Текст книги "Кусака"

Автор книги: Роберт Рик МакКаммон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

1О. СИНЯЯ ПУСТОТА

Стиви, баюкая в ладонях черный шар, добежала до дома и остановилась поискать под окном эркера белый камень – если вытащить его, открывался доступ к засунутому вглубь запасному ключу от входной двери. Девочка запыхалась, ее все еще трясло после того, как на Брасос-стрит за ней погналась собака. Собака, крупный доберман, зарычала и прыгнула, но тянувшаяся к столбу во дворе цепь с лязгом отбросила ее назад. Стиви даже не остановилась показать собаке нос, понимая, что мама с мистером Кричем едут за ней.

Она нашла белый камень и ключ и вошла в дом, где кондиционер остудил потное, разгоряченное тело. Стиви пошла в кухню, подтащила к шкафчику стул, залезла на него, достала стакан и налила себе холодной воды из кувшина, который стоял в холодильнике. Черный шар по-прежнему сохранял прохладу. Она обтерла им щеки и лоб и прислушалась, не тормозит ли перед домом машина мистера Крича. Нет еще, но скоро они должны были подъехать.

– Они хотят вскрыть тебя, – сказала она своему приятелю, прятавшемуся внутри шара. – По-моему, это будет не слишком-то приятно, правда?

Разумеется, шар не ответил. Он мог знать, как играют в крестики-нолики, но говорить не умел, только петь.

Стиви унесла шар к себе в комнату и задумалась, не спрятать ли его. Конечно, когда Стиви объяснит про музыку и расскажет, что в самой глубине черного шара сидит кто-то, кто с ней играет, мама не заставит ее отдавать шар. Она мысленно перебрала места, куда можно было его спрятать: под кровать, в шкаф, в комод, в ящик с игрушками. Нет, ни один тайник не казался достаточно надежным. Машины мистера Крича еще не было; у Стиви оставалось время найти хорошее укрытие.

Она как раз раздумывала над этим, когда зазвонил телефон. Он звонил, не переставая, и Стиви решила подойти, поскольку на данный момент была хозяйкой дома. Она сняла трубку.

– Алле?

– Вы, барышня, заработали порку! – сквозь притворное бешенство в голосе Джесси звучало неподдельное облегчение. – Ты могла попасть под машину… да мало ли что!

Стиви решила, что про собаку лучше умолчать.

– Со мной все в порядке.

– Я хочу знать, что это ты вытворяешь! Сегодня ты меня здорово утомила своим поведением!

– Прости пожалуйста, – тоненьким голоском сказала Стиви. – Но я опять услышала пение и должна была забрать шар у мистера Крича, потому что не хотела, чтобы его сломали!

– Это не нам решать. Стиви, ты меня удивляешь! Ты никогда так себя не вела!

Глаза Стиви обожгло слезами. Такой мамин голос был хуже всякой порки. Мама не слышала пения и не могла понять, что в шаре – тот, кто с ней играет.

– Я больше не буду, мама, – пообещала она.

– Ты меня очень разочаровала. Я думала, что воспитала тебя лучше. А сейчас послушай-ка меня: я все еще у мистера Мендосы, но скоро приеду домой. И хочу, чтобы ты никуда не уходила. Слышишь?

– Да, мэм.

– Ну, хорошо. – Джесси помолчала; она злилась, но не настолько, чтобы взять и просто повесить трубку. – Ты меня напугала. Кто же так бегает? С тобой могло что-нибудь случиться. Ты понимаешь, почему я расстроилась?

– Да. Я вела себя плохо.

– Ты вела себя очень плохо, – поправила Джесси. – Но об этом мы поговорим, когда я приеду домой. Я очень люблю тебя, Стиви, вот почему я так рассердилась. Понимаешь?

Девочка сказала:

– Да, мам. Я тебя тоже люблю. Извини.

– Ладно. Сиди дома, скоро приеду. Пока.

– Пока.

Они одновременно повесили трубки. На станции техобслуживания Джесси повернулась к полковнику Роудсу и сказала:

– Метеорит! Держи карман шире.

