Текст книги "Secretum"

Автор книги: Рита Мональди

Соавторы: Франческо Сорти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 55 страниц)

– Все равно это лучше, чем ничего, – оборвал его Атто. – Я как раз собирался сказать, что мы сейчас проверим. Что там прокричал тот вонючий черретан, когда мы нашли его с Рыжим?

–  Бшидерих…и «Ты глупец», – напомнил я.

Мы полистали книгу и быстро нашли то, что нам требовалось.

– Вот видишь? – радостно воскликнул Атто, обращаясь к своему секретарю. – Именно так я и думал. «Бшидерих» – это сбиры, а «Ты глупец» означает, что нужно незаметно скрыться. Этот вонючий предупредил Рыжего, когда мы к нему приблизились. Выходит, что эта книжечка не такая уж и бесполезная. Но ты должен мне еще кое-что, я знаю, у тебя этого добра целая куча, – сказал Атто нашему грабителю, делая движение рукой, как если бы поворачивал ключ в замке.

Угонио сразу же догадался. Он кивнул с деловым видом, заговорщицки ухмыльнулся, залез себе под накидку и протянул аббату большое железное кольцо, на котором зазвенела дюжина ключей разного размера и формы. Это был тот самый арсенал, с помощью которого грабители открывали любые помещения в Риме, чтобы поискать в тайниках святые реликвии, которыми они приторговывали. Но гораздо чаще эти предметы использовались, чтобы грабить частные квартиры.

– Хорошо, очень хорошо, – заметил Атто, внимательно рассматривая тяжелые ключи. – Во дворце Спады они нам, несомненно, пригодятся.

Краем глаза я заметил, что Сфасчиамонти, как и любой другой хороший сбир, просто сгорал от желания выведать какую-нибудь полезную для себя информацию. Но он был явно смущен видом Угонио, с его звериными чертами гробокопателя, который в то же время был кем-то средним между шпионом и взломщиком, поэтому заметно отличался от известных ему преступников. Но сбир взял себя в руки и грубо спросил его:

– Значит так, что ты выяснил?

– Я поговорил с двумя майористами, – ответил грабитель.

В четверг трактат передадут большому легату, который будет представлять Албанию.

Атто побледнел. Новость была плохой с двух сторон. Черретаны не только передадут трактат Атто какому-то таинственному большому легату, но и тот в свою очередь вручит его некоему Албанцу. И кто это мог быть, как не кардинал Албани, великий секретарь папской грамоты Его Святейшества, человек, который уже два раза едко высказывался против аббата на вилле Спада?

– Где они будут прятать мой трактат до четверга?

– В святом шару.

– В святом шару?

У Сфасчиамонти был такой же удивленный и растерянный вид, как и у Атто Мелани.

– Они так выразились, – пожал плечами Угонио. – Потом великий легат Албанум будет выступать с обвинением против этого трактата и требовать расследования.

– А кто этот великий легат?

– Этого я не знаю. Я пытался вынюхать, но они не хотели со мной общаться.

Несколько монет (довольно значительная сумма) быстро перешли из рук Атто в руки Угонио. Тот со звоном опустил их в засаленный мешочек и надвинул капюшон на лоб. Затем он собрался уходить, чтобы исчезнуть в темноте.

– Ваш трактат подтверждает рискованную и опасную мудрость, – сказал он Атто, перед тем как уйти.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Если вы будете писать об этом, то наверняка очень встревожите майористов… они сильно занервничают. Будьте благоразумны, ваше сиятельство. И не просите меня больше докладывать о новостях и происшествиях. Я не хочу, чтобы меня лишили головы из-за этого или перерезали мне шею.

* * *

По дороге назад я даже не пытался заговорить с Атто. Это был неподходящий момент. После всего того, о чем нам доложил Угонио, стало ясно, что написанное в трактате Атто очень не понравилось черретанам. Это выглядело так, как будто они захотят появиться с настоящим обвинительным актом против Атто.

