Текст книги "Артур — король Запада"

Автор книги: Роберт Даннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Так выглядит эта история в изложении Джона Гластонберийского, а еще есть одна фраза из первоисточника, истории о Парцифа-ле, описывающая часовню и само место: «Место довольно опасное, а часовня весьма отважная». Джон не использовал эту фразу, однако все, читавшие историю Парцифа-ля, непременно ее бы вспомнили. Разумеется, Джон добавил и свои штрихи: Найленд находится на западном краю Двенадцати Поместий, принадлежавших Гластонбери, в сердце исконных владений аббатства, а новый герб короля был ни чем иным, как гербом самого аббатства.

Места посещения паломников в Гластонбери

Но опасное место и отважная часовня наводили паломников на мысль о другом эпизоде этой истории. Этот рассказ известен и англичанам, и французам, он повествует о юноше по имени Гингалин, сыне Гавэйна. В Англии эта история появилась в начале XIV века в поэме, названной «Либаус Дисконус». Повествует она о том, как Гингалин инкогнито пибыл в замок короля Артура в Гластонбери. Король посвятил его в рыцари, назвав Неизвестным Красавцем, и предложил ему отправиться на поиски приключений. К Артуру пришли дева и карлик в поисках героя, который смог бы освободить леди, заточенную в заколдованном замке. Гингалин вызвался совершить этот подвиг, но дева отнеслась к нему с презрением, а карлик сказал, что он не стоит и фартинга, поскольку придется выиграть три битвы, первая из них – «в опасном месте у отважной часовни». Вспомнив о своем предложении, Артур согласился отпустить юношу, благословил его, и троица отправилась в путь. И прекрасно, потому что

«Около часовни той

И есть то самое место,

Куда рыцари, сверкая голубым,

Приходили вершить дела свои».

Герб Иосифа Аримафейского

Итак, здесь, возле отважной часовни, часовни Бекери, и находится опасное место. Со временем название слегка изменилось и превратилось в Опасный Мост и дамбу. Это были тот самый мост и дамба, по которым дорога из Гластонбери пересекала торфяное болото и реку Бру и выводила паломников на Дорогу.

Сам мост также достаточно реален. Во времена аббата Михаила из Эймсбери (1235–1252 годы) выплачивалось жалование Уильяму-мостовику. Нет никаких следов других имен, нет даже названия моста. Но в 1392–1393 годах Уильям Деор, сборщик податей из поместья Гластонбери, упоминает о поступлениях из мест «возле Опасного моста». Для паломников создана новая приманка. История претерпела очередное изменение ко времени визита в город Джона Леланда в 1540 году. Каменный четырехпролетный мост, «обычно называемый Опасным мостом», и был тем самым, в который «по легендам Артур замуровал свой меч». «Легенды», по мнению Леланда, являлись очередным местным изобретением.

В 1826 году средневековый мост был снесен, а его современный наследник уже не овеян романтикой тех времен. Бру как озеро уже не разливается, что происходило раньше. И как далек нынешний пейзаж от описанного Теннисоном, где сэр Бедивер раскручивает над головой Экскалибур и, закрыв глаза двумя руками, зашвыривает его в пучину!

ТВЕРДЫНИ ЛЕТНЕЙ СТРАНЫ

Гластонбери стоит в центре земель, которые в Уэльсе всегда называли Страной Лета. Оно находится на плоской и таинственной равнине, некогда покрытой приливными болотами, а сейчас поросшей густой травой, где бывшие острова лежат в море зелени, как киты, выброшенные на берег. Тор Гластонберийский, Брент Нолл и Найленд, позднее ставшие частью владений аббатства, или Барроу Мамп и Фенни Кастл, находившиеся в менее блестящих руках, несли на себе заметные следы предыдущего обитания. А с востока, юга и запада эту огромную зеленую страну окружают холмы, являющиеся готовыми природными оборонительными укреплениями, твердынями из скал и земли, господствующими над всей Страной Лета.

