Текст книги "Они жаждут"

Автор книги: Роберт Рик МакКаммон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

– Сидите! – завопил партнер. – Я скажу, когда игра будет кончена!

– Но ты ведь пустой, Морри, – сказал один из зрителей устало. – Бросай…

– Заткнись! Сдавайте карты… Сдавайте!

– Но у вас ничего нет, – сказал Вес. – Игра кончена.

– Нет, не кончена! – его партнер повернулся и схватил Соланж за плечо, сдавив его до боли. – Я ставлю ее в залог!

– Что? Не глупите!

– Думаете, я глуплю, Пичер? Слушай, сопляк, эта сука стоит на вес золота. Она знает такие штуки, о которых ты даже не слышал! Она может тебе такое сделать…

– Слушайте, мне кажется…

– Брось увиливать, сопляк! Что ты теряешь? Ты ведь уже плаваешь в моих деньгах!

Вес на миг задумался, взглянул на прекрасное, обезображенное синяком лицо сидевшей перед ним женщины. Он подумал о том, сколько раз ей приходилось выдерживать скотство этого человека. Потом он сказал:

– Я принимаю эту гарантию под сумму в пятьсот долларов.

Соланж едва заметно согласно кивнула ему. И десять минут спустя все было кончено. Вес сидел, глядя на великолепный королевский флеш. Глава записывающей фирмы вскочил со стула схватил Соланж за лицо, так сжав подбородок, что она застонала.

– Убери лапы, сукин сын, – спокойно сказал Вес. – Ты портишь мой выигрыш!

Тут парень совсем потерял самообладание и принялся жутко угрожать Весу, что он использует все связи, что у Веса теперь никогда не будет нового контракта ни с одной из фирм грамзаписи. Кто-то дал бедняге выпить и выставил из комнаты. Вес долго сидел, глядя через стол для покера на лицо Соланж, не зная, что ему теперь делать или говорить. Она прервала тишину первой:

– Кажется, он отколол мне кусочек зуба.

– Хотите найти хорошего дантиста?

– Нет, все в порядке. Я вас видела раньше по телевизору. Вы комедиант, – продолжала она. – Я вспомнила, я видела вашу фотографию на обложке «Телезвезд».

Он кивнул:

– Да, и не только на этой обложке успел я побывать. Обо мне была статья в «Роллинг стоунз». Я выпустил пару альбомов. – Он замолчал, почувствовав, как неуместно распушать перья перед женщиной, у которой опух правый глаз, на щеке цвел кровоподтек. И все же она была красива, это была экзотическая, холодная красота, которая заставила пульс Веса нестись галопом с того самого момента, когда она вошла в комнату.

– Теперь вы не работаете?

– Верно. Но мой агент вот-вот должен подписать контракт на новый сериал в следующем сезоне, и я, может буду в следующей картине Мела Брукса. – Он нервно откашлялся. – А вы давно уже его… любовница?

– Почти год. Он очень неблагодарный и недобрый человек.

– Да, гм, кажется я его обчистил, как вы думаете? – Он посмотрел на пачки банкнот и долговых расписок, лежавшие перед ним. – Боже, ну и куча, однако!

– Уже поздно, – сказала Соланж. – Почему бы нам не подняться в ваш номер?

– Что? Гм, послушайте, вы вовсе не обязаны…

– Нет, теперь мною владеете вы.

– Вами? Линкольн освободил всех рабов еще… если вы не слышали об этом, то…

– Я всегда кому-нибудь принадлежала, – сказала она, и Весу почудилось, что в голосе ее слышится испуг. – Это я заставила удачу отвернуться от него. Я могу принести удачу вам.

– В смысле? Как это понимать?

Она поднялась и протянула к нему руку. Он взял ее ладонь в свою.

– Твой номер, – сказала она.

Это произошло почти год тому назад. Вес поставил сок обратно в холодильник. Он знал, что пора одеваться – мог приехать Джимми, чтобы обсудить кое-какие цифры насчет фильма Брукса. Когда он вошел в гостиную, то остановился у доски для Оуйи, размышляя, сойдет ли ему с рук, если он швырнет эту деревяшку в мусорный контейнер? Он не верил в сказки о духах, которые рассказывала Соланж, но его беспокоила одна вещь – беспокоила с того самого момента, когда он привез сюда Соланж. Всего неделю спустя после того, как он внес задаток за этот особняк, он посреди ночи обнаружил Соланж у бассейна. В руках у нее была кукла, она выкручивала ей руки и ноги, а потом бросила куклу в бассейн. Два дня спустя бывший хозяин Соланж был найден утонувшим в собственном роскошном бассейне. «Варьете» поместил небольшую заметку – врач, вскрывавший тело, был удивлен: мускулы умершего были стянуты судорогой в узлы.

