Текст книги "Седьмое небо"
Автор книги: Рини Эйкомб
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
16
Как только Синтия открыла тяжелую дубовую дверь и переступила порог отеля, к ее горлу подступил комок. Рамон стоял рядом, готовый в любой момент подхватить Синтию, если ей вдруг станет плохо.
– Ремонт уже закончен, – прошептала она.
Рамон улыбнулся.
– Принимай работу, дорогая.
Синтия, неуверенно ступая, прошла в середину холла и, остановившись, стала оглядываться по сторонам, стараясь не упустить ни одной мелочи.
– Здесь все как раньше! – наконец восхищенно выдохнула она, и Рамон снова улыбнулся. – Ну ладно, все изменилось, но…
Синтия действительно была потрясена увиденным. Она не верила своим глазам. Когда она в последний раз стояла на этом же самом месте, холл был превращен в строительную площадку, стены были ободраны до кирпича. Тогда Синтия только-только похоронила отца, и у нее было ощущение, что прежняя жизнь безвозвратно канула в Лету.
Теперь все здесь было, как и прежде: тот же вид, даже запах, даже многослойный восковой налет на дубовых панелях, которые и ей, Синтии, когда-то довелось натирать воском. И старинная лестница на бельэтаж была целехонька, хотя по прошлому визиту Синтия помнила, что на ее месте зияла уродливая дыра.
Синтия ступила на лестницу и начала подниматься, словно ее влекла какая-то неведомая сила. Она скользила ладонью по роскошным деревянным перилам, словно прикасалась к чему-то очень дорогому и знакомому. Не пройдя и половины марша, Синтия обернулась и снова окинула взглядом пространство холла.
Она здесь родилась и выросла. Здесь ее крестили. В этом старинном здании жила ее душа. Синтия знала здесь каждый уголок, каждую трещинку на потолке, каждую вазу и статуэтку.
И все – до мелочей! – было сейчас на своих местах.
– Ну, что скажешь? – нетерпеливо поинтересовался Рамон.
– Великолепно… – прошептала Синтия.
Конечно же, она заметила, что кое-что здесь все же изменилось. Синтия прекрасно понимала, что внутри отель полностью реконструирован и перестроен, однако детальная имитация прежнего интерьера ее просто потрясла.
– Я не могу поверить своим глазам, – сказала Синтия, имея в виду отличную работу архитекторов и дизайнеров.
– Почему же? – спросил Рамон проникновенно. – Неужели ты ожидала, что я наложу на все печать Милвордов, как только ты уйдешь?
Синтия впервые за все время, что они находились здесь, посмотрела на Рамона. Он иронично улыбался.
Ее лицо стало неприветливым.
– Если ты намерен все испортить, уж лучше я сделаю это сама, – холодно бросила она и, заметив, что улыбка Рамона сменилась недовольной гримасой, отвела глаза. Помолчав, Синтия поинтересовалась: – Кто после меня занимался проектом?
Рамон приблизился к ней.
– На какое-то время все застопорилось, – признался он. – Но строители выразили недовольство, что вынуждены простаивать, и вот… – Рамон пожал плечами и огляделся. – Получилось действительно впечатляюще… Я доволен, что тебе понравилось.
– Все остальное так же впечатляет?
– Предоставляю тебе возможность оценить самой, – уклонился от прямого ответа Рамон.
– Ты так и не ответил на мой вопрос.
– Какой же?
– Кто занялся проектом после меня?
– Только один человек мог за него взяться. – Рамон лукаво улыбнулся, и глаза Синтии расширились от изумления.
– Неужели ты?
– Почему ты удивляешься? Разве предельно занятый воротила, как ты назвала меня однажды, не имеет права на невинные житейские удовольствия? – шутливо спросил Рамон.
Синтия нахмурилась и вздохнула.
– Не пойму, над кем ты иронизируешь.
– Пожалуй, над нами обоими. Приглашаю тебя полюбоваться, как преобразился знаменитый трамповский ресторан.
Рамон поднялся по ступенькам, непринужденно положил руку на талию Синтии, но Синтия тут же отстранилась. Ей требовалось сохранить твердость духа, а для этого следовало держаться от Рамона подальше, ведь даже от его мимолетного прикосновения она затрепетала.
Оказавшись в ресторане, самом красивом из всех помещений в отеле, Синтия остановилась как вкопанная и зачарованно обвела глазами зал, который в былые годы являлся средоточием жизни всего здания. Здесь все осталось по-прежнему – огромная хрустальная люстра, лепнина на потолке, удобные кресла, располагавшие к неспешной беседе… Даже старинный рояль стоял на своем месте в углу.
