Текст книги "Холст"
Автор книги: Ринат Ашрафзянов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Немного отдышавшись, вытерев полотенцем взмокший лоб и шею, он пошел на кухню и выпил успокоительное. Успокоительные таблетки теперь всегда лежали в самом доступном для него месте, на верхней полке между двумя кухонными шкафами. Рядом всегда была или бутылочка, или графин с водой. Таблетки лежали в плетеной чаше, спрятанные от чужих глаз. Там же лежал и рецепт врача на новую порцию успокоительных, которые он мог приобрести только в аптеке и только по этому рецепту.
Кошмары снились Сергею каждый день с того момента, когда все это произошло. Не проходило ни одного дня и не одной ночи, чтобы он мог забыть весь тот ужас произошедшего. Если ночью могли помочь успокоительные, после которых он засыпал, то днем в рабочее время ему было гораздо сложнее с этим бороться. На работе не уснешь, а значит, и принимать таблетки такого сильного действия было нельзя. Он занимался частным извозом, другими словами, работал таксистом в одном из второсортных таксопарков. После случившегося он не смог работать по своей специальности, потому что не мог усидеть на месте. Он окончил университет по специальности инженер физических процессов. Работа в такси, хоть как-то обманывая его сознание, предоставляла движение. Это то же самое, как едешь в поезде; в некотором роде ты находишься на месте, лежишь или даже спишь, но в то же время – в движении, в движении от того места, где тебе не хочется быть.
Сергей долго не мог уснуть. Успокоительное в этот раз действовало слишком долго. Уснуть получилось под утро, когда уже необходимо вставать и садиться за руль. Утром, перед началом рабочего дня, люди готовы платить больше за такси. Поэтому утро является самым «рыбным» временем для таксиста.
Приняв контрастный душ, выпив чашку крепкого кофе, Сергей направился в комнату Васи. Мальчик крепко спал. По обыкновению игрушки были разбросаны по всей комнате. Сергей поправил одеяло, поцеловал Васю и присел на кроватку. Он долго смотрел на спящего сына. Поглаживая подушку, он представил его школьником, студентом; представил, как он стоит у доски и решает задачки по математике или физике и получает за эти решения оценку отлично. Потом Сергей представил, как они на озере разводят костер, Мария готовит похлебку, а они в это время рыбачат с берега. Тихонечко прикрыв дверь, Сергей вышел из комнаты и направился в гараж, к машине.
Каждый раз он с большой мукой, нехотя садится в машину и выезжает на маршрут. Как же он ненавидит голос оператора, которая распределяет заказы. Каждый раз приходится отвечать ей приятным голосом – заказ принят к исполнению.
После отключения оператора Сергей каждый раз смачно выражается на понятном только ему матерном языке, показывая кулак в сторону динамика, из которого доносился голос оператора, и едет по адресу заказа.
От жены Марии он перенял опыт вести ежедневник на каждый день недели. Он подробно расписывал то, что должен сделать, куда пойти, что купить. На сегодняшний день, на среду, в ежедневнике была фраза – купить набор кисточек.
«Давно мы не строили с Васькой шалаш, не ели там сгущенку с печеньем, – подумал Сергей. – Надо обязательно сегодня повторить».
Лес находился в шаговой доступности от места, где они жили. С раннего детства сына все втроем они ходили в этот лес. Строили шалаш, в котором потом ели принесенные запасы и кормили местных птиц. В лесу они сделали столовую для лесных жителей – так они называли это место. Сюда они носили еду и клали ее на пенек, между двумя самыми древними соснами. Это были или корки хлеба или семена подсолнуха. Вокруг пенька обязательно собирались лесные обитатели – белки, мышки, прилетали дятел с синицами. Было много разной живности. Можно сказать, что это был их частный зоопарк в дикой природе.
Иногда они просто гуляли по лесу и собирали ягоды или грибы. Ваське давали маленькое детское ведерко, в которое он собирал все, что находил: кумушки, шишки, листья и даже баловал своих родителей мухомором. Всегда удивлялись его несхожестью в выборе. Если папа сорвет клубнику, он обязательно принесет волчью ягоду. Ели мама сорвет подберезовик, то Вася принесет мухомор.
