Текст книги "Чудесный автоматический грамматизатор"

Автор книги: Роальд Даль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Даль Роальд
Чудесный автоматический грамматизатор

Роальд ДАЛЬ

ЧУДЕСНЫЙ АВТОМАТИЧЕСКИЙ ГРАММАТИЗАТОР

Перевод И. Разумовской и С. Самостреловой

– Ну что ж, Найп, мой мальчик. Я вызвал вас просто для того, чтобы выразить благодарность за прекрасную работу.

Адольф Найп молча стоял перед столом мистера Боулена. Энтузиазма в нем не замечалось.

– Вы не рады?

– Нет, что вы, мистер Боулен, рад, конечно.

– Видели, что сегодня пишут в газетах?

– Нет, сэр, не видел.

Сидевший за столом мистер Боулен придвинул к себе сложенную газету и стал читать: "Завершилось выполнение правительственного заказа по созданию большой вычислительной машины. На сегодняшний день это, по всей вероятности, самая быстродействующая электронная вычислительная машина в мире. Она предназначена для удовлетворения все возрастающих потребностей науки, промышленности и администрации в математических расчетах, выполнить которые с помощью традиционных методов было до сих пор либо физически невозможно, либо требовало неоправданно большой затраты времени. Как сказал мистер Боулен – глава электротехнической фирмы, которой было поручено выполнение заказа, – о скорости работы новой машины можно судить по тому, что с задачей, на решение которой математику потребовался бы месяц, она справляется за пять секунд. За три минуты машина выполняет такие вычисления, которые заполнили бы полмиллиона листов бумаги стандартного формата, если бы их пришлось выполнять вручную (что, впрочем, невозможно). В новом автоматическом вычислителе используются электрические импульсы, генерируемые с частотой миллион в секунду. Это позволяет машине выполнять все математические действия: сложение, вычитание, умножение и деление. Ее возможности практически беспредельны..."

Мистер Боулен поднял глаза на длинное унылое лицо молодого человека.

– Ну что, Найп? Рады? Гордитесь?

– Конечно рад, мистер Боулен.

– Думаю, мне не надо напоминать вам, как важен был ваш вклад, особенно на первом этапе. По существу, я даже могу позволить себе сказать больше: без вас и без некоторых ваших идей этот проект и сегодня еще оставался бы на чертежных досках.

Адольф Найп, переминаясь с ноги на ногу, смотрел на маленькие белые руки своего шефа, на нервные пальцы, теребившие скрепку, то сгибая, то выпрямляя ее, словно шпильку для волос. Найпу не нравились руки шефа. Не нравилось ему и лицо мистера Боулена с маленьким ртом и тонкими лиловатыми губами. Почему-то, когда шеф говорил, у него двигалась только нижняя губа, это было неприятно.

– Вас что-то беспокоит, Найп? Вы чем-то встревожены?

– О нет, мистер Боулен, вовсе нет!

– Не хотите ли на недельку уйти в отпуск? Вам это пойдет на пользу. Вы заслужили отдых.

– Право, не знаю, сэр.

Старший из собеседников выжидал, глядя на своего подчиненного высокого, тощего субъекта, который стоял перед ним, как обычно, ссутулившись. "Трудный тип! Неужели он не может стоять прямо? Всегда какой-то неопрятный, разболтанный, пиджак вечно в пятнах, волосы падают на лицо".

– Мне бы хотелось, чтобы вы взяли отпуск, Найп. Вам это необходимо.

– Хорошо, сэр. Если вам так угодно.

– Возьмите неделю, а если хотите, две. Отправляйтесь куда-нибудь в теплые места. Погрейтесь на солнышке. Поплавайте. Расслабьтесь. Выспитесь. Вернетесь, и мы поговорим о планах на будущее.

После работы Адольф Найп сел на автобус и поехал домой, в свою двухкомнатную квартиру. Он швырнул пальто на диван, плеснул в стакан виски и сел перед стоявшей на столе пишущей машинкой. Мистер Боулен прав. Конечно прав. Если не считать того, что он далеко не все знает. Наверно, вообразил, что дело в женщине. Почему-то, когда молодой человек впадает в депрессию, всегда думают, будто тут замешана женщина.