Синтии почудился приглушенный гул голосов и позвякивание серебряных приборов о старинный фарфор, тонкие запахи блюд, приготовленных искусными поварами. Она вспомнила, как обычно стояла вот на этом месте и зорко наблюдала за происходящим в зале, чтобы предвосхитить малейшие капризы гостей.
Вот так же в один из вечеров она нетерпеливо ожидала, когда ее пригласит на романтический ужин мужчина, которого она любила… Воспоминания замелькали как в калейдоскопе, чередой сменяя друг друга. Глаза Синтии наполнились слезами, к горлу подкатился предательский комок.
– Здесь мы с тобой впервые встретились, – сказал Рамон, угадав ее мысли. – Помнится, я пришел сюда пообедать, а ты в тот вечер исполняла обязанности метрдотеля…
В тот вечер Синтия сразу, едва он вошел, заметила необыкновенно красивого мужчину. Рамон был великолепен в безупречно сшитом вечернем костюме, черты его лица поражали аристократической утонченностью, темные глаза казались бархатными.
Синтия завороженно уставилась на него, и он, усмехнувшись, ткнул длинным пальцем в ее черный форменный галстук.
– Мисс, очнитесь…
– Ты поразила меня с первого взгляда, – предавался воспоминаниям Рамон, – и я, кажется, сказал какую-то глупость… Что-то вроде «очнитесь», и тронул тебя за галстук…
Синтия с трудом сглотнула, пораженная тем, что их мысли текут в унисон.
– Убирая руку, я случайно задел твой подбородок, и меня охватило ощущение чего-то божественного.
– Прекрати… – дрожащим голосом прошептала Синтия.
– Отчего же? Разве «хищный магнат» не имеет права на сентиментальность?
– Мне не хочется вспоминать все это, – с болью сказала она.
– А мне, наоборот, хочется.
И, прежде чем Синтия успела опомниться, Рамон крепко обнял ее за талию. Синтия взглянула ему в глаза и уже открыла рот, чтобы возмутиться, но слова застряли у нее в горле. Она словно перенеслась в прошлое, заново переживая самый волнующий момент в своей жизни.
– Вот так-то лучше, – удовлетворенно заметил Рамон. – Тот же изумленный взгляд, как и в тот вечер. Только представь, дорогая, на кого ты смотришь! – Он прикоснулся к подбородку Синтии и с наслаждением ощутил нежную гладкость ее кожи. – Я тот самый парень, который от одного взгляда на твои изумительные волосы и прекрасные глаза потерял голову, влюбившись с первого взгляда. Разве я могу причинить тебе вред? Да ни за что, уж лучше я убью себя, чем сделаю тебе больно!
– Тогда почему все так случилось? – Синтия отвела руку Рамона и испепелила его взглядом. – Я доверчиво отдала тебе всю себя, до последней капли, а ты заподозрил меня в измене! Тебе даже не пришло в голову, что Саймон нарочно хотел скомпрометировать меня! И это ты называешь любовью?!
– Сейчас речь не о Саймоне, а о «Трампе», – попытался утихомирить ее Рамон.
– О том и о другом!
Где-то хлопнула дверь, и Рамон, выглянув в коридор, заметил женщину в форменном платье.
– Кто там? – слабым голосом спросила Синтия.
– Горничная. – Рамон вздохнул. – Здесь полно посторонних. Итак, куда теперь?
Синтия пожала плечами.
– Н-не знаю… Куда хочешь.
У Рамона чесались руки схватить ее и хорошенько встряхнуть.
– Неужели ты не можешь признать, что я постарался здесь на славу?
– Да, – Синтия кивнула, – ты выполнил все условия контракта между тобой и моим отцом.
Рамон тяжело вздохнул.
– Сейчас мне хочется крепко поцеловать тебя, чтобы привести в чувство.
– Со мной все в порядке.
От взгляда, который бросил на нее Рамон, у Синтии по спине побежали мурашки.
– Нет, не все! – Резко развернувшись, он пошел прочь.
Синтию охватила паника. Нет, не уходи! – хотела крикнуть она. Не бросай меня именно сейчас, когда ты так нужен мне!
Неожиданно Рамон остановился. Неужели я произнесла это вслух? – ужаснулась Синтия. Рамон обернулся и равнодушно посмотрел на нее.
– Ты идешь?
Сердце Синтии бешено забилось, она почувствовала, как тревога отпустила ее.
– Сейчас иду, – пробормотала она и поспешила за Рамоном. Ей было даже легче оттого, что он взял инициативу в свои руки. – Куда мы идем? – спросила Синтия.