Все это Сергей вспоминал, дожидаясь клиента, который задерживался с выходом. Невольно это вызывало улыбку и даже смех. «Приятное начало дня, – сказал сам себе Сергей. – Обязательно надо купить кисти и нарисовать наш поход в лес».
Полил сильный дождь. Клиент вышел из дома и направился быстрым шагом под зонтом к передней пассажирской двери. Это был первый клиент на сегодняшний день, которого надо было увезти в судебный участок, находящийся в центре города. Сергей выбрал этого клиента и по той причине, что, перевозя его, он будет проезжать мимо любимого магазина «Художник», возле которого он планировал остановиться, сделать покупки. Сергей подумал, что он давно не видел Юлию. Чувство «соскучился по обществу Юлии» накатило само собой. Сергей гнал мысли прочь о том, что покупка кисточек – это предлог увидеть и поговорить с ней. «Нет, это не так, и мне нужны только кисточки», – проговорил про себя Сергей. После таких мыслей он тронулся с места по направлению заказа.
Разогнавшись по центральной улице, машина левым передним колесом попала в выбоину в асфальте. Дыра в асфальте была залита дождевой водой и поэтому опытный водитель Сергей не смог ее разглядеть. Во время наезда пассажир подпрыгнул на сиденье, едва не достав головой потолок. Во время своего полета он коленками задел бардачок, который находился впереди него на передней панели автомобиля. От такого удара коленками бардачок раскрылся, а все его содержимое вылетело под ноги пассажира, на резиновый коврик.
– Ну и дороги, и этот чертов дождь, – виновато проговорил пассажир. Он начал было собирать упавшие вещи, но Сергей его остановил.
– Не беспокойтесь, когда доедем до места, я все сам соберу и уложу в ящик, – сказал Сергей. – До суда осталось совсем немного. Хотел у вас спросить, кто вы по специальности, наверное, юрист или адвокат?
– Почему-то все, кто меня подвозит до суда, думают, что должен обязательно быть или юристом, или адвокатом, – ответил пассажир. – А может быть, я судья или прокурор, а может, охранник или, может, ответчик, – с юмором ответил пассажир. – Вы не обижайтесь на мой ответ, давно хотел ответить водителям такси подобным образом. Я не вожу автомобиль. Я вызываю такси в непогоду или когда очень сильно тороплюсь. Сегодня все звезды сошлись: я и тороплюсь, и непогода. Поэтому у меня небогатый опыт общения с таксистами. Вот вы, именно вы попались на такой мой ответ. Я работаю прокурором, государственным обвинителем по уголовным делам. Надеюсь, вас это не испугало?
– Меня уже ничего не пугает, тем более я законопослушный человек, – ответил Сергей. – И я даже не знаю, хорошо это или плохо. Я не очень знаком с судебной системой. Весь мой опыт познания в этой сфере ограничен телевизионными программами и статьями из газет, в которых рассказывают и пишут о судах, о людях, которые судятся или которых судят. Больше недовольства вызывает работа полиции и следователей. Я правильно понимаю, нужно найти виновных или, как правильно говорят, подозреваемых для того, чтобы дело перешло в суд, который признает этих людей или виновными, или невиновными? А ваша работа заключается в том, чтобы, если человек виновен и его вина доказана, назначить ему наказание?
– У вас неплохие познания в судебных делах, – ответил пассажир. – Такого в газетах и по телевизору не узнаешь. Я тоже смотрю телевизор, различные передачи и фильмы, в которых показывают работу суда. Скажу, что ничего общего нет с реальным судебным процессом. У меня большой прокурорский опыт за плечами и сейчас все эти передачи я смотрю, как юмористическое шоу. Но вы почти правы. Добавлю только, что помимо того, что прокуроры назначают наказание, они также излагают суду доводы против обвиняемого лица. Другими словами, мы доказываем суду его виновность. После того как суд вынесет обвинительный приговор, признает лицо виновным, суд назначает меру пресечения, которую мы ему рекомендуем. Но суд вправе самостоятельно избрать меру пресечения для виновного. У вас что-то случилось в прошлом или сейчас? Обычно такие вопросы задают те люди, в жизни которых что-то произошло, и они каким-то образом сталкивались с судебной системой.
