Текст книги "Атлас Преисподней (ЛП)"

Автор книги: Роб Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Святая и инквизитор смотрели друг на друга умоляющими взглядами, безмолвно желая свободы, в которой им было навечно отказано. Цепь начала двигаться обратно.

– Нет! – взревел Чевак, тщетно пытаясь вырваться. Ксархос протянул над ним руки, танцующими жестами подталкивая дергающееся тело Жоакхин к раскрытой двери печи.

– Чевак! – закричала она. Пламя вспыхнуло вновь, волна адского жара прокатилась по панкратитафу. Тело Идолопоклонницы поглотил огонь, дверь захлопнулась за ней, но Чевак все еще слышал ее вопли. Она умирала, медленно сгорая заживо и умоляя о быстрой смерти. Но Тысяча Сынов никогда бы не позволила ей умереть.

– Выпустите ее! – взвыл Чевак. – Выпустите ее! Сейчас же!

Он увидел над собой перевернутое, сияющее лазурью лицо Аримана, возвышающегося над алтарем. Схватив Чевака когтями за голову, чародей Хаоса с непреодолимой силой прижал ее к каменной поверхности постамента.

– Что такое жертва, инквизитор, если тебе нечего терять? Что такое потеря без любви? Братской, отеческой любви? Любви астартес к своему легиону? Любви подданного к Императору? Или мужчины к женщине? – вопрошал Ариман, всемогущий, вездесущий. – Я прошу тебя, инквизитор. Во всем этом нет необходимости. Дай мне рунические коды для варп‑врат Этиамнума III, и я прекращу эти бессмысленные страдания.

– Изверг! – взревел Чевак. – Ты живешь страданиями!

– Жоакхин живет и продолжает мучиться, инквизитор. Дай мне коды, – прошептал колдун, словно произнося молитву. Тихий гром его слов прошел сквозь жертву, алтарь и палубу, неся с собой психическую ударную волну, настолько мощную, что камень под Чеваком раскололся. Из ушей и носа инквизитора потекла кровь, багровая пена пошла из уголков рта, сползая вниз по щекам. Время для него замедлилось. Мысли приносили боль. Он видел только дверь печи. Слышал только крики Жоакхин, запертой внутри. Он потянулся к двери и открыл ее. Жар обрушился на него, словно мощный удар, воспламенил волосы, поджег изорванную одежду, содрал кожу с древней плоти. Он с трудом двинулся сквозь пекло, шаря обожженными руками в пламени, ища Жоакхин… и тут все исчезло. Ни огня, ни Жоакхин, ни печи. Только дверь, но не простая дверь. То была Демиарка Сегментия с Бел‑Этиамнума. Он упал на колени перед темным провалом портала в Паутину. Врата были открыты, и это он их отворил.

– Господин? – спросил Корбан Ксархос. Какое‑то время инквизитор и чародей всматривались друг другу в глаза. Все вокруг наполняли глухие крики Идолопоклонницы. Ариман перевел взгляд с опустошенного лица Чевака на своего ученика.

– Я завладел руническими кодами, – спокойно, с чувством триумфа ответил Ариман.

– Значит, Паутина наша, – сказал Ксархос.

– Облачайся в боевой доспех, ученик мой, – повелел Ариман, поднявшись над побежденным Чеваком и возложив огромную когтистую руку на плечо Ксархоса. – Пусть наши войска готовятся к вторжению сквозь измерения.

– Эльдары будут сопротивляться, – лицо Ксархоса приобрело бледные черты чужака‑провидца.

– Ксеносы попытаются… Пусть Мордант Гекс завершит ритуал. Я скоро прибуду с руническими кодами, – Ариман оглянулся на инквизитора, все еще лежащего на разбитом алтаре. – И местоположением Черной Библиотеки.

Корбан Ксархос вышел из комнаты, призывая своих измученных слуг принести доспехи. В помещении снова повисла тишина.

