Текст книги "Пропавшая глава"

Автор книги: Роберт Голдсборо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Вы сказали, что мистер Чайлдресс отвечал на вопросы больше часа, произнес Вулф. – А о чем его расспрашивали?

– О, обычное дело, – отмахнулся Пембертон. – Вроде "Как вы придумываете сюжеты?", "Насколько трудно вам было воспроизвести сойеровские персонажи?" или "Как и когда вы пишете?"

– Не показались ли вам необычными какие-либо из его ответов?

– Пожалуй, нет, – произнес Пембертон, чуть подумав, а его коллеги дружно закивали. Я уже чувствовал, что Вулф теряет к посетителям интерес, и думал только, каким образом он от них избавится. Ждать пришлось недолго.

Вулф выпрямился и поочередно кивнул каждому из троицы.

– Прошу вас меня извинить, – сказал он, – но меня ждут другие дела. Мистер Гудвин запишет, как с вами связаться, на тот случай, если мне понадобится узнать ещё что-нибудь. Всего доброго. – Обогнув стол, он резво устремился к дверям и вышел в прихожую.

Я послушно записал все адреса и телефоны, а также вернул конверт с чеком Клоду Пембертону, который взял его с нескрываемой неохотой.

– Берите, берите, – сказал я. – В противном случае мистеру Вулфу придется его разорвать, а это его переутомит – он терпеть не может физических упражнений. К тому же Хорэсу Винсону наши условия вполне по карману.

– Но ведь наши люди уже собрали деньги! – жалобно взвыл президент КСПОБ.

– Ну и что? Отошлите их обратно. Организуйте на них Рождественскую вечеринку для членов клуба или выпустите бюллетень.

– Мы уже и так выпускаем бюллетень, на членские взносы, – проворчал Пембертон, неохотно засовывая конверт во внутренний карман пиджака.

Проводив трио к выходу, я ещё раз поблагодарил их за приход, и мы распрощались.

Заперев за ними дверь, я прошествовал в кухню, где Вулф наблюдал за тем, как Фриц колдует над ужином.

– Снова все на меня свалили, – пожаловался я, напуская на сенбя обиженный вид. – Сами – в кусты, а бедный Арчи должен за вас каштаны из огня таскать. Не бойтесь, гости выставлены на улицу, а чек возвращен Пембертону, хотя радости это ему не доставило. Как они вам?

Вулф отпил пива и зажмурился.

– Искренне хотят помочь, но толку от них мало, – провозгласил он.

– А вы что, рассчитывали, что они назовут вам имя убийцы и приволокут его нотариально заверенное признание?

Вулф не ответил, продолжая сидеть с закрытыми глазами. Надеялся, должно быть, что я исчезну.

И я исчез.

Глава 17

Хотя в беседе с Вулфом душой я не покривил, разговор о деле за карточным столом у Сола все-таки заходил, пусть и ненадолго. Собственно говоря, сама игра уже завершилась, и я сгреб в карман скромный выигрыш, львиная доля которого досталась мне при последней сдаче, когда моя тройка десяток побила две пары Фреда. Я уже распрощался и поднялся было, чтобы уйти, когда Сол остановил меня.

– Я продолжаю искать Клариссу Уингфилд, – извиняющимся тоном сказал он. – Пока ничего определенного, но свет в конце тоннеля забрезжил. Передай мистеру Вулфу, что если к началу уик-энда я не добьюсь успеха, то ничего с него не возьму, даже на расходы.

Таков наш Сол Пензер; к любой работе он относится серьезно и даже в мыслях не допускает, что может подвести Вулфа, а тот это знает и ценит. Вот почему Сол получает свой гонорар всегда, вне зависимости от того, добился он успеха или нет. Впрочем, положа руку на сердце, я не могу припомнить ни единого случая, когда бы он потерпел неудачу.

На следующее утро, в пятницу (если вы любитель хронометрировать события), я сидел в кабинете над бухгалтерскими книгами, пытаясь не обращать внимания на адский грохот и лязг металла, когда затрезвонил телефон.

– Готово! – гаркнул мне в ухо Сол.

– Надо полагать, это означает удачу? – с деланным спокойствием вопросил я.

– Совершенно верно. Интересующая вас дамочка проживает в Хобокене, устроившись на работу в небольшую картинную галерею. В данную минуту она как раз там.