Найп нагнулся и стал читать текст, занимающий половину вставленного в машинку листа. Текст был озаглавлен: "На волосок от смерти" – и начинался следующими словами: "Ночь была длинная, ни зги не видно, гремела гроза, ветер свистел в кронах деревьев, дождь лил как из ведра, сплошной стеной..."

Адольф Найп отхлебнул виски, ощутил горьковатый привкус солода, почувствовал, как ледяная жидкость заструилась по горлу, в желудке сразу стало холодно, потом постепенно потеплело, понемногу тепло стало распространяться, и внутри словно возник маленький теплый островок. К черту мистера Джона Боулена. И к черту эту замечательную электрическую счетную машину. К черту...

И в этот момент глаза у него вдруг недоуменно округлились, рот приоткрылся, словно что-то его поразило. Он поднял голову, замер, уставился в стену перед собой, в его взгляде было не то изумление, не то сомнение, и так, не шевелясь, он просидел секунд сорок... пятьдесят... минуту. Потом выражение его лица постепенно стало меняться (хотя глаз от стены он по-прежнему не отрывал), удивление сменилось радостью, сначала это было едва заметно по уголкам губ, но вот все лицо преобразилось: словно открылось и засияло восторгом. Адольф Найп впервые за много-много месяцев улыбался.

– Да нет, – проговорил он вслух, – это просто смехотворно. – И снова улыбнулся, верхняя губа чуть приподнялась, обнажив зубы в странной, плотоядной улыбке.

– Идея, конечно, блеск, но толку от нее никакого, так что и думать над ней смысла нет.

Однако с этой минуты Адольф Найп уже не думал ни о чем другом. Идея захватила его целиком, сначала потому, что сулила надежду – хотя и очень отдаленную – отомстить своим заклятым врагам, и отомстить поистине дьявольски. Наслаждаясь этим планом, он минут десять или пятнадцать безмятежно забавлялся осенившей его идеей, а потом вдруг поймал себя на том, что обдумывает ее совершенно серьезно, как вполне осуществимую. Найп потянулся за бумагой и сделал несколько предварительных заметок. Но далеко не ушел. Он сразу столкнулся с давно известной истиной, что машина, какой бы хитроумной она ни была, не в состоянии думать сама. Она способна решать только те задачи, которые можно выразить в математических формулах, задачи, имеющие единственный правильный ответ.

Это был тупик. И выхода из него Адольф Найп не видел. У машины нет мозга. Но, с другой стороны, есть же у нее память, правда? У их электронного вычислителя, например, память замечательная. Преобразуя электрические импульсы в сверхзвуковые колебания, он одновременно запоминает, по меньшей мере, тысячу чисел и по первому требованию выдает любое из них. Неужели нельзя по такому же принципу создать память почти неограниченных возможностей?

Вот только как это сделать?

И вдруг Найпа осенила блестящая и в то же время простая мысль: ведь английская грамматика построена на правилах, которые по своей строгости могут сравниться с математическими! Если даны слова и дан смысл того, что нужно этими словами выразить, то порядок, в котором должны выстраиваться слова, может быть только один.

"Нет, – подумал он, – это не совсем так. Во многих фразах слова и целые обороты могут занимать разное положение, и любое из них будет правильным грамматически. Но черт возьми! В своей основе-то идея совершенно правильна! Следовательно, логично предположить, что машину, построенную по принципу электронного вычислителя, можно настроить так, чтобы она сама расставляла слова в нужном порядке в соответствии с правилами грамматики. Значит, надо ввести в нее существительные, глаголы, прилагательные, местоимения, заложить их в память в виде словаря и устроить так, чтобы их можно было извлекать оттуда, когда потребуется. А йотом задать машине сюжеты, и пусть себе строчит".

