Текст книги "Метаморфозы Трипутня (СИ)"

Автор книги: Риша Киник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Глава 4

Немного поразмыслив, надумал я встретиться со своим старым другом с редким именем Платон. Конечно, при упоминании этого имени многим сразу приходит на ум известное изречение «Платон мне друг, а истина дороже». И надо такому случиться – Платону искренне нравились и философия в целом, и истина в частности. Присущее ему острое желание поиска истины, где только это возможно, наряду с обострённым чувством справедливости, доставляло Платону в жизни немало хлопот: доходило до того, что за излишнюю любознательность и настойчивость делать всё по совести его не раз больно били, и даже порой не только руками.

На каком-то этапе своего жизненного пути юному Платону надоело ходить в синяках, и, дабы уметь постоять за себя, он подался в секцию бокса. Тренер, скептически оглядев Платона с ног до головы, решил проверить новичка в деле: вывел его на ринг, надел перчатки и сказал биться с опытным боксёром. Платон отчаянно наседал на парня, но каждый раз получал порцию увесистых ударов в лицо. После одного из сильнейших ударов в челюсть Платон упал и уже не смог, как раньше, подняться на ноги.

Тренер остановил бой со словами, что достаточно для первого раза, нисколько не сомневаясь в том, что теперь-то у побитого Платона уж точно отпадёт желание заниматься боксом. Как же тренер заблуждался: он ещё не знал упёртого характера Платона, который не на шутку увлёкся боксом и впоследствии настолько преуспел в этом виде спорта, что стал победителем всевозможных игр и чемпионатов.

С годами Платон из худенького паренька превратился в уверенного в себе высокого, крепкого мужчину с могучим торсом, мощными бицепсами и отменной реакцией. Правда, несмотря на всю свою брутальность, был у Платона недостаток: очень уж он боялся постельных клопов. Всегда напрягался, если ему предстояло ночевать не дома. Сразу начинал волноваться и расспрашивать про жильё, где ему предстояло заночевать. Я не мог понять причины такого его беспокойства до тех пор, пока однажды Платон не рассказал мне, почему у него такое нервное отношение к клопам, а заодно и к коньяку. Передаю его рассказ – как говорится, за что купил...

После того, как Платон завалил вступительный экзамен в университет, он собрал вещи и уехал в далёкий северный город трудиться на завод. Ему повезло с жильём: выделили отдельную комнату в общежитии. Всё бы хорошо, да смущала его одна вещь. Вернее, напрягала – наличие в комнате несметных полчищ клопов. Насекомые эти достались Платону в наследство от двух милиционеров патрульно-постовой службы, ранее проживавших в этой комнате. Домашние вампиры мастерски отработали на постовых навыки охоты на людей и не знали пощады. Как только Платон засыпал, они тотчас выскакивали из своих укрытий и, набросившись на него, начинали с упоением пожирать.

Вынужденный обороняться, Платон довёл до автоматизма свои защитные реакции. В какой-то момент он внезапно соскакивал с кровати и включал свет в комнате. Мгновенно уяснив позиции врагов, он начинал их яростно давить. Случалось, что число поверженных Платоном супостатов достигало пятидесяти за ночь. После каждого факта такого геноцида зловредных насекомых комната вмиг наполнялась коньячным ароматом. Под амбре новорождённого парфюма Платон с видом полководца, только что одержавшего оглушительную победу над грозным врагом, ликующе ложился спать. Однако ночной триумф быстро исчезал, когда утром он отчаянным расчёсыванием пытался успокоить зуд в местах злодейских укусов кровожадных тварей. Бесконечные сражения с вампирским войском порядком измотали Платона. Однажды утром, пребывая в дикой безнадёге от очередной безуспешной ночной войны, он решился и пожаловался на нашествие клопов лично самому коменданту общежития.

Комендант – огромная блондинка Татьяна Алексеевна, вдумчиво поразмыслив над непростой ситуацией, приняла волевое решение. Не мешкая, она призвала двух штукатуров-маляров из трудившейся в общежитии строительной бригады и приказала им срочно побелить потолок и стены в злосчастной комнате, не забыв заодно покрасить там полы и дверь. На Платона мудрое начальственное решение подействовало умиротворяюще: преисполнило надеждой, что клопы уж точно не переживут такой убойной силы ремонт, а посему на веки веков оставят его в покое.

Вернувшись вечером после работы в общежитие, Платон обнаружил, что побелка и покраска в его комнате ещё не просохли. Стало быть, ему предстояло решить сложный для себя вопрос с ночёвкой. А у Платона в этом ещё чужом для него городе не было ни знакомых, ни друзей, ни родственников. Присев на стул возле будки вахтёрской, он глубоко вздохнул и обречённо погрузился в раздумья. Не в силах превозмочь это грустное зрелище, над Платоном сжалилась вахтёр Зинаида – одинокая невзрачная женщина средних лет. Она дала ему ключи от своей комнаты и сказала, что она находится на круглосуточном дежурстве, а потому он может спокойно заночевать на её кровати. Платон смутился, но поскольку иных вариантов на тот момент в упор не просматривалось – он согласился.

