Текст книги "Новая кровь"

Автор книги: Роберт Линн Асприн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Переулок освещал лишь слабый свет, который падал из окон таверны и отражался от грязных стен, но Сэмлору было довольно и этого. Он выхватил из висевших между лопаток ножен метательный нож и держал его в левой руке, так что узкое лезвие лишь едва выглядывало между средним и безымянным пальцами.

Но прежде чем караванщик успел пустить свое оружие в ход, человек в капюшоне прошел мимо съежившейся от страха Стар и направил свой жезл на трех молодчиков. При этом движении нечто крохотное скользнуло неизвестному на плечо.

– Что вам нужно от этого ребенка? – властно и звучно произнес он. – Убирайтесь прочь!

– Эй! – начал было ближайший бандит, нерешительно отступив и налетев на приятеля.

Жезл засветился бледно-голубым, дымчатым светом, и этот свет повис в воздухе, трепеща и мерцая. Капюшон чуть сполз, лицо неизвестного было полно решимости. И было видно, что эта решимость сдерживала, но не могла уничтожить таящийся у него в душе страх. Жезл подрагивал потому, что державший его человек боялся.

И, надо заметить, у него были на то основания.

Сэмлор замер. Если бандиты развернутся и бросятся наутек, испугавшись магии, возможно, ему не стоит сейчас атаковать их со спины.

Сэмлор не знал, как лучше поступить. Иногда приходится делать первое, что придет в голову, но в данный момент Стар ничего не угрожало, поэтому не стоило пост .гать опрометчиво.

На правом плече человека с жезлом что-то стояло. Что-то? Как бы не так! Это был самый что ни есть настоящий человек, только ростом с ладонь нормального человека. Человечек подпрыгнул, потом заверещал:

– Не бойся действовать, когда ты прав!

Один из юнцов выругался и взмахнул цепью, метя в жезл.

Вместо ножей или обычных дубинок эта троица была увешана цепями, которые Сэмлор по ошибке в таверне принял не то за украшения, не то за часть доспехов. Точнее сказать, цепи были свернуты в кольца и закреплены на плечах наподобие эполет. Каждая цепь – примерно в ярд длиной – была сделана из тонких звеньев, перетекающих друг в друга наподобие капель воды. Цепи были отполированы до блеска. У двоих они были посеребрены, а у третьего, та, что сейчас сверкнула в воздухе изогнутой линией, – позолочена.

Оба конца цепей были утяжелены гирьками размером с крупный грецкий орех, усеянными стальными шипами. Гирьки были достаточно тяжелыми, чтобы с их помощью можно было оглушить или убить человека, но достаточно легкими, чтобы с ними было удобно управляться. В умелых руках и в подходящей обстановке такая цепь легко могла обезвредить человека с ножом – даже весьма искусного бойца, – причем проделать это с определенным изяществом. Возможность покрасоваться ценилась на улицах ничуть не меньше победы как таковой.

Но это оружие не подходило для переулка – и особенно для этого, поскольку даже на самом его широком участке не хватило бы места, чтобы нормально размахнуться такой цепью. Впрочем, похоже было, что человек в капюшоне все равно понятия не имел, как защищаться от этого оружия. Утяжеленный конец цепи плотно обернулся вокруг жезла, – раздался звук удара металла о дерево, хотя по сиянию можно было подумать, что жезл сделан из более причудливого материала, – и юнец рванул цепь на себя.

Подпрыгивавший человечек исчез с пронзительным, испуганным визгом в складках капюшона. Неизвестный от этого рывка дернулся вперед. Чтобы удержать жезл в руках, ему пришлось сделать пару шагов к юнцу, пустившему цепь в ход. Голубое сияние померкло, как будто позолоченная цепь вытягивала из дерева жизненную силу.

Человек в капюшоне явно был магом – у кого еще мог быть волшебный жезл и маленький кривляющийся человечек? Сэмлор да, похоже, и трое юнцов при всей нездоровой гордости, руководившей действиями их вожака, ожидали, что за нападением последует магическая кара. Их могла поразить молния. Или из ниоткуда мог возникнуть дождь ледяных игл и превратить тела наглецов в окровавленное решето.