«Но позже я тебя, подлеца, все равно вышвырну», – мысленно пригрозил Вес дощечке для Оуйи и вернулся в спальню, чтобы как следует одеться, пока не приехал его агент.

5

Палатазин сидел в своем кабинете или «берлоге», как он называл его, наслаждаясь тем, как «Стильерс» разделывали под орех «49 – точников», когда вдруг зазвонил телефон. Трубку сняла Джо.

– А ну, покажи им! – сказал телевизору Палатазин, когда Терри Брэдшо обошел не одного, а целых двух линейных игроков, и как курок сработал правой рукой, делая передачу. – Не давай тому парню снова получить очко! Эх, ради всего!… – Он хлопнул себя по бедру, когда пас завершился всего в тридцати четырех ярдах.

– … да, я его позову, – донесся из кухни голос Джо. – Энди!

– Сейчас. – Он с трудом выбрался из уютного кресла и взял трубку из рук жены. – Слушаю!

– Капитан, здесь лейтенант Рис. Мы тут нашли человека, который видел парня с фоторобота.

– Этого мало.

– А это еще не все. Одна юная леди говорит, что согласилась сесть в машину к человеку, который похож на изображение фоторобота, Он сказал ей, что они едут в мотель, а сам затормозил на пустой стоянке на Юкка-стрит. Она испугалась и убежала, а он гнался за ней на машине. Это был сероватый «фольксваген», и она помнит часть номера.

– Не отпускайте ее пока. Я буду через пятнадцать минут. – Он почувствовал неодобрительный взгляд Джо, когда положил трубку на место.

– Я слышала. Ты к ужину хоть вернешься?

– Не знаю. – Он пожал плечами, набросил плащ и клюнул жену в щеку. – Я позвоню.

– Ты не вернешься к ужину, – сказала Джо. – И не позвонишь.

Но Палатазин уже выскочил за порог. Дверь закрылась за ним.

6

Как раз в тот момент, когда Палатазин опускал телефонную трубку, Рико Эстебан взбирался по длинной лестнице в старом многоквартирном здании в восточной части Лос-Анжелеса.

Даже солнечный свет приобретал здесь какой-то мутный оттенок, горячими стрелами пронизывая грязные окна коридоров и лестничных площадок.

Ступеньки под ногами скрипели, в некоторых местах не было перил. Иногда Рико бросал взгляд вниз, в четырехэтажный колодец, на желтые кафельные плитки, которыми был вымощен подъезд. Мусорные контейнеры на площадках были переполнены, отбросы вывалились на пол. На Рико была та же одежда, что прошлым вечером, только спина рубашки потемнела, пропитавшись потом. Все вокруг было наполнено звуками большого дома: кашель, журчание спускаемой воды в туалете, крик мужчины и женщины, которые пытались по-испански перекричать друг друга. Плач ребенка, которому хотелось есть, и отчаянное «кваето!» – его матери. Транзисторное радио и телевизоры соревновались в мощности громкоговорителей с «тум-тум» дископроигрывателей. Испанские новости, выстрелы – какой-то ковбойский фильм или детектив.

В коридоре пятого этажа жара была практически невыносима. Рубаха Рико приклеилась к груди, как вторая кожа, когда он остановился у двери, которую искал. Сердце его колотилось. Он боялся женщины, которая жила в этой квартире. Она была ненормальная, невозможно было предсказать, что она сделает. Однажды старая Санос поклялась отстрелить ему яйца, если он еще раз подойдет к дочери. Поэтому теперь он колебался, не зная, стучать ли ему, или просто вернуться по собственным стопам, бежать из этого отвратительного свинарника. «Что, если Мерида вернулась вчера вечером и все рассказала своей матери? – испуганно подумал он. – Тогда придется платить. Но вдруг она вообще не вернулась? Вдруг с ней что-то случилось в джунглях бульвара Виттиер?» – Неуверенность наполнила его глухим страхом. – «Этот извращенец Таракан все еще гуляет на свободе, верно? И полно других типов, еще похуже Таракана. Но с другой стороны, за дверью он может обнаружить заплаканную Мериду и разъяренную фурию, в руке которой будет спецмодель» субботняя ночь «, нацеленная прямо в пах Рико. Мадре де диос!»