Слезы у Стиви высохли. Она вернулась в свою комнату к черному шару, на поверхности которого показались синие пятнышки. Спрятать его? Теперь от этой мысли делалось не по себе. Но отдавать нового приятеля, чтобы его разломали на куски, тоже не хотелось. Плохого – нет, очень плохого – поведения для одного дня было достаточно; как следовало поступить? Стиви прошла через комнату к окну и посмотрела на выбеленную солнцем улицу, пытаясь угадать, что же правильно: спрятать черный шар наперекор матери или же отдать его на растерзание. Тут девочка зашла в тупик, не в состоянии думать дальше, и в следующую секунду решила до появления машины мистера Крича по возможности развлечь своего нового товарища.

Стиви рассеянно прошла к стоявшей на столике коллекции стеклянных фигурок. Внутри черного шара появилась синяя черточка, словно начал открываться глаз. Девочка сказала: «балерина», и показала на свою любимицу, танцующую стеклянную статуэтку. Потом:

– Лошадь. Как Душистый Горошек, только Душистый Горошек настоящая, а эта – стеклянная. Душистый Горошек – пал… пол… – Некоторые слова все еще вызывали у Стиви затруднения. – Полумино, – сдавшись, выговорила девочка и показала на следующую фигурку: – Мышка. Знаешь, что такое мышка? Она ест сыр и не любит кошек».

В центре черной сферы взорвался фейерверк синих искорок.

Стиви взяла с кровати свою куклу Энн-Оборвашку.

– Это Энни Ларедо. Энни, скажи» здрасьте «. Скажи:» Мы так рады, что вы сегодня к нам заглянули ««. Энни – девочка с родео «, – объяснила она черному шару, а потом, продолжив обход комнаты, подошла к своей доске объявлений, на которой папа помог ей развесить вырезанные из ватмана буквы, и показала на первую. – А… Б… В… Г… Д… Е… Ж… это алфавит. Знаешь, что такое алфавит? – Стиви осенила очень важная мысль. – Ты же даже не знаешь, как меня зовут! – сказала она и поднесла шар к лицу. В середке переливались разные краски, словно шар был аквариумом, где плавала красивая рыбка. – Стиви. Я знаю, как пишется: С-Т-И-В-И. Стиви. Это я.

На той же доске объявлений висели вырезанные из журналов звери и насекомые. Подняв шар так, чтобы новый приятель видел, Стиви принялась дотрагиваться до картинок и называть:

– Лев… из джунглей. Ст… стыр… такая большая птица. Дельфин, – Стиви выговаривала» дифин «, – они плавают в океане. Орел… летает высоко-высоко. Кузнечик… кузнечики много прыгают. – Девочка подошла к последней картинке. – Скор… скорп… кусака, – выговорила она и все-таки дотронулась до нее, хотя любила ее меньше всего. Скорпиона отец повесил просто как напоминание не ходить по улице босиком.

В центре сферы заклубилось что-то вроде крошечных молний; они поднялись к внутренней поверхности шара и заплясали по ней. Короткий контакт с пальцами Стиви – и в руке возникло ощущение холодного покалывания, которое мгновенно распространилось до самого локтя и только потом улеглось. Оно ошеломило и испугало девочку, но боли не причинило. Она смотрела, как молнии внутри шара описывают дуги, вспыхивают и гаснут, а сверкающе-синий центр растет.

Стиви, больше зачарованная, чем напуганная, держала шар обеими руками. Молнии раскручивались, касаясь ее ладоней. Несколько секунд девочке казалось, что она слышит потрескивание своих волос, похожее на хруст рисовых хлебцев. Она подумала: может быть, пора положить черный шар? В нем, расходясь все сильнее, бушевала гроза, и Стиви пришло в голову, что новому приятелю могло не понравиться что-то из увиденного на доске объявлений.

Девочка сделала два шага к кровати, намереваясь осторожно положить шар и подождать маминого возвращения.

Но больше не сделала ни шагу.

Черный шар внезапно взорвался раскаленной, пугающей синевой. Стиви хотела разжать пальцы и бросить его, но опоздала.

С поверхности шара сорвались крохотные молнии. Они сплелись с пальцами девочки, пробежали вверх по рукам и плечам, дымком обвились вокруг шеи, взвились к ноздрям и широко раскрытым глазам, коконом окутывая голову, проникая под череп. Боли не было, но уши заполнило тихое ворчание, похожее не то на отдаленный гром, не то на ровный повелительный голос, какого Стиви еще не слышала. По волосам Стиви прыгали искры, голова запрокинулась, а рот раскрылся в тихом, потрясенном» Ох!»

