Текст книги "Наследник из Калькутты(изд.1958)"

Автор книги: Роберт Штильмарк

Перед полуднем 16 октября на «Орионе» грянул холостой пушечный выстрел и зазвонил корабельный колокол.

В кают-компанию, где пассажиры еще сидели за ленчем, вошел вахтенный офицер, второй помощник капитана мистер Джеффри Мак-Райль, и пригласил все общество на палубу. Экипаж приготовился отметить переход через экватор.

Корабль выглядел празднично. Все медные части, поручни и украшения, надраенные до нестерпимого для глаза блеска, казалось, плавились в лучах экваториального солнца.

Флажки и вымпелы развевались на реях. Доски свежеокрашенной палубы, вымытые и просушенные, были покрыты ковровыми дорожками. Большой ковер из кают-компании устилал середину свободного пространства на баке. Гости уселись на приготовленных для них скамьях. Вся команда в праздничной одежде разместилась вдоль бортов.

На ковре, под балдахином из портьер, восседал «Нептун». Мочальная борода свисала до самого ковра. Мантию морского бога украшали перламутровые раковины и различные эмблемы.

Бог важно потрясал трезубцем. Два сенегальских негра, обнаженных до пояса, стояли позади трона, помахивая над головой царя океанов опахалами из пальмовых ветвей.

– Я вижу какой-то корабль. Позвать ко мне его капитана! – с важностью произнесло морское божество.

Две хвостатые русалки (в ответственной роли морских гонцов пассажиры сразу узнали корабельных юнг) кинулись на мостик за капитаном.

Гай Брентлей в полной парадной форме, со всеми регалиями почтительно подошел к трону.

– Что за судно приближается к экватору в моем океане? – обратился «Нептун» к капитану.

– Бриг «Орион», ваше морское величество, под командованием капитана Брентлея.

– Я знаю этого капитана и его славный корабль! Привести к моему трону всех пассажиров и членов экипажа, кто впервые пересекает экватор!

Два матроса уже приготовились к встрече процессии. Они стояли у противоположных бортов, держа в руках парусиновые шланги от пожарных помп. Навстречу друг другу ударили две сильные водяные струи. Не сталкиваясь в воздухе, они образовали водяную арку, под которую «Нептун» и повел всех гостей.

Едва лишь само божество и первая пара – леди Стенфорд с Паттерсоном – «пересекли экватор», матросы опустили шланги ниже. Струи воды столкнулись в воздухе. Брызги посыпались на головы и спины проходящих. С мокрыми головами и плечами пассажиры и слуги спешили скорее миновать соленую купель.

Но настоящее веселье началось, когда «экватор» пришлось «пересекать» молодым матросам. Преследуемые струями воды, матросы заметались по палубе под дружный хохот команды. Когда мокрые до нитки «крестники» спаслись наконец от водяных струй, их поставили лицом к воде: новичкам приказали разглядеть в волнах.... полосу экватора! Пока матросы вглядывались в море, к ним сзади подкрался сам «Нептун» и опрокинул за шиворот новичкам два ведра холодной воды.

Вскоре обрызганные пассажиры и мокрые матросы оказались перед столами, накрытыми на палубе. Сюда же перешли с кормы все «бывалые» мореплаватели, не участвовавшие в нынешней церемонии. На баке остались только хозяин корабля и Доротея с ребенком на руках. «Нептун» поспешил им навстречу. Грелли взял ребенка из рук женщины и нежно прижал его к своей груди. С сыном на руках он шел под высоко поднятыми струями водяной арки. «Нептун» осторожно брызнул на мальчика горстью соленой океанской воды. Команда крикнула «ура», третий помощник капитана Джозеф Лорн махнул рукой, и пушечный салют смешался с песней моряков «Ориона», сочиненной Эдуардом Уэнтом:

 
Если гаснет в черном небе
Свет луны
И встает косматый гребень
Злой волны,
 
 
Значит, бог всех океанов
И морей
Осерчал на капитанов
Кораблей.
 