– Я бы очень хотел, чтобы моя история, мое несчастье дошло до суда. Очень хотел бы, чтобы были подозреваемые, которых признали виновными, а прокурор назначил наивысшую меру наказания. Не буду скрывать, я хотел бы именно наивысшую меру наказания, а именно – смертную казнь. Но сколько бы я ни старался, сколько бы я ни бился головой о стену под названием правосудие, следственные действия не привели к нахождению виновных лиц. В результате некого было привести в суд.
После этих слов Сергей замолчал. Его лицо резко покраснело, на лбу выступил пот, руки вдруг стали влажными. Такое сильное изменение в Сергее заметил и пассажир. Он увидел, как водитель крепко вцепился в руль, резко замолчал и смотрел в какую-то точку вдали. Скорость автомобиля снизилась.
– Может, я могу вам чем-то помочь, дать профессиональный совет, – обратился к Сергею прокурор. – Я вижу, как вы сильно расстроились после нашего с вами разговора. Расскажите, что произошло у вас?
После вопроса Сергей пришел в себя, как будто у него перевели рычажок на «вкл.». Снял поочередно руки с руля, вытер их тряпочкой, которая лежала в отсеке водительской двери. Ею же он вытер пот со лба.
– Спасибо за предложение, но мне уже ничем не поможешь, как бы я этого ни хотел, – ответил Сергей.
Он начал было спрашивать у пассажира, на какое дело тот опаздывает, что совершил подозреваемый, но не успел. К этому времени машина заезжала на стоянку районного суда. Выходя из такси, пассажир подобрал с пола фотокарточку.
– Так это картина. А я думал, фотокарточка. Кто здесь нарисован, и кто художник? – спросил пассажир.
– Это мой сын Васька в школе. А картину рисовал я, это мое увлечение. Предпочитаю рисовать картину, чем делать фотографии. Фотоаппарат снимает здесь и сейчас, а картину можно нарисовать по памяти, по прошлому, вкладывая все чувства, которые ты испытывал в тот момент, – с некоторой гордостью поведал Сергей.
– У меня дочка Азалия, ей 7 лет. Я бы хотел себе такую же карточку с ее изображением. Я могу попросить нарисовать мне портрет дочери? – спросил прокурор. – Я заплачу.
– С большим удовольствием. Ничего платить надо, – ответил Сергей.
– Я оставлю вам визитную карточку. Давайте созвонимся и обговорим детали. Вы расскажете, что вам для этого нужно. А сейчас я тороплюсь, через пять минут начинается заседание. Спасибо большое.
Пассажир положил картину с Васькой на переднее кресло, забрал плотно набитый бумагами кожаный портфель и закрыл дверь. На визитке написано: Мансур Рустамович Ахметшин, прокурор.
Сергей сразу направился в магазин «Художник». Он находился недалеко от районного суда, на параллельной улице. Припарковав автомобиль близко к магазину, насколько это возможно, он быстро закрыл его и бегом направился к входу. Весь вымокший от дождя, Сергей вошел в магазин. У прилавка стояла Юлия. Она в это время разговаривала с посетителем, активно жестикулируя. Наверное, опять ведет консультационные беседы по искусству, подумал Сергей и помахал ей рукой. Когда посетитель купил то, что требовалось, Сергей подошел к прилавку, ближе к ней.
– Что в этот раз задумал изобразить? – спросила Юлия.