– Прости, инквизитор. Мне нужно все…

Сила выплеснулась из Азека Аримана, как из переполненного канала, размывая берега, вырывается вода. Энергия варпа ударила из его ладоней, захлестнула обмякшее тело Чевака и сдавила его. Плечи инквизитора оторвались от холодной каменной поверхности. Его тело перевернулось, взлетело в воздух, увлекаемое варп‑потоками, и оказалось в руках чародея. Удерживая сломленную жертву за лохмотья и грудки, Ариман поднял его к хрустальному острию пирамиды. Его лазурное лицо исказилось, как лик разгневанного бога, превратившись в сплошные глаза, клыки и ярость. Психическая ударная волна врезалась в разум Чевака и с жадной настойчивостью хлынула сквозь воспоминания, надежды и страхи, в самые глубины его существа. Черная Библиотека Хаоса пряталась посреди бури, забивалась в трещины сознания, жаждала остаться непознанной. Разум инквизитора превратился в ментальную пустошь, по которой рыскал охотящийся за знанием Ариман.

И тут волшебнику показалось, что он что‑то увидел. Его сознание пролистывало воспоминания инквизитора, но глаза при этом смотрели в космическую пустоту наверху. Там, в кристаллическом пирамидальном потолке панкратитафа, Ариман разглядел фальшь, иллюзию. Наверху не было неба. По едва заметной дрожи звездного света и движениям туманностей, словно щупальца, тянущихся из Ока, лорд Хаоса догадался, что смотрит на ложные небеса, на технологический маскарад, слишком сложный для человеческого мастерства. Над "Невозможной крепостью" завис корабль чужаков, скрытый неким устройством‑имитатором. Кто‑то высадился на боевую баржу Тысячи Сынов.

Азек Ариман попытался заглянуть в свое будущее, но прежде чем он успел это сделать, к нему уже пришло настоящее. Колдун бросил практически лишившегося сознания Чевака к своим ногам и позвал слуг с доспехами и оружием. Но нарушители оказались быстрее.

Из ниоткуда возникла женщина‑арлекин в полумаске, которую Чевак и Клют когда‑то встретили в святилище Каэла Менша на Дарктуре. Сверкнув клинками и шипом в кулаке, она бросилась на чародея, как смертоносный арахнид. При виде воина‑поэта Ариман равнодушно улыбнулся. На небесно‑синем лице не отразилось и следа тревоги. В проходе в задней части панкратитафа появился раб с ввалившимися глазами, несущий древний Черный Посох чародея. Сузив глаза, Ариман призвал свое психосиловое оружие. Вырвавшись из хватки раба, посох превратился в длинный шип с набалдашником в виде рогатого черепа и, словно гигантская стрела, понесся к колдуну, метя в спину размытому цветовому пятну – приближающемуся арлекину. Когда острие приблизилось к ней, эльдарка выгнулась, прыгнула и крутанулась в воздухе, прижав колени к груди и выставив оружие, будто стабилизаторы. Черный Посох пролетел под ней, она приземлилась и ринулась вслед призванному оружию.

Как только посох оказался в руках своего хозяина, женщина‑арлекин бросилась на Аримана с такой скоростью, что клинки и кулачный шип размылись в сплошную полосу. Полетели сверхъестественные искры – эльдарское оружие столкнулось с Черным Посохом, которым Астартес умело парировал яростную атаку смертоносного чужака. Несмотря на напряжение битвы, сияющее лазурью лицо чародея сохраняло хладнокровное выражение. Он ударил противника в полумаску концом Черного Посоха и повернул к ней рогатый череп, держа посох, как огнестрельное оружие, и извергая через него разряды энергии имматериума. Уворачиваясь, эльдарка прыгала и приземлялась на кончики пальцев, как кошка, и хотя гибельные молнии били почти в упор, ни одна так и не нашла свою цель.

Бормоча тихие проклятья и заклинания, Ариман поднял магический посох и отточенным движением раскрутил его над собой. Вихрь варп‑пламени поднялся из пола, разошелся по сторонам и окружил чародея и распростертое тело Чевака. Радужная стена движущегося огня хлынула к арлекину, как адское цунами, но она перекувырнулась назад, почти коснувшись подошвами ладоней, и исчезла.

