Текст книги "Артур — король Запада"
Автор книги: Роберт Даннинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Начиная с этого момента следует очень точно придерживаться Джона Гластонберийского. Он говорит, что смерть Иосифа Аримафейского описана в «Книге деяний славного короля Артура», в той ее части, где повествуется, как рыцари Круглого Стола искали славного рыцаря по имени Ланселот Озерный. По словам Джона, в той же части книги описан волшебный сосуд, изменявший цвет и вкус напитка (как сказал Гавэйну отшельник), и история о Белом Рыцаре, объяснившем в начале поисков Святого Грааля Галахаду тайну его чудесного щита.
Таким образом в Гластонбери прочно обосновался и Иосиф Аримафейский, но чтобы сделать его исторически более достоверным, он был представлен предком Артура. Выстроилась следующая генеалогия: Алайн, племянник Иосифа, породил Джозию, а Джозия Аминадабский был предком Игерна в пятом колене, «от которого был рожден король Утер Пендрагон, отец благородного и славного короля Артура». А чтобы создать дополнительную достоверность, было заявлено, что Петр, кузен Иосифа и король Органии, породил Эрлана и далее, через четыре поколения, – Лота, который женился на сестре Артура и был отцом Гавэйна.
Иосиф одновременно оказался и основателем Гластонбери, и предком славнейшего из его сынов. Но не было установлено никакой связи между аббатством и Святым Граалем. Грааль сам по себе был христианской формой волшебной исцеляющей чаши из кельтского фольклора. Он стал священной чашей Тайной Вечери, которую Иосиф вымолил у Пилата, чтобы собрать капли крови Господа нашего, падавшие с Креста; отсюда и следует то, что для некоторых эта чаша – Чаша Тайной Вечери. Рыцарские романы рассказывают о том, как Иосиф привез Грааль с собой в Британию, его видели король Артур и рыцари Круглого Стола, он был предметом их поисков. В романах иногда упоминается Авалон, но – и это очень важно – Гластонбери никогда не заявляло, что имеет какое-либо отношение к Святому Граалю. Вместо этого здесь существовала традиция «кувшинчиков». Такое заявление не только давало Гластонбери напрямую без препятствий место первой христианской миссии в Британии, но и делало его также причастным к событиям Распятия Христа.
На такой вызов ничего не могло ответить даже Кентербери. Он давал аббату Гластонбери право старшинства среди его собратьев в Британии и на международном уровне, например в XV веке, когда Франция провозгласила старшинство сил св. Марии Магдалины, Марты и Лазаря, которые, по их словам, проповедовали в Провансе и Испании, поскольку ее обращал в христианство св. Джеймс. Англия одержала победу благодаря гластонберийской традиции св. Иосифа.
В Гластонбери к концу XIV века появилось больше материальных свидетельств культа св. Иосифа. В 1382 году аббат Джон Чин-нок восстановил часовню на кладбище, и в нее поместили образы Иосифа, Никодима и Снятие Господа Нашего с Креста. Еще больше можно было увидеть к 1500 году. Около 1502 года написана поэма «Жизнь Иосифа из Аримаса», и она стала настолько популярной, что в 1520 году была отпечатана. В ней описаны чудесные исцеления, происходившие в подземной часовне св Иосифа, находившейся, по-видимому, под восточным крылом церкви Богородицы. Ее местоположение до сих пор отмечено словами Иисус, Мария на наружной стене. Эта часовня, вероятно, простиралась уже под всей церковью Богородицы, по мере того, как росла популярность культа. Так невольно было уничтожено лучшее археологическое доказательство происхождения Гластонбери!
Уильям Добрый, умерший иезуитом в изгнании в Неаполе (расстриженный из ордена Иезуитов и умерший в Нейплсе) в 1586 году, в своих записках писал о том, как в 1535 году восьмилетним мальчиком прислуживал в алтаре часовни св. Иосифа. Он вспоминал также, как часовня была разрушена при расформировании монастыря. К этому времени, благодаря преданности аббата Ричарда Бера (аббат в 1493–1524), который вполне мог создать и тайные часовни, «рука св. Иосифа была видна» во многих местах вне Гластонбери.
