Текст книги "Нижние уровни Ада (ЛП)"

Автор книги: Роберт Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Глава 5
Вручение награды

В течении марта и апреля 1969 года 1-я пехотная дивизия провела три наступления в полную силу, чтобы спугнуть Чарли и попытаться заставить его сражаться в открытую в масштабе подразделений.

Первая операция, «Клин атланта» (с 18 марта по 2 апреля), была организована для удара по частям 7-й дивизии АСВ, с охватом каучуковой плантации Мишлен. Второй была «Мощь атланта» (с 10 апреля по 15 апреля), рассчитанная на то, чтобы вернуться в Мишлен после 7-й дивизии АСВ.

Отчеты разведки выявили склонность противника к повторной оккупации территории после вывода американских подразделений. По инициативе второго отдела, войска, задействованные в «Клине Атланта», были выведены из района плантации Мишлен, чтобы посмотреть, не проникнет ли враг обратно. Они так и сделали. Потом сделали мы – ударили по ним «Мощью Атланта».

«Плэйнсфилд уорриор» была начата 18 апреля против основных сил ВК-АСВ в Трапеции.

Зажатый между вылетами на прикрытие в ходе операций «Клин Атланта» и «Плэйнсфилд уорриор», я летал на постоянной утренней задаче визуальной разведки, помогая продвижению механизированного подразделения к северо-востоку от «Мошонки» (прозвище двух характерных изгибов реки Сонг Би в этом месте). Броневая колонна, с танками М48А3 «Паттон» во главе, крушила джунгли, прокладывая путь бронетранспортерам М113. Колонна двигалась к базовому вражескому лагерю, обнаруженному на вершине одного из холмов. Мы должны были вести разведку перед колонной, чтобы держать их на наиболее выгодном курсе к лагерю и предупреждать о любых неприятностях, которые могли обнаружить перед ними или на флангах.

Пилотом моего ударного вертолета был Пэт Ронан (Три Три). Все разведчики любили летать с Пэтом. Он был агрессивным и вспыльчивым пилотом «Кобры», да. Но за пределами кабины он был тихим и сдержанным. У него были самые впечатляющие и характерные усы во всей роте – блондинистые, пушистые, как у Йоземита Сэма[9]9
  бандита из мультфильмов про кролика Багза Банни (прим. перев.)


[Закрыть].

Мы с Пэтом вышли из Фу Лой на рассвете и направились на ноль три пять. Нам не потребовалось много времени, чтобы добраться до района цели и найти колонну, которая уже была на пути к базовому лагерю АСВ.

Пэт отправил меня на бреющем впереди колонны, проверить район и заглянуть разок-другой в базовый лагерь, чтобы посмотреть, смогу ли я вызвать на себя огонь. Мы до сих пор не знали, занят ли лагерь.

Позывным для командира механизированной части был «Страйдер Один». Работая по его фронту и флангам, я не увидел ничего, что вызвало бы у меня какое-либо беспокойство за колонну, поэтому я сказал ему продолжать движение к назначенным координатам.

Пролетев над базовым лагерем, я не вызвал на себя никакого огня, хотя были доказательства недавнего пешего движения вокруг некоторых бункеров. Но я отметил, что здесь и там появилась свежая маскировка.

На следующем проходе над лагерем, мой борттехник, Эл Фаррар, внезапно включился по интеркому:

– Сэр, я чувствую запах динков. Они здесь, я знаю. Я чувствую их запах. Не замедляйтесь, лейтенант. Они спрятались, я чувствую запах ублюдков!

Еще недавно Эл Фаррар был симпатичным девятнадцатилетним парнем с Род-Айленда. Я летал с Фарраром раньше и знал, что могу доверять его интуиции. Вы в самом деле могли чувствовать запах собравшегося в одном месте противника с воздуха. Я не знаю, было ли это отсутствием элементарной личной гигиены, или их, в основном, рыбной диеты, или мрачной комбинацией обоих факторов. Но вы могли уловить очень характерный запах, когда приличное количество вьетконговцев находилось в одном месте – резкий запах гниения, тяжелый и мускусный.

Я переключил свою рацию на FM.

– Страйдер Один, это Темная Лошадка Один Семь. Мой старший унюхал плохих парней. Продолжайте двигаться по направлению ноль три пять, прямо в район базы.