Тут же тени изрыгнули в реальность скелетоподобного, облаченного в панцирь Шута Смерти, чья визжащая пушка тут же начала плеваться тяжелыми сюрикенами в Аримана. Чародей взмахнул рукой, первый снаряд замедлился, и его нагнали второй, третий и четвертый. Сбившись в кучу и столкнувшись, снаряды срикошетили в разных направлениях и упали рядом с Ариманом, не навредив ему. Почетная стража Аримана, облаченные в лазоревые доспехи рубрикаторы, ожили и начали маршировать вперед, синхронно топая тяжелыми ботинками по палубе. Огонь десантников был таким же скоординированным и смертоносно точным, несмотря на предсказуемость. Не успел шквал инферно‑снарядов обрушиться на Шута Смерти, как тот растворился в тенях. Через миг рев болтеров одновременно прекратился.

С треском материализации Шут поднялся из палубы позади космических десантников Хаоса. Первый рубрикатор развернулся и увидел перед собой длинный ствол визжащей пушки. Выстрел в упор сбил его с ног, и хотя снаряду не удалось пробить силовые доспехи, мощи хватило, чтобы монстр отлетел назад, запрокинув ноги в тяжелых ботинках. Прежде чем остальные рубрикаторы успели тяжело развернуться, Шут Смерти изящно погрузил косообразный клинок на конце ствола в несколько бронированных тел. На тех же, кто успел повернуться, набросилась, сверкая клинками и шипом, женщина‑арлекин в полумаске, которая атлетическим прыжком выскочила в реальность позади них. Под смертоносными взмахами косы Шута Смерти спереди, ударами расщепляющих клинков и "Поцелуем Арлекина", который вонзался в шлемы и пробивал керамитовые нагрудники, живые доспехи начали падать и разрушаться. Печати на силовой броне были сломаны, Рубрика Аримана нарушена, и бестелесные духи древних воинов‑астартес вырывались из доспехов призрачными потоками пепла, пыли и эфирных воплей.

Во время побоища в панкратитаф вбежала вереница перепуганных рабов‑культистов, несущих различные части силовых доспехов своего ужасного господина: латные перчатки, наплечники, даже шлем "Крестоносец" с вычурно изогнутыми рогами. Арчатая дверь впустила рабов и закрылась за их спинами, и тогда Шут Смерти повернулся и один за другим выпустил в толпу прислужников гибельные визжащие снаряды.

Тяжелые сюрикены легко находили цель, разрывали тела культистов и выпускали быстродействующий генетический токсин. В тот же миг органы и ткани слуг начали взрываться, застилая пирамидальный зал кровавой дымкой и усыпая все вокруг кусками раздувающейся плоти. Доспехи Аримана с грохотом попадали на пол и раскатились по сторонам. Шут Смерти и его подруга в полумаске повернулись к чародею Хаоса, который уже читал заклинание. Десантники Рубрики поднимались на ноги, разрывы и проколы в их броне закрывались и сливались. Восстановившись, доспехи втянули обратно кричащие духи освободившихся воинов, снова заточая их в темнице из адамантия, и пустые глазницы шлемов вновь загорелись ярким синим светом. Под новым залпом инферно‑снарядов пара арлекинов была вынуждена снова пропасть из реальности.

Ариман возвышался над изломанным телом Чевака, будто статуя колосса. Темный маг завертел перед собой Черным Посохом, выставив его как щит и оглядываясь в поисках новой угрозы. Повернувшись, он обнаружил прямо перед собой одинаковые, как близнецы, и тонкие, как ива, плазменные пистолеты Великого Арлекина. Эльдар появился рядом с Ариманом, но на безмятежном лице того не отразилось и толики изумления. Нижним концом Черного Посоха он сбил прицел врага вверх и отшвырнул его самого назад. Шлем‑горгулья оскалился на колдуна, высокий розовый гребень заметался в стороны, когда чужак отлетел, перекувырнулся и грациозным движением откатился, как гимнаст. Припав к палубе, предводитель труппы снова вскинул пистолеты, и во тьме зияющих стволов засияло солнечное пламя, предвещающее выстрелы.