Витраж с изображением зеленого креста и двух кувшинчиков до сих пор можно видеть в алтаре церкви св. Джона в Гластонбери. Кресты и кувшинчики увековечили работу аббата Бера и внутри, и снаружи церкви св. Бенингуса в Гластонбери, и на задней стороне его дома в Шарфаме. Такой же орнамент вырезан на спинках скамей в церкви Северного Кэдбери, а сам святой изображен на стекле витража в церкви Лангпорта и на щите города Плаймтри (Девон).
Образ св. Иосифа и церковь, в которой он находился, были разрушены вместе с остальным аббатством в 1539 году, однако историю о Граале и о поисках продолжали помнить. В XVIII веке были обнаружены особые целебные свойства вод источника у песчаной гряды в известняках Среднего Лайса в долине ниже холма Тор. На улице Магдалины открыли курорт, и люди снова начали стекаться в Гластонбери. В начале XX века эти же самые воды положили начало новой фазе постоянно возобновляющейся истории.
В конце своего романа «Смерть Артура» сэр Томас Мэлори повествует о том, как Ланселот отступил в долину между холмами у Гластонбери; долину, описанную, но не названную в великом рыцарском романе о Граале. Не может ли это место быть тем, где лежит Чаша Тайной Вечери? Или камни шахты колодца в Чалис Вэлл перестали быть красными?
Эту шахту тщательно изучали археологи и согласились, что кубические блоки, из которых она сделана, одинаковы с теми, что применялись при строительстве в аббатстве в XII веке. Поэтому не исключено, что колодец был построен с целью улучшить водоснабжение аббатства после пожара в 1184 году и что это сделали в 1220. Было ли строение в то время отдельной постройкой для защиты колодца, или нечто большим, чем то, что представляет из себя сейчас и чем считается?
Колодец породил название Чалкуэлл, или что-то очень похожее, вплоть до 1210 года; и Дорога Чилкуэлл, как она стала называться позже, с 1265 года. Название, вероятно, происходит от источника в известняках. Но название Колодец Чаши гораздо ближе к истине, и тайна его вод производила на многих благоговейное впечатление. Большую часть XX века колодец представляет собой своеобразную святыню и место поклонения, а на его крышке – Пронзающее Копье, символизирующее связующее звено между миром видимым и миром невидимым. Так магия Легенды Гластонбери проходит сквозь века.
ПАЛОМНИЧЕСТВО НА АВАЛОН
«Что останется после господина моего, кроме пустых вздохов и сомнительных слухов?»
Теннисон. СМЕРТЬ АРТУРА
Не вызывают никаких сомнений сведения, что до Реформации пилигримы тысячами приходили в Гластонбери. Еще со II столетия святых начали почитать публично: установление в Англии традиций почитания святых показывают и церковные постановления VII века, и календари литургий VIII века. Увеличение их количества становится заметно с конца VII века с написанием Житий Святых, таких, как «Почитаемые Мученики», которые были нацелены на воспитание набожности в народе путем популяризации историй о чудесных деяниях. К началу XI века количество святых мест в Англии составляло уже около полусотни, однако Гластонбери в этом списке не фигурировало. До наших времен дошел другой подобный список, датируемый уже XIV веком, и в нем Гластонбери занимает достойное место.
Вильям из Малмсбери и Карадок из Лланкарфана разными способами помогали становлению Гластонбери как святыни; а стремление монахов защитить свое аббатство привело к тому, что была собрана коллекция реликвий и записей иногда сомнительной достоверности. Королевское покровительство еще со времен саксов делало его крупнейшим в Сомерсете землевладельцем и, по некоторым оценкам, превращало в богатейший монастырь Англии. Были установлены Вольности Гластонбери, и епископы Бата и Уэльса потеряли возможность вмешиваться в дела Двенадцати Поместий – сердца владений Гластонбери. Но, помимо всего этого, величественные здания аббатства располагались на священнейшей во всей стране земле, в которой лежали тела святых. Эти свидетельства возвращают нас к самым первым дням христианства и в Британии, и вне ее.
