Текст книги "Ранее известная как Америка"

Автор книги: Рид Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Во всяком случае, вот оно, то, что поставило всю систему на колени: эта самая увядшая луковая шелуха. Как оказалось, натуральная еда была очень, очень вредна для Натуральной еды™. Использование неорганических материалов, таких как графит или соль, для получения всего на свете, начиная от банановых сплитов и заканчивая вареными зелеными бобами, требовало безумной точности. Нельзя просто засунуть настоящий стейк в лоток со стволовыми клетками и ждать, что вырастет бургер.

И эта луковая шелуха, эта маленькая фиолетовая луковая кожица, состоящая из переплетения углерод-водородных связей, благодаря воздуху и солнцу запеченных в самую основу химического вещества, сработала как спичка в закрытом контейнере с парообразным дифедринолом.

Иными словами, прогремел очень большой взрыв.

* * *

Я провел утро, слушая вполуха, как Оливер рассказывает о своих последних достижениях в РПГ «Государства: вооруженное столкновение».

– Итак, Радж напал на меня с армией дружественных наемников. Глупый ход, я же неделями собираю Библии, – он прервался, когда Дэн Риджес, самый неприятный мне человек во всем Кранч 407, вернулся на рабочее место и рухнул в кресло, дав своему заместителю лишь мгновение, чтобы убраться прочь. Скват-боты, фактически, были ходячими монтажными платами, призванными толкать, вращать или поднимать, когда это необходимо, и поэтому конвейер не останавливался лишь оттого, что у кого-то было расстройство желудка.

– Кто-то насрал в туалете, – объявил он.

– Фу, гадость! – то была Керри с рабочего места № 87. Мне нравилась Керри. Большие густые волосы, много зубов, густые брови, замечательная улыбка, правильное количество жировой ткани. Возможно, вполне возможно, с ней у меня что-нибудь могло получиться, но до сих пор я не набрался смелости попросить разрешения дотронуться хотя бы до ее волос, плеча или руки.

– Не хочу сбивать тебя с толку, Дэн, – сказал Оливер, втягивая воздух сквозь свои невероятно оранжевые зубы, – но туалеты для того и предназначены, чтобы удовлетворять потребность людей посрать.

Визор Дэна был новее, чем у кого-либо другого (в половину обычной ширины, почти прозрачный), поэтому мы видели каждое из его мерзких выражений. Он даже не был настоящей крошкой, как он сам любил нам напоминать примерно каждые полсекунды. Вообще-то, его отец был богатым кексом из Отдела корпоративных связей, и они жили на вершине Горы в настоящем доме с несколькими туалетами; там было больше туалетов, чем родственников в его семье, но я сомневался, можно ли этому верить.

– Не в туалете, придурок. На полу. Большая куча дерьма.

– И снова гадость! – сказала Керри.

Внизу, на производственной площадке, еще одна цистерна с кипящим полиэтилбуританом встала на ленточный транспортер. Зеленый свет. Рычаг.

– Не отрубай сервер, – сказал Дэн. – Кучу наложил не я.

Уже не в первый раз я представлял себе, как швыряю Дэна через защитный пластик, как он падает с рабочей платформы, а я наблюдаю: он, кувыркаясь, летит прямо на бетонный пол. Однажды, когда мне было двенадцать, Дэн заставил меня понюхать горсть Перечных зерен Кранч™, сказав, что это даймо. То был первый из двух раз в жизни, когда я испытывал искушение его попробовать.

– Тебе никогда не приходила в голову мысль заменить свой рот использованной салфеткой? – спросил я его. – Современные технологии это позволяют.

– Однажды я слышал про девушку, которая променяла свои глаза на пару радиевых алмазов, – сказал Оливер. – Она выглядела улетно!

– По крайней мере, пока не умерла от облучения.

Дэн проигнорировал эту реплику.

– Вот что забавно, – продолжал Дэн, как будто мы спрашивали его мнение, – это дерьмо даже не было похоже на человеческое…

Я ударил кулаком по кнопке визита в туалет, и скват-бот рванул вниз, чтобы занять мое место. У меня было право лишь на три перерыва за весь рабочий день, лишь пятнадцать минут, но мне нужно было уйти от Дэна и штормового напора его зашкаливающего IQ.