Запахло горелым». Мои волосы!» – мелькнула у Стиви шальная мысль. Она попыталась сбить пламя ладонями, но руки ей больше не повиновались. Девочке захотелось кричать, глаза заволокло слезами, но звучавший в голове громовой голос стал еще громче и поглотил все чувства. Стиви почудилось, будто какие-то волны подняли ее, а потом утащили вниз, в синий водоворот, у которого не было ни сводов, ни дна. Там оказалось прохладно и тихо, гроза бушевала где-то далеко. Вокруг сомкнулась синяя пустота, которая держала крепко и утаскивала все глубже. Только теперь Стиви покинула свое тело и превратилась в свет, став легкой, как перышко на ветру. Ничего страшного в этом не было, но Стиви не переставала изумляться, как это она не боится или, по крайней мере, не плачет. Девочка не противилась – казалось, сопротивляться нехорошо. Хорошо было опуститься вниз, в синеву, в царство покоя, заснуть, погрузиться в мир сновидений… Стиви не сомневалась: сны живут именно здесь, и, если не противиться, они найдут ее.

Окутанная синими потоками, девочка уснула, и первое видение приняло обличье Душистого Горошка – мама с папой уже сидели на спине золотистого коня и торопили ее присоединиться к ним, чтобы провести долгий день, где нет печали – лишь чистое голубое небо да солнечный свет.

Тело Стиви упало на спину, ударившись правым плечом о пол. Синий пульсирующий шар вырвался из застывших рук и закатился под кровать, где мало-помалу снова стал черным, как смоль.

11. ПРЕВРАЩЕНИЕ

– Не знаю, что за лапшу вы тут пытаетесь вешать мне на уши, – сказала Джесси, – но это был никакой не метеорит. Вы это знаете не хуже моего.

Мэтт Роудс еле заметно улыбнулся и закурил.

Они с Джесси сидели друг напротив друга за отдельным столиком в глубине кафе» Клеймо» на Селеста-стрит. «Клеймо» было заведением маленьким, но опрятным, с красными клетчатыми скатерками, табуретками из красного винила и стенами, украшенными, соответственно вывеске, клеймами. На тарелке перед Роудсом лежали остатки фирменного блюда «Клейма», «бигбифбургера» – котлеты с выжженным на ней двойным «Х», личной маркой «Клейма».

– Ладно, доктор Хэммонд, – сказал он, раскурив сигарету. – Тогда скажите мне, что это было.

Она пожала плечами.

– Интересно, откуда мне знать? Я же не служу в ВВС.

– Нет, но вы, кажется, видели объект достаточно ясно. Давайте, выкладывайте свое мнение.

Сью Маллинэкс – чересчур накрашенная крупная блондинка с пышными бедрами и нежными детскими карими глазами, – принесла кофейник и налила им еще по чашке кофе. Десять лет назад Сью была главной мажореткой в Средней школе Престона. Удалившись, она оставила после себя аромат «Джорджо».

– Это был какой-то механизм, – решилась Джесси, когда Сью оказалась за пределами слышимости. – Какой-нибудь секретный самолет. Вроде одного из этих бомбардировщиков, «стелсов»…

Роудс расхохотался, пуская из ноздрей сигаретный дым.

– Леди, вы читаете слишком много шпионских романов! К тому же теперь про «стелс» знает каждая собака; можете не сомневаться, это уже не секрет.

– Ну, не «стелс», так что-нибудь такое же важное, – ничуть не смутившись, продолжала Джесси. – Я видела обломок этой штуки, покрытый какими-то символами. Мне кажется, они могут быть японскими. Или, может, сочетанием японских и русских. Но в английском таких нет, я уверена. Не хотите просветить меня на этот счет?

Улыбка полковника растаяла. Он посмотрел в окно, продемонстрировав Джесси ястребиный профиль. Неподалеку, посреди Престон-парка, все еще стоял вертолет. К нему стекалась толпа. Капитан Ганнистон сидел за стойкой, попивая кофе и отражая вопросы Сисила Торсби, пузатого повара и владельца кафе. Через секунду полковник сказал:

– Думаю, мы вернулись к моему первому вопросу. Я хотел бы знать, что повредило ваш пикап.