Теперь уже Найпа ничто не могло остановить. Он немедленно приступил к делу и в течение нескольких дней работал не покладая рук. Гостиная была завалена листами бумаги, испещренными формулами и столбиками цифр, списками слов, тысячами и тысячами списков, среди них были и сюжеты рассказов, рассортированные по типам, длиннейшие выписки из "Тезауруса Роджета", целые страницы мужских и женских имен, сотни фамилий, взятых из телефонного справочника. Были тут и рулоны схем с изображенными на них переключателями и термоэлектронными лампами, соединенными сетью проводов, а также чертежи перфорирующего устройства, пробивающего отверстия разной формы на маленьких карточках, и чертежи диковинной пишущей машинки, способной печатать до десяти тысяч слов в минуту. А еще здесь был чертеж пульта управления с рядами кнопок, на которых значились названия самых известных американских журналов.

Найп работал вдохновенно, он ликовал, сновал по комнате, пробираясь среди вороха бумаг, потирал руки и громко разговаривал сам с собой; иногда, озорно сморщив нос, он разражался целыми тирадами, содержащими цветистые проклятия, в которых неизменно присутствовали слова "издатель" и "редактор". На пятнадцатый день непрерывной работы он сгреб все бумаги, сложил их в две папки и почти бегом понесся в офис электротехнической фирмы "Джон Боулен, Инк".

Мистер Боулен был рад, что Найп вернулся.

– Ну что ж, Найп, видит Бог, выглядите вы гораздо лучше. Совсем другое дело. Хорошо отдохнули? А куда ездили? – говорил мистер Боулен, а сам в это время думал: "Такой же урод и неряха, как всегда, и почему он не может стоять прямо? Похож на сломанную палку". – Совсем другое дело, – повторил он. "Интересно, чего это он ухмыляется? Каждый раз, как я его вижу, уши у него, по-моему, становятся еще больше".

Адольф Найп положил свои папки на стол.

– Взгляните, мистер Боулен, – воскликнул он, – взгляните на это!

И стал быстро рассказывать. Он открыл папки перед изумленным коротышкой и развернул чертежи. Найп говорил почти час, подробно все объясняя, а закончив, отступил назад и, раскрасневшись, с трудом переводя дыхание, стал ждать приговора.

– Знаете, что я думаю, Найп? Я думаю, что вы спятили!

"Ну, ну, осторожнее! – мысленно одернул себя мистер Боулен. – С ним надо обращаться бережно. Этот Найп дорогого стоит. Был бы он только не такой безобразный! Лицо лошадиное, зубы торчат. А уши у красавчика ну прямо как листья ревеня!"

– Но, мистер Боулен! Машина будет работать! Я же доказал вам, что работать она будет. Вы не можете это отрицать.

– Не волнуйтесь, Найп. Не волнуйтесь. И послушайте, что я вам скажу.

Адольф Найп внимательно смотрел на своего шефа, и с каждой секундой тот нравился ему все меньше и меньше.

– Эта идея, – проговорил мистер Боулен, приводя в действие нижнюю губу, – эта идея очень остроумна. Я бы даже мог сказать, блистательна и лишь подтверждает то, что я думаю о ваших способностях, Найп. Но не относитесь к ней слишком серьезно. В конце концов, мой мальчик, чем она может быть нам полезна? Кому нужна машина, способная писать рассказы? И какие, между прочим, деньги она может нам принести? Ответьте мне на эти вопросы.

– Можно я сяду, сэр?

– Ну конечно, присаживайтесь.

Адольф Найп уселся на краешек стула. Его шеф наблюдал за ним своими настороженными карими глазками, гадая, что последует дальше.

– Хотел бы вам кое-что объяснить, если позволите, мистер Боулен. Рассказать, что меня натолкнуло на это.

– Валяйте, Найп, – сказал мистер Боулен, а сам подумал: "Теперь его надо немного ублажить. Этот мальчишка – настоящее сокровище, прямо-таки гений. Для фирмы он просто незаменим. Взять хотя бы эти чертежи. Такой чертовщины я сроду не видел. Потрясающая работа. Но, ясное дело, абсолютно бесполезная. Никакого коммерческого интереса не представляет. Только подтверждает, что парень дьявольски способный".

– Пожалуй, я признаюсь вам кое в чем, мистер Боулен. Полагаю, это объяснит, почему я все время... ну как бы это сказать?.. чем-то озабочен.

– Выкладывайте, Найп. Я всегда готов помочь вам, вы это знаете.

Молодой человек крепко сжал лежащие на коленях руки и поплотнее прижал локти к бокам. Казалось, ему стало очень холодно.