Но он не мог уйти, так ничего не выяснив. Больше времени терять было нельзя. Он протянул руку, сжал кулак и постучал в дверь. Почти немедленно отварилась другая дверь, дальше по коридору, и выглянул старик-чикано. Он с подозрением посмотрел на Рико.

– Кто это? – раздавшийся из-за двери голос заставил Рико подпрыгнуть:

– Э-э… это я, миссис Сантос. Рико Эстебан.

Последовала долгая неловкая тишина.

«Черт! – подумал он, пронзенный паникой, – пошла за пистолетом!» Он было готов броситься бежать, когда из-за двери спросили:

– Чего тебе надо, сопляк?

– Я хочу поговорить с Меридой, миссис. Пожалуйста.

– Ее нет дома.

Напряжение внезапно спало. Он чувствовал, что миссис Сантос прижалась сейчас к тонкой деревянной панели ухом.

– А вы не знаете, где она сейчас? – спросил он.

Тут дверь распахнулась, и Рико в ошеломлении сделал шаг назад. Женщина смотрела на него черными, как у змеи, презрительными глазами. – А что тебе нужно от нее? Зачем тебе знать, где она?

– Мне нужно найти ее. Это очень важно.

Он не видел ее руки и боялся, что она могла спрятать за спиной этот чертов пистолет.

В тяжком молчании миссис Сантос некоторое время рассматривала его:

– Я знала, что она крутит хвостом у меня за спиной, я знала, что она с тобой встречается, дерьмо ты этакое! Я сразу поняла, что она с тобой, когда она вчера вечером не пришла домой!

– Я… вчера вечером встретил ее у дома, – с трудом выдавил из себя Рико. – На бульваре она… выпрыгнула из машины, миссис Сантос, я всю ночь пытался ее найти, я все места объездил, я всего два часа спал, на заднем сиденье, и я не знаю, куда еще можно…

– ЧТО? – завопила старуха, глаза ее вот-вот должны были выскочить из орбит. – Моя Мерида, ночью на бульваре? Ах ты, подонок, ты оставил мою Мериду там, на всю ночь? Я сейчас позову полицию! Ты отсюда не уйдешь!

Глаза ее сверкали черным жаром. Она хотела хлопнуть дверью, но Рико мгновенно остановил дверь рукой. Она смотрела на него, раскрыв рот, в глубине ее глаз замерцал страх.

– Вы не слышали, что я сказал! – почти прокричал Рико. – Если Мерида прошлой ночью не вернулась домой, тогда я не знаю, где она сейчас! Она могла попасть в беду! «Она и так в беде», – мрачно подумал он при этом. – «Куда она могла пойти, кроме вашей квартиры?»

Миссис Сантос стояла, как статуя, и он знал, о чем она думает: «Мерида была хорошая дочь, любила маму, никогда раньше не оставалась ночью где-то кроме дома».

– Я опасаюсь за нее, – тихо сказал Рико.

Сначала миссис Сантос заговорила шепотом, потом голос ее перешел в крик:

– Я тебе говорила, оставь ее в покое, говорила? Я предупреждала Мериду. От тебя всегда одни гадости, всегда так было, даже когда ты бегал с «Костоломами». И только Бог знает, чем ты теперь занимаешься!

– Послушайте, я пришел сюда не драться, мне плевать, что вы обо мне думаете. Я просто хочу знать, что с Меридой все нормально…

– Зачем? Чтобы уговорить ее шляться вместе с тобой по улицам? Все к чему ты прикасаешься, обращается в грязь! И Бог это видит! Ой, погоди, погоди минутку! – Она бросилась в глубину квартиры и Рико последовал за ней. Женщина пересекла грязную тесную комнатку и открыла ящик комода, стоявшего рядом с раковиной. – Погоди минутку, дерьмо, – завопила она, повернувшись. В руке ее был тяжелый нож, каким пользуются мясники. – Я зарежу тебя за то, что ты сделал с моей девочкой!

