Текст книги "Поэты и убийство"

Автор книги: Роберт ван Гулик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Он раздвинул ворот своей рубахи, обнажив плотную мускулистую шею. Судья припомнил, что в молодые годы у него была слава борца и фехтовальщика. Академик взял в руки лежавшую на столе открытую книгу.

– Нашел это на полках у Ло. Сборник стихотворений советника Хвана о пейзажах Сечуани. Он посетил те же места, что и я. Очень интересно сравнить наши впечатления. Этот стих очень недурен, но…

Он склонился над страницей, потом тряхнул головой.

– Нет, эта метафора звучит фальшиво… Внезапно вспомнив о госте, он поднял глаза и с улыбкой произнес:

– Не буду вам докучать этим, Ди. У вас, несомненно, еще много дел до ужина.

Судья Ди поднялся. Академик тоже встал и, несмотря на протесты гостя, проводил его до двери.

– Мне доставила огромное удовольствие наша беседа, Ди! Всегда стремлюсь узнать мнение младшего чиновничества. Помогает свежими глазами взглянуть на вещи. До вечера!

Судья Ди заторопился к правому крылу, потому что горло его пересохло и он мечтал о чашке чая. Вдоль открытой галереи было много дверей, но напрасно оглядывался он в поисках слуги, который бы сказал ему, в какой комнате поселился придворный поэт. И тут его взгляд остановился на худом мужчине в выцветшей серой рубахе, кормившем золотых рыбок в гранитном водоеме в конце галереи. На голове он носил плоскую черную шапку с тонким красным швом. Похоже, один из слуг его коллеги. Судья подошел к нему и спросил:

– Не могли бы вы мне сказать, где я могу найти достопочтенного Чан Лянпо?

Тот поднял голову и с головы до ног окинул судью взглядом своих странно неподвижных глаз под тяжелыми веками. Смущенная улыбка искривила его тонкие губы над редкой седеющей бороденкой. Бесцветным голосом он сказал:

– Он перед вами. Я и есть Чан Лянпо.

– Сударь, тысяча извинений!

Судья Ди стремительно выхватил из рукава визитную карточку и с низким поклоном вручил ее поэту.

– Сударь, я пришел засвидетельствовать свое почтение. Поэт рассеянным взглядом посмотрел на карточку, держа ее в тонкой, покрытой синими жилками руке.

– Очень любезно с вашей стороны, Ди, – механически произнес он. Показывая на водоем, он заговорил более оживленным тоном:

– Посмотрите на эту маленькую рыбку под водорослями в углу! Вы замечаете озабоченное выражение ее больших выпученных глаз? Это невольно напоминает мне нас… растерянных наблюдателей.

Он поднял глаза:

– Извините меня. Разведение золотых рыбок – одно из моих увлечений. Заставляет меня забывать о хороших манерах. Вы надолго сюда, Ди?

– Сударь, я приехал только позавчера.

– Аху да. Начальник округа, я слышал, проводил здесь совещание уездных руководителей. Надеюсь, вам нравится в Чинхуа, Ди. Я ведь уроженец этих мест.

– Прекрасный город, сударь. И я очень польщен, что имею возможность встретить самого выдающегося и блистательного… Поэт тряхнул головой.

– Не блистательного, Ди. К сожалению, уже нет. Он положил назад, в рукав, коробочку из слоновой кости с кормом для золотых рыбок.

– Я прошу прощения, Ди, но я чувствую себя не в форме сегодня. Посещение часовни моих предков заставило меня вспомнить о прошлом…

Он остановился и робко посмотрел на своего посетителя.

– Сегодня вечером за ужином я немного приду в себя. Просто обязан, потому что мой друг академик всегда втягивает меня в литературные споры. Он обладает поистине энциклопедическими литературными познаниями, Ди, и несравненно владеет языком. Чуточку высокомерен и заносчив, но…

И тут он обеспокоенно спросил:

– Надеюсь, вы посетили его до того, как пришли ко мне?

– Да, сударь.