Но ничего не случилось, не считая того, что вожак бандитов схватил своего противника за горло и крикнул остальным:

– Кончайте его!

Жертва тем временем пыталась высвободить свой жезл, запутавшийся в цепи.

Караванщик решил, что не стоит надеяться на то, что маг разберется с бандитами, пора самому было приниматься за дело.

Один из юнцов оказался на полшага ближе остальных. Сэмлор ударил его левой рукой в основание черепа. Он отбил себе костяшки о скрытый под банданой стальной колпак, и все же нож караванщика погрузился в шею бандита.

Парень вскрикнул и повернулся. При этом движении нож вышел из раны, и на усеянную заклепками куртку хлынула кровь. Парень схватился за цепь и попытался раскрутить ее. Одна из гирек задела бедро Сэмлора, но это было скорее случайностью, чем намеренной контратакой.

Потом юнец выронил оружие и, спотыкаясь, ринулся к выходу из переулка, пнув по дороге незнакомца, который все еще возился с жезлом. Стар поспешно отскочила и прижалась к стене, пропуская бандита. Глаза и белый локон девочки превратились в омуты отраженного света, когда она повернулась лицом к дяде.

Сэмлор же тем временем нанес удар в горло второму бандиту. Это произошло быстрее, чем капли хлестнувшей из раны первого юнца крови успели упасть на землю. Рукоять чужого оружия казалась более скользкой, чем привычная рукоять ножа, оставшегося в трупе чужака, но относительно больший вес клинка придал силу рубящему удару. Парень успел подставить под кинжал предплечье. А вожак тем временем сыпал проклятиями и пытался освободить свою цепь – теперь уже он был заинтересован в том, чтобы как можно скорее отцепить ее от жезла.

Рукоять кинжала явно была слишком мала для руки Сэмлора. Лезвие вошло в руку юнца. Сирдонец довернул клинок и почувствовал, как треснула кость. При этом кинжал едва не вырвался у него из рук. Бандит завизжал от боли, но удача или навыки уличных драк помогли ему, и цепь захлестнула искалечивший парня кинжал.

Сэмлор левой рукой ударил бандита в грудь, потом рванул вниз рукоять кинжала. Кожаная куртка парня была обшита плоскими круглыми металлическими пластинами. Узкое лезвие ножа, который Сэмлор держал в левой руке, заскрежетало по одной такой пластине и погрузилось в незащищенную плоть, пробив легкое.

Трудно сказать, на самом ли деле тогда на лезвии кинжала возникло предупредившее Сэмлора заклятие, но он вполне годился для драки. Когда сирдонец рванул кинжал к себе, лезвие рассекло посеребренную цепь и освободилось от захвата. Отсеченная гирька покатилась по булыжной мостовой. Прикрепленный к ней кусок цепи извивался, словно хвост ящерицы.

Бандит потерял равновесие и упал навзничь. Он чуть не сбил вожака с ног, но парень с позолоченной цепью увернулся, пружинисто отскочил, прижался к стене таверны, как до того это пытался сделать юнец, ныне валяющийся на земле, и наискось, сверху вниз, запустил в Сэмлора шипастой гирькой.

Капюшон сполз с головы незнакомца, а плащ так перекрутился, что разрез, который должен был идти от горла, теперь был на левом плече. Вожак банды оставил его в покое и занялся Сэмлором; незнакомец вскинул руку и начал, запинаясь, произносить какие-то слова на неизвестном караванщику языке. Но когда парень метнул гирьку, опасную не менее, чем удар меча, в голову Сэмлора, незнакомец наконец перестал бормотать и огрел юнца жезлом по спине.

Сэмлор нырнул назад и вбок, уходя от удара, но забыл о находившемся сзади выступе стены и налетел на него. Гирька врезалась в камень, брызнув искрами, и разорвала левое ухо сирдонца. А юнец тем временем пытался удержать равновесие после неожиданного удара в спину,

Это ему не удалось.

Ни ожерелье, в которое были вплетены защитные чары, состоявшие по крайней мере из дюжины заклинаний, ни передняя часть его куртки, усеянная позолоченными и посеребренными пластинами, не помогли ему, когда Сэмлор нанес свой удар – от бедра, снизу вверх. Юнец затрепыхался на двенадцатидюймовом лезвии, как лягушка-переросток, и караванщик ударил его еще раз, целясь под край нижней челюсти, как раз туда, где заканчивались бандана и стальной колпак.

