Текст книги "Заговор Кассандры"
Автор книги: Роберт Ладлэм
Соавторы: Филип Шелби
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 3
В католической Европе пасхальная неделя – это время паломничества и праздничных встреч. Предприятия и школы закрываются, поезда и отели переполнены, а обитатели знаменитых городов Старого Света готовятся к нашествию чужаков.
В Италии самым заманчивым местом для всякого, кто жаждет духовных и мирских наслаждений одновременно, является Венеция. Ее многочисленные церкви и храмы способны удовлетворить религиозные запросы даже самого пылкого верующего. Вместе с тем Венеция уже тысячелетие влечет к себе любителей игрищ и забав, и ее узкие улочки и аллеи дают прибежище заведениям, угождающим любым земным аппетитам.
Точно в тринадцать сорок пять, как вчера и позавчера, Смит прошел между рядами столиков на площадке «Флорентинского кафе» на площади Святого Марка. Он всякий раз занимал одно и то же место рядом с небольшой приподнятой платформой, на которой стоял огромный рояль. Через несколько минут появится пианист, и точно в два часа пополудни в звуки шагов и голосов сотен туристов, заполонивших площадь, вплетутся ноты Моцарта или Баха.
Официант, кормивший Смита два минувших дня, торопливо подбежал к столику. Американец, – если судить по его акценту, он не мог быть никем другим, – был прекрасным клиентом: он не замечал дурного обслуживания и платил щедрые чаевые. Глядя на дорогой пепельно-серый костюм Смита и туфли ручной работы, официант решил, что перед ним преуспевающий бизнесмен, который, заключив сделку, задержался на несколько дней, чтобы осмотреть достопримечательности за счет своей компании.
Смит улыбнулся официанту и, заказав обычные кофе и сэндвич, открыл «Интернешнл геральд трибюн» на страницах финансового раздела.
Его полуденная закуска появилась в тот самый миг, когда пианист заиграл вступительные аккорды концерта Баха. Смит положил в чашку два кубика сахара и неторопливо размешал. Разворачивая газету, он внимательно осмотрел пространство между своим столиком и Дворцом дожей.
Большую часть суток площадь Святого Марка с ее вечными толпами туристов была идеальным местом для приема беглеца. Однако тот опаздывал уже на двадцать четыре часа. Смит гадал, сумел ли Данко хотя бы выбраться из России.
Смит работал в ИИЗА США, когда впервые встретился с Данко, своим коллегой из Военно-медицинского исследовательского центра. Их знакомство состоялось в роскошном «Гранд-отеле» близ Берна. Там представители двух стран собрались на неформальную встречу, чтобы проинформировать друг друга об успехах в поэтапном закрытии своих программ создания биологического оружия. Подобные совещания являлись дополнением к официальным проверкам, которые осуществляли международные инспекции.
Смиту никогда не доводилось вербовать агентов. Однако, как и все остальные члены американской делегации, он получил от офицеров контрразведки ЦРУ подробные инструкции о методах и способах действий спецслужб другой стороны. Уже в первые дни конференции Смит свел знакомство с Данко. Он неизменно держался настороже, но тем не менее симпатизировал дородному грубоватому русскому. Данко не скрывал своего патриотизма, но, как он говорил Смиту, ему не хочется, чтобы его дети жили в мире, где какой-нибудь сумасшедший может использовать биологическое оружие в качестве средства террора или мщения.
Смит прекрасно знал, что такое не просто возможно, но и весьма вероятно. Россию сотрясали спазмы перемен, кризиса и неопределенности. Однако государство по-прежнему располагало чудовищными запасами биологического оружия, хранившегося в ржавеющих контейнерах под присмотром равнодушных военных, жалованья которых зачастую не хватало, чтобы содержать свои семьи. Для этих людей возможность сбыть на сторону охраняемые материалы могла оказаться неодолимым искушением.
