Текст книги "Чужая здесь, не своя там. Том второй"

Автор книги: Рина Гиппиус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 3

Первые дни, как Данфер пошёл в школу, он возвращался мрачнее тучи. Вытянуть же из него причины такой хмурости мне не удавалось. А говорить с учителем-куратором за спиной подопечного казалось не очень честным.

Спустя неделю мне удалось-таки разговорить Данфера. Одно наложились на другое. Сверстники Даника, а классы набирали по возрасту, уже многое умели, так как пришли в школу на пару лет раньше. Моему же мальчику приходилось их в спешном порядке догонять. А взяли его в этот класс по причине достаточно развитого дара. Одноклассники охотно задирали Даника, а он толком не знал, как дать им отпор. Одному против многих… К тому же тут ещё наложились завышенные и не сбывшиеся ожидания по поводу учебы в целом. Данфер-то думал, что его сразу же всему научат, все разъяснят. А оказалось – все постепенно. Только по общим предметам, таким как правописание, история, география, арифметика и другие, ему предоставили чуть более ускоренный курс. С даром же его работали неспешно. Данферу же вообще казалось, что подвижек не было и все слишком медленно развивается. Хотя, по сравнению с другими учениками, он на порядок выше владел своим даром.

Но главное, ему, наконец-то, рассказали о сути его дара. Данфер видел не саму ауру, а скорее внутреннюю сущность человека, которая проецировалась в том своеобразном виде. Сложнее было дать оценку этой сущности. Ведь она зависела от многих факторов: настроение человека, его общее состояние, отношение к окружающим в данную минуту людям и самому Данферу, и многое другое. Вот и заключалось в основном обучение Данфера в работе с этими тонкостями: отбрасывать ненужное, выделять главное, выявлять, анализировать. Хотя, наставники обещали со временем научить его распознаваться и ауры – предпосылки к этому были. Но все это – кропотливый и нелёгкий труд, а порой и тяжело преодолеваемый. Данику же хотелось здесь и сейчас…

Я не справлялась.

Вспоминала себя, когда оказалась в тяжелом состоянии и как из него выбиралась. В общем-то по-разному, но для начала, со мной была, к примеру, Рини, матушка Фордис…

Но Данфер – мальчик. Я не всегда могла найти для него уместное слово, подсказать нужный совет. Ну а как разрешить мальчишеские разборки – совсем не знала и не понимала.

Эд Канер, муж Элодии, говорил, что это обычное дело и Данфер сам разберётся.

Я же переживала, не находила себе места и не находила решения проблемы.

А разговоров по душам больше не получалось. И я потихоньку начала впадать в отчаяние, видя, что с каждым днём Данфер словно угасает.

– Я сам, – отвечал он на все мои вопросы, чем я могу помочь ему.

Собственно, сам он и разобрался. Совершенно по-мальчишески – банальной дракой.

Я сидела и краснела, хоть румянец и не особо был заметен на моих щеках, перед куратором Данфера. Оказывается, он умудрился подраться с главным задирой, но тем не менее и неформальным лидером класса. Несильно, но пострадали оба. Впрочем, это не освободило их от обоюдного наказания – уборки школьных дорожек от опавших листьев.

Однако результат драки в целом можно было назвать положительным: нападки на моего мальчика прекратились, его приняли за «своего» и больше не задирали. А когда наладились отношения со сверстниками, учеба тоже стала даваться легче.

Все это было хорошо, вот только я пыталась донести до Даника, что решать проблемы кулаками, а не словами – последнее дело. Подопечный кивал, но было ясно, что он оставался при своём мнении.

Вот если бы с ним поговорил какой-нибудь мужчина, который бы был для Данфера авторитетом. Увы, такого в нашем окружении не было.

За переживаниями за Даника, я совсем забыла о приглашении Сивины. Вспомнила, когда шла мимо оранжереи. Несколько дней раздумий и я решилась.

***

Мое прошлое представлялось мне камнем, который веревкой был привязан ко мне. Веревка была расслабленной, совсем не мешала, провисала, когда я стояла на месте. Стоило только начать двигаться, желать что-то поменять в жизни, стремиться к этому, осуществлять, решать самой свое будущее – веревка натягивалась, камень двигался, но тяжесть мешала движению вперед. Как только я отпускала какое-то событие, не обязательно прощала, как было с Никласом, просто принимала, возможно, сожалела, но отпускала – кусок от камня отваливался, становилось легче.