– Пожалуйста! – сказал он, пятясь в двери. – Я только хотел узнать…

– Вот что я тебе расскажу! – крикнула старуха и бросилась к нему, нацелив нож вниз его живота.

– Ах ты, старая ненормальная… сука! – заорал в ответ Рико, развернулся, выскочил за дверь и успел захлопнуть ее прямо перед носом старухи. В следующий миг он мчался вниз по лестнице, слыша сухой довольный кашель старика-чикано. Дом за его спиной, казалось, был наполнен криками и угрозами миссис Сантос. «Старая гарпия!» – подумал Рико, поспешно перескакивая ступеньки. Вскоре голос стал доноситься все слабее, и Рико с облегчением понял, что она не думает его преследовать, И все же из подъезда он выскочил бегом. Пара малышей пыталась снять колпаки с колес его машины, и он разогнал их пинками.

Он уже собирался занять место водителя, когда послышался хладнокровный детский голос:

– Эй, Рико! Зря ты обижаешь этих малышей!

Рико обернулся. Двенадцатилетний брат Мериды Луис сидел на обочине тротуара у следующего подъезда дома. С ним было еще двое мальчишек не старше одиннадцати лет, но в глазах их уже застыло упрямство и страх. Они играли в карты, Луис курил самодельную сигарету.

– Им нужны зелененькие, которые они могли бы получить за шкары с твоей телеги, если бы продали их. Еще две. – Он взял две карты, сдал и с отвращением фыркнул. – Их старик тратит каждый день пятьдесят долларов, и чем дальше, тем ему хуже. Думаешь, если ты переехал на Полосу, то здесь все поменялось?

Слова, так спокойно произнесенные ребенком, ужалили Рико.

– А что ты об этом знаешь? – сказал он. – Ты сам еще сопляк.

– Много чего знаю, – Луис поднял голову. – Например, что сестра было с тобой прошлой ночью и домой не вернулась. Моя старуха всю ночь топала по комнате. Говорит, что заключит на тебя контракт с «Головорезами».

– И кто же перережет мне глотку? Ты? И за сколько? За пять зеленых? Да ты в самом деле начинаешь уже думать, как настоящий «Головорез». Если ты будешь с ними якшаться и дальше, то кончишь в канаве с разрезанным животом. Или в тюряге.

Луис сдал карты и хитро, как лиса, улыбнулся:

– Очень жаль, что нам не подняться так высоко, как ты поднялся, Рико. Ты теперь такой большой, что вырос, из нашего бедного баррио. Ты ведь теперь гигант на Закатном бульваре, верно? – Он проимитировал звук пуканья, и остальные подростки засмеялись. – Мавен может оторвать тебе задницу одной рукой Лучше бы ты убирался с нашей улицы! Тебе здесь больше не место!

– Мавен! Так он до сих пор заводила «Головорезов»?

– Да. Кто сдавал, берет одну. От-т-тлично, амигос! – Он не обращал внимания на Рико, пока не сдал карты. – Что ты тут делаешь у моего дома, парень, моя старуха может тебя увидеть. А она имеет на тебя большой зуб.

– Я уже видел твою мать, – сказал Рико. – Она уже готова для одного большого дома, где много замков. Я хочу найти Мериду. Не знаю, Луис, где может быть твоя сестра. А ты?

Луис бросил на него быстрый взгляд:

– Что ты хочешь этим сказать, парень? Вчера вечером она уехала с тобой!

– Да, но потом она выскочила из машины на Виттиер и убежала. Я тебе об этом и толкую. Я искал ее почти всю ночь. Так куда она могла пойти?

– Ты оставил ее одну? – Луис не мог поверить тому, что услышал. – На бульваре, совсем одну? – Карты выпали из его рук. – Парень, ты теперь так далеко отсюда живешь, что не знаешь, что происходит? «Гадюки» стараются оттяпать у «Головорезов» кусок территории! И за три квартала отсюда начинается зона сражений! «Гадюки» стараются поймать по одиночке хотя бы одного нашего. На той неделе попался Хотшот Заса, Пако Милан и Хуан Моралес!

Дыхание Рико участилось:

– Они их убили?