– А я хочу знать, что упало. – Джесси решила не говорить про черный шар до тех пор, пока полковник хоть что-нибудь не ответит. Стиви вроде бы обращалась с ним осторожно, так что отдавать его было не к спеху.

Роудс вздохнул и пристально посмотрел на нее чуть прищуренными холодными глазами:

– Не знаю, леди, кем вы себя воображаете, но…

– Врачом, – сказала Джесси. – Я – врач. И прекратите снисходить до меня.

Роудс кивнул.

– Согласен, врач. – «Меняем тактику, – подумал он. – Она не такое бесчувственное полено, как шериф с мэром». – Хорошо. Если я расскажу вам, что это было, вам придется дать целую кучу подписок о неразглашении с грифом «совершенно секретно». Может быть, даже съездить на Уэбб. Одной этой канцелярщины довольно, чтобы довести до слез и крепкого мужика, но после того, как вы по уши утонете в бумажках, вас еще заставят присягнуть, что под страхом бесплатного жилья и кормежки за счет дяди Сэма на очень долгий срок вы ни словом ни о чем не обмолвитесь. – Роудс помолчал, чтобы Джесси прочувствовала. – Вы этого хотите, доктор Хэммонд?

– Я хочу слышать правду, а не всякую чушь. И немедленно. А уж потом расскажу вам, что знаю я.

Он стиснул руку в кулак и изо всех сил постарался принять неописуемо зловещий вид.

– Несколько месяцев назад мы заманили в ловушку советский вертолет. Пилот летел в Японию, но нарушил свой долг и переметнулся к нам. Вертушка сплошь усажена оружием, инфракрасными приборами и сенсорами, вдобавок там установлена лазерная система наведения на цель, которую мы уже давно хотели прибрать к рукам. – Роудс затянулся. В кафе кроме Ганнистона, Сисила и Сью Маллинэкс никого не было, но он понизил голос почти до шепота. – Оборудование проходило испытания на авиабазе Холломэн в Нью-Мексико, и тут случилась неприятность. Один из техников, имеющих доступ к секретным работам, определенно оказался тайным агентом. Он захватил вертушку и поднялся в воздух. База Холломэн попросила помочь поймать его, поскольку вертолет вроде бы взял курс на Мексиканский залив. Возможно, его должны были встретить советские истребители с Кубы. Как бы там ни было, мы его сбили. Выбирать не приходилось. Как раз когда вертолет перерезал вам дорогу, он разлетелся на куски. Теперь нам надо собрать их и убраться отсюда до того, как на нас устроят охоту репортеры. – Он ткнул сигарету в пепельницу. – Вот так. Если мы не будем держать язык за зубами, на следующей неделе все это вы сможете прочесть в «Тайм».

Джесси пристально наблюдала за ним. Полковник настойчиво истреблял у своей сигареты всякие признаки жизни. Она сказала:

– Я не видела никаких винтов.

– Господи! – Роуд сказал это чуть громче, чем следовало, и Сисил с Ганнистоном посмотрели в их сторону. – Ле… доктор Хэммонд, я рассказал вам то, что знаю. Хотите верьте, хотите – нет. Но не забывайте вот о чем: вы утаиваете информацию от правительства Соединенных Штатов и можете по собственной вине оказаться в крайне неприятной ситуации. Вместе с семьей.

– Я не желаю, чтобы мне угрожали.

– А я не желаю играть в игры! Вот что: в ваш грузовик угодил кусок этой машины? Что именно произошло?

Чтобы потянуть время, Джесси допила кофе. Никаких винтов она не видела; как же это мог быть вертолет? Однако все произошло так быстро. Может быть, она не помнит, что видела… или, может, винтов уже не было? Роудс ждал ответа, и Джесси поняла, что говорить придется.

– Да, – сказала она, – обломок этой штуки угодил в грузовик и насквозь пробил мотор – вы же видели дыру. Это была черная сфера, примерно вот такой величины. – Джесси показала. – Она отлетела от вашей штуковины и угодила прямо в нас. Но на самом деле странно вот что: весит эта сфера вроде бы всего несколько унций, сделана то ли из стекла, то ли из пластмассы и на ней нет ни царапинки. Я ничего не знаю о технологии русских, но, если они умеют делать твердую мастику для натирки полов, нам необходимо прибрать к рукам…

– Минуточку, пожалуйста. – Роудс подался вперед. – Черная сфера. Вы действительно брали ее в руки? Разве она не была горячей?

