Текст книги "Темная бездна"

Автор книги: Роберт Рик МакКаммон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9
КОНЕЦ ЛЕТА

Август медленно умирал, а с ним умирало и лето. Впереди ждала школа, долгие дни учебы в обрамлении золотой осени, строгость и порядок, пришедшие на смену летней вольнице.

Это случилось в последние дни лета: я узнал, что шериф Эмори побывал у мистера Харджисона и мистера Моултри. Жены и того и другого клятвенно заверяли шерифа, что всю ту ночь, когда мы втроем лежали в кустах у дороги ни живы ни мертвы, их мужья провели дома и никуда не выходили. Шериф был бессилен сделать что-либо еще; ведь, в конце концов, я не видел лиц двух людей в масках, которым передал деревянный ящик Большое Дуло.

В сентябре в моем почтовом ящике появился новый номер «Знаменитых чудовищ». На конверте с моим именем были размазаны зеленые сопли.

Однажды утром мама сняла трубку телефона и позвала:

– Кори, тебя!

Я взял у мамы трубку. На другом конце линии была миссис Эвелин Пратмор. Она известила меня, что на литературном конкурсе, устроенном Советом по делам искусств города Зефира, я занял третье место в номинации коротких рассказов, о чем будет свидетельствовать именная пластинка, которую мне вручат. Она звонила, чтобы предупредить меня, что мне предстоит прочитать свой рассказ на церемонии награждения в библиотеке во вторую субботу сентября.

Я буквально лишился дара речи. Пробормотав «Да, хорошо, мэм», я положил трубку на рычаг. Первым моим чувством была безудержная радость, от которой я чуть было не воспарил к потолку, а вторым – панический ужас, от которого я едва не рухнул на пол. Мне придется прочитать свой рассказ перед всеми? Вслух? Перед полным залом людей, которых я едва знаю?

Мама успокоила меня. Это было частью ее работы, и она с ней хорошо справлялась. Она сказала, что у меня еще предостаточно времени, чтобы как следует потренироваться, что она очень гордится мною и ужасно рада моему успеху. Она немедленно позвонила отцу на работу, и он сказал, что сегодня привезет мне в награду две бутылки холодного шоколадного молока. После этого я сообщил по телефону новость Джонни, Дэви Рэю и Бену. Они тоже поздравили меня, сказав, что третье место на конкурсе – это классно, но, уловив дрожь в моем голосе, поиграли у меня на нервах, представляя на разные лады, как я буду выглядеть, читая вслух свой рассказ.

«Что, если на твоей ширинке сломается молния и тебе не удастся ее застегнуть?» – спросил Дэви Рэй. «Что, если твои руки начнут трястись так, что ты не сумеешь удержать свое сочинение?» – спросил Бен. «А вдруг ты откроешь рот и не сможешь произнести ни слова?» – спросил Джонни.

И это мои друзья! Кто лучше них знает, как сбросить тебя с пьедестала?

За три дня до начала школы стоял отличный ясный день: по небу плыли кудрявые облака, а с юга дул теплый ветерок. Мы подъехали на великах к бейсбольному полю, перчатки были привязаны к рулю шнурками. Мы заняли позиции вокруг поля, заросшего за лето сорной травой. Взглянув на табло, мы убедились в том, что не только наша команда младшей лиги терпит бедствие; команда взрослых «Перепела» тоже продула 0:5 «Хайфлайерс», команде военно-воздушной базы. Стоя в высокой траве и перебрасываясь мячиком, мы с грустью рассуждали о том, что лето подходит к концу. Однако в глубине души мы с радостью предвкушали начало учебного года, потому что свобода уже… как бы это сказать, несколько приелась. Мы уже были готовы к тому, что на нас накинут узду, а следующим летом мы снова сможем полетать всласть.

Мы бросали фастболы, делали финты, высоко отбивали мяч вверх, посылали его низом. Бен делал такие сильные подачи, которые мало кому удавались, а Джонни пускал крученый так, что перед тем, как влететь в перчатку, мяч делал «рыбий хвост». Увы, все мы были свергнутыми королями. Ну что ж, новый сезон всегда впереди.

Мы тренировались уже минут сорок и хорошо пропотели, когда Дэви Рэй крикнул:

– Эй, смотрите-ка, кто идет!

Мы дружно оглянулись. Глубоко засунув руки в карманы джинсов, через траву к нам брел Немо Керлисс. Он был таким же тощим, с молочно-белой кожей даже в конце лета. Мать явно держала его на коротком поводке.

– Привет! – крикнул я.

– Привет, Немо! – подхватил Дэви Рэй. – Иди к нам, сделай пару бросков!

– Отлично! – подал голос Джонни без особого энтузиазма: он хорошо помнил отбитые пальцы. – Может быть, на этот раз Бен попробует принимать твои подачи!