– Очень хорошо. Должен предупредить, что, несмотря на свои простецкие замашки, Шао сознает свое выдающееся положение и весьма обидчив. Я уверен, вам доставит удовольствие сегодняшняя встреча, Ди. В присутствии могильщика Лу скука исчезает. И особая честь встретить нашего коллегу, который так неожиданно обрел известность. Мы должны…

Тут он закрыл ладонью рот.

– Почти что проболтался! Наш общий друг Ло заставил меня обещать, что я вам ничего не скажу. Как вы, несомненно, знаете, Ло очень любит делать маленькие сюрпризы.

Он провел рукой по лицу.

– Ну что же. Извините меня, что я не приглашаю вас к себе на чашку чая. Я действительно сильно устал и должен, Ди, подремать перед ужином. Прошлой ночью я не выспался. На постоялом дворе было так шумно.

– Конечно, сударь. Прекрасно понимаю.

Судья распрощался, кланяясь и почтительно скрестив руки в длинных рукавах.

Спускаясь по длинной галерее, он решил, что теперь, после официальных визитов, ему следует разыскать Ло, чтобы сообщить о том, что он узнал от служанки в доме чаеторговца. И наконец получить чашку чая!

Глава 6

Судья Ди прошел в кабинет советника и попросил Као узнать, не может ли его принять начальник Ло. Уже через пару минут советник вернулся.

– Сударь, мой хозяин будет рад вас видеть. В своем кабинете. Сдержанно улыбнувшись судье, он добавил:

– Очень надеюсь, сударь, что вам удастся его приободрить! Коротышка-начальник сидел на подушках кресла за письменным столом из полированного черного дерева и огорченно смотрел на груду документов перед собой. Увидев судью, он вскочил и крикнул:

– Все эти самозванные знатоки календаря в нашем министерстве обрядов и церемоний должны немедленно быть уволены. Немедленно. Они не знают своего дела! Эти болваны обозначили сегодняшний день как редкостно удачливый! А с полудня все идет прахом!

Он снова опустился в кресло, надувая свои округлые щеки. Судья Ди сел в кресло у стола и сам налил себе чаю из подбитой ватой корзинки. Жадно выпив чашку, он налил себе еще, а потом откинулся в кресле и молча выслушал рассказ своего друга об обрушившихся на него бедах.

– Сначала нам досталось это мерзкое убийство Суна, причем сразу же после обильной трапезы, что испортило мне пищеварение. Затем дама, возглавляющая «Сапфировый приют», известила меня, что ее самая талантливая танцовщица заболела. На сегодняшнюю ночь мне пришлось удовольствоваться двумя второстепенными, а для главного номера я смог заполучить только эту ведьму по имени Маленькая Феникс. Мне не нравится ее внешность. Глупое лицо да и худа, как жердь.

– Ло, пододвинь мне эту чайную корзинку, будь добр. Ло налил чаю судье Ди и себе, сделал глоток и снова заговорил:

– Наконец, придуманный мною для тебя сюрприз срывается. Ужасно будут разочарованы и академик с дворцовым поэтом. И еще это означает, что нас за ужином будет пятеро. Помимо нас с тобой, только Шао, Чан и могильщик Лу. А нечетное число за столом – дурное предзнаменование. В календаре же говорится, что сегодня удачливый день. Тьфу!

Поставив чашку на стол, он спросил угрюмо:

– Ну а что нового слышно об убийстве Суна? Ко мне только что заглядывал начальник стражи и сообщил, что его люди ничего не слышали о воре, который швырялся бы деньгами. Как мы того и ожидали!

Судья опустошил третью чашку.

– По словам одной из служанок, обычно прислуживавшей Суну, он бывал в этом городе раньше. И вроде бы у него была здесь подруга.

Ло выпрямился.

– Черт его знает! Но не в «Сапфировом приюте». Я описал его девочкам, и они никогда его не видели.

– Во-вторых, – продолжал судья, – я подозреваю, что для приезда сюда , у Суна была особая причина, которую он хотел скрыть, а его исторические изыскания были всего лишь ширмой.

Он вынул из рукава студенческие записи и протянул их Ло.

– За две недели он исписал заметками лишь шесть страниц!