Кто же еще мог быть великий легат, как не граф Ламберг? Человек столь высокого ранга не мог быть назван иначе. Именно так и сделали черретаны.

Как поступит Албани, получив эту рукопись? Назовет Атто французским шпионом? После споров между ними на вилле Спада хитрому церковнику было бы очень легко смешать своего политического противника аббата Мелани с грязью и уничтожить или же обвинить его в шпионаже и политическом заговоре и арестовать.

Возникло много других вопросов, над которыми следовало подумать: где, черт побери, был святой шар и что это такое, где до этого судьбоносного четверга будет храниться трактат Атто, о котором сказал Угонио? Сфасчиамонти молчал. Казалось, что даже он не в силах разгадать эту загадку.

– Я совсем забыл: Ламберг хотел меня принять, – вдруг сообщил Мелани.

– Как вы узнали об этом?

– Ты видел, что я передал ему записку, когда раздавали шоколад?

– Да, я припоминаю, он еще ответил вам: «Ну хорошо, договорились». В этой записке вы попросили у него аудиенции?

– Именно. Позднее я спросил у его секретаря, и тот уточнил время. День, на который у меня назначена встреча с Ламбертом, – четверг.

На последнем слове голос Атто дрогнул. В этот день должна будет решиться его судьба. В этот день он узнает правду о нападении на него с ножом. Я наблюдал, как он сидел на своей кляче, и знал, что его душа отягощена еще одним переживанием. Я также видел одновременно двух гигантов: графа Ламберга, императорского посла, и кардинала Албани, секретаря папской грамоты.

Атто Мелани приехал в Рим, для того чтобы управлять судьбой конклава и внести свою лепту в будущее папства, – по крайней мере, так он мне сказал. Но рулевой попал в кораблекрушение, и судьба, которую он себе уготовил, разбила шлюпку его души, подобно тому как страшная Сцилла разбила корабль Одиссея.

13 июля лета Господня 1700, день седьмой

– Повитуха Клоридия, я ищу повитуху Клоридию! Открывай те быстро!

Не знаю, как долго стучали в дверь моего дома. Когда я наконец смог открыть глаза, то увидел, что в комнате еще совершенно темно. Моя жена уже оделась и вышла, чтобы открыть дверь.

Пока я наспех одевался, свежий воздух, ворвавшийся с улицы дал мне знать, что сейчас еще ночь и к тому же такой час, когда температура опускается до самой низкой отметки. Я подошел к жене. В двери стоял мальчик-возница, пригнавший карету из дворца Спады: у жены младшего управляющего по провианту отошли воды.

– Поспешите, пожалуйста, повитуха Клоридия! – торопил мальчик. – Один из стражников дворца Спады заплатил мне, чтобы я забрал вас. Кроме беременной и ее мужа, там никого нет, а он не знает, что ему делать. Вы нужны очень срочно.

– Так не должно быть, такого действительно не должно быть, – пробормотала моя жена, сердито топнула ногой и побежала собирать все необходимое.

– Пойди разбуди девочек, – приказала она мне, – и сразу же возвращайся за нами на виллу Спада.

– Ты хотела сказать, во дворецСпады, – поправил я ее.

– Я сказала: на виллу Спада, мы встретимся у заднего входа. И принеси также большой плащ из мешковины.

– Но мне не холодно.

– Делай то, что я говорю, и больше не задерживай меня, – сердито ответила Клоридия – ее просто выводила из себя моя несообразительность в ситуациях, требующих быстрого решения.

Ничего не понимая, я уставился сонным взглядом на жену, в то время как она бегала по комнате, вспоминая, что нужно взять: здесь полотенце, там бутылочку с каким-то маслом. Остановилась на мгновение посредине комнаты, чтобы подумать, затем взяла из сундука рубашку и халат, который носила совершенно в других случаях, завернула в них пару деревянных туфель и другую одежду и через секунду была уже в карете, торопя мальчика побыстрее везти ее на виллу Спада.

* * *

– И эти вязаные чулки тоже? Нет, это невозможно. Должно быть какое-то другое решение, дева Клоридия.