Стиснув посох одной рукой, Ариман взмахнул ладонью в сторону Великого Арлекина. Пистолеты вдруг взорвались, емкости с боезапасом сдетонировали, превратив все вокруг в шар раскаленного звездного огня. Несмотря на попытку Аримана уклониться, яростное белое пламя подожгло его мантию и опалило небесно‑синюю кожу на кончике носа и в нескольких местах на лице. Колдун поднес когтистую руку к обнаженным сухожилиям и обожженным мышцам и сорвал горящее одеяние с древнего мускулистого тела. Когда пузырь разрушительной плазмы исчез, стало ясно, что Великий Арлекин просто исчез.

В панкратитафе все совершенно затихло. Чевак истекал кровью. Ариман излучал энергию сквозь плоть, которая одновременно была его телом и связью с варпом. Рубрикаторы застыли, как в спячке. Потом… воздух зажужжал от фазового поля.

Арлекины выпрыгнули в реальность вокруг чародея. Коса Шута Смерти описала над ним дугу, у лица мелькнули расщепляющие клинки, тонкое, острое как бритва лезвие силового меча чуть было не вонзилось в живот. Пропуская через себя и психосиловой посох темные силы варпа, Ариман с невероятной скоростью и уверенностью отбил в сторону все удары. На миг открывшись смертельному танцу арлекинов, он поднял рогатый череп Черного Посоха к вершине хрустальной пирамиды на потолке. Темно‑красный луч энергии варпа ударил в кристалл, отразился и распался на сотни более слабых лучей, которые упали обратно на пол, преломленные, будто в призме.

Вдруг все заполнилось Ариманами, всюду в густой дымке иллюзий возвышались обнаженные по пояс лазурные гиганты, сжимая одинаковые Черные Посохи. Не дожидаясь нападения, Ариманы бросились на арлекинов, нанося удары остриями посохов, метая пламя варпа и обстреливая чужаков темными молниями, хлещущими из глазниц рогатых черепов. Рубрикаторы, наконец, отреагировали. Громоздкие ходячие доспехи обрушили яростную бурю инферно‑снарядов на уворачивающихся воинов‑эльдаров. Арлекины двигались среди хаоса в поэтическом танце битвы, ускользали от огня, уходили от ударов копий и исчезали с пути смертоносных потоков варп‑скверны. Их собственное оружие сверкало и металось между фантазмами Аримана, не в силах найти настоящего чародея.

В разгар битвы Чевак ощутил, что его куда‑то тащат, будто обреченную душу, уносимую хаосом. Его обмякшее, похожее на труп тело, подняли телекинезом – пальцы ног едва задевали палубу – и осторожно понесли в темный угол, где находилась дверь‑арка. Он вплыл в темноту, где грохот болтеров и лязг оружия стал тише, и завис в воздухе, поддерживаемый незримой силой. Потом из теней вырисовался Ариман. Сверхчеловек возвышался над инквизитором, мускулистое лазурное тело как будто шло волнами от проклятых энергий варпа, текущих под кожей. Обожженное плазмой лицо казалось спокойным и мирным.

– Пойдем, инквизитор, – с холодной уверенностью сказал чародей. – Я предвижу, что вскоре этих чужаков ждет сюрприз в Паутине.

Ариман резко вдавил штифт на двери, та медленно поднялась, и за ней оказался арлекин – Провидец Теней. Безразличное сапфировое лицо отразилось в зеркальной маске арлекина. Колдовские одеяния эльдара были сотканы из чистого смятения, от каждого его шага реальность дрожала, угрожая распасться. Длинный листовидный клинок запел, ринувшись к Ариману, и вынудил того отступить. Колдун Тысячи Сынов едва успевал отбивать Черным Посохом сокрушительные удары меча. Псайкеры схлестнулись в битве, и энергии имматериума хлынули из их оружия. Ариман отступал все дальше. Мысленный натиск Провидца Теней заставил дверь снова обрушиться и оплавил стены "Невозможной крепости", так что жидкий металл стек вниз и запечатал собой дверь. Теперь чародей был заперт в панкратитафе вместе со своими врагами.