Ло пробежал записи глазами. Когда он утвердительно кивнул, судья продолжил:

– Для видимости Суй каждый вечер посещал ваш архив. Ночами же занимался своим настоящим делом. Служанка видела, как он однажды ушел из дома скрытно, по-воровски, в темной одежде.

– И никаких данных о том, куда он направлялся или что делал?

– Ничего. Служанка, знакома с официантом из соседней чайной. Он лихой парень, но нище по соседству Суна не видел. Судья откашлялся.

– Знаешь, та служанка твердо верит в лисью магию. Утверждает, что на самом деле подружка Суна была лисой и убила его!

– О да, Ди! Лисы занимают немалое место в народных верованиях. У нас в резиденции есть лисья кумирня, она призвана оберегать помещение. А вблизи южных городских ворот есть большая кумирня на тамошнем пустыре. Люди утверждают, что место нечисто. Ну что же, давай не касаться сверхъестественного. Дело и без того сложное!

– Ло, целиком с тобой согласен. Ты ведь тоже учитываешь вероятности, что это может быть семейной историей, не так ли?

– Да. У Мена прекрасная репутация, но, конечно, это ничего не значит. Он мог знать Суна, когда тот приезжал в уезд раньше. К тому же после обнаружения трупа Мен и сам занялся следственной работой. И очень настойчиво навязывал нам свою точку зрения. Ничего не было для Мена легче, чем обойти вокруг владения и постучать в собственную садовую калитку. И мне не нравится этот рассказ о подружке, которая якобы была у Суна. Совсем не нравится. Девушки означают беду.

Он тяжело вздохнул.

– В любом случае завтра из-за праздника Середины Осени не будет судебного заседания. Это дает нам хотя бы небольшую передышку.

Ло налил себе еще чаю и погрузился в угрюмое молчание.

Судья Ди выжидательно посматривал на Ло, надеясь, что тот объяснит, как он намерен вести следствие. Если бы это убийство случилось в Пуяне, он сразу же приказал бы своим трем помощникам: Ма Чжуну, Цяо Таю и Тао Гану – опросить соседей чаеторговца и собрать сведения о самом Мене, его семье и жильце. Поразительно, как много сведений опытный сыщик может собрать в овощной, рыбной и мясной лавках. А также у уличных лотков, где любят собираться носильщики и кули. Но коллега продолжал молчать, и тогда судья Ди сказал:

– Сегодня вечером из-за ужина мы сами ничего сделать не сможем. Ты никого из своих сотрудников не посылал узнать что-нибудь дополнительно?

– Нет, Ди. Я прибегаю к сотрудникам Ямыня только в обычных делах. Расследования же дел исключительных ведутся моим старым управляющим.

Увидев изумленное выражение на лице судьи, он быстро объяснил:

– .

– Видишь ли, этот старый прохвост родился и вырос в здешних местах и знает город, как свою ладонь. У него есть три дальних родственника, скользких типа, работающих писарями у ростовщика, ювелира ив популярном ресторане на рынке. Я выплачиваю им из собственного кармана щедрое жалованье за то, что они работают моими осведомителями и ведут секретный сыск. Система действует безотказно. Помогает мне контролировать советника да и остальных работников присутствия.

Судья медленно кивнул. Он сам целиком полагался на старого советника Хуна и его троих помощников. Но каждый начальник уезда был свободен выбирать свои методы работы, и система Ло не казалась слишком плохой. Тем более что во время предыдущего визита в Чинхуа он признал в домоправителе Ло ловкого старого мошенника.

– Ты сказал своему домоправителю, что… – начал он. Его прервал стук в дверь. Вошел начальник стражи и доложил:

– Ваше превосходительство, барышня Юлань просит об аудиенции.

Лицо Ло озарилось широкой улыбкой. Он хлопнул кулаком по столу и воскликнул:

– Значит, она передумала! В конце концов, может быть, сегодня все-таки удачливый день? Введите ее. Немедленно! Потирая руки, он сказал судье Ди:

– По всей видимости, мой маленький сюрприз для вас не отменяется, старший брат! Судья поднял брови.

– Юлань? Кто это?

– Дружище! Не хочешь ли ты сказать, что ты, один из наших величайших знатоков преступлений, не слышал об убийстве служанки в монастыре Белой Цапли?