Смит и Данко начали встречаться вне урочных часов конференции. К тому времени, когда делегации приготовились разъехаться по домам, между ними установилась дружба, основанная на взаимном доверии и уважении.
В течение следующих двух лет они продолжали встречаться – в Санкт-Петербурге, Атланте, Париже и Гонконге – всякий раз под эгидой официальных совещаний. И каждый раз Смит замечал, что Данко становится все беспокойнее. Он не употреблял алкоголь, но время от времени ронял бессвязные замечания о двуличии своих командиров. Россия, намекал он, нарушает свои договоренности с США и всем миром. С шумом и помпой сокращая запасы биологического оружия, страна одновременно продолжала интенсивно заниматься научными исследованиями в этой области. Российские специалисты и инженеры исчезали, с тем чтобы появиться где-нибудь в Китае, Индии или Ираке, где на них был большой спрос и где их ждали неограниченные финансовые средства.
Свойства человеческих душ всегда интересовали Смита. После очередного неохотного признания Данко он сказал ему: «Мы могли бы вместе поработать над этим, Юрий. Если, конечно, хотите».
Реакция Данко была чем-то сходна с поведением кающегося, который наконец-то сбросил с себя тяжкий груз грехов. Он согласился поставлять Смиту информацию, которой, как он считал, должны располагать Соединенные Штаты. Данко выдвинул лишь два условия. Во-первых, он будет иметь дело только со Смитом и не станет встречаться с представителями разведывательных органов США. Во-вторых, он взял со Смита слово, что тот позаботится о его семье, если с ним что-нибудь стрясется.
«Тебе нечего бояться, Юрий, – сказал тогда Смит. – Ты умрешь в своей постели, окруженный внуками».
Вглядываясь в толпу, устремившуюся во Дворец дожей, Смит вспомнил эти свои слова. Тогда он произнес их вполне искренне. Но теперь, когда Данко опаздывал уже на сутки, они жгли ему язык.
С другой стороны, ты никогда не упоминал о Клейне, как и о том, что у тебя есть связи в Америке,– размышлял Смит. – В чем дело, Юрий? И кто для тебя Клейн – козырь, оставленный про запас?
Все новые люди прибывали на гондолах и катерах, которые причаливали к пирсам напротив знаменитых львов площади Св. Марка. Смит рассматривал их всех – юные парочки, взявшиеся за руки, отцы и матери, хлопотавшие над своими детьми, туристические группы, толпившиеся вокруг экскурсоводов, которые перекрикивали друг друга на десятке языков. Смит держал газету на уровне глаз, но его взор непрестанно перебегал с одного возбужденного лица на другое, ища то, которое ему было нужно.
Где ты, Юрий? Какое ужасное открытие ты совершил, если оно заставило тебя нарушить завесу тайны и рискнуть своей жизнью, чтобы вывезти сведения за границу?
Вопросы терзали Смита. Связь с Данко прервалась, и ответов не было. По мнению Клейна, русский должен был пересечь полыхающую войной Югославию, скрываясь в хаосе, охватившем регион, пока не достигнет побережья. Там он найдет судно, которое доставит его через Адриатику в Венецию.
Только доберись сюда, и ты будешь в безопасности.
В венецианском аэропорту Марко Поло ждал наготове «Гольфстрим»; у причала рядом с дворцом делле Приджиони на канале Рио де Палаццо стоял быстроходный катер. Смит мог доставить Данко на борт катера через три минуты после того, как обнаружил бы его. Через час они уже были бы в воздухе.
Где ты?
Смит потянулся к чашке с кофе, когда в боковом поле его зрения мелькнул тучный мужчина, пробиравшийся вдоль туристической группы. Быть может, он входил в ее состав, быть может, нет. На нем были нейлоновый дождевик и шапочка для гольфа. Лицо мужчины закрывали густая борода и большие солнцезащитные очки. Однако в его облике было нечто примечательное.