– Неужели вы хотите, чтобы младший управляющий поинтересовался, почему у моей помощницы из-под халата выглядывают замечательные красные чулки аббата?

Когда я встретился в назначенном месте с Клоридией, то едва смог поверить в то, что увидел в бледном свете луны: Атто, чье сонное выбритое лицо было полускрыто белым чепчиком повитухи, одетый в широкое женское платье, оставшееся у моей жены со времен последней беременности, тщетно пытался оказать сопротивление Клоридии, которая опытными руками приподняла полы одеяния, под которым скрывался аббат.

Клоридия ловко нарядила его старой повитухой, и сейчас, обнаружив, что аббат тайно натянул любимые красные шелковые чулки, выглядывающие из-под юбки, она заставила его сменить их на чулки из пеньковой пряжи, какие носили простые женщины. Только вот Атто никак не мог смириться с этим. Старый кастрат, успевший за время своей довольно долгой театральной карьеры спеть половине мира женские партии, прекрасно чувствовал себя в костюме повитухи. Но как примадонна он, конечно же, был возмущен необходимостью натягивать хлопчатобумажные чулки, по которым сразу можно определить низкое происхождение женщины.

– Может, вы предпочтете надеть деревянные башмаки прямо на голые ноги, как это делают нищенки? – нетерпеливо бранила его Клоридия.

– Хорошая идея, вы были бы отличной черретанкой, – язвительно поздравил я Атто, заслужив в ответ яростный взгляд.

Пока карета ждала нас перед воротами, моя супруга быстро проанализировала ситуацию. К сожалению, ее травы оказали гораздо более сильное действие, чем она ожидала: Клоридия рассчитывала что роды у жены младшего управляющего начнутся во второй половине дня, и до этого собиралась спокойно рассказать нам что ей удалось увидеть и узнать прошлым вечером во дворце.

– На это у нас сейчас нет времени, – обеспокоенно заявила она. – Тем не менее вкратце: я выяснила, что в бельэтаже есть закрытая галерея, соорудить которую приказал лично Виргили Спада. В ней находятся разные предметы, среди которых и тот фламандский глобус, о котором вы мне вчера рассказали. Возможно, вы найдете в той галерее то, что ищете. Квартира младшего управляющего находится на первом этаже, в правой части вестибюля с тремя пролетами. Сразу за ним вы натолкнетесь на лестницу. Остальное я покажу вам, когда мы будем там.

Мы с девочками поспешили к выходу. По пути Клоридия сообщила нам о своем плане:

– Слушайте все, что я буду говорить младшему управляющему: так как его жена очень толстая, то, кроме дочек, мне понадобится надежная старая повитуха, – она указала на Атто, – а кроме ее мужа, мне потребуется еще один человек, который будет держать роженицу во время родов. Оба наших цыпленка будут помогать мне с инструментами, полотенцами и прочими вещами.

– Думаете, он поверит этому? – спросил Атто, недоверчиво разглядывая свой наряд.

– Не беспокойтесь, господин аббат, – успокоила его Клоридия мягким голосом. – Все пройдет как нельзя лучше.

Она с улыбкой осмотрела его с головы до пят: говорить женским голосом и вести себя по-женски Атто будет совсем нетрудно.

Значит, ему придется играть роль помощницы повитухи – дело вовсе небезопасное, не говоря уже о том, что аббат испытывал отвращение от одной мысли о родах. Как, черт возьми, Клоридия заставила его решиться на такой маскарад? Мне стало жаль, ч я не присутствовал в тот момент.

– Вам хорошо смеяться, – ответил Мелани. – Но вы еще не объяснили мне, как я смогу улизнуть из квартиры младшего управляющего. В конце концов, мне не хотелось бы по-нашему ассистировать вам при родах и вернуться домой ни с чем.

– Доверьтесь мне, – прошептала ему в ответ Клоридия, и поскольку в это время мы уже дошли до ворот виллы, добавила: – У нас больше нет времени на объяснения. Я дам вам понять, когда наступит время оставить меня одну.