Судья Ди воскликнул:

– Милостивые небеса! Ло, не имеешь ли ты в виду дело этой безумной даосской монашенки, которая насмерть запорола свою служанку?

Ло счастливо кивнул.

– Та самая женщина, Ди. Великая Юлань. Куртизанка, поэтесса, даосская монашенка, известная… У судья покраснело лицо.

– Презренная убийца! – гневно выкрикнул он. Начальник поднял свою пухлую ладонь.

– Тише, Ди, тише, пожалуйста. Прежде всего, могу ли я тебе напомнить, что в образованных кругах сложилось единодушное мнение, что она была обвинена ложно? Ее дело слушалось в уездном, окружном и провинциальном судах, именно в таком порядке, и ни один из них не смог вынести приговора. Вот почему сейчас ее конвоируют в столицу, где она предстанет перед императорским судом. Во-вторых, она неоспоримо самая блестящая писательница в империи. С ней хорошо знакомы и академик, и придворный поэт, и, узнав от меня, что я приказал конвою оставить ее на два дня в моей резиденции, оба были в восторге.

Он замолк, покручивая ус.

– Однако, когда я посетил ее на постоялом дворе за «Сапфировым приютом», где она остановилась вместе со своим вооруженным конвоем, она решительно отвергла мое приглашение. Сказала, что не хочет встречаться со старыми друзьями, пока не будет установлена ее невиновность. Представляешь мое огорчение, Ди! Я-то надеялся, что доставлю тебе удовольствие обсудить самое сенсационное дело об убийстве с самой обвиняемой. Угощу тебя головоломкой, приведшей в замешательство три суда. Преподнесу его тебе, так сказать, на блюдечке. Я же знаю, что ты не очень жаркий поклонник поэзии, Ди, а мне хотелось, чтобы и тебе не было скучно.

Судья Ди разгладил свою длинную бороду, перебирая в уме обстоятельства дела об убийстве служанки. Затем он с улыбкой заметил:

– Ценю твою заботливость, Ло. Что же касается головоломок, то у нас на руках…

Распахнулась дверь. Начальник стражи ввел высокую женщину в черном платье и куртке. Не обращая внимания на судью Ди, она прошла к столу и мелодичным глубоким голосом сказала Ло:

– Хочу сообщить вам, что передумала, начальник. Я принимаю ваше любезное приглашение.

– Превосходно, дорогая сударыня, превосходно! Шао и Чан ждут встречи с вами. Знаете, и могильщик Лу здесь. И позвольте представить вам еще одного вашего поклонника! Это мой друг Ди, начальник соседнего с нашим уезда Пуян. Ди, представляю тебе нашу великую поэтессу Юлань.

Окинув судью быстрым взглядом своих живых глаз, блеснувших из-под длинных ресниц, она небрежно ему кивнула. После того, как судья наклоном головы ответил на ее приветствие, она все свое внимание посвятила Ло, который углубился в подробное описание отведенных ей покоев, расположенных рядом с покоями его жен, на заднем дворе резиденции.

Судья Ди пришел к заключению, что ей около тридцати. В прошлом она, вероятно, отличалась необычайной красотой. Ее лицо сохраняло правильные черты, выразительность, но под глазами появились тяжелые мешки, между длинных изогнутых бровей пролегла глубокая складка, а в уголках крупного рта, ярко-красного на бледном, без румян и пудры, лице, пробежали тонкие морщинки. Ее волосы были уложены в три высоких вороных кольца, удерживаемых на месте двумя простыми булавками из слоновой кости. Строгое черное платье подчеркивало ширину ее бедер, гибкость талии и чуть тяжеловатую грудь. Когда она наклонилась над столом, чтобы налить себе чаю, он обратил внимание на ее белые, нервные руки без колец или браслетов.

– Тысячу раз благодарю вас за ваши хлопоты, – оборвала она приветственную речь хозяина дома. Мягкая улыбка озарила ее лицо. – И еще тысяча благодарностей за то, что вы доказали мне, что у «меня остаются друзья! Последние недели я уже начинала думать, что ни одного больше нет. Кажется, вечером устраивается ужин?