БРЕНТ НОЛЛ: ЛЯГУШАЧЬЯ ГОРА

Брент Нолл, поросший травой холм высотой 450 футов над уровнем моря, в древние времена возвышался, как геркулесовы столбы, над устьем сомерсетских болот. Еще до прихода римлян местные жители оценили его значение: ведь они могли видеть крепость Динас Поувис на другой стороне Северного моря и Тор на другой стороне болот в Гластонбери. А оттуда хорошо было видно Кэдбери. Таким образом можно было быстро передавать сообщения огнями.

Вероятно, Брент Нолл, как и другие холмы, был не только маяком. Его крепостные валы защищали сильные позиции и до сих пор хранят множество своих тайн. Здесь были найдены римские захоронения и остатки их построек, а стены продолжали стоять до середины XIII века, как писала Грация де Мейси, вдова Ричарда де Котиль, одного из знатных вассалов аббатства Гластонбери, содержавшего там небольшое крепостное укрепление. А другой вассал, Ричард де Контвилль, живший в 1189 году, владел землей, называвшейся Бэттлбергам, на нижних склонах Брент Нолла, это место до сих пор вспоминают как Бэттл боро. Было ли оно тем самым, где произошла битва Альфреда и Дэйна, как говорили некоторые, или все это имеет разное происхождение?

Брент Нолл, его поселения Южный и Восточный Брент, а также богатые болотистые земли вокруг в XII веке сами по себе были пешками в битве между Гластонбери и епископами Бата, и монахи вынуждены были направлять на их защиту все свои усилия. В этой кампании использовалось даже производство титулов с целью узаконить владение, или, возможно большей частью, рассказы в качестве доказательств длительного владения.

Уильям из Малмсбери знал, что Гластонбери владеет Брент Ноллом со времен Книги страшного суда, с XI века. Далее, он верил, что эти места называются так в честь Брегдена, человека, чье имя нанесено на табличку у двух столбов от крестов на монастырском кладбище. Позднее аббатство изготовило хартию, внесенную также в их Большой Реестр, содержавший записи о титулах и правах, и в котором король Айн в 663 году жаловал аббату Хемгилсу земли на Брент Нолле. Дата совершенно ошибочная, поскольку Айн стал королем не раньше 688 года, но, вероятно, в документе, под подделкой, находится истинная дата, и внимательный Уильям из Малмсбери исправил ее на 690 год.

Но это право потеряло значение, как только батские епископы начали бряцать оружием. Поэтому монахи совершили еще один подлог и изготовили документ, известный как «Великая Привилегия короля Айна» и датированный 725 годом. Начинался этот документ с заявления об уникальном происхождении Гластонбери, «первосвященник и высочайшие епископы с помощью ангелов со множеством неслыханных чудес посвятили церковь Ему и Приснодеве Марии, как открыл Он благословенному Давиду». Хартия продолжалась утверждением даров, сделанных Айном и его саксонскими предшественниками, включая Брент.

А затем настало время для того, чтобы наглая фальшивка поставила на место зарвавшихся епископов Бата. Пр извав «покровительство Господа Всемогущего, Приснодевы Марии, благословенных апостолов Петра и Павла и всех святых», король приказал, «дабы ни один епископ не осмеливался ни под каким видом ставить свой епископский трон, либо служить торжественные мессы, либо посвящать церкви, либо присваивать священные дары, либо делать что-то вообще в самой церкви Гластонбери или в любой из церквей ей принадлежащей…если только его не попросят об этом аббат или братия». А если «в своей непомерной гордыне они нарушат эти приказы, то его земли в Пилтоне и Грейнтоне будут отчуждены». Епископская власть была поставлена на колени.

Епископ Бата этой подделкой был полностью нейтрализован, но победа епископа Реджинальда Батского над аббатом Робертом не только превратила Великую привилегию в ничто, из-за нее аббатство осталось без церквей Южного Брента и Пилтона, причем последняя была потеряна навсегда вопреки святой и апостольской защите. По этой причине пришлось задействовать вторую линию обороны.