Ариман сосредоточился на незваном госте, и левитирующее тело Чевака рухнуло наземь. Инквизитор смотрел снизу вверх, как колдовской клинок и психосиловой посох сталкиваются как в физической реальности, так и в имматериуме. Там, где они соприкасались, рвалась ткань реальности. Атаки Провидца Теней были так выверены, грациозны и яростны, что он мог бы рассечь пополам жаждущего крови демона Кхорна. Но Ариман был способен на большее, нежели просто бездумное разрушение всего и вся. Чародей из Тысячи Сынов был не только опытным и грозным воином, но и одним из наиболее одаренных псайкеров галактики. Наиболее важным из всего этого было невероятное, ничем не сдерживаемое честолюбие, текущее в жилах чародея. Он был невозможностью, которая обрела плоть.

Отступая, чародей наткнулся ногой на искалеченное тело Чевака, на миг потерял равновесие, и этого секундного замешательства Провидцу Теней хватило, чтобы с непреодолимой силой атаковать разум Азека Аримана. Семя мгновенного сомнения расцвело подобно взрыву, наполнив космического десантника незнакомым чувством страха. Этого было достаточно, чтобы он не просто замешкался, но и упал на палубу. Провидец Теней перешагнул через Чевака, продолжая наступать и пользоваться своим преимуществом. Колдовской клинок прочертил апокалиптическую дугу над зеркальным шлемом арлекина. Ариман, лежащий теперь на полу рядом с инквизитором, тут же вскинул древко Черного Посоха, чтобы защититься.

Но Провидец так и не завершил удар. Из гущи битвы выпрыгнул Великий Арлекин, оставляя за собой шлейф всевозможных оттенков. Худой, как палка, эльдар склонился набок и плавно приземлился на локоть и колено. Блестящий плащ легко проскользнул по полированному полу, и арлекин оказался рядом с Чеваком. Инквизитор почувствовал, как его схватили длинные руки, а затем израненное тело наполнилось неописуемым ощущением фазовой телепортации. Он все еще слышал отдаленные хриплые крики Жоакхин и с трудом потянулся изломанными, выкрученными руками, пытаясь вернуться к ней.

– Нет! – закричал инквизитор с тщетной решимостью. Несмотря на боль, которую они оба испытали в этом проклятом месте, он отчаянно не желал навечно оставить ее в качестве игрушки для Аримана. Возвышающийся над Чеваком Провидец Теней вместо того, чтобы разрубить колдовским клинком психосиловой посох и его владельца, тоже исчез, выпрыгнув из реальности. Шут Смерти и его напарница растворились в воздухе, резко, хоть и элегантно, оборвав свой гибельный танец.

Переходя из одной реальности в другую, Чевак успел встретиться взглядом с Азеком Ариманом. Все еще отчаянно сжимающий в когтях Черный Посох, Ариман – чародей из Тысячи Сынов, полубог – сорвал с себя безразличную маску божества и ревел от неистового, бессильного гнева, осознав, что самая драгоценная добыча украдена у него прямо на глазах.

Уходит

АКТ IV, ПЕСНЬ I

Командная палуба, вольный торговый корабль «Малескайт», Око Ужаса

Те же

Смерть не забрала Бронислава Чевака.

Вернувшись в грохочущую реальность и подняв голову с холодной металлической палубы, он обнаружил, что мостик вольного торгового корабля "Малескайт" снова охвачен полной и грандиозной паникой. Темпоральная заморозка выпустила корабль из своей хватки, и время вновь пошло своим чередом. Арлекинада куда‑то исчезла, и Чевак хотел бы, чтобы там она и оставалась. Страх, поселившийся в его сердце, пропал, и инквизитор ощутил внезапный прилив сил. Он перекатился на спину, сложил руки за головой и посмотрел на сводчатые экраны мостика.

За огромными иллюминаторами простиралось одновременно прекрасное и безумное зрелище. "Малескайт" выпрыгнул из варпа в очень нестабильной зоне реальности. Крошечный, беззащитный, он плыл посреди чудовищного хаоса. Даже пустота вакуума казалась неспокойной. Полосы чистой тьмы и гелиотропических облаков Ока Ужаса смешивались, менялись и врезались одна в другую, подобно волнам бушующего моря. Усыпанные звездами небеса то бледнели, то вспыхивали, размывались и увеличивались в далеких дрейфующих пузырях – фрагментах реальности. Перепады гравитации и вихрящиеся разломы разрывали на части целые системы планет.