 
Наш старик от рулевого
Колеса
Поднимает взгляд сурово
В небеса.
 
 
Мы для бурь и непогоды
Рождены,
Нам неведомые воды
Не страшны!
 
 
Снова ясным станет грозный
Небосклон
И заблещет многозвездный
Орион!
 
 
Снова плыть мы завтра будем
В бирюзе,
Рассмеемся и забудем
О грозе!
 

«Нептун», снявший бороду и мантию, оказался боцманом Ольсеном. Он уселся во главе стола, предназначенного для команды. Капитан Брентлей с миссис Эмили и Грелли с леди Стенфорд заняли свои места за столом, вынесенным на открытый воздух. Следом за ними расселись офицеры и пассажиры.

Капитан подал знак. За столом наступила тишина. Пастор Редлинг стоя прочел молитву. Снова грянул пушечный залп, чаши и бокалы зазвенели после первого тоста, и на корабле начался пир до самого вечера.

Когда четверка лучших матросских танцоров грянула на палубе джигу, у пирующих заблестели глаза и разгладились морщины забот. И лишь одна «кормилица» Чарльза, Доротея, принимая вновь ребенка на руки, почувствовала на себе пристальный, недобрый взгляд Грелли. Сразу позабыв и праздник и веселье, она укрылась в своей каюте и горько разрыдалась, припав лицом к белому кружевному пологу над колыбелью своего мальчика.

В последнее воскресенье октября, на рассвете, палуба «Ориона» была полна людей; ни одного матроса не осталось в кубрике, ни одного пассажира – в каютах: прочертив из-за встречных ветров довольно сложный зигзаг в экваториальных водах, бриг подходил наконец к проливу, отделяющему остров Фернандо-По от побережья Гвинеи.

Солнце, окутанное прозрачной дымкой, поднималось из-за фиолетовых далей Африканского материка. В мареве испарений чуть виднелась на востоке коническая вершина вулкана Камерун, окруженная горными цепями. Даже без подзорных труб можно было разглядеть африканское побережье с его причудливыми рыжеватыми скалами и яркой зеленью тропических лесов. Слева по курсу судна медленно вырастали очертания гористого острова Фернандо-По. Корабль двигался вперед все осторожнее...

Когда барашки волн заискрились в утренних лучах, «Орион» подошел к заливу Санта-Изабель на острове, у склонов высокой горы с тем же названием. Капитан Брентлей имел приказание поставить здесь судно на якорь.

На берегу залива, среди пышной зелени масличных пальм, приютилось несколько домиков европейской постройки, принадлежавших португальской торговой фактории и каким-то забытым миссионерским семьям. Главы и родоначальники этих семей – португальские католические миссионеры и английские баптисты – переселились сюда еще в прошлом столетии и, отрезанные от родины тысячами миль океана, были вскоре совершенно позабыты как церковью, так и торговыми компаниями. Эти миссионеры уже давно покоились на крошечном христианском кладбище у подножия Пико ди Санта-Изабель, а их потомки смешались с островными аборигенами, разводили маниоку, маис и бананы, пили пальмовое вино, торговали с островитянами и, по традиции отцов, проповедовали им христианство, без особого, впрочем, успеха...

Владелец «Ориона» жадно всматривался с капитанского мостика в морскую даль. Он ловил в подзорную трубу каждый изгиб островного берега, но, по-видимому, остался недоволен своими наблюдениями, нахмурился, сердито захлопнул трубу и отрывисто приказал Брентлею поторопиться.

Команда скатывала паруса, еще влажные от ночной сырости. Цепь носового якоря, гремя, побежала из клюза. Через минуту и кормовой якорь с плеском ушел в зеленоватую морскую воду, прозрачную до каменистого дна.

