Текст книги "Мадам Розетт"

Автор книги: Роальд Даль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Пойдем в какое-нибудь место вроде этого, – сказал Уильям. – Тут отличное местечко.

Наступила пауза. Таран усиленно тер затылок.

– Вожак, – сказал он медленно, – я знаю, куда мне хочется пойти. Мне хочется пойти к мадам Розетт и освободить всех девушек.

– Кто такая мадам Розетт? – спросил Уильям.

– Великая женщина, – ответил Вожак.

– Грязная старая шлюха, – сказал Таран.

– Вшивая старая сука, – добавил Вожак.

– Отлично. Но все-таки кто она?

Они ему рассказали про мадам Розетт, про телефонные переговоры с ней и про полковника Хиггинса. Выслушав все, Уильям тут же заявил:

– Вставайте, пошли! Идем выручать девушек.

Они дружно поднялись и направились к двери. Очутившись на улице, они вспомнили, что находятся в довольно отдаленной части города.

– Придется немного прогуляться пешком, – сказал Вожак. – Извозчиков здесь нет.

Ночь была звездная, безлунная. Узкая улочка с затемненными окнами тоже пропахла знакомым каирским запахом. Они шли в полной тишине, иногда в тени домов маячили какие-то мужчины – по одному или по двое они стояли прислонившись к стене и курили.

– Какие-нибудь недоумки, – сказал Уильям.

– Поганый народ, хуже нет, – откликнулся Таран.

Так и шагали они в ряд, три бравых летчика – коренастый рыжий Вожак, темноволосый высокий Таран и вровень с ним юный Уильям, с обнаженной головой, так как где-то забыл шапку. Они наугад шагали к центру города, где надеялись найти извозчика, который отвез бы их к Розетт.

– Представляешь, как рады будут девушки, когда мы их освободим, сказал Таран.

– Иисусе, вот это будет номер!

– Неужели она их держит взаперти? – спросил Уильям.

– Вряд ли. Во всяком случае, не в буквальном смысле. И если мы вызволим их прямо сейчас, сегодня вечером им уже не придется работать. Дело в том, что почти все девушки в этом заведении – обычные продавщицы из магазинов и днем служат. Каждая из них совершила какую-то ошибку, раз оступилась, притом не исключено, что сама Розетт все подстроила или же о чем-то пронюхала и тут же наложила на девушку лапу. Она заставляет их приходить по вечерам, и они, конечно, ненавидят ее, но не зависят от нее в денежном отношении. Думаю, они с удовольствием выцарапали бы ей глаза, будь у них шанс.

– Мы дадим им этот шанс, – сказал Таран.

Они перешли на другую сторону улицы.

– Вожак, сколько ты считаешь там всего девушек? – спросил Уильям.

– Не знаю точно. Может, даже тридцать.

– Здорово. Вот это будет да!

– А она и вправду плохо с ними обращается?

– В тридцать третьей эскадрилье мне сказали, что она почти ничего им не платит, что-то около двадцати акеров за ночь. А с клиентов берет по сто или двести акеров. Каждая девушка зарабатывает для Розетт за одну ночь приблизительно от пятисот до тысячи акеров.

– Боже милостивый! – воскликнул Уильям. – Она, должно быть, просто миллионерша. Тысяча пиастров за ночь, а девушек – тридцать.

– Она и есть миллионерша. Кто-то подсчитал, что только этот бизнес, не говоря уж об остальных ее доходах, приносит ей примерно тысячу пятьсот фунтов в неделю. А это... дай подумать... это от пяти до шести тысяч в месяц, то есть шестьдесят тысяч фунтов годовых.

Таран оторвался от своих сомнамбулических грез.

– Боже праведный, – сказал он. – Святой Иисусе! Ну и грязная старая шлюха.

– Вшивая старая сука, – сказал Уильям.

Теперь они вышли в более цивилизованную часть города, но извозчиков по-прежнему не было.

Вожак спросил:

– Вы слышали, что произошло в "Доме Марии" в Александрии?

– Что это за дом? – спросил Уильям.