Целью этой второй линии ставилось доказательство того, что аббатство владело Брентом задолго до Айна и вступило в обладание им благодаря более великому дарителю, никому иному, как королю Артуру. Происхождение этой истории неизвестно, но в конце XII века она была включена в Историю Джона из Малмсбери. К XIV веку Джон Гластонберийский изложил более полную версию, показывающую, между прочим, что она была позаимствована в Уэльсе.

Джон повествует о том, как однажды на Рождество в Карлеоне Артур посвятил в рыцари молодого Айдера, сына короля Ната, и послал его к горе Арейнес в Северном Уэльсе, где жили три великана, прославившихся своими злыми деяниями. На латыни гора Арейнес – это mons arenarum, «гора пауков». По версии, к которой склонялся Уильям из Малмсбери, название было искажено и изначально звучало как mons renarum, «гора лягушек», и находится она не в Уэльсе, а в Сомерсете, то есть это не что иное, как Брент Нолл. Эту историю можно было употребить для пользы Гластонбери.

На самом деле упоминаемая история была трагичной. Отважный юный Айдер сразился с тремя великанами и победил их в «ужасной битве». Прибывший позже Артур со своими друзьями нашли юношу без сознания от утомления и ран. Артур возвратился домой, опечаленный тем, что он невольно послужил причиной смерти юноши, хотя по другим двум версиям этой истории Айдер выживает. Для Гластонбери неважно было, остался ли жив Айдер, а имели значение последствия этого: то, что Артур основал в Гластонбери братство монахов – по одной версии 24, по другой 80, чтобы молиться о душе молодого человека и чтобы поддержать монастырь, и сделал пожертвования и пожаловал земли, в том числе Брентское болото и Полден. Против такой истории владения возражать было очень тяжело.

ДАНСТЕР И КАРХЭМПТОН: ДИНДРАЙТОУ И КАРРУМ

Дельта Северна не быЛа препятствием для святых людей из Уэльса. Осенью они могли видеть туманные вершины Эксмура, а весной – чистые цвета его низин.

Эти низины они называли Страной Лета, так как ее озера и болота в изобилии снабжали водой тучные зеленые пастбища. Через несколько миль предательского моря монахи Ллантвита, великого центра кельтского христианства, смотрели на Уотчет – их название фиорда маленькой речки «под деревом» – и могли только молиться о твердости перед лицом язычников и разбойников на той стороне.

До сих пор вдоль этих берегов помнят святых мужчин и женщин из Уэльса: в Уотчете – самого св. Декумана, преодолевшего все препятствия, а в Тимберскомбе – великого святого из Корнуэлла Петрока. То же самое и на запад до монастыря св. Браннока в Бронтоне, а оттуда вниз по берегу до дельты Кэмела, до монастыря св. Петрока и Падстоу. Между этими миссиями до сих пор вспоминают святых дочерей и сыновей уэльского короля Бричана: Джона в Инстоу, Нектана в Хартленде, Морвенна в Морвенстоу, Джулиот в Тинтагиле, Энделиент в Сент Энделлионе, Менфред в Сент Минвере.

Порлок и Кархэмптон не забыли своих основателей: Святой покровитель Порлока – св. Дифриг, или иначе Дабриций, – знаменитый епископ Южного Уэльса и границ, человек, который, по словам Джеффри Монмутского, был Дабрицием из «города Легионов» (Карлеона), который, «сокрушаясь о печальном положении страны… возложил корону королевства» на Артура.

Святой покровитель Кархэмптона – св. Каранток или Каранног, святой принц Уэльса, который странствовал сначала по Ирландии, затем вернулся в свою пещеру в Ллангранноге на побережье к северо-востоку от Кардигана, а затем решил проповедовать слово Божье в Летней Стране. Все его пути находились в руках Всемогущего, поэтому Каранток бросил в море свой переносной алтарь и приготовился последовать за ним, куда бы ни пришлось. Алтарь привел святого к землям в устье реки Джуллит в районе Каррума, туда, где правил Кэдви, сын Геранта, и Артур.

Соправители жили в месте, называемом Дин-драйтоу. Когда святой спросил Артура, не видел ли кто-либо из них его алтаря, то король ответил уклончиво. У него в тот момент были более важные заботы – ужасный дракон разорял его страну, а если бы Каранток смог каким-нибудь способом решить эту проблему, то нашелся бы и пропавший алтарь.