Командир колонны ответил:

– Темная Лошадка Один Семь, Страйдер Один. Вас понял. Двигаемся на ноль три пять.

Отойдя от базового лагеря, я вернулся к бронеколонне. Я проверил фланги Страйдера, а затем начал медленно кружить над колонной, наблюдая за ее работой.

Даже будучи офицером-танкистом, я не видел ничего подобного. Два основных танка впереди буквально сносили деревья и прорывались через джунгли, прокладывая путь для более уязвимых бронетранспортеров М113.

Затем я вернулся, чтобы еще раз взглянуть на фронт колонны и базовый лагерь прямо перед ней. Черт! В базовым лагере на крыше одного из бункеров стоял вражеский солдат – огромный, как жизнь. Я ясно видел его лицо. Без сомнения, он был также удивлен, как и я.

В ту долю секунды, которая мне потребовалась, чтобы пройти мимо него, я увидел, что он одет в камуфлированную «тигровыми полосами» форму и держит ручной пулемет РПД. Оружие было с деревянным прикладом, пистолетной рукояткой, барабанным магазином и сошками на конце ствола – еще не нацеленное на меня!

Как только я завис над солдатом, он спрыгнул вниз в бункер и я услышал крик Фаррара:

– У меня Гомер!

Борттехник даже не успел нажать кнопку микрофона. Он испустил вопль, который я смог услышать даже через шлем, сквозь шум турбины и лопастей.

Фаррар нажал гашетку своего М60 и послал град свинца в ВК, когда тот нырнул во вход бункера. Я жестко и быстро заложил вправо, замедляясь, чтобы дать Фаррару лучший угол стрельбы, а затем вышел на Ронана:

– Эй, Три Три, мы нашли врага на земле и ведем по нему огонь.

Наблюдая, подобно наседке, за тем, что происходило внизу, Ронан мгновенно ответил:

– ОК, Один Семь, уходи оттуда и дай мне обработать район ракетами.

В прошлый раз я получил выволочку, за то, что слишком долго возился с сампанами, поэтому я выкатился оттуда и вышел на FM на командира механизированной части.

– Страйдер Один, это Темная Лошадка Один Семь. Мы нашли людей в бункерах перед вами. Я собираюсь уйти отсюда и набрать высоту… Ударный вертолет немного поработает. Продолжайте ваше движение и я вернусь к вам, как только они выпустят по земле ракеты.

Страйдер ответил:

– Хорошо, Темная Лошадка, подтверждаю. Мы поняли, что будет небольшой огонь по фронту и мы будем видеть «Кобру».

Ронан сделал заход на район, стреляя ракетами. Как только он начал выводить из захода, зеленые трассеры хлестнули из базового лагеря прямо по «Кобре». Ронан орал в эфир:

– Три Три, под обстрелом… ПОД ОБСТРЕЛОМ!

Мои глаза были прикованы к «Кобре». Когда Ронан прервал свой заход и увалился влево, я видел, как турель вертится под вертолетом, поливая район огнем 7,62 минигана.

Услышав крики Ронана и увидев зеленые трассеры, тянущиеся к его машине, я сорвался. Не задумываясь, я заложил вираж, практически перевернув маленький OH-6 на спину, и нацелил машину назад в комплекс бункеров, зажав спуск своего минигана.

– Один Семь, я веду огонь! – успел я прокричать.

Мне никогда не приходило в голову, что до этого момента ни один пилот-разведчик не шел на цель, пытаясь защитить ударный вертолет. Я стрелял из пулемета в нисходящем заходе прямо на бункер. Оторвавшись от оружия, я поднялся на некоторое расстояние над деревьями, а затем еще выше.

К этому моменту Ронан набрал высоту и был снова готов к заходу. Развернувшись влево, он спросил:

– Ты ушел оттуда, Один Семь?

– Да, – ответил я – Я ухожу вправо.

– Три Три, захожу на боевой с севера.

С этими словами, «Кобра» со стрельбой пошла на повторный, и снова я увидел, как ракеты парами покидают трубы и с дымным следом несутся к бункерам базового лагеря внизу. И снова зеленые трассеры полетели в ответ.