– В какое-нибудь более спокойное место, где нам не помешают закончить этот разговор, – небрежно бросил на ходу Рамон.
Но в этом здании, пожалуй, такого места не было. Как только они вошли в бывший кабинет ее отца, Рамон тут же понял свою ошибку, заметив, как изменилось лицо Синтии. На нее с новой силой нахлынули воспоминания.
Наверное, я снова поторопился, подумал Рамон. Надо было дать ей время и возможность полностью прийти в себя, прежде чем углубляться в проблемы, дамокловым мечом висящие над нами.
Нет, черт возьми, только полная ясность поможет ей окончательно выкарабкаться! – решил Рамон и направился к бару. Пожалуй, для виски еще рановато, но мне необходимо что-то выпить, мысленно оправдывался Рамон.
– Неужели эту комнату тоже реставрировали? – со слезами в голосе спросила Синтия.
Рамон скривился и плеснул себе в рюмку бренди.
– Пожалуй, нет. Так, подправили кое-что. – Рамон умолчал, что распорядился ничего не трогать в кабинете без его особого разрешения.
Странно, но тогда он меньше всего думал о чувствах Синтии. Он сделал это больше для себя. Несмотря ни на что, для Рамона «Трамп» всегда был чем-то особенным, как и бывший хозяин отеля Генри Трамп. Забитый личными вещами кабинет будто хранил в себе частичку души этого необычного человека. Рамон всегда чувствовал это, переступая порог комнаты.
Синтия медленно обошла комнату, с трепетом прикасаясь к вещам, будто общалась с очень дорогим и любимым человеком.
– Давай поговорим о твоем отце, – предложил Рамон.
Глаза Синтии на мгновение загорелись и тут же снова потухли. Она грустно вздохнула.
– Отец любил эту комнату.
Рамон поморщился и, собравшись с духом, заговорил о главном.
– Но больше всего он любил тебя, дорогая…
Синтии показалось, будто ее хлестнули кнутом.
– Не потому ли он пошел на то, чтобы купить для меня любимого человека, посулив ему отель? – произнесла она с болью.
Так вот в чем дело! – осенило наконец Рамона. Залпом выпив бренди, он отшвырнул рюмку и, бросившись к Синтии, сгреб ее в объятия. Рамон слегка встряхнул ее, словно заставляя проникнуться тем, что он собирался сейчас сказать.
Но Синтия не желала слушать никаких доводов. Как всегда, прикосновение Рамона вызвало в ней бурю эмоций, она жаждала поцелуя. Рамон безошибочно догадался, чего хочет Синтия, он мечтал о том же, но то, что он собирался сообщить Синтии, было важнее всех желаний, вместе взятых.
– Твой отец передал мне отель вовсе не для того, чтобы купить меня, как ты думаешь. – Рамон отчетливо выговаривал каждое слово. – А потому что он был полностью разорен к тому времени.
Последовала тягостная пауза, во время которой Синтия пристально смотрела Рамону в глаза.
– Нет! – выдохнула она.
– Да, – уже спокойнее произнес Рамон, и Синтия больше не сомневалась, что он говорит правду. – Генри знал, что смертельно болен и разорен. Санитарная комиссия грозилась закрыть отель, если он срочно не приведет его в должный вид. Но на это у Генри не было средств. Поэтому он счел за лучшее доверить все своему будущему зятю, состоятельному и готовому на все ради любви к его дочери.
– Ты думаешь, я специально вычислила тебя! – выпалила Синтия.
Рамон хрипло захохотал.
– Я не настолько самоуверен, – отозвался он и, наконец отпустив ее, вернулся к бару.
Синтия заметила, что его рука дрожала, когда он наливал себе вторую порцию бренди.
– Я не верю тебе! – с вызовом выкрикнула она. – И ты не доверяешь мне… Иначе, почему ты поверил версии Саймона о том, что произошло в ту ночь?
– Давай сначала разберемся с одним, прежде чем хвататься за другое, – предложил Рамон.
– Если ты сейчас же не прекратишь пить, мне придется сесть за руль, чтобы везти тебя домой!
– А кто говорит, что мы уедем отсюда вместе? – зло осведомился он.
Синтия почувствовала слабость и опустилась на ближайший стул. Атмосфера в комнате накалилась от взаимного раздражения. Синтия поднесла трясущуюся руку к виску, будто желая остановить поток воспоминаний, беспорядочно роившихся в ее голове.