– Но… – начал было Атто.

– А теперь молчите.

– А как же я? – пришлось спросить мне.

– Делай вид, будто прощаешься с нами. Как только я отвлеку мальчика-возницу, завернись в свой плащ и спрячься сзади.

Мою скромную особу дорогая жена решила не переодевать. «Ах да, – подумал я, слегка огорчившись, – благодаря незначительному росту мне будет легче тайно проскользнуть…»

Едва они сели в карету, я быстро и осторожно, как только мог, спрятался сзади, завернувшись в плащ. «К счастью, – подумал я с улыбкой, – присутствия моих маленьких шалуний вполне достаточно, чтобы молодой возница всю дорогу отвлекался».

Карета въехала во двор дворца, и я еще ниже опустил на голову капюшон плаща. Охранники пропустили нас, только кивнув головой.

Как и сообщила нам Клоридия, управляющий с женой, которая незадолго до своей беременности приехала из Милана и поступила на службу к кардиналу Спаде, временно расположился на первом этаже, так что сейчас они могли следить за входом во дворец, когда все остальные слуги из-за свадьбы были переведены на виллу Спада.

Я ждал, спрятавшись в каретном сарае. Как и было условлено, Клоридия быстро вернулась ко мне под предлогом, что забыла свою сумку в карете. И пока младший управляющий и Мелани шли к роженице через служебный вход, она тайно провела меня в здание. Мы поднялись на второй этаж. Мне сразу же пришлось воспользоваться той волшебной связкой ключей и отмычек, которой снабдил нас Угонио. Как и ожидалось, после нескольких попыток я подобрал нужный экземпляр.

– Подожди здесь и постарайся не шуметь, – велела мне жена, напутственно поцеловав в лоб.

– Я скоро пришлю к тебе «повитуху» Мелани. Можешь подсматривать отсюда, – сказала она и открыла окно большого вестибюля, выходившего во внутренний двор, в ночную темноту. – Я еще вчера обдумала все как следует.

Клоридия показала мне, что из этого окна можно наблюдать за всем, что происходит в комнате роженицы. Очень удобная позиция – во время поисков мы сможем время от времени проверять, находится ли управляющий рядом с женой и не возникла ли какая-то опасность для нас. Я выглянул в окно. Атто и управляющий уже были в комнате, а на кровати лежала женщина. Даже отсюда было заметно, как тяжело она дышит. Увидев аббата Мелани, столь экстравагантно одетого, я не смог удержаться от улыбки. Он с большим нетерпением ожидал возвращения Клоридии. И чтобы сохранить самообладание и соответствовать своей роли, Атто один за другим вытаскивал инструменты из мешка, но держал их кончиками пальцев, так, словно они были мертвыми крысами.

Клоридия оставила меня в темноте, спустилась по лестнице и вошла в комнату к роженице. Я увидел, как она сняла с кровати три подголовника и положила их на пол. К моему большому удивлению, она велела роженице лечь на них, подложив три подушки, так что голова женщины стала свисать на пол.

Положение казалось мне довольно неудобным, видно было, что бедная женщина пожаловалась, но Клоридия сделала ее позу еще более странной, по крайней мере, я так решил, хотя ничего не понимал в этом. Клоридия подогнула ей ноги, как это показано на рисунке, который я здесь прилагаю:

– Что за жара у вас тут! – воскликнула Клоридия и открыла окно, так что теперь я со своего поста мог не только наблюдать, но и слышать, что происходит в комнате.

– Но неужели действительно необходимо, чтобы моя жена рожала в таком ужасном положении? – с жалостью произнес младший управляющий, которому было невыносимо смотреть на свою согнутую пополам жену.

– Но ведь я не виновата, что твоя жена такая полная. Жир, который собрался у нее на животе, давит на матку и сужает ее. И только в подобном положении зев матки может открыться достаточно, чтобы она могла легко родить, какой бы толстой она ни была.

– Это почему? – все еще сомневаясь, спросил муж, обращаясь к Атто, который тут же отвернулся от него, неопределенно разводя руками.