Вдруг вдали, среди нагромождения береговых скал и утесов, показался будто бы крошечный шарик ваты. Звук пушечного выстрела, пугая птиц, гулко прокатился над водой и отдался эхом в лесистых горах. Грелли и Брентлей навели по дымку выстрела свои подзорные трубы и лишь теперь смогли различить вдали небольшую шхуну, искусно спрятанную среди скал. Над шхуной взвился флаг; капитан Брентлей пристальнее вгляделся в очертания далекого судна... и поздравил владельца «Ориона» со счастливой встречей: перед ними, всего в нескольких милях, находился другой корабль компании – шхуна «Глория».

С «Ориона» грянул ответный выстрел. На грот-мачте брига в знак приветствия заполоскался личный вымпел владельца. Капитан Брентлей с Уэнтом отправились на берег, к ближайшей постройке, рядом с которой торчал шест-флагшток и расхаживал босой оборванец в соломенной шляпе, с ружьем на плече.

Грелли, Паттерсон, Мак-Райль и Лорн уселись в капитанской каюте «Ориона» и с нетерпением ожидали прибытия капитана «Глории».

Тем временем на палубу «Ориона» вышла Дороти Ченни, ведя за руку маленького наследника Ченсфильда. Неуверенно переступая крепкими, толстыми ножками и цепляясь за руку и юбку матери, ребенок перебрался через порог и засеменил по нагретым доскам палубного настила. Мать вынесла на палубу плетеное кресло для себя и игрушечного медведя для Чарли. Но вокруг происходили слишком интересные вещи, чтобы стоило заниматься обычными игрушками! Плюшевый медведь с задранными лапами сиротливо остался лежать на палубе, а Чарли, как завороженный, глядел на воду.

К бригу уже успели подплыть две лодки с туземцами. На лодках горами лежали громадные морские раковины, коралловые бусы и ожерелья, страусовые перья, «пилы» и «мечи», некогда вооружавшие головы опасных хищных рыб, кокосовые орехи, небольшие слоновые бивни, золотистые ананасы и дыни, бананы и финики. Выкрикивая непонятные гортанные слова, голые чернокожие предлагали свои товары пассажирам брига.

Туземная ладья, управляемая одним гребцом, была уже у кормового трапа корабля. Доротея подвела ребенка к трапу. Рослый туземец с курчавыми волосами, собранными на затылке в пучок, удерживаемый гребнем из рыбьей кости, стал передавать ей из лодки сочные плоды.

Внезапно какая-то тень заслонила от Доротеи солнце. Подняв голову, она увидела перед собою мулата Энрико Роя, пристально наблюдавшего за ее торгом с островитянином.

Желая поближе рассмотреть чудесные перламутровые раковины, Доротея хотела спуститься в лодку, но мулат осторожно удержал ее и молча покачал головой, давая понять, что сходить с трапа ей не следует.

Доротея с мальчиком вернулась со своими покупками на прежнее место, и лишь теперь молодая женщина обратила внимание, что и мулат Рой выбрал себе местечко поближе от ее кресла, под уголком парусинового тента.

Леди Эмили, Мери Мортон, Ричард Томпсон и пастор Редлинг попросили боцмана спустить для них шлюпку и пригласили Доротею совершить в их обществе поездку на берег. Обрадованная женщина, схватив сына на руки, заторопилась вниз. Обе леди уже сидели в шлюпке.

Однако, едва Доротея приблизилась к трапу, перед нею снова выросла фигура Энрико Роя. Мулат преградил ей дорогу.

– Мисс Дороти, – шепнул он, – хозяин не разрешил вам сходить с корабля! Сударыни, – обратился он к дамам в шлюпке, – мисс Доротея сказала, чтобы вы отправлялись на берег без нее. Но леди Стенфорд просит подождать ее. Сейчас она выйдет из своей каюты. Вот и миледи, господа!

– Итак, мистер Паттерсон, сейчас мы с вами услышим, каковы первые результаты экспедиции, подготовленной мною полгода назад, – говорил Грелли, глядя из окна капитанской каюты на быстро приближающуюся шлюпку с «Глории». – Шхуна «Доротея» должна была тоже прибыть в эти воды, ее капитану было приказано торопиться к африканскому побережью с грузом из Южной Америки. Вот и капитан «Глории». Привет, мистер Вильсон!

