Текст книги "Пропавшая глава"

Автор книги: Роберт Голдсборо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Пожалуйста. Я ведь вам уже несколько задал.

Карлуччи скрестил на груди могучие руки и смущенно прокашлялся. Затем спросил:

– Вы не думаете, что он из-за этой дамочки мог застрелиться, а?

– Об этом стоит поразмышлять, – кивнул я. – А больше вам её не приходилось видеть?

– Точно не помню, – задумчиво произнес Карлуччи. – Мистер Чайлдресс... он водил знакомство со многими женщинами. Не подумайте – я ничего плохого сказать не хочу. Одна женщина, например – он мне про неё рассказывал, приходила работать на его компьютере. Писательница, как и он сам. По фамилии Райс, кажется, или как-то в этом роде. Мистер Чайлдресс предупредил меня, что дал ей ключ от своей квартиры. Потом ещё одна красотка захаживала. Они были вроде как обручены с ней. Настоящая красавица – темные волосы и личико, как у голливудской звезды. Не знаете, может она и вправду какая знаменитость, а?

– Увы, не знаю. А не помните, не приходила ли хоть одна из них в тот день, когда он застрелился? – спросил я, намеренно повторяя вопрос, который уже задавал ему шесть дней назад.

– Нет. Видите ли, в тот день я на несколько часов отлучался. В скобяную лавку ходил, а потом к сестре заскочил. Она тяжело заболела, бедняга.

Что ж, испытание на постоянство в показаниях он выдержал.

– А за день или два до смерти мистера Чайлдресса к нему никто не заходил?

Карлуччи снова пожал плечами.

– Нет, но уже говорил вам, что не слишком обращаю внимание на посетителей. В конце концов, не мое дело следить за тем, кто тут к кому ходит.

Я сказал, что согласен с ним, и, поблагодарив, отбыл восвояси.

Глава 15

Таксист – невероятно болтливый болгарин, хваставший, что свободно изъясняется на шести языках – доставил меня домой без десяти одиннадцать. Я уже достал ключ и нацелился в замочную скважину, когда дверь передо мной распахнулась.

– Арчи, – затараторил Фриц, пытаясь перекрыть беспорядочный стук молотков и визг электродрели, – как я рад, что ты успел прийти до того, как он спустится из оранжереи. У нас женщина. – Он указал жестом в сторону гостиной. – Она пришла в десять тридцать пять и потребовала встречи с тобой или с мистером Вулфом. Она настоящая пери*, во всяком случае – самая красивая женщина, которая когда-либо переступала порог этого дома. Мисс Роуэн, конечно, не в счет.

– Льстец, – усмехнулся я, беря себе на заметку посмотреть "пери" в словаре. – А зовут её случайно не Дебра Митчелл?

Фриц засиял. Его вера в меня укрепилась ещё больше.

– Мне следовало догадаться, что вы знакомы. Ты притягиваешь красоток, как пламя – мотыльков. Жаль только – с друзьями не делишься.

– Честно говоря, тебе бы с ней пришлось нелегко, – предупредил я. Красоты ей, и правда, не занимать, но вот характер – не сахар. Кстати о красавцах, – я жестом указал в потолок. – В каком он сегодня настроении?

– Примерно в том же, что и вчера, – торжественно ответил Фриц. – Не знаю даже, что беспокоит его больше – поломка лифта или этот кошмарный грохот. Он очень раздражителен, от малейшего пустяка вспыхивает.

– Да, и женщина в доме вряд ли добавит ему настроения, – заметил я. Что ж, пойду пообщаюсь с пери.

Открыв дверь гостиной, я сразу увидел Дебру Митчелл, которая, сидя на софе, листала "Нью-Йоркер". Одета она была в плиссированную юбку цвета слоновой кости и красный свитер. При моем появлении, она подняла голову, но улыбаться не стала.

– Простите, что заставил вас ждать, – любезно произнес я, вдыхая аромат её духов, напомнивший мне любимые духи Лили. – К сожалению, меня не известили о вашем приходе.

– Я и сама об этом не знала, – холодно ответила она. – Решилась внезапно, в один миг. Конечно, мне следовало позвонить, но я предпочитаю видеть лица своих собеседников. Так вот, мне хотелось бы знать, как далеко вы с Ниро Вулфом продвинулись в своем расследовании убийства Чарльза.