– Нет. Она, как ни странно, была холодная, хотя другие куски еще дымились.

– На сфере тоже были значки?

Джесси потрясла головой.

– Нет, никаких.

– Ладно. – В голосе полковника зазвучала взволнованная нотка. – И вы, значит, оставили сферу у того места, где стоял ваш грузовик?

– Нет. Мы взяли ее с собой.

Полковник Роудс широко раскрыл глаза.

– Сейчас она у моей дочки. У нас дома. – Джесси не понравилось изумленное выражение лица Роудса и забившаяся у виска жилка. – А что? Что это такое? Какой-нибудь компью…

– Ганни! – Роудс встал, и Ганнистон мигом снялся с табуретки у стойки. – Расплатись! – Он взял Джесси за локоть, но она вырвалась. Он опять взял ее за локоть и крепко сжал. – Доктор Хэммонд, пожалуйста, проводите нас к себе. Чем скорее, тем лучше!

Они вышли из «Клейма». На улице Джесси сердито вывернулась от полковника. Роудс больше не пытался схватить ее за руку, однако шел рядом, а Ганнистон – в нескольких шагах позади. Они обошли Престон-парк, чтобы не попасться зевакам, которые донимали пилота вертолета, Джима Тэггарта. У Джесси сильно колотилось сердце, и она ускорила шаг почти до бега. Мужчины не отставали.

– Что в этой сфере? – спросила она Роудса, но тот не потрудился (или не смог) ответить. – Она не взорвется, нет? – Снова никакого ответа.

Дома Джесси с радостью увидела, что Стиви не забыла запереться – девочка училась быть ответственной, – однако потратила из-за этого несколько драгоценных секунд, перебирая ключи. Найдя нужный, она отперла дверь. Роудс с Ганнистоном проследовали за ней в дом, и капитан решительно закрыл за собой дверь.

– Стиви! – позвала Джесси. – Где ты?

Стиви не ответила.

Сквозь жалюзи, расчерчивая стены, лился белый свет.

– Стиви! – Джесси быстро прошла в кухню. Там тикали часы с кошачьей мордочкой вместо циферблата и с шипением трудился кондиционер. Стул, оставленный у кухонного стола, незакрытый шкаф, в раковине – пустой стакан. Набегалась и захотела пить, подумала она. Но Стиви больше не ушла бы из дома, разве не так? Ну, если ушла… будут ей неприятности! Джесси прошлась по небольшому кабинетику – все на местах, – и вышла в коридор, который вел к спальням. Роудс с Ганнистоном следовали за ней по пятам. – Стиви! – опять позвала она, начиная нервничать по-настоящему. Куда могла деваться девчонка?

Она была уже у самой двери в спальню Стиви, и тут за порог, цепляясь пальцами за бежевый ковер, высунулись чьи-то руки.

Джесси резко затормозила. Роудс налетел на нее.

Руки, разумеется, принадлежали Стиви. Джесси, не отрываясь, смотрела, как движутся сухожилия, как пальцы вгрызаются в ковер, силясь подтянуть тело. Потом показалась и голова Стиви – мокрые от пота русые волосы, влажное, опухшее лицо, блестящие капли пота на щеках. Руки тянули тело девочки в коридор, на обнаженных плечах вздувались и опадали мышцы. Стиви поползла по коридору, одолевая дюйм за дюймом, и ладонь Джесси метнулась ко рту: ноги дочка волочила по полу, как парализованная. Кроссовки на левой ноге не было.

– Сти… – голос Джесси сорвался.

Ребенок перестал ползти. Девочка медленно-медленно подняла голову, и Джесси увидела ее глаза: безжизненные, как у куклы.

Задрожав, Стиви с усилием, которое явно причиняло ей боль, подобрала под себя ногу и стала пробовать подняться.

– Назад, – услышала Джесси голос Роудса, но не двинулась с места, и полковник схватил ее за руку и оттащил.

Стиви подобрала под себя другую ногу. Она покачнулась и уронила каплю пота с подбородка. Лицо было бесстрастным, сосредоточенным, далеким, глаза – кукольными, но теперь Джесси разглядела, что в них зарницами вспыхивают горячность и громадная решимость, каких она прежде ни разу не видела. У нее мелькнула сумасшедшая мысль: «Это не Стиви».