– Все очень просто: в таком положении жир распределяется по бокам, – ответила моя жена так, словно это должен знать каждый. – Если этого не сделать, то он помешает ребенку выйти наружу, как произошло бы в обычном акушерском кресле, где жир, воды и внутренности лежат вокруг матки и сдавливают ее, да еще и узкий зев, – все это затрудняет рождение ребенка.

Уложив стонущую женщину в такое положение, Клоридия приказала младшему управляющему и аббату Мелани (от стыда тот все время отводил взгляд от роженицы) крепко держать женщину за руки и опустилась перед ней на колени, тоже подложив подушку под ноги.

Она прикрыла половые органы женщины и попросила нашу старшую дочку принести кружку, до краев наполненную маслом из белых лилий, которым она смазала себе руки до локтей, живот и половые органы роженицы. Затем с большой ловкостью ввела правую руку в родовой канал и обильно смазала его маслом, чтобы и он стал мягче. После этого Клоридия приказала повернуть женщину на бок и смазала маслом место, расположенное в нижней части позвоночника и называемое крестцом, – во время родов он тоже прилично выступает, я сам видел это, когда Клоридия рожала двух наших дочек. Потом она сделала такое движение рукой, от которого у несчастной роженицы вырвался громкий крик боли.

– Черт возьми! Матка действительно сужена, – выругалась Клоридия. – Добрая повитуха, – велела она аббату Мелани, – встань и принеси мне масло из желтых фиалок, то, что в стеклянной баночке.

Она тут же использовала масло по назначению и одновременно прочитала нашим цыпляткам маленькую лекцию по акушерству.

– Если у роженицы узкая матка, необходимо смазать ее маслом из желтых фиалок. И так как один или даже десять мазков не помогут исправить недостаток природы, используют масло до двадцати или даже тридцати раз, чтобы тем самым, как учили Гиппократ и Авиценна, скорректировать натуру. Авиценна рекомендует даже сделать несколько инъекций масла в матку, дабы расслабить ее стенки.

Девочки согласно кивали. Младший управляющий и его жена, лица которых были залиты потом, смотрели с удивлением и благодарностью на такую знающую, умелую, опытную повитуху.

Я начал беспокоиться: Клоридия обещала отпустить аббата Мелани поскорее, но не делала для этого никаких попыток. Я видел, как растет нетерпение Атто: он бросал на мою супругу многозначительные сердитые взгляды.

– О Господи, масла не хватает, – вдруг спохватилась Клоридия. – Повитуха, пойди принеси мне побольше масла из той банки, которую я оставила в сумке.

Атто послушался. Когда он вернулся, Клоридия посмотрела на него с удивлением.

– Добрая повитуха, вы кажетесь мне не совсем здоровой.

– Хм, нуда, я действительно… – пробормотал Атто, который не понимал, к чему клонит Клоридия.

Моя жена продолжала пристально рассматривать его и снова спросила:

– Возможно, вы чувствуете легкое недомогание? Lassitudo? [69]69
  Усталость.


[Закрыть]Головокружение?

Аббат Мелани лишь неопределенно жестикулировал, робко кивая в ответ. Клоридия вдруг резко подскочила, набросилась на него и схватила за горло. Ошеломленный, Атто вытаращил глаза и начал уже инстинктивно защищаться, когда Клоридия энергичным движением подняла нагрудник его халата и заглянула под него, будто хотела обследовать ему грудь:

– Эти красные пятна… – задумчиво пробормотала она, ощупывая то одну, то другую грудь, которые, как я знал, были набиты тряпками.

Тем временем даже жена младшего управляющего перестала жаловаться на боль и завороженно слушала, что говорила Клоридия.

– А эти другие, такие фиолетовые… Моя несчастная подруга, мне действительно очень жаль, но у вас петехии!

– Что-что? – спросили все хором.

– В Милане их называют оспинками, – объяснила Клоридия управляющему и его жене, и те вздрогнули от испуга.