Для святого дракон не значил ничего. К Карантоку дракон прибежал, «как теленок к своей маме». Накинув на бычью шею дракона свою епитрахиль, Каранток привел его в замок Кэдви в Диндрайтоу. Люди хотели было убить чудовище, наводившее на них ужас, но святой спас его жизнь и приказал ему покинуть эти земли.

Награда Карантока была двоякой. Артур вернул святому его алтарь, очень довольный тем, что смог избавиться от него, поскольку сам Артур попытался использовать алтарь вместо стола, но, что бы на него не ставили, все падало на пол. Другой наградой явилось то, что в Каруме им были пожалованы земли для строительства монастыря.

По мнению специалистов жизнь св. Карантока была сведена воедино из более ранних разрозненных источников на юго-западе Уэльса, примерно в 1130 году, именно в то время, когда Карадок из Лланкарфана описывал, как Гильдас со своими последователями пришел из Девона и Корнуэлла в Гластонбери, чтобы примирить Мелваса и Артура. Мы, вероятно, никогда не узнаем, кто перенес Артура в Диндрайтоу и Каррум, однако можно не сомневаться, что сверхсоперник Гластонбери – Уэльс кое-что сделал для отождествления Каррума и Кархэмптона. Неужели это просто стечение обстоятельств, что в 1180 году, в пору, когда Гластонбери переживало тяжелейший кризис, в ведение Уэльской епархии перешли две церкви в Кархэмптоне?

Одна из этих церквей, посвященная св. Карантоку, в начале XIV века еще существовала, хотя даже местоположение ее сейчас неизвестно. Другая – это нынешняя приходская церковь св. Джона Баптиста, знаменитая своими прекрасными, позднесредневековыми витражами. Джон Леланд предполагал, хотя современные специалисты с ним не согласны, что название местности Кархэмптон происходит от «города Карантока». По современным научным меркам уже некорректно предполагать, что Диндрайтоу – это Данстер, хотя для семейства Моган, владельцев замка в XII веке, было бы лестно думать, что они живут там, где раньше ступала нога Артура.

Но тем не менее несомненно, что в V и VI веках миссионеры из Уэльса прибывали в Западный Сомерсет; что слова, высеченные на Камне Каратакуса, стоящем на холме Уинсфорд, упоминают о земле, где правил властитель-христианин; что могилы христиан, найденные в Каннингтоне, были расположены вокруг места последнего упокоения молодого человека, возможно, в знак верности или служения ему; и что три крепости на холмах – Бат Кастл, Галлокс Хилл и Граббист неподалеку от Данстера построены в тех же традициях, что и Брент Нолл и Кэдбери, а это, в свою очередь, может означать и то, что эта приметная троица могла принадлежать

«Камелот… некогда знаменитый город или замок на вершине горы или холма, месте, прекрасно укрепленном самой природой». Так писал Джон Леланд. Холм подавляюще возвышается над деревушкой Южного Кэдбери своей вершиной, поросшей лесом, скрывающим крепостные валы огромной цитадели. В Южном Кэдбери в XVI веке, когда там побывал Леланд, не сомневались, что это место особое. На вершине до сих пор видны фундаменты строений, а при вспашке попадались золотые, серебряные и медные монеты времен Рима, а также «много других античных вещей» и даже серебряная подкова.

Названия двух близлежащих деревень – Южный и Королевский Камел и название реки, протекающей в тех местах – Кам, также наталкивают на мысль о Камелоте. На самом деле эти названия не могут являться удовлетворительными основаниями подобного объяснения, тем более что Камел может также обозначать пустынный хребет, а имеется хорошее описание холмов позади нынешнего Южного Кэдбери. Тем не менее название и археологи подтверждают сведения Леланда, а скорее людей, которых он там встречал: «люди там не говорили почти ничего, лишь иногда рассказывали, что Артур часто прибегал к помощи Камелота».