Тело девчушки поднималось на ноги. Лицо оставалось далеким, но когда она, наконец, справилась со своей задачей и выпрямилась в полный рост, по губам скользнуло что-то вроде быстрой удовлетворенной улыбки.

Осторожно, словно девочка балансировала на проволоке, вперед выдвинулась ступня. Потом вторая, босая – и вдруг Стиви опять задрожала и повалилась вперед. Джесси не успела подхватить дочку. Дергая руками, словно разучившись ими пользоваться, Стиви упала лицом на ковер..

Она лежала, прерывисто дыша.

– Она… она недоразвитая? – спросил Ганнистон.

Джесси выдралась от полковника Роудса и нагнулась над дочкой. Тело девочки тряслось, на плечах и спине подергивались мышцы. Джесси коснулась руки Стиви повыше локтя, и ее встряхнуло; вверх по пальцам побежал разряд, от которого все нервы заныли и загудели, и она немедленно отдернула руку, чтобы ударная волна не добралась до плеча. Кожа Стиви оказалась влажной и неестественно холодной, почти такой же, какой была черная сфера. Девочка подняла голову, заглянув прямо в глаза Джесси неподвижными, широко открытыми глазами, не узнавая ее. Она увидела, что от удара об пол из ноздрей Стиви ползет кровь.

Этого Джесси не вынесла. Небытие замаячило совсем рядом, коридор вытянулся и заколыхался, как в комнате аттракционов… Потом кто-то помог Джесси подняться. Роудс, от него пахло табаком. На сей раз она не сопротивлялась. Она услышала, как он спросил: «Где сфера?» – и покачала головой. «Ей не до того, полковник, – сказал Ганнистон. – Господи, что с этой девочкой?»

– Проверь ее комнату. Может быть, сфера там – но, ради Бога, осторожно!

– Есть. – Ганнистон обошел тело Стиви и вошел в спальню.

У Джесси подкосились ноги.

– Позвоните в скорую… позвоните доктору Мак-Нилу.

– Позвоним. Ну, успокойтесь. Идемте. – Роудс помог Джесси перейти из коридора в маленькую комнату и подвел ее к стулу. Она опустилась на сиденье, чувствуя дурноту и головокружение. – Послушайте, доктор Хэммонд. – Роудс говорил тихо и спокойно. – Кроме сферы вы оттуда ничего не приносили?

– Нет.

– Что-то еще относительно сферы, о чем вы умолчали? Вы что-нибудь видели внутри нее?

– Нет. Ничего. О, Господи… мне надо позвонить мужу.

– Только посидите спокойно несколько минут. – Роудс не позволил ей встать, что было не слишком сложно, поскольку мышцы Джесси превратились в вареные макароны. – Кто и как нашел сферу?

– Тайлер Лукас. Он живет там неподалеку. Погодите. Погодите. – Все-таки кое-что она ему действительно не рассказала. – Стиви говорила… Она говорила, будто слышит, как сфера поет.

– Поет?

– Да. Только я ничего не слышала. Я думала… ну, что девочка в шоке после аварии, понимаете. – Джесси провела рукой по лбу. Ее трясло как в лихорадке, все кружилось и справиться с этим было невозможно. Она взглянула Роудсу в лицо и увидела, что полковник под загаром побледнел. – Что происходит? Значит, это не был русский вертолет? – Полковник промедлил лишнюю секунду, и Джесси сказала: – Да говорите же, черт возьми!

– Нет, – быстро ответил он. – Не был.

Она подумала, что сейчас ее вырвет, и прижала ладонь ко лбу в предвидении очередного потрясения.

– Сфера. Что это такое?

– Не знаю. – Роудс поднял руку раньше, чем Джесси успела запротестовать. – Бог свидетель, не знаю. Но… – Лицо полковника затвердело. Он боролся с собой, чтобы не проговориться, но послал циркуляры к черту. Джесси должна была знать. – Думаю, вы принесли в дом обломок космолета. Внеземного космического корабля. Вот что упало сегодня утром. Вот за чем мы гнались.

Джесси не сводила с него глаз.