Смит продолжал присматриваться и наконец понял, что именно. Мужчина чуть заметно припадал на левую ногу. Юрий Данко родился с левой ногой на два сантиметра короче, чем правая. Даже башмак на утолщенной подошве не мог полностью скрыть его хромоту.
Смит повернул кресло и чуть опустил газету, следя за перемещениями Данко. Русский весьма ловко прикрывался туристами, двигаясь вместе с ними так, что его можно было принять за члена группы, но и не приближаясь вплотную, чтобы не привлечь внимание ее руководителя.
Группа медленно отвернула от базилики Св. Марка и двинулась к Дворцу дожей. Менее чем через минуту она поравнялась с первыми рядами столиков и кресел «Флорентинского кафе». Несколько туристов отделились от группы, направляясь к закусочной соседнего заведения. Когда они проходили мимо Смита, тот даже не шевельнулся. И только при появлении Данко он вскинул глаза.
– За моим столиком есть свободное место.
Данко повернулся, явно узнав его голос.
– Джон?
– Это я, Юрий. Садись.
Русский опустился в кресло. На его лице застыла ошеломленная мина.
– Но мистер Клейн… Он послал тебя? Значит, ты работаешь на…
– Здесь не место для подобных разговоров. Но ты не ошибся. Я приехал за тобой.
Покачав головой, Данко окликнул проходящего мимо официанта и заказал кофе, потом вынул сигарету и закурил. Смит отметил, что даже борода не может скрыть, каким худым и изможденным стало его лицо. Пальцы, разжигавшие сигарету, тряслись.
– До сих пор не могу поверить, что ты…
– Юрий!
– Все в порядке, Джон. За мной не следили. Я не привел за собой хвост. – Данко откинулся на спинку кресла и посмотрел на пианиста. – Восхитительно, не правда ли? Я говорю о музыке.
Смит подался вперед.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
Данко кивнул.
– Я в порядке. Добраться сюда было нелегко, но… – Официант принес кофе, и он выдержал паузу. – В Югославии мне пришлось довольно трудно. Сербы превратились в толпу параноиков. У меня был украинский паспорт, но даже в нем проверяли каждую букву.
Стараясь удержать в узде сотни вопросов, готовых сорваться с языка, Смит сосредоточился на своих дальнейших действиях.
– Ты не хочешь сказать или передать мне что-нибудь прямо сейчас?
Казалось, Данко не слышит его. Он смотрел на двух карабинеров – итальянских стражей порядка, – медленно пробиравшихся через толпу туристов. У обоих карабинеров висел на шее автомат.
– Слишком много полиции… – пробормотал Данко.
– Выходной день, – объяснил Смит. – В такое время полиция отряжает дополнительные патрули…
– Я должен кое-что сообщить мистеру Клейну, – сказал Данко. – Они собираются сделать такое… мне даже трудно в это поверить. Это безумие!
– Что именно сделать? – осведомился Смит, пытаясь следить за своим голосом. – И кто эти «они»?
Данко нервно огляделся.
– Ты все подготовил? Сумеешь увезти меня отсюда?
– Можем отправляться в путь прямо сейчас.
Сунув руку в карман за бумажником, Смит заметил двух карабинеров, шагавших среди столиков. Один из них пошутил, другой рассмеялся, указывая на закусочную.
– Джон!
Короткий вопль Данко заглушила громкая очередь, выпущенная в упор. Миновав столик Данко и Смита, карабинеры развернулись, из стволов их автоматов брызнуло смертоносное пламя, пронизывая тело Данко. Энергия выстрелов была такова, что пули отбросили русского на спинку кресла и повалили навзничь.
Не успев до конца осознать происходящее, Смит метнулся в сторону платформы с роялем. Вокруг него пули вспарывали землю и дерево. Пианист совершил роковую ошибку, попытавшись встать на ноги. Автоматные очереди разорвали его пополам. Томительно тянулись секунды. Смиту было трудно поверить, что убийцы действуют совершенно безнаказанно столь долгое время. Он лишь сообразил, что рояль, глянцевитый черный корпус и белые клавиши которого были разбиты в щепы, спас ему жизнь, поглотив энергию очередей, выпущенных из армейского оружия.