– Ты уверен? – тупо спросил я.

– Так же, как и в том, что стою сейчас в телефонной будке напротив местного железнодорожного вокзальчика. Вашу беглянку я видел четверть часа назад.

– Чтоб мне пусто было! Как тебе удалось её найти?

– Долгая история, да и раскрывать профессиональные тайны не хочется. Впрочем, за партией в джин-рамми как-нибудь расскажу, так и быть. Кстати, с ней самой я, разумеется, не разговаривал – тут уж перед такими профессионалами, как ты, я пасую. Тебя, вероятно, подробности интересуют?

Я проблеял, что даже очень, и Сол со мной поделился. Когда я положил трубку, часы показывали 10:52, то есть до прихода Вулфа из оранжереи оставалось восемь минут. Если он, конечно, после завтрака поднялся туда, а не к себе в комнату. Ручаться я бы не стал, учитывая жестокий кризис, в котором он оказался.

Как бы то ни было, в 11:03 Вулф вошел в кабинет, даже не запыхавшись, вставил в вазу веточку онцидиум трулиферум и уселся в свое необъятное кресло.

– Доброе утро, Арчи. Как прошел ваш вчерашний покер – ты выиграл?

Что ж, по крайней мере, он не спросил обычное: "Хорошо ты спал?". Я ответил, что разбогател на несколько песо, после чего сообщил о достижениях Сола.

Вулф внимательно выслушал, затем промолвил:

– Хобокен. Если не ошибаюсь, это на противоположном берегу Гудзона.

– Отличником по местной географии вам никогда не стать, но на сей раз вы угадали. Поезд от Геральд-сквер доставит меня туда минут за двадцать.

Вулф содрогнулся, но быстро пришел в себя.

– Очень хорошо. После обеда.

На самом деле путь на поезде от Тридцать третьей улицы до Хобокена по проложенному под Гудзоном тоннелю занял у меня всего шестнадцать минут, включая несколько остановок. Выйдя на привокзальную площадь, я сообразил, что очутился в Нью-Джерси; это означало, что я уже дважды покидал пределы своего штата, занимаясь расследованием одного дела, чего со мной прежде никогда не случалось.

В последний раз мне довелось побывать в Хобокене по случаю открытия там нового итальянского ресторанчика, владельцем которого был муж одной из подруг Лили Роуэн. Угощение было – пальчики оближешь; сам Вулф не стал бы кривить физиономию. Однако супружескую чету неудержимо тянуло в Италию, так что в конечном итоге они продали свое заведение и перебрались за океан. В Сиену, кажется. Лили настаивает, чтобы мы к ним съездили – кто знает, может, когда-нибудь и махнем туда.

Внешне Хобокен не изменился, хотя появилось больше многоэтажек, а старые кирпичные дома и отели в деловом районе перекрасили в веселые розовые и светло-синие тона. В целом городок приобрел куда более привлекательный облик.

Пройдя вдоль Гудзон-плейс, я миновал знакомый итальянский ресторанчик, который, судя по вывеске, не изменил своей ориентации. Картинная галерея размещалась, по словам Сола, кварталом дальше. Подойдя, я заглянул в стеклянную витрину, и тут же узнал Клариссу. Одетая в темно-синее платье с белыми оборочками и крупными, белыми же пуговицами, она стояла возле стола и разговаривала по телефону. Волосы были подстрижены короче, чем на старой фотографии, в остальном она ничуть не изменилась. В оценке её роста и веса Белинда, похоже, не ошиблась.

Поглазев на Клариссу несколько секунд, я пересек улицу и отправился к западу от центра городка. Уже три минуты спустя я нашел то, что искал.

Я очутился в жилом районе, застроенном преимущественно трехэтажными и четырехэтажными домами, быстро разыскал нужный адрес (его дал мне Сол) и, оглядевшись по сторонам, толкнул скрипучую калитку под развесистым кленом и прошагал к двери, рядом с которой над звонком красовалась табличка "К.УИНГФИЛД". Выудив из кармана ключ, я нацелился им в замок и аккуратно вставил – ключ вошел как по маслу. Легонько повернув его, я почувствовал, как отходит язычок замка; больше мне ничего и не требовалось. Я извлек ключ наружу, выбрался за калитку и возвратился к картинной галерее.