Последнюю фразу она произнесла тоном человека, привыкшего к беспрекословному повиновению. Что ж, в напористости отказать ей было нельзя, а вот по части такта она вполне могла поучиться... скажем, у Джиллиама.

– Формально ни я, ни мистер Вулф не должны отвечать на ваш вопрос, сказал я, – поскольку вы не наша клиентка. Однако мы стараемся по мере возможности избегать формальностей. Если позволите, я узнаю, освободился ли уже мистер Вулф.

– Надеюсь, вы не собираетесь снова заставить меня ждать в одиночестве? – резко спросила она. – Как этот француз, который впустил меня в дом.

– Вообще-то он не француз, а швейцарец, – в тон ей ответил я. – И вдобавок, без сомнения, лучший повар на свете. Вулф не раз говорил, что "гость это драгоценный камень на подушке гостеприимства"**, однако этот конкретный драгоценный камень, несмотря на весь свой блеск, имел столь существенные изъяны, что мне не улыбалась роль не то что подушки, но даже дверного коврика.

_________

*В персидской мифологии – добрая фея в образе прекрасной крылатой женщины.

**Рекс Стаут "Смерть хлыща".

– Я отлучусь не больше, чем на пару минут, – пообещал я. – Можете засечь время на своих прекрасных часиках.

С этими словами, я раскрыл дверь в прихожую и был таков. Узнай Фриц, что она обозвала его французом, между ними все будет кончено. Я принял обет молчания.

Проделав восемь шагов по прихожей, я вошел в кабинет. Вулф как раз усаживался за свой письменный стол.

– Доброе утро, Арчи, – пророкотал он, звоня, чтобы Фриц принес пиво. Ты хорошо спал?

Я с удовольствием отметил, что даже в минуту кризиса он сохранил привычную учтивость.

– Спал я сном младенца, – заверил я. – Однако сейчас, несмотря на очевидную важность, это не главное. В гостиной сидит посетитель, который, возможно, является ключевой фигурой в нашем расследовании. На мой взгляд, крайне важно, чтобы вы его приняли.

Вулф нахохлился.

– Кто она? – прорычал он.

– Не помню, чтобы я употребил такое местоимение, – произнес я, прикидываясь обиженным.

– Арчи, ты прозрачен, как хрусталь в чехословацкой люстре. Повторяю свой вопрос.

– Дебра Митчелл, – вздохнул я. – Чистит свои прехорошенькие перышки. Ей не терпится знать, как далеко мы с Ниро Вулфом – с вами, то есть, продвинулись в своем расследовании убийства её бывшего нареченного.

Вулф насупился.

– Она не наша клиентка, – пробурчал он. – Поговори с ней сам. Скажи, что мы не обязаны перед ней отчитываться.

– Извините, но я не согласен. Мы не можем упустить столь ценный источник информации. Как говоритя, "кто деньгам не знает цены, тому не миновать сумы".

– "Нужды", – поправил Вулф.

– Хорошо, пусть так, – согласился я. – Так привести сюда мисс Митчелл?

– Гр-рр! – рыкнул Вулф, но ничего не добавил, что я счел признаком молчаливого согласия. Толкнув звуконепроницаемую дверь, связывающую кабинет с гостиной, я провозгласил:

– Мисс Митчелл, мистер Вулф ждет вас.

Дополнительное ожидание ничуть не улучшило её настроения. Глаза вошедшей Дебры Митчелл метали молнии. Я представил их с Вулфом друг другу, жестом указал ей на красное кожаное кресло и лишь потом уселся сам, предвкушая захватывающее зрелище.

Не тратя времени на любезности, она сразу взяла быка за рога.

– Мистер Вулф, в прошлый четверг – шесть дней назад – мистер Гудвин приходил ко мне. Он сказал, что вы занялись расследованием обстоятельств гибели Чарльза. Я хочу знать, удалось ли вам куда-то продвинуться.

Она старалась говорить спокойно, но чувствовалось, что она здорово взвинчена.

Вулф разглядывал её сквозь полуприспущенные веки.

– Выглядите вы умнее, – промолвил он.

– Что вы имеете в виду?

– Что я не позволю разговаривать с собой в таком тоне. У меня есть клиент и обо всех моих достижениях узнает он, и только он.