Убийцы были профессионалами: они понимали, что задерживаться дольше нельзя. Спрятавшись за опрокинутым столиком, они сняли полицейские куртки. Под ними оказались серо-коричневые плащи. Из карманов появились рыбацкие шапочки. Воспользовавшись замешательством, воцарившимся среди зевак, убийцы метнулись к зданию кафе. Вбегая в дверь, один из них крикнул:
– Они расстреливают всех подряд! Ради всего святого, вызовите карабинеров!
Смит поднял голову в тот самый миг, когда убийцы смешались с визжащей толпой завсегдатаев. Он оглянулся на Данко, лежавшего на спине. Его грудь была разорвана выстрелами. Смит, утробно рыча, выскочил из-за платформы и, действуя локтями, пробился к кафе. Толпа отнесла его в сторону служебного входа и аллеи, проходившей позади здания. Хватая ртом воздух, Смит лихорадочно осматривался по сторонам. Слева мелькнула серая шапочка, скрываясь за углом.
Убийцы отлично знали местность. Они пробежали по двум петляющим аллеям и оказались на берегу узкого канала, в котором покачивалась гондола, привязанная к столбику. Один из преступников прыгнул внутрь и схватил весло, другой отвязал веревку. Секунду спустя они уже мчались по каналу.
Тот, что был с веслом, прекратил грести, чтобы зажечь сигарету.
– Дельце – проще простого, – заметил он.
– Слишком простое, за двадцать-то тысяч долларов, – отозвался другой. – Но мы должны были прикончить и второго. Коротышка-швейцарец сказал совершенно ясно: объект и всякий, кто будет с ним.
– Баста! Мы выполнили задание. И если коротышка хочет…
Его голос заглушил крик гребца:
– Вот он, дьявол!
Второй повернулся и посмотрел в сторону, куда указывал его партнер. При виде спутника жертвы, бежавшего вдоль канала, у него отвалилась челюсть.
– Пристрели этого сукина сына! – рявкнул он.
Гребец вынул крупнокалиберный пистолет:
– С удовольствием.
Смит увидел, как поднялась рука гребца, увидел, как дрогнул пистолет, когда качнулась гондола. Он понял, каким безумием с его стороны было пуститься в погоню за вооруженными убийцами, не имея для самозащиты ничего, кроме ножа. Однако видение погибшего Данко несло его ноги вперед. До гондолы оставалось менее пятнадцати шагов, и он продолжал ее настигать, потому что стрелок никак не мог поймать его на мушку.
Десять шагов.
– Томазо!
Стрелок по имени Томазо мысленно пожелал своему товарищу заткнуться. Сумасшедший, бежавший за ними, приближался, ну и что из этого? Ясно, что у него нет оружия, иначе он уже пустил бы его в ход.
Потом он заметил некий предмет, видневшийся из-под дощатого настила гондолы. Что-то вроде батарейки, разноцветные провода… аппарат из тех, которыми он и сам нередко пользовался.
Взрыв прервал испуганный вопль Томазо. Гондола превратилась в огненный шар и взмыла в воздух на десять метров. На мгновение канал заволокло черным едким дымом. Прижавшись к кирпичной стене стекольной фабрики, Смит не видел ничего, кроме вспышки, но почувствовал запах обгорелого дерева и плоти, как только они начали падать в воду.
* * *
Среди страха и растерянности, воцарившихся на площади, спокойствие сохранял только человек, укрывшийся за колонной, которую венчал один из гранитных львов Св. Марка. На первый взгляд человеку было за пятьдесят, однако, возможно, он выглядел старше своих лет из-за усов. Он был одет в клетчатую спортивную куртку французского покроя с желтой розой в петлице. Его шею укутывал пестрый шарф. Невнимательный наблюдатель принял бы его за франта, возможно, за научного сотрудника либо щеголеватого пенсионера.