Поэтому я и поехала к Натсенам.

Путь был не самый близкий, но я как раз укладывалась в то время, что Данфер находился в школе.

Я проезжала мимо владений эда Астела. Давно я туда не наведывалась. Однако успела узнать, что Звездочку все-таки продали. Не дождалась меня…

Экипаж обогнал всадник, показавшийся смутно знакомым. Стейнир? Или я сама придумала, слишком надеясь на такое совпадение. В любом случае окликнуть я его не успела – всадник стремительно удалялся. Мне до сих пор было стыдно за то глупое восклицание. Могла бы ведь и потерпеть расспросы Элодии и Банафрит. Или я сильнее испугалась собственной реакции? Мне безумно хотелось, чтобы он меня проводил и столь же сильно я этого боялась. Страх влюбиться – еще один кусок булыжника-прошлого. Вот только чем отколоть его? Вряд ли я еще раз встречу Стейнира. А жаль. Да и я, к тому же, так и не утолила своего любопытства: выше ли он меня? Рядом мы не стояли…

***

У него был совершенно пустой взгляд. Равнодушный, блеклый. Черные глаза больше не горели яркой обсидиановой глубиной. Они были тусклыми, как потрескавшаяся грязь на дне высохшей лужи. Если бы его увидел Данфер, то я уверена, она бы сказал, что Рун не холодный, и уж тем более не горячий. Никакой.

Он шел следом за мной и Сивиной и молчал. В то время как его сестра весело щебетала – рассказывала и показывала, как они здесь устроились. Веселость и разговорчивость Иви были напускными. Такое поведение для нее – неестественно. Младшая из Натсенов не любила привлекать к себе внимание.

В поместье многое поменялось, в особенности по сравнению с тем, что я видела тут, когда была впервые.

Больше всего Сивина гордилась садом, которым занималась преимущественно сама.

– Сейчас в разгаре осень и, к сожалению, всего великолепия ты не застала. Вот как приедешь летом… – заверила меня Иви. Переубеждать и огорчать ее не стала.

Оказалось, что Рун кое в чем, но помогал Иви в саду, что несказанно удивило меня. Я обернулась к нему. Рун спокойно встретил мой взгляд. Даже улыбнулся, но улыбка – пустая, будто безжизненная, совсем не красила его осунувшееся лицо. Он молча кивнул мне, указывая на свою сестру.

Мы с Иви остались в саду вдвоем. Рун пошел работать, а Исгельна вообще даже не появилась, чтобы поздороваться со мной.

– Я не знаю, что с ним делать…– вздохнула Иви.

Она бросила на меня взгляд полный надежды. Так обычно смотрят дети на взрослых, когда уверены, что те способны справиться со всем на свете. А ведь между нами разница всего в пару лет…

Я покачала головой. Если он сам не хочет дробить свой груз прошлого, слабая сестра точно не поможет, как бы ни старалась. И тем более я.

Иви поджала губы, отвернулась, словно жмурясь. Она не плакала, но плечи ее поникли. Не то она ожидала.

Мои пальцы сжались в кулаки. На секунду мне показалось, что швы на перчатках не выдержат.

Младшая Натсен отошла от меня чуть подальше, подняла обломленный неизвестно кем цветок хризантемы и чуть задержала руку с бутоном у стебля. Иви вернулась на дорожку, а бутон, чуть покачиваясь, остался на стебле. Как так и было.

Я не сдержала удивленного возгласа.

– Вообще, Рун хотел дождаться моего двадцатилетия, но я его заверила, что справлюсь. А брат всегда верил в меня…

– Как давно?

– Как он вернулся насовсем. Иса не захотела убирать блок – у нее сил не очень много.

Мы дошли до скамейки и присели.

– Рун помогает мне с даром, обучает общим методикам. Он, понятное дело, мало разбирается в моей сфере. Да мне много и не надо. Основы-то я знаю, хоть и немного. Пока хватает и этого.