– Три Три, под огнем… снова под огнем.

Внимательно наблюдая за базовым лагерем в поисках огневой точки, я вызвал Ронана.

– Один Семь, захожу на боевой с юга. Три Три, уходи влево, чтобы я не подстрелил тебя.

Я зашел с огнем «минигана», перемалывая местность, с которой хлестали зеленые трассеры. От огня «минигана» и ракетного обстрела ВК, должно быть, понесли ужасающие потери, или зарылись глубоко в комплексе туннелей под бункерами. Мы устроили настоящий ад наверху.

Мы сделали еще один или два боевых захода, после чего Ронан пару раз прошел вхолостую, посмотреть, не вызовет ли огонь. Стрельбы не было, так что я сделал быстрый разведывательный заход, чтобы подтвердить гибель Чарли.

Пока я делал быстрый заход на бреющем, проверяя ущерб от ракет Ронана, то краем глаза увидел другого вражеского солдата. Этот был одет в темно-синюю одежду и сидел на корточках в траншее, соединявшей два бункера.

Я мгновенно положил OH-6 в замедляющийся правый поворот и посмотрел солдату прямо в лицо. Он, вероятно, думал, что заставил меня застыть – что, собственно, и сделал. Вьетконговец поднял свой АК47, его оружие было нацелено мне прямо между глаз. Я вздрогнул, когда мой борттехник выпустил очередь из своего М60. Солдат откинулся назад, практически разрубленный пополам пулеметным огнем.

Черт возьми, подумал я. ЧЕРТ ВОЗЬМИ! Капли пота выступили на моем лбу, когда я осознал ситуацию, из которой нас только что вытащил – меня – нас – Фаррар.

Именно тогда Ронан сообщил по рации, что другая команда поиска и уничтожения прибыла на позицию, чтобы сменить нас. Пилотом-разведчиком, который занял мое место был Джим Амейч (Один Пять), один из моих соседей по хижине. Я проинформировал его о ситуации, проведя над районом базового лагеря и обратно, до Страйдер Один Один. А затем присоединился к Ронану для полета обратно в Фу Лой. На обратном пути я не слишком много думал о бое. Казалось, ничего особенного. Но я забыл об оперативном офицере, капитане Джоне Херчерте.

Он был в ярости! Я зашел в хижину оперативного отдела сразу за Ронаном, и Херчерт меня уже поджидал. Он сунул свое лицо прямо к моему и посмотрел мне в глаза. Затем, словно расставляя знаки препинания, он тыкал мне пальцем в грудь, в то время, как поджаривал на угольях.

– Ты не на ударном вертолете. Я не учил тебя быть ударным вертолетом и тебе нечего делать на боевых заходах. Пушка на вертолете – разведчике это прямой путь к твоему убийству.

Я не собирался нарушать субординации, но в моем голосе появился гнев, когда я взорвался в ответ:

– Что, во имя ада, вы ожидали от меня? Что я ничего не стану делать? Ничего не делать, пока в Ронана стреляют?

К счастью для нас обоих, Ронан вмешался в этот момент.

– Знаешь, Джон, если бы Миллс не открыл огонь, чтобы прикрыть меня, они могли бы меня поджарить.

Херчерт развернулся к Ронану, как будто спрашивая, какого дьявола он вмешивается в разговор, но Пэт закончил свой комментарий:

– Я не думаю, что то, что он сделал, было плохой идеей. Он стрелял с высоты на нисходящем заходе, и, если честно, я не думаю, что это была плохая тактика, вообще-то.

У Херчерта отвисла челюсть. Ронан повернулся, вышел из комнаты и направился к своей хижине. Как и я. Херчерт никогда больше не возвращался со мной к этой теме. Пэт Ронан об этом случае, однако, не забыл. Мне было об этом неизвестно в то время, но он представил меня к Кресту за выдающиеся летные заслуги.

Это было не тем, что я сознательно пытался сделать, но я заработал репутацию – особенно среди пилотов ударных вертолетов и пилотов сликов – как «лихач».[10]10
  В оригинале – hot dog, в данном случае, как я понимаю, жаргонное выражение для отличного спортсмена. (прим. перев.)


