Текст книги "Истории таверны «Распутный единорог»"

Автор книги: Роберт Линн Асприн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Хоть я и ценю твое вмешательство, – сухо прокомментировал цербер, – хорошо было бы захватить его живым. Признаюсь, мне любопытно узнать, кто его послал.

– Я могу тебе это сказать. – Человек в маске ястреба мрачно усмехнулся. – В кошельке этого убийцы лежат деньги Керда, но меня больше занимает, почему он так настроен против тебя.

– А ты знал об том и раньше?

– Один из моих информаторов подслушал разговор в «Единороге» о найме убийцы. Удивительно, как много людей, обычно осторожных, забывают, что человек может не только говорить, но и слушать.

– Почему же ты не передал мне это и не предупредил заранее?

– У меня не было доказательств. – Чернокожий пожал плечами. – Сомнительно, чтобы мое свидетельское показание захотели бы проверить в суде. Кроме того, я все еще твой должник со времени нашей последней встречи… или ты забыл, что однажды спас мою жизнь?

– Я не забыл. Я сказал тебе тогда, что только выполнял свой долг. Так что ты мне ничего не должен.

– …И я, спасая тебя, как гражданин Рэнке, только выполнял свой долг тем, что помог тебе сегодня. – В лунном свете сверкнули зубы Джабала.

– Ладно, каковы бы ни были твои мотивы, я тебе благодарен.

Мгновение Джабал молчал.

– Если ты действительно хочешь выразить свою благодарность, – произнес он наконец, – не пропустишь ли со мной стаканчик? Я хотел бы кое-что обсудить с тобой.

– Я… Боюсь, не смогу. До твоего… дома далеко, а у меня завтра дела.

– Я имел в виду «Единорог».

– «Единорог»? – запинаясь, в полном изумлении произнес Зэлбар. – То место, где замышлялось мое убийство? Я не могу идти туда.

– Почему же нет?

– Ну… хотя бы потому, что я цербер. Это не принесет добра ни одному из нас, если на людях нас увидят вместе, тем более в «Единороге».

– Ты можешь надеть мою маску и плащ. Этим ты прикроешь свою униформу и лицо. Тогда любому соглядатаю будет казаться, что я выпиваю с одним из моих людей.

Мгновение Зэлбар колебался, будучи не в состоянии принять решение, потом дерзкая картина цербера в голубой ястребиной маске захватила его воображение, и он громко рассмеялся.

– А почему бы и нет? – согласился он, протягивая руку за предлагаемой ему маскировкой. – Мне всегда было интересно посмотреть, как это место выглядит изнутри. – Зэлбар не отдавал себе отчета в том, насколько ярок лунный свет, пока не переступил порог «Единорога». Несколько масляных ламп были единственным источником света, да и они были прикрыты, так что светили в сторону стены, оставляя большую часть внутреннего пространства сильно затемненной. Следуя за Джабалом а основную комнату, он, хотя и замечал фигуры людей, собравшиеся за несколькими столами, не мог разглядеть их лиц.

За исключением одного, лицо которого ему незачем было разглядывать, это был сухопарый рассказчик Хаким, сутуло сидевший за центральным столом. Перед ним стояла маленькая кружка вина, о которой он, видимо, забыл, а сам покачивал головой в состоянии полудремы. Зэлбару втайне нравился этот старик, и он бы тихо прошел мимо этого стола, но Джабал перехватил взгляд цербера и подмигнул. Вытащив из кошелька монету, работорговец высоко подбросил ее, так что она, описав дугу, полетела на стол рассказчика.

Рука Хакима молниеносно дернулась, и монета на лету исчезла. Его сонная манера поведения не изменилась.

– Старина, это плата, достаточная для сотни рассказов, – мягко, но громко проговорил Джабал, – но ты расскажешь их где-нибудь в другом месте… и о ком-нибудь другом.

Двигаясь с тихим достоинством, рассказчик поднялся на ноги, бросив на обоих испепеляющий взгляд, и царственной походкой прошествовал из комнаты. Его кружка с вином исчезла вместе с ним.

В тот краткий миг, когда их глаза встретились, Зэлбар почувствовал его острый ум и был уверен, что старик опознал его под маской и плащом и холодно разглядывал его. Пересмотрев поспешно свое представление о худощавом сказителе, цербер припомнил описание, которое Джабал дал информатору, бывшему у всех на виду, и чья шпионская деятельность на самом деле спасла его жизнь.