– Я знаю, кто ваш клиент, – выпалила в ответ Дебра Митчелл. – Хорэс Винсон. А знаю я это, потому что он сам мне сказал.

Поверьте, я не меньше его заинтересована, чтобы убийцу Чарльза схватили.

– Возможно. Но я не должен перед вами отчитываться.

– Мне сказали, что вы упрямы, но это сходит вам с рук, поскольку вы гений. Что ж, если вы и в самом деле гениальны, то почему до сих пор не поняли очевидного?

– Что вы хотите сказать? – рявкнул Вулф.

– Что убийца – Патрисия Ройс, – прошипела Дебра Митчелл. – Не нужно быть гением, чтобы догадаться – это и слепому видно. Нет, – мстительно добавила она, – боюсь, что Хорэс выбросил свои денежки на ветер.

Вулф устремил на неё скучающий взгляд.

– Что-то вы по-другому заговорили со времени прошлой встречи с мистером Гудвином, – произнес он. – Тогда вы только намекали на причастность мисс Ройс к убийству. Помнили, должно быть, об ответственности за клевету.

Красавица откинулась на спинку кресла и скрестила на груди руки.

– Это было неделю назад, но вы, судя по всему, ни на дюйм за это время не продвинулись, поэтому я готова рискнуть. Да и что такое клевета, когда речь идет о хладнокровной убийце? Лично я на этот счет не волнуюсь.

– Я знаю, на чем основаны ваши подозрения по отношению к Патрисии Ройс, – сказал Вулф. – Мистер Гудвин рассказал мне. Буду, однако, признателен, если вы повторите свои доводы мне лично.

– Что ж, будь по-вашему, – произнесла Дебра Митчелл, – хотя я и считаю, что лишь понапрасну потрачу время. Так вот, Патрисия была влюблена в Чарльза – это было видно невооруженным глазом, хотя я встречала её всего раза три или четыре. С Чарльзом они были знакомы давно, ещё до того, как на сцене появилась я, так что по праву первенства он принадлежал ей. Я же разрушила все её планы, хотя и не нарочно. Представляете, как, после этого, она ко мне относилась? Думаю, что она попробовала в последний раз отговорить Чарльза от женитьбы на мне, а потом, когда он отказался, застрелила его в припадке ярости. Она наверняка знала, что у него есть пистолет. Даже я знала об этом, а она бывала в его квартире куда чаще, чем я. Под предлогом поломки своего дурацкого компьютера.

– Понятно. А не упоминал ли вам мистер Чайлдресс, что мисс Ройс пыталась отговорить его от вашего брака?

Дебра Митчелл отработанным жестом вздернула голову:

– Нет, но это было бы совершенно не в его характере. Чарльз был очень словоохотлив, когда речь заходила о его работе, но всегда держал рот на замке, когда дело касалось его личных проблем. Он никогда не рассказывал мне о своих прежних увлечениях и даже о своей семье не распространялся.

Вулф устремил обвиняющий взгляд на опустевший стакан.

– А вы сами никогда не расспрашивали его о взаимоотношениях с мисс Ройс?

– Только один раз. Как я рассказывала мистеру Гудвину, однажды я спросила Чарльза, знает ли он, что Патрисия в него влюблена. Но он только посмеялся, ответив, что они с Патрисией просто друзья. Коллеги. Больше я эту тему не поднимала. В конце концов, жениться он собирался на мне, а не на этой тихоне. Которой она так усердно прикидывается!

Голос Дебры Митчелл с каждым словом повышался, и к концу фразы она почти кричала. Затем, словно сама удивившись своей вспышке, покачала головой и, откинувшись на спинку кресла, замолчала.

– А вы поверили мистеру Чайлдрессу, когда он сказал, что они с мисс Ройс просто друзья? – спросил Вулф.

– Я поверила, что он сам в это верит, – пылко ответила Дебра. Поразительно, но многие мужчины словно слепы и глухи к совершенно очевидным сигналам, которые посылают им женщины. – Слова эти прозвучали с убедительностью, основанной, должно быть, на изрядном опыте.

– Мисс Ройс когда-нибудь угрожала вам?

– Нет, но угрозы – это не её стиль. Она действует исподтишка.

– Не кажется ли вам, – произнес Вулф, – что будь мисс Ройс и в самом деле так влюблена в мистера Чайлдресса, как вы говорите, то она скорее расправилась бы с разлучницей, то есть с вами, а не со своим возлюбленным?