Парень рухнул. Его глаза были открыты, легкие все еще продолжали работать. В уголке рта появилась струйка пузырящейся крови. Когда Сэмлор выдернул нож, его лезвие оказалось испачкано кровью и продуктами пищеварения. Их вонь чувствовалась даже в этом грязном переулке.

Юнцу было лет четырнадцать. А выглядел он даже моложе. Скверное питание задерживало развитие и навсегда накладывало несмываемый отпечаток на лица уроженцев Санктуария.

– А теперь других! – прочирикал тоненький голосок. – Нельзя убивать змею и оставлять ее хвост!

Караванщик обнаружил, что стоит на коленях. Сэмлор не помнил, как он оказался в этом положении. Человек с жезлом успел подняться на ноги и привести в порядок запутавшийся плащ. Странный человечек снова сидел у него на плече, горделиво подбоченившись.

– Эй, ты! – произнес Сэмлор, отчетливо выговаривая слова. – Заткни пасть или составишь им компанию.

Человечек сдавленно булькнул и снова исчез.

Сэмлор, Стар и незнакомец остались рядом с умирающим парнем. Оба его приятеля скрылись, а после караванщика, похоже, в этот переулок никто больше не заглядывал. Из бара слышались чьи-то грубые голоса, но они не настолько интересовали Сэмлора, чтобы он пытался разобрать, о чем там говорят.

Его племянница, все еще дрожа, просеменила к нему, стараясь не смотреть вниз, и обхватила Сэмлора за шею своими ручонками.

– Извини, пожалуйста, это я виновата в том, что тебе повредили ухо, дядя. – По голосу чувствовалось, что Стар изо всех сил старается держать себя в руках, но все же дрожь выдавала ее страх. – Я не хотела…

Девочка обняла его еще крепче.

– Я подумала, что надо залезть под лавку, когда стало темно, и не знала, где ты… – Слова метались, словно обломки кораблекрушения в потоке сдавленных рыданий, которые сотрясали тело девочки. – …А потом пришли эти люди, и я ничего не смогла сделать!

– Ты все сделала правильно, солнышко, – тихо произнес сирдонец. Он обнял племянницу левой рукой, следя, чтобы лезвие метательного ножа смотрело в другую сторону. Сэмлор не мог убрать его в ножны, нужно было вытереть лезвие. Покрытую разводами сталь кинжала он уже вытер о брюки умирающего. Тот пару раз судорожно вздохнул и затих. – Ты всегда должна слушаться меня, иначе может случиться что-нибудь действительно плохое.

На лезвии кинжала с одной стороны появилась зазубрина, но в целом он неплохо показал себя в этой драке. Сэмлор попытался спрятать кинжал в ножны и обнаружил, что лезвие нового кинжала чуть шире. Да, ножны придется заменить.

А пока караванщик засунул кинжал за пояс, потом вытер метательный нож и встал, продолжая держать нож в правой руке. Левой он по-прежнему придерживал племянницу.

– Кто ты такой, друг? – обратился Сэмлор к незнакомцу. Тот уже привел в порядок плащ и теперь ощупывал жезл.

– Меня зовут Кхамвас, – вежливо ответил тот, стараясь скрыть дрожь в голосе. Острый верх капюшона явно был пошит с таким расчетом, чтобы зрительно добавлять роста хозяину, незнакомец был заметно ниже караванщика, да и сложением уступал ему.

Человечек снова появился на плече Кхамваса, но на этот раз помалкивал. Черты крохотного лица были неразличимы в темноте, но, судя по его виду, человечек явно чего-то опасался.

– У вас есть друзья в этой таверне? – негромко спросил караванщик. Когда он махнул правой рукой, указывая на стену «Распутного Единорога», острие метательного ножа уставилось Кхамвасу прямо между глаз. Даже если этот маг и не был родственником человека, которого Сэмлор убил в таверне, они явно принадлежали к одному народу.