На этот раз я в неё вошел. Кларисса, уже сидевшая за столом и перебиравшая какие-то бумаги, при моем появлении приподнялась и улыбнулась.

– Здравствуйте, могу я быть вам полезна? – спросила она приятным голосом.

– Вполне возможно. Вы ведь Кларисса Эвери, урожденная Уингфилд, родом из Мерсера, Индиана, не так ли? – выпалил я на одном дыхании.

Она отшатнулась, словно получила пощечину.

– Что вам нужно? – еле расслышал я.

– Только поговорить с вами, – ответил я, безуспешно пытаясь улыбкой привести её в чувство. – Скажите, может кто-нибудь на время подменить вас, пока мы посидим и выпьем по чашечке кофе?

– Кто вы такой? – выдавила Кларисса; в лице её не было ни кровинки.

– Я служу у частного сыщика Ниро Вулфа, в Манхэттене, – сказал я, предъявляя удостоверение.

Кларисса уставилась на нее, затем перевела взгляд на меня. Ее грудь начала быстро-быстро вздыматься, но в эту минуту откуда-то изнутри в комнату вошла другая женщина – восточной наружности.

– Я тебя не нужна, Клара? – озадаченно спросила она.

– Нет... то есть, да, – пробормотала Кларисса, обретая себя. – Эми, познакомься, это... мистер Гудвин. Нам с ним нужно немного поговорить. Мы сходим попьем кофе. Я долго не задержусь.

Эми кивнула, добавив, что посидит пока здесь.

– Что вам шна самом деле нужно? – спросила Кларисса, едва мы с ней очутились на свежем воздухе. – Я никогда про вас не слышала. Как, вы сказали, зовут человека, у которого вы служите?

– Ниро Вулф, – ответил я. – Легендарная личность. Где здесь у вас можно выпить кофе?

Кларисса показала, и мы завернули в итальянский ресторанчик – похоже, в Хобокене недостатка в них не было. Светящиеся часы на стене показывали половину третьего – то есть время ленча закончилось, и ресторанчик был почти пуст. Мы устроились за столиком поблизости от входа.

Дождавшись, пока скучающая официантка с усталым видом приняла наш заказ и удалилась, Кларисса пригнулась вперед и впилась в меня глазами.

– Итак, вы меня сюда затащили, – прогнусавила она с акцентом, который мне когда-то доводилось слышать в родном Огайо. – Теперь-то, надеюсь, вы объясните, в чем дело?

– Что-то подсказывает мне, что вы и сами догадываетесь, – ответил я, глядя как официантка ставит на белоснежную скатерть пузатые чашки с чернющим кофе. – Дело касается Чарльза Чайлдресса.

Я рассчитывал, что Кларисса снова начнет тяжело дышать, но она меня провела.

– Да, я догадалась, – прозвучал спокойный ответ. – Интересно только как вам удалось меня разыскать?

– О, это не важно, – небрежно отмахнулся я. – Когда средства позволяют, найти можно кого угодно. Думаю, вы догадываетесь, что родственники в Мерсере обеспокоены вашим исчезновением?

Кларисса вымучила улыбку.

– Да, мистер Гудвин, я оценила вашу деликатность. Только будь я проклята, если вернусь туда. Скажите, это... кто-то из них поручил вам найти меня?

– Нет, хотя я и побывал там – отрицать не стану. Давайте, однако, вернемся к Чарльзу Чайлдрессу. Он, кажется, доводился вам кузеном?

– Да, – сдавленно ответила она.

Держа чашку обеими ладонями, я допил кофе; удовольствия мне это не доставило.

– Послушайте, мисс Уингфилд, или миссис Эвери – не знаю уж, как вам привычнее, – мы можем полчаса ходить вокруг да около, а можем сразу взять быка за рога. Я предпочитаю второй вариант. Когда вы в последний раз видели Чарльза Чайлдресса?

Настал её черед пить кофе; дрожащими бледными, без признаков маникюра, пальцами она ухватилась за чашку, поднесла к губам и поморщилась. Потом сказала:

– Моя фамилия Уингфилд. Про Эвери забудьте. Я, по крайней мере, давно его из головы выкинула. А что вам рассказали в Мерсере?

– Про вашу беременность мне известно, если вы это имеете в виду.