[Закрыть]

Я летал на разведчиках единственным известным мне способом. Мне нужна была огневая мощь минигана на моей машине. Я хотел оставаться там и драться с врагом так долго, как только возможно, а не просто уносить задницу и укрываться каждый раз, когда в мой вертолет-разведчик стреляют с земли. Я был твердо убежден, что принятая у разведчиков тактика вступить с врагом в контакт и затем перепасовывать огонь ударным вертолетам, была полным фуфлом.

Чарли не были дураками. Они знали, что несколько выстрелов из АК47, сделанных по разведчику, были верным способом снять его со своего хвоста. Это определенно шло на пользу противнику, стрелять по вертолету-разведчику, каждый раз, когда предоставлялся шанс. Но, когда разведчик оставался и бил в ответ, правила игры менялись в пользу разведчика.

У врага, как только он был обнаружен, был выбор: я собираюсь сделать несколько выстрелов в разведчика, чтобы попытаться заставить его отступить, или я всерьез попытаюсь сбить разведчика? Если я решу сбить разведчика, смогу ли я? Если я его собью, что, во имя ада, со мной сделает «Кобра»?

Именно так я хотел играть с разумом Чарли. Но я имел определенные ограничения на задержку и игру с врагом. Я знал, когда нужно срочно покинуть воздушное пространство Чарли. Когда я видел, что теряю огневое превосходство и возможность влиять на бой, становилось безрассудным продолжать стрелять по врагу. Но до этого момента в перестрелке я не видел причин для разведчика сваливать.

Если я был в самом деле «лихачом» в роте, молодые, более агрессивные пилоты-разведчики, казалось, поддержали бы меня. Однако мой хороший друг и наставник, Билл Джонес, недвусмысленно сказал мне, что он считает меня сумасшедшим.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, – сказал он мне однажды – твою задницу начинят свинцом. Ты просто планируешь собственное убийство!

На протяжении всей операции «Плайнсфилд уорриор» мы летали по четыре, пять, шесть или более часов в день. Я узнавал больше об OH-6 с каждым полетом. С добавлением опыта в каждой миссии, я становился лучшим пилотом-разведчиком. Я начал понимать, что суть разведки действительно не изменилась за эти годы. От разведчика-кавалериста индейских войн до пилота-разведчика во Вьетнаме, необходимые качества хорошего разведчика остались прежними: умение читать знаки.

Я обнаружил, что у меня развивается что-то вроде инстинкта – маленького предупредительного звонка, который срабатывает, когда опасность близка. Это было чувство в моем кишечнике в сочетании с покалыванием в затылке, почти как от электричества. Когда у меня появилась эта способность, мои охранные чувства автоматически дублировались. Я мог доверять своим ощущениям. Когда у меня срабатывала внутренняя сигнализация, я знал, что точно нашел неприятности.

26 апреля 1969 года оставалось всего четыре дня до завершения моего первого месяца летчика-разведчика. В этот день я был назначен с пилотом «Кобры» Брюсом Фостером (Три Два), выполнить еще одну обычную разведывательную миссию к северу от Железного Треугольника в западной области Трапеции.

Тем утром, около восьми часов, мы покинули Фу Лой как ВР-2 и направились на север реки Тхи Тинь. Второй отдел поручил нам поиск признаков передвижения врага по тропам, базовых лагерей ВК, новых построек, признаков оккупации – все, что может подсказать нам местоположение или маршруты движения вражеских войск. Чарли были довольно редки в эти дни.

Мы прибыли на позицию в Трапеции, примерно на линии восток-запад, идущей от базы огневой поддержки (БОП) Эль Пасо до БОП «Лоррайн».

Фостер дал мне снизиться в районе, который мы называли Пасхальным яйцом, и я начал работать вдоль деревьев. Я вертелся и крутился, пытаясь посмотреть вниз через джунгли. Мы не стреляли, не видя врага.

Внезапно Фостер вышел по VHF:

– Один Семь, поверните влево, на курс один восемь ноль, на юг. Я дам тебе корректировки курса. У нас пехотные части внизу вошли в контакт с врагом на юге. Я только что получил приказ переместиться туда, осмотреть окрестности.

Я подтвердил прием и вошел в крутой левый разворот, выходя на обратный курс один восемь ноль.