Однако его быстрая реакция разрушала это впечатление. Над площадью еще не утихло эхо выстрелов, а он уже двинулся в сторону убегающих преступников. Ему предстояло выбрать – бежать ли за ними и за американцем, который их преследовал, либо подойти к раненому. Он не колебался ни секунды.
– Пропустите меня! Я врач!
Объятые ужасом туристы сразу подчинились, услышав его безупречную итальянскую речь. Мгновения спустя он опустился на колени около пронзенного пулями тела Юрия Данко. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что тому уже никто не поможет, разве что всевышний. Тем не менее он приложил два пальца к горлу умирающего, словно пытаясь нащупать пульс. Одновременно он запустил вторую руку за лацкан пиджака Данко.
Прохожие мало-помалу приходили в себя и начинали озираться вокруг. Они присматривались к мужчине, некоторые подходили вплотную. При всем их равнодушии и замкнутости у них могли возникнуть вопросы, которых тот предпочел бы избежать.
– Эй вы! – отрывисто бросил он, обращаясь к молодому человеку, похожему на студента колледжа. – Подойдите и помогите мне. – Он схватил «студента» за руку и заставил его стиснуть ладонь Данко. – Сожмите… я сказал, сожмите!
– Но он мертв! – заспорил «студент».
– Идиот! – рявкнул «врач». – Он жив, но умрет, если не будет ощущать близость человека.
– Но вы…
– Я отправлюсь за помощью. А вы оставайтесь здесь!
«Врач» протиснулся сквозь толпу, сгрудившуюся вокруг убитого. Он не обращал внимания на глаза окружающих, старавшихся поймать его взгляд. Подавляющее большинство очевидцев даже в самых благоприятных условиях не способны запомнить что-либо существенное. А в этой обстановке едва ли хотя бы один человек сумеет точно его описать.
Послышались первые звуки полицейских сирен. Минуту спустя площадь будет оцеплена и занята карабинерами. Они перепишут свидетелей и будут допрашивать их несколько дней кряду. «Врач» ни в коем случае не должен был попасть в облаву.
Уклоняясь от столкновения с полицией, он торопливо зашагал к мосту Знаков, пересек его, миновал лотки торговцев сувенирами и футболками и проскользнул в вестибюль отеля «Даниели».
– Добрый день, герр доктор Гумбольдт, – приветствовал его консьерж.
– Здравствуйте, – отозвался мужчина, который не был ни «доктором», ни «Гумбольдтом». Весьма немногочисленные знакомые и близкие называли его Питером Хауэллом.
Хауэлл ничуть не удивился тому, что слухи о стрельбе еще не достигли величественного оазиса «Даниели». В этот дворец четырнадцатого века, построенный для дожа Данолдо, имели доступ лишь избранные.
Хауэлл свернул налево в роскошный зал ресторана и направился к стойке бара в углу. Он заказал виски и, как только бармен повернулся к нему спиной, на мгновение стиснул веки. На своем веку он повидал немало трупов, не раз подвергался серьезной опасности и сам бывал ее источником. Однако дерзкое, хладнокровное убийство на площади Св. Марка ошеломило даже его.
Он одним глотком выпил половину виски. Едва спиртное проникло в кровь, помогая ему несколько расслабиться, как он сунул руку в карман куртки.
Прошло уже несколько десятилетий с тех пор, когда Хауэлл обучался искусству карманника, и теперь, нащупав бумажку, найденную на трупе Данко, он порадовался тому, что не утратил это умение.
Он пробежал глазами записку, потом еще раз прочел ее. Понимая, что его надежды беспочвенны, он все же рассчитывал, что записка подскажет ему цель покушения на Данко. И кто несет ответственность за его смерть. Однако текст казался совершенно бессмысленным, если не считать одного слова – «Биоаппарат».
Хауэлл сложил и спрятал записку. Осушив бокал, он знаком велел бармену вновь наполнить его.