– Бордель в Александрии. Мария – это Розетт из Алекса*.

* Александрия.

– Вшивая старая сука, – сказал Уильям.

– Нет. Говорят, она добрая женщина. Так вот, на прошлой неделе в "Доме Марии" взорвалась бомба. В порту как раз в это время стоял военный корабль, и дом был полон военных моряков.

– Они погибли?

– Много погибло. Но знаете, что самое удивительное? Их объявили погибшими при исполнении воинского долга.

– Адмирал – джентльмен, – сказал Таран.

– Высший пилотаж! – воскликнул Уильям.

Тут они увидели извозчика и помахали ему.

– Мы не знаем адреса, – сказал Таран.

– Он знает, – ответил Вожак. – К мадам Розетт, – сказал он, обращаясь к извозчику.

Извозчик ухмыльнулся и кивнул.

– Править буду я, – неожиданно объявил Уильям. – Извозчик, отдай мне вожжи, а сам садись рядом и говори, куда ехать.

Извозчик пытался протестовать, но Уильям протянул ему десять пиастров и получил вожжи.

Он сел на козлы, извозчик сел рядом, а Вожак с Тараном разместились сзади.

– Трогай, – сказал Вожак. – Трогай, Уильям.

Лошади понеслись во весь опор.

– Нет, неправильно! – завопил извозчик. – Неправильно! Стой!

– В какую сторону к Розетт? – перекрикивая его, проорал Уильям.

– Стой!

Уильям был счастлив.

– К Розетт! – заорал он во всю мочь. – Куда сворачивать?

Извозчик принял решение: единственный путь остановить этого сумасшедшего – это доставить его как можно скорее на место.

– Вон туда, налево, – крикнул он.

Уильям резко дернул левую вожжу, и лошади метнулись за угол. Коляска проехала на одном колесе.

– Крен с большим превышением, – раздался голос Тарана с заднего сиденья.

– А теперь куда?

– Налево.

Они свернули налево, затем направо, потом дважды налево и еще раз направо, пока извозчик не закричал:

– Здесь, пожалста! Здесь мадам Розетт. Стой!

Уильям с силой натянул поводья, и лошади, уступая натяжению, медленно задрали головы и пошли рысцой.

– Где остановиться?

– Здесь, пожалста. – Извозчик указал на дом в каких-то двадцати ярдах впереди.

Уильям осадил лошадей прямо перед входом.

– Отличная работа, Уильям! – воскликнул Таран.

– Быстро, ничего не скажешь, – вздохнул Вожак.

– Как в сказке, – сказал Уильям. – Верно? – Он сиял от счастья.

У извозчика рубашка взмокла от пота. Он был смертельно напуган, так что даже не успел рассердиться.

– Сколько мы должны? – спросил Уильям.

– Двадцать пиастров, пожалста.

Уильям дал ему сорок.

– Огромное спасибо. У тебя прекрасные лошади, – сказал он.

Коротышка взял деньги, вспрыгнул на козлы и мгновенно уехал. Он, видимо, только и мечтал поскорее скрыться с глаз долой – так он был перепуган.

Они снова оказались на одной из бесконечных темных узких улиц, но дома – те, что они могли разглядеть, – были на вид солидные и зажиточные. Дом Розетт, на который указал им извозчик, был трехэтажный, большой и массивный, из серого бетона. Толстенная, внушительных размеров дверь стояла распахнутой настежь. Когда они входили, Вожак сказал:

– Предоставьте все мне. У меня есть план.

Прямо из двери они попали в серый каменный холл, холодный и пыльный, который освещался голой лампочкой под самым потолком. В холле находился человек, чудовищная гора мяса, – огромный египтянин с плоским лицом и изуродованными ушными раковинами. Во время его борцовской молодости он, скорее всего, появлялся на афишах под именем Убийца Абдул или Паша-отравитель, а сейчас на нем был белый грязный хлопчатобумажный костюм.

– Добрый вечер, – сказал Вожак. – Мадам Розетт у себя?