Кларисса кивнула.

– Да, в том числе. Вы, видимо, общались с моей мамочкой?

– Немного. Буквально мимолетом. Она не горела желанием уделить мне время.

На её губах мелькнула легкая улыбка.

– Да, это на неё похоже. А она... угрожала вам?

– О, она всего-навсего грозила натравить на меня шерифа, – ответил я. – Впрочем, с меня хватило и этого. Я предпочел уйти.

– Да, она любит козырять знакомством с ним, когда ей выгодно. И тогда вы отправились к тете Мелве и моей кузине Белинде, да?

– Порядок не совсем такой, но я разговаривал с ними, это верно.

Кларисса кивнула и рассеянно посмотрела по сторонам. Затем продолжила:

– И они – особенно, конечно, Белинда, – были только счастливы воспользоваться случаем, чтобы очернить меня. Вы успеваете за мной?

– Хорошие слова, – похвалил я. – Богарт использовал их, обращаясь к судебному стенографисту.*

______________

Имеется виду роль знаменитая роль Сэма Спейда из "Мальтийского сокола", сыгранная Хэмфри Богартом.

– А где еще, по-вашему, я могла их услышать? Вы, конечно, удивитесь, но не все жители Индианской глубинки полные невежи.

– Да ну? – вскинул брови я. – Остановитесь на этом поподробнее, потому что я и сам родом из глубинки. Только из Огайо. И что заставило вас податься на Восток?

Кларисса с грохотом опустила чашку на стол.

– Пользуясь вашим выражением, скажу так: "Что-то подсказывает мне, что вы и сами догадываетесь", – промолвила она. – Не стоит играть со мной в кошки-мышки, мистер Гудвин. Это вам не идет.

– Хорошо. Чайлдресс ездил в Мерсер ухаживать за умирающей матерью. В то время, как он был там, вы возобновили свое с ним знакомство, завершившееся, помимо всего прочего, вашей беременностью. Похоронив мать, Чайлдресс возвратился в Нью-Йорк, а вы последовали за ним, при этом заметя все следы так, чтобы вашим родственникам не удалось вас разыскать.

Кларисса даже глазом не моргнула.

– Очевидно, что замести следы до конца мне все-таки не удалось, сказала она.

– В наше время это мало кому удается, – назидательно произнес я. – Два вопроса: родили ли вы ребенка? И – общались ли с Чайлдрессом?

Кларисса нервно заерзала; чувствовалось, как она мечтает улизнуть. Я ей даже посочувствовал, хотя и не настолько, чтобы избавить от своего общества. Несколько мгновенией мы разглядывали друг друга, затем она отчеканила:

– Это, конечно, совсем не ваше дело, но ребенок у меня есть. – Она потупилась и посмотрела на свою чашку. – Девочка. Пока я работаю, с ней сидет няня. Я живу совсем недалеко отсюда, а дома пишу картины.

– На первый вопрос вы ответили.

Она сердито посмотрела на меня и процедила:

– А вы, я вижу, от своего не отступитесь. Да, я несколько раз встречалась с Чарльзом после приезда сюда.

– И?

– Что "и"? – гневно выпалила она.

– Послушайте, мисс Уингфилд, вы покинули Индиану и перебрались в Нью-Йорк. Почти в Нью-Йорк. Здесь жил отец вашего ещё не родившегося тогда младенца. Вы с ним встречались, что вполне логично, в силу ряда факторов душевного, психологического и финансового.

– О, а вы, оказывается, ещё и психоаналитик, – улыбнулась Кларисса. Ее лицо немного порозовело. – Что бы мы, женщины, делали без таких, как вы, ума ни приложу!

– Хорошо, хорошо, сдаюсь, – кивнул я, поднимая обе руки вверх. Скажите, вы встречались с Чайлдрессом в Нью-Йорке? Или он приезжал к вам?

– Нет, ко мне он не приезжал, хотя я его и приглашала. Я сама приезжала к нему домой, в Гринвич-Виллидж. Несколько раз, как уже вам говорила.

– И что случалось во время ваших встреч?

Кларисса побарабанила пальцами по поверхности стола, затем подняла голову и произнесла:

– Ничего особенного. По правде говоря, я хотела, чтобы Чарльз на мне женился. Вас это возмущает?