Немо грустно покачал головой с потупленным взором. Пройдя через поле мимо Джонни и Бена, он направился ко мне в «дом», на основную базу. Когда он остановился передо мной и поднял лицо, я увидел, что он плачет. Его глаза за толстыми стеклами очков были красными и распухшими от слез, следы которых блестели на его щеках.

– Что случилось? – с тревогой спросил я. – Кто-то обидел, избил тебя?

– Нет, – всхлипывая, ответил он. – Прошто я… я…

К нам подошел Дэви Рэй с бейсбольным мячом в руке.

– Что случилось, Немо? Ты плачешь?

– Я…

Немо всхлипнул. Он изо всех сил пытался взять себя в руки, но у него ничего не получалось.

– Я уешаю, – наконец выдавил из себя он.

– Уезжаешь? – Я нахмурился. – Но куда?

– Прошто уешаю. Уешаю иж города. – Немо махнул своей тощей рукой в неопределенном направлении. – Мы переешаем.

К нам в «дом» подошли Джонни и Бен. Так мы и стояли кружком вокруг Немо, который всхлипывал, поминутно вытирая нос. Бен не смог долго это выносить и, отойдя в сторону, принялся пинать ногами камешки.

– Я зашел к тебе домой, Кори, чтобы попрощаться, но твоя мама шкажала, что ты на бейшбольном поле, – объяснил мне Немо. – Я прошто хотел попрощаться.

– Ясно. А куда вы едете? Навестить кого-то? – спросил я.

– Нет.

Новые потоки слез заструились по лицу Немо. Смотреть на это было тяжко.

– Мы переешаем в другой город, Кори.

– Переезжаете? Куда же?

– Не жнаю. Куда-то далеко отшюда.

– Господи, – протянул Джонни. – Да вы всего-то лето в Зефире и прожили!

– Мы надеялись, что в следующем году ты будешь играть в нашей команде! – воскликнул Дэви.

– Вот именно, – подхватил я. – Ты же должен был пойти в нашу школу.

– Нет, – покачал головой Немо, и я отчетливо увидел в его распухших глазах невыносимую муку. – Жавтра мы уешаем.

– Завтра? Куда вы так торопитесь?

– Так шкажала мама. Жавтра мы уешаем. Туда, где папа шможет продавать рубашки.

Рубашки. Вот в чем дело. Рубашки. Никто в Зефире не носит хорошо сшитые белые рубашки. Я сомневался, что они пользовались большим спросом хотя бы в одном городе, куда привозил жену, сына и свои образчики ткани мистер Керлисс. Не думаю, что где-нибудь нашлось бы такое место.

– Я не шмог…

Немо поднял на меня глаза. От боли в его взгляде у меня защемило сердце.

– Я так и не шмог… жавешти себе дружей, – сказал он. – Потому что мы вше время переешали.

– Мне жаль, Немо, – сказал я. – Очень жаль, что тебе приходится переезжать.

Под влиянием внезапного порыва я вытащил из своей бейсбольной перчатки мяч и протянул его Немо.

– Вот, возьми, – сказал я ему. – Сохрани его, чтобы иногда вспоминать о приятелях, которые остались у тебя здесь, в Зефире. Ладно?

Мгновение Немо колебался. Потом протянул свою волшебную руку и схватил мяч тощими пальцами, принимая подарок. Вот тут Джонни проявил себя истинным джентльменом: мяч принадлежал ему, но он не сказал ни слова против.

Немо вертел мяч в руках, перекладывая из ладони в ладонь, и я видел отражение красных швов мячика в стеклах его очков. Он рассматривал этот мяч с таким вниманием, словно это был магический кристалл.

– Я хочу оштатшя ждешь, ходить в школу, иметь дружей, – тихо проговорил Немо. Из носа у него по-прежнему текло, и он чихнул. Потом снова посмотрел на меня. – Я хочу жить, как вше. Мне до шмерти хочетшя оштатшя ждешь ш вами.

– Может, когда-нибудь вы вернетесь, – подал голос Джонни, но это было слабое утешение. – Может быть, ты сможешь…

– Нет, – перебил его Немо. – Мы никогда не вернемшя. Никогда, даже на один-единштвенный день.

Немо повернулся лицом к дому, который так скоро ему предстояло покинуть. По его щеке скатилась слеза и, дрожа, повисла на подбородке.

– Мама говорит, что папа должен продавать рубашки, чтобы у наш были деньги. По ночам она иногда кричит на него, называет ленивым и говорит, что не должна была выходить за него замуж. А он вше отвечает ей: «Вот подожди, в шледующем городе мне непременно повежет».

Немо снова посмотрел на меня. В это мгновение выражение его лица изменилось. Он по-прежнему плакал, но теперь в его глазах был гнев такой силы, что я вынужден был отступить на шаг, чтобы жар его ярости не опалил меня.