Впрочем, спал Платон в гордом одиночестве совсем недолго. С наступлением темноты Зина вынырнула из своего тихого омута. И, не теряя времени даром, сноровисто залезла к нему в постель. Где нещадно истязала юного Платона до утра оголтелым сексом. В итоге, он не только благополучно переночевал, но и обрёл в лице дражайшей Зинаиды опытную женщину, к которой иногда мог даже заглянуть на огонёк...

Надо сказать, после ремонта комнаты клопы Платона больше не беспокоили. Но с тех пор у Платона выработалось устойчивое отвращение к коньяку: будь напиток хоть самого изысканного вкуса и со столетней выдержкой в придачу. Коньячный запах отныне с неизбежностью порождает в мозгу Платона батальные картины вкупе с очарованием, присущим ароматам полей тех самых сражений. Как же тут не пожалеешь Платона – теперь ведь ясно, что не все одержанные им в прошлом победы были исключительно связаны только с приятными воспоминаниями.

Как я уже говорил, по окончании школы Платон пробовал поступить в университет. На вступительном экзамене на предложение экзаменатора рассказать об интернациональной помощи нашей страны одному из азиатских государств, Платон с жаром бросился убеждать приёмную комиссию в том, что это и не помощь была вовсе, а самая что ни на есть оккупация. В итоге он благополучно завалил вступительный экзамен.

Платон попереживал недолго, а затем уехал на север трудиться на завод. Ему было гадко на душе – ведь он впервые в жизни выбрал путь наименьшего сопротивления: встал за станок с единственной целью, чтобы наработать трудовой стаж и оттого достойно смотреться в глазах приёмной комиссии. Там же, на заводе, Платон вступил кандидатом в члены партии. С таким вот багажом заслуг уже в следующем году он уверенно поступил на вожделенный философский факультет университета.

Платон блестяще окончил университет, стал преподавать в колледже и одновременно работать над кандидатской диссертацией. Казалось, его мечта сбылась. Однако он не получал удовлетворения от работы. Мучительно поразмышляв над сложившейся ситуацией, Платон в один прекрасный день взял да переквалифицировался – в кого бы вы думали?! Ни за что не догадаетесь!

Он пошёл работать бурильщиком скважин в геологоразведку. Такая метаморфоза ввергла в шок всех его друзей и близких, но не Платона, который не только успешно освоил новую профессию, но и сделал карьеру, выучившись на бурового мастера. Платон быстро нашёл общий язык с рабочими, стал пользоваться среди них авторитетом. Да вот незадача: выпивать стал. Но поскольку он был холост и жил отдельно от родителей в оставшейся после бабушки однокомнатной квартире, то никого своим пьянством он особо не донимал, да и соседей пока что не беспокоил.

По истечении какого-то времени друзья и близкие привыкли к новому статусу Платона и даже стали забывать, что он когда-то грезил философией и ни о чём другом более не помышлял. Потихоньку Платонова жизнь обрела устойчивость, стала приятно стабильной и вполне комфортной.

Вот только родители нет-нет, да и напоминали Платону, что пора бы жениться, ведь ему уже за тридцать. Но Платон пока и не думал связывать себя узами Гименея, ему нравилась разудалая холостяцкая жизнь. Он пользовался успехом у женщин, что и не удивительно – настолько он был хорош собой: высокий, хорошо сложенный. Его покрытое редкими забавными веснушками овальное лицо, рыжая копна волос на голове в сочетании с голубыми глазами и широкая улыбка располагали к себе, вызывали глубокую симпатию и не могли оставить равнодушными многочисленных особей противоположного пола.

Глава 5

Мы с Платоном встретились у станции метро в одном из старинных районов города. Постояли, поговорили, а затем стали думать, куда податься. Вдруг Платон предложил пойти в баню. В ответ на моё искреннее удивление он с жаром стал доказывать, что после напряженного трудового дня хорошая парилка с помывкой и настроение поднимут, и тело укрепят.

Мне, привыкшему исключительно к уютным саунам и баням только для узкого круга своих людей, предложение пойти в общественную баню казалось неприемлемым. Я не ходил в общую баню со времён студенчества и потому смутно помнил, как в них происходит процесс помывки бренного тела. Однако Платон стал убеждать меня в том, что для укрепления здоровья и разнообразия я просто обязан посетить баню. В итоге, хоть и со скрипом, я всё-таки согласился на поход в общественную баню.

Мы вошли в почерневшее от старости здание, затерявшееся среди мрачных переулков. В фойе скопилось много народу. Платон объяснил, что с минуты на минуту запустят людей на два часа на помывку. Как только прозвучала команда банщика "Пошли", толпа страждущих помыться ворвалась в большой зал, состоящий из множества отгороженных друг от друга закутков со шкафами для переодевания. Мужики занимали шкафы, торопливо раздевались догола, затем один за другим бежали в помывочную, чтобы успеть разобрать там тазики и выбрать удобные места для сидения.