– Никто не знает. Они просто исчезли… пффф, и Мавен думает, что «Гадаюки» из подстерегли, а потом утащили тела и спрятали где-нибудь. В пятницу пропала девушка Мавена, Анита, а вчера – маленький брат Пауло Леграна, Бенни.

– Боже мой! – прошептал Рико, чувствуя, как сжимается внутри мозга холодный кулак страха. – Думаешь, что они… Мериду?

– Они знали, что это моя сестра. – Луис встал, лицо его было лицом жаждущего крови воина, но тело под жилетом из дешевого пластика под кожу было телом ребенка, сквозь кожу торчали жалкие ребра. Он провел по губам тыльной стороной ладони:

– Да, они могли ее подстеречь. Подождать в боковой улице, потом захватить. Эти сукины дети могли ее сначала изнасиловать, а тело утащить куда-нибудь.

Живот Рико свело. Ему казалось, что еще немного – и его стошнит.

– Они же могли и убить, – тихо сказал Луис, потом посмотрел прямо в лицо Рико. – Если она мертва, то помог им в этом ты, бастардо! Это ты подставил ее прямо в руки «Гадюк»!

– Но мы ведь не знаем, что с ней случилось! Мы могли бы заявить в полицию…

– А копы тут причем? – заорал Луис. Он дрожал, пытаясь сдержать слезы. – Это дело «Головорезов», моих братьев. Пошли, – приказал он остальным мальчикам. Они мгновенно поднялись со ступенек. – И надо найти Мавена и сказать ему.

Они пошли вдоль улицы, подпрыгивая, как маленькие бойцовые петухи. Луис вдруг повернулся и ткнул пальцем в Рико:

– Молись, чтобы с моей сестрой все было о'кей! – крикнул он, и тут голос его надломился. – Молись и надейся, парень, вот что я тебе советую! – Потом он отвернулся, и все трое исчезли за углом.

Рико наблюдал, как они поворачивают за угол. Из желудка Рико поднялся комок и застрял где-то в районе гортани.

«Мертва, – подумал он. – Мерида мертва?» Убита «Гадюками», бандой довольного безнаказанного отребья, панков, которые были еще сосунками, когда он, Рико, уже бегал вместе с «Костоломами». Поток помоев хлынул на улицу откуда-то сверху. Рико отпрыгнул в сторону, сверху послышался тонкий злорадный смех. Ошарашенный, с кружащейся головой, покрытый холодным потом, он вернулся в своей машине и быстро покинул проклятое гетто чикано.

7

– Да, это он, тот самый тип, – сказала чернокожая проститутка с тяжелыми чувствительными веками над дикими глазами и ярко-оранжевыми волосами. Она подтолкнула фотографию обратно к лейтенанту Рису. – Я его хорошо запомнила. Пытался прищемить меня на Юкка-стрит. Хотел прикончить. Да, это он самый. – Она глубоко затянулась сигаретой и выпустила дым углом ярко накрашенного рта.

– А он не назвал вам имени, мисс Коннорс? Что-нибудь вроде Уолли или Уолт, или Уолтер?

– Нет, он вообще ни слова не проронил, только спросил… какая цена.

– Послушайте, – она с опаской взглянула на медленно вращавшуюся катушку магнитофона на дальнем конце стола. – Вы не обманете старушку Лизз, а я бы не хотела чтобы ящик записывал мой голос. – Она взглянула через плечо, на внимательно следящего за ней капитана Палатазина. – Вы обещаете мне, что не станете потом мне предъявлять обвинений, ведь вы не за этим меня сюда притащили, верно?

– Нет, никто не собирается устраивать ловушку, – тихо сказал Палатазин. – Нас не интересует, чем вы добываете себе средства к существованию. Нас больше интересует тот человек, который посадил вас в машину вечером в среду. Одна из проблем, которая мешает нам его выловить – это то, что вы, дамы, не очень охотно с нами сотрудничаете.

– Ну, а кто тут виноват, а? Брат-закон тяжко нашу сестру карает. А нам тоже надо подзаработать, верно? – Она снова томно посмотрела на Палатазина, потом на Риса. – Бывает способ и похуже, чем наш, верно?

– Подозреваю, – согласился Рис. – Но вы уверены, что правильно назвали эти цифры? Два и семь?

– Ага, все точно. Последняя цифра может быть тройкой… или пятеркой. Не знаю.