– В шледующем городе у наш шнова не будет удачи, – продолжал, он. – Мы так и будем переешать из города в город, и мама будет кричать на него по ночам, а папа будет говорить, что в шледующем городе нам обяжательно повежет. Но все это ложь.

Немо замолчал. Теперь в нем говорил только гнев: пальцы крепко стиснули мяч, костяшки побелели, а глаза уставились в никуда.

– Нам будет не хватать тебя, Немо, – сказал я.

– Да, – подхватил Джонни. – Ты хороший парень.

– Когда-то и ты пойдешь в гору, Немо, – уверил его Дэви Рэй. – Когда доберешься до вершины, ты еще всем покажешь, чего стоишь. Ты мне веришь?

– Верю, – отозвался Немо, но в его голосе не было убежденности. – Мне ужашно не хочетшя…

Он умолк. Слова не имели смысла: Немо был всего лишь маленьким мальчиком и должен был идти домой.

Стиснув в руке бейсбольный мячик, Немо направился через поле домой.

– Счастливо! – крикнул я ему, но он ничего не ответил.

Я попытался представить, какая у Немо жизнь: игра, для которой ты рожден, для тебя запретна; тебе приходится сидеть взаперти то в одном, то в другом доме в разных городах и жить там ровно столько, чтобы тебя успели поколотить местные хулиганы, но недостаточно долго для того, чтобы успеть сойтись со сверстниками, которые так и не узнают, что за мальчик скрывается под бледной кожей, натянутой на тощий костяк, что таится за шепелявым ртом, за толстыми стеклами очков. Я бы не вынес такой муки.

Немо закричал.

Крик был таким громким, что мы едва не подпрыгнули от неожиданности. Потом крик превратился в пронзительный вой, тоскливый и жалобный, он поднимался все выше и выше. Немо обернулся – сначала только голова, потом плечи и торс – и я увидел его расширенные, полные ярости глаза и стиснутые зубы. Правая рука с мячом мелькнула в стремительном замахе, превратившись в размытое пятно, позвоночник щелкнул как хлыст – и Немо запустил мяч прямо в небо, почти вертикально вверх.

Я видел, как летит мяч, как он уносится в небо и становится темной точкой. Потом его поглотило солнце.

Немо упал на колени, по-видимому, крик и бросок отняли у него последние силы. Он щурился, очки криво сидели на его носу.

– Лови его! – крикнул Дэви Рэй, глядя в небо. – Вон он падает!

– Где? – спросил Джонни, выставляя вверх свою перчатку.

– Где ты его видишь? – спросил я, шагнул в сторону и попытался разглядеть мяч в сияющей голубизне.

Бен тоже смотрел вверх. Его рука в перчатке висела вдоль туловища.

– С ума сойти, – тихо проговорил он, – мяч исчез.

Мы ждали, глядя в небо.

Мы ждали, держа перчатки наготове.

Мы ждали.

Я взглянул на Немо. Он поднялся с земли и шел к дому, не быстро и не медленно, просто ему уже все было безразлично. Он знал, что ждет его в следующем городке и в другом, куда они переедут потом.

– Немо! – позвал я, но он шел дальше и даже не обернулся.

А мы ждали мяч, когда же он упадет к нам с небес.

Потом уселись на красную глинистую землю и смотрели на небо, где плыли кудрявые облака, а солнце склонялось к западу.

Все молчали. Никто не знал, что говорить.

Впоследствии Бен высказал предположение, что мяч, скорее всего, снесло в сторону ветром и он упал в реку. По мнению Джонни, мяч угодил в гущу птичьей стаи, изменил свою траекторию и потерялся. Дэви Рэй настаивал на том, что в самом мяче крылся какой-то дефект и что он, стремительно взлетая к небесам, просто разлетелся на куски, и мы не разглядели, как его обшивка и внутренности упали на землю.

А что думал я?

Я просто верил.

Мало-помалу сгустились сумерки. Мы с друзьями оседлали велосипеды и разъехались с бейсбольного поля по домам, распрощавшись с нашими летними мечтами. Наши взоры были теперь обращены в сторону осени. Я собирался вскоре рассказать кому-нибудь свой сон о четырех черных девушках, которые звали меня по имени, стоя под деревом с облетевшей листвой. Кроме того, мне предстояло прочитать перед целым залом свой рассказ о человеке, лежащем на дне озера Саксон. Нужно было также выяснить, что находилось в деревянном ящике, который Блэйлок Большое Дуло продал ночью на лесной дороге людям в белых масках за четыреста долларов.

Мне предстояло помочь моему отцу обрести спокойствие.

Мы, четверо друзей, катили вперед, нажимая на педали, за нашими спинами ревел ветер, и все дороги вели нас к будущему.