Работорговец опустился за освободившийся только что стол и тут же получил два незаказанных бокала дорогого вина. Зэлбар сел рядом с ним, обратив внимание на то, что отсюда можно было легко следить за всеми входами и выходами таверны. Его уважение к Хакиму поднялось еще на одну ступеньку.

– Если бы я подумал, я предложил бы твоему человеку, что был на крыше, присоединиться к нам, – сказал цербер, – считаю, что я обязан глотком отблагодарить его.

– Этот человек – женщина, Мория, в темноте она работает лучше, чем я… и ей не нужна маскировка.

– Хорошо, и все-таки я хотел бы поблагодарить ее.

– Лучше не надо, – работорговец усмехнулся. – Она ненавидит жителей Рэнке и особенно церберов. И действует только по моему приказу.

– Ты мне напомнил о нескольких вопросах, которые я хочу тебе задать,

– Зэлбар поставил свой стакан на стол. – Почему ты выступил сегодня вечером в мою защиту? И откуда ты знаешь, как в армии предупреждают об опасности со стороны лучников?

– Со временем узнаешь. Сначала ответь на мой вопрос. Я не привык выдавать информацию бесплатно, и поскольку я выдал тебе, кто твой враг, может быть, теперь ты мне скажешь, почему Керд послал по твоему следу убийцу?

Зэлбар задумчиво отпил вина и стал объяснять свои отношения с Кердом. По мере того, как разворачивалась история, цербер обнаружил, что говорит больше, чем нужно, и изумился, почему он описывает Джабалу свой гнев и свое огорчение, которое он скрывал даже от своих товарищей по службе. Вероятно это случилось потому, что в отличие от товарищей, которых он уважал, в работорговце Зэлбар видел человека продажного и его собственные темные мысли и сомнения в сравнении покажутся тому ничем.

Джабал молча слушал, пока цербер не кончил, потом медленно кивнул головой.

– Да, теперь все понятно, – пробормотал он.

– Самое смешное состоит в том, что в момент нападения я сомневался в своей способности предпринять что-либо в отношении Керда. На какое-то время, по крайней мере, убийца не потребуется. Я получил приказание оставить Керда в покое.

Вместо того, чтобы рассмеяться, Джабал задумчиво рассматривал того, кто сидел напротив.

– Странно, что ты это говоришь, – произнес он довольно осторожно. – У меня есть дело, с которым я сейчас не могу справиться. Может быть, мы поможем друг другу в решении наших проблем.

– Именно об этом ты хотел поговорить со мной? – спросил Зэлбар, внезапно насторожившись.

– Частично. На самом деле все гораздо проще. Теперь, в ответ на твое одолжение, о котором я должен просить тебя, могу предложить тебе то, в чем ты нуждаешься. Если ты возьмешься за мое дело, я положу конец преследованию тебя со стороны Керда.

– Полагаю, то, что ты хочешь – противозаконно. Если ты действительно думаешь, что я…

– Это не противозаконно! – Джабал злобно сплюнул. – Мне не нужна твоя помощь, чтобы нарушить закон, это довольно просто, несмотря на усилия так называемых элитных сил. Нет, цербер, я предлагаю тебе взятку, чтобы ты выполнил свою работу, проследил за соблюдением закона.

– Любой гражданин может обратиться к любому церберу за помощью, – Зэлбар почувствовал, как в нем поднимается волна гнева. – Если это действительно в рамках закона, тебе нечего…

– Прекрасно! – прервал его работорговец. – Тогда, как гражданин Рэнке, прошу тебя расследовать и положить конец волне убийств – кто-то убивает моих людей, преследует голубых дьяволов на улицах, истребляя, как больных животных.

– Да… понятно.

– Вижу, что ты этому не удивляешься, – проворочал Джабал. – Так что, цербер, выполняй свой долг. Я не обманываюсь в отношении моих людей, но им выносят смертный приговор без суда и следствия. А это убийство. Или ты сомневаешься в этом, потому что убийством занимается один из твоих людей?

Зэлбар резко поднял голову, и Джабал серьезно, но с улыбкой, встретился с ним взглядом.

– Верно, я знаю убийцу, и о нем не трудно догадаться – Темпус довольно откровенно хвастает этим.

– Да, это так, – сухо рассуждал Зэлбар, – скажи, а почему ты не занялся им сам, если знаешь, что он виновен. Я слышал, что голубые дьяволы убивали преступников за гораздо меньшие прегрешения.