Капитан «Глории», маленький, толстый моряк с простуженным голосом, пожал руку Грелли, глядя на него снизу вверх и часто моргая белесыми ресницами. Воротник его довольно грязного мундира подпирал лоснящиеся от пота щеки, покрытые рыжей щетиной. Раскрасневшееся лицо было так густо усыпано веснушками, что казалось, будто кисть неосторожного маляра обрызгала лицо мистера Вильсона раствором желтой краски.

– Знакомьтесь с джентльменами, Вильсон. Мистер Паттерсон – мой компаньон и участвует в расходах. Джозеф Лорн – помощник капитана. С мистером Мак-Райлем вы знакомы... Можете говорить совершенно свободно.

Капитан достал роговую табакерку и взял добрую понюшку. Оглушительно чихнув, моряк заговорил срывающимся голосом, переходившим то в простуженный бас, то в полузадушенный шепот.

– Джентльмены, я позволю себе выразить надежду, что никому из вас не придется жалеть о деньгах, вложенных в эту исключительную экспедицию. Да, исключительную, ибо, господа, ни одно европейское судно не посещало устья реки Куарры уже по меньшей мере в течение столетия.

– К черту историю, Вильсон, здесь не заседание Королевского географического общества. Где вторая шхуна? Что успели разведать? Как идут дела с... вербовкой?

– Но, сэр, вы не даете мне даже рта открыть! – обиженно забасил и захрипел моряк. – Ей-богу, эта экспедиция могла бы прославить нас перед учеными мужами всей Европы, если бы она преследовала... несколько иные цели. И, черт меня побери, если мы с мистером О'Хири не рисковали угодить на жертвенный алтарь, какому-нибудь африканскому божеству.

– Ладно, капитан, не сердитесь! – Грелли подал глазами знак. На столе капитанской каюты, словно на столике фокусника, с удивительной быстротой появились бутылки и стаканы. – Промочите горло и, ради бога, не испытывайте терпения этих джентльменов слишком длинным рассказом.

Капитан Вильсон «промочил горло» двумя стаканчиками виски, и морщина обиды изгладилась с его увлажненного чела.

– Итак, господа, мы с капитаном «Доротеи» года полтора назад, во время рейса к Золотому Берегу, приняли к себе на службу бывшего агента одной прогоревшей бостонской работорговой фирмы, некоего мистера Сайреса Эрвина О'Хири, американца ирландского происхождения, большого мастака в торговле «черным деревом». Этот мистер О'Хири незадолго до нашего с ним знакомства побывал в таких местечках Гвинеи, в которых уже давно не бывали белые торговцы и которые сулят для предприимчивых джентльменов немалые выгоды, правда, связанные и с немалым риском...

Бультонский судостроитель мистер Паттерсон слушал Вильсона как завороженный. Грелли хмурился и нетерпеливо притопывал каблуком, словно желая пришпорить рассказчика.

– Царство Эдо, страна Великого Бенина  42

[Закрыть], негритянское царство в низовьях могучей Куарры  43

[Закрыть], – вот тот сундучок, к которому мистер О'Хири предложил подобрать... ключик!

– Признаться, мне эти слова не объясняют ничего, – разочарованно проговорил Паттерсон. – Чем оно так интересно для нас, это царство Эдо?

– Еще несколько минут терпения, сэр! Принятый нами на службу мистер О'Хири разработал смелый план, как наилучшим образом использовать главное, можно сказать, природное богатство здешних мест, то есть черное население. Оно весьма многочисленно и, я бы сказал, чертовски искусно во многих полезных ремеслах, джентльмены, не говоря уж о том, что племена Эдо – на редкость рослый и здоровый народ... Свой план мистер О'Хири изложил уже в Англии мистеру Райленду и...

– И вот мы здесь, Вильсон, но пока что знаем о ходе экспедиции не больше, чем при отъезде из Бультона!