– Да, но очень скромный, в моей резиденции. А завтра мы отправимся к Изумрудному утесу и там вместе отметим праздник Середины Осени.

– Это очень соблазнительно, начальник уезда. Особенно после шести проведенных по различным тюрьмам недель. Должна сказать, что со мной обращались хорошо, и все же… Что ж, скажите вашему стражнику, чтобы он проводил меня в вашу резиденцию и представил хозяйке женской половины вашего дома. Мне надо хорошо отдохнуть и перед ужином переодеться. Есть случаи, когда даже женщина, у которой молодые годы позади, стремится выглядеть самым лучшим образом.

Ло воскликнул:

– Конечно, дорогая. Потратьте столько времени, сколько вам надо. На манер древних мы начнем ужин поздно, и он продлится до глубокой ночи!

Пока он хлопал в ладони, вызывая стражника, поэтесса сказала:

– Да, вот еще что. Я привезла с собой Маленькую Феникс. Она хотела осмотреть, зал, где ей предстоит сегодня ночью танцевать. Начальник уезда, вы сделали хороший выбор.

И обернувшись к вошедшему командиру стражи:

– Приведите сюда молодую женщину! Вошла тоненькая девушка лет восемнадцати и почтительно присела. Она было одета в обычное темно-синее платье, перетянутое на осиной талии красным кушаком. Начальник уезда Ло критически оглядел ее, нахмурив тонкие брови.

– Да, конечно, – неопределенно пробормотал он. – Хорошо, моя дорогая. Надеюсь, что в моем зале тебя все устроит.

– Не пробуйте быть злым, начальник уезда, – вмешалась поэтесса, – Она серьезно относится к своему искусству и хотела бы приспособить свой танец к имеющемуся пространству. Сегодня она будет танцевать под восхитительную мелодию «Феникс среди пурпурных облаков». Это самый выдающийся ее номер. И его название гармонирует с ее именем. Ну, не стесняйся же, дорогая. Всегда помни, что молодой красивой женщине не надо бояться мужчины, будь он высокопоставленным чиновником или нет.

Танцовщица подняла голову. Судью Ди поразило ее странно застывшее лицо. Длинный острый нос и широкие тусклые глаза с идущим вверх косым разрезом делали его похожим на маску. С высокого гладкого лба волосы были туго зачесаны назад и собраны в пучок на затылке. У нее была длинная тонкая шея, угловатые плечи и худые длинные руки. Ее окружала необычайная бестелесная аура. Судья представил, почему она нисколько не поразила его коллегу; тот предпочитал ярких женщин, с явственно выраженными женскими чарами.

– Я очень сожалею о скудости своих способностей, – произнесла танцовщица столь тихим голосом, что его едва было слышно, – Дозволение танцевать перед столь избранным обществом – слишком большая честь.

Поэтесса слегка потрепала ее по плечу.

– Хватит, дорогая. Господа, увижу вас сегодня вечером за ужином.

Снова небрежно поклонившись, она вышла широким стремительным шагом. Застенчивая танцовщица последовала за ней.

Воздев руки, начальник уезда Ло воскликнул:

– Этой женщине дано решительно все! Большая красота, редкий талант, сильный характер! Подумать только, что из-за жестокой судьбы я встретил ее с опозданием на десять лет!

Грустно покачав головой, он выдвинул ящик, извлек оттуда пухлую папку с бумагами и сердито сказал:

– Для тебя, Ди, я собрал копии всех важных документов, относящихся к убийству. Подумал, что тебе захочется узнать все подробности дела о преступлении в монастыре Белой Цапли. Я добавил также короткую записку о жизненном пути Юлани. Держи. Хотелось бы, чтобы ты ознакомился со всеми этими бумагами до ужина.

Судья был тронут. Его коллега немало похлопотал только для того, чтобы он, его гость, не скучал. С признательностью он заметил:

– Право, Ло, ты очень заботлив. Ты превосходный хозяин дома.

– Не стоит благодарности, старший брат! Хлопот мне это не причинило.