Абдул пристально поглядел на трех летчиков и после некоторого колебания сказал:

– Мадам Розетт на верхнем этаже.

– Спасибо, – сказал Вожак. – Большое спасибо.

Таран заметил, что Вожак подчеркнуто вежлив с Абдулом. Они знали, кому-то не поздоровится, коли Вожак разговаривает таким тоном. У себя в эскадрилье, что бы он ни делал – руководил ли звеном самолетов, вел ли наблюдение за врагом или же готовился к полету, отдавая приказы, – он никогда не забывал сказать "пожалуйста", как не забывал сказать "спасибо", когда получал донесение. И вот сейчас он с изысканной вежливостью благодарил Абдула.

Они поднялись по голым ступеням лестницы с железными перилами, прошли первую лестничную площадку, затем миновали вторую – всюду было голо и пусто, как в пещере. Наверху, в конце третьего марша, площадки не оказалось – перед ними была стена, ступени вели прямо к двери. Вожак нажал на звонок. Они немного подождали, потом вдруг планка на двери, прикрывающая окошечко, скользнула вниз, и они увидели два маленьких черных глаза. Женский голос спросил:

– Что вы хотите, мальчики?

Оба, и Вожак, и Таран, сразу узнали голос.

– Нам бы хотелось поговорить с мадам Розетт, – сказал Вожак. Он произнес "мадам Розетт" на французский манер, стараясь быть как можно галантней.

– Вы офицеры? – продолжал голос, скрипучий, как надтреснутая доска, здесь только офицеры.

– Мы офицеры.

– Но вы не похожи на офицеров. Какие войска?

– Королевский воздушный флот.

Наступило молчание. Вожак понимал, что она раздумывает. У нее, по всей вероятности, были прежде какие-то стычки с летчиками, и он молил Бога, чтобы ей на глаза не попался Уильям с бешеным огоньком, пляшущим в зрачках, – Уильям все еще пребывал в состоянии той же безудержности, с какой он правил лошадьми. Планку вдруг отодвинули, и тут же отворилась дверь.

– Входите, пожалуйста.

Жадность все же пересилила, из-за своей жадности эта женщина даже не могла толком разобраться в клиентах.

Они вошли внутрь. Перед ними стояла сама мадам Розетт, собственной персоной. Маленькая, толстая, вся какая-то сальная; неопрятные черные волосы клоками свисают на лоб; широкое лицо землистого цвета с большим носом и крошечный рыбий ротик, над верхней губой – едва заметные черные усики; одета в свободное черное атласное платье.

– Пройдемте в контору, мальчики, – сказала она и, переваливаясь с боку на бок, как утка, двинулась налево от двери по длинному широкому коридору примерно в пятьдесят ярдов длиной и около пяти шириной. Коридор шел посредине дома, параллельно улице, и, войдя в дом с лестницы, надо было сразу повернуть налево. По обеим сторонам коридора шли двери, восемь или десять с каждой стороны. Если, войдя с лестницы, вы повернули бы направо, то попали бы в конец этого коридора, где тоже была дверь, за которой слышалось журчание женских голосов. Вожак решил, что это комната, где девушки переодеваются.

– Сюда, мальчики, – сказала Розетт.

Она зашлепала по коридору в сторону от комнаты, где слышались голоса. Все трое последовали за ней, впереди Вожак, за ним Тарак и последний Уильям. Пол в коридоре был покрыт красной ковровой дорожкой, с потолка свисали розовые светильники. Не успели они пройти и половины коридора, как сзади, из гардеробной, раздался крик. Розетт обернулась.

– Мальчики, вы идите в мой офис – слева последняя дверь, а я через минуту вернусь. – Она повернулась и пошла обратно в другой конец коридора.