В соответствии с чудесной хартией св. Патрика Гластонбери приобрело право предоставлять паломникам большие привилегии в получении индульгенций; св. Фаган и св. Дерувиан дали право на десяти– и даже тридцатилетнее освобождение от чистилища, которое подтвердил Папа Элеутериус; двенадцатилетнее спасение от чистилища принес св. Патрик – булла Папы Целестина, а кроме того, тем, кто взойдет на Тор, – еще тридцать лет, также благодаря св. Фагану и св. Дерувиану.
Латунная табличка с креста, что стоял некогда возле северной стены Церкви Богоматери, Гластонбери
В 1247 году писцы, разобрав различные грамоты и хартии о привилегиях, собрали список Дней Индульгенций, представленных в этих документах и которые позднее были потеряны, хотя Папа Иннокентий III принял и утвердил этот список еще между 1198 и 1216 годами. Древнейшая из 17 хартий, была, вероятно, подделана тайно св. Дунстаном и давала право на 100 дней индульгенции. Архиепископ Ланфранк пожаловал 30 дней, епископ Реджинальд – 100 (возможно, в ознаменование освящения новой церкви Богоматери, отстроенной после пожара), епископ Саварик – 100 дней; епископ Джоселин – 30 дней. Поддельные это были грамоты и хартии или нет, но у пилигримов была причина стремиться в Гластонбери.
А когда пилигримы прибывали в монастырь, их не ожидало разочарование: здесь было на что посмотреть. Как писал Джон Гластонберийский: «…каменные парапеты по сторонам алтаря и сам алтарь настолько заставлены реликвиями и мощами в раках, что через храм, кладбище и кладбищенскую часовню трудно пройти, не наткнувшись на прах благословенных». Равным образом аббатство служило и местом упокоения многих святых. Здесь были похоронены св. Патрик, св. Дунстан, св. Гильдас и другие, с кем неразрывно связано прошлое Гластонбери. Здесь же лежали тела святых, собранные саксонскими королями и вельможами и переданные аббатству еще со времен Айна, такие, как Эйден, Павлиниус – святой великомученик, епископ Бенедикт, аббатиса Хильда из Уитби – все это яркие звезды северного христианства. Здесь же покоились тела св. Давида (переданное монастырю знатной дамой) и св. Ильтуда – святителей Уэльса. А чтобы эта коллекция не показалась узкоместнической и узко-националистической, еще и представители Вселенской Церкви: ученики Апостола Филиппа, включая св. Иосифа Аримафейского, св. Урбан – Папа и мученик, св. Аполлинарий – ученик Апостола Петра, св. Винсент – протомученик Испании. Ну и, разумеется, здесь покоились останки короля Артура и Гвиневеры.
Реликвии должны быть, как оно и было на самом деле, частичными и «личными». Здесь хранились части посохов Моисея и Аарона из времен Ветхого Завета, немного манны небесной, собранной в пустыне, частица могилы Исаака. Из Нового Завета здесь были пеленки и ясли из Вифлеема, часть Ханаанского кувшина, который превращал воду в вино, множество фрагментов одежды Господа Нашего и реликвии, относящиеся к его Восхождению, включая часть Тернового Венца и частицу земли из дыры от Креста на Голгофе. Здесь были личные реликвии Девы, Апостолов, мучеников, исповедников и святых Дев, список которых длился бы бесконечно. Да, Гластонбери было святым местом, местом, избранным королями и принцами: «…знатнейшие люди нашей страны… скорее предпочтут дождаться Судного Дня и воскрешения из мертвых в стенах монастыря Гластонбери… чем где-либо еще». Настолько святыми местами были церковь и кладбище, что грешники не могли остановиться и отдохнуть там, поскольку появлялись видения, пугавшие их; записаны случаи, когда животные и птицы во время охоты, спасаясь от смерти, стремились на кладбище, дабы иметь возможность молить о спасении в этом святом месте. Гластонбери было настолько хорошо известно за границей, что, по словам Джона Гластонберийского, знатные люди присылали за горстью святой земли из Гластонбери, дабы положить ее в свою могилу, и не могли понять, почему английские пилигримы пересекали моря, чтобы поклониться иностранным святыням, когда у них дома есть настолько святое место. Даже султан (правда, не указано, какой земли) знал об этом месте и от английских паломников к Святой Земле, попавших к нему в плен, в качестве выкупа требовал мешочек земли с кладбища, где похоронен Иосиф Аримафейский. «Живущие там, – говорил Султан, – не знают, какова святость этой земли». Сакристан Гластонберийский говорил, что «живущие там становятся святее, тогда как живущие в других местах должны будут ниже поклониться славе этого места».