Приказ о перемещении не был для нас сюрпризом. Мы слышали, как Сайдвиндер выходил на частоту общего вызова минутой или двумя ранее, запрашивая любой самолет в непосредственной близости от координат Икс Рэй Танго 677367 для оказания помощи наземному подразделению под вражеским огнем. Общая вызывная частота была универсальной частотой бедствия. Сайдвиндер был радиопозывным для передовых авианаводчиков (ПАН) ВВС, действующих в районе поддержки 1-й пехотной дивизии. ПАНы имели основную задачу – наводить артиллерию, истребители – бомбардировщики и спасать. Они летали на двухмоторном разведывательном самолете ВВС США OV-10 «Бронко».

Сайдвиндер был также уникален тем, что на нем летал ряд пилотов по обмену из австралийских ВВС. В этот день акцент, вышедший на общей вызывной частоте, сразу подсказал нам что такой пилот «Бронко» был внизу:

– Это Сайдвиндер Два. Пехота только что была высажена на землю и даже не вышла из зоны высадки. Они попали под удар… их колонну разрезали… войска потерялись и роту чертовски хорошо прижали.

Даже еще не услышав координаты, я знал, что точка контакта не может быть далеко от того места, где я работал в Трапеции. Я знал, потому что Фостер оставил меня, когда дал мне курс один восемьдесят. Если бы бой шел далеко, он бы велел набрать высоту и держаться у его крыла уступом.

Я остался на бреющем, направляясь на юг вдоль небольшого высохшего притока. Через некоторое время он привел в начало долины Тхи Тинь и к основному руслу реки Тхи Тинь. На самом деле, Тхи Тинь – это не более чем ручей.

Я почти ни черта не видел, настолько низко я шел. Но Фостер вел меня с высоты и сообщал о тактической ситуации:

– Один Семь, следуй вдоль Тхи Тинь на юг. Там, где приток поворачивает на северо-запад, зона высадки. Мы перебросили туда роту «Альфа» из 2 батальона 16-го пехотного… они двинулись на северо-восток в лес. Головной дозор вошел в район базового лагеря ВК и был отрезан от сил на тропе. Их от четырех до шести человек и они отрезаны от основной группы. Не могу установить контакт, чтобы найти пропавших или дать им информацию, что перед ними.

Сайдвиндер дал нам позывные и частоту FM для пехотного подразделения на земле в зоне высадки «Тост». Я перешел на Фокс Майк 46.45 и вызвал командира подразделения на земле.

– Сходня Шесть, это Темная Лошадка Один Семь. Мы команда поиска и уничтожения, подлетающая с севера. Будем на месте примерно через тридцать секунд. Что у тебя?

На фоне спорадических очередей стрелкового оружия, слышимых на заднем плане, командир наземного подразделения резко ответил на FM:

– Принял, Темная Лошадка, это Сходня Шесть. У нас взвод в лесу к северо-востоку от моей позиции. Как только они очистили зону высадки, нас обстреляли плотным огнем из стрелкового оружия. У меня один взвод прижат… они пытаются сманеврировать против бункеров. Есть пять или шесть человек из основной группы, которые отрезаны. Мы должны найти вражескую позицию и выяснить, что случилось с нашими людьми.

– Вас понял, – ответил я – Сейчас буду там. Можете дать мне дым, чтобы отметить вашу передовую группу?

– Даю дым.

Возникнув на севере, зона высадки стремительно проявилась прямо передо мной.

Наблюдая за мной, как ястреб, и отслеживая все радиопереговоры, Фостер спросил меня, что я думаю насчет начала поиска.

– Готов! – ответил я.

Фостер немедленно переключился на Сходню.

– ОК, я собираюсь привлечь разведчика. Прекратите огонь. Повторяю, прекратите огонь, чтобы вы не подстрелили его, когда он будет делать свой заход, пытаясь получить представление о том, где вы находитесь.

Затем, уже мне, Фостер дал инструкции:

– Хорошо, Один Семь, пройди достаточно на юг до точки контакта, которую Чарли не может идентифицировать. Сделай первый заход по-быстрому с юго-запада на северо-восток. Я подведу тебя к зоне высадки.

Глядя через правое плечо на моего борттехника, я включил интерком.

– Фаррар, ты готов?