Атто же наконец понял то, что мне стало ясно еще несколько минут назад. На его лице исчезла напряженность, и аббату с большим трудом удалось подавить вздох облегчения.

– Болезнь вызвана сильной жарой и обезвоживанием, – продолжила моя жена, – поэтому холерический темперамент легко заражается ею, а насколько я знаю, моя дорогая помощница обладает именно таким темпераментом. Бедная моя, позвольте посоветовать вам как можно скорее отправиться домой и попытаться сохранять спокойствие. Ешьте все только холодное, дабы остудить холерическую натуру, и вы увидите, что все пройдет. Мы справимся здесь и без вас.

– Можете спокойно взять моего мула из конюшни для слуг, – вмешался в разговор управляющий, страшно испугавшись возможности заразиться. – Он там один, так что не ошибетесь.

– А охранники? – спросил Атто жалобным голоском.

– Вы правы. Я провожу вас.

– Ни в коем случае! – тут же воскликнула Клоридия. – Вы нужны мне здесь. И кроме того, вам следует остерегаться заражения. Но должен ведь быть какой-то служебный ход, от которого у вас есть ключ…

И здесь снова моя хитрая Клоридия продумала все до мелочей Младший управляющий выдвинул ящик и достал ключ.

– У меня есть запасной, – нерешительным тоном сказал он Атто, – но я прошу вас.

– Вы получите его сразу же назад, не беспокойтесь, – оборвала его Клоридия, взяла ключ и передала аббату.

На самом деле нам не нужен был этот ключ: наверняка в связке ключей Угонио есть похожий экземпляр. Однако рассказать об этом младшему управляющему мы не могли.

Мелани бросил на Клоридию обиженный, но одновременно веселый взгляд, зажег свечу и поспешно исчез за дверью.

Я быстро подошел к темной лестнице, чтобы проверить, запомнил ли Атто указания Клоридии и не заблудился ли он.

– Твоя жена любит шутить, – заметил аббат, как только мы встретились с ним. – Историей о петехиях она сначала совершенно сбила меня с толку. В любом случае, у нее поистине замечательная память.

В этой сцене с петехиями Клоридия точно процитировала тезисы, услышанные ею семнадцать лет назад от Кристофано, врача из Сиены, с которым мы вместе оказались заперты на время карантина в «Оруженосце», где я тогда работал и познакомился с Атто. Разве можно забыть, что рассказывал нам сиенский эскулап, когда предостерегал нас, ведь мы словно завороженные ловили каждое его слово, так как жили в постоянном страхе заразиться чумой.

Поскольку Клоридия не успела обсудить с Атто возможные варианты, моя жена произнесла слово «петехии», чтобы дать ему знак, так как не сомневалась, что, услышав знакомое слово, он сразу же все поймет.

Я подвел Атто к окну в вестибюле и объяснил, что отсюда мы можем контролировать обстановку и вовремя предупредить опасность.

– А сейчас надо бояться сквозняка как чумы! Давай переложим твою жену сюда, к окну, – властным голосом приказала Клоридия управляющему, – чтобы она могла дышать прохладным воздухом раннего утра. Но, ради Бога, закройте дверь комнаты на замок, вашу жену нужно защитить от сквозняка! Мы откроем дверь только после того, как ребенок родится.

– Но я обязан каждые полчаса делать контрольный обход, – запротестовал младший управляющий.

– Исключено.

– Но…

– Вы понимаете, насколько важно не беспокоиться, не волноваться, чтобы избежать заражения. В скором времени болезнь высушит humidum radicale,то есть влагу в теле, и может убить, – донеслись до нас слова умелой повитухи Клоридии, которая теперь уже для собственного удовольствия процитировала слова Кристофано, услышанные много лет назад на постоялом дворе «Оруженосец».

После такого предупреждения младший управляющий, побледнев, словно призрак, закрыл дверь комнаты, а моя упрямая жена, довольно улыбаясь, снова опустилась на колени перед роженицей.

* * *

– Ну что, пора.

Сказав это, аббат Мелани со скрипом открыл дверь в темную комнату.