– Видите ли, мистер Боулен, если говорить начистоту, то мне не очень нравится моя работа. Я знаю, у меня она получается хорошо и все такое, но не по сердцу она мне. Я хотел бы заниматься совсем другим.

Брови мистера Боулена взметнулись вверх, словно на пружинах. Он замер.

– Видите ли, сэр, всю свою жизнь я хотел стать писателем.

– Писателем?!

– Да, мистер Боулен. Вы не поверите, но все свободное время я трачу на то, чтобы писать рассказы. За последние десять лет я написал сотни, буквально сотни коротких рассказов. А если быть точным, то пятьсот шестьдесят шесть. Примерно по одному в неделю.

– Боже милостивый! Зачем это вам?

– Могу сказать только, сэр, что такая у меня потребность.

– Потребность?

– Тяга к творчеству, мистер Боулен. – Поднимая глаза, Найп каждый раз видел, что губы у мистера Боулена становятся все тоньше и тоньше.

– А могу я спросить вас, Найп, что вы делали со своими рассказами?

– Да, сэр, вот в этом-то и загвоздка. Их никто не покупал. Закончив рассказы, я посылал их в разные журналы. В один за другим. Я посылал, мистер Боулен, а они мне их возвращали. Это меня очень угнетало.

Мистер Боулен вздохнул с облегчением.

– Прекрасно понимаю, что вы должны испытывать, мой мальчик. – Его голос источал сочувствие. – Все мы в свое время прошли через это. Но сейчас, когда у вас есть доказательства – убедительные доказательства от специалистов, от издателей, что ваши рассказы – как бы это выразиться? – не слишком удачны, самое время покончить с этим. Забудьте о них, дорогой. Просто забудьте, и все.

– Нет, мистер Боулен! Нет! Они ошибаются! Я знаю, у меня хорошие рассказы. Господи, да их не сравнить с тем, что печатают в журналах, даю вам слово, мистер Боулен, там из недели в неделю печатают такое барахло, такую скучищу, меня это просто бесит.

– Постойте, мой мальчик...

– Вы когда-нибудь читали эти журналы, мистер Боулен?

– Простите, Найп, но при чем тут ваша машина?

– При всем, мистер Боулен, при всем! Вот что я хочу сказать. Я изучил эти журналы, и, похоже, каждый из них печатает рассказы определенного типа. И писатели – те, что имеют успех, – это прекрасно знают и пишут то, что нужно.

– Постойте, Найп. Успокойтесь. Не думаю, что этот разговор нас куда-то приведет.

– Пожалуйста, мистер Боулен, выслушайте меня до конца. Все это ужасно важно. – Найп помолчал, стараясь восстановить дыхание. Теперь он уже не мог сдерживать волнение и, когда говорил, вовсю размахивал руками. Его лошадиное, длиннозубое лицо с торчащими большими ушами сияло от воодушевления, во рту скапливалась слюна, отчего при каждом слове он немного причмокивал. – В общем, понимаете, в этой моей машине предусмотрен координатор между памятью, где хранятся сюжеты, и памятью, где хранятся слова, и я могу получать рассказы любого типа, стоит только нажать кнопку.

– Да, понимаю, Найп, понимаю. Все это очень интересно, только какой в этом прок?

– Большой, мистер Боулен. Рынок ограничен, а мы сможем выдавать нужный материал в нужное время, когда захотим. Это бизнес, только и всего. Сейчас я говорю с вами на вашем языке – это коммерческое предложение.

– Дорогой мой, какое же это коммерческое предложение? Коммерческим оно вообще быть не может. Вы не хуже меня знаете, в какую сумму влетает создание таких машин.

– Да, сэр, знаю. Но при всем моем уважении к вам, я не думаю, что вам известно, сколько журналы платят своим авторам за рассказы.

– И сколько же?

– Гонорары доходят до двух с половиной тысяч долларов, а в среднем платят по тысяче.

Мистер Боулен подскочил на стуле.

– Да, сэр, так оно и есть.

– Не может быть, Найп. Это просто смешно!

– Нет, сэр, это правда.