Никто из троих не двинулся с места. Они стояли и следили за ней. Как только она подошла к двери, дверь распахнулась, и из нее выбежала девушка. Там, где они стояли, им было видно, что происходит у гардеробной. На девушке было зеленое вечернее платье, все измятое, светлые волосы в беспорядке разметались по лицу. Увидев Розетт, она застыла. Они слышали, как Розетт что-то быстро и сердито сказала ей, и услыхали, как девушка что-то крикнула в ответ. Розетт подняла правую руку и с размаху ударила девушку по щеке, затем, отведя руку, ударила по той же щеке второй раз. Удар был сильный, наотмашь. Девушка закрыла лицо руками и разрыдалась. Розетт отворила дверь в гардеробную и втолкнула девушку внутрь.

– Святой Иисусе! – воскликнул Вожак. – Рука у мадам тяжелая.

– У меня тоже, – буркнул Уильям.

Таран молчал.

Розетт вернулась обратно.

– Пойдемте, мальчики, – сказала она. – Мелкие неприятности все это, пустяки, не обращайте внимания.

Она привела их к последней двери в конце коридора, где находился ее офис. Это была средних размеров комната, все убранство которой состояло из двух красных плюшевых диванов, трех стульев из такого же плюша и толстого красного ковра на полу. В углу стоял небольшой письменный стол, за который и уселась Розетт, лицом к двери.

– Садитесь, мальчики, – сказала она.

Вожак сел в кресло, Таран и Уильям разместились на диване.

– Вот и хорошо, а теперь перейдем к делу. – Голос мгновенно стал резким, властным.

Вожак подался вперед. Короткий ежик рыжих волос выглядел нелепо на фоне ярко-красной плюшевой обивки.

– Мадам Розетт, мы очень рады познакомиться с вами. Мы о вас много наслышаны.

Таран взглянул на Вожака. Вожак уже сел на своего конька и был до приторности обходителен. Розетт тоже бросила взгляд на Вожака, и в ее маленьких черных глазках мелькнуло подозрение.

– Поверьте мне, мадам, – продолжал Вожак, – мы давно с нетерпением ждали этой минуты.

В голосе было столько неподдельной искренности, что Розетт клюнула на удочку.

– Это очень мило с вашей стороны, мальчики, – сказала она. – Вы всегда можете здесь прекрасно провести время. Я сама позабочусь об этом. Ну а сейчас дело.

Терпение Уильяма лопнуло.

– Вожак говорит, вы великая женщина, – произнес он с расстановкой.

– Спасибо, мальчики.

– Вожак говорит, вы грязная старая шлюха, – сказал Таран.

– А еще Вожак говорит, что вы вшивая старая сука, – добавил Уильям.

– И он полностью отвечает за свои слова, – подтвердил Вожак.

Розетт вскочила с места.

– Что все это значит? – взвизгнула она. Лицо ее утратило серый, землистый оттенок и теперь было цвета красной глины.

Летчики не шелохнулись. Никто из них не рассмеялся, никто даже не улыбнулся. Они сидели неподвижно, слегка подавшись вперед, и внимательно наблюдали за ней.

У Розетт неприятности с клиентами случались и прежде, но она всегда знала, как их уладить. Сейчас, однако, происходило нечто непонятное. Парни явно не были пьяные. И дело тут было вовсе не в деньгах и не в девушках. Дело было в ней самой, и это ее испугало.

– Вон! – завизжала она. – Убирайтесь вон, если не хотите скандала.

Никто из них и бровью не повел.

Она замолкла на мгновение, потом выскочила из-за стола и бросилась к двери. Но Вожак опередил ее. И когда она двинулась на него, Таран и Уильям схватили ее сзади за руки.

– Мы ее здесь запрем, – сказал Вожак. – Пора уходить.

В ответ раздался нечеловеческий визг и посыпались слова, которые не выдержала бы никакая бумага, настолько они были непотребны. Единым несмолкаемым потоком они выплескивались вместе с брызжущей слюной из крошечного рыбьего ротика. Таран и Уильям оттащили ее назад к глубокому креслу, она вырывалась и визжала, как большая жирная свинья, которую волокут на бойню.

Они держали ее за руки спиной к креслу, потом подтолкнули, и она упала в него. Таран подскочил к столу и выдернул телефонный шнур, и один за другим они выскользнули в коридор, пока Розетт, барахтаясь, выбиралась из кресла. Теперь они были в безопасности. Вожак, уходя, вынул из двери ключ и запер ее снаружи.