– В атмосфере он загорелся, – продолжал Роудс. – Наши радары засекли его, и мы рассчитали точку падения. А он возьми да сверни к Инферно, словно… пилот хотел перед катастрофой оказаться поближе к городу. Космолет начал разваливаться на куски. Осталось немного – изуродованные останки, к которым не подберешься, потому что они слишком горячие. Так или иначе, сфера – часть этого аппарата, и я хочу точно выяснить, что она такое и почему не сгорела вместе с прочим.

Джесси лишилась дара речи. Но по лицу полковника было видно: он говорит правду.

– Вы не ответили на вопрос Ганни, – сказал Роудс. – Ваша девчушка отстает в развитии? У нее эпилепсия? Или дело обстоит иначе?

«Дело обстоит иначе», подумала Джесси. Какой дипломатичный способ поинтересоваться, в своем ли Стиви уме.

– Нет. У нее никогда не было ничего… – Джесси осеклась, потому что из коридора, шатаясь на ватных ногах, появилась Стиви. Руки безвольно свисали вдоль тела, голова медленно моталась из стороны в сторону. Девочка молча вошла в комнату. Джесси поднялась, готовая подхватить дочку, если та опять споткнется, но теперь ноги слушались Стиви лучше. Тем не менее, двигалась она странно, ставя одну ступню точно перед другой, будто шла по карнизу небоскреба. Джесси встала, и Стиви замерла посреди шага.

– Где черный шарик, киска? Что ты с ним сделала?

Стиви уставилась на нее, чуть склонив голову набок. Потом медленно и грациозно опустила ногу на пол и двинулась дальше, скорее скользя, чем шагая. Она добралась до стены и остановилась, с виду поглощенная пятнами света и тени на краске.

– Там нет, полковник, – в комнатушку вошел Ганнистон. – Я проверил шкаф, комод, заглянул под кровать и в ящик с игрушками – везде. – Он неловко взглянул на девчушку. – Э… что теперь, сэр?

Стиви обернулась резким, четким и отточенным движением танцовщицы. Взгляд девочки сосредоточился на Ганнистоне, замер, потом перекочевал на Роудса и, наконец, уперся в Джесси. Сердце у Джесси затрепыхалось: в глазах дочери светилось только бесстрастное любопытство – ни эмоций, ни узнавания. Так ветеринар разглядывает незнакомое животное. Стиви на подламывающихся ногах снова двинулась своим странным скользящим шагом к фотографиям в рамочках, которые рядком стояли на книжной полке, и пересмотрела все по очереди: Джесси с Томом; вся семья на отдыхе в Гэлвистоне пару лет назад; Рэй и она сама верхом на лошади на ярмарке; еще две фотографии – родители Тома и Джесси. Пальцы девочки дернулись, но воспользоваться руками она не попыталась. Она прошла мимо книжного шкафа и телевизора, еще раз задержалась, чтобы вглядеться во взгроможденный на стену пустынный пейзаж, написанный Бесс Лукас («Она сто раз видела эту картину», – подумала Джесси), а потом сделала еще несколько шагов к дверям, отделявшим комнатушку от кухни. Там девочка остановилась, подняла правую руку, словно сражаясь с силой тяжести, и локтем ощупала косяк.

– Не знаю, – наконец сказал Роудс таким голосом, словно ему здорово врезали под дых. – Ей-Богу, не знаю.

– Я знаю! – крикнула Джесси. – Моей дочери необходим врач! – Она двинулась к телефону. Клиника здоровья Инферно представляла собой небольшое белокаменное здание в паре кварталов от их дома, где без малого сорок лет работал бессменным городским терапевтом доктор Эрл Ли (Эрли) Мак-Нил. Он был раздражительным, скандальным, курил черные сигары, водил красный покатый багги и пил в клубе «Колючая проволока» неразбавленную текилу, однако свое дело знал и сообразил бы, как помочь Стиви. Джесси подняла трубку и начала набирать номер.

Палец полковника нажал на рычаги.

– Давайте подождем минутку, доктор Хэммонд, – сказал Роудс. – Идет? Давай те поговорим о…

– Уберите руку с телефона. Сейчас же, чтоб вас!

– Полковник? – сказал Ганнистон.

– Пожалуйста. – Роудс схватился за трубку. – Давайте не будем вводить в курс дела новых людей, пока не выясним, с чем столкнулись…

– Я сказала, что звоню доктору Мак-Нилу! – Взбешенная Джесси готова была не то расплакаться, не то влепить полковнику пощечину.