– И, глядя мне в глаза, вы хотите сказать, что журналы выбрасывают такие деньги только за то... за то, что человек нацарапает на бумаге какой-то рассказик? Бог с вами, Найп! Еще что придумаете? Тогда выходит, все писатели – миллионеры.

– Именно, мистер Боулен. Вот чем и ценна наша машина. Послушайте, сэр, я скажу вам кое-что еще. Я все рассчитал. Большие журналы печатают примерно три художественных рассказа в каждом номере. Теперь взять хотя бы пятнадцать самых крупных журналов – тех, что платят самые высокие гонорары. Некоторые из них выходят раз в месяц, но большинство – еженедельники. Ладно, значит, каждую неделю они покупают, скажем, по сорок больших рассказов. А это сорок тысяч долларов. Так что стоит машине заработать, и весь рынок будет наш.

– Да вы с ума сошли, мой мальчик!

– Нет, сэр, честное слово, нет. Все так и есть, как я говорю. Неужели вы не понимаете? Одним только объемом мы задавим их полностью. Моя машина будет выдавать каждые пятнадцать секунд рассказ из пяти тысяч слов – уже напечатанный и готовый к рассылке. Разве писатели смогут за нами угнаться? Я спрашиваю вас, мистер Боулен, разве они смогут?

В этот момент Адольф Найп заметил, что у шефа несколько изменилось выражение лица: в глазах усилился блеск, ноздри раздулись, лицо застыло, словно окаменело. И Найп поспешно продолжал:

– В наше время, мистер Боулен, нельзя надеяться, будто что-то сделанное вручную найдет применение. Ручная работа не может конкурировать с массовым производством, особенно у нас в стране, – вы же это прекрасно знаете. Ковры... стулья... ботинки... кирпичи... посуда – возьмите что угодно – все теперь производится машинами. Возможно, при этом страдает качество, но разве это имеет значение? Принимается в расчет только стоимость самого производства. А рассказы... что ж, это такой же товар, как ковры и стулья, и никого не интересует, как они изготавливаются, главное, чтобы их поставляли. И мы будем продавать их оптом, мистер Боулен! Мы разорим всех писателей в нашей стране. Монополизируем рынок!

Мистер Боулен выпрямился на стуле. Теперь он слушал, подавшись вперед, положив локти на стол. Лицо оживилось, маленькие карие глазки впились в собеседника.

– И все-таки, мне кажется, эта машина не найдет практического применения, Найп.

– Сорок тысяч в неделю! – вскричал Адольф Найп. – Да если мы снизим цену вдвое, до двадцати тысяч в неделю, то и тогда это составит миллион в год! – И уже тише добавил: – Разве вы получали миллион в год, когда создавали этот несчастный электронный вычислитель, а, мистер Боулен?

– Нет, серьезно, Найп. Вы действительно думаете, что эти рассказы будут покупать?

– Послушайте, мистер Боулен. Кому понадобится заказывать рассказы, когда можно получить готовые за полцены? Разумно, не правда ли?

– А как вы собираетесь их продавать? Как объясните, кто их написал?

– Мы откроем свое литературное агентство и через него будем рассылать наши рассказы. Для всех авторов придумаем фамилии.

– Мне это не нравится, Найп. По мне, так это смахивает на мошенничество, вы не думаете?

– И еще одно, мистер Боулен. Стоит нам начать, как мы сможем извлекать пользу из побочных продуктов. Взять хотя бы рекламу. Сейчас всякие там производители пива и всего прочего готовы платить бешеные деньги, если кто-то из знаменитых писателей разрешит поставить свое имя на их изделии. Да Господи, мистер Боулен! Мы ведь не о детских игрушках говорим. Это же большой бизнес!

– Не слишком-то заноситесь, мой мальчик.

– И еще одно. Почему бы нам не использовать и ваше имя, мистер Боулен? Скажем, подписывать им самые удачные рассказы, если вы, конечно, хотите.

– Боже мой, Найп. Да зачем мне это?

– Не знаю, сэр. Вообще-то, знаменитых писателей очень уважают возьмите хотя бы Эрла Гарднера или Кэтлин Норрис. Нам же понадобятся разные фамилии, я и сам, например, подумываю о том, чтобы подписать парочку рассказов, просто для пользы дела.