Она за много лет хорошо смогла узнать Сергея, знала, почему он рисует, и знала, что он рисует. Он всегда рассказывал ей о новых картинах, о своих задумках. Часто беседы заходили о жизни. Сергей интересовался частной жизнью Юлии, а та в ответ ничего не скрывала и все по-дружески рассказывала ему. Оба друг о друге они знали все и не стеснялись этого. Поначалу мама Юлии была против таких отношений, такого общения, но смирилась с этим и больше не мешала их разговорам. Раньше она позволяла себе выйти из задней служебной комнаты в зал магазина в то время, когда входил Сергей. Она могла долго простоять за прилавком, отправляя Юлию по разным якобы неотложным делам. Поэтому общаться у них не получалось. Он покупал то, что было необходимо, и быстро удалялся. А продавала ему все та же недовольная мама.
– Планирую нарисовать поход к шалашу с моим Васькой, – ответил Сергей. – А вчера закончил картину, где Васька добрался до дерева и взобрался на него так высоко, что даже его мать еле смогла его заметить в поле ржи. Особенно получились ноги в этот раз. Они, как два Чапаева, смотрят куда-то вдаль, в одну сторону.
– А еще мне сегодняшний пассажир заказал портрет своей дочери в небольшом формате, чтобы помещался в бумажник, – гордо добавил Сергей. – Но ты же знаешь, что я не могу рисовать по фотографии, мне надо видеть человека; поговорить с ним некоторое время, понять его, прочувствовать. И только после этого я смогу нарисовать его с душой. Скоро позвоню ему, и мы договоримся о встрече с ним и с его дочкой. Сделаю ее подружкой моему сыну.
– Я это знаю, Сережа, – ответила Юлия. – Твои кисточки, которые ты заказывал две недели назад, пришли.
Девушка направилась в служебное помещение. Через минуту она вышла оттуда с пакетом, в котором лежали кисточки. Подошла к кассе и отбила чек. Он использовал специальные, заказные кисти, к которым привык за много лет практики рисования.
Юлия была знакома с четой Журавлевых с того самого момента, когда Сергей в первый зашел к ним в магазин. Она родилась в семье художников. Ее отец и мать окончили вуз, художественный факультет. Они были однокурсниками. Там, на курсе, они и познакомились. Творчество передалось и маленькой Юлии. Сегодня она обучалась на том же факультете в том же университете, что и ее родители.
Магазин «Художник» – это семейный бизнес. Его задумал отец Юлии. Он был по-своему мудр. Открывая магазин, он руководствовался следующим принципом: если вся семья рисует, тратит деньги на краски, кисточки, холсты, то почему бы не открыть свой магазин. Так все необходимые материалы для рисования обойдутся дешевле, а их увлечение будет приносить прибыль. Он не ошибся, открыв магазин в торговом переулке, недалеко от центра, возле оперного театра. Рядом располагался музей изобразительных искусств. Место было проходным для творческих людей.
Сергею нравилась Юлия как личность, как человек творческий, да и просто как женщина. Хоть он это и отрицал для себя. Он мог долго говорить с ней не только о рисовании, но и о жизни.
– Чем сегодня занималась, Юля, наверное, по магазинам ходила в обед, присматривая себе новое платье? – спросил Сергей.
Да, ей действительно шли узкие платья с открытыми плечами и длиной чуть ниже колен. Ее спортивное подтянутое тело позволяло носить все, что подчеркивает фигуру. Юлия замечала, как на нее смотрит Сергей, и старалась всегда выглядеть перед ним более желанной, соблазнительной. При встрече с Сергеем всегда выбирала такую позу, чтобы он не мог отвести глаза. То специально потянется на верхнюю полку за инвентарем, то выйдет из-за прилавка, чтобы ее было видно с ног до головы. Она это по-женски замечала и гордилась, и оставалась довольной. Всегда игнорировала других покупателей, пока они разговаривали.
– Нет, Сереж, сегодня было совсем некогда, много посетителей. Такое ощущение, что в город пришла мода уметь рисовать. Весь день проведу у прилавка, пока отец меня не подменит, – ответила Юлия.