– У меня нет знакомых в этом городе, – осторожно, но с достоинством ответил Кхамвас. – Я – ученый из дальней страны и пришел сюда, чтобы просить об одолжении человека по имени Сетиос.

– Дядя, но это… – вырвалось у Стар, но девочка сама оборвала фразу, прежде чем Сэмлор сделал свободной рукой предостерегающий жест.

– Птица, что летит в чужое гнездо, останется без перьев, – нравоучительно прочирикал человечек.

– Что это за уродец? – спросил караванщик, указав на человечка пальцем. Острие ножа, словно бы случайно, взглянуло туда же.

Человечек испуганно пискнул и съежился. Кхамвас поднес руку к плечу, точно желая одновременно защитить и погладить странное создание.

– Он не причинит вам никакого вреда, господин, – спокойно сказал самозваный ученый. – Я – еще тогда, когда был молод – обратился к неким силам с мольбой о мудрости. Вместо мудрости они прислали мне этого приятеля. Его зовут Тьянуфи.

Человечек метнул на Кхамваса убийственный взгляд, но тут же потянулся и похлопал защищавшую его руку.

– Дурак, который хочет иметь дело с мудрецом, – все равно что гусь, который хочет иметь дело с мясником.

Сэмлор сощурился. Он был сбит с толку. А впрочем, неважно. У него есть проблемы посерьезнее.

– Значит, вы не знаете моего имени? – спросил он, снова переходя на резкий, даже грубый тон. Караванщик был уверен, что Кхамвас был как-то связан с тем типом в таверне. А для чародея узнать чье-то имя – это получить в руки кончик веревки, которой можно связать неосторожного…

– Господин, я не знаю в этом городе никого, – повторил Кхамвас, подчеркнув последнее слово. Он выпрямился, поставил жезл перед собой и сцепил пальцы на навершии. – У меня есть дочь, ровесница вашей племянницы, и поэтому я… ну, правильно будет сказать – попытался вмешаться, когда увидел, что она попала в неприятную ситуацию.

Кхамвас умолк. В то же мгновение его жезл снова засветился. Древесина жезла покрылась рябью фосфоресцирующих разводов. Дымка света окутала руки Кхамваса, словно настоящий туман.

Стар потянулась и дотронулась до жезла.

Свет засиял ярче, как в тот момент, когда Кхамвас только зажег его, но когда Стар убрала руку, часть сияния словно осталась у нее на пальцах. Сэмлор не мог выругаться, поскольку слова тоже обладали собственной силой, особенно в такие моменты, как сейчас. Он погладил племянницу по голове. Сэмлор не был уверен, что сможет помочь сейчас Стар, если той потребуется помощь, и попытался хотя бы подбодрить ее.

Если игрушки этого Кхамваса причинят девочке хоть малейший вред, нож Сэмлора хил Сэмта попробует, какова на вкус его печень.

Стар хихикнула. Оба мужчин посмотрели на нее со страхом, порожденным неуверенностью. Девочка медленно раскрыла сжатый кулак, и пятнышки света на кончиках ее пальцев увеличились, но поблекли, наподобие того, как блекнут радужные разводы растущего мыльного пузыря. А потом эти пятнышки вдруг бесследно исчезли, словно их никогда и не было.

Кхамвас хрипло выдохнул, словно перед этим ненадолго забыл, как дышать.

– Господин, – обратился он к караванщику, – я не знал! Прошу прощения за то, что вмешался в ваши дела.

Тьянуфи, исчезнувший было, когда Стар зачерпнула немного света с жезла, теперь махнул рукой Кхамвасу и произнес:

– Не говори: «Я ученый». Постарайся стать мудрым.

Кхамвас хотел было обойти Сэмлора и скрыться за углом, но тот остановил его жестом. Он готов был прикоснуться к ученому, если бы тот не остановился.

– Ты пришел на помощь Стар в тяжелый момент, прежде чем подоспел я, – сказал караванщик. – И ты помог мне, поскольку отвлек этих ублюдков. Меня зовут Сэмлор хил Сэмт. – Он убрал маленький нож в ножны. – Нам с тобой нужно поговорить.

– Хорошо, господин Сэмлор, – согласился Кхамвас. Но, судя по тому, как он поморщился, сам бы он такого предложения выдвигать не стал. Он махнул рукой в ту сторону, откуда подобрался сирдонец, и добавил:

– Я уверен, что здесь можно найти более подходящее для беседы место.