– Маг земли. Кто бы мог подумать?..

Я улыбнулась. Нет, в то, что Иви обладает именно этим даром, я вполне могла поверить. Достаточно было взглянуть как трепетно она относилась к растениям, как любила проводить время именно на природе. А вот в то, что Рун сам снимет блокировку…

– Он сам, – ответила Иви. – Правда, предложил сначала Исгельне.

Сивина зажмурилась, прижала пальцы к глазам и потом продолжила

– Для него дар, и тогда, и уж тем более сейчас – опора, смысл существования, источник в том числе и душевных сил, стимул. Даже не мы с Исой. За что упрекать я его точно не могу и не буду. Поэтому Рун сейчас весь в работе. Знала бы ты, какую активную деятельность развела тут Иса, как только мы сюда приехали. Дом в считанные дни приобрел необходимый жилой вид. Потом она взялась за сад, но я не дала ей развернуться там. Прилегающие постройки, участок в целом… Она пыталась втянуть в это и Руна – он ведь так хотел навести здесь порядок. Вот только брат практически не выходит из флигеля – там находится его мастерская. Нам бы радоваться, что его дела налаживаются – работы, клиентов много, ведь он мастер, каких немного! Да и опасаться, что денег может не хватать, теперь уже не стоит… Если так и дальше пойдет, эти деньги девать будет некуда. И толку?! Зачем они, такой ценой?.. Даже Исе все равно на них. Наряды, украшения, экипажи… Зачем, если брат теперь и сам не живет? Иса хоть и упертая, но мне кажется, что долго она так не выдержит.

– Инеп все еще ждет?

– Я не знаю. Она не говорит об этом.

– Исгельне, значит, не удалось его привлечь к благоустройству поместья, а ты смогла брата… припахать?

– И то, только потому, что я в это время работала с даром, – ответила Иви. – Я ведь тоже пытаюсь его растормошить. Вот только уже не знаю, что делать…

И вновь это взгляд, просто удушающий меня своей мольбой.

– Я попробую с ним поговорить… – Сдалась я.

– Спасибо! – Выпалила Иви и порывисто обняла меня.

– Вот только вряд ли он меня послушает… – Закончила я.

Рун не работал. Он сидел за своим рабочим столом и смотрел в окно. Обстановка в его кабинете мало чем отличалась от той, что была у Ровенийских.

– Тоже пришла возвращать меня к нормальной жизни? – Спросил он язвительным тоном, что даже обрадовало меня. Эмоции – это хорошо.

– Нет. Разве я могу сказать тебе что-то новое, что ты ещё не слышал?

Рунгвальд хмыкнул, прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Меня никто не пригласил присаживаться, поэтому молча села напротив.

– Как у тебя дела? – Так и не открывая глаз, спросил Рун.

– Отлично.

– Врешь же. – Рун открыл глаза.

– Ты тоже, наверняка, врешь сёстрам, что у тебя все в порядке и помощь не требуется.

– Уела, – протянул Рун и даже слабо улыбнулся.

– Мне кажется, я знаю в чем главная ошибка твоих сестёр. – Не дождавшись вопроса, я пояснила: – они тебя жалеют, хоть и пытаются это скрыть. Вот только все равно видно же. Жалость, для такого мужчины как ты, сама по себе унизительна. Да ещё и постоянно напоминает о том, что ты потерял. Точнее кого.

– О своей жизни ты таких умных вещей сказать не можешь? В чужой же проще разобраться, так ведь? —Вновь прорезались язвительные нотки.

Мне ни к месту вспомнилась Диль – нечто подобное и она мне говорила.

– Так. Вот только я права.

– А ты, значит, не жалеешь, – заключил Рун.

Я посмотрела на молодого, сильного, здорового, наделённого замечательным талантом мужчину, который мучает себя, своих сестёр.

– Нет.

Правда, и сестры мучают его… Нужен кто-то третий, точнее четвёртый, но я на эту роль точно не гожусь.

– Зачем ты тогда вообще сюда пришла?

– Разве я не могу просто так навестить старого друга?

– Друга, хм… – хмыкнул Рун, – Может и так. Друг, наверно, тот, кто не боится сказать правду в глаза. Вот и скажи: что мне делать?