– Святой Иисусе, ну и женщина! – воскликнул он.

– Совсем рехнулась. Ты только послушай, – сказал Уильям.

Они стояли под дверью, стараясь угадать, что делается в комнате.

Сначала слышался только визг, затем она стала колотить в дверь, не переставая при этом визжать. Голос был какой-то нечеловеческий, неженский. Это был рев разъяренного быка, хотя слова сохраняли отчетливый смысл.

– А теперь к девушкам, быстро, – приказал Вожак. – И настройтесь, пожалуйста, на серьезный лад. Ведите себя как подобает серьезным людям.

Он бегом бросился по коридору к гардеробной, Таран с Уильямом за ним. Перед дверью он остановился. Из конторы по-прежнему доносились вопли.

– Молчите, не говорите ни слова. И сделайте серьезную мину, – сказал он, прежде чем открыть дверь.

В комнате было примерно двенадцать девушек. Они разом подняли головы. Разговоры оборвались, и все глаза теперь были прикованы к стоящему в дверях Вожаку.

– Военная полиция, – объявил он, прищелкнув каблуками. – Les Gendarmes Militaires. – Он произнес это строгим голосом, вытянувшись по стойке "смирно". Лицо было непроницаемо, и он не снял берет. Таран и Уильям стояли за его спиной.

– Военная полиция, – повторил он, достал свое удостоверение и, держа его двумя пальцами, показал девушкам.

Девушки не шелохнулись, у них не вырвалось ни звука. Они замерли в позах, в которых их застали, и оттого, что они не двигались, казалось, будто это живые картины. Одна из них натягивала чулок и, успев натянуть его до колена, застыла с задранной ногой. Другая поправляла прическу и сейчас смотрела на Вожака, так и не отняв рук от головы. Третья мазала губы и осталась стоять с помадой у рта. Несколько девушек праздно сидели на простых деревянных стульях у стен и, подняв головы, глядели на дверь. На большинстве из них были вечерние платья из какого-то блестящего шелка, хотя одна или две так и остались полуодетыми. Но все же большая часть девушек была в чем-то ослепительно зеленом, ослепительно синем, красном, золотом. Обратив лица к двери, когда вошел Вожак, они более не шевелились, словно разыгрывали живые картины.

Выдержав паузу, Вожак сказал:

– От лица военных властей я заранее приношу вам извинения за причиненное беспокойство. Примите и мои извинения, милые барышни, но вам необходимо будет пойти с нами для перерегистрации и всего такого прочего. После этого вы будете свободны. Все это не более чем простая формальность. А сейчас попрошу вас пройти с нами. Я уже обо всем договорился с мадам.

Он кончил, но девушки по-прежнему не двигались.

– Прошу вас, наденьте пальто. Мы ведь только военные. – Он сделал шаг в сторону и придержал дверь. Живые картины разом рассыпались – девушки поднялись, начали перешептываться, на лицах было недоумение. Две или три направились к двери, за ними последовали остальные. Девушки, которые не успели полностью одеться до прихода летчиков, торопливо накинули платья, наскоро пригладили руками волосы и поспешили за своими товарками. Ни у одной из девушек не было пальто.

– Пересчитай их, – сказал Вожак Тарану, когда девушки гуськом проходили в дверь.

Таран сосчитал вслух – всего четырнадцать.

– Четырнадцать, сэр, – доложил он по всем правилам, как подобает эскадронному старшине.

– Хорошо, – одобрил Вожак и, повернувшись к девушкам, которые столпились в коридоре, сказал: – Мадам передала мне список с вашими именами, и поэтому я прошу вас, милые барышни, постарайтесь не разбегаться. И не беспокойтесь, это простая формальность со стороны военной администрации.

Уильям был уже в коридоре – он открыл дверь, ведущую на лестницу, и вышел первым. Девушки двинулись за ним. Вожак и Таран замыкали процессию. Девушки притихли, видно было, что они озадачены, обеспокоены в немного испуганы, они молчали, за исключением высокой черноволосой девушки, которая воскликнула:

– Mon Dieu1, формальность со стороны военной администрации! Mon Dieu, а что дальше?