– Тогда давай покончим с «Трампом», – рассеянно предложила она. Но ей было трудно сосредоточиться на одном, поскольку она считала, что обе проблемы – две стороны одной медали, и их невозможно разделить.
Рамон тяжело вздохнул и присел на край стола.
– Твой отец знал, что серьезно болен, ему нужны были деньги, и потому он решил обратиться ко мне, – глухим голосом начал Рамон. – Я предложил ему свое поручительство, причем без всякого залога. Но гордость не позволила Генри принять помощь, и потому он выдвинул встречное предложение – он передает мне отель с условием, что я сделаю все необходимое, чтобы сохранить его на плаву. Причем, я должен был непременно скрыть это от тебя, – устало добавил он.
– Но почему?
– Почему? – повторил Рамон и усмехнулся. – А чтобы его драгоценная дочурка ни о чем не волновалась, тем более что приближался день нашей свадьбы. Она получила своего принца. Твой отец хотел, чтобы…
– Прекрати сыпать обвинения на мою голову, иначе я запущу в тебя чем-нибудь тяжелым, – перебила его Синтия.
– Прежняя Синтия уже сделала бы это без предупреждения.
Но прежней Синтии уже нет – погибла в катастрофе по дороге в Гаррисберг, грустно подумала Синтия. А новая Синтия пытается лишь собрать по крупицам то, что осталось от прежней.
– Продолжай, пожалуйста, – чужим голосом попросила она.
– Почти все уже сказано. – Рамон пожал плечами. – Мы договорились на том, что я сделаю все, как хочет Генри. Но, чтобы быть до конца честным, я, несмотря на указанную в документах дату, отказался вступать во владение, пока мы с тобой не поженимся. Тем самым у меня сохранялась возможность оправдать свой шаг.
– Значит, мы начали совместную жизнь со лжи, – заметила Синтия.
– Мне очень жаль.
Но это ничего не меняло. Синтии было трудно простить обман самых дорогих ей людей, которых она любила, – отца и мужа.
– Неужели вы считали меня такой слабой и наивной, если решили утаить от меня жестокую правду? – с болью спросила она.
Рамон отвел глаза.
– Это была сделка, и я не имел права нарушить ее.
– Значит, теперь ты решился нарушить обет, чтобы оправдаться передо мной, – заключила Синтия.
Им удалось отлично все законспирировать. Синтия грустно улыбнулась своим мыслям. Каждое слово отцовского завещания было тщательно выверено. « Все, чем я владел, переходит к моей дочери». И никаких уточнений. Да, Рамон продумал мельчайшие детали.
Надо же, как ловко меня подловили! – поразилась Синтия. Она встала.
– Если это все, то я пошла.
– Куда?
– Домой, за своим чемоданом. – Чтобы на этот раз уже окончательно уйти от тебя, мысленно продолжила Синтия. – Мы все сказали друг другу, мне нечего добавить.
– Вот здесь ты ошибаешься, – мрачно возразил Рамон. – Мы даже не затронули главного… И если ты думаешь, что я буду пассивно наблюдать, как ты уходишь, то ты сильно ошибаешься, Синтия.
– В прошлый раз, помнится, тебя подобная позиция устроила.
Рамон вздохнул.
– Снова мы вынуждены вернуться к Саймону.
Черт бы побрал этого Саймона, устало подумала Синтия,
Он поселился вместе с ними буквально через неделю после их свадьбы. Саймон изображал любящего брата, но втайне во всем завидовал Рамону – его уму, богатству, красавице жене. Саймон, которому выпала незавидная роль бедного родственника, часто сетовал, что выбрал себе не тех родителей – разумеется, когда Рамон не мог его слышать. Он страстно хотел тоже быть Милвордом, но, к сожалению, был только Тейтом.
– Между прочим, он во всем раскаялся, если тебе это интересно.
– Раскаялся?! – Синтия презрительно хмыкнула.
– Ему очень стыдно, – заверил Рамон.
В Синтии снова всколыхнулась злость. Если бы могла, она с удовольствием осадила бы себя, прекрасно понимая, что сегодня с нее достаточно эмоций. Синтия с трудом справлялась с грузом проблем, навалившихся на нее в один день. Это было выше ее сил.
– Этот человек оскорбил мои дружеские чувства, мое гостеприимство, мою семью, меня лично, наконец, – сказала Синтия, чеканя каждое слово. – Я надеюсь, что чувство вины будет жечь его до конца дней.
– Так и будет, – заверил Рамон.
– Неужели ты надеешься вызвать во мне жалость?
– Жалость всегда предпочтительнее обиды, дорогая. Мне следовало быть умнее. – Рамон тяжело вздохнул. – Теперь ты видишь, что обида сотворила с нами.