Девушка посмотрела на него и вспомнила тот момент, когда он впервые зашел к ним в магазин. Он был весел, осанка выправлена, как у военного, и глаза горели, как у ребенка, увидавшего игрушку мечты. Юля с сожалением смотрит на него сейчас и с большой охотой пытается найти те черты, которые когда-то понравились ей. За последнее время они особенно сблизились.
– Когда ты пригласишь меня себе в гости, в дом? Покажешь уже наконец-то накопившуюся галерею. Наверняка там скопился не один десяток картин за все эти годы. Я хотела бы уже лично, как специалист, оценить качество твоих работ. А ты все не приглашаешь и не приглашаешь, – кокетливо говорит Юлия. – Вот возьму и перестану тебе что-либо продавать до тех пор, пока не пригласишь.
– Юленька, ты же знаешь, что я не могу тебя пригласить. Мария будет ревновать. Да и неправильно таким молодым красивым девушкам, как ты, ходить по квартирам женатых людей. Я лучше принесу тебе одну из картин, и мы ее обсудим и, может, даже дорисуем вместе. Как ты на это смотришь? – спросил Сергей.
Юлия уже давно не оскорблялась и не удивлялась словам о ревности Марии к ней. Потому что нет ревности со стороны Марии, она понимала, почему Сергей так говорит, и не хотела задавать лишних вопросов. Был один случай, когда девушка в порыве хотела открыто поговорить с Сергеем, напомнить ему о прошедших событиях, но на словах: «Сергей, я давно хотела сказать тебе…» зашла ее мама и прервала их беседу.
Сейчас она кокетливо улыбнулась и согласилась с предложением Сергея о совместном рисовании картины в ее салоне.
Взглянув на часы, Сергей заторопился, собрав все купленные кисти в пакет.
– Мы с тобой договорились насчет встречи. Мне пора домой. Хочу еще заехать проведать сынишку в школе, убедиться, не сбежал ли, – рассмеявшись, сказал Сергей.
– До встречи, – с грустью сказала Юлия и посмотрела на него с такой жалостью, с которой обычно смотрят на человека, который потерялся в жизни, который уже не ждет от жизни ничего, который просто существует и живет прошлым. Сергей быстро выбежал из магазина, как будто хотел получить разбег перед выходом на улицу и как комета влететь в машину, чтобы не вымокнуть. Дождь только усилился.
– Так и не поговорила с ним? – выходя из дальней комнаты спросила мама Юлию. – Надо бы мне попробовать с ним поговорить, объяснить ему, что так долго продолжаться не может. Может, он меня услышит, поймет. Столько лет уже прошло. Рисовать – это, конечно, хорошее занятие, но жизнь продолжается. Мне его жалко.
– Нет, не стала. Мне его тоже очень жалко. Но мне кажется, еще не время. Надо еще немного подождать, и судьба подарит возможность, обстановку и время для разговора с ним. Пока случай не представится, я вмешиваться не буду. Ведь после навязанного разговора он может просто отвернуться от меня и перестать даже приезжать к нам в магазин. Ведь я его только здесь и вижу. А ты же знаешь, как я отношусь к нему, как мне нравится находиться рядом с ним, – отвечала Юлия.
Мать обняла Юлию, как любящая мама обнимает дочку, погладила ее по плечу.
Попрощавшись, Сергей сразу поехал в сторону дома, чтобы приступить к долгожданному весь день рисованию. Он представлял весь день картину, которую он хотел нарисовать, во всех мелочах. Шалаш, лес, мухоморы, лесной зоопарк, Мария и Васька. По дороге домой он заехал в школу проведать Ваську. Школа, в которой тот учился, была выложена из красного кирпича. Само здание было двухэтажным. С высоты птичьего полета здание напоминало черную букву П с красным кирпичным орнаментом. Черноту придавал цвет крыши, которая была обильно залита гудроном. Ремонт крыши был сделан пару месяцев назад, и запах гудрона стоял в воздухе. Заходя в школу, Сергей всегда вспоминал детство, как они с друзьями отдирали с крыш гудрон и жевали его.