В его блеклых глазах как будто даже огоньки загорелись. Рун поддался чуть вперёд, с нетерпением ожидая мой ответ. А я не знала, что сказать. И правда, зачем пришла? Пару минут просидели в молчании, пока я собиралась с мыслями.

– Вот Рон не умер. Он скорее убил меня. Мою гордость, самооценку, веру в любовь, верность. Я как будто рассыпалась на кусочки. Он разбил меня, мои надежды…

Дрожащими руками дотянулась до графина с водой, понюхала, наполнила стакан и выпила залпом. Негромким голосом я продолжила:

– Как я собирала себя, спасалась? Ты и сам помнишь. Вот помогло ли? Возможно. Но последствия все равно иногда преследуют меня. Впрочем, ты тоже, как говорит Иви, погружён в работу. Тебе помогает?

– Отчасти.

– Живи, цепляйся за то, что тебя тут держит. Кто тебя держит. Я… Я не знаю, что советовать. Банально и пафосно: но ты сам придёшь к тому, что тебя спасёт, вытянет. Все пройдёт, – я судорожно вздохнула, так и не совладав с дрожанием рук. Поэтому спешно отставила пустой стакан. – Ты и сам это знаешь. Может не хочешь в это верить, может не позволяешь себе верить. Отпусти её…

– А ты отпустила? – Зло выговорил Рун.

– Я просто знаю, что никогда не встречу человека лучше, чем Рини. У меня не будет подруги лучше, чем она. Вот только воспоминания о ней меня греют, а не замораживают.

– Иди.

Я растерялась.

– Иди отсюда! – Выкрикнул Рун и ударил ладонью о стол.

Я скомкано попрощалась с Иви и поехала домой. В том место, где меня ждут.

***

«Перчатки были как вторая кожа». Фраза насколько избита, настолько актуальна для меня. Как никакая другая, она отражала то, как мне приходилось жить, с чем мириться, к чему привыкать. Дома я, понятное дело, перчатки снимала. Близкие бы не поняли. Да и подспудно во мне все еще сидела мысль: успей я тогда с вестью о Рини чуть раньше… Я не хотела повторения истории.

Стоило только начать даже просто собираться куда-то, я перчатки надевала чуть ли не первыми. Близкие – одно, посторонние – другое. Может быть и чудовищно было считать, что важные для меня люди более достойны жить, чем чужие. Вот только каждое такое видение как будто хоть и на самую малость, но приближало меня к моей смерти. Мне вообще иногда казалось, что я словно притягиваю смерть. И в то же время в такие моменты я будто-то бы сама умирала на мгновение, прощалась с этим миром. Правда, так и не успевала попасть в другой. И возвращение к живым было не самым приятным, не говоря уже о последующем…

После Никласа достаточно долгое время видений не было. Это позволило даже поверить, что все минуло. И не будет больше картинок гибели людей. И не будет моих маленьких смертей.

Диль несколько раз переносила свою свадьбу. Поводы были серьезными, существенными и поэтому уважительными – неважное здоровье ее матери. Хотя, отчасти казалось, что эдель Фордис не особо пока готова отпустить дочь. А может Диль хваталась за эту причину, чтобы отложить свадьбу с нелюбимым. Вот только она сама дала согласие. Ее никто не неволил. Чего ждала?..

Очередная дата свадьбы была назначена на середину осени. Совсем не романтичная пора: листья облетели, ветер пронизывающий, тучи низкие.

Выбранное ранее мною платье уже не походило для нынешней погоды. Пришлось заказать другое.

Я пришла к портнихе, которая готовила мой наряд. Не самый торжественный, так как праздник намечался не очень-то и веселым, но в то же время и соответствующий событию. Я не особо хотела посещать это мероприятие, наверно поэтому к выбору платья отнеслась не то, чтобы наплевательски, но без искры, интереса. И цвет выбрала невеселый: темно-фиолетовый. Мне он даже не слишком шел. Почему тогда выбрала? Под настроение, наверно.

Наряд был почти готов. Да и сидел он на мне хорошо, за исключением некоторых нюансов. Портниха, поджав губы, критично осматривала свою работу.