Не чувствуется ли в этих удивительных историях некоторый привкус просительности? Возможно, это от того, что аббатство не принимало столько паломников, сколько могло и в скольких нуждалось? Гости там, безусловно, были, но, вероятно, недостаточно. В 1243 году Генрих III пожаловал аббатству хартию, позволяющую продлить благотворительный базар с двух до пяти дней. Ведь некоторые продавцы и покупатели захотят провести еще какое-то время в святом месте. Головы и коленные чашечки короля Артура и Гвиневеры умышленно держали на хорах открытыми для всеобщего обозрения вплоть до 1278 года. Разумеется, людям хотелось бы увидеть хрустальный крест, который Дева дала Артуру во время мессы в Бекери, и который носили по средам и пятницам во время крестного хода в Великий пост. В конце 1340-х годов даже чернь знала распятие, из которого текла кровь, когда во времена аббата Торстена оно было повреждено при нападении на монахов.
Но если по поводу популярности аббатства в XIV веке есть некоторые сомнения, то совершенно ясно, что к началу XVI века произошли серьезные перемены. В 1380-х годах, либо чуть позднее, был создан первый путеводитель по монастырю. Его изготовили из досок, он имел вид складывающегося щита и, по всей видимости, был закреплен на колонне церкви аббатства. В нем, вероятно, в обзорном виде, была изложена история монастыря в интерпретации Джона Гластонберийского, упоминалось также восстановление в 1382 году кладбищенской часовни усилиями аббата Чиннока. Путеводитель представлял собой естественное начало маршрута паломников по монастырю: сначала по церкви аббатства и его подворью, а затем по окрестностям города, по местам, где историю об Артуре и Иосифе можно было представить себе наяву.
Для начала на хорах аббатской церкви располагалась могила Артура и Гвиневеры, с закрепленным на ней свинцовым крестом, по которому и были опознаны их останки, а аббатство обозначено как Авалон. Далее, возле Церкви Богородицы, на западной стороне основного строения, располагалась тайная подземная часовня св. Иосифа, вначале маленькая, но затем около 1500 года расширенная аббатом Бером, чтобы совладать с наплывом страждущей паствы, стекавшейся отовсюду: из Уэльса, Долтинга, Банвилла, Ильчестера, Вьевиля, Милборн Порта, разумеется, из Комптона и Пилтона, и из множества других мест помимо Сомерсета.
Снаружи к северу от Церкви Богородицы располагался каменный крест, отмечавший место, где находилась старая церковь аббатства до пожара. Металлическая панель, закрепленная на кресте, рассказывала о пришествии св. Иосифа Аримафейского, освящении первой церкви и зданиях и дарах св. Дэвида. К югу от Церкви Богородицы располагалось древнее монастырское кладбище. Посетитель, пройдя сквозь украшенные резьбой и росписью врата, сначала видел вырезанные на стене слова Иисус, Мария, которые отмечали место бывшего входа в маленькую подземную часовню св. Иосифа. Осматривая после этого почитаемый клочок земли, паломники могли воочию увидеть два древних каменных основания для крестов, несущие на себе имена прежних аббатов, и яму между ними, из которой были извлечены Артур и Гиневера. В месте упокоения, посещаемом паломниками в 1500-х годах, росло еще одно чудо – грецкий орех, защищенный стеной, который не покрывался листвой до дня св. Бернарда – 11 июля.
