставило его остановиться. Черт возьми, но почему во всех его действиях она видит угрозу?
– Ладно, забудьте. Черт возьми, не думайте ни о чем! – вспылил он и выскочил из кабинета, опасаясь совершить глупость и, не обращая внимания на ее воинственность, поцеловать девушку.