Он бросил в сторону судьи быстрый взгляд и с легким смущением продолжал:

– Гм, должен исповедаться, что есть у меня, Ди, свои внутренние причины. Я уже давно собрался выпустить в свет комментированное издание всех поэтических произведений Юлани. Даже набросал предисловие. Очевидно, что обвинительный приговор разрушит этот замысел. Надеялся, что ты поможешь ей подготовить убедительный план защиты, старший брат. Ты ведь непревзойденный мастер в составлении юридических документов. Тебе ясно, что я имел в виду?

– Да, – сдержанно ответил судья Ди. Холодно взглянув на своего коллегу, он поднялся и спрятал папку под мышкой.

– Ну что же. Пожалуй, сразу же примусь за работу.

Глава 7

Пройдя через главные ворота резиденции, судья Ди замедлил шаг и с изумлением посмотрел на жалкую фигуру, стоявшую на пороге его покоев. Это был низкий толстый человек в заплатанной монашеской одежде с обнаженной круглой, выбритой головой. На ногах – старые разношенные сандалии. Недоумевая, как нищий смог проникнуть в резиденцию, судья остановился рядом с ним и строго спросил:

– Что вам здесь нужно?

Тот обернулся, уставившись на судью своими большими выпученными глазами, и хрипло ответил:

– А-а-а! Начальник уезда Ди! Пришел к вам на одну-две секунды, но никто не ответил на мой стук.

Голос его был хриплым, но он разговаривал, как образованный человек. И властно. Внезапно судья Ди понял.

– Рад вас видеть, могильщик Лу. Начальник Ло говорил мне, что…

– Увидите позже, Ди, действительно ли рады встрече со мной, – прервал могильщик. Своими немигающими глазами он смотрел мимо судьи. Судья невольно обернулся. Двор был безлюден.

– Нет, их вы видеть не можете, судья. Пока что нет. Но пусть это вас не заботит. Мертвые всегда с нами. Повсюду.

Судья вгляделся в него. Чем-то этот уродливый человек его тревожил. Почему понадобилось Ло?..

– Вы недоумеваете, почему Ло пригласил меня? Я поэт. Скорее, сочинитель куплетов. В моих стихах никогда не бывает больше двух строк. Ди, вы, конечно, их не читали. Вас интересуют официальные документы!

Он ткнул толстым указательным пальцем в папку, которую нес судья.

– Давайте войдем, сударь, и выпьем чаю, – вежливо пригласил судья, приоткрывая дверь перед гостем.

– Нет, спасибо. Мне надо кое-что забрать у себя в комнате, а затем отправлюсь по делам за город.

– А где в этом дворе ваши покои, сударь?

– Я живу в лисьей кумирне, в правом углу главного двора.

– Да, Ло говорил мне, что здесь есть такая кумирня, – заметил судья, чуть улыбнувшись.

– А почему начальнику Ло и не иметь такой кумирни, скажите? – вызывающе спросил могильщик. – Лисы – неотъемлемая часть мировой жизни, Ди. Их мир столь же значителен или незначителен, как и наш. И так же, как существуют особые связи между двумя человеческими существами, некоторые человеческие существа связаны с некоторыми животными. Не забывайте, что влияющие на наше существование знаки зодиака изображают зверей, судья!

Потирая свои заросшие щеки, он пристально вглядывался в лицо судьи Ди. Вдруг он спросил:

– Вы родились в год Тигра, не так ли?

Когда судья утвердительно кивнул, уродливое лицо монаха искривилось насмешливой улыбкой, отчего он еще больше стал похож на жабу.

– Тигр и лиса! Лучше не придумаешь! Его тяжелые черты вдруг расплылись, и рядом с мясистым носом появились глубокие линии.

– Ди, будьте бдительны! – сказал он бесцветным голосом. – Прошлой ночью, я слышал, произошло одно убийство, а сейчас складываются условия для второго. На этой папке у вас под рукой имя Юлань, а над ее головой висит смертный приговор. Ди, вскоре рядом с вами окажутся новые мертвецы.

Он поднял свою круглую голову и снова посмотрел, мимо судьи странно искрящимися выпученными глазами.