Следующим шагом был набег на парную. Как только я туда вошёл, меня с головой обдал раскалённый пар, мучительно стало жечь уши; невольно присев, я лихорадочно стал размышлять, куда бы пристроиться подальше от пышущей нестерпимым жаром печи. И вот в такой неподходящий момент ко мне обратился огромный волосатый мужик в наколках с изображением куполов церквей. Он небрежно бросил мне: "Взяли, понесли!". Я даже не понял, что мужик имел в виду: догадался лишь, когда он схватился руками за конец скамейки, на которой я сидел.

Конечно, меня напрягло бесцеремонное поведение татуированного мужика, но я помнил слова о том, что в бане все равны. Поэтому я схватился за другой конец скамейки и покорно понёс её за мужиком. Мы подняли скамейку на самый верхний полок, где сразу же на неё и уселись. Стояла небывалая жара, хватило меня ненадолго. Я резво соскочил со скамейки и дал дёру из парной. За мной с улюлюканьем выбежали два мужика, которые с разбега прыгнули в купель и стали отчаянно плескаться, кряхтя от удовольствия и смачно матерясь.

В помывочной народ весело переговаривался, с энтузиазмом натирал себя мочалками, не забывая попросить соседа потереть спинку, и время от времени опрокидывал на себя тазики с водой. Помывшись, я вышел в предбанник. Вскоре туда стали подтягиваться и спешно одеваться остальные. Банщик стал громко кричать, чтобы все поторопились, заканчивается время помывки.

Обсохнув и одевшись, мы с Платоном направились к выходу, где уже томилась в ожидании толпа мужчин, жаждущих помыться – попариться. Платон сказал, чтобы я подождал в коридоре, он только сбегает в буфет за водой. Я же стал наблюдать за помывшимися людьми.

Чистые телом граждане в приподнятом настроении обустраивались во всех уголках коридора, доставали из своих сумок съестное и заветные бутылки со спиртным. Рассаживались каждая компания строго в своём облюбованном, обжитом ею уголке. Каждый из членов банного братства знал свою роль: кто нарезал колбасу, хлеб, сыр, кто разливал водку по стаканчикам. Товарищи громко разговаривали друг с другом, шутили, тут и там слышался отборный мат, их движения по подготовке послебанных посиделок были доведены до автоматизма.

Подошедший Платон объяснил, что у каждой компании своё насиженное место в фойе, своя иерархия и распределение ролей. Самым же страшным наказанием для каждого члена банного братства было изгнание его из компании в случае, если он вдруг не принёс положенные водку или закуску либо плохо повёл себя с товарищами. Поэтому каждый любитель бани дорожил своим участием в этом приятном деле сплачивания коллектива, что даже если не доставало денег на спиртное, он был просто обязан расшибиться в лепёшку и продать, как говорится, последние портянки, но непременно выпить после бани в строгом соответствии с наказом одного великого полководца.

Прослушав краткую лекцию Платона о культуре приёма спиртного помывшимися гражданами, мне самому захотелось приложиться к рюмке. Словно прочитав мои мысли, Платон со словами, что мы сейчас тоже употребим, повёл меня в находящуюся неподалёку от бани чебуречную.

Славное это заведение, скажу я вам – кстати, их всего несколько на весь огромный город. Там тебе с пылу, с жару подадут просвечивающийся насквозь огромный чебурек со стыдливо затаившимся в его уголке скромненьким кусочком мяса. Предложат на пластмассовой тарелке салат без названия и непонятного содержания, и там же отпустят водку в комплексе с пластмассовыми стаканчиками.

Затем всё перечисленное будущие собутыльники торжественно переносят за один из столиков и плотно обступают его кругом. Причём за столиками этими можно было только стоять – наверное, в этом есть какой-то свой тайный смысл, но он мне неведом. Ну и ладно, суть не в этом.

Главное сейчас – выпить, а затем закусить, что после бани удаётся особенно хорошо. Настолько замечательно, что мы даже и не заметили, как порядком напились. Пришли в себя лишь, когда мывшая полы уборщица зычным голосом объявила, что кафе скоро закрывается, и попросила на выход застоявшихся за столиками хмельных сотоварищей.

Когда мы с Платоном вышли на улицу и направились к метро, чтобы ехать к Платону домой, я обратил внимание на высокого худощавого мужчину. Несмотря на летнее время, на нём был надет длинный плащ грязно-серого цвета; обут он был в высокие ботинки на толстой подошве. Его длинные волосы обрамляли вытянутое лицо с резкими чертами, на фоне которых особенно выделялась пара больших зелёных глаз навыкате. Мужчина время от времени прикладывал мегафон ко рту и громко зазывал прохожих совершить с ним какую-то эксклюзивную экскурсию.

Не знаю почему, но меня потянуло к этому мужчине; да и интересно стало, какую такую эксклюзивную экскурсию имеет в виду странный товарищ и в чём заключается её необычность.