– Хороша, – протянула она. – Цвет не ваш, а фасон… Жаль, не переубедить вас было. Жаль.

Еще раз она обошла меня, окинула внимательным взглядом.

– Надо только пару складочек немного по-другому перешить, – заключила она. – Да и рукава чуть подправить. Но это недолго.

Перед примеркой платья я сняла перчатки.

Рука портнихи задела мою ладонь, когда она поправляла край рукава.

У портнихи была дурная привычка: когда она подкалывала булавками складки, то часть булавок держала во рту – ей было так удобнее. А специальная подушечка покоилась на комоде.

Она поправила нужные места, подколола их. И тут раздался стук в дверь. Громкий, неожиданный. Да еще и шум с улицы донесся. Я вздрогнула и не удержалась на стульчике, на котором стояла для удобства портнихи. Чтобы удержать равновесие, мне пришлось ухватиться за нее. Я удержалась, а вот женщина – нет. Она неловко взмахнула руками, покачнулась и упала, ударившись головой об угол стола. Булавка же застряла у нее во рту…Женщина умирала у меня на руках…

– Ну слава Рауду, вы очнулись! – Перепуганная портниха убрала флакон с нюхательной солью от моего лица.

– Простите.

– Ничего-ничего.

– Тут просто душно.

– Да-да.

И она покосилась на мой живот.

Я резко вскочила. Голова слегка закружилась, да и локоть неприятно заныл.

– В следующий раз зайду, – срывающимся голосом практически прошептала я.

Портниха рассеянно кивнула.

Я больше к ней не пришла. Обратилась к другой. Да и платье выбрала зеленого цвета. Ведь в видении на мне был наряд практически траурный: темно-фиолетовый, почти черный.

Если до этого момента я становилась лишь невольной свидетельницей гибели людей, то теперь… оказалась виновницей.

Не будь у меня Данфера, я бы просто заперлась дома и никуда не выходила, а то и пострашнее чего выкинула.

Посоветоваться не с кем, обратиться не к кому. Пугающе страшно, жутко.

Я дала себе только день на терзания – не смакуя их, а пытаясь отыскать выход. Решить, как быть. Как бы я не выстраивала стену вокруг, это не оградит меня от возможных контактов с людьми. А значит – нужно смириться. Вот только пока никак мне это не удавалось.

Может стоило запечатать дар вообще? Блокировка – и проблемы больше нет. Ни видений, ни возможности хотя бы попробовать себя в артефакторике. И что тогда? Хотя, что мои терзания по сравнению с тем, что чувствуют умирающие, или его близкие после смерти дорогого им человека.

Будь, что будет…

Раз с людьми пока проблемы, то восстановить хоть некое подобие равновесия в душе, я решила при помощи животных.

– Давненько вас не было видно, эдель Астари, – улыбнулся управляющий эда Астела. – Мы уже и любимицу вашу продали.

– Зато я сегодня не одна, – улыбнулась и я, выдвигая вперед Данфера, стоявшего позади. – Мой воспитанник – Данфер.

– Приятно познакомиться. Я эд Фамлер Шевран, – он протянул Данику руку.

С самым серьезным видом мой подопечный пожал протянутую ладонь. По внимательному взгляду я поняла – изучает нового знакомого.

– Хотите покататься верхом или все-таки решились на приобретение? – поинтересовался эд Фамлер.

– К сожалению, пока некуда приобретать. Так что просто покатаемся.

Верхом Данфер ездил только со мной – когда ехали к границе. Разумеется, с того времени ничего не поменялось.

– Сам попробуешь?

Я уже на всякий случай начала присматривать для него самую-самую смирную лошадку, вот только Даник возразил:

– Можно я пока с тобой?

Вздохнула я с облегчением. Все-таки опыта у него никакого, но упрямства порой не занимать. И пресловутого «я сам».

Как и в прошлые разы, разрешили выехать за территорию конюшни. Не знаю с чего было такое доверие. Хотя, залог-то я оставляла не малый.

Я любила ездить по окрестностям Геделрима, которые теперь с удовольствием показывала и Данферу.

Будь я одна, неслась бы так, что слезы в глазах от порывов воздуха, растрепанная коса и восторг пузырьками в крови.