* Бог мой (фр.)

Этим все и ограничилось, и они молча спустились по лестнице. В холле их встретил египтянин с плоским лицом и изуродованными ушами. Увидев его, они решили, что скандала не миновать, но Вожак ловко помахал удостоверением у него перед носом.

– Военная полиция, – сказал он.

Египтянин был настолько огорошен, что дал им спокойно пройти.

Когда они наконец вышли на улицу, Вожак сказал:

– Нам придется немного пройти пешком, совсем немного.

Они свернули направо и пошли за Вожаком, возглавлявшим шествие. Таран прикрывал тыл, а Уильям шагал рядом с тротуаром, охраняя фланги. Теперь уже взошла луна. Все вокруг было отчетливо видно. Уильям старался идти в ногу с Вожаком, а Таран в ногу с Уильямом, все трое по-военному размахивали руками, и вид у них был бравый. Словом, зрелище хоть куда. Четырнадцать девушек в вечерних платьях, переливающихся при лунном свете, ослепительно зеленых, ослепительно синих, красных, золотых, четырнадцать девушек шагали по улице, впереди шел Вожак, на фланге Уильям, а в арьергарде Таран. Поистине зрелище хоть куда.

Девушки понемногу начали щебетать между собой. Вожак слышал их голоса, хотя и не оглядывался. Он шагал впереди колонны и, когда они дошли до перекрестка, свернул направо, остальные за ним. Не пройдя и пятнадцати ярдов, они увидели египетское кафе. Первым увидел его Вожак, и он сразу же заметил свет, пробивающийся сквозь затемненные окна.

– Стой! – крикнул он, повернувшись лицом к колонне.

Девушки остановились, но при этом не перестали болтать – было ясно, что в их рядах зреет бунт. Вы не можете заставить четырнадцать девушек шагать ночью по городу на высоких каблуках, в нарядных вечерних платьях, во всяком случае, долго это невозможно, даже если этого требуют военные власти для уточнения каких-то формальностей. Вожак это понимал и поэтому обратился к девушкам:

– Послушайте меня, милые барышни, – начал он свою речь, но бунт уже созрел: девушки галдели, а высокая черноволосая повторила:

– Mon Dieu, что все это означает? Какого дьявола мы должны это терпеть? О mon Dieu!

– Тихо, – сказал Вожак, затем крикнул еще раз: – Тихо! – И это прозвучало как команда.

Разговоры прекратились.

– Милые барышни, – снова обратился он к девушкам.

На этот раз голос был бархатный. Он пустил в ход все обаяние своего голоса, против которого никто не мог устоять. И что было самое поразительное – это его способность интонацией вызывать ощущение, что он улыбается, хотя на губах не было улыбки. Улыбался голос, когда лицо оставалось серьезным. И это очень подкупало людей, потому что у них складывалось впечатление, что он всерьез озабочен тем, чтобы вести себя с ними как можно мягче и добрее.

– Дорогие барышни, – снова сказал он, и в голосе его была улыбка. Когда имеешь дело с военными, трудно избежать всех этих формальностей. Никуда от этого не уйти. И каждый раз, когда я с этим сталкиваюсь, это вызывает у меня глубокое сожаление. Но ведь существует еще и такая вещь, как рыцарство. И я хочу, чтобы вы знали: все представители Королевского воздушного флота – истинные рыцари. Вы нам доставите большое удовольствие, если согласитесь зайти в это кафе и выпить по стакану пива. Это простое рыцарство военных. – Он прошел вперед и открыл дверь в кафе.

– Бога ради, давайте выпьем. Кто желает выпить?

Девушки вдруг все поняли, все, что произошло. С начала и до конца, притом поняли все разом. Оправившись от изумления, они постояли минуту в раздумье. Потом они поглядели друг на друга, затем на Вожака, после чего повернулись и посмотрели на Тарана и Уильяма. Они увидели еле сдерживаемый смех у летчиков в глазах и дружно расхохотались. Таран и Уильям тоже расхохотались. Гурьбой они подошли к двери и стали проходить в кафе. Высокая темноволосая девушка взяла под руку Вожака.