– Как же потом было сложно отмыть зубы от черного, липкого гудрона, – улыбаясь, подумал про себя Сергей, поднимаясь по входной уличной лестнице.
Класс находился на втором этаже здания. Школьные стены на первом этаже окрашены в зеленый цвет. Прежде чем подняться на второй этаж, нужно было пройти вдоль всех классов, расположенных на первом этаже. Подобный принцип или скопирован с музея изобразительных искусств, или просто был такой проект здания, подумал Сергей.
На стене, вдоль лесенки, ведущей на второй этаж, висели фотографии выделившихся учеников. Это были ученики разных годов выпуска. Кто-то отличился в математике, кто-то – в литературе и есть даже спортсмены.
– Вот бы Васька оказался на этой стене, когда окончит школу, – подумал Сергей. – А я специально нарисую его портрет, и будет на фоне фотокарточек красоваться картина моего сына.
Каждый раз Сергей удивлялся тому, что в отличие от первого этажа, стены второго были окрашены в синий цвет. И снова он размышлял о том, почему в такие разные, не сочетаемые цвета окрашены стены в этой школе. И каждый раз как опытный художник он приходил к неутешительному выводу: как обычно бывает в школах и детских садах, красили тем, что было в запасах. А на новую краску денег, как всегда, не было.
Класс сына находился ровно посередине второго этажа. Окна школьного коридора выходили во внутренний двор школы. С высоты второго этажа видна была дорожная разметка, выставлены конусообразные препятствия желтого цвета. Во дворе стоял старенький белый «Москвич». Во дворе школы старшеклассников обучали вождению на легковом транспорте.
Подойдя к двери, Сергей немного приоткрыл ее и увидел своего Ваську у доски. Тот что-то старательно выводил на ней. Зрение Сергея не подводило. Шел урок математики. Долго у двери стоять Сергей не стал, чтобы не привлекать внимание учительницы и учеников.
«Хороший пацан», – сказал сам себе Сергей и улыбнулся. Прикрыв тихонечко дверь, так, чтобы никто из учеников не услышал, он пошел по коридору в сторону выхода. Сергей сел в автомобиль и поехал домой. На улице не было пробок, дорога домой заняла мало времени.
– Привет, милая, я дома, – войдя в дверь, прокричал Сергей. Мария стояла в переднике около плиты и была занята готовкой.
– Привет, милая, – еще раз повторил Сергей.
Она стояла у плиты, мило улыбалась и с наслаждением нарезала солнечный хлеб. Сегодня, видимо, будет борщ, подумал Сергей. Борщ – это коронное блюдо Марии, оно удавалось у нее всегда и никогда не надоедало ни Ваське, ни Сергею. Борщ был по-настоящему красный и наваристый, на курином бульоне. Посередине тарелки с супом она всегда аккуратно клала чайной ложкой белую жирную сметану, которую покупала на колхозном рынке у местных бабушек. А на тарелочке рядом всегда были чесночные пампушки из черного хлеба с семечками. Пампушки были обязательно промаслены свежим сливочным маслом.
– Наверное, все дело в том, что ты готовишь с любовью, – проговорил Сергей. – Вот весь твой секрет.
После этих слов он прошел в комнату, которую оборудовал под свое увлечение – рисование. Ему не терпелось начать.
Наброски он начал делать тонкой кистью на большом холсте. Писать картину Сергей начал с шалаша, в который они часто приходили до того момента, пока его не снесли вандалы. В лесу часто ошивались алкаши и бомжи. Они их частенько встречали по дороге на прогулке. Этот факт постоянно нервировал и пугал родителей. С каждым разом посещения лесной зоны они то и дело наталкивались на выкинутые бутылки из-под алкоголя. Некоторые были разбиты. О них мог пораниться Василий, когда поднимал веточки с земли. Или он мог просто споткнуться и упасть на разбитое стекло. Воображение Марии и Сереги в этот момент работало на все сто двадцать процентов. По этой причине шалаш они построили в глубине леса, в надежде, что такие люди не будут способны дойти до него. Но к их великому сожалению, они дошли. И, судя по бутылкам и остаткам еды, устроили пиршество в их семейном лесном домике. Конечно, это разозлило все семейство, особенно возмущен был Василий, который, придя на место, увидел вместо шалаша остатки костра, гору бутылок и выброшенного мусора.