Войдя, мы сразу же закрыли за собой дверь. Мы не знали, сколько времени есть в нашем распоряжении (это зависело от того, как будут протекать роды у жены управляющего), а после родов муж роженицы отвезет Клоридию домой. К этому времени мы должны завершить наши поиски и увести с собой мула из сарая, чтобы управляющий ничего не заподозрил.

Мы пытались разглядеть, что находилось в этой мрачной комнате Единственным источником света была свеча, которую Атто взял в комнате управляющего. Пытаясь унять дрожь в ногах, я с любопытством рассматривал помещение. Зал, где мы стояли казался невероятно большим.

– Мне кажется, это вовсе не та галерея, о которой говорил твоя жена, – высказал свои соображения Атто.

– В любом случае глобуса здесь нет, – заметил я.

Мы прошли через зал, затем через следующий, и еще через один, каждый был богато украшен фресками и полон картин, которые вызвали у аббата полный восторг.

– Посмотри сюда, я знаю эти картины, они принадлежат кисти фламандского художника Ван Лера. Я видел их несколько лет назад в коллекции кардинала Казанате, упокой Господь его душу. – Он остановился перед четырьмя картинами (на них были изображены корова, корчма и две сцены убийств в лесу) и хихикнул: – Еще не прошло и четырех месяцев после смерти кардинала, как доминиканцы, которым он завещал все свое имущество, уже начали распродавать его наследство.

Пока Атто, забрав у меня свечку, освещал полотна, разглядывая их, я тайком, словно ночной кот, вернулся в вестибюль, чтобы проверить обстановку у Клоридии.

Схватки у роженицы становились все более частыми, бедная женщина очень страдала, но, как и предсказывала моя жена, ребенок не спешил появиться на свет. Поэтому управляющий, совсем было забывший о своих обязанностях, вдруг, к сожалению, вспомнил о них и попытался осуществить свой первоначальный замысел – совершить предписанный обход по комнатам дворца, хотя жена и просила его подержать ее за руку.

Однако Клоридия каждый раз находила какой-нибудь способ отвлечь его. В этот раз она стала развивать свою любимую тему грудное вскармливание.

– Так вы сказали, что хотите нанять кормилицу? Ха, наверное, вы живете в полном изобилии! Зачем же вашей жене грудь?

– Но, повитуха Клоридия, – запинаясь, начал младший управляющий, – моей жене нужно скоро приступать к своим обязанностям…

– Да, и зарабатывать как раз столько, чтобы платить кормилице! А не лучше ли оставить это крошечное существо у себя дома?

– Возможно, мы поговорим об этом позже, сейчас я должен сделать обход…

– Это просто невероятно! – воскликнула моя жена, быстро вскочила со своего места и преградила управляющему дорогу к двери. В наше время даже жены мелких ремесленников отсылают своих новорожденных детей к кормилице, как будто все сразу сделались князьями и нежными, благородными дамами. Бедные, они, конечно, не могут позволить такого беспокойства у себя дома, ведь им нужно выполнять служебные обязанности!

Младший управляющий не нашелся что ответить.

– Кто же не знает, – продолжила Клоридия, – что и для личных отношений гораздо лучше кормить детей дома, а не отдавать их кормилице? Даже Аулус Гуллий подтвердил это!

Мужчина, который явно не имел никакого представления о том, кто такой Аулус Гуллий, присмирел, услышав эту фамилию.

– Современные женщины в стремлении отдалить от себя ребенка воистину превосходят даже таких зверей, как тигрицы, – развивала свою мысль Клоридия. – Я действительно не знаю, какое еще животное, кроме человека, не хочет выкармливать собственных детей. Как возможно такое: мать носит будущего ребенка, кормит его собственной кровью, не зная еще, будет ли это мальчик, девочка или чудовище, но отнимает от груди и прогоняет из своей кровати, как только увидит младенца, услышит его хныканье и вздохи! Ведь он нуждается в ее помощи! И эта крошка должна довольствоваться тем, что ему даровали жизнь, но отказали в благополучии, словно грудь дана женщине Господом и природой только для украшения тела, а не для того, чтобы вскармливать детей…

По опыту я знал, что, если Клоридия начинала эту тему, она без труда могла задержать человека надолго.