– Mon Dieu, – сказала она. – Военная полиция, mon Dieu! О mon Dieu! Откинув назад голову, она рассмеялась, и за ней рассмеялся Вожак.

– Это рыцарство военных, – сказал Уильям, и они все вошли в кафе.

Оно мало чем отличалось от заведения, где они до этого пили пиво, – те же деревянные столы и стулья, опилки на полу; в зале несколько египтян в красных фесках пили кофе. Уильям с Тараном составили вместе три круглых стола и принесли стулья. Девушки расселись. Египтяне, сидящие за своими столиками, повернулись на стульях и уставились на девушек. Они смотрели на них во все глаза, как маленькие жирные рыбешки, выглядывающие из ила, а некоторые даже переставили стулья, чтобы им было видней, и тоже глядели во все глаза.

Подошел официант.

– Семнадцать порций пива, – сказал Вожак. – Семнадцать порций.

Официант сказал "пожалста" и удалился.

Пока все сидели в ожидании пива, девушки смотрели на летчиков, а летчики на девушек.

– Это рыцарство военных, – сказал Уильям, и в ответ черноволосая девушка только сказала:

– Mon Dieu, вы сумасшедшие. О mon Dieu!

Официант принес пиво. Уильям поднял бокал:

– За рыцарство военных.

Черноволосая девушка снова сказала:

– Mon Dieu!

Таран не принимал участия в разговоре. Он разглядывал девушек, оценивая их, пытаясь решить, какая из них ему больше всего нравится, с тем чтобы немедленно приступить к делу. Он с головой ушел в это занятие. Вожак улыбался, и сидящие вокруг девушки в сверкающих вечерних платьях ослепительно красных, золотых, ослепительно синих, зеленых, черных, серебристых, снова были как живые картинки. На сей раз это была настоящая, реальная картина – девушки потягивали пиво, и, казалось, им стало радостно и весело теперь, когда они избавились от подозрений, потому что все встало на свои места, и они это поняли.

– Святой Иисусе! – воскликнул Вожак. – Он поставил свой стакан на стол и поглядел на девушек. – Хватило бы на целую эскадрилью. Здорово, если бы тут были наши ребята. – Он сделал глоток и вдруг снова отставил стакан. – Я знаю, что надо делать, – сказал он и подозвал официанта.

– Пожалста, – сказал официант.

– Добудь мне большой лист бумаги и карандаш.

– Пожалста. – Официант ушел и вскоре явился с листом бумаги. Вынув из-за уха карандаш, он протянул его Вожаку. Вожак ударил кулаком по столу, требуя внимания.

– Милые барышни, это последняя формальность. Больше формальностей не будет, – сказал он.

– Со стороны военных, – добавил Уильям.

– О mon Dieu, – сказала темноволосая девушка.

– Это пустяшное дело. Требуется, чтобы вы написали свое имя и номер телефона на этом листе бумаги. Это для моих друзей из эскадрильи. Для того чтобы они могли быть так же счастливы, как я сейчас, но без сложностей, с которыми мы столкнулись. – В голосе Вожака снова появилась улыбка. Было видно, что девушкам нравится его голос. – Будет замечательно, если вы это сделаете. Наши летчики будут рады с вами познакомиться. Это доставит им большое удовольствие.

– Еще какое! – сказал Уильям.

– Сумасшедший, – сказала темноволосая девушка, но все же написала свое имя и телефон и передала лист дальше. Вожак заказал всем еще по порции пива. Зрелище было, конечно, странное – девушки, сидящие за столом в вечерних платьях, но они тем не менее написали своя имена. Вид у них был счастливый, но самым счастливым в тот вечер был Уильям, тогда как Таран сидел с озабоченным лицом, все еще не решив для себя, которую из девушек выбрать, и это омрачало его существование. Все девушки были красивые, молодые, привлекательные, и при этом такие разные, совершенно разные, потому что среди них были гречанки, сирийки, француженки и итальянки, египтянки со светлой кожей, югославки, и все они были хороши собой, все до единой красивы и элегантны.