– Ха! В вас говорит логика, тогда как влюбленными движет нечто совсем иное, – торжествующе заявила Дебра Митчелл. – Они не подвластны голосу разума. Уж я-то знаю, я не раз с этим сталкивалась.

– И в такие минуты вам тоже изменял разум? – полюбопытствовал Вулф.

Дебра хотела было улыбнуться, но в последний миг спохватилась.

– Да, но не до такой степени, чтобы во мне взыграла жажда убийства, сказала она. – Что же касается Патрисии Ройс, то я нисколько не сомневаюсь, что она застрелила Чарльза.

– Не буду оспаривать вашей уверенности, но, на мой взгляд, она зиждется на пустом месте, – промолвил Вулф. – Мистер Чайлдресс никогда не упоминал – ни вам, ни кому-либо еще, – о том, что мисс Ройс питает к нему более чем дружеские чувства. И отверг ваше предположение, когда вы заявили ему об этом. И мисс Ройс никому не признавалась в любви к мистеру Чайлдрессу. Можете ли вы представить хоть одного свидетеля их отношений?

Дебра Митчелл покачала головой из стороны в сторону.

– Нет, – еле слышно прошептала она. – Я ведь говорила вам, что Чарльз никогда не распространялся на личные темы. Это была не его стихия. Боюсь, что он никому не поверял своих сердечных тайн. Даже в разговорах с Хорэсом имя Патрисии всплывало всего раз или два, да и то мельком. Я это знаю – я спрашивала Хорэса об этом после того, как Чарльза убили.

Вулф потер нос кончиком указательного пальца.

– Значит, за исключением ваших слов, у нас нет никаких доказательств, подтверждающих существование романтической связи между мистером Чайлдрессом и мисс Ройс, – констатировал он.

– Хорошо – пусть их нет! – процедила сквозь зубы Дебра Митчелл. – Но ведь вы гений! Поговорите с ней. Расспросите её. Кому, как не вам, по плечу извлечь из неё правду?

– А к каким методам я должен, по-вашему, прибегнуть? К угрозам? Обличению? Запугиванию?

Дебра воздела руки с холеными, накрашенными ногтями.

– Господи, ведь вы всю жизнь допрашивали разных людей – вам и карты в руки. Здесь, по-моему, все методы хороши. Сколько вам платит Хорэс?

Я с трудом сдержал улыбку, увидев, как брови Вулфа поползли на лоб.

– Надеюсь, вы сами понимаете, мадам, что ваш вопрос неуместен, отчеканил он. Эта женщина, определенно, испытывала его терпение.

– А мне он вовсе не кажется неуместным, – возразила она, запрокидывая голову. – Денег у меня предостаточно. Я уже говорила мистеру Гудвину, что покойный дядюшка завещал мне весьма крупное состояние. Я это к тому говорю, что готова предложить вам куда большую сумму, нежели Хорэс. Подумайте – а договориться со мной легко.

– Вы, должно быть, и сами осознаете всю бессмысленность своего предложения, – сухо произнес Вулф. – Коней на переправе не меняют, а вздумай я менять клиентов по ходу расследования, слухи об этом распространились бы с молниеносной быстротой, и очень скоро я оказался бы парией сыскного дела. Отщепенцем. Кроме того, вас на самом деле интересует лишь один исход дела – тот, при котором виновной в смерти мистера Чайлдресса оказалась бы мисс Патрисия Ройс. Я никогда не берусь за дела, исход которых предопределен клиентом заранее. А теперь прошу меня извинить, но у меня дела.

Вулф встал и, неуловимо кивнув посетительнице, затопал к дверям.

– Господи, ну и упрямец, – вздохнула Дебра Митчелл, проводив его взглядом. Затем посмотрела на меня. – Скажите, вы ведь беседовали с Патрисией, не так ли?

– Да, вскоре после того, как мы с вами расстались.

Она снова скрестила руки на груди.

– И какое впечатление она на вас произвела?

– Она показалась мне вполне искренней, – ответил я. – И отрицала всякую романтику в отношениях с Чайлдрессом.

– Еще бы! – не удержалась Дебра. – Держу пари, что она всячески поддерживала версию самоубийства. Это так?

– Да, – признался я.

– И вы ей поверили?