Паттерсон изо всех сил стремился вникнуть в смысл повествования. Его терзали сомнения. Он опасался попасть впросак и быть одураченным. Недоверие и жадность бродили в нем, как солод и ячмень в молодом пиве.

– Что же особенного представляет собой этот план О'Хири? Почему он связан с риском? Если он так выгоден, как нам пытаются внушить, то почему такой план не пришел в голову еще кому-нибудь другому?

Чувства, обуревавшие судостроителя, весьма ясно отражались на его физиономии. Грелли без особого труда разгадал сомнения своего компаньона. Он подмигнул Вильсону.

– Видите ли, – доверительно заговорил капитан «Глории», – здесь торговля черным товаром – не такое простое дело, как вы, по-видимому, представляете себе, мистер Паттерсон. Устье Куарры – это не Золотой Берег, не страна Ашанти, не Дагомея  44

[Закрыть]. Там людские запасы уже сильно истощены, цены на негров возросли и выгода работорговли все уменьшается, здесь же, в нижнем течении Куарры, европейцев не было давно. Их пугает тяжелый климат, трудности плавания, а главное – могущество здешних негритянских государств, прежде всего – государства Эдо, или Бенина, как его называют по главному городу.

Паттерсон удивленно вскинул брови:

– Могущество? О каком могуществе вы говорите? Речь идет о грязных голых неграх, не так ли?

– Гм! Грязными и голыми вы видели их на невольничьих рынках... У себя дома они искусные литейщики, ткачи, строители и земледельцы. Правитель Бенина, обба, как его называют, живет, по словам О'Хири, в настоящем дворце. В Бенине много воинов, оборотливые купцы и сильная каста жрецов... Тут, в низовьях Куарры, есть немало больших негритянских поселений разных черных племен, но самое сильное из них – Бенин, или Эдо. Еще лет двести назад португальцы и голландцы были не редкими гостями в Бенине, основали здесь фактории и неплохо заработали на торговле чернокожими. Но, увы, правители Бенина скоро поняли, что в результате своего гостеприимства они рискуют... остаться без подданных. Поэтому они, черт их побери, предпочли отказаться от христианской цивилизации и закрыли доступ европейцам. Ослушникам, а также белым пленникам грозит казнь на жертвенном алтаре. По рассказам О'Хири, тамошние жрецы очень любят устраивать человеческие жертвоприношения – это помогает держать черную паству, так сказать, «в страхе божием»...

Паттерсона передернуло.

– Все это напоминает сказку для детей! – пробормотал он еще более недоверчиво. – Если же это хоть отдаленно похоже на правду, то... какого черта было тащиться сюда, в эти проклятые места?

– А вот теперь и послушайте, что еще в Бультоне предложил мне О'Хири, – вмешался Грелли. – Когда ему удалось пробраться из Дагомеи в Бенин, то оказалось, что это негритянское царство ослаблено непрерывными усобицами феодалов и жрецов между собою и верховным правителем – оббой. Город Бенин, окруженный рвом и стеной, пострадал в этих войнах – О'Хири видел поврежденный дворец оббы. Из-за раздоров страна находится в упадке, и этим можно выгодно воспользоваться, как правильно сообразил наш мистер О'Хири. Ему удалось вступить в тайные сношения с враждебным царю чернокожим вельможей, по имени Эзомо-Ишан. В своей борьбе против оббы этот Эзомо-Ишан, негритянский феодал или жрец, нуждается в партии огнестрельного оружия.

О'Хири получил от него обещание: в обмен на партию оружия и кое-какие нехитрые подарки пропустить под охраной его воинов два наших легких судна в низовья Куарры и уступить нам полтысячи своих чернокожих подданных. В подчинении Эзомо-Ишана имеется до пяти тысяч войска да тысяч десять собственных рабов. Эта команда, так сказать, обезопасит тыл нашей экспедиции от всяких каверз со стороны бенинского оббы и любых других царьков-правителей племен йоруба, нупэ, хаусса и всех прочих... Вам ясна ситуация, мистер Паттерсон?