Теперь настал черед Джабала смущенно отвести взгляд.

– Мы пытались это сделать, – признался он, – но оказалось, что Темпуса чрезвычайно трудно поймать. Кто-то из моих людей нарушил мои распоряжения и воспользовался волшебным оружием. Результат – еще четыре умерщвленные им маски.

Церберу послышались нотки отчаяния в признании работорговца.

– Я не могу позволить ему продолжить заниматься этим видом спорта, но цена за то, чтобы его осадить, становится страшно высокой. Я вынужден просить твоего вмешательства. Ты, больше чем другие, отличился тем, что выполняешь свои обязанности в строгом соответствии с кодексом законов. Скажи мне, разве закон не применим в одинаковой мере ко всем?

В уме у Зэлбара промелькнул десяток оправданий и объяснений, потом их сменила волна гнева.

– Ты прав, хотя я никогда не думал, что именно ты будешь тем человеком, кто укажет мне на мои обязанности. Убийца в униформе остается убийцей и должен быть наказан за… все преступления. Если Темпус убивает твоих люден, я по долгу службы приму меры, чтобы с ним разобрались.

– Очень хорошо, – кивнул Джабал, – а я, в свою очередь, выполню свое обещание – Керд больше не будет работать в Санктуарии.

Зэлбар открыл рот, чтобы запротестовать. Соблазн был слишком велик, если Джабал может выполнить свое обещание, но нет.

– Должен настоять на том, чтобы твои действия оставались в рамках закона, – неохотно пробормотал он. – Я не могу просить тебя о чем-то незаконном.

– Это не только законно, это уже сделано! С данной минуты Керд не занимается своим делом.

– Что ты имеешь в виду?

– Керд не может работать без материала, – улыбнулся работорговец, – а я его поставщик или, скорее, был им. Я не только перестал поставлять ему рабов, я передам другим работорговцам, что если они будут иметь с ним дело, я собью цену на других рынках и вытесню их из города.

Зэлбар снова горько улыбнулся под маской.

– Ты ведь знал, как он поступает с рабами и все-таки вел с ним дела?

– Убивать рабов ради знаний – занятие не хуже, чем когда рабы убивают друг друга на арене ради развлечений. В нашем мире и то, и другое – неприятные реалии.

Зэлбар вздрогнул, почувствовав сарказм в голосе работорговца, но не хотел отступать со своих позиций.

– У нас разные взгляды на бой. Тебя заставили вступить на арену в качестве гладиатора, а я добровольно вступил в армию. И все-таки у нас обоих есть общий опыт, как бы ни был ужасен бой, какими бы страшными ни были условия, у нас был шанс. Мы могли отбиться и выжить или, по крайней мере, погибая, захватить с собой своих врагов. Но быть связанным, как животное, приносимое в жертву, беспомощное, которое не может ничего сделать, а только наблюдать за своим врагом, нет, не за своим врагом, а за тем, как оружие того, кто тебя истязает, снова и снова вонзается в твое тело… Ни одно живое существо, будь то раб или свободный человек, не должен быть обречен на такое. Не могу представить себе врага, которого бы я так ненавидел, чтобы обречь его на такую судьбу.

– Несколько таких врагов я могу себе представить, – пробормотал Джабал, – однако я никогда не разделял твоих идеалов. Хотя мы оба верим в справедливость, мы ищем ее разными путями.

– Справедливость? – ухмыльнулся цербер. – Сегодня ты вторично повторяешь это слово. Должен признать, что оно странно звучит в твоих устах.

– Разве? – спросил работорговец. – Я всегда честно поступал со своими людьми или с теми, кто вел со мной дела. Мы оба признаем существование коррупции в нашел мире, цербер. Но расхождение состоит в том, что в отличие от тебя, я не пытаюсь защитить мир, я вынужден защищать самого себя и моих людей.

Зэлбар поставил на стол недопитый бокал.

– Я оставлю твою маску и плащ снаружи, – сказал он ровным голосом. – Боюсь, что расхождение слишком велико, чтобы мы могли с удовольствием вместе выпить вина.

В глазах работорговца сверкнули искры гнева.

– Но ты ведь займешься расследованием убийств?

– Да, – пообещал цербер, – и тебе, как гражданину, высказавшему жалобу, сообщат о результатах моих расследований.