Рис кивнул и посмотрел протокол, который заполнял по мере того, как беседовал с этой девушкой.

– А буквы? По-вашему, первая была «Т»? А вторая?

Она пожала плечами:

– У меня времени ведь не было стоять там и читать этот номер. Я свою задницу спасала. – Она выпустила еще одно колечко дыма в сторону магнитофона. – По-моему, еще хорошо, что я что-то вообще помню.

– Дэйв, – сказал Палатазин Вейкроссу. – Возьми-ка протокол и начни искать по номерным данным, сразу. Попроси Мак-Калафа и Прайса, пусть помогут тебе, как только освободятся.

– Да, сэр. – Вейкросс взял протокол у Риса и покинул комнату.

– Можно идти? – спросила девушка. – Я вам рассказала все, что помню.

– Одну минутку, – ответил Палатазин, подавшись вперед. – Вы сказали… если я помню точно ваши собственные слова, что с этим человеком вам было «знобко». Что это значит?

– Мне обычно все равно, что за люди со мной, – сказала она. – Но от этого типа у меня по коже мурашки пошли. Сначала он был о'кей, только немного тихий. Я решила, что мотель Касалома и пятьдесят долларов – это неплохо. Но глаза у него были какие-то в самом деле ненормальные, и он все время наклонял голову, словно у него нервы не в порядке. Потом я, правда, решила, что он как будто к чему-то прислушивается. Понимаете?

– Прислушивается? Было включено радио?

– Нет. Словно он слышал что-то, чего не могла услышать я, и еще он один раз совсем непонятно усмехнулся. Странно так усмехнулся. Ну вот, мы едем, но вдруг за два квартала до Касалома он сворачивает. Я спрашиваю, что он надумал, а он молчит. Только вроде как кивает. Неприятно. Потом останавливается на стоянке, где раньше была «Семь-Одиннадцать», и глушит мотор. Я решила, что он хочет меня… прямо там. Он… ну, начал штаны расстегивать. Мне вдруг стало как-то зябко, но я подумала, какого черта, что такого? Поэтому я наклонилась, но тут вижу, рука его прыгнула куда-то под сиденье очень быстро. Я почувствовала этот запах, вроде алкоголя, но гораздо сильнее. Я не знала, что это было, но только старушке Лизз ничего такого не надо. Я выскочила из телеги и побежала, потом услышала, как завелся двигатель, и я подумала: «О, боже, этот извращенец гонится за мной!» И тогда я и подумала, что это мог быть сам Таракан. Правда, давно уже никто не попадался, так мы стали думать, что парень или сломал-таки шею, или уехал из города, или заполз в щель. Я успела добежать до угла, и тут серый «фольк» пронесся мимо, повернул направо и все, больше я его не видела. Потом я позвонила своему человеку, и он меня подвез оттуда.

– А вот это вещество, запах которого вы почувствовали, – сказал Палатазин, – вы сказали, что запах напоминал запах алкоголя, может, это был терпентин? Или что-то в этом роде?

– Не могу ничего точно сказать. – Она сплющила в пепельнице сигарету. – Но запах был резкий, сильны такой. У меня глаза даже начало резать. Наверняка это была какая-то страшная гадость.

Рис усмехнулся, потом прокашлялся и отвел взгляд в сторону, когда на него посмотрел Палатазин.

– Ну, хорошо, мисс Коннорос. Достаточно. – Палатазин поднялся и выключил магнитофон. – Вы ведь в ближайшее время не собираетесь покинуть город? Это на случай, если нам потребуется опознание.

– Не-а, мой участок забит здесь, в Л.А.

– Прекрасно. Спасибо, что вы пришли к нам. И я бы посоветовал вам и вашим подругам подождать, пока мы не упрячем Таракана за решетку.

– Само собой.

Она подняла с пола сумку, на прощанье слегка качнула бедрам перед Рисом и вышла. Палатазин снова сел, взял трубку и раскурил ее.

– Что думаешь? – спросил он Риса. – Похоже это на того кого мы ищем?

– Трудно сказать. Если это тот парень, который пытался подцепить Эми Халссет, то на Таракана он не похож – по характеру поведения, так сказать. Не было попытки изнасилования или удушения.

– И если это ОН, то почему изменил привычки? Да, странно. И уже второй раз – сильный запах из машины. Что бы это могло быть?