– Нет. А должно?

– В Мерсере это вызвало бы бурю негодования. В моей семье, по меньшей мере. Меня и так родная мать позором заклеймила. Даже сама мысль о том, что по дому будет разгуливать незамужняя дочь на сносях, выводила её из себя. В её глазах я воплощала все пороки, подрывая моральные устои нашего благородного общества.

Я понимающе кивнул:

– А Чайлдресс, судя по всему, обзаводиться семейными узами не рвался?

– Со мной, по крайней мере. По его словам, он уже объявил о помолвке с одной женщиной из телевидения, но вам уже наверняка об этом рассказали... Кларисса вдруг запнулась и резко выпрямилась, словно вспомнила что-то важное. – Постойте-ка, а какое вам до всего этого дело? Да и я хороша: развесила уши и болтаю тут с абсолютно незнакомым человеком. Объяснитесь немедленно – или я сейчас встану и уйду.

Голос её звучал так, что было ясно – шутки в сторону.

– Хорошо, – согласился я. – Я вам все объясню. Некий человек – не важно, кто именно – нанял Ниро Вулфа расследовать обстоятельства смерти Чайлдресса. Этот человек полагает, что Чайлдресс вовсе не покончил с собой, а его убили. Мистер Вулф склонен с ним соглашаться. А вы как считаете?

Кларисса молчала чуть больше, чем следовало, а затем заученно ответила:

– Я... Это ужасно! Я не могу в это поверить. Кто мог его убить?

– Именно этот вопрос я как раз собирался задать вам, – признался я. Вы сказали, что встречались с ним несколько раз. Он не показался вам огорченным или озабоченным?

Она вновь не спешила с ответом. Наконец сказала:

– Пожалуй, нет. Правда, он всегда был озабочен из-за своей работы. Чарльз вообще отличался некоторой нервозностью. Таким уж уродился, наверно.

– Сколько раз вы посещали его квартиру в Виллидже?

– Больше, чем следовало, – вздохнула Кларисса. – В первый раз он перепугался насмерть, увидев меня; я не позвонила и не предупредила о том, что приду. Он не слышал о моем переезде на Восток и даже не подозревал, что я беременна. Поверьте, радости обе эти новости ему не доставили.

– Он согласился выделять средства на ребенка?

– Да, сразу же, – ответила Кларисса без малейшего промедления. – Не успела я рассказать, что жду ребенка, как Чарльз тут же сказал, что берет на себя все расходы. Подчеркнул – все. Он даже открыл специальный счет на сто тысяч долларов. Ежемесячно я могла брать на содержание ребенка определенную сумму, а на остаток начислялись проценты. Это, конечно, меня здорово поддержало, но я предпочла бы быть рядом с самим Чарльзом, грустно закончила она.

– А он отказался?

– Наотрез. К сожалению, у меня не хватило ума сразу с этим смириться, и я заявилась к нему снова. Умоляла, настаивала, в ногах валялась. Это было ужасно.

– Вполне объяснимо, – посочувствовал я. – В вашем положении любая поступила бы так же.

Кларисса покачала головой, легкая улыбка тронула её губы.

– Беру назад свои слова насчет психоаналитика, – сказала она. – Я погорячилась.

– О, меня не так легко пронять, – отмахнулся я. – У меня шкура броненосца. Скажите, а вы подолгу задерживались в квартире Чарльза?

Она коротко хохотнула.

– Ровно настолько, чтобы начать цапаться. Кричать, обзываться и все такое. Однажды, правда, почувствовав себя брошенной женщиной, я настолько разозлилась, что продолжала на него орать, уже выходя на улицу. Рядом как раз околачивался портье – или консьерж, не знаю, как их тут называют. Так вот, он, как ни притворялся глухонемым, должно быть, слышал каждое слово.

– А сам Чайлдресс никогда не приезжал к вам в Хобокен? – осведомился я.

– Нет, ни разу. Я ему даже ключ оставила, но он так им и не воспользовался. Даже на дочку посмотреть не пожелал.

– А когда вы видели его в последний раз?

Кларисса часто-часто заморгала, потом пробормотала:

– Вот это самое страшное.

– В каком смысле?

По её телу пробежала дрожь.

– Я приезжала к нему вечером, как раз накануне его... смерти. Я хотела сделать самую последнюю попытку... убедить его жениться на мне.