– Сложный вопрос, – произнес я. – За свою жизнь я наслушался всякого вранья и, должен признаться, немногим удалось меня провести. Так вот, взвешивая все "за" и "против", я сказал бы, что она, скорее всего, говорила правду.

Дебра запрокинула голову назад и наградила меня понимающей улыбкой.

– Значит, она все-таки вас обставила. Интересно, а что она про меня наговорила?

Я ответил ей собственной понимающей улыбкой:

– Не уверен, что эти слова пришлись бы вам по вкусу.

– Однако вопрос я вам задала.

– Что ж, будь по-вашему. Она сказала, что Чарльз собирался разорвать вашу помолвку.

Темные глаза засверкали.

– Вот мерзкая лгунья! Впрочем, я ничуть не удивлена. – Дебра с трудом пыталась побороть гнев. – Так вот, хотите верьте, хотите – нет, но это неправда!

Я снова улыбнулся.

– На этот раз я придержу свое мнение. Что-нибудь еще?

– Я воспринимаю это как намек на то, что аудиенция окончена, – сказала она. – Что ж, я уйду тихо. Только заклинаю вс и вашего босса: займитесь Патрисией Ройс всерьез!

С этими словами Дебра Митчелл встала, изящно развернулась и устремилась в прихожую. Давно посетитель не выходил из этого кабинета с таким изяществом. Мне оставалось только пожалеть, что Вулф лишился этого зрелища.

Глава 16

Приход Дебры Митчелл в среду был, пожалуй, единственным достойным упоминания событием вплоть до следующего утра, когда один из рабочих бригады по ремонту лифта упал, выбираясь из грузовичка, и больно ушиб руку. Впрочем, травма оказалась не слишком серьезной, поскольку, выпив кофе и проглотив пару пирожков с яблоками, которыми угостил его Фриц, он уже через полчаса приступил к работе.

Однако затем события развивались уже быстрее. Сначала позвонил Лемастер Джиллиам.

– Извини, Арчи, – сказал он, – я не сумел с тобой вчера связаться пришлось улаживать пару срочных дел, и домой я добрался почти к полуночи. Так вот, ни Кларисса Уингфилд, ни Кларисса Эвери в списке разыскиваемых лиц не числятся, а в числе неопознанных личностей – как живых, так и мертвых ни одной женщины, мало-мальски напоминающей особу на твоей карточке не обнаружено.

– Что ж, и то хорошо, – сказал я и, поблагодарив Джиллиама, сел пораскинуть мозгами. Похоже, я оказался в тупике. Вулф, раздавленный свалившимся на него несчастьем, постепенно впадал в апатию. Пообедав, он изменил многолетней привычке и, даже не заглянув в кабинет, поднялся к себе. Фриц, дважды относивший ему пиво, с придыханием сообщил, что пациент возлежит в постели, читая книгу, и, похоже, вознамерился пропустить дневное свидание с орхидеями. Вскоре после чего в кабинет влетел взъерошенный Теодор Хорстман, категорически потребовавший, чтобы я любой ценой ускорил работы по установке лифта.

– Мне очень жаль, – ответствовал я, – но ты зря стараешься. Обращайся к мастерам. Однако на твоем месте я бы держался подальше от парня со шрамом на левой щеке. Улыбаться он перестал, по-моему, с того самого дня, как узнал правду про Санта-Клауса, а сегодняшнее падение с грузовичка жизнелюбия ему не добавило.

Теодор мою шутку не оценил, что меня не слишком огорчило – смешить его не входило в число моих главных задач. Он отправился в оранжерею, бормоча под нос проклятия, а я вернулся к разработке верной стратегии.

Из раздумий меня вывел телефонный звонок. Я взял трубку и произнес привычную фразу:

– Контора Ниро Вулф. Говорит Арчи Гудвин.

– Ах, да, мне сказали, что к телефону подходите вы, – проскрипел мужской голос. – Меня зовут Клод Пембертон и я представляю организацию, которая сокращенно называется

КСПОБ. Это расшифровывается как...

– "Клуб страстных поклонников Орвилла Барнстейбла", – вставил я.

– О! Я рад, что вы о нас слышали, хотя, наверное, это не должно меня удивлять. В конце концов, нас ведь больше тысячи, да и... Хорэс Винсон сказал мне, что Ниро Вулф взялся за расследование смерти Чарльза Чайлдресса, так что вы, без сомнения, должны знать о нашем существовании.