Я видел его мальчишескую ухмылку.

– Готов, сэр. Давайте уже начнем!

Мгновенно реагируя на мои движения, маленький OH-6 повернул вправо и развернулся прямо над деревьями. Фостер быстро сказал:

– Десять градусов вправо, пять влево.

Я прорвался через джунгли в южный конец зоны высадки, так как заметил желтый дым подразделения на земле, вздымающийся вверх – прямо на линии деревьев в дальнем конце посадочной зоны.

Чтобы командир на земле знал, что и пилот ударного вертолета, и разведчик обнаружили месторасположение головной группы, Фостер передал:

– Сходня, пилот ударного вертолета заметил ваш дым и идентифицировал вас.

Я с ревом прошел на бреющем со скоростью восемьдесят-девяносто узлов прямо над головами наших войск в зоне высадки. Я мог видеть их позиции, для упреждения любых попыток ВК обойти их с флангов, по обоим флангам зоны высадки.

Когда я подошел к дальнему концу зоны высадки, позиция командира роты оказалась подо мной. Он, со своим связистом рядом, был примерно в пятидесяти метрах от линии деревьев в середине зоны высадки. Он указал в северо-восточном направлении на расположение своего головного дозора.

Я обошел линию деревьев, но ничего не увидел. Я вернулся и кружил над желтым дымом. Но все еще ничего не видел и по мне не открывали огонь.

Район, где я вертелся, был примерно в акр размером, с трехуровневыми джунглями. Деревья были от 100 до 150 футов (30–45 м) в высоту и на скорости, с которой я шел, я не мог видеть, что под ними. Я не смог найти никаких признаков дружественного головного дозора или вражеского бункера. Я замедлился и сузил круги, которые делал. Я все замедлялся и замедлялся… все еще без огня с земли. Все равно ничего не видно.

OH-6 начал говорить со мной. Когда я приблизился к зависанию, мне пришлось использовать давление на левую педаль, чтобы удержать вертолет ровно. И я знал, что я идеальная цель для вражеского огня с земли.

Но к черту это. Я клал OH-6 почти на правый борт, чтобы иметь возможность смотреть прямо вниз, под деревья. Пока я искал проблеск взводного головного дозора, то спросил по интеркому у Фаррара, видел ли он что-нибудь. Эл высунул свою голову из двери так далеко, как только мог это сделать. Я слышал шум воздушного потока, когда он ответил:

– Нет, сэр, у меня ничего нет… пока ничего.

Так как я сделал круг уже трижды, то запросил командира пехоты на земле.

– У вас есть радиосвязь с вашими людьми впереди?

– Нет, Темная Лошадка, мы не смогли поговорить с ними, и каждый раз, как мы пытаемся двигаться вперед, нас обстреливают из АК и пулеметов СГМ. Нас не обстреливали последние несколько минут, но каждый раз, как мы двигаемся, они принимаются за нас. Мы думаем, наши люди в пятнадцати – двадцати метрах впереди. Они наша передовая группа.

На третьем проходе я заметил головной дозор пехотной роты, частично прикрытый лесом. Как раз у линии деревьев один из пойнтменов лежал на спине, он махал мне, указывая рукой перед собой.

Мне нужно было знать, кто этот солдат.

– Сходня, я нашел ваш головной дозор. Человек машет мне и указывает перед собой. Можете его идентифицировать?

– Принял, Темная Лошадка. Это Три шесть, Сходня Три Шесть. Он командир нашего самого северного отряда и люди из его команды теперь отрезаны.

– ОК, Сходня. – ответил я – Теперь, когда у меня есть ваш головной дозор, позвольте мне поработать.

Я немедленно перевел машину на более узкий круг – почти в висение – затем прошел над солдатами дозора, на позицию, где я мог смотреть вниз на деревья, прямо перед нашими дружественными силами. Я все еще не видел никаких признаков головного дозора.

И вдруг Фаррар завопил в мой наушник.

– Подождите… подождите, сэр, я вижу ногу… Вы видите ногу?

К тому времени, как Эл заорал, я уже прошел мимо его ориентира. Я резко развернулся на один восемьдесят и завис, так как Фаррар опять завопил:

– Вот сэр, прямо под нами. Смотрите, смотрите прямо под нами. Вы видите ногу этого парня?