После монастырского подворья пилигримы могли пройти через главные ворота на Верхнюю Дорогу. Через высшую точку города, затем по Чилкуэллской Дороге их путь огибал поместье Гластонбери, в том числе и огромный сарай, и колодец у подножия холма Тор. После этого следовал крутой подъем через кроличий садок (участок, где водились кролики) к вершине, где находилась церковь св. Михаила.
Отсюда они могли видеть следующий этап своего пути – назад к поместью и затем на запад по более пологому склону холма Вэриэлл, поверх парка аббата. По рассказам, в этом месте раньше был женский монастырь, где часто останавливался Артур. А в то время там для всеобщего обозрения рос боярышник, который, как писал автор XVI века, «цвел и был свеж в Рождество так же, как другие в мае».
От холма Вэриуэлл дорога вела вниз к границам торфяника, к Бекери, некогда дому св. Бриджет. Там стояла часовня, а вероятнее, новая часовня на месте прежней, в которой некогда во время мессы в честь Девы сама Дева вручила Артуру хрустальный крест. А после этого, возможно, дорога пересекала Бру через мост Понс Перлиоз, чтобы привести уже к другой части истории об Артуре. Когда аббат Джон из Тонтона в 1278 году настоял на вольностях монастыря во время королевского визита и оставил королевских законников за пределами Двенадцати Поместий на Дороге, некоторые из разбиравшихся случаев рассматривались в присутствии короля. Их рассмотрение производилось в церкви св. Гильдаса. Было ли это тем местом, где св. Гильдас, спасаясь от братии, переплывал реку, как писал об этом Карадок из Лланкарфана? Возможно, но не наверняка, однако церковь, построенная Гильдасом, была посвящена Святой Троице.
Но еще в 1545 году на Дороге стояла церковь св. Гильдаса, а тогда же неподалеку от реки и весьма уединенно от города находилась приходская церковь Святой Троицы.
Наверное, пилигримы при возвращении в свои жилища в Гластонбери шли мимо новопостроенного мясного рынка и конюшен, а также Трибунала, выстроенного аббатом Бером, и чувствовали немалую усталость. Разумеется, самые богатые из них предпочитали останавливаться на постоялом дворе Джордж Инн, полностью перестроенном аббатом Джоном Селвудом в 1473 году, когда постояльцы Дэвид и Эдит Адам пожертвовали большую сумму в 7 фунтов, 6 шиллингов и 8 денье на наем «большого странноприимного дома». Ежегодная плата за аренду составляла всего 12 денье, стоимость места не являлась проблемой, хотя примерно к 1500 году Джон Стовелл при столь малой сумме аренды оказался в недоимках и нуждался в дополнительных средствах.
Итак, Гластонбери могло многое предложить своим посетителям, но что же оно получало взамен? Его финансовые отчеты почти не уцелели, впрочем, известны два отчета о приеме паломников, в которых упоминаются и суммы милостыни. Брат Александр Колине указывает, что в 1503–1504 годах церковь аббатства получила подарков на сумму 4 фунта 5 шиллингов, а по записи брата Томаса Дунстана в 1525–1526 годах монастырь получил в качестве милостыни у церкви аббатства 10 фунтов, 9 шиллингов и 9 денье, а кроме того, 17 фунтов, 4 шиллинга и 10 денье милостыни, собранной в других местах, были получены от брата Джона Мильтона. Для огромного финансового аппарата монастыря это были незначительные суммы, но дело здесь не только в деньгах. Верные богомольцы продолжали делать пожертвования в монастырь все десятилетия, вплоть до самого расформирования.