Может ли этот зеленый холм, в прошлом хорошо укрепленный, быть центром мира Артура? Камелот по легендам был замком, окруженным равниной с лесом и рекой, протекавшей неподалеку; Камелот являлся тем местом, откуда начались поиски Святого Грааля; Камелот был желанным местом отдыха Гавэйна; и Камелот был разрушен вместе со всеми значительными укреплениями Логров во время вторжения Марка, после смерти Ланселота. Таков Камелот рыцарских романов, но его местоположение никогда не упоминалось. Вероятно, он находился где-то в Южной Англии, но так считали до тех пор, пока сэр Томас Мэлори не сказал, что древней столицей Англии, домом Круглого Стола, является Винчестер.

Было ли такое заявление вызвано какими-либо причинами, отличными от политических? Мэлори, сторонник Йорков, несомненно, имел читателей-йоркцев. Южное Кэдбери принадлежало Хангерфордам – сторонникам Ланкастеров, но с 1478 года их единственная наследница, дитя по имени Мэри, перешло под опеку Лорда – камергера Англии. Этот вернейший из сторонников Йорков, Уильям, лорд Гастингс, кавалер Ордена Подвязки, известен как поклонник идеалов рыцарства. Гастингс выдал девочку за своего сына, наследника Эдварда, а один из их потомков, здравомыслящий пуританин сэр Фрэнсис Гастингс из Северного Кэдбери, в 1583 году описал Камелот Артура с гораздо большими подробностями, чем это сделал Леланд. Было ли это частью семейной традиции Гастингсов или входило в рамки пропаганды Йорков, которые побудили сэра Френсиса описать «высокий холм с замком, в прошедшие времена называвшийся Камелотом, где во времена Артура жил сэр Ланселот»? И был ли герб св. Иосифа Аримафейского вырезан над входом в церковь Северного Кэдбери? Может ли это быть другой частью, созданной Гастингсами, традиции связывать места с популярными устоями Гластонбери?

От XVI до начала XX века местные традиции продолжали сохраняться. О дворце короля Артура, самом высоком месте внутри крепостных валов, говорили в 1580 году. Колодец короля Артура можно видеть до сих пор на обочине тропинки, обегающей укрепления. Охотничий въезд короля Артура, или Тропинка Артура, – это воображаемая дорога, идущая на север от холма, возможно, в направлении Гластонбери (пересекающая реку Элам через мост Артура, что ниже Ламиатского Маяка). Говорили, что Артур до сих пор спит в пещере под холмом, и однажды ворота откроются, чтобы все смогли его увидеть; и когда едут король и его конюх, в день летнего солнцестояния либо в Рождество, их кони останавливаются на водопой у церкви Саттон Монтис.

Старинный Рыночный перекресток, Гластонбери

Легенда это или история, но взгляд через зеленый Сомерсет на Гластонбери Тор и Брент Нолл уже достаточная награда за усилия, потраченные на восхождение к крепостным валам Камелота. Джон Стейнбек, впервые оказавшийся здесь майским днем 1959 года, в золотой день обещал себе, что «он будет возвращаться сюда снова и снова… и ночью и под дождем». Но этот первый день был «днем благородного золота… таинственным, чудесным».

КОРОЛЬ АРТУР В КОРНУЭЛЛЕ

Есть такие, кто утверждают, что нежная зелень Земли Лета незаметно переходит в ландшафты ее соседей по Англии, но ни у кого нет сомнений, что гранитные земли дальше к западу за Тамаром – это совершенно иной мир. Наступавшие саксы, как и римляне до них, удобно устроившись в Сомерсете и Девоне, сочли эту землю значительно менее привлекательной для себя. Здесь, на этом форпосте мира, связанного с Уэльсом, Ирландией и Бретонью, коренные кельтские народы смогли сохранить свои старинные дороги, свой язык и верования. Кельтские крепости до сих пор в изобилии встречаются в Корнуэлле, кельтские названия мест могут служить путеводителем по истории поселений и святынь. Впрочем, следы Артура, героя кельтов, не похожи на кельтские и не столь древние, скорее они принадлежат к Англии средневековой, но романтической.