– Подписывать рассказы, говорите? – задумчиво проговорил мистер Боулен. – Что ж, в клубе просто обалдеют, когда увидят мою фамилию в журналах – в хороших журналах, разумеется.

– Вот именно, мистер Боулен.

На мгновение глаза мистера Боулена сделались отсутствующими, в них появилась некая мечтательность, и он улыбнулся. Но тут же встрепенулся и стал просматривать лежащие перед ним чертежи.

– Одно не совсем понятно, Найп. Откуда возьмутся сюжеты? Ведь сюжет машина придумать не может.

– А мы введем в нее сюжеты, сэр, это не проблема. Сюжетов хватает. Триста или четыреста уже собраны в папке, что слева от вас. Мы их введем прямо в сюжетную память.

– Продолжайте.

– В машине много и других небольших нововведений, мистер Боулен. Вы сами увидите, когда хорошенько рассмотрите схемы. Например, предусмотрен трюк, которым пользуются почти все писатели: ведь в каждый рассказ они нарочно вставляют какое-нибудь длинное, заковыристое слово. Чтобы читатель думал, будто автор жуть какой умный. Вот и моя машина будет делать то же. У меня заготовлен целый список длинных слов специально для этой цели.

– Где?

– В разделе "память для слов", – ответил умудренный лингвист Найп.

Почти весь тот день оба обсуждали возможности новой машины. В конце концов мистер Боулен заявил, что ему надо подумать. На следующее утро он уже проявлял сдержанный энтузиазм. А через неделю вполне созрел для воплощения идеи в жизнь.

– Вот что необходимо сделать, Найп: мы объявим, что создаем еще один вычислитель, только другого типа. Тогда нам удастся сохранить все в тайне.

– Именно, мистер Боулен.

За шесть месяцев машина была готова. Ее установили в отдельном каменном флигеле на задах участка, принадлежащего фирме, и теперь, когда ей предстояло боевое крещение, всем, кроме мистера Боулена и Адольфа Найпа, приближаться к этому флигелю запретили.

И вот наступил волнующий момент, когда два человека – один низенький, пухлый, коротконогий, другой длинный, тощий, с выступающими вперед зубами, – остановились на площадке перед пультом управления и приготовились запустить в производство первый рассказ. От места, где они стояли, расходились в разные стороны узкие коридоры, все стены были покрыты проводами и утыканы переключателями, предохранителями и огромными электронными лампами. Оба нервничали, мистер Боулен переступал с ноги на ногу, не в силах стоять спокойно.

– Какую нажмем? – спросил Найп, окидывая взглядом ряд небольших белых кнопок, напоминающих клавиши пишущей машинки. – Вам выбирать, мистер Боулен. Журналов много, выбирайте какой хотите: "Сетердей Ивнинг Пост", "Кольерс", "Ледиз Хоум Джорнел", назовите, какой вам по вкусу.

– Что вы, мой мальчик! Откуда мне знать? – Мистер Боулен поеживался, словно его донимала крапивница.

– Мистер Боулен, – серьезно сказал Адольф Найп, – вы отдаете себе отчет, что сейчас одно мановение вашего мизинца – и вы станете самым плодовитым писателем на нашем континенте?

– Слушайте, Найп, сделайте милость, начинайте сами, и давайте без предисловий.

– О'кей, мистер Боулен. Значит, сделаем так... Дайте-ка посмотреть... ага, вот эта. Подойдет? – Найп выставил палец и нажал кнопку, на которой мелким черным шрифтом было начертано: "Тудейс вуман". Раздался резкий щелчок, и, когда Найп убрал палец, кнопка так и осталась утопленной единственная в ряду других кнопок.

– Ну вот, выбор сделан! – объявил Найп. – Теперь держитесь! – Он поднял руку и дернул за маленький рычаг переключателя.

Комната сразу наполнилась громким гулом, треском электрических разрядов, перезвоном крошечных, быстро двигающихся рычажков, и почти в ту же минуту из прорези справа от пульта в стоящую внизу корзину повалились листы бумаги в формате "кварто". Они падали очень быстро, по листу в секунду, и минуты не прошло, как все закончилось. Бумага перестала сыпаться в корзину.