Шалаш был одним из основных элементов картины, которому Сергей уделял особое внимание. В комнате Сергей проработал до двух часов ночи. За это время он смог положить первый слой шалаша и березовой рощи.
Отодвинув стул, отойдя на два шага назад от холста, Сергей поднял обе руки, потянулся, привстав на цыпочки. Взглянул на наброски со стороны и произнес:
– Теперь шалаш никто не разрушит, он будет стоять вечно, а вокруг будет не тронутая алкашами лесная жизнь.
Сергей поднял свой взгляд выше нового холста и остановил взгляд на картине годовалого Васьки с Марией. Эта картина весела прямо напротив него, над рабочим местом. Волна воспоминаний унесла его в далекое прошлое, в то время, когда он и Мария подали заявление в загс. Он вспомнил ее удивление, ее слезы радости, ее гордость за его ответственное решение и за его поступок.
«Какая ты у меня милая», – сказал он себе.
***
После выхода из загса Мария и Сергей направились прямиком домой. Их как будто несло ветром. А красное атласное платье Марии постоянно приподнимало ветром. Она в это время охала, ахала и прижимала руками подол.
– К сожалению, выше колен даже не поднимается, – говорил ей Сергей, когда отпускал ее руку для совершения ритуала с платьем. Он гордился своей будущей женой. Гордился тем, что она идет рядом, тем, что она держит его за руку, гордился тем, что она сказала ему да. И самое главное, гордился тем, что три года назад она выбрала его.
– Милая, помнишь, как мы познакомились? – спросил Сергей. – Хотя, наверное, будет правильным сказать – это ты со мной познакомилась и выбрала меня. Могла бы ты подумать тогда, что спустя три года мы с тобой подадим заявление на «человеческую» семью, могла?
– В тот момент меня больше интересовал не ты, а твой внешний вид. Разглядеть тебя я успела только после того, как немного поиздевалась над тобой. Ты помнишь, как все начиналось? – спросила Мария.
– Конечно, помню, такое не забыть, – не сдерживая смеха ответил Сергей.
– Я тебе напомню. Так вот, я подошла к тебе сзади, когда ты говорил со своими друзьями, и спросила: ты, наверное, не женат и у тебя нет девушки. На что ты тогда сказал мне…– Она не успела закончить фразу, как вмешался Сергей.
– С чего ты это взяла? Я не женат, а девушек у меня много, – опередил он с ответом.
– Я ответила тебе, у тебя девушки нет и это видно,– продолжила Мария. – Ты стоишь весь в мятой одежде, на рубашке какие-то следы, подтеки. Я бы никогда не позволила своему парню и тем более мужу выходить в таком виде на улицу. Да что там на улицу, даже по дому не позволяла бы ходить в таком пугающем виде. А еще тебя выдает одно очень уникальное и важное обстоятельство, оно точно говорит о том, что ты одинок. Только не обижайся, но я буду честна с тобой, ведь, когда я увидела тебя вблизи, ты мне понравился. Поэтому открою тайну: у тебя не побрита аккуратно окантовка на затылке. Это место самому не привести в порядок, требуется посторонняя помощь. А у тебя там целые заросли, неаккуратно разросшиеся волосы. Вот была бы у тебя дама, ты бы попросил ее в ванной сделать тебе красивую окантовку, сделать вид головы сзади очень красивым.
После короткого монолога они оба засмеялись и шагнули друг к другу еще ближе, сжали руки, и Мария поцеловала его в щеку.