– Мне кажется, я ненавижу тебя, – выдохнула Синтия и отвернулась.
– Так тебе кажется, или в самом деле ненавидишь?
– Иди к черту! – огрызнулась Синтия и пошла к выходу, дрожа всем телом и от волнения сильнее прихрамывая.
Спускаясь по лестнице, Синтия невольно снова залюбовалась чудесным интерьером холла.
– Он уехал в Амстердам, – услышала Синтия за спиной голос Рамона. – Я тогда подумал, что ты уехала вместе с ним, и бросился в погоню. Я хотел убить его, – признался Рамон. – После чего собирался устроить хорошую взбучку тебе. Но все вышло иначе. Саймон прятался от меня, прекрасно зная, что я обязательно достану его. – Он грустно вздохнул. – Но на самом деле я поехал за тобой, а тебя с ним не оказалось, и, вместо того чтобы убить его, я разрыдался как ребенок… Ну что, тебе стало легче от моего признания? – многозначительно спросил он. – В результате в Саймоне проклюнулось хоть что-то человеческое – он разрыдался вместе со мной и признался в своих кознях.
Синтия попыталась припомнить, при каких обстоятельствах слышала об Амстердаме. Ах да, помнится, Рэй Джонстон говорил, что год назад встретил там Рамона.
– Значит, ты был в Амстердаме, когда я попала в аварию.
– Да, я пробыл там больше двух месяцев. – Голос Рамона звучал теперь совсем близко. Все это время я разыскивал Саймона. И тут же понял, как я ошибся, ожидая увидеть тебя с ним. Когда же я вернулся в Балтимор, тебя уже и след простыл. Я жил как в аду, проклиная твой внезапный отъезд и постоянно ожидая, что ты хоть позвонишь мне, чтобы сообщить, что с тобой все в порядке. Если только это можно назвать жизнью. – Рамон тяжело вздохнул. – Потом неожиданно позвонил Лэнс Торп и сообщил, что прочел о тебе в газете. С тех пор моя жизнь снова обрела смысл.
– А что с Саймоном?
– Он все еще боится вернуться, не зная, как искупить свою вину. Иногда я слышу о нем от разных людей, но, похоже, он все еще не пришел к согласию с собой.
– Надо полагать, ты уже простил его, – язвительно проронила Синтия.
– Только после того, как смог простить себя.
– Не прикасайся ко мне!
Она содрогнулась, почувствовав, что Рамон подошел к ней почти вплотную. Синтия знала: если он коснется ее, она быстро утратит связь с реальностью.
– Не беспокойся, не буду, – заверил Рамон, прекрасно зная, какой может быть ее реакция. – Просто я хочу, чтобы в один прекрасный день ты простила Саймона, даже если не сможешь простить меня.
Рамон хотел добавить, что умение прощать поможет Синтии окончательно избавиться от недуга, но не стал.
Как все это странно, отрешенно подумала Синтия. Она уже почти простила Рамона, хотя до сих пор не осознавала этого. А Саймон? Она теперь жалела его, но простить… Он здорово напугал ее, когда швырнул на свою постель, и к тому же наговорил о ней немало гадостей Рамону, чтобы спасти свою шкуру. Его ложь поломала брак Синтии и подорвала доверие к самому дорогому ей человеку.
– Он подсунул мне копии документов о твоей сделке с отцом, желая выставить тебя в черном свете, – сказала Синтия.
– Я знаю.
Рамон не пытался ни выгородить, ни оправдать брата.
Синтия почувствовала тупую боль в голове, которая разрасталась, лишая ее способности соображать. Она с трудом держалась на ногах.
– По-моему, ты устала, – обеспокоенно заметил Рамон. – Давай я отвезу тебя домой.
Домой, мысленно повторила Синтия. Она пошла к двери, стараясь не хромать. Рамон шел на шаг сзади. Синтия оценила, что он держит слово.
Более того, когда они подъехали к дому, головная боль стала настолько нестерпимой, что Синтия с трудом сумела подняться по ступеням. Но Рамон даже не попытался помочь ей, словно для него было делом чести не прикасаться к Синтии без ее на то согласия.
Рамон эскортировал Синтию до спальни и вышел оттуда лишь после того, как она приняла две таблетки, которые дал ему Роберт Грэм.
Оставшись одна, Синтия разделась и легла в постель, не переставая удивляться, как к Рамону попали таблетки, которым полагалось лежать в ее тумбочке у кровати.
С этой мыслью Синтия уснула.