– Вот и все! – воскликнул Адольф Найп. – Получайте ваш рассказ!

Они собрали листы и принялись читать. Первый лист начинался следующим образом: "Аифкймбсаегувзтпнлнвокьюкюудкйгт: фухпеканвбертиниоикйгфд-сазэсцвум, перюитрехдйкгмнвб, вмсуин..." В изумлении они уставились друг на друга. На всех листах красовалось примерно то же самое. Мистер Боулен вышел из себя и стал кричать. Молодой человек старался его урезонить.

– Все в порядке, сэр. Уверяю вас, все в порядке. Нужно только слегка подрегулировать. Где-то нарушился контакт, вот и все. Не забывайте, мистер Боулен, ведь одних только проводов в этой комнате больше миллиона футов. Нельзя ожидать, что все получится с первого раза.

– Она никогда не заработает, – простонал мистер Боулен.

– Терпение, сэр, терпение.

Адольф Найп углубился в поиски неисправности и спустя четыре дня объявил, что все готово к следующему испытанию.

– Да не заработает она, – сказал мистер Боулен. – Уверен, никогда не заработает.

Найп улыбнулся и нажал кнопку с надписью: "Ридерс Дайджест", потом потянул на себя рычажок, и снова послышалось странное, волнующее жужжание. В корзину упал лист с напечатанным на нем текстом.

– А остальное где? – завопил мистер Боулен. – Да она остановилась! Испортилась!

– Нет, сэр, не испортилась. Все правильно. Это ведь для "Дайджеста", понимаете? Там печатают сокращенные версии.

На этот раз лист начинался следующим образом: "Немногиелюдизнаютоновомреволюционномсредствекотороепризванопринестиустойчи# воеоблегченетемктострадаетсамымужаснымзаболеваниемнынешнеговремени"... и так далее.

– Что за белиберда? – вскричал мистер Боулен.

– Нет, сэр, все прекрасно. Понимаете, просто машина еще не отделяет слова друг от друга. Это легко исправить. Но текст-то уже есть! И взгляните, мистер Боулен, взгляните! Ведь это связный текст, только слова напечатаны без интервалов.

Действительно, так оно и было.

Через несколько дней, когда они сделали еще одну попытку, все прошло как по маслу, даже с пунктуацией все было в порядке. Первый рассказ, который выдала машина, предназначался для известного женского журнала. Это была добротная история с захватывающим сюжетом – она повествовала о юноше, который хотел выслужиться перед хозяином. Этот юноша подговорил своего приятеля напасть на дочь богатого хозяина, когда она поздно вечером будет возвращаться домой. А сам, словно случайно проходя мимо, вышиб револьвер из рук приятеля и спас девушку. Она преисполнилась благодарности, но ее отец заподозрил подвох. Он с пристрастием допросил молодого человека, тот не выдержал и признался. А отец, вместо того чтобы вышвырнуть обманщика вон, пришел в восторг от его изобретательности. Девушка была восхищена его честностью и красотой. Отец пообещал сделать его главой отделения в своем банке. Девушка вышла за него замуж.

– Потрясающе, мистер Боулен! Как раз то, что надо.

– По-моему, немного слюняво, – заметил мистер Боулен.

– Нет, сэр! Это пойдет! Пойдет обязательно!

Вне себя от волнения Адольф Найп быстро – за шесть минут – состряпал еще шесть рассказов. И все они оказались вполне удовлетворительными, кроме одного – этот по каким-то причинам вышел довольно скабрезным.

Теперь мистер Боулен совсем растаял. Он согласился открыть литературное агентство в центре города и поставить во главе Найпа. Через две недели дело было сделано. И Найп разослал по издательствам первую дюжину рассказов. Четыре из них он подписал своей фамилией, один – фамилией своего шефа, а подписи под другими попросту придумал.

Пять рассказов были приняты сразу. Рассказ за подписью мистера Боулена был возвращен с письмом редактора, в котором говорилось: "Работа профессиональная, но, на наш взгляд, не совсем удачная. Будем рады познакомиться с другими произведениями этого автора..." Адольф Найп взял такси, примчался к машине и мигом сварганил новый рассказ для этого журнала. Он снова поставил под ним фамилию мистера Боулена и немедленно отправил. На этот раз рассказ купили.