Я вернулся к Атто, и мы продолжили наш путь в предрассветных сумерках. Мы поспешили пройти долгий ряд комнат, роскошно украшенных изображениями мифологических и исторических персонажей: комнату Амура и Психеи, зал Персея, галерею с лепкой, а затем комнату Каликстуса и Энея.

– Ничего не поделаешь. Здесь нет глобуса, о котором ты говорил.

В этот момент мы услышали взволнованный крик, а затем нескончаемый, раздирающий душу рев, который чуть не довел аббата Мелани до обморока. Мы поспешили к окну на лестнице Жена младшего управляющего родила. Травы, которыми воспользовалась Клоридия, дабы ускорить роды, дали более быстрый результат, чем наши поиски.

– Черт бы побрал твою жену. Пусть будет проклят тот момент, когда мы ей доверились, – пробурчал Мелани. – Теперь мы застрянем здесь, так ничего и не найдя.

Тут мы увидели Клоридию: держа в руках запеленутого новорожденного, она выглядывала в окно и быстрыми жестами давала нам понять, что мы можем продолжать поиски и не беспокоиться. Взволнованные, мы вновь занялись делом: миновали зал, посвященный Ахиллу, салон, отображающий историю Древнего Рима, еще два – один, посвященный четырем элементам, и другой – четырем временам года, большую галерею, кабинет и даже капеллу.

– Кое-что показалось мне странным, – заявил Атто. – Давай вернемся к лестнице.

– Зачем?

– Когда мы поднимались наверх, то вначале повернули направо. Теперь хочу попытать счастья на левой стороне. И я сразу же скажу тебе почему.

Скоро я и сам увидел, что у аббата были на это достаточные основания. Вернувшись в исходную точку, мы заметили, что если поднимемся по лестнице наверх и сразу же повернем налево, то найдем там галерею, которую мы еще не обследовали. Утренний свет, который в этот момент стал ярче, позволял нам разглядеть не только стены, двери и окна, но и очень высокие великолепные потолки.

Когда мы с помощью свечи зажгли свет в большом напольном канделябре, то смогли хорошенько рассмотреть все, что нас окружало. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что мы стоим в широкой галерее, украшенной всевозможными фресками. В ней было бесчисленное множество предметов искусств и дорогой мебели.

Даже самый неискушенный человек должен был сразу понять, что находится сейчас в одной из самых красивых и важных комнат дворца Спады, куда нужно приводить для благоговейного созерцания только достойных посетителей.

Это была та самая галерея, о которой говорила Клоридия: необычайно просторный зал в форме вытянутого прямоугольника. Одна стена была покрыта фресками и завешана картинами, противоположная – наоборот, разделена рядом больших окон, через которые в помещение вливался дневной свет. В проемах между окнами стояли мраморные бюсты. Круглый свод потолка украшала впечатляющей красоты фреска, ордер и значимость которой я не смог бы даже понять, если бы аббат Мелани все не разъяснил.

По словам Атто, в этих великолепных изображениях скрывались астрономические и астрологические символы. Я увидел ангелочков, державших большой белый шатер с нарисованными белыми линиями, которые пересекались на земной поверхности, как это бывает на глобусах. На одном конце фрески был изображен Меркурий, который нес на небо солнечные часы, в то время как другие языческие боги с удивлением и восхищением взирали на него. На противоположном конце я увидел четыре женские фигуры, которые олицетворяли оптику, астрономию, космографию и геометрию. Они также были заняты тем, что строили солнечные часы. Были еще четыре фигуры, несравненно красивые и достойные высочайшей похвалы.

На стенах в большом количестве висели великолепные картины, в основном портреты известных людей. В неярком свете раннего утра было еще трудно разглядеть детали, но мне казалось, что на меня смотрят живые люди.