Позже я никак не мог вспомнить последовательность событий: то ли я увидел его, а затем сработала сигнализация, или же сработала сигнализация, а затем я увидел его. В любом случае я был на ногах, когда охранная сигнализация начала визжать. Я посмотрел сквозь зеркальное стекло и увидел Билли Лу Роупса, наркомана, беглеца, бывшего гражданина Федеральной Корпорации «Кранч снэкс и фармасьютикалс©» и одного из самых дорогих мне людей, стоящим на мостике в тридцати футах над производственной площадкой с каким-то очень уродливым козлом в руках.

ИНТЕРМЕДИЯ:

ДАЙМОФОСФИЛАЗА, ИЛИ ПЛАЧ БИЛЛИ ЛУ

Существовало много способов получить увольнение от Федеральной Корпорации. За пределами Суверенной нации Техаса и Лоулендской исправительной колонии Федеральная Корпорация имела самый высокий показатель блокировок на континенте. К тому времени, как мы оканчивали стандартное школьное обучение, мы должны были знать и помнить наизусть весь Устав организации, а именно – «Справочник сотрудника по совершенствованию деловой практики», все четыреста тридцать семь страниц.

Статья XVIII, раздел 3, гласит:

«…все граждане колонии обязаны постоянно быть надлежащим образом одеты:

i. фирменная униформа;

ii. фирменные смартбраслеты;

а также носить действующее удостоверение личности с фотографией и пропуск системы безопасности, предъявляемые должным образом;

iii. и улыбаться!»

Шлепанцы были запрещены во всех филиалах Кранч-тауна по всему миру[10]10
  Как это ни странно, носить другие виды открытой обуви не воспрещалось.


[Закрыть]. Как и немытые волосы, тонкие бретельки и рубашки из прозрачного или полупрозрачного материала, что очень огорчало такого озабоченного жеребца, как ваш покорный слуга. Было незаконно носить серьги-гвоздики, кроме как с фирменной униформой[11]11
  Или (применительно к региональным торговым партнерам, президентам, вице-президентам, ассоциированным президентам и помощникам вышеупомянутых комьюнити-менеджерам по восприятию и пониманию рынка, начальникам отделов и экспертам по Кадровым услугам) без аккуратной деловой одежды.


[Закрыть], точно так же, как незаконно было ходить без браслета или улыбки.

За опоздание или грубость можно было получить несколько ночей в обезьяннике, а еще за мат и «материалы, содержащие проявления насилия и жестокости или откровенные сцены». Когда я был ребенком, на этого придурка Энди Дуггара написали докладную и отправили на всю ночь в обезьянник только за оброненную фразу о том, что погода отстойная. Моя мама была знакома с одним женоподобным парнем из грузовой конторы, получившим шесть месяцев тюрьмы, после того как партия товара от «Витафизз» весом в восемьдесят четыре фунта рухнула со своего стеллажа прямо ему на бедро, раздробив кость, и он исторг поток ругательств.

Но Билли Лу Роупса уволили не за то, что у него были немытые волосы, и не за то, что он выскользнул наружу без пропуска, и не за то, что он сказал «Ебись оно все конем!», а одна из крыс КС случайно его застукала.

Нет, его уволили за кражу восьми унций жидкой даймофосфилазы из Фармацевтического отдела.

Он был не первым, но и не последним ознобиновым торчком, который пытался синтезировать наркотик из украденных запасов. Даймофосфилаза была активным компонентом в десяти самых популярных фармацевтических продуктах компании и могла быть извлечена в малых количествах из тысяч других[12]12
  В начале своей деятельности на рубеже XXI века Корпорация «Кранч» владела только одним заводским зданием на берегу реки Эксон-Миссисипи, недалеко от Сент-Луиса, и была ориентирована исключительно на производство пищевых добавок и полуфабрикатов. Даймофосфилаза была в то время одним из активных ингредиентов в оригинальном составе Сока Кранч Гелкэпс™, заявленного как первая в мире энергоинтенсивная, богатая витаминами пилюля Равноценной замены Еде.


[Закрыть]: Обезболивающие Даймас™, Паста Дайм Белоснежная улыбка™, а также Витамины Дайм на каждый день™ постоянно исчезали из фирменного магазина, будучи украдены отчаявшимися наркоманами.