Стали поступать деньги. Найп медленно и осторожно принялся увеличивать производительность машины и через шесть месяцев рассылал уже по тридцать рассказов в неделю, из них продавалась почти половина.

Найп начал приобретать известность в литературных кругах, его считали плодовитым, пользующимся успехом писателем. Сделал себе имя и мистер Боулен, правда не столь известное, хотя сам он об этом не знал. Одновременно Найп создавал обойму из дюжины с лишним вымышленных писателей, выдавая их за молодых многообещающих авторов. Все шло без сучка без задоринки.

Настал момент, когда возникла идея приспособить машину к изготовлению не только рассказов, но и романов. Мистер Боулен, алчущий теперь еще большей славы в литературном мире, настоял на том, чтобы Найп взялся за грандиозное дело немедленно.

– Я хочу соорудить роман, – твердил мистер Боулен. – Роман, и ничего другого.

– И соорудите, сэр, не сомневайтесь. Только, пожалуйста, потерпите немного. Ведь придется придумать очень сложные усовершенствования.

– Меня все убеждают, что пора писать роман! – воскликнул мистер Боулен. – Издатели всех мастей охотятся за мной днем и ночью и умоляют прекратить это баловство с рассказами и создать что-нибудь солидное, что-нибудь впечатляющее. Роман – единственное, что ценится, вот что они говорят.

– Мы и собираемся выпускать романы, – заверил его Найп. – И будем выпускать их столько, сколько пожелаем. Только, пожалуйста, потерпите.

– Но послушайте меня, Найп. Я ведь хочу написать по-настоящему серьезный роман, такой, чтобы всех ошеломил и его заметили. Мне поднадоели эти рассказы, которые вы в последнее время подписываете моим именем. По правде говоря, мне кажется, что вы жульничаете.

– Как это, мистер Боулен?

– Очень просто. Все лучшие рассказы вы подписываете сами, вот что вы делаете.

– Да что вы, мистер Боулен! Ничего подобного!

– Так вот, на этот раз я должен быть уверен, что напишу умную книгу высшего сорта... Запомните это.

– Послушайте, мистер Боулен. С помощью нового щита управления, которым я сейчас занимаюсь, вы сможете написать любую книгу, какую только захотите.

Так все и получилось, ибо через несколько месяцев гениальный Адольф Найп не только приспособил свою машину к изготовлению романов, но и сконструировал необыкновенную новую систему управления, которая позволяла автору выбрать любой сюжет и любой жанр какой захочется. Система была оснащена таким количеством рычагов и дисков, что напоминала приборную доску огромного лайнера.

Сначала, нажав одну из кнопок в первом ряду, писатель делал заявку, какой именно роман ему нужен: исторический, сатирический, философский, политический, мелодраматический, эротический, юмористический или просто реалистический. Затем с помощью кнопок во втором ряду автор выбирал тему: жизнь армии, пионеры в Новом Свете, гражданская война, мировая война, расовая проблема, Дикий Запад, сельская жизнь, воспоминания детства, мореплавание, приключения на морском дне и многое, многое другое. Третий ряд кнопок позволял выбрать литературный стиль: классический, эксцентричный, фривольный, стиль Хемингуэя, Фолкнера, Джойса, женский стиль и прочее. Четвертый ряд служил для выбора персонажей, пятый задавал объем и так далее и так далее – десять длинных рядов кнопок давали возможность заказать все, что угодно.

Но это еще не все. Процесс создания книги (а на каждый роман уходило минут пятнадцать) можно было контролировать, для этого автору приходилось сидеть на операторском месте и манипулировать комплектом снабженных надписями регистров (нажимать их или вытягивать), как при игре на органе. Таким образом, писатель получал возможность постоянно регулировать смягчать или усиливать – до пятидесяти разных характеристик, определяющих атмосферу романа, как-то: напряженность, загадочность, юмор, пафос, таинственность. Бесчисленные шкалы и индикаторы на пульте управления показывали автору, насколько он продвинулся в своей работе.