Эти годы стали очевидцами заметного роста числа людей, вступивших в монастырскую братию, роста, который, по-видимому, вызвал аббат Ричард Бер (1493–1525). Сам он вступил в монастырь в 1470-х годах. Это был человек, по словам современников, наделенный многими достоинствами: «добрый, честный, добродетельный, мудрый» и старавшийся сделать свою и без того славную обитель еще более величественной: при нем возвели часовню Богородицы Лореттской, с чьим культом он столкнулся в 1504 году, в то время он возглавлял посольство к Папе Пию III; восстановили часовню Святой Могилы, где позднее он сам был похоронен; расширили подземную часовню св. Иосифа под церковью
Богородицы. Эта последняя работа аббата вкупе с работой над величественной Часовней Эдгара показывает озабоченность аббата Бера тем, чтобы славное прошлое монастыря использовалось должным образом.
Это было сделано в том же самом духе и в ответ на старые аргументы Кентербери относительно св. Дунстана, которые появились вновь в 1508 году. По приказу аббата Бера изготовили новую раку, в которую поместили драгоценные мощи его великого предшественника. Когда об этом узнали монахи Церкви Христовой, они заявили протест архиепископу Уорхэму и открыли свою собственную раку, дабы все могли убедиться, что мощи не повреждены и находятся у них. Во внутреннем свинцовом гробу они обнаружили лишь табличку с надписью: «Здесь лежит св. Дунстан, архиепископ». Монахи Гластонбери, которые все знали о надписях в гробах, бездействовали. Вклад аббата Бера в оживление монастыря выразился еще в одном аспекте. После 1505 года вновь вступающие в монастырь братья начали принимать имена святых людей, которые долгое время почитались в аббатстве. Джон Фаган и Джон Дерувиан, Мартин Индрахт и Джон Патрик представили заметный период истории Гластонбери. Они начали принимать имена саксонских королей, чей вклад в славу Гластонбери не подлежит никакому сомнению. Среди них были Джон и Уильям Джозеф, Роберт и Джон Армати из Авраамии, Роберт Гильд, Роберт Айдер и Джон Артур. Во времена перед расформированием аббатство Гластонбери было озабочено своим славным прошлым более, чем когда-либо еще.
ТОР
Тор был виден издалека за много миль. В средневековые времена он служил всем постоянным напоминанием о зорком глазе аббатства Гластонбери. Он играет выдающуюся роль и в истории Артура и в истории Гластонбери.
По Карадоку из Лланкарфана именно на нем располагался замок короля Летней Страны, Мелваса, и именно в нем он держал Гвиневеру, увезенную им от ее законного супруга. Именно к склонам Тора пришел из Девона и Корнуэлла со своей дружиной Артур, чтобы ее освободить. Аббат Гластонбери и Гильдас принесли мир враждующим сторонам, Гвиневера была возвращена своему господину, а благодарный король пожертвовал церкви много земель.
Некий неизвестный писатель изложил другую историю, в которой поражал своей беззастенчивостью и изобретательностью. Эта побасенка называется «Хартия св. Патрика». Вероятно, она была выдумана в начале XIII века, однако авторство приписывается святому V века. Она рассказывает о том, как св. Патрик, закончив свои дела в Ирландии, прибыл в Гластонбери. Здесь он нашел двенадцать братьев, ведших жизнь отшельников (одному из них дано было имя Уэллиас, чтобы подчеркнуть, что Уэльс уже в то время подчинялся Гластонбери). Эти двенадцать братьев были «напичканы начатками» католической веры и «благочестивыми разговорами» и являлись преемниками двух святых людей, св. Фагана и св. Дерувиана. Вскоре аббатом братии был избран Патрик и посвящен в секреты их организации, включающие в себя и хартию с жизнеописанием двух святых. Эта хартия также утверждала, что в действительности Старая Церковь была построена во славу Девы Марии учениками св. Филиппа и Джеймса под покровительством архангела Гавриила и что «сам Господь с Небес» освятил ее.
И это еще не все. «Хартия» продолжается тем, что описывает, как спустя некоторое время, взяв с собой только Уэллиса, через густой лес Патрик взошел на вершину Тора. Здесь они нашли древнюю часовню, почти разрушенную, но напоенную таким приятным запахом, что почувствовали себя почти в раю. Пока они искали часовню, им попалась древняя книга, сильно испорченная, но еще местами удобочитаемая. Она включала в себя Деяния Апостолов и Деяния Фагана и Дерувиана. Первым они прочитали отрывок, описывающий, как два святых, вдохновленные Святым Духом, построили часовню, посвященную Архангелу Михаилу. В книге также говорилось, что Фаган и Дерувиан прожили там девять лет.