– Все, что угодно, начиная от бензина до чистящей жидкости.

Палатазин некоторое время молча курил свою трубку. Рис вдруг вспомнил новое телешоу. Он видел его вчера вечером. «Чистое везенье», так, кажется, оно называлось. История там крутится вокруг какого-то немного чокнутого частного детектива, который вообразил себя современным воплощением души Шерлока Холмса и носится по Л.А., пытаясь разгадать тайны вместе с одним психиатром, доктором Ватсоном. Довольно смешной фильм.

– Экспертиза как следует поработала над теми четырьмя трупами, так? Она не могла пропустить воспаления или распухания мембран носа или век? Правильно?

– Конечно, не могла.

– Но ничего такого замечено не было. То есть, не было никакого особого воспаления, не считая следов удушения. Правильно?

Рис кивнул:

– К чему вы клоните?

– Допустим, Таракан поменял манеру. Может, ему не понравилось, что жертвы царапались, когда он их давил. Может, ему хотелось, чтобы они меньше сопротивлялись. Что бы он сделал в таком случае?

– Стукнул бы сначала молотком по голове.

– Подходит. Но, допустим, он промазывает с первым ударом, и девушка начинает вопить? Вспомни теперь, мисс Коннорс заметила, что его рука потянулась за каким-то предметом, который был спрятан под или рядом с сиденьем, и именно оттуда шел сильный запах. Что это предполагает?

– Ага, – сказал Рис. – Наркотик, наверное, что-то вроде эфира?

– Да, эфир или аналогичное вещество. Но в любом случае, что-то способное выбить сознание из взрослого человека всего за несколько вдыханий. Потом Таракан мог насиловать, душить, делать все, что ему хотелось, и столько, сколько хотелось.

– А что это за вещество использовалось в фильмах про сумасшедших ученых? Помните, они машут ватой или пробиркой под носом у кота, и существо опрокидывается лапками кверху? Хлороформ, кажется?

– Возможно. Но, насколько я знаю, на прилавках хлороформ не продается. Может, в больницах его еще и применяют. И где бы мог достать его человек Икс? – Палатазин выпустил длинное щупальце голубого дыма в потолок, наблюдая, как щупальце сворачивается в сторону вентиляционной решетки кондиционера. – Что-то такое ты сказал минуту назад? – Он прищурил глаза. – Насчет бензина?

– Если нанюхаться бензина, то может вытошнить, но надо вдыхать пары довольно долго, чтобы он сбил кого-то с копыт.

– Да, а мы говорим о веществе, которое действует за несколько десятков секунд, не более. – Он пожал плечами. – Не знаю. Сделай мне услугу, а? Поскольку ты сегодня вечером будешь работать, позвони в больницы и некоторым фармацевтам и выпиши названия веществ, которые могут нам подойти. Надо искать вещества, доступные на прилавках, но не мешает проверить содержимое эфирных субстанций и в запасах госпиталей и больниц. – Он поднялся со стула и двинулся к двери. – Вероятно, то, что почувствовала мисс Коннорс, было шешезом.

– Чем? Что это такое?

– Молния по-венгерски.

Палатазин слабо улыбнулся взял со стола отпечаток условного портрета, сделанного по описанию. Улыбка его исчезла, когда он смотрел на мясистое, какое-то белечье лицо. Глаза, такие пустые, скрытые за толстыми стеклами очков, они больше всего беспокоили капитана. «Где же ты? – молча спросил он. – Если ты все еще думаешь нанести удар, то почему бы не появиться новым трупам?» Палатазин хорошо сознавал, что только труп или след вел к убийце – кусочек ткани, сжатый в последнем усилии пальцами мертвой руки, в клетках кожи и волос под ногтями, в уроненном коробке спичек или носовом платке. Остановить убийцу полиция не могла. Отдел убийств мог лишь собрать все мелочи до последней, из найденных на месте преступления, и складывать уродливые головоломки страстей зла. А без свежего трупа в головоломке образовывались слишком большие пробелы.

Палатазин подтолкнул снимок обратно к Рису.

– Пора отдать эту картинку в газеты. Отнесешь в отдел связи с прессой?

– Да, сэр. Я все сделаю.