Вот только с Даником я себе этого позволить пока не могла, хотя и выбрала скакуна по резвее, чем Звездочка. И все же мне хотелось заразить и воспитанника любовью к скорости, свободе, граничащей с ощущением полета. Хотелось, чтобы и Даник полюбил лошадей, как и я. Этих чистых в своих несложных помыслах, добрых, преданных и даже в чем-то более справедливых, чем люди, животных.

Данфер чуть расслабился, тем более ход был и не слишком быстрым, не так крепко цеплялся за луку седла и даже с удовольствием оглядывался по сторонам, подставляя щеки уже не теплому ветру.

Яркий румянец на щеках, задорный блеск в глазах мальчишки… Вот что мне было нужно. Вот что ослабило удавку, что сжимала мне сердце, перекрывала воздух, опутывала всю.

– В следующий раз я сам, – заявил Данфер, когда мы остановились.

С холма любовались видами долины. Лес, как будто озябший без листвы, река, напитавшаяся серыми дождями…

– Сам, так сам, но только по паддоку.

Данфер чуть прищурил глаза.

– А ты хотел вот так сразу в скачку, туда, к закату? – Чуть поддела я.

– Ну не так. Просто по дороге.

– Подожди, пока в седле будешь уверенней держаться.

Даник хотел что-то возразить, но на нос ему упала большая дождевая капля. Мальчишка забавно фыркнул и смахнул каплю.

– Да уж, опять нам с тобой не повезло, – вздохнула я и чуть пригладила растрепавшиеся волосы подопечного.

Ехать обратно к конюшням Астела или ждать, пока не закончится дождь? Вот только обкраденное ветром дерево от дождя не спасало.

А потом я поняла: отсюда же совсем недалеко до Уотиненов. Я про них забыла, а ведь обещала навещать.

К дому полковника мы добрались уже изрядно промокшие и озябшие.

– Откуда мальчишка? – Спросил меня полковник.

Я сидела укутанная в плед и пила чай. Данфера же отправили прогреваться в ванной.

Врать я не стала.

– Я не могу все рассказать.

Эдел Нелнас кивнул, а вот его жена еще хотела что-то спросить, но полковник так на нее посмотрел, что эдель Брита предпочла замолчать.

Поэтому я решила немного пояснить.

– У него редкий дар, а там, откуда Данфер родом, с обучение у него не получилось.

– Неужели живет у тебя как постоялец? – Улыбнулась эдель Брита.

– Вроде того. Он под моей опекой.

Полковник присвистнул. Это получилось прямо по-молодецки.

– Ну и хорошо. Вдвоем веселее. Малец-то хороший? – Поинтересовался Уотинен.

– Очень.

Хороший малец, укутанный в халат Нелнаса-младшего, присоединился к нам в столовой. Взъерошенным и нахохлившимся воробьем он уселся за стол.

Полковник пытался разговорить Данфера. Сначала настороженно, с неохотой мой подопечный отвечал на вопросы. Однако по мере того, как его тарелка с горячим супом пустела, Даник все оживленнее болтал с Уотиненом.

Заминка случилась лишь, когда я пододвинула Данферу булочки и масло. Эдель Брита хотела помочь ему: разрезать парочку булок. И уже взяла в руки нож. Вот тут-то Даник и намеревался произнести свою излюбленное: «Я сам!». Наверно я предугадала его действия потому, что уже успела изучить подопечного. И это упрямое выражения лица, выражающее полную независимость и стремление во что бы то ни стало упрочить свою самостоятельность… Мне бы радоваться: какой самостоятельный в будущем мужчина растет. Вот только иногда с этим нежеланием принять чью-то помощь был перебор. Я успела слегка ущипнуть его за бок и взгляд свой по выразительнее сделать. Даник, слава всем богам, понял и кивнул.

– Спасибо! – Поблагодарил он эдель Бриту.

Хозяйка дома расплылась в улыбке заботливой бабушки. И это при том, что она редко кого подпускала к себе. Для нее были важны только ее семья и весьма узкий кружок близких людей, к которым, не знаю за какие заслуги, когда-то отнесли и меня.

Дальнейшие наши посиделки проходили спокойно и доброжелательно. Я только все еще мысленно себя корила, что раньше не приезжала к Уотиненам.