Судью Ди невольно передернуло. Он хотел ответить могильщику, но тот снова заговорил своим сварливым, скрипучим голосом:

– Судья, не надейтесь на мою помощь. Считаю людскую справедливость жалкой подделкой и не шевельну пальцем, чтобы схватить убийцу. Убийцы ловят себя сами. Бегают постепенно сужающимися кругами. Никогда из них не вырываются. До вечера, Ди.

Он ушел, шлепая по замощенному двору соломенными сандалиями.

Судья посмотрел ему вслед и быстро прошел в свою комнату, укоряя себя за растерянность.

Слуги задвинули полог над кроватью в глубине комнаты. С удовлетворением увидел он стеганую чайную корзинку в центре стола, рядом с высоким подсвечником. Подойдя к туалетному столику, он протер себе лицо и шею надушенным полотенцем, которое слуги, приготовив, положили в бронзовый таз. Сразу стало легче. Могильщик Лу был чудаком, а таким людям свойственны странные высказывания. Он пододвинул стол поближе к раздвижным дверям и уселся лицом к каменной горке в саду. И открыл папку.

.Сверху лежали заметки Ло о поэтессе объемом около двадцати листов. В этом, прекрасно написанном очерке каждая фраза была составлена с такой тактичностью я продуманностью, что Ди предположил, а не собирается ли Ло сопроводить им свое издание стихов Юлани. В нем сообщались все существенные факты, причем ее прошлое излагалось в иносказательных выражениях, которые не могли обидеть, хотя не оставляли и тени сомнения относительно того, что подразумевалось. Внимательно прочтя этот очерк, судья откинулся назад в своем кресле. Сложив руки, он вновь задумался над изломанным жизненным путем Юлани.

Поэтесса была единственной дочерью скромного приказчика небольшой столичной аптеки. Этот влюбленный в литературу самоучка научил ее чтению и письму, когда ей было только пять лет. Но он был плохим финансистом. Ей только исполнилось пятнадцать, когда он так запутался в долгах, что ему ничего другого не оставалось, как продать ее в очень известный публичный дом. В течение проведенных там четырех лет она старательно заводила знакомства со старыми и молодыми литераторами и с их помощью добилась большого успеха во всех изящных искусствах, проявив исключительное дарование в области поэзии. В девятнадцать лет, когда Юлань была близка к превращению в высокопрофессиональную куртизанку, она вдруг исчезла. Объединение владельцев публичных домов наняло и бросило на ее поиски искусных сыщиков, потому что в нее были вложены немалые деньга, но они не смогли напасть на след. Двумя годами позже, больная и разоренная, она была случайно обнаружена в жалкой гостинице на севере. Нашел ее молодой поэт Вэнь Тунян, известный своим разящим остроумием, красотой и обширным богатством. Он встречался с нею раньше в столице и все еще был в нее влюблен. Вэнь оплатил все ее долги, и она стала его неразлучной спутницей. Ни одно модное сборище в столице не считалось удавшимся без присутствия Вэня и Юлани. Вэнь опубликовал томик стихов, которые они писали друг другу, и их цитировали в литературных кругах всей империи. Юлань и Вэнь много путешествовали, посещая все самые красивые места и оставаясь там, где приглянется, по много месяцев, и повсюду их приветствовали известные литераторы. Они были вместе четыре года» И вдруг Вэнь ее покинул, увлекшись бродячей акробаткой.

Юлань бросила столицу ради Сечуани, где на деньги, полученные от Вэня в качестве прощального подарка, купила себе прекрасную усадьбу. Там она осела со служанками и певичками, и ее дом вскоре стал средоточием умственной и художественной жизни далекой провинции. Она одаривала своими ласками только тщательно отобранных поклонников, всегда бывших либо крупными писателями, либо высокопоставленными чиновниками, которые преподносили ей дорогие подарки. В этом месте начальник Ло не смог удержаться от цитирования известной строчки: «Каждое из ее стихотворений ценилось в тысячу унций золота». Ло также упомянул, что у Юлани было много близких подруг, и некоторые из ее лучших стихотворений посвящены им. Вывод напрашивался сам собой, особенно после сообщения, что Юлань через пару лет была вынуждена оставить Сечуань из-за осложнений, возникших в связи с одной из ее учениц, дочерью местного начальника округа.