– Но ведь он к тому времени уже был помолвлен, не так ли? – уточнил я.

– Не-ет, он как раз собирался с ней порвать. Я имею в виду эту Митчелл с телевидения, которую я никогда и в глаза не видела. Чарльз сам сказал мне об этом за несколько дней до смерти. Собственно говоря, именно эти слова и всколыхнули во мне надежду.

– А почему он хотел с ней порвать?

– Он сказал что-то вроде того, что они живут с ней в разных мирах. Она ведь типично богемная женщина – вечеринки там всякие, встречи с важными людьми и все такое. А Чарльз – он, конечно, был не отшельником, но все эти их светские штучки терпеть не мог. Мне кажется, что даже прожив столько лет в Нью-Йорке, он остался тем же провинциалом, что и был. Хотя и отчаянно пытался создать противоположный образ.

– Любопытно. А как случилось, что он поделился с вами своими планами расторжения помолвки?

Уголок её рта вздернулся.

– Да, я вижу – вам многое любопытно. Что ж, это случилось во время нашей предпоследней встречи, примерно три недели назад. Я спросила его в лоб, чем ему так приглянулась эта Дебра Митчелл. Должно быть, просто искала повод для очередной ссоры. И Чарльз ответил, что ничем особенным, и что он вообще от неё устал и собирается с ней порвать. Особенно его утомили её бесконечные требования, посягательства на его свободу и попытки привлечь к светской жизни – о чем я вам уже говорила. Вот тогда мне показалось, что не все ещё потеряно.

– Вы верили, что Чайлдресс покончил с собой. Как по-вашему, что могло побудить его сделать это?

Кларисса снова покачала головой:

– Я уже говорила вам, что Чайлдресс был очень озабочен из-за своей работы. Это я ещё в Мерсере поняла. Порой он был настолько погружен в себя, что днями напролет ни с кем не разговаривал. Впрочем, здесь он мне особенно обеспокоенным или угнетенным не казался. Злился – было дело, – но не более того.

– Значит, вы не можете объяснить, что толкнуло его на самоубийство?

– Нет. Но, судя по сообщениям в газетах и по телевидению, это и в самом деле было самоубийство. Из квартиры ничего не пропало.

– Вероятно. А не говорил вам Чарльз, что с кем-нибудь поссорился? Ему никто не угрожал?

– Нет. Впрочем, нет: он упоминал, что поссорился с каким-то критиком. – Кларисса сосредоточенно нахмурилась. – Да, и ещё что-то про своего агента рассказывал. Когда я пришла, он как раз говорил с ним по телефону. Отт, кажется, его фамилия. Чарльз был просто в бешенстве. Обзывал его всеми бранными словами и пообещал, что уволит его и вообще поквитается.

– А как он собирался с ним поквитаться?

– Он не сказал. Мне показалось, что это просто пустые угрозы. Характер ведь у Чарльза был не сахар – он часто на кого-то нападал.

– Вы знали, что он держит у себя пистолет?

– Нет, но меня это не удивило. Он рассказывал, что у них ен раз случались вооруженные ограбления.

– Мисс Уингфилд, вы можете вспомнить, где вы были в день смерти Чайлдресса? С утра до трех часов дня.

Лицо Клариссы окаменело. Ни слова ни говоря, она встала. Затем сухо процедила:

– Больше я вам ничего не скажу, мистер Гудвин. И предупреждаю: если вы последуете за мной в галерею, я вызову полицию.

Дрожащей рукой она схватила с стола сумочку и устремилась к выходу. Я даже не попытался её остановить.

Глава 18

Домой я вернулся без четверти пять, когда облаченная в хаки ремонтная команда как раз заканчивала дневную работу.

– Ну, как дела? – поинтересовался я у Карла – высоченного и плешивого детины, который первым приходил к нам осматривать поломку.

– Все путем, – жизнерадостно откликнулся Карл. – Действуем по плану. К четвергу, надеюсь, закончим. – Остальные, включая уголовника со шрамом на щеке, дружно закивали. – Одна тут только закавыка вышла, – ухмыльнулся Карл. – Полчаса назад мы малость с вашим боссом повздорили. Мы трудились на самом верху шахты, возле вашей оранжереи, а ему, видно, надоел весь этот грохот, так он всунул к нам голову и такое заявил, что мы до сих пор вспоминаем.