ТИНТАГИЛЬ

«Замок Тинтадгиль построен высоко над морем, которое окружает его со всех сторон… и нельзя подойти к нему иначе, как по узкому скальному перешейку». Так Джеффри Монмутский описывал место, куда герцог Корнуэлла Горлоис отправил свою жену Игрейну, чтобы уберечь ее (как он думал) от глаз короля Утера Пендрагона. Частенько, возможно умышленно, Джеффри неясно писал об упоминаемых им местах, но не возникает никаких сомнений, когда речь идет о Тинтагиле. Крепость находится в Корнуэлле, и с XII века этот возбуждающий любопытство мыс, относящийся к старинному приходу Боссини, носит имя, используемое Джеффри. Фактически Джеффри был первым, кто применил это название и чьи произведения дошли до наших времен, но это не говорит о том, что он его изобрел. Разумеется, название могло быть образовано от части древнего корнуэлльского слова дин, или дан, означающего холм или форт. Кроме того, как уже было сказано, мыс выдается в море, соединяясь с берегом лишь узким скальным перешейком.

Впрочем, Игрейна не была там в безопасности. В то время как Утер Пендрагон продолжал осаду Горлоиса в Димилиоке, его страсть разгоралась все сильнее и сильнее. Как он мог добраться до нее, если трижды укрепленный вооруженными людьми Тинтагиль защищал леди от самой сильной армии? Проблему решили колдовские зелья Мерлина. С их помощью Утер принял облик Горлоиса и встретил в замке теплый прием от жены, потрясенной тем, что ее господин ради встречи с ней рисковал жизнью. Здесь, в Тинтагиле, и был зачат Артур. Примечательно, что ни обман, ни смерть Горлоиса не произвели на леди чрезмерно большого впечатления, и они с Утером «жили вместе как единое целое, соединенные великой любовью друг к другу».

Просто ли романтическая ситуация заставила Джеффри Монмутского связать эти события с Тинтагилем? Что находилось в его времена на этом месте или какие истории, дошедшие до нас из прошлого, о нем рассказывали? Идея, вероятно, была им заимствована из старинного романа о Тристане и Изольде; более поздние версии сделали Тинтагиль местом замка короля Марка, местом, куда Тристан должен был доставить Изольду, невесту его дяди и короля. Кроме того, имелись и практические причины, почему Джеффри применил это название, ведь, как он писал, Реждинальд, граф Корнуэлла, построил там для себя укрепленный замок. Реджинальд, незаконный сын Генриха I, был именно тем человеком, которому клерик, ищущий себе покровителя, мог бы польстить. Именно таким клериком и явился Джеффри. Разве вся его книга не посвящена сводному брату Реджинальда, гораздо более могущественному графу Глочестерскому, Роберту?

Любопытно, что Джон Леланд, проведший в Корнуэлле немало времени и тщательно собиравший традиции Артура по всей стране, описал замок Тинтагиль таким, каким увидел его в 1540-х годах, но не упомянул при этом Артура. «Поразительно мощный и благородный замок и практически неприступный», – писал он, – охраняемый «жутким, высоким кряжем» и окруженный морем, но в его времена уже всего лишь пастбище для овец и кроликов, достижимый только по мосту, сделанному из длинных вязов».

Но хотя в Тинтагиле XVI века уже не было Артура и не было Марка, все еще существовала одна вещь, предполагающая более древнее происхождение. Это близлежащая часовня св. Джулиота, одного из детей Бричана, уэльского короля V века, несшего свет христианства на берега Девона и Корнуэлла. Джулиот вообще очень размытая историческая фигура, историки не уверены даже, мужчина это или женщина, и вообще не знают, сколько было детей у Бричана, предположения различны (от 11 до 62).

Археологам удалось обнаружить нечто более конкретное. Раскопки на мысе привели к находке клетеподобных структур, которые уже давно отождествляются с важнейшими кельтскими монастырскими поселениями в традициях Ирландии, возможно Рознанта. А как можно воспринимать скопление примитивных каменных строений с земляными полами и тростниковыми крышами кроме как монашеские кельи? Немного сомнений возникало по поводу датировки, поскольку поиски вокруг этого места принесли несколько находок – осколков керамических изделий, завезенных из восточного Средиземноморья в конце V века и позже. Специалисты согласны с тем, что место использовалось до VIII века, когда появляются явные признаки упадка.