– Вы правы, мистер Пембертон. Чем мы можем быть вам полезны?

Клод Пембертон прокашлялся:

– Собственно говоря, речь идет как раз об обратном – чем мы можем пригодиться вам. Я бы хотел посетить мистера Вулфа вместе с двумя другими членами КСПОБ.

– С какой целью?

– Я предпочел бы, если не возражаете, рассказать об этом непосредственно мистеру Вулфу.

– Когда вы могли бы приехать?

– Мои коллеги сейчас со мной – мы все нью-йоркцы. Я всегда предпочитаю ковать железо, пока горячо – скажем, сегодня днем вас устроит?

Я попросил Пембертона подождать и позвонил Вулфу по внутреннему телефону.

– Я, – сказал я, когда он снял трубку. – Звонит один малый из КСПОБ, это клуб почитателей Барнстейбла. Он вместе с двумя приятелями рвется к вам. Причину сообщить отказался. Попытать его?

Вулф шумно выдохнул:

– Нет. Пусть приходят в четыре.

– Так вы и в самом деле решили не подниматься к орхидеям? – не удержался я.

Ответом мне послужил сигнал отбоя. Я взял другую трубку и передал приглашение Вулфа Пембертону, который даже не стал скрывать своего удовлетворения.

Не успел я попрощаться с ним, как телефон зазвонил снова.

– Дебра Митчелл рассказала мне про вчерашнюю встречу с вами и Вулфом, – прогудел мне в ухо несколько раздраженный баритон Хорэса Винсона. Во-первых, я хочу, чтобы вы знали: она не поставила меня в известность, что отправляется к вам. Во-вторых, я озабочен, что вы не держите меня в курсе расследования. Наконец, в-третьих, меня тревожит, что, по словам Дебры, вы не продвинулись ни на шаг.

– Пункт первый принят к сведению, – ответил я, – а что касается двух остальных, то вы ответили сами: мы не держим вас в курсе расследования именно по той причине, что не продвинулись ни на шаг.

– А каковы перспективы? – озабоченно спросил он.

– Сдвиги намечаются, мистер Винсон, – полусоврал я. – я передам мистеру Вулфу, что вы звонили.

– Да, пожалуйста, – сухо произнес он и распрощался. Что ж, его можно было понять.

Когда несчастный и брюзжащий Вулф без четверти четыре вошел в кабинет, я изложил ему содержание беседы с Винсоном, но Вулф только отмахнулся и занялся корреспонденцией, которую я подготовил ему для прочтения и подписи. Однако я не оставил его в покое.

– Я понимаю, что вы сгораете от нетерпения по поводу успехов Сола, сказал я. – Увы, пока он ничего не добился, а расспросить его подробно я не сумею, поскольку сегодня четверг, а на деловые беседы за нашим карточным столом наложено такое же табу, как и за вашим обеденным. Впрочем, вы это и сами знаете.

– А это, в свою очередь, означает, что тебе вовсе ни к чему было заводить об этом разговор, – недовольно проворчал Вулф, даже не удосуживаясь поднять голову. Так он давал мне знать, что мне не удалось его пронять.

Ровно в четыре в дверь позвонили. Я отправился в прихожую и рассмотрел прибывших сквозь прозрачную лишь изнутри стеклянную панель. Довольно пестрая компания: долговязый худой мужчина с вытянутой физиономией и седеющими волосами, невысокая миловидная шатенка неопределенного возраста и довольно молодой – лет двадцати восьми – и простодушный на вид парень в розовом свитере.

Я открыл дверь, и долговязый почитатель Барнстейбла – рост его от пяток до макушки превышал шесть с половиной футов – растянул губы в улыбке.

– Привет! – поздоровался он. – Вы, видимо, мистер Арчи Гудвин?

Я отпираться не стал, а он, протянул мне для пожатия широкую ладонь и представился:

– Меня зовут Клод Пембертон, и я являюсь президентом нью-йоркского отделения КСПОБ. Познакомьтесь с Вильмой Рейс и Дэном Мак-Клелланом, моими коллегами и помощниками. И – спасибо, мистер Гудвин, что позволили нам прийти к вам так быстро.

– Это вам спасибо, что пришли, – любезно ответил я, препровождая троицу в кабинет.