Патрик и Уэллиас оставались на вершине Тора три месяца, соблюдая пост; но когда Патрику явилось видение о том, что у него усыхает левая рука, они вернулись в Гластонбери. После этого по два монаха, начиная с Ирландца Арнафа и Огмара, постоянно жили на Торе.
Примечательную трилогию о Торе завершает третья история.
По «Житию…», св. Коллен в XII веке пришел в монастырь, но он поссорился с братьями и ушел в одиночестве «в горы». Здесь Князь Тьмы искушал его видениями замков, музыкантов и лакомых блюд. Но, естественно, чтобы побороть искушение, святой окропил землю святой водой, и видения рассеялись.
Если все эти сказки не подталкивали паломников совершить восхождение по крутым склонам к часовне на вершине, то «Хартия» предлагала другую обильную наживку. Сам Патрик обещал сто дней прощения тому, кто свалит деревья, делавшие его подъем на Тор столь трудным, а историки аббатства записывали, что Фаган и Дерувиан обещали всем взошедшим на Тор 30 лет спасения от чистилища.
Каковы же свидетельства правдивости этой истории? Во время раскопок, проводимых профессором Ратцем, были обнаружены и важные находки из темных веков средневековья, и несколько очаровательных, более поздних, находок. С точки зрения средневековых пилигримов, были найдены остатки двух часовен на самом деле. Вероятно, первая из них разрушилась во время землетрясения 11 сентября 1275 года. Вторая часовня была построена на месте первой спустя несколько лет после бедствия. По извлеченным фрагментам напольной мозаики установлено, что вторую часовню построили в 1290 году, были также найдены фрагменты окрашенного стекла и витражей XIV века.
Это было простое, в один кирпич, строение, от которого сейчас уцелела лишь колокольня. Среди множества находок, обнаруженных возле часовни, есть маленький бронзовый символ Девы с Младенцем и фрагмент переносного мраморного алтаря Парбека – доказательство того, что в средних веках здесь были посетители и проводились мессы, хотя, возможно, и не очень часто. Прекрасным подтверждением этому служит сохранившимся счет от регента хора к монаху-казначею. В 1538–1539 годах, последних годах существования аббатства, регент заплатил за свечи в часовне 16 денье, за ремонт 1 шиллинг, за уборку 1 шиллинг, за ящик для ценностей, хранящихся в часовне, 1 шиллинг и 6 денье за замок и ключ для часовни (возможно, пилигримы воровали украшения?). А сам регент получил плату в б шиллингов, 8 денье за проведение мессы в день св. Михаила. Последняя плата была 1 денье, за подрезку сосен, что было, конечно, гораздо легче, чем самим монахам валить деревья во времена св. Патрика.
Наконец Top стал сценой трагедии, разыгравшейся здесь 15 ноября 1539 года, когда последний аббат Гластонбери, Ричард Уайтинг, вместе с двумя монахами-казначеями, Джоном Артуром и Роджером Уилфредом, были пойманы на воровстве: пытались закопать в землю сокровища Гластонбери, чтобы скрыть их от комиссии короля. Как писали очевидцы, они «приняли смерть с покорностью». Во время жизни Джон Артур, носитель славного имени, свои обязанности исполнял, сидя на стуле, который до сих пор можно видеть во дворце епископа Уэльса. Он так и называется – стул Джона Артура, монаха Гластонбери.
БЕКЕРИ И ПОМПАРЛЬ: «ОТВАЖНАЯ ЧАСОВНЯ И ОПАСНЫЙ МОСТ»
Ниже холма Вэриэлл, возле парка аббата, там, где река Бру течет через торфяник, лежит маленький островок, который называется Бекери, или Маленькая Ирландия. Уильям из Малмсбери записал, что, по верованиям монахов, это было священное место, где благословенная Бриджет из Килдера провела некоторое время в 488 году. Когда она вернулась в Ирландию, то оставила в Гластонбери некоторые реликвии, а именно: сумку или котомку, ожерелье, маленький колокольчик и ткацкие принадлежности. По словам Уильяма, в XII веке эти реликвии все еще хранились на Бекери в ее память.