– Нет, нельзя, – спокойно возразил Сэмлор.

Ему не хотелось тратить время, объясняя, что в том направлении, куда указывал Кхамвас, на расстоянии не менее часа пути, ничего приличного не было. Переулок же был достаточно узким, чтобы его мог защищать один человек, а окружающие его кирпичные стены можно было разрушить разве что с помощью осадных машин. Если им совсем уж сильно не повезет, на них могут напасть с двух сторон одновременно, но лучше уж пойти на этот риск, чем попасть в ловушку в каком-нибудь тупике.

Если принимать во внимание особенности Санктуария, этот переулок, в котором они сейчас находились, был, возможно, самым безопасным местом на лигу вокруг.

***

– Что ты знаешь о Сетиосе? – властно спросил Сэмлор. В его голосе не было угрозы, но как-то сразу вспоминалось, что караванщик уже доказал свою готовность и умение убивать.

Стар присела на корточки. Юбку она приподняла и собрала на бедрах, чтобы не пачкать подол в грязи. Девочка что-то тихо ворковала, а в ее сложенных в горсть ладонях горел светящийся шарик. Он был не голубым, как свет, омывавший жезл Кхамваса, а скорее желтоватым.

Этот же свет слабо отражался в глазах мертвого юнца.

На лице Кхамваса, когда он заметил, чем забавляется ребенок, промелькнуло нечто среднее между гримасой и выражением растерянности.

– А… Это… э… это вы?.. – произнес он, обращаясь к Сэмлору.

Караванщик покачал головой. Он был рад, что нашелся вопрос, который скорее забавлял его, чем пробуждал какие-либо иные чувства.

– Когда я в ударе, я способен прочесть заклинание, не запинаясь на каждом слоге, если мне его достаточно тщательно запишут.

Это было преувеличением, но не слишком большим.

– Это все сестра, – добавил он, слегка смутившись по причине, которую не дано было постигнуть чужим. – Это больше по ее части.

– Ясно, – пробормотал Кхамвас. Но даже вернувшись к предыдущему вопросу, он продолжал смотреть на Стар. – Я вообще не знаю Сетиоса, – пояснил он, – но мне известно… ну, мне сказали…

Кхамвас пожал плечами. Сэмлор мрачно кивнул; если этот приятель назвал себя ученым, а не магом, он, по крайней мере, знает, что в последнее время звание мага среди порядочных людей не в чести.

– Служи своему богу, чтобы он мог защитить тебя, – изрек Тьянуфи, погладив своего хозяина – но можно ли было считать Кхамваса его хозяином? – по правому уху.

Возникла неловкая пауза.

– У него, – после секундного молчания продолжил Кхамвас, – есть одна стела, вывезенная из моей страны, Напаты…

– А, ну да! – не удержался Сэмлор, которому наконец-то удалось понять, откуда родом его собеседник. – Земля Реки!

– Да, реки, – одобрительно кивнув, подтвердил Кхамвас. – Реки и пустыни. В пустыне можно обнаружить много памятников, оставшихся от давно ушедших времен, – он снова запнулся, и по лицу его скользнула мягкая улыбка. – Времен величия моего народа, как сказали бы некоторые, хотя сам я доволен и тем, что есть.

– Ты хочешь… вернуть памятник, который находится у этого Сетиоса, – сказал Сэмлор, избегая вопроса о средствах. – Он маг?

– Не знаю, – пожал плечами Кхамвас. – Да мне и не нужна сама стела. Я только хочу посмотреть на нее. И, Сэмлор…

Караванщик коротко кивнул, показывая, что не станет обижаться на скользкий момент, который, как он полагал, обнаружится в этом вопросе.

– Я готов хорошо заплатить ему за возможность взглянуть на эту стелу, – сказал напатанец. – Она не имеет никакой ценности для Сетиоса – во всяком случае, в том смысле, в каком она ценна для меня. Она может указать мне на местонахождение одной гробницы, которая, по определенным причинам, много для меня значит.