Лист тем временем вернулся обратно к Вожаку – теперь на нем стояло четырнадцать имен, так причудливо, по-разному написанных, и четырнадцать номеров телефонов. Вожак задумчиво смотрел на список.

– Эта бумага будет вывешена на доске объявлений, – сказал он. – И меня будут считать всеобщим благодетелем.

– Она должна пойти в штаб. Ее нужно распечатать на мимиографе и распространить во всех эскадрильях. Это поднимет боевой дух, – добавил Уильям.

– О mon Dieu, – сказала черноволосая девушка, – вы сумасшедшие.

Таран медленно поднялся на ноги и, забрав свой стул, перенес его на другой конец стола и втиснул между двумя девушками.

– Извините, вы не будете против, если я сяду здесь?

Он наконец сделал выбор и теперь, повернувшись к девушке справа, приступил к атаке. Девушка была очень миленькая, смуглянка с пышными формами, прехорошенькая. Таран повернулся к ней, подпер подбородок рукой и начал что-то ей говорить, забыв обо всем на свете. Наблюдая за ним, легко было понять, почему он был лучшим летчиком эскадрильи. У этого молодого атлета была редкая способность к концентрации. Сосредоточившись, он шел к намеченной цели строго по прямой. Ступая по извилистым дорогам, он тщательно распрямлял их и затем уже двигался вперед на огромной скорости и ничто не могло остановить его. Таков был Таран, и сейчас он разговаривал с хорошенькой девушкой, но никто не слышал, что он ей говорит.

Между тем Вожак сосредоточенно думал. Он думал о том, как ему быть дальше, и, когда вся компания допивала третью порцию пива, он снова стукнул ладонью по столу, призывая к молчанию.

– Милые барышни, – сказал он. – Нам доставит большое удовольствие проводить вас до самого дома. Я беру пятерых. – Он уже все обдумал заранее. – Таран еще пять человек, а Уильям четверых. Мы наймем трех извозчиков, пять девушек я беру в свой фиакр и каждую высажу у ее дома.

– Это рыцарство военных, – сказал Уильям.

– Таран, ты слышал, что я сказал? Ты отвезешь пятерых и сам решишь, кого высадить последней, – сказал Вожак.

Таран обвел взглядом сидящих за столом.

– Да, я все понял. Меня это устраивает, – сказал он.

– Уильям, ты берешь четверых и высадишь по очереди прямо у дома. Ты понял меня?

– Прекрасно понял, самым наипрекраснейшим образом.

Они все встали и двинулись к двери. Высокая темноволосая девушка взяла под руку Вожака.

– Меня берешь с собой? – спросила она.

– Беру.

– И высадишь в последнюю очередь?

– В самую последнюю очередь.

– О mon Dieu! Да это просто замечательно.

Выйдя на улицу, они сразу же остановили трех извозчиков и разбились на группы. Таран действовал очень решительно. Он быстро усадил девушек и забрался на сиденье сам. Вожак проследил, как лошади затрусили по улице, затем он дождался, пока отъедет Уильям. Он видел, как лошади тронули, но потом вдруг сделали неожиданный рывок и затем сразу же перешли в галоп. Взглянув еще раз, Вожак увидел, что высоко на козлах сидит Уильям и в руках у него вожжи.

– Поехали, – сказал Вожак, и пять девушек забрались в коляску.

Они втиснулись с трудом, но все же как-то разместились. Вожак сидел спиной к ним, и вдруг сзади протянулась рука и нашла его пальцы. Это была высокая девушка с темными волосами. Он обернулся и поглядел на нее.

– Привет, – сказал он.

– Привет. Вы черти какие-то, сумасшедшие люди, – прошептала она.

Он почувствовал, как теплеет у него внутри, и стал насвистывать какой-то мотив, пока извозчик трясся по темным улицам.