Текст книги "Плавание в Византий"

Автор книги: Роберт Силверберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Пора нам сваливать отсюда, – сказал он. – Курс на Византий, да, Гайойя? Явимся к открытию. Там будут все твои друзья. Расскажем им, что ты решила сделать. Они выяснят, как это устроить. Наверняка кто-нибудь знает, как это все осуществить.

– Звучит так странно, – сказала Гайойя. – Превратиться в… в гостя? Гостить в своем же мире?

– Ты ведь всегда была здесь гостьей.

– В каком-то смысле – да. Зато, по крайней мере, я реальна.

– То есть я – нет?

– А что, разве реален?

– Да. Столь же реален, как и ты. Я поначалу непомерно огорчился, когда вдруг выяснил, кто я таков. Понадобилось время, чтоб все переосмыслить. И когда я летел сюда из Мохенджо, я вдруг понял, что со мной все в порядке – я воспринимаю вещи, я формирую идеи, я делаю умозаключения. Я отлично спроектирован, Гайойя. Я не вижу существенной разницы между бытием в своем нынешнем виде и бытием во плоти. Ведь я реально существую. Я мыслю, чувствую, испытываю радость и грусть. Я настолько реален, насколько мне это нужно. И ты будешь реальна. Ты не перестанешь быть Гайойей, понимаешь? Просто отбросишь это тело, сыгравшее с тобой такую злую шутку. – Он погладил ее щеку. – Все уже сказано до нас, давным-давно:

 
Мне не дает неверный глазомер
Природе вторить с должною сноровкой;
Но способ есть – на эллинский манер
Птах создавать литьем и тонкой ковкой…
 

– Это та самая поэма? – спросила она.

– Да, та самая поэма. Древняя, но все еще не забытая поэма.

– Дочитай, Чарльз.

Он продолжил:

 
Во злате и финифти, например,
Что с древа рукотворного так ловко
Умеют сладко василевсам петь
О том, что было, есть и будет впредь.
 

– До чего красиво. А что это значит?

– Это значит, что необязательно быть смертным. Что мы можем себе позволить соединиться с вечностью искусственным путем, что мы можем преобразиться, что мы можем развоплотиться. Йейтс, конечно, имел в виду вовсе не то, что я… Признаться, он бы даже не понял, о чем мы тут с тобой рассуждаем… Но подтекст тот же. Живи, Гайойя! Со мной! – Он повернулся к ней и увидел, как на ее впалых щеках заиграл румянец. – Ведь все, что я сказал, имеет смысл, не так ли? Ты попытаешься, да? Создатели гостей смогут переделать и тебя. Верно? Как ты считаешь, смогут? Гайойя?

Она еле заметно кивнула.

– Думаю, да… Довольно необычно. Но, думаю, это возможно. А почему бы и нет, Чарльз? Почему бы и нет?

– Да, – сказал он. – Почему бы и нет?

Утром они наняли в гавани лодку – утлую плоскодонку с кроваво-красными бортами. Кормчий – эфемер с бандитской физиономией – так улыбнулся им, что трудно было устоять. Филлипс из-под козырька ладони глядел в морскую даль. Казалось, он вот-вот увидит огромный город, раскинувшийся на семи холмах, – Константинов Новый Рим у Золотого Рога: громадный купол Айя-Софии, мрачные стены цитадели, дворцы и храмы, ипподром, а над всем этим – триумфального и лучезарного, покрытого мозаикой Христа.

– Византий, – сказал Филлипс. – Доставь нас туда как можно скорее.

– С превеликим удовольствием, – неожиданно любезно сказал лодочник.

Гайойя улыбнулась. Давно Чарльз не видел ее такой оживленной, пожалуй, с того императорского пира в Чанъане. Он взял ее за руку – пальцы женщины мелко дрожали – и помог ступить на борт.