Впрочем, имеются сомнения другого плана – дело в том, что эта особенная керамика начала производиться во многих местах, причем связи при этом были не только религиозные, но и мирские. Не мог ли на Тинтагиле, до того как там был основан монастырь, находиться замок правителя-воина? Мог ли Джеффри Монмутский в конечном итоге оказаться прав?

Когда Горлоис бежал в Корнуэлл, его армия была слишком мала, чтобы встретиться в битве с королем Утером.

Вместо этого он разместил своих людей гарнизонами по «крепостям», а сам отступил «в укрепленный лагерь, называвшийся Димилиок». Могло ли это место быть чем-либо иным, как не Домелликом, бывшим Домелиоком, что в нескольких милях к юго-западу от Тинтагиля в сердце Корнуэлла, дин или же крепость Малиока в приходе св. Денниса? Во владения фермы Домеллик входит холм, на котором внутри земляных укреплений древней крепости стоит церковь св. Денниса. И, конечно, не св. Дени, покровителя Франции, но Динас, крепость.

Крепость Малиока – это, разумеется, не большая твердыня Горлоиса, та находится в двух милях к северу за Госским торфяником, большой Кастлан-Динас. Джеффри Монмутский не был невеждой в традициях и топографии Корнуэлла.

КЕЛЛИВИК

Есть еще одна крепость в Корнуэлле, с историей более долгой, чем у Тинтагиля, с более длительными традициями, чем даже Карлеон, Город Легионов. Если верить древним уэльским традициям, обожествлявшим Триады, и памяткам сказочников на острове Британия, во времена Артура существовали три племенных фона: Пен Рионидд – где-то на севере, и Св. Давид – где восседали двое правителей. Третьим был Келливик, несомненно, в Корнуэлле, одновременно и дом Артура, и его столица.

Замок Киллибери. В верхнем углу средиземноморская амфора, фрагменты которой были найдены в этом месте

Где находилась эта «крепость страны лесов», как говорит об этом название? Были свои сторонники у версий, что это Каллингтон, Калливит и Баррас Ноуз возле Тинтагиля, были они и у версий Гуик Вуда и Уиллапарка. Но наиболее убедительные аргументы имелись в пользу Кастл Киллибери, или Келли Раундз, – крепости на холме к северо-востоку от Уэйд – Бриджа, в виду реки Камель.

Названия двух других мест в Корнуэлле также показывают тесную связь с традициями Артура.

Совсем близко от Кастл Дор находится ферма, носящая имя Кархурльз, по мнению корнуэлльского историка Чарльза Гендерсона, «очень возможно», что это означает крепость (саег) Горлоиса. А названия Тремодет в Роче и Карведрас в Кенвине – они ли не эхо названий дома и крепости Мордреда?

КАМЛАНН

Две огромных армии, 60000 под рукой Мордреда и девять дивизий со стороны Артура, встретились у реки Канблам, и произошла огромная битва. Изменник Мордред был убит, а король Артур – смертельно ранен. Так говорил Джеффри Монмутский, и для него не было сомнений в том, что Канблам находится в Корнуэлле; по уэльскому фольклору место финальной битвы называлось Камланн и находилось оно также в юго-западной Британии.

Леланд в 1540 году писал, что, по словам местных жителей, у Камелфорда при вспашке находили кости и части доспехов на месте, где «Артур нашел свое последнее поле», так что в тех местах традиции фольклора были весьма сильны. В XVI веке археологи все еще не могли доказать, что это то самое место, где в Темные века проходила битва, а более простым объяснением останков могла быть битва, произошедшая в 823 году, когда Эдгар Саксонец завоевывал Корнуэлл. Название Слаутер Бридж (Мост битвы), неподалеку от Камелфорда, говорит о многом, а название места – Могила Артура – добавляет вес к остальным аргументам. Впрочем, «могила» представляет собой всего лишь могильный камень, принесенный откуда-то в XVIII веке, а надпись говорит, что под ней похоронен отнюдь не Артур, а Латинус, сын Магаруса. Истертые буквы много лет назад могли быть истолкованы как «Атри» и привести к желаемым выводам.