– Да, ты как настоящая стерва обошлась со мной. Я готов был сквозь землю провалиться. Еще все это ты наговорила в присутствии моих друзей и моих подруг. Но знай, пока я тебя слушал, я изучал тебя снизу верх, сверху вниз. Как я сегодня изучал картины в галерее. Хоть мне и было стыдно: от стыда я прикрыл затылок рукой, а подтек на рубахе пытался скрыть другой рукой. Вот была потеха. Не потеха, а целая акробатика. Это же надо умудриться двумя руками так извернуться. Стоял, как натурщица перед своим художником.
– Мы ведь после этого не виделись неделю или две. Ты почему-то избегал меня. А я почему-то все искала встречи с тобой. Даже проходила те места, где ты мог быть. А если был там, ты отворачивался, делая вид, что не заметил меня, и убегал прочь, как ошпаренный, в противоположную сторону. Я сразу поняла, что я тебе тоже нравлюсь.
За воспоминаниями они не заметили, как подошли к дому, где они вот уже три года живут вместе как «не человеческая» семья. Их дом был невысокий – 9 этажей. В нем было четыре подъезда. Их окна выходили на улицу. Шум от проезжей части всегда выводил из себя обоих. Но выбирать не приходилось. Квартира им досталась от родителей Сергея.
Оба посмотрели наверх, на балкон, который выходил на улицу. Оба одновременно вздохнули, помечтав каждый о своем. И зашли в пыльный от дороги подъезд.
В течение двух недель после посещения загса ни Мария, ни Сергей не обсуждали дату бракосочетания, не обсуждали место сбора гостей, не делали ничего, чего требовало это важное событие – свадьба. Только Сергей вечерами пропадал на курсах по рисованию и даже выделил себе отдельный стол для нового хобби.
Хобби приносило большой «приплод». Количество его картин увеличивалось, как поголовье кроликов. Можно даже сказать, что кролики бы не успевали за ним. Он рисовал все, что увидит. Любил рисовать Марию. Другими словами – ребенку дали любимую игрушку, о которой он мечтал с самого детства.
Марии нравилось его увлечение. Она даже несколько раз позировала для него. На одной из картин была она у плиты, когда готовила семейное блюдо, знаменитый борщ с пампушками. Мария в переднике нарезает хлеб.
Любовь к творчеству обоих еще больше сблизила. Это позволяло им говорить на своем, духовном языке. Бывали вечера, когда никто из них друг другу ничего не говорил. Марии достаточно было посмотреть на Сергея, и он уже знал, что нужно для нее сделать. Так продолжалось долгое время, пока их молчаливый покой не нарушил Васька.
***
Пыль от обломков кирпичей оседает, словно снег в бушующий ураган. Пыль повсюду. На машинах, на деревьях, на прохожих. Даже вороны, пролетающие сквозь нее, превращались в летящий серый комок. Грохот камней, скрежет металла издают душераздирающий звук. Звук больше похож на сверление зуба, который не прекращался и резко бил по ушам. Сквозь пыльную завесу видны искры, похожие на большие огни.
– Милый, мы оба дома, – после этих слов Сергей проснулся, открыл глаза. Покрывало под ним было все мокрое. Опять этот сон, снова он заставил его подняться и пойти на кухню, просунуть руку между двумя кухонными шкафами и взять успокоительное.
– Осталась последняя, надо завтра показаться врачу и купить еще таблеток, – сказал он шепотом сам себе. На обратном пути в спальню он заглянул в комнату Васьки. Тот спал так же, как и всегда; так, как спят дети после длинного дня. Было два часа ночи, и Сергей попробовал уснуть. Ложась обратно в постель, он еще раз пожелал Марии спокойной ночи.
На улице шел дождь. Дождь бил по крыше так, словно стая ворон отплясывала на своих острых и звонких коготках по крыше, исполняя танец: кто быстрее ухватит крошку хлеба. Танец продолжался долгое время, пока Сергей сквозь него не услышал странный глухой стук. Он возник неожиданно. Прислушавшись, он четко различил стук дождя и новый звук. После глухого стука последовало шуршание, звук которого перемещался по дому, и снова стук. Все происходило внутри дома.