Шарик в руках Стар засветился ярче, и на мостовую переулка легли тени двух мужчин. При такой подсветке снизу лицо Кхамваса приобрело просто-таки демонический вид.

Сэмлор мягко прикоснулся к голове племянницы.

– Не так ярко, лапушка, – пробормотал он. – Мы же не хотим, чтобы нас тут кто-нибудь заметил.

– Но… – начала было Стар высоким, почти визгливым голосом, подняла голову и встретилась глазами с дядей. Светящийся шарик тут же съежился до размеров жемчужины и стал настолько тусклым, что освещал теперь только девочку.

– Она прежде не знала, как это делается, – сказал Сэмлор, разговаривая скорее с собой, чем со стоявшим перед ним человеком. – Девочка схватывает все на лету.

– Понятно, – сказал Кхамвас. Возможно, он и вправду что-то понял. – Хорошо.

Он встряхнулся, поправил плащ и, видимо, пришел к какому-то решению.

– Ну что ж, господин Сэмлор, – произнес напатанец, – я должен идти, – И он кивнул в сторону входа в переулок.

– Нет, тебе не туда, – с кривой усмешкой сказал караванщик, но не шелохнулся, чтобы перекрыть собеседнику дорогу.

– Нет, туда, – твердо сказал Кхамвас и выпрямился во весь рост. Стоявший у него на плече человечек повторил движение напатанца, возможно, побуждаемый иронией. – Дом Сетиоса находится… – он указал рукой чуть вбок от Сэмлора, поколебался (на какое-то мгновение его взгляд оказался обращенным внутрь себя) и перевел руку немного правее, – именно в той стороне. И эта улица наилучшим образом соответствует пути, которым мне нужно пройти.

– Никогда не начинай действовать, не взвесив все варианты, – внезапно изрек Тьянуфи.

У караванщика вырвался короткий смешок. Сэмлор дружески хлопнул Кхамваса по плечу.

– Насколько я понимаю, этот твой кратчайший путь – наилучший способ добиться, чтобы твою голову вывесили на шесте, – сказал он. На вид напатанец казался изящным, почти хрупким, но под тонкой тканью плаща чувствовались неплохие мускулы.

– Смотри, – продолжал Сэмлор. – Получается, ты говоришь, что не знаешь, где именно находится дом Сетиоса. Ты просто идешь по городу кратчайшим путем… видимо, тем, который подсказали тебе друзья, да? Те самые друзья, которые дали тебе твою мудрость? – И караванщик кивнул в сторону Тьянуфи.

– Полагаю, что это мое дело, господин Сэмлор, – сказал Кхамвас. Он решительно шагнул вперед, держа жезл вертикально перед собой. Костяшки на пальцах побелели от напряжения.

– «Чего это он меня оскорбляет», – сказал дурак, когда мудрец дал ему совет, – произнес человечек.

Кхамвас остановился. Сэмлор по-новому взглянул на маленькую фигурку. Это был не такой уж плохой совет – только вот дан он был не вовремя. Хотя, возможно, совет Тьянуфи был воспринят лучше, чем предполагал сирдонец.

– Приятель, я всего лишь имел в виду, что здесь, в Санктуарии, вполне может не быть ни одного приличного района, – сказал Сэмлор, коротко прикоснувшись к плечу собеседника. – Но твоя прямая линия уж точно заведет тебя в самую середину самого скверного из них.

Когда Кхамвас двинулся было прочь, Стар встала. Светящийся шарик теперь лежал у нее на левой ладони и переливался бледными пастельными оттенками, бледнее даже, чем лунная радуга. Девочка в порыве чувств дернула напатанца за штанину и сказала:

– Правда, он замечательный? Спасибо тебе большое!

– Это всего лишь… всего лишь пустячное заклинание, – извиняющимся тоном произнес Кхамвас, обращаясь к дяде девочки. – Я… я не знаю, как она могла научиться ему, просто глядя на меня.

Сэмлор заметил, что жезл светится лишь тогда, когда Кхамвас может сосредоточить свои мысли на нем, но шарик в руках у Стар продолжал менять формы и цвета даже тогда, когда девочка смеялась или разговаривала.

Свет сверкнул на обнаженном лезвии нового кинжала Сэмлора. Отраженный свет казался куда более резким и безжалостным.