Покинув Сечуань, поэтесса в корне изменила свой образ жизни. Она приобрела монастырь Белой Цапли, небольшую даосскую кумирню в красивейшем Озерном уезде, и провозгласила себя даосской монахиней. При себе она сохранила только одну служанку, к ней не допускался ни один мужчина, и она сочиняла только духовные стихи. Она всегда так же легко тратила деньги, как и приобретала, и, уезжая из Сечуани, выплатила всем многочисленным своим слугам невероятные деньги за потерю работы. Оставшиеся средства были вложены в монастырь Белой Цапли. Но ее продолжали считать зажиточной женщиной, потому что местная знать щедро платила ей за уроки, которые она давала ее дочерям. Здесь составленная Ло биография заканчивалась. В конце страницы он написал: «Пожалуйста, смотрите прилагаемые судебные документы».

Судья Ди быстро перелистал пачку юридических бумаг. Его натренированному взгляду понадобилось немного времени, чтобы Оценить основные факты. Два месяца назад, в конце весны, в монастырь Белой Цапли ворвались стражники местного Ямыня и принялись копать под вишневым деревом в саду за домом. Они выкопали обнаженное тело семнадцатилетней служанки Юлани. Вскрытие показало, что она умерла всего три дня назад от жестокой порки. Юлань была задержана и обвинена в гнусном убийстве. Она презрительно отвергла обвинение. Тремя днями раньше, утверждала она, служанка попросила на неделю отпустить ее, чтобы посетить стариков родителей, и уехала, приготовив для своей хозяйки вечерний рис. Тогда-то поэтесса и видела ее в последний раз. После еды она отправилась одна на длинную прогулку по берегу озера. Когда она вернулась за час до полуночи, калитка сада была взломана, а после проверки увидела, что из монастырской кумирни пропали два подсвечника. Юлань напомнила начальнику уезда, что тем же утром сообщила о краже в Ямынь. Она высказала мысль, что служанка вернулась в монастырь, где что-то забыла, и застала грабителей. Те заставляли ее сказать, где прячет деньги хозяйка, и под пыткой она умерла.

Вслед за тем начальник уезда заслушал свидетелей, которые показали, что поэтесса и служанка часто ссорились, и что иной раз они по ночам слышали вопли служанки. Хотя монастырь расположен в редко посещаемом месте, несколько бродячих торговцев проходили мимо той страшной ночью, но не видели и следа воров или бродяг. Начальник уезда заявил, что оправдания Юлани – это сплошная ложь, обвинил ее в том, что она сама сломала калитку и бросила подсвечники в колодец. Ссылаясь на ее беспутное прошлое, он уже намеревался потребовать для нее смертного приговора, но тут по соседству вооруженные грабители ворвались в крестьянское хозяйство и на куски изрубили крестьянина и его жену. Начальник уезда отложил вынесение приговора по делу Юлани и послал своих людей на поимку разбойников, которые могли бы подтвердить правдивость предложенной Юланью версии. Тем временем весть об аресте известной поэтессы разнеслась широко, и начальник округа приказал передать дело в его собственный суд.

Проведенное окружным начальником энергичное расследование – а он был поклонником поэзии Юлани – выявило два обстоятельства, говорящие в ее пользу. Во-первых, всплыло, что годом раньше начальник уезда ухаживал за Юланью, но был отвергнут. Тот признал, что так и было, но отрицал какое бы то ни было влияние этого обстоятельства на его подход к делу. Он получил анонимку, утверждавшую, что под вишневым деревом захоронен труп, и счел долгом проверить обвинение. Тем не менее, начальник округа постановил, что уездный судья был настроен предубежденно, и отстранил его от исполнения обязанностей. Во-вторых, военная полиция захватила грабителя, который еще недавно входил в банду, совершившую нападение на крестьянское хозяйство. Он заявил, что их главарь говорил о том, что в монастыре у поэтессы много золота, и добавил, что стоило бы как-нибудь туда заглянуть. Это вроде бы подтверждало версию Юлани об убийстве. На основании этих фактов начальник округа передал дело в суд провинции, со своей стороны рекомендуя оправдание.