Темпус занимался своим мечом, когда к нему приблизились Зэлбар и Рэзкьюли. Они нарочно подождали, чтобы встретиться с ним здесь, в казарме, а не в его любимом пристанище, в Саду Лилий. Вопреки всему, что произошло или могло произойти, все они были частью армии, и что предполагалось сказать, не должно было дойти до ушей гражданских людей, не принадлежавших их элитарному клубу.

Темпус глянул на них сумрачным взглядом, потом с наглым выражением лица вернулся к своей работе. Это был бесспорный вызов, ведь он всего лишь занимался тем, что затачивал зубчатое острие своего меча – не предлог, чтобы уклониться от разговора с капитаном церберов.

– Хочу переговорить с тобой, Темпус, – объявил Зэлбар, пряча свой гнев.

– Это твое право, – ответил тот, не поднимая головы.

Рэзкьюли двинул ногой, но взгляд друга осадил его.

– На тебя поступила жалоба, – продолжал Зэлбар, – жалоба, подтвержденная многочисленными свидетелями. Я считаю справедливым выслушать твою версию истории, прежде чем, я пойду к Кадакитису и сообщу ему обо всем.

При упоминании имени Принца Темпус поднял голову и перестал затачивать меч.

– А в чем состоит жалоба? – мрачно спросил он.

– Говорят, ты совершаешь бессмысленные убийства во внеслужебное время.

– Ах, вот что. Они не бессмысленные. Я просто преследую голубых дьяволов.

Зэлбар был готов услышать различные возможные ответы на свое обвинение – сердитое отрицание, сумасбродное свободолюбие, требование представить доказательства или свидетельства. Но такое простое признание совершенно вывело его из равновесия.

– Ты… ты признаешь свою вину? – наконец произнес он, изумленный до такой степени, что потерял спокойное расположение духа.

– Конечно. Меня только удивляет, что кто-то побеспокоился и подал жалобу. Никто не должен был бы пожалеть об убийцах, которых я убрал… а ты в наименьшей степени.

– Ну, ладно, правда, что я недолюбливаю Джабала и его продажных подручных, – признался Зэлбар, но все-таки еще существуют соответствующие юридические процедуры, которым нужно следовать. Если ты хочешь, чтобы их вызвали в суд, ты должен был…

– Суд? – Темпус рассмеялся. – Суд не имеет к этому никакого отношения.

– Тогда зачем же за ними охотиться?

– Ради практики, – сказал Темпус, еще раз пристально взглянув на зазубренный меч. – Если меч часто не употреблять, рука становится медлительной. Мне нравится, покуда можно, не терять сноровки, и, вероятно, продажные подручные, которых нанимает Джабал – лучшие в городе, хотя, по правде говоря, если те, с которым я сталкивался, могут служить примером, то его просто надувают.

– И это все? – выпалил Рэзкьюли, не в состоянии больше сдерживаться.

– Это все твои причины, по которым ты бесчестишь свою униформу?

Зэлбар предупреждающе поднял руку, но Темпус просто расхохотался в лицо им обоим.

– Верно, Зэлбар, лучше держи своего пса на поводке. Если не можешь заставить его перестать тявкать, я сделаю это за тебя.

На мгновение Зэлбар подумал, что мог бы остановить друга, но Рэзкьюли взорвался в гневе. Загорелый цербер уставился на Темпуса с такой глубокой, кипящей ненавистью, которую, Зэлбар это знал, нельзя было теперь погасить урезониванием или угрозами. Преодолевая собственный гнев, Зэлбар повернулся к Темпусу.

– И ты будешь вести себя так же высокомерно, когда Принц попросит тебя объяснить свои действия? – спросил он.

– Мне не придется этого делать, – снова ухмыльнулся Темпус. – Китти-Кэт никогда меня не вызовет для отчета за что бы то ни было. Вы вели себя как хотели на Улице Красных Фонарей, но это было до того, как Принц осознал мое положение здесь. Он даже изменит свое решение, если уже публично занял какую-то позицию по этому делу.

Поняв правоту слов Темпуса, Зэлбар прямо-таки застыл от гнева и разочарования.

– А как выглядит твое положение здесь?

– Если тебе нужно задавать такой вопрос, – засмеялся Темпус, – то я не могу объяснить тебе. Но ты должен понять, что не можешь рассчитывать на Принца в поддержке своих обвинений. Не печалься и воспринимай меня как человека вне юрисдикции закона. – Он встал, вложил меч в ножны и приготовился уйти, но Зэлбар загородил ему дорогу.