Караванщик растерянно моргнул, нащупал скрытый под туникой серебряный медальон богини Гекты и лишь после этого вынул кинжал из-за пояса, куда временно пристроил его. Мерцающий свет создавал некий намек на движение, но на клинке видны были лишь узорные разводы, и никакой надписи, как померещилось было Сэмлору.

Кхамвас наблюдал за этими манипуляциями со сдержанной опаской. Решив, что лучше будет обратиться со своим предложением, чем спрашивать, почему Сэмлор пялится на кинжал, на перекрестье которого до сих пор виднелись темные пятна, напатанец сказал:

– Господин Сэмлор, вы понимаете дух этого города, а я – нет. И вы прекрасно умеете при необходимости иметь дело с насилием. Могу ли я убедить вас сопроводить меня до дома Сетиоса? Я хорошо заплачу.

– Не отправляйся в путь без посоха, – одобрительно сказал Тьянуфи.

– Нам ведь тоже нужно найти Сетиоса, дядя Сэмлор, – произнесла Стар своим пронзительным голоском. Она отпустила штанину Кхамваса, но лишь для того, чтобы тут же настойчиво дернуть дядю за рукав. – Можно мы ему поможем9 Пожалуйста. Он хороший.

Караванщик же тем временем думал, что холодная сталь не может течь, извиваться, складываться в слова. Зазубрина на лезвии была отчетливо различимой и вполне реальной. Никаких номеров вроде наложенных чар. Обычный кинжал с неудобной рукояткой и очень хорошим клинком.

Стар повисла на руке у Сэмлора всем своим весом. Он не взглянул на девочку, и рука его даже не дрогнула. Этим рукам доводилось вытаскивать осла, который оступился и сорвался в овраг в сотню футов глубиной.

– Ну пожалуйста! – повторила девочка.

– Друг Сэмлор! – с некоторым сомнением окликнул караванщика Кхамвас. Насколько он мог видеть, в руках у Сэмлора был всего лишь кинжал. Самый обычный кинжал.

«Иди с ним», – возникло из рябящих разводов на стали.

Сияющий шарик в руке у Стар уменьшился до точки и пропал. Вместе с этим светом пропали и слова на клинке.

– Я был готов к тому, что найду здесь проводника, – медленно произнес караванщик.

Он не указал в сторону таверны. Он говорил с собой, а не с человеческими существами, стоявшими рядом с ним. Они же во все глаза смотрели на Сэмлора – его племянница и чужак, – как смотрели бы на ручного льва, который вдруг повел себя как дикий.

– Потому, полагаю, – продолжил Сэмлор, – мы отыщем Сетиоса вместе. В конце концов, – он постучал ногтем по лезвию нового кинжала, и металл отозвался мелодичным звоном, – мы ведь заодно, все четверо?

Стар потянулась к дяде и прикоснулась к его ноге, но не смотрела ни ему в глаза, ни на кинжал у него в руке. Кхамвас осторожно кивнул.

– Тогда нам нужно выбраться из Лабиринта, – будничным тоном сказал Сэмлор. – Пошли.

Чтобы выйти из переулка, им нужно было переступить через тело убитого в драке парня.

Что поделаешь – это Санктуарий. Это не последний труп, который им предстоит увидеть.

***

Распростертое у выхода из переулка тело можно было принять за труп, если не прислушиваться или не догадаться, что прерывистый шорох – это неровное дыхание человека, который лежал, уткнувшись лицом в склизкую мостовую.

– Гляньте-ка, – сказал Сэмлор, коснулся рукой сперва Стар, потом Кхамваса и указал на это препятствие. Человеческие глаза могут приспосабливаться к скудному освещению, но в том конце переулка, где лежал умирающий, было так темно, что видны были только смутные очертания тела.

Человечек, сидевший у Кхамваса на плече, должно быть, уловил смысл ситуации, поскольку сказал:

– Смерть суждена каждому.

Голосок у Тьянуфи был звонким, словно у птички, и не менее громким.

Напатанский «ученый» потянулся к плечу жестом, в котором сквозили одновременно симпатия и предостережение.