Все вокруг было наполнено космическим мусором. Извилистые течения тащили колоссальные куски камня, которые сталкивались, разбивая друг друга в пыль или отшвыривая навстречу другим планетным обломкам. По всему полю межзвездного хлама были разбросаны разбитые корабли, как людей, так и чужаков. Виднелись и трупы, бесчисленные трупы, несомые потоками, сбивающиеся вместе в завихрениях и затянутые в кильватеры каменистых небесных тел, одинаково мертвые, но продолжающие двигаться под воздействием гравитации. Сводчатые экраны мерцали тусклой белизной, когда ветвящиеся дуги варп‑энергии подобно молниям рассекали это запустение. Когда ломаные линии разрядов угасали, после них оставался след из колоссальных кристаллов поразительных, затейливых и причудливых форм – затвердевших психических энергий Ока. Над пейзажем доминировала одинокая звезда – гигант, который чудом пережил разрушительное воздействие варпа и продолжал излучать глубокий синий свет в хаосе бездны.

Капитан Торрес склонилась над перилами вокруг кафедры, строчила приказами и требовала информацию. Ей на глаза попался Чевак, который лежал на полу и улыбался, и она нахмурилась. Ко всем проблемам еще не хватало сумасшедшего инквизитора.

– Доложить о состоянии корабля, – отрывисто скомандовала Торрес. – Чувствую, что‑то не в порядке с рулевыми системами.

– При прыжке мы потеряли левый стабилизатор и эфирные лопасти, – ответил лейтенант, сидящий в трансепте в окружении рунических экранов, слуг и сервиторов. – Рулевой пытается компенсировать урон. Устройства связи…

– Забудь про связь. Что с инженариумом?

– Подтверждено разрушение левой станины светового двигателя. Технопровидец докладывает: прыжок нанес критические повреждения варп‑двигателю, они сейчас пытаются найти источник сильной утечки энергии. Пока они не закроют ее, щиты и орудия не будут функционировать, капитан.

– Что я наделала? – спросила себя Торрес, положив руки на бедра и медленно покачав головой.

– Что следовало сделать, – ответил Чевак. Он уже встал на ноги, но все еще улыбался, как самоуверенный шут. Опершись на перила, он листал рамки‑страницы "Атласа Преисподней". Торрес сглотнула, почувствовав присутствие артефакта по волнам психического и физического отвращения, проходящего через нее всякий раз, когда она оказывалась рядом со страницами из плоти. Распутус начал стенать в своей клетке на другой стороне командной палубы. Удовлетворившись, Чевак захлопнул позолоченную обложку.

– Клют был прав, а я нет, – признал он достаточно громко, чтобы его услышал Клют. Тот стоял в задней части командной палубы, ожидая лифт и глядя на темные чудеса, творящиеся за иллюминаторами мостика. Чевак направился к нему. – Прыжок был необходимым злом. Ты дал нам выбор.

Торрес, похоже, не слышала его, все еще пытаясь осознать катастрофический урон, который ее действия причинили кораблю – семейной реликвии, последней надежде угасающего Торгового Владения Торрес‑Бушье на Зиракузах.

– Поле Геллера? – спросила она. Несмотря на душевные терзания, она продолжала следовать флотским правилам. Сначала выживание, а жалость к себе может и подождать.

– Держится, – ответил офицер и осторожно добавил: – Пока что, капитан.

– Есть ли признаки выхода из варпа других кораблей?

– Сложно сказать…

– Хоть попытайтесь, лейтенант.

– Капитан, вся область пребывает в движении. Если из варпа рядом с нами выйдет целый флот, я не смогу этого заметить.

– Очень маловероятно, что нас выследили и прыгнули за нами. Мы и сами не понимали, куда летим, так что откуда им знать? – объявил Чевак, расхаживая по возвышению. Инквизитор решил, что лучше не упоминать арлекинов, которые явно знали, где он.

Никто не заметил того, что происходило с Чеваком на мостике в течение тех страшных минут. Возможно, в неудачном межзвездном прыжке были виновны повреждение варп‑двигателя или извращенная, непредсказуемая имматериология Ока, а возможно, и то, и другое, но это ничего не значило. Торговый корабль определенно переместился дальше, чем на пять световых лет, как приказала Торрес. Он мог вырваться из варпа где угодно. Вернее, где угодно в Оке Ужаса, потому что любой из тех, кто пребывал на командной палубе, мог выглянуть наружу, в пустоту, и убедиться, что "Малескайт" по‑прежнему пребывает в аду.