По ночам иногда казалось, что половина Кранчтауна ловит кайф или же попускается. Кипящий ознобин сопровождала вонь, от которой наркоманы пускали слюни, а другие задыхались, и даже несмотря на то, что нарики собирались вместе в выгоревших пустошах старых парковочных гаражей и пропитанной мочой темноте автомобильных подземных переходов, вонь практически въедалась в стены.

Но хуже всего был их шум. Мы с мамой засовывали полотенца под дверь и затемняли окна отрезами плотной парусины, которую выкапывали из мусорных ям, но это совсем не помогало останавливать ночную симфонию: страшное веселье наполняло криком пещеры улиц, когда они раскуривали первые косяки, фыркали или кололись, а затем, чуть позже, звучал такой громкий вой, что у нас гремели оконные стекла, а с потолка сыпалась штукатурка (все эти наркоманы плакали о потерянном доме, потерянной любви и таких вещах, о которых даже не было известно, что они потеряны).

Только не Билли Лу. Билли Лу был другим.

Билли Лу никогда не сердился. Он никогда не говорил слишком быстро и не нес всякий бред. Он всегда был вежлив, даже под кайфом, то есть почти все время. Я помню, как он звал меня «мистер Траки». Он и мою маму звал «мадам», говорил «спасибо», «пожалуйста» и «не стоит благодарностей».

А еще он никогда не плакал, хотя это самый верный симптом даймомана. Они каждую ночь будоражили весь город своим воем, этим их завыванием… Звуков этого плача мне не забыть никогда. Как будто они умирали.

Как будто и ты умирал.

От него всегда пахло Натуральным томатным соком™: он берег все свои кранчбаксы ради синтетических форм даймо, а Натуральный томатный сок был самым дешевым продуктом питания из тех, что можно было купить в фирменном магазине. Как и у многих заядлых наркоманов, у него были удалены ногти – а иначе даймоманы просто расцарапывали себя до крови, сдирали кожу со щек и лба, за что должны были предстать перед Коллегией Верховного Суда Кранч в качестве обвиняемых. Однако тот, кто выполнил операцию, сделал ее хорошо. Не осталось ни шероховатостей, ни огрызков или кусочков: его пальцы, точно слепые, беззащитные животные, скользили по столу, теребили визор, поправляли рубашку.

Он был стар, от него пахло, его ногтевые ложа были словно безволосые зародыши. Но он мне нравился. Возможно, я даже любил его. Время от времени я представлял себе, что Билли Лу переедет в нашу каморку, положит мне на голову свою короткую руку без ногтей и назовет меня своим сыном, и это не будет лишь притворством.

Когда маму отправили на грузовые перевозки и ей пришлось работать за двоих, именно Билли Лу приходил сменить мои суповые картриджи или вырастить жаркое, добавив к нему воды. Он научил меня вещам, которых не было в каналах Сети[13]13
  В Федеральной Корпорации муниципальное образование для подавляющего большинства работников ограничивалось примитивным начальным школьным образованием и затем уже профессиональной подготовкой. Было широко признано и общеизвестно, что «крошкам» не нужно много знать, так как в конечном итоге подавляющее большинство из них будет нажимать кнопки, перевозить ящики для отгрузки или распутывать провода до конца своих дней. Один из стандартных вопросов на типичном экзамене у седьмых классов, который необходимо сдать всем выпускникам, звучал примерно так: если Педро зарабатывает пятьсот кранчбаксов в неделю, но получает два выговора за опоздания на той же неделе и оштрафован на семьдесят кранч– баксов за ругань, сколько коробок Натурального черничного сока™ он сможет купить по цене пять кранчбаксов за штуку?


[Закрыть], например, предыстории и названиям всех животных, которые вымерли во время Великого вымирания, а также основам химии и исчисления. Даже если бы я не смог изучить хотя бы десятую часть всего этого, мне понравилась сама идея знания, этого нагромождения цифр и букв, которые, если их толкают, тычут и вставляют определенным образом, складываются в некую последовательность, в некое решение.

Раньше я валялся в постели, мечтая, чтобы разные страны с их войнами, ополченцами, голодом и жадностью оказались лишь буквами в алфавите более высокого порядка, а мы просто были слишком глупы, чтобы понять заключенный в нем смысл.

Но, возможно, только возможно, мы бы это сделали.

Возможно, только возможно, мы бы смогли.

И в таком мире, как наш, только сумасброд, наркот, герой – или все трое – попытались бы извлечь из этого урок.