– Тьянуфи, – пробормотал он, – не сейчас…

Сэмлор сильно подозревал, что Кхамвас имеет не больше влияния на человечка, чем погонщик верблюда на мышь, которая живет в складках его попоны. Или, если уж на то пошло, чем сам Сэмлор на свою племянницу, которая была достаточно умна, чтобы понять любое его наставление, но ответственности у нее было не больше, чем у любого семилетнего ребенка.

Вот и сейчас в сложенной горсткой ладони девочки появился светящийся шарик. Стар освещала себе путь мимо умирающего, несмотря на то, что караванщик совсем недавно предупредил ее, что свет – магический или любой другой – может скорее подвергнуть их риску, чем помочь. По крайней мере, до тех пор, пока они не выберутся из Лабиринта.

Стар изящно опустила ножку, поставив ее в каком-нибудь дюйме от откинутой в сторону руки незадачливого бандита, а потом одним движением перескочила через лежащего. Такое странное сочетание сделало сцену еще более ужасной. Созданный Стар светящийся шарик еще несколько мгновений плыл за ней по воздуху. Потом он съежился, но сделался ярче – засветился не как блуждающий болотный огонек, а скорее как светлячок, – завертелся и образовал усики, напоминающие белую прядь в волосах Стар.

Девочка обернулась, заметила застывшее лицо Сэмлора и дернулась, словно от удара. Светящийся волчок исчез, как не бывало.

– А он1?.. – спросил Кхамвас, переступая через место, где, по его представлениям, должно было находиться тело. – Он – один из тех, с кем мы… встретились за минуту до того?

– Да, один из той банды, которая набросилась на нас с цепями, – ответил караванщик, последовав за своими спутниками. Они оказались в проходе, где Сэмлор мог раскинуть руки и не дотянуться до стен. В Лабиринте этого уже было довольно, чтобы такой проход носил гордое наименование улицы. Слышны были лишь звуки, издаваемые какой-то мелкой живностью, спешащей по своим делам, да из-за ставней – характерный шум, который издают люди при совокуплении. – Все они мертвы. Я готов поручиться не только за того, который остался валяться, но и за тех, кто сбежали. Сворачивай налево.

– Но к дому Сетиоса проще пройти…

– Налево, разрази тебя гром! – прошептал Сэмлор, словно камни заскрежетали.

– Не создавай помех, и тебя не будут ругать, – сообщил сидящий на плече напатанца Тьянуфи. Человечек поклонился Сэмлору, но караванщик был слишком сердит, чтобы выражать кому-то одобрение.

Больше всего Сэмлор был сердит на себя, поскольку в жизни ему достаточно часто приходилось убивать, чтобы караванщик понял, что на самом деле ему убивать не нравится. Особенно ему не нравилось убивать детей, пусть даже это были типичные дети трущоб, которые вполне способны были проломить ему самому голову цепью с гирькой, а Стар изнасиловать и продать в какой-нибудь бордель, чтобы на эти деньги купить лишний мех с вином…

Возможно, с уничтожением этой троицы Санктуарий только сделался лучше; но Сэмлор хил Сэмт не ставил целью своей жизни служение Правосудию и не получал от своего бога задание очистить эту чертову дыру.

***

Из Лабиринта они выбрались без проблем, не считая встречи с парочкой бандитов, но те пустились наутек, когда Кхамвас сотворил человекообразный светящийся призрак и пустил его брести навстречу грабителям. Здесь тротуары были уже пошире и идти по ним было легче, а во многих домах над входом в зарешеченных нишах горели фонари.

Эти фонари вывешивались не из заботы о прохожих, а для того, чтобы разбойники, которые предпочитали работать скрытно, выбирали другие дома.

Кхамвас заколебался, потом указал в сторону перекрестка, от которого отходили пять улочек. Рядом находился сторожевой пост. Ведущие во внутренний двор ворота были освещены ярко горевшими свечами, рядом с воротами стояла группа солдат. Офицер шагнул было на улицу, словно желая остановить троих путников, но после короткого раздумья передумал.

Теперь они находились неподалеку от дворца, в самом богатом районе города. Здешние жители нажили свои богатства не грабежом на большой дороге, а при помощи вовремя подсунутого на подпись пергамента или сказанных нужному человеку слов, но от этого их доходы более честными не становились.