Древняя англо-саксонская брошь

С Камланном наблюдаются большие трудности: не с самим местом, а с событиями, что были там. Джеффри Монмутский писал об огромной битве, произошедшей в тех местах. Леланд – о битве один на один на мосту, в которой Мордред сначала отравленным мечом ранил Артура, а затем Артур нанес противнику смертельный удар. Источники уэльского происхождения, составленные гораздо раньше, чем работа Джеффри, сообщают о «битве при Камланне, где погибли Артур и Мордред», и также делают Мордреда героем, павшим в битве на стороне Артура. Не является ли это обьяснением первой версии находки могилы в Гластонбери, версии, о которой пишет хронист Маргэмского аббатства и по которой Мордред разделил могилу со своим королем? Использовалась ли эта версия только для уэльсцев, а для «западников» оставлялась более трагическая и романтическая история с предательством? Однако в одном обе фольклорные традиции согласны: Камланн был концом эры. Отдыхающий, ждущий на Авалоне король, разумеется, мог иметь лишь духовное значение.

ЖИВУЧЕСТЬ АРТУРА

Легенды не умирают по политическим решениям или под топором палача, скорее уж они расцветают. Расформирование аббатства Гластонбери и казнь его аббата и двух монахов в 1539 году не уничтожило Легенду об Артуре. В XVII веке три терновых куста, цветущих на склонах Вэриэл Хилла, стали потомками посоха св. Иосифа Аримафейского, принесенного им из Гефсиманского сада, и в глазах пуританина с топором они виделись просто оскорблением. Этот здравомыслящий пуританин, сэр Френсис Гастингс, мог писать о сэре Ланселоте и Камелоте, не вступая в противоречие со своей религиозной чувствительностью. Король Артур с XII века стал общенациональной и даже международной фигурой. Корнуэлл мог быть местом его рождения и местом последней битвы; Сомерсет – тем местом, где он провел большую часть своей жизни и где сделал больше всего; Гластонбери же – место его последнего упокоения, но принадлежит он всей нации.

В его «национализации» сыграли свою роль несколько средневековых королей. Историки сейчас соглашаются, что Круглый Стол в Винчестере был изготовлен во времена правления Генриха III. Интерес Эдуарда I к Артуру наглядно показан его визитом в Гластонбери в 1278 году. Учреждение Эдуардом III ордена Подвязки, несомненно, основано на представлениях короля о Круглом Столе, а расширение ордена Эдуардом IV отражает интересы короля, который, вероятно, был знаком с автором «Смерти Артура». Кроме того, он являлся королем, чей внебрачный сын от Елизаветы Люди, урожденной Уэйт, был окрещен Артуром и носил много характерных черт своего щедрого и даже расточительного отца. А почему Артур? Может быть, потому, что дом Елизаветы находился неподалеку от Винчестера, где по воле Мэлори разместился Камелот; впрочем, это могло быть и собственным желанием короля, еще одной частью пропаганды Йорков. Генрих VII, искавший «подходящую фигуру из прошлого Британии, чтобы включить ее в пантеон предков Тюдоров», в 1501 году окрестил своего первенца, рожденного в Винчестере, Артуром и поставил статую короля-героя в зале новопостроенного дворца в Ричмонде. Дочь Генриха, Маргарет, жена Джеймса IV Шотландского, в 1509 году нарекла своего второго сына Артуром, но не прошло и года, как она похоронила его. Сын Маргарет, Джеймс V, имел сына Артура, рожденного и похороненного в 1541 году. Генрих VIII, получивший трон и свою первую жену в результате смерти старшего брата принца Артура, в 1522 году отреставрировал Круглый Стол в Винчестере, чтобы произвести впечатление на императора Чарльза V. Прекрасными образчиками пропаганды Тюдоров могут служить фигура тюдороподобного Артура на почетном месте и тюдоровская роза в центре.