Палатазин покинул комнату для допросов и зашагал обратно в комнату отдела – в свой оффис. Он бросил взгляд на свои часы – двадцать пять минут шестого… Солнце начало уже свой путь к западному горизонту, удлиняя на своем пути холодные серые тени. Пора было возвращаться домой, к Джо, подготовить себя психически в следующему дню. Завтра встреча с начальником отдела расследований, и количество убийств, не относящихся к делу Таракана, с каждым днем становится все больше. Какой-то чикано найден избитым до смерти дубинками в боковой улочке в пригороде. Симпатичная девочка-подросток с перерезанным от уха до уха горлом в багажнике украденной машины. Женщина средних лет, застреленная на тротуаре из проезжающей мимо машины. Трехлетний ребенок, избитый и обезображенный, засунутый на дно мусорного контейнера… Палатазин был невольным свидетелем всего этого ежедневного реального фильма ужасов. Некоторые дни, конечно, были хуже. В самые плохие из них, обычно в разгар лета, ночные кошмары преследовали его картинами распухших разлагающихся трупов мужчин, женщин, детей – все они протягивали к нему руки и как прокаженные, просили о спасении. А средства убийства в этом городе были до ужаса разнообразными: бейсбольная бита, пистолет, разбитая бутылка, яды из дюжины разных стран, ножи всех видов и назначений, крючки вешалок, веревки, колючая проволока и даже медный шарик, выстреленный из дробовика. Мотивы преступлений – почти в такой же мере разнообразные: месть, деньги, свобода, любовь. Говорите – Город Ангелов? У Палатазина сложилось иное мнение.

Когда ему было четырнадцать, дядя Мило нашел ему вечернюю работу – подметать в соседнем полицейском участке. Энди любил смотреть фильмы про полицейских и грабителей, которые показывали по телевизору – телевизор стоял на витрине магазина братьев Абрахамс в квартале от его дома. И он был взволнован, вообразив себя частью мира облаченных в голубую форму полицейских, обтекаемых машин и трещавших портативных радиоприемников. Офицерам интерес нравился, и они с удовольствием посвящали его в детали своей профессии. Несколько лет он был самым добросовестным слушателем любой истории, которую могли преподнести в участке. Только годы спустя, когда он сам надел одну из плотных синих униформ, он понял, что мир не настолько четко разделен на белое и черное, как показывалось это на телевизионных экранах. Он шагал вдоль Фонтан-авеню, когда какой-то краснолицый толстый мужчина принялся громко кричать о том, что его ограбили, ограбили магазин. Палатазин увидел подозреваемого – худой черноволосый мужчина в рваном пальто, прижимавший к груди пару батонов хлеба и кусок колбасы. Он бросился в погоню – в те дни он не был еще таким толстым и умел быстро бегать – и быстро догнал вора, схватив его за воротник пальто и рывком бросив на тротуар. Еда посыпалась на асфальт и тут же превратилась в кашу под колесами проносящихся автомобилей. Палатазин вывернул задержанному руку, защелкнул наручники и повернул вора лицом к себе.

Но это была женщина – очень худая, с распухшим от шестимесячной беременности животом. «Прошу вас, – начала она всхлипывать, – не отправляйте меня больше в камеру, не надо..».

Палатазин был поражен и не знал, что ему теперь делать. Подбежал краснорожий хозяин мясной лавки, у которого в брюхе было не меньше говядины, чем на полках магазина, и принялся кричать, как «эта сука среди бела дня принялась обворовывать магазин, стащила прямо с прилавка еду, и что теперь будет делать полиция?» Палатазин ничего не мог ответить, ключ от наручников белым огнем жег руку. Тут у бордюра тротуара со скрипом затормозил патрульный полицейский фургон, и возмущенный хозяин магазина обратился к приехавшим полицейским. Когда женщину посадили в машину, она перестала всхлипывать, а глаза ее стали похожи на окна давно брошенного дома. Один из офицеров похлопал Палатазина по плечу и сказал: «Хорошая работа, эта дама обчищала продовольственные магазины по всей авеню уже недели две». Фургон укатил, а Палатазин продолжал смотреть на раскатанные в блин хлеб и колбасу на асфальте дороги. Краснорожий хозяин хвастливо пояснял группе собравшихся зевак, что никому еще не удавалось ограбить его среди бела дня и уйти от наказания. Никому!