Вся банда опять дружно закивала.

– Что именно? – спросил я, приподнимая одну бровь.

Карл задумчиво поскреб затылок.

– Попробую изобразить. Ага, примерно так. "Господа, не прекратите ли вы это адское громыхание? Вы уже добились своего, подняв всех мертвецов из вечного сна."

– А вы – что?

Он гоготнул.

– Честно говоря не помню – он ведь весь из себя такой знаменитый и прочее. Ну и клиент к тому же. Словом, я сказал, что мы все понимаем и очень сожалеем, но совсем не шуметь никак не в состоянии, и постараемся закончить как можно быстрее.

– Вполне резонно. Не беспокойтесь, я поговорю с ним. Бедняга не привык, когда вокруг барабанят.

– Да мы и сами понимаем, черт побери, – кивнул Карл. – Обычно-то мы стараемся проводить такие работы в частных домах, когда хозяин в отпуске. Во Флориде или, скажем, на Гавайях.

– С этим хозяином такие номера не проходят, – сказал я. – Мистер Вулф никогда, повторяю – никогда, не покидает своего пристанища. Так что придется с этим мириться.

Карл заулыбался, и все трое заторопилась к выходу, довольные, что отделались от Вулфа хотя бы до понедельника. В три минуты седьмого, когда я сидел за своим столом в кабинете и выписывал чеки на покрытие полученных счетов, появился Вулф.

– Я встречался с Клариссой Уингфилд, – с места в карьер заявил я. Доложить?

Вулф мрачно кивнул и выслушал мой обстоятельный рассказ, закрыв глаза и переплетя пальцы на экваторе внушительного пуза. Вошедший Фриц тихонько поставил перед ним две бутылочки пива и так же молча удалился. Когда я закончил, Вулф пригнулся вперед и приступил к серьезной процедуре наполнения стакана пенным напитком.

– Твои впечатления? – прогромыхал он. Задавая этот вопрос – а поступает Вулф так нечасто, разве что речь идет о женщине, – он на самом деле спрашивает, способна ли она, на мой взгляд, совершить убийство.

– Трудно сказать, – честно признался я. – Мне представляется, что Кларисса несколько растеряна. С одной стороны, она хотела бы жить в крупном городе, забыв о своем индианском прошлом; с другой – она явно напугана своим неопределенным будущим. Домой возвращаться не хочет ни за какие коврижки, и я её охотно понимаю – приему, который ждет её там, не позавидуешь. – Чуть помолчав, я продолжил: – Что касается Чайлдресса, то она либо и в самом деле любила его, либо просто не хотела быть матерью-одиночкой. Убила ли она Чайлдресса, осознав, что он не собирается на ней жениться? Категорически отвергать это предположение я бы не стал, хотя, по правде говоря, не могу представить её в роли убийцы. Если вас интересует вероятность, то – пять против двух на то, что Кларисса его не убивала.

Вулф нахмурился.

– Значит, ты полагаешь, что убийцу следует искать в другом месте?

– Да, хотя голову на плаху я бы класть не стал. Впрочем, если хотите выслушать...

– Нет! – рявкнул Вулф. – Пока эти люди, – он воинственно мотнул головой в сторону лифта, – не покинут мой дом, я не в состоянии размышлять.

– Успокойтесь, до понедельника они больше не появятся, – заверил я. Потом небрежно добавил: – Я слышал, у вас тут небольшое недоразуменьице вышло? – А про себя подумал: "Ай-да Арчи, мастер недомолвок! Может, прав был Отт, и я в самом деле интеллигент среди сыщиков?"

– Проклятый грохот доканал меня, – прорычал Вулф. – Это невыносимо.

– Да, сэр, но в противном случае вам пришлось бы навек отказаться от вертикального способа передвижения. Они и так вкалывают, не покладая рук. Вам осталось продержаться только несколько дней...