– Он прав, – признала капитан Торрес. – Лейтенант, определить наше местоположение.

– Не стоит утруждаться, – возразил Чевак. Теперь он стоял рядом с Клютом у двери лифта. – Мы в местах, не нанесенных на карту. Далеко даже от опасных, ненадежных путей, по которым Эпифани водит нас через космос Ужаса.

– Вы знаете, где мы?

Чевак посмотрел сквозь сводчатые иллюминаторы мостика, задумчиво морща лоб.

– Можно сказать, да. Был тут однажды. Недолго. И не советовал бы здесь бывать.

– Это место как‑то называется? – спросила Торрес.

– У него есть имя, но ваши мемохранилища его не идентифицируют, – сообщил Чевак, обращаясь ко всему мостику. – Это имя – Скорпенто Маэстрале. Око Ужаса – странное, очень и очень странное место. Но некоторые его части более странные, чем другие. В нем сосуществуют варп и реальное пространство. Время здесь мало что значит, материя и энергия – понятия расплывчатые, всем правит сила сырых эмоций. В некоторых областях Ока существуют обычные планеты и системы, куда вторгается нереальность. В Скорпенто Маэстрале все наоборот. Реальность здесь просто капля в имматериальном океане, и сейчас этой каплей являемся мы.

– Так что вы рекомендуете?

– Остановиться и постараться удержаться на одном месте, – настоятельно посоветовал Чевак.

– Здесь? На что мы будем ориентироваться? Это место рвет само себя на куски, – скептически поинтересовалась капитан.

– Это место безопаснее, чем вы думаете. Вряд ли кто‑то найдет нас здесь или последует за нами, – заверил ее Чевак. – Выберите что‑нибудь большое и медленное. Но не это, – приказал высший инквизитор, указывая на ярко пылающую голубую звезду. – Что бы вы ни делали, нельзя приближаться к этой звезде.

– Но почему? – Торрес была не в том настроении, чтобы играть в загадки. – Там нет обломков.

– Доверьтесь мне. Не подлетайте к звезде, – только и сказал Чевак. Вместо нее он указал на разбитый планетоид, с одного полюса которого как будто вырвали кусок в треть его массы. Из обнаженного ядра, как из смертельной раны, сочилась магма, позади в невесомости оставался след из расплавленных капель. – Лучше что‑то вроде этого. Надо, чтоб ориентир предоставлял кораблю какую‑то защиту, и рядом с ним можно было бы встать.

– И что мы будем делать, встав на якорь?

Чевак поразмыслил над разумным и убедительным ответом.

– Ремонтироваться?

– Для этого нужен сухой док, – Торрес не слишком впечатлилась предложением.

– Тогда просто подождите меня, я скоро вернусь.

Встревоженные вопросы капитана не закончились.

– Куда это вы еще собрались?

Двери лифта открылись, и оба инквизитора шагнули внутрь.

– Туда, где куда опаснее, чем здесь, – крикнул на прощание Чевак. Двери закрылись, оставив инквизиторов одних. Поднимаясь, кабина то и дело тряслась от ударов мелких камней по корпусу и маневров "Малескайта". Оба молчали.

– Мне жаль, – внезапно нарушил тишину Чевак, как будто наросшее изнутри давление наконец выдавило из него эти слова. – Мне правда жаль. Вот, я сказал это.

Когда Клют не ответил, он добавил:

– Извинения… как будто входят в привычку. Но в конце концов мне, пожалуй, много за что надо извиниться.

– Вам не за что извиняться, милорд, – Клют все так же не отводил взгляд от черной матовой поверхности дверей.

– Раймус, я должен просить прощения вообще за все, – поправил Чевак. – Я втянул тебя в эти передряги. Я всю жизнь только и делал, что мешал твоей карьере и подвергал твою жизнь опасности. И я, скорее всего, буду продолжать делать то же самое. Но не думай, что я не ценю тебя.