Конечно же! Когда я сосредоточился, чтобы что-то разглядеть на земле под деревьями, я увидел ногу солдата, лежащего замертво в зарослях. Я узнал тропический камуфляж – американского типа – с американским тропическим ботинком на правой ноге. Но это было все, что я мог увидеть – правую человеческую ногу и ступню.

Я нажал тангенту.

– ОК, Сходня, я нашел ваших людей. Они перед вами, в сорока метрах и я собираюсь – Черт! Я под обстрелом… под обстрелом!

Я мгновенно послал нос OH-6 вперед ручкой циклического шага и вытянул рычаг шаг газа до подмышек. Это подбросило нас вверх – подальше от АК47, который открыл огонь прямо под нами. Это определенно был АК47 – который издавал хорошо узнаваемое, если ты достаточно долго летал разведчиком, громкое, резкое, отрывистое стаккато. Каждый помнил это оружие. Этот звук ты никогда не забудешь.

Ни Фаррар, ни я не видели, откуда шли пули. Я мог сказать только, что Чарли были близко под нами, вероятно, не более чем в двадцати-тридцати метрах с любой стороны.

Я также догадался, что враг внизу был из АСВ, а не из ВК. Было хорошо известно, что вьетконговцы, обнаруженные с воздуха, хуже себя контролировали и быстрее открывали огонь по цели. Регулярные войска Северного Вьетнама были более дисциплинированы. Они позволили бы цели подойти прямо к ним, прежде чем раскрыть себя огнем.

Пилот «Кобры» Фостер, вероятно, не нуждался в моем «Под огнем» по рации, чтобы понять, что я, очевидно, столкнулся с кучей неприятностей. Когда он увидел мой опустившийся нос и задранный хвост, он понял, что я пытаюсь в спешке унести свою задницу.

Маневр вывел меня вперед, дав некоторую скорость и дистанцию между мной и АК47. Когда я выжал из OH-6 все, что мог, то включил микрофон для разговора с Фостером.

– Три Два, Один Семь под огнем АК снизу. Я захожу назад вправо.

Я знал, что пилот ударного вертолета ничего не сможет сделать. Он не мог стрелять, потому что дружественные силы были прямо подо мной. Разогнавшись до шестидесяти узлов, я сделал правый поворот и снова был над зоной высадки. За те несколько секунд, что это заняло, мой разум закружился. Я все спрашивал себя, что могу сделать, черт побери? Я не мог стрелять, ударный вертолет не мог стрелять. Я не знаю, где залегли свои. Враг может стрелять в меня, но мы не можем отстреливаться потому, что у нас нет определенной цели. Что я могу сделать?

Пока я пытался это выяснить, я переключился на FM и доложил Сходне.

– Я оказался под сильным огнем из АК47 прямо подо мной, возможно из траншеи. Джунгли слишком густые, чтобы я мог разглядеть того, кто стрелял. Я видел одного из ваших людей… по крайней мере, одну ногу, это все, что смог увидеть. Не могу сказать, жив он или мертв.

Сходня подтвердил прием, а я пытался понять, что сделать. Мы должны были что-то придумать. Чем дольше я размышлял, тем больше приходил к выводу, что единственный способ сделать что-то доброе, это определить, что находится на земле.

– Сходня – передал я по рации – я пойду обратно в зону последнего контакта по курсу ноль четыре ноль, затем увеличу круг, чтобы посмотреть, смогу ли я вызвать огонь на себя. Когда я это сделаю, вы с Три Шесть ползите вперед, на ноль четыре ноль, чтобы посмотреть, сможет ли он пробраться и вытащить своих людей оттуда к черту.

Затем я переключил интерком на Фаррара.

– Слушай сюда, Эл. Единственное, что я могу сделать чтобы найти плохих парней внизу, это пойти туда низко и медленно, позволив нас обстрелять. В надежде, что пехота на земле сможет увидеть, откуда ведется вражеский огонь и попытаться подавить его. Достаточно надолго, чтобы продвинуться вперед и вытащить своих людей. Как ты к этому относишься?

В его голосе не было признаков нежелания или колебаний.

– Как скажете, сэр. Давайте сделаем это сейчас!