3

Сначала давайте проясним, кто такой аферист и кем он не является. Я использую местоимение «он», чтобы сэкономить чернила, хотя некоторые из лучших аферистов, которых когда-либо видывала эта страна, – женщины, от девочек из Сан-Антонио, которые ныкают наркотики в свои шмоньки и контрабандой провозят в тюремные города, до Старой Ма Дрегг, которая смогла бы продать вам десятилетнего малька, не моргнув глазом. Я знаю аферистов-андроидов, отрицающих систему двух полов, обоеполых, пансексуальных и бесполых аферистов. Я даже слышал о выжившей собаке, которая обменивала пластиковое вторсырье на еду и кусала всякого, кто не желал поделиться доброй порцией Сосисек™. Единственное, что у нас есть общего у мальчика, девочки, бота, дроида или фурри, – это яйца.

(из «Путеводителя афериста по Территориям Экс-США»)

Сигнализация расколола звук на гранаты и взорвала их всех одновременно. Мигающие огни стиснули мир до размера паршивого сетевого канала.

Все мы были на ногах, пытаясь украдкой взглянуть на Билли; штурмовые группы охранной безопасности из разных секторов ринулись к нему. Дирш Гроссман, мастер, мчался по мостику – не к Билли Лу, а подальше от него. Его лицо было скрыто за огромным фильтром противогаза, но я знал, что это был он, судя по тому, как его здоровенные мужские груди едва не хлестали ему по лицу.

На полсекунды я подумал, что это шутка (старый добрый Билли Лу выскользнул из города, прежде чем Министерство юстиции смогло его схватить, и не сдался бы без боя), и почти рассмеялся. Но затем двое экипированных амбалов из Кадровой службы подобрались ближе, и Билли Лу отпустил козла, а когда снова выпрямился, в руках у него было ружье.

– Ложись! – закричал я: – Ложись! – Протянул руку и схватил Оливера. К несчастью и разве что инстинктивно, я схватил еще и Дэна и повалил их обоих.

Первый ружейный выстрел пробил пластик. Второй и третий оторвали от него большие листы. Я вскинул руки, когда кусок полимера промышленного класса толщиной в два дюйма опрокинулся на консоль и рухнул на меня.

Я снова выпрямился, хотя охрана рассеялась в поисках укрытия. Одна крыса из КС качалась на мостике, дико суча ногами, отчаянно стараясь удержаться. Билли снова попытался схватить козла и перекинуть его через перила.

И тогда, внезапно, я понял: он собирался бросить эту парнокопытную совокупность C-H связей прямо в резервуар с хлорированным полиэтилбуританом, отчего все вокруг вспыхнет, как рождественская елка.

Я не раздумывал. Перемахнул через консоль и пустое пространство, где всего несколько секунд назад был пульт наблюдения. Во время бега звуки шагов отзывались у меня в зубах. В воздухе пахло химическим ожогом: у меня не было маски, и визор, должно быть, слетел с моей тыквы, когда он выстрелил.

– Ладно, ковбой, без резких движений… – Один амбал из КС наставил ружье на Билли. Он собирался выстрелить – я прочел это по крайнему напряжению его мускулов, по подергиванию пальца к спусковому крючку. Я бросился, чтобы схватить его за запястье, и в потасовке он выронил ружье. Оно перелетело через перила, и длинную секунду мы оба наблюдали, как оно падает прямо к различным чанам, и формам, и кипящим котлам с химическим паром. Каким-то чудом оно приземлилось на пол между двумя конвейерными лентами и произвело единственный звучный выстрел в никуда.

– Какого черта ты творишь? – зарычал на меня амбал. Впрочем, его выучка была первоклассной. Он скривился в некоем подобии улыбки.

Я проскользнул мимо него. Теперь мы с Билли Лу стояли лицом к лицу на мостике, одни. Кажется. Было восемь мостиков, все они пересекались, и из каждого угла к нам приближались Штурмовые группы Кадровой службы, их автоматы были взведены и прицелены. Они были не слишком рады, увидев Билли Лу снова, или, быть может, они были не слишком рады, оттого что он дал от них деру тогда, в декабре. Сидя на корточках, сумасшедший старик Билли Лу приготовил порцию ознобина, и к тому моменту, как Штурмовики КС отследили запах, половина жилого квартала бушевала от безумной эйфории.

Я поднял вверх обе руки.