– Милорд, я…

– Давай без формальностей? Не время играть в мученика. Раймус, мне жаль. То, что я сказал раньше – это говорила боль, а не те обстоятельства, из‑за которых мне пришлось ее претерпеть. Ариман – архиобманщик всей галактики. Он перехитрил нас тогда так же, как перехитрил сейчас. Но и это, и Кадия – я навлек все на себя сам, и на всех нас, я это знаю. Я, наверное, ужасный спутник. Все мои путешествия за много лет, через Око, через Паутину, были… пусты. Бесцельны. Этим мы тоже схожи. Ты много лет искал меня по всему Оку. Ни разу не сдавался. Пожалуй, получить за все свои усилия приз в виде меня – это должно разочаровывать. И за это я тебя не поблагодарил.

Двери лифта открылись, в кабину хлынул запах санисептика из больничного отсека.

– Да, до сих пор, – сказал Клют и пошел в лазарет. На губах Чевака заиграл намек на улыбку.

– Спасибо, Раймус. За все.

Но инквизитор продолжал идти между прозрачными пласовыми стенами. Он ступал по окровавленным бинтам, которые были свалены в кучи рядом с отделением, где доктор Страхов и шесть санитаров пытались остановить кровотечение из ужасных ран Саула Торкуила, освобожденного от доспехов. На противоположной стороне отсека на каталке по‑прежнему без сознания лежала Эпифани Маллерстанг. Ее лицо теперь не было дерзким и высокомерным, как обычно, и от этого казалось мягким и совсем юным. Клют остановился у следующей палаты и приказал медицинскому сервитору туго затянуть ремни на койке Гессиана. Как и Эпифани, демонхост был в обмороке, но, несмотря на то, что его привязали за запястья и лодыжки, парил на высоте ладони над простыней. Это вселяло надежду, что демон все еще сидит в каком‑то темном углу души мальчишки.

Оглядев больничный отсек, Чевак кивнул.

– Их кровь на моих руках, Раймус, – объявил он, заставив инквизитора оторвать взгляд от инфопланшета, который ему только что передали. – Я всегда ценил тебя, а теперь и их. Я не буду снова подвергать их риску.

Двое посмотрели друг на друга. Корабль снова содрогнулся от удара.

– Как я уже говорил, – припомнил Чевак, – долгие годы я шел по своему пути в одиночестве. Несмотря на то, что все вы умеете изрядно раздражать и подвергать опасности и себя, и меня, я наслаждался вашей компанией. Я был рад делиться риском… своим бременем. И мне бы хотелось делиться и дальше.

Клют кивнул. Себе и своему начальнику.

– У меня есть план, который я бы хотел с тобой обсудить, – предложил высший инквизитор. Клют улыбнулся, вспомнив разговор о Немезиде Тессера. Чевак сунул руку во внутренний карман арлекинского плаща и вытащил блестящий золотой том "Атласа Преисподней".

– Мы направляемся на мир Мельмота? – попробовал отгадать инквизитор.

– Я направляюсь на мир Мельмота, – поправил Чевак. – Ты останешься здесь, с кораблем и твоими – нашими – людьми.

Он прикусил нижнюю губу, помедлил и метнул тяжелую книгу через коридор. Клют поймал ее с некоторым удивлением.

– "Отец", за мной, – приказал Чевак. Сервочереп выплыл из ближайшей палаты и полетел к лифту рядом с ним. Опустив взгляд, Клют рассмотрел красивые буквы, провел пальцами по филиграни на бронированной обложке. Насос в корешке ритмично вздыхал у него в руках. Он знал, чего стоило Чеваку отдать "Атлас Преисподней" и доверить его Клюту.

– Но… – начал было инквизитор, держа перед собой артефакт.

Чевак постучал двумя пальцами по виску:

– Весь маршрут здесь, друг мой. Если я не вернусь через шесть часов, отведи "Малескайт" в безопасное место и уничтожь Затерянный Свод Уриэн‑Мирдисса. Помни, что касается эльдарской архитектуры и технологии…

– Функциональность кроется в украшениях, – закончил Клют. – А что делать с этим? – спросил он, подняв "Атлас Преисподней". Чевак нажал на кнопку лифта.

– Уничтожь и его, если получится.