Я представил их Вулфу, который удостоил каждого едва заметным кивком, сохраняя безучастный вид; для него это обычное состояние. Пембертона, как главаря, я усадил в красное кожаное кресло, а мисс Рейс и мистеру Мак-Клеллану предложил расположиться в желтых.

– Желаете что-нибудь выпить? – спросил Вулф, обводя посетителей хмурым взглядом. – Сам я предпочитаю пиво.

Все отказались – кто жестом, кто – словами. Клод Пембертон, прокашлявшись, сказал:

– Прежде всего, мистер Вулф, я хотел бы извиниться за столь внезапное вторжение, а заодно поблагодарить вас за то, что вы согласились нас принять. Все мы являемся членами, а заодно и руководителями КСПОБ, "Клуба страстных поклонников Орвилла Барнстейбла". Вы, вероятно, считаете нас ненормальными...

Вулф оборвал его предостерегающим жестом.

– У меня нет ни малейшего предубеждения против вас, – он обвел все трио взглядом, – и вашей организации. То, что кому-то кажется эксцентричным, другими воспринимается как вполне нормальное и здравое поведение.

Пембертон заулыбался.

– Спасибо, мистер Вулф. Так вот, как я уже сказал по телефону мистеру Гудвину, наши ряды насчитывают более тысячи членов, примерно половина которых проживает в Нью-Йорке, хотя крупные отделения созданы также в Торонто, Чикаго, Лос-Анджелесе и даже Лондоне. Мы очень любили книги Дариуса Сойера и были счастливы, когда его дело продолжил Чарльз Чайлдресс.

– Насколько единодушно вы воспринимали качество произведений мистера Чайлдресса? – спросил Вулф.

– О, мы их обожали, – ответила Вильма Рейс, оживленно жестикулируя. Большинство из нас считало, что он целиком воспроизводил стиль мистера Сойера. Верно? – обратилась она к обоим мужчинам.

– Кое в чем книги Чайлдресса нравились мне даже больше, – заявил Дэн Мак-Клеллан. – К тому же они были более современными, что немаловажно.

Вулф снова поднял руку.

– Вы сказали по телефону, – промолвил он, глядя в упор на Пембертона, – что хотели кое-что со мной обсудить. Что именно?

– Да, конечно, – закивал долговязый президент, выпрямляясь. – Если не ошибаюсь, то прошло пять дней – Вильма меня поправит, – с тех пор как Хорэс Винсон сказал нам о том, что вы занялись расследованием гибели мистера Чайлдресса. – Вильма энергично закивала. – Я позвонил мистеру Винсону, который несколько лет назад присутствовал на одном из заседаний нашего клуба, и поинтересовался, не располагает ли он какими-либо сведениями о случившемся, которые не попали в печать. И вот тогда он и сказал, что убежден, что Чарльза Чайлдресса убили, хотя никакими доказательствами не располагает. Он добавил также, что обратился за помощью к вам. – Пембертон перевел дух и продолжил: – Это, понятно, задело нас за живое и вот за три дня, обзвонив членов нашего клуба, мы собрали двенадцать тысяч триста долларов. – В голосе президента КСПОБ прозвучала плохо скрываемая гордость.

– С какой целью? – осведомился Вулф.

Пембертон хлопнул себя по темени.

– Ах, извините, я не с того конца начал! – извиняющимся тоном пояснил он. – Эти деньги мы собрали, чтобы внести посильный вклад в проводимое вами расследование. Вот заверенный чек на всю сумму.

Он протянул Вулфу конверт.

– Я восхищен вашим предлоежнием, сэр, но вынужден от него отказаться, – произнес Вулф, безучастно взирая на конверт. – Я, как вам известно, предпочитаю сотрудничать лишь с одним клиентом, а он у меня уже есть.

Вильма Рейс сочла своим долгом вмешаться.

– Дело в том, – сказал она, – что почти все наши члены, узнав о том, что вы взялись за это дело, восприняли это настолько близко к сердцу, что сами начали посылать нам деньги. Для всех нас – это просто святое!

Я попытался припомнить, видел ли за последнее время более искренне лицо, но решил, что – нет.

– Поразительно, – пробормотал Вулф. – И что, все они успели перевести деньги в Нью-Йорк за столь короткое время?