Это был уже глас вопиющего в пустыне – Вулф скрылся за переплетом очередной книги. Мельком бросив на неё взгляд, я не поверил своим глазам, и был вынужден посмотреть ещё раз. Да, такую же книгу я уже видел в квартире Чайлдресса. На суперобложке был изображен какой-то парень в комбинезоне, распростершийся посреди поля, поросшего чем-то вроде пшеницы. Из спины несчастного торчал окровавленный нож для разделки туш. Название было выведено броскими фиолетовыми буквами – "Смерть на пойменном лугу". Ниже, более мелким шрифтом шла надпись: "Детектив про Орвилла Барнстейбла, написанный Чарльзом Чайлдрессом".

– Интересно? – полюбопытствовал я.

– Пф! Нише Толстого в пантеоне никто не угрожает.

– Слава Богу! А где вы его раздобыли?

– Вчера доставили из книжного магазина. Эта книжонка не стоит и десятой доли того, что я на неё потратил.

– Вам ли судить? Если верить вашим словам, то вы никогда не читаете беллетристику. Или – почти никогда.

Вулф откинулся на спинку своего кресла, способного выдержать приличных размеров динозавра.

– Раньше, когда я ещё не настолько ценил свое время, я мог позволить себе почитать что-нибудь художественное – порой даже детектив. Я вовсе не оправдываюсь и не сожалею, хотя отдаю себе отчет, что мог лишний раз перечитать Аристотеля или Монтеня. Однако это, – он приподнял томик Чайлдресса и потряс им, – чудовищно по любым меркам! Стыдно признаться, но я вынужден полностью согласиться с мнением мистера Хоббса. Описания жалкие и небрежные, стиль напыщенный, сюжетные повороты притянуты за уши, а развязка уже сейчас ясна как день Божий.

– Вы только не волнуйтесь, – предостерег я.

– Ба! Я преодолел уже две трети, но ни один персонажей не вызывает у меня ни малейшего интереса. Включая и этого знаменитого сыщика, которого в рекламе на обложке назвали "очаровательным эксцентриком".

– Вас тоже порой называют эксцентричным, – совершенно некстати брякнул я.

Вулф буквально взвился на дыбы.

– Ты ведь прекрасно знаешь, как я отношусь к беззастенчивому надругательству над этим словом. Я бы вообще предпочел наложить на него табу. Или мораторий – если так тебе понятнее. Мистер Винсон сейчас у себя?

– Не знаю, но могу выяснить, – живо вызвался я, довольный, что легко отделался. – Хотите поговорить с ним?

– Особым желанием не горю. Он сказал, что в его распоряжении есть дискета с последним романом мистера Чайлдресса. Узнай, распечатали его уже или нет. Если да, то попроси прислать один экземпляр мне, желательно с посыльным.

– Ваша способность к самобичеванию воистину не знает себе равных, произнес я, набирая личный номер Винсона. Главный редактор ответил с первого же звонка.

– Говорит Арчи Гудвин. Мистер Вулф хотел бы получить копию последнего романа Чайлдресса, если, конечно, вы уже его распечатали.

– Да, он распечатан. А что, мистер Вулф нашел какую-то зацепку?

– Трудно сказать. Скажите, мистер Винсон, а вы могли бы прямо сейчас отправить к нам рукопись с посыльным?

– Сейчас? Господи, я даже не уверен... Секундочку. Да, вот нашел ещё один экземпляр – второй я отправил на редактуру. Кстати, я сам только что закончил читать этот роман, и полагаю, что среди всего написанного Чарльзом он лучший. И сюжет на удивление прекрасный. Чертовски жаль, что он последний... Хорошо, мистер Гудвин, я отправлю его вам, как только найду с кем.

– Спасибо.

– Вообще-то говоря, перед уходом я и сам собирался вам позвонить, добавил Винсон. – Вы слышали о том, какая неприятная история вышла вчера между Фрэнком Оттом и Кейтом Биллингсом?

– Нет, но готов выслушать, – сказал я, навострив уши.

– Я сам узнал об этом только час назад. Похоже, они случайно встретились в одном ресторане, что на Пятьдесят четвертой улице, неподалеку от Пятой авеню. Это любимое место литературной братии. Отт сидел с супругой у стойки, выпивая и дожидаясь, пока освободится столик, а тут как раз нелегкая принесла Кейта, который до этого выпивал где-то еще. Во всяком случае, по словам очевидцев, он заметно пошатывался. Заметив его, Отт съязвил что-то по поводу того, что, дескать, у Кейта совесть нечиста, раз он так нализался; явно намекая на Чайлдресса.