– Н-е-нет, не вполне... Ведь требуется партия оружия? И где гарантии, что этот Эзомо-Ишан не готовит нам просто ловушку?

– Партия оружия находится на «Глории», капитан которой сидит перед нами. Остальные товары – на шхуне «Доротея»: там порох, табак, ямайский ром и безделушки. Где сейчас «Доротея», Вильсон?

– Хорошо спрятана неподалеку от Гато, покинутой португальской фактории в устье Куарры. Чернокожих поблизости от судна нет – для негров на эту местность предусмотрительно наложено табу  45

[Закрыть]... Мы ожидали только вашего прибытия, мистер Райленд: у нас все готово к обмену товара на чернокожих...

– Отлично! Надо действовать немедленно, чтобы никакие чужие крысы не зачуяли поживы для себя. Что касается гарантий за сохранность наших шкур, мистер Паттерсон, то вынужден огорчить вас – они не вполне надежны. Всякий выигрыш берется ценою риска. Чем риск крупнее – тем выигрыш больше... Теперь к делу, джентльмены... Бриг «Орион» на две недели задержится здесь, в уютной бухте Фернандо-По. В течение этих двух недель нам с вами, господа, предстоит проделать всю операцию. Присутствие мое на «Орионе» сейчас не нужно. Леди Стенфорд не выпустит из своего поля зрения пастора Редлинга и здешних миссионеров, Рой будет наблюдать за Доротеей, младшего Томпсона я поручаю вашим заботам, Джеффри Мак-Райль. Среди команды, Мак, вы можете полагаться на Иензена и Каррачиолу. А нам с вами, господа Паттерсон и Лорн, придется совершить веселую экскурсию, сначала на полтораста миль до устья Куарры, а затем, вероятно, мы поднимемся вверх по этой интересной речке... Я не намерен покупать полтысячи «котов в мешке», я хочу сам посмотреть на мой товар, который пойдет в Америку... Джентльмены на бриге, разумеется, не должны догадаться ни о чем: им придется объяснить, что мы не могли упустить случая поохотиться на слонов и бегемотов, не так ли? Вильсон, немедленно готовьте «Глорию» к отплытию. Быстрая доставка – душа торговли, господа!

Грелли был необычайно возбужден. У него блестели глаза от азарта и раздувались ноздри горбатого носа. Возбуждение охватило и Паттерсона.

«Пират! Настоящий отчаянный пират! – думал Паттерсон, поглядывая на своего компаньона. – Но какая энергия, страсть, бесцеремонность в средствах! Человек этот рожден, чтобы подчинять себе других. Нет, он жизненно необходим обществу! Пожертвовать им, кем бы он ни был на самом деле, ради какой-то старомодной справедливости, просто вредно для всей нашей коммерции! А лично для меня – это почти губительно! Негодяй так быстро завладел моими средствами и так глубоко втянул в свои дела, что, случись с ним какая-нибудь беда, все мои денежки вместе с заманчивыми надеждами уйдут в неведомые воды. Ибо этот человек не будет ожидать, пока шериф положит руку ему на плечо! На своем дьявольском «Окрыленном», который я сам помог ему создать, он примет бой со всем британским флотом. Какая польза в том, что он в конце концов очутится на дне? Вместе с ним туда же погрузятся и мои шесть тысяч фунтов!»

Два дня спустя, под вечер, шхуна «Глория» осторожно подошла к устью Куарры. Величественная река спокойно катила в океан свои желтоватые волны. По четырнадцати рукавам Масляных рек они врывались в зеленую морскую гладь, и мутно-коричневые полосы пресной речной воды на протяжении многих миль резко отделялись от вод океана.

Туземный лоцман, посланец негритянского вельможи Эзомо-Ишана, уже стоял на капитанском мостике. Это был татуированный негр из племени кру. Он указывал путь к одному из пустынных рукавов дельты... С наступлением темноты из этого рукава навстречу шхуне вышла большая туземная ладья с двадцатью гребцами. Под покровом тропической ночи ладья приблизилась к шхуне, взяла ее на буксир и бесшумно повела «Глорию» к дельте... Весь экипаж шхуны с карабинами наготове притаился у фальшборта. Джозеф Лорн, держа в каждой руке по пистолету, наблюдал за туземцами в ладье.