– А где же ваш внук? – Спросила я. – Неужели родители уже забрали? Помнится, его оставляли минимум на год вам.

– Если бы, – ответил полковник. – У нас тут сосед объявился. Земля-то выкуплена была давно, еще до нашего суда переезда. А вот активная стройка началась с полгода назад. В общем, рядом тут теперь конезавод.

Я была готова поспорить на что угодно, что знаю, кем является хозяин коневодческого хозяйства. Не может же быть таких совпадений!

Дальнейшее я слушала с особым вниманием.

– Вот. Наш оболтус и стал туда наведываться. В основном мешался, конечно. Пока не сманили его работой, в обмен на возможность проехаться на отличных скакунах, – в голосе полковника проскользнула гордость. – Ты представляешь, этот хитрец сумел каким-то образом обзавестись целым выводком шенсеров!

– Внук? – Удивленно переспросила я.

– Какой внук? Маршез, хозяин завода. Ты бы видела, что это за кони, – протянул эдел Нелнас. – Даже не кони, статуэтки! А скорость-то какую развивают. Ну точно ветер!

Уотинен с сожалением посмотрел на своё колено.

– Младшенький наш умудрился даже на одном из таких жеребцов прокатиться. Да.

Завидовал младшенькому теперь не только полковник.

Шенсеры – это существа на грани реальности и вымысла. Такие кони встречались довольно редко. Стада диких, необъезженных лошадей кочевали у границ Заденива с Эрнесией. Случаи, когда кому-то удавалось их обуздать, приручить, заставить слушаться и служить, были столь немногочисленными, что действительно порой считались выдумками.

Однако я-то знала: приручить шенсеров хоть и неимоверно сложно, но осуществимо. У моего деда в молодости был такой скакун. Как ему удалось удержать у себя эту лошадку, он никому не рассказывал. К моему рождению та лошадь давно скончалась, а потомства она не оставила – с другими породами не скрещивалась, и случаев приручения не одного, а нескольких шенсеров, вообще не было.

А тут Уотинен сказал, что целый выводок…

– Вижу ты впечатлилась, – ухмыльнулся полковник. – Побежишь смотреть?

Я повернулась к притихшему Данферу.

– Нет, – не без сожаления вздохнула я. – Нам уже собираться пора, чтобы засветло домой успеть.

– А может останетесь? – Спросила эдель Брита.

– Спасибо, но не сегодня.

Данфер только привык к новому дому, окружению. Пусть и к семье полковника постепенно привыкает, не столь быстро. Думаю, мы теперь часто будем к ним наведываться…

Ехать нам нужно было совсем в другую сторону, не ту, где нежданный сосед объявился. «Вот только если мы сделаем совсем небольшой кружок, буквально на несколько минут, то не так уж и много времени потеряем», – оправдывала я своё желание хоть краем глаза взглянуть на соседние владения.

– Эти кони, о которых говорил полковник, они какие-то необычные? – поинтересовался Дафнер.

– Говорят, что самые быстрые и выносливые. А ещё очень красивые. Правда, сама я их никогда не видела.

– Мы же посмотрим на них?

– Поздно уже, – я обернулась к выглянувшему сквозь тучи солнцу, которое было над линией горизонта. – Как будут у тебя следующие выходные, так и приедем, посмотрим.

Территория огороженный владений была большой. И как назло, все постройки находились в глубине, подальше от границ участка и дороги. Вот так, мельком и крайне скупо, полюбовались на коневодческое хозяйство, не увидев ни одного коня. Да и людей тоже не заметили.

***

Дильмари не выглядела как счастливая невеста. Бесстрастный взгляд, поникшие плечи. Она смотрела в окно, но, казалось, не видела там ничего. Вся в себе и не толики эмоций снаружи.

– Привет, – я постаралась, чтобы мой голос прозвучал бодро и жизнерадостно. Хотя, так себя я не чувствовала. Чтобы успеть вовремя, пришлось торопиться, да и порталом воспользоваться, чего и не очень-то хотелось.

– Здравствуй, – она улыбнулась, но улыбка вышла прохладной.