– Все в порядке, синьор? – заботливым тоном осведомился бармен, выполняя заказ.
– Да, спасибо.
– Если вам что-нибудь потребуется, не стесняйтесь.
Поймав ледяной взор Хауэлла, бармен торопливо ретировался.
Если кто-нибудь и в силах мне помочь, то только не ты, старина.
* * *
Открыв глаза, Смит с изумлением увидел склонившиеся над ним гротескные лица. Приподнявшись, он обнаружил, что лежит в дверной нише магазина, торгующего карнавальными масками и костюмами. Он медленно встал на ноги, машинально ощупывая себя в поисках повреждений. Все было цело, но его лицо жгло и саднило. Он провел ладонью по щеке. На пальцах осталась кровь.
По крайней мере, я жив.
Однако об убийцах, которые пытались скрыться на гондоле, сказать это было нельзя. Взрыв, разнесший суденышко в щепы, отправил их в небытие. Даже если полиция отыщет свидетелей, от них не будет толку: профессиональные киллеры зачастую великолепные умельцы маскироваться.
Мысль о полиции заставила Смита поторопиться. Из-за выходных магазины, расположенные вдоль канала, были закрыты. Вокруг не было ни души. Однако сирены карабинеров звучали все ближе. Власти не преминут связать побоище на площади Св. Марка со взрывом на канале. Очевидцы сообщат представителям правопорядка, что преступники скрылись именно в этом направлении.
Именно здесь они меня найдут… и те же свидетели вспомнят, что видели меня с Данко.
Полиция пожелает узнать об отношениях, связывавших его с погибшим, о том, с какой целью они встретились, о чем говорили. Они уцепятся за то, что Смит служит в американской армии и начнут допрашивать его все более пристрастно. Однако, даже пожелай он этого, Смит не сумел бы объяснить причин стрельбы.
Смит взял себя в руки, старательно вытер лицо и отряхнул костюм. Сделав несколько пробных шагов, он со всей возможной скоростью двинулся вдоль канала. Дойдя до конца улицы, он пересек мост и поравнялся с заколоченным досками sequero – эллингом, в котором строят гондолы. Миновав еще полквартала, он вошел в маленькую церковь, скользнул в тень и покинул здание через другую дверь. Несколько минут спустя он оказался на набережной Гранд-канала, затерявшись в толпе, которая непрерывным потоком текла вдоль берега.
К тому времени, когда Смит добрался до площади Св. Марка, она была окружена полицейским кордоном. Хмуролицые карабинеры с автоматами на шее образовали живой барьер между гранитными львами. Европейцы, в особенности – итальянцы, отлично знали, как следует вести себя после событий, которые несут явственный отпечаток террористической акции. Они смотрели прямо перед собой и, не задерживаясь, миновали место происшествия. Смит последовал их примеру.
Он пересек мост Знаков, вошел во вращающиеся двери отеля «Даниели» и прямиком направился в мужской туалет. Ополоснул лицо холодной водой и мало-помалу унял бурное дыхание. Он смотрел в зеркало над умывальниками, но видел только тело Данко, дергавшееся каждый раз, когда в него вонзалась пуля, слышал вопли прохожих и крики убийц, заметивших, что он бежит вслед за ними. Потом ужасный взрыв, превративший их в ничто…
И все это произошло в городе, который считался самым спокойным местом в Европе. Ради всего святого, какие сведения принес Данко, если они стоили ему жизни?
Смит помедлил еще несколько секунд, потом покинул туалет. В ресторане никого не было, если не считать Питера Хауэлла, сидевшего у столика за высокой мраморной колонной. Не говоря ни слова, Смит взял виски и опрокинул его в рот. Хауэлл смотрел на него понимающим взглядом.
– Я уже начинал гадать, что с тобой стряслось. Ты ведь побежал вслед за этими ублюдками?
– Убийц ждала гондола, – отозвался Смит. – Думаю, они хотели скрыться, применяясь к особенностям городского пейзажа. Здесь на гондолы никто не обращает внимания.