В сознании монахов этот «остров» всегда был чем-то сторонним, однако в их владение остров формально попал в конце VII века посредством хартии, возможно, и сфабрикованной, но на основании истинных источников, подтвержденных саксонским королем Кенвальтом.
Но что же действительно находилось на Бекери? Некоторые из ответов на этот вопрос были найдены при раскопках, проводившихся в XIX и XX веках. В сред-не-саксонский период, возможно, после Кенвальда, в этом месте располагалось своего рода поселение монахов. Наряду с фрагментами плетня и обмазки были обнаружены шестьдесят три могилы, что повышает вероятность существования либо деревянной часовни, либо почитаемой могилы, окруженных защитным рвом.
В более поздний, саксонский, период или даже после Завоевания здесь была построена каменная часовня вместе с другой каменной (или деревянной) часовней, находившейся неподалеку. Еще позднее, во времена аббата Джона из Тонтона, остров был выкуплен из рук неких могущественных землевладельцев, и часовню восстановили с «великой щедростью».
Археологи соглашаются с хронистом аббатства Адамом из Домерхэма по вопросу часовни аббата Джона, но все же имеются определенные проблемы по поводу Бекери. После времен Уильяма из Малмсбери начали рассказывать новую историю, которая придавала часовне нечто большее, чем аромат древней святости. Однажды в конце XII века прозвучало замечание о том, что изначально часовня была посвящена св. Марии Магдалине, однако посвящение было изменено на св. Бригитту, поскольку та была более популярна среди местных жителей. А чтобы добавить ореола достоверности, среди простых людей распространяли поверив, что тот, кто пройдет через южный вход часовни, получит отпущение грехов.
В XIV веке Джон Гластонберийский рассказывал другую историю, а скорее всего, он пересказал версию, слышанную им из другого источника – «Парцифаль, или Великая история Святого Грааля» и применил ее к Гластонбери. Это была еще одна история о короле Артуре.
По словам Джона, Артур часто останавливался в женском монастыре на холме Вэриэл. Однажды ночью к нему явился ангел и сказал, что он должен отправиться к отшельнику у часовни св. Марии Магдалины на острове Бекери, что находится внизу. Артур не обратил на это внимания, и на следующую ночь ангел явился вновь. Артур снова не поступил так, как от него требовали, однако приказал слуге быть готовым на случай, если видение появится и на следующую ночь. На следующую ночь слуга сам пошел в часовню и увидел, что там на похоронных дрогах лежит труп, окруженный свечами, а на алтаре стоят две свечи в золотых подсвечниках. Слуга попробовал украсть один из подсвечников, но был ранен кем-то, когда выходил из часовни. Возвратившись к королю, он покаялся, показал свою рану и умер.
Король решил пойти туда, куда его звали. Он увидел, что дорогу к часовне охраняют руки, держащие мечи, однако, когда он начал творить молитву, вымаливая для себя возможность войти, мечи исчезли. Внутри он встретил старика с длинной бородой, одетого в черное. Когда король вошел, старик начал надевать рясу, и перед Артуром возникла сама Дева Мария с Младенцем на руках. Дитя заняло положенное место на алтаре и оставалось на нем. В знак своего появления Дева дала Артуру хрустальный крест, который впоследствии хранился в сокровищнице аббатства. После этого Дева и Младенец исчезли. Старик объяснил королю, что его слуга видел труп брата – отшельника из Найленда или Андредси. Король в свою очередь дал Деве обеты покаяния и поменял в ее честь цвета своего герба. Короли со времен Брутуса имели на своих гербах изображения трех красных львов на серебряном поле, а Артур начал носить на щите изображение серебряного Креста Девы на зеленом поле и изображение Девы с Младенцем на правой стороне герба.