Я пошел прямо на верхушки деревьев, со скоростью тридцать-сорок узлов. Я знал, что меня снова обстреляют, поэтому вжался в броню своего кресла и ждал, когда пойдут пули.

Памятуя о том, что у бортстрелков OH-6 не было тыловой или бортовой брони на их сидушках, я бросил еще один быстрый взгляд через плечо, чтобы посмотреть, как дела у Фаррара. Он даже не сидел на своей банке! Он прижался левой ягодицей к переднему краю маленького сиденья, уперся правой стопой в край двери и высунулся всей верхней частью тела за борт вертолета. Он держал свой М60 наперевес, положив палец на спусковой крючок, чтобы иметь возможность отстреливаться сразу, как нас обстреляют.

– Дерьмо – пробормотал я про себя. Я вжимался в защищенное кресло пилота, а рядом с вертолетом висел Фаррар!

Не имеет никакого значения, ждете вы этого или нет; в тот момент, когда по вам открывают огонь, это огромный шок для всего вашего тела.

У-М-Р-Р-Р-Р-Р-Р-И! Внезапно очереди АК47 снова метнулись к нам от поверхности джунглей.

– Я под огнем… Под огнем! – снова заорал я по рации. Мой голос поднялся на несколько октав.

– Засекайте. Засекайте! Прямо под нами. АК… АК… снова!

Я резко скользнул вправо, затем резко влево, чтобы уйти с линии огня. Все что могла сказать «Кобра»:

– Принял… Принял… Мы засекли.

Фостер все еще был в незавидном положении, будучи в состоянии только отмечать на своей карте, где все это происходило, вместо того, что сделать заход со всем своим арсеналом.

Проходя с разных направлений, я несколько раз выполнял роль приманки, в течении следующих тридцати минут, каждый раз отмечая точки, с которых, как мы думали, велся огонь.

Поскольку я был занят, пытаясь увернуться от огня и осматривая нижние этажи джунглей, я не смотрел на свои летные приборы, пока Фостер, наконец, не спросил:

– Как у вас дела с топливом?

Взглянув на датчик, я ответил:

– Вау! Мне кажется, пора собираться, Три Два. Мне нужно заправиться. Как у тебя дела?

Фостер ответил.

– Я в порядке, у меня пока хватает. Думаешь, нам лучше направить сюда другую группу поиска и уничтожения?

Я задумался об этом на секунду.

– Хорошо, Три Два, принял. Но лучше разведчик пусть отправится в Лай Кхе и там останется. Нет смысла отправлять сюда еще одного разведчика и заставлять его делать то же самое, что и я. Но мы, вероятно, должны держать ударный вертолет постоянно над зоной боя, на всякий случай.

Фостер согласился и я переключился обратно на FM.

– Сходня, это Темная Лошадка Один Семь. Мне нужно будет смотаться отсюда за горючим. Еще два ударных вертолета направляются сюда. Если вам нужны боеприпасы на цели, свяжитесь с Темной Лошадкой Три Два на этой частоте. Мы не будем отправлять сюда нового разведчика гулять по минному полю. Как только заправлюсь, сразу же вернусь. Держись там, Сходня.

– ОК, понял.

У Сходни был спокойный, но настойчивый тон в голосе.

– Мы ценим то, что ты делаешь, Темная Лошадка. Мы добились некоторого прогресса, но Чарли на линии бункера и наши люди, которые прижаты, находятся на дальней стороне их линии траншей. Так что у нас есть гуки между нами и нашими головными дозорными, и они держат нас под перекрестным огнем. Так что возвращайся к нам как только сможешь, Один Семь, хорошо?

Подтвердив прием, я вывел машину, чтобы направится на юго-запад вниз по зоне высадки, и смог набрать немного скорости для набора высоты. Разогнавшись до 100 – 105 узлов, я резко опустил хвост ручкой циклического шага и установил набор высоты примерно на восемьсот футов (250 м), затем выровнялся на тысяче футов (300 м) и взял прямой курс на Лай Кхе.

Теперь, когда мы набрали высоту и вышли из зоны боя, я еще раз взглянул на Фаррара.

– Ты как там сзади?

Он вернулся на свою банку.

– Я отлично. У вас все ОК, сэр?