– И что же?
– Тот, кто поручил им ликвидировать Данко, по всей видимости, не мог полагаться на их молчание. Гондола была заминирована взрывчаткой С-4 с устройством временной задержки.
– Рвануло на славу. Я услышал звук еще на площади.
Смит подался вперед:
– Что с Данко?
– Они не промахнулись, – ответил Хауэлл. – Мне очень жаль, Джон. Я бросился к нему со всех ног, однако…
– Ты приехал, чтобы прикрыть меня, пока я буду эвакуировать Данко. В сущности, именно это ты и сделал. Больше ты ничего не смог бы предпринять. Ты что-нибудь нашел на теле?
Хауэлл протянул ему листок бумаги, по всей видимости вырванный из дешевого блокнота. Он не отрывал от Смита взгляд.
– В чем дело? – спросил тот.
– Я не собирался подсматривать, – ответил Хауэлл, – вдобавок я изрядно подзабыл русский. Но одно слово поразило меня словно ударом грома. – Он выдержал паузу. – Ты хотя бы догадываешься, с чем приехал Данко?
Смит просмотрел рукописный текст. Ему в глаза бросилось то самое слово, которое заметил Питер. «Биоаппарат». Российский центр разработки и производства биологического оружия. Данко часто упоминал о нем, но, насколько знал Смит, никогда не работал там. Или работал? Быть может, его послали туда на смену кому-нибудь из сотрудников? Быть может, он обнаружил там нечто настолько страшное, что был вынужден лично вывезти эти сведения за границу?
Хауэлл следил за реакцией Смита.
– Я тоже перепугался до чертиков. Ты не хочешь поделиться со мной своими мыслями, Джон?
Смит смотрел на сдержанного, скупого на слова англичанина. Питер Хауэлл всю свою жизнь прослужил в британской армии и разведывательных организациях – сначала в Особом авиационном подразделении, потом в «М 16». Смертоносный оборотень, подвиги которого всегда оставались тайной за семью печатями, Хауэлл «ушел на пенсию», но свою профессию не бросил. Потребность в людях с опытом и квалификацией Хауэлла никогда не иссякала, и те, кому были нужны услуги Питера, – правительства и частные лица знали, как с ним связаться. Хауэлл мог позволить себе выбирать задания, но у него было одно нерушимое правило: просьба друга – в первую очередь. Он оказал Смиту неоценимую помощь в розыске людей, стоявших у истоков программы Хейдса, и, не колеблясь ни минуты, покинул свое уединенное жилище в калифорнийских горах, когда Смит попросил прикрыть его в Венеции.
Порой Смита донельзя раздражали ограничения, которые Клейн накладывал на его деятельность в роли «мобильного невидимки». К примеру, он не мог рассказать Хауэллу о «Прикрытии-1» – ни о самом существовании этой организации, ни о том, что он в ней состоит. Смит не сомневался в том, что Питер что-то подозревает. Но, будучи профессионалом, он держал свои мысли при себе.
– По всей видимости, дело очень серьезное, Питер, – негромко произнес Смит. – Я должен вернуться в Штаты, но мне нужно выяснить, кто эти двое убийц и, что еще важнее, кто их нанял.
Хауэлл выслушал Смита с задумчивым видом.
– Вот и я о том же, – сказал он. – Одного упоминания о «Биоаппарате» достаточно, чтобы лишить меня сна. Здесь, в Венеции, у меня есть пара приятелей. Посмотрим, что мне удастся узнать. – Он помолчал. – Этот твой друг, Данко… У него была семья?
Смит вспомнил снимок миловидной темноволосой женщины и ребенка, который Юрий показал ему однажды.
– Да, была.
– Тогда делай то, что считаешь нужным. Если потребуется, я тебя разыщу. Кстати, вот адрес в предместьях Вашингтона. Я порой отсиживаюсь там. В доме есть все необходимое. Тебе может потребоваться укрытие.