– Нет, – ответил Мак-Клеллан. – Пока мы получили лишь несколько чеков – главным образом, из Нью-Йорка, Филадельфии, Бостона и Принстона, – но многие устно подтвердили, что высылают деньги, а для нас слово члена клуба – то же самое, что наличные. Мы подсчитали все вместе, а недостающую сумму Клод внес сам, из своего кармана.

– Мы знаем цену нашим людям, – кивнул Пембертон. – Они пришлют все, до последнего цента.

– Мисс Рейс, – сказал Вулф, – джентльмены, я очень признателен за ваше доверие, однако ещё раз подчеркиваю, что могу сотрудничать лишь с одним клиентом. Да, цель вашей организации и мистера Винсона совпадает: все вы хотите узнать, кто убил мистера Чайлдресса. Если мне удастся изобличить убийцу, то ваша цель будет достигнута – без всяких затрат с вашей стороны.

– Вы правы, – согласилась Вильма Рейс, – однако мы – члены КСПОБ хотим сами принять участие в этом деле. Если Чарльза Чайлдресса убили, а вам удастся найти его убийцу – в чем мы не сомневаемся, – для всех нас жизненно важно не просто внести посильную лепту, но почувствовать свою сопричастность – понимаете? Назовите это гордостью, солидарностью – не важно. Главное – это наше желание.

– И еще, – добавил Мак-Клеллан. – Может и не стоило это говорить, но я все же скажу. – Он расправил плечи и поджал губы. – Все мы читали, как вы собираете здесь у себя всех подозреваемых, когда намереваетесь назвать убийцу, и надеялись...

– Дэн! Это уже слишком! – воскликнул Пембертон.

– На что вы надеялись, мистер Мак-Клеллан? – требовательно спросил Вулф. Самому ему ничего не стоит перебить кого угодно, а вот другим он это не дозволяет.

Я поневоле посочувствовал парню, который испуганно втянул голову в плечи, оказавшись между двух огней. Он затравленно посмотрел на своего президента, затем перевел взгляд на Вулфа и наконец, судорожно сглотнув, решился.

– Мы надеялись, что вы пригласите одного из нас сюда, в эту комнату, когда... ну, в общем, когда назовете имя убийцы! – выпалил он.

Вулф хмуро воззрился на него.

– Сэр, это мой рабочий кабинет, а не театр. Более того, он не превращается в театр даже в тех случаях, о которых вы упоминаете. Поэтому ваше предложение, мягко говоря, непрактично, а по большому счету – просто нелепо.

– Мистер Вулф, – вмешался обескураженный Пембертон, – позвольте мне пояснить вам, что имел в виду Дэн. Главная наша цель состоит, конечно, не в том, чтобы один из нас присутствовал при развязке, хотя, признаться честно, вы обсуждали такую возможность, а в том, чтобы, как сказала Вильма, хоть таким образом поучаствовать в расследовании, показав вам всю глубину нашей поддержки ваших усилий.

– Я признателен за вашу поддержку, – сухо сказал Вулф, – хотя не вижу никакого смысла в материальном стимуле. Тем не менее вы и в самом деле можете помочь мне, ответив на несколько вопросов.

– Спрашивайте о чем угодно, – расцвел Пембертон, растопырив длинные ручищи.

Вулф осушил стакан и снова наполнил его из второй бутылочки. Полюбовавшись на пену, он спросил:

– Знаете ли вы, чтобы у кого-либо из членов вашей организации были причины – и желание – желать смерти мистера Чайлдресса.

Поклонники Барнстейбла переглянулись и дружно замотали головами.

– Даже не могу такого представить, – ответил Пембертон. – Мистер Чайлдресс пользовался огромным уважением в наших рядах. Он дважды выступал перед нами, больше часа отвечая на вопросы.

Вулф нахмурился.

– А не говорил ли мистер Чайлдресс о том, что получал угрозы от недовольных читателей?

– Не припомню такого, – сказала Вильма. – А ты, Клод? Дэн?

Мак-Клеллан покачал головой из стороны в сторону, а Пембертон откинулся на спинку кресла, призадумавшись. В следующую минуту он заговорил:

– Вообще-то он упоминал пару записок от читателей, которые обнаружили в его книгах мелкие неточности. Мне показалось, что он был несколько раздосадован из-за них, но мы не стали останавливаться на этих эпизодах.