Паттерсон слонялся по палубе, мучительно ожидая дальнейших событий. Тихие всплески весел, односложные слова команд, произносимых шепотом, отдаленные крики каких-то ночных птиц на берегу – все эти звуки казались ему зловещими. Где-то далеко на берегу мерцали огоньки – должно быть, туземные рыбаки разводили костры, но судостроителю мерещились за этими слабыми огоньками злобные враги, в чью ловушку он неминуемо должен был угодить... Грелли тихо окликнул с мостика своего компаньона.

– Вон там, – указал он рукой направление на самый западный из рукавов дельты, – совсем недалеко, в сотне миль от нас, находится столица Эдо – Великий Бенин. Небось какой-нибудь ученый-географ позавидовал бы вам, мистер Паттерсон! Быть в такой близости от заповедного царства! Может, и вы втайне мечтаете предстать завтра перед лицом его царского величества – оббы? Клянусь всеми богами Эдо, он приготовил бы вам веселую встречу!

Паттерсон хотел выругаться и не успел: с мостика, к ужасу мирного бультонского джентльмена, внезапно раздался отвратительный, захлебывающийся хохот. Это негр-лоцман весьма искусно воспроизвел ночной крик гиены. Не успел Паттерсон опомниться, как с берега, уже близкого, раздался ответный хохот гиены. Это был сигнал затаившихся в береговой засаде тайных охранителей экспедиции. Он означал, что вверх по реке путь свободен.

Утром судно поднялось уже на десять миль вверх по реке. В болотистой низменности, где суша зелеными языками вдавалась в широко разлившуюся водную гладь, среди зарослей мангровых лесов и непроходимой чащи ярко-зеленых прибрежных папоротников, хвощей и тростников гнездились тысячи птиц. Казалось, что корабль достиг столицы царства пернатых. Пеликаны, аисты, цапли, чайки, фламинго, бакланы, множество крылатых хищников тучами носились в воздухе, плавали у берегов или неподвижно стояли у самой воды. Путешественники разглядели, как с зеленой косы бросился с берега в воду, спугнув каких-то белых птиц, крупный гиппопотам. Грузное животное, окунувшись в воду, долго не показывалось вовсе. Затем из воды вынырнула только огромная, похожая на гитару голова с розовыми ноздрями и выпуклыми полузакрытыми глазами. Гиппопотам зевнул, широко раскрыв чудовищную пасть, и не обратил никакого внимания на судно, проплывшее от него на расстоянии полукабельтова.

Наконец в подзорные трубы, переходившие из рук в руки, путешественники увидели деревни, раскинувшиеся по обеим сторонам реки, в глуши бесчисленных протоков Куарры.

Среди круглых тростниковых хижин с желтыми кровлями из маисовой соломы виднелись и довольно сложные сооружения из глины и камня. Несколько полуразрушенных домиков европейской постройки, очевидно, принадлежали когда-то португальской фактории и миссионерам. Поселки терялись в густой, непривычно яркой для глаз европейцев прибрежной зелени. Позади поселков виднелись небольшие клочки возделанной земли – поля с весенними всходами маиса, ямса и маниоки  46

[Закрыть]. На песчаных участках у берега масличные пальмы поднимали к небу свои вечнозеленые кроны. Около пальм у хижин кучами валялась скорлупа от орехов.

Много мелких судов – парусных лодок, туземных рыбацких баркасов и пирог – двигалось в разных направлениях по спокойной глади соседних рукавов Куарры. Проводники недаром выбрали именно эту тихую, безлюдную протоку: с нее можно было просматривать окружающую местность и соседние рукава на много миль вокруг, оставаясь скрытыми за разросшейся береговой зеленью. Так, без всяких происшествий, «Глория» преодолела еще много миль вверх по Куарре.