– Полковник, она опять пошла, – сообщил Ганнистон, и на этот раз Роудс с Джесси оборвали спор.

Стиви скользила к противоположной стене, где скрещивались солнечные пятна. Остановившись перед ней, она постояла, неподвижно глядя на стену. Потом подняла правую руку, вертя ею так, будто видела впервые в жизни и пошевелила пальцами. Коснувшись большим пальцем окровавленного носа, девочка несколько секунд рассматривала кровь, потом опять посмотрела на стену. Она вытянула руку и большим пальцем, кровью, провела на светлой стене вертикальную линию. Потом снова поднесла палец к носу, обмакнула в кровь и начертила в нескольких дюймах от первой вертикали вторую.

Еще крови. Обе вертикали перерезала горизонталь.

– Что за черт… – выдохнул Роудс, делая шаг вперед.

Вторая горизонталь завершила на стене аккуратную решетку. Измазанный кровью палец Стиви вписал в центральную клетку небольшой аккуратный нолик.

Девочка повернула голову. Она посмотрела на Роудса и, ставя одну ногу позади другой, отошла от стены.

– Ручку, – сказал Роудс Ганнистону. – Дай ручку. Скорее!

Капитан подал ручку. Роудс щелкнул кнопкой и подошел к стене. Внизу справа он вписал крестик.

Стиви сунула палец в ноздрю и в левой клетке среднего ряда нарисовала красное О.

Джесси наблюдала за крестиками-ноликами в мучительном молчании. В животе кипело, о стиснутые зубы колотился крик. Это тело с кровоточащим носом принадлежало Стиви, но существо, нарядившееся в него, не было Стиви. А если так, что стало с ее дочерью? Куда девалось сознание Стиви, ее голос, ее душа? Джесси сжала кулаки. На одну страшную секунду ей показалось, что крик сейчас прорвется, и тогда все кончится. Она дрожала, молясь, чтобы этот кошмар лопнул, развеялся, как наведенные сильной жарой чары, и она очутилась бы в постели, а Том кричал бы, что завтрак готов… Господи, Господи, Господи…

Стиви – или принявшее обличье Стиви существо – закрыло полковнику путь к выигрышу. Следующим ходом полковник отрезал Стиви путь к победе.

Стиви пристально взглянула на Роудса, опять посмотрела на клетки, потом еще раз на полковника. Личико мелко задергалось – работали незнакомые мышцы. Рот тронула улыбка, но одеревенелые губы не отозвались. Она рассмеялась – хха! вытолкнутого голосовыми связками воздуха. Улыбка стала шире, раздвинула губы. Просиявшее от радости личико снова стало почти детским.

Роудс осторожно улыбнулся в ответ и кивнул. Стиви тоже кивнула, более осторожно и с усилием. Продолжая улыбаться, она повернулась и медленным шагом канатоходца заскользила в коридор.

У Роудса потели ладони.

– Ну, – сказал он охрипшим напряженным голосом, – по-моему, мы влипли. А, Ганни?

– Я бы сказал, да, сэр. – Ослепительный лоск Ганнистона дал трещину. Сердце капитана бухало, колени тряслись, потому что он понял то же, что и полковник Роудс: или девочка полный выродок, или это действительно уже не ребенок. Но постичь, как и почему такое могло случиться, прямолинейный логический ум капитана не мог.

Они услышали голос – нет, скорее выдох, странный шорох, похожий на шелест ветра в камышах: «Аххх. Аххх. Аххх».

Первой в комнате Стиви очутилась Джесси. Стиви – не-Стиви – стояла перед доской объявлений, вытянув правую руку. Палец девочки – существа – указывал на вырезанные из чертежной бумаги буквы алфавита. «Ааахх. Ахххх». – выговаривал голос, пытаясь ухватить отложившийся в памяти звук. Лицо исказилось от напряжения. Потом: «АхххА. А.А». Палец передвинулся к следующей букве. «Бэээ. Вэээ. Гэээ. Дэээ. Еее». Следующая буква вызвала заминку.

– Ж, – тихо подсказала Джесси.

– Тшш. Шшш. Ж. – Голова повернулась, в глазах читался вопрос.