– Может быть, ты и прав. Может быть, ты действительно выше закона, но если существует бог – любой бог, который сверху наблюдает сейчас за нами, то недалеко то время, когда твой меч промахнется мимо цели и мы избавимся от тебя. Справедливость – естественный процесс. Ею нельзя длительное время пренебрегать, ссылаясь на причуды Принца.

– Нечего призывать богов, если ты не готов принять их вмешательство,

– с гримасой отвращения произнес Темпус. – Тебе следовало бы учесть это предостережение, произнесенное тем, кто знает, в чем дело.

Прежде чем Зэлбар смог прореагировать, Рэзкьюли ринулся вперед, и его узкий маленький кинжал полетел в направлении горла Темпуса. Капитан церберов уже не успел вмешаться ни физически, ни словесно, но и Темпус, по-видимому, не нуждался во внешней защите.

Неторопливым и даже ленивым движением Темпус шлепнул себя левой рукой по тому месту, на которое был нацелен кинжал, и на его ладонь пришлась вся тяжесть мщения Рэзкьюли. Лезвие кинжала пронзило ладонь и вышло с противоположной стороны, на мгновение кровь забила струей, но Темпус не замечал этого. Быстрый рывок раненой уже рукой, и из рук Рэзкьюли лезвие было вырвано. Правая рука Темпуса, как тисками, сомкнулась на горле ошеломленного атакующего, он поднял Рэзкьюли в воздух, повернул, отбросил к стене и пригвоздил ногой так, что тот едва касался ногами пола.

– Темпус! – прорычал Зэлбар, опасность, которой подвергался его друг, прервала мгновенное оцепенение, вызванное неожиданными и взрывными действиями.

– Не беспокойся, капитан, – ответил Темпус спокойным голосом. – Будь любезен!

Он протянул Зэлбару свою окровавленную руку, и высокорослый цербер осторожно вытащил кинжал из страшной раны. Когда лезвие полностью вышло, медленно вытекавшая-сгустками из раны кровь хлынула ровным потоком. С отвращением Темпус стал разглядывать алый поток, потом поднес руку к лицу Рэзкьюли.

– Вылижи мою рану, собака, – приказал он, – вылижи ее полностью, и будь благодарен, что я не заставляю тебя вылизать и пол!

Беспомощный, с трудом набивавший воздух в легкие, пригвожденный к стене, человек колебался лишь одно мгновение, потом высунул язык в слабой попытке выполнить приказание. Быстрым, нетерпеливым движением Темпус вытер свою руку о лицо и рот Рэзкьюли, оставив кровавый след, потом снова принялся исследовать рану.

В то время как Зэлбар в ужасе наблюдал эту сцену, кровь из раны текла уже не потоком, а струйкой и, наконец, медленным ручейком – все это произошло в течение секунды.

Очевидно, удовлетворившись процессом заживления, Темпус перевел свои темные глаза на своего капитана.

– На каждую собаку приходится один укус, но в следующий раз, если твой любимец пересечет мне дорогу, я уничтожу его, и ни ты, ни Принц не сможете меня остановить.

С этими словами он оторвал Рэзкьюли от стены и бросил его на пол под ноги Зэлбара. Оба цербера застыли без движения перед лицом грубой силы, а Темпус вышел из комнаты, не оглядываясь.

Неожиданный и напряженный характер стычки поверг даже Зэлбара с его боевыми инстинктами в состояние неподвижного шока, но когда Темпус удалился, он овладел собой, как бы преодолел некое внушение. Он опустился на колени рядом с другом, приподнял Рэзкьюли, посадил его, чтобы тот с трудом мог обрести дыхание.

– Не пытайся разговаривать со мной, – велел он и протянул руку, чтобы вытереть кровавый след с лица Рэзкьюли, но тот ухватился за него и отбросил его руку прочь, отказываясь как выполнить приказание, так и от помощи.

Низкорослый цербер подобрал под себя ноги, поднялся и с трудом принял вертикальное положение, прижавшись к стене, как к опоре. Несколько минут голова его бессильно болталась, а он продолжительными судорожными вздохами вбирал в себя воздух, затем поднял глаза и встретился взглядом с Зэлбаром.

– Я должен убить его. Я не могу… жить в одном с ним мире и… дышать одним и тем же воздухом с тем, кто… так опозорил меня… и по-прежнему называть себя человеком.

На мгновение Рэзкьюли качнулся, как будто произнесенные слова лишили его всех сил, потом осторожно опустился на лавку, оперся спиной о стену.