«Замороженная красавица», – промелькнула у меня мысль. Да и Данфер говорил про нее нечто подобное.

– Как ты?

– Отлично, – все также, отстраненно кивнула она. Вот только Диль была бы не Диль, если бы в ее голосе все же не прорезалась язвительность: – Не видно что ли? Я – счастливая невеста и с нетерпением ожидаю свадьбы.

– Ага, видно. Как же.

Диль приподняла свою бровь, внимательно посмотрела на меня и покачала головой. Теперь уже ее улыбка была грустной.

– Церемония завтра в десять утра. И, пожалуйста, не одевайся как на похороны. – Во взгляде ее было осуждение. Платье-то на мне было темно-серое. В дорогу – самый практичный вариант. – Мы же не мою молодость хоронить будем.

– Да я и не собиралась.

– Хорошо.

Я уже намеревалась уйти, но Диль добавила:

– Спасибо, что приехала. Для меня это очень важно.

– Не за что.

Вот только чем мое присутствие для нее так важно – я не понимала.

Нерадостное торжество проводилось у жениха, хотя по традиции первый день празднований, как и сама церемония, должны были проходить у невесты, точнее в ее родительском доме. Вот только из-за траура пришлось отступить от правила. Как мне когда-то, из-за невозможности приехать к родителям.

Дом наместника Фреванисии мало чем отличался от такой же резиденции Ровенийских. Однако разглядывать дом и его окрестности мне не хотелось. Настроение не то. Да и обстановка тут была не располагающая – давящая, угнетающая. А может мне так казалось, потому что переносила свой собственный настрой и хмурое состояние. Поэтому из комнаты, выделенной мне, я почти не выходила. Читала книги, взятые в библиотеке Геделрима. И с приехавшими немногочисленными гостями не виделась.

Помогать невесте принято незамужним девушкам из близкого окружения. Иса не была рада моей компании, но перечить Диль не стала.

Я думала, что для меня это будет мукой: ведь непременно одолеют воспоминания, разбередят, разъедят защиту, что не давала прорваться им раньше. Наверно, на меня подействовала холодность Диль. Как будто и я заморозила свои эмоции, мысли о несбывшемся. Столько всего уже было после несостоявшейся свадьбы… Об этом ли теперь горевать?

Поэтому на платье, вынесенное Исгельной, я смотрела без зависти, сожаления или чего-то такого.

На тоненькой, стройной фигуре Диль белое, простое платье смотрелось замечательно. Аккуратное, без каких-либо изысков, даже на ткани никаких узоров не было. И это выглядело контрастом с тем, как обычно одевалась она. Изысканно, порой слишком роскошно. А тут изящная простота.

Невеста, стоя перед зеркалом, окинула себя безразличным взглядом.

– Может волосы лучше на косой пробор расчешешь? – Спросила у неё Иса

Диль повела плечом и произнесла:

– Так сойдёт. Было бы для кого прихорашиваться.

– Но Диль! – Воскликнула её подруга.

– Ну а что? Куда он теперь денется. Не сбежит же из храма или перед ним. Хотя, – и бросила взгляд на меня.

Я лишь покачала головой. Уже на обидно.

– Прости, – Диль приложила пальцы к губам, словно тщетно пыталась удержать то, что уже произнесла. Стало заметно, как ее пальцы дрожат. Ледяной панцирь дал трещину.

В молчании мы дошли до кареты, на ходу поздоровавшись с Ровенийскими. Рона среди них не было. В молчании сели в экипаж.

Перед тем, как выйти уже у храма, Иса решилась спросить:

– Ты уверена?

«Вовремя, однако», – усмехнулась я про себя.

Все тем же нервным жестом Диль повела плечом, отбросила пшеничные волосы за спину и твердо произнесла:

– Нет.

Она посмотрела на наши изумленные лица и расхохоталась. Смех её не был нормален.

– Я все равно не отступлю.

У входа в храм она оставила свою обувь, отдала нам плащ. Босиком и в одном платье, простоволосая невеста входила в храм. Ровная, гордая спина, вздернутый подбородок и взгляд: «Неужели кто-то может усомниться в том, как я прекрасна?». Диль не шла – плыла и вроде бы плавно, но неумолимо и уверенно.