– Я должен его убить, – повторил он, его голос окреп. – Даже, если мне придется сразиться с тобой.

– Друг мой, тебе не придется сражаться со мной, – Зэлбар присел рядом с ним, – лучше прими меня как товарища. Темпуса следует остановить, и боюсь, это, придется сделать нам обоим. И даже в этом случае наших сил может быть недостаточно.

Смуглый цербер медленно кивнул головой в знак согласия.

– Может быть, если мы овладеем каким-нибудь из этих дьявольских орудий, которые наделали столько бед в Лабиринте? – предположил он.

– Я бы лучше покончил с курильщиками марихуаны. Из донесений, которые я слышал, именно они наносят больший вред своим подчиненным, чем своим жертвам. Нет, у меня в голове совсем другой план.

Когда Зэлбар заканчивал обед, яркие цветы весело колыхались под легким бризом. Сегодня Рэзкьюли не охранял его со спины, он был в казарме, пользовался заслуженным отдыхом после ночных трудов. И хотя Зэлбар уже устал, как и его друг, прежде чем удалиться на отдых, он позволил себе это последнее удовольствие.

– Ты посылал за мной, цербер?

Зэлбару не нужно было поворачивать голову, чтобы опознать, кто подошел к нему. Он искоса наблюдал за ним, пока тот приближался.

– Присядь, Джабал, – велел он. – Мне кажется, тебе хотелось бы узнать о моих расследованиях.

– Как будто подошло время, – проворчал работорговец, опускаясь на землю. – Уже прошла неделя, и я начал сомневаться в серьезности твоего обещания. Ну, скажи мне, почему ты не смог наказать убийцу.

Цербер пропустил мимо ушей ухмылку, прозвучавшую в устах Джабала.

– Убийца – Темпус, точно, как ты и сказал, – небрежно ответил он.

– Ты в этом убедился? Когда его отдадут под суд?

Прежде, чем Зэлбар смог дать ответ, спокойный послеполуденный воздух разрезал ужасный крик. Цербер оставался неподвижен, а Джабал подался на звук.

– Что это? – спросил он.

– Это, – пояснил Зэлбар, – звук, который издает человек, когда Керд занимается поисками знаний.

– Но я думал… Клянусь тебе, это не моих рук дело.

– Не беспокойся по этому поводу, Джабал, – цербер улыбнулся и подождал, пока работорговец снова присядет. – Ты спрашивал о суде над Темпусом?

– Да, – кивнул чернокожий, явно потрясенный.

– Он никогда не предстанет перед судом.

– Из-за этого? – Джабал показал на дом. – Я могу прекратить…

– Успокойся и послушай! Суд никогда не увидит Темпуса, потому, что Принц защищает его. Вот почему до твоей жалобы я не занимался расследованием его дела!

– Королевская защита, – работорговец сплюнул. – Значит, он свободен в том, чтобы по-прежнему охотиться за моими людьми.

– Не совсем так, – Зэлбар снисходительно раскрыл рот и подчеркнуто зевнул.

– Но ты сказал…

– Я сказал, что займусь им, и, говоря твоими словами, «дело сделано». Темпус не явится сегодня для несения службы… и вообще никогда больше.

Джабал хотел спросить о чем-то, но еще один крик перекрыл его слова. Вскочив на ноги, он глянул на дом Керда.

– Я пойду, выясню, откуда этот раб, и когда я…

– Он мой, и если ты ценишь своих людей, ты не будешь настаивать на том, чтобы его отпустили.

Работорговец повернулся, чтобы в изумлении посмотреть на сидящего на земле цербера.

– Ты хочешь сказать…

– Это Темпус, – кивнул Зэлбар. – Керд говорил мне о настое, который он употребляет, чтобы подавить сопротивление своих рабов. И я добыл его у Сталвига и добавил его в дурманящую настойку моего товарища. Он почти проснулся, когда мы ставили ему клеймо… но Керд был готов принять от меня маленький подарок в знак примирения и не задавал вопросов. Мы даже вырезали ему язык в знак особой дружбы.

Раздался еще крик – глухой, животный стон, повисший в воздухе, оба человека прислушались к нему.

– Я не мог и просить о более подходящей по форме мести, – сказал наконец Джабал, протягивая руку. – Он будет долго умирать.

– Если вообще умрет, – заметил Зэлбар, пожимая протянутую руку. – Знаешь, на нем очень быстро заживают раны.

С этими словами они расстались, не обращая внимания на крики, которые неслись им вслед.