– Билли, – крикнул я сквозь шум. – Билли Лу.

Он мне подмигнул. Он был под кайфом. Это было очевидно. Таким обдолбанным я его еще не видел. Даже без ногтей он нашел способ расчесать шею и лицо к чертям.

Я не понял, узнал ли он меня. Его зрачки были размером с булавочный укол.

– Это я. Траки. – От ужасного химического запаха у меня слезились глаза. – Траки Уоллес. Из 22-В. Ну, ты помнишь.

Он все еще держал этот извивающийся комок шерсти, словно это был ребенок на его груди.

– Все люди – Боги, – сказал он.

По крайней мере, мне так показалось. Его голос, звучащий из-под сигнализации, был подобен таракану, неожиданно упавшему на тебя откуда-то сверху: я не столько его слышал, сколько чувствовал спиной. Я понял, что охранники хотели сделать верный выстрел. Единственная причина, по которой они не изрешетили меня пулями, была в том, что два трупа объяснить труднее, чем один.

– Ты когда-то учил меня математике, естественным наукам и тому подобному. Помнишь? Ребенок Шугар Уоллес. Из 17-Б.

На полсекунды пелена спала с его глаз. Впервые казалось, что он действительно меня видел.

– Мистер Траки, – произнес Билли Лу в своей мягкой, застенчивой манере, как будто мы оба не балансировали на трехфутовой стальной полосе, подвешенной в сорока футах над чанами с 350-градусными химическими пищевыми агентами, окруженные со всех сторон кучкой воинственных сотрудников правоохранительных органов. – Как дела? Как поживает мама?

Он забыл, что моя мама умерла. Я слышал, самый сильный ознобин на это способен – просто стереть все плохое и смыть начисто. И все же я никогда не видел такого ознобинового прихода, как сейчас. Я ощущал присутствие наркотика, словно это было чем-то вроде радиоактивного распада, как будто станет дурно, если подойти слишком близко.

– Хорошо. У нее все хорошо. – Я слышал, как одна из крыс КС раздраженно пыхтит позади меня, ее влажное дыхание было похоже на дыхание того, кто пытается торопливо дрочить в туалете. – Как насчет того, чтобы ты и я пошли в какое-нибудь тихое место, где мы могли бы поговорить? Как в старые добрые времена.

Не знаю, слышал ли он. Его взгляд блуждал где-то позади меня – возможно, наблюдал за охранниками, их оружием.

– Она была умной, твоя мама, – сказал Билли Лу. Так что, возможно, он помнил. Теперь его зрачки росли, расширялись, как миниатюрные вселенные, поедая все цвета.

– Она знала все о том, что будет. Она видела это заранее.

Как ни странно, даже сигнализация все еще визжала, а я стоял там, чувствуя, будто меня выдернули из тела и поместили в какое-то тихое и темное, мертвое место.

– Что она видела?

Он улыбнулся, и это было ужасно: совсем не похоже на улыбку. Похоже на рану.

– Они будут охотиться за твоей головой, Траки. Совсем скоро они заполучат наши головы.

Одна из крыс Кадровой службы зарычала мне в ухо:

– Прочь с дороги!..

– Пожалуйста. – Мои глаза жгло от всех этих химикатов, и я жалел, что на мне не было визора. Козел в руках Билли Лу был маленьким, белоснежно-белым, это самая белая фигня, которую я когда-либо видел. Шерсть между ушами отросла длинным клоком. Его глаза были цвета Миндаля Кранч™, тощие ножки были увенчаны копытами, и на секунду я был близок к тому, чтобы заплакать; я стоял там, сглатывая, моргая и стараясь не потерять самообладания при виде этих маленьких копыт, из-за его живости, потому что он сумел выжить.

– Опусти козла, Билли, – сказал я. Знаю, что это нелепо звучит, но он продолжал держать этого сраного козла, поэтому я так сказал.

– Прочь с дороги! – Крыса позади меня практически задыхалась. – Я хочу пристрелить этого сукиного сына.

Зрачки Билли Лу поглотили остатки его румянца. Затем они ужасающим образом начали протекать. Чернота начала просачиваться в белки его глаз, словно бы разрушились их слизистые оболочки. Крик застрял где-то у меня в горле.

А он сказал:

– Это конец света, мистер Траки.

Прежде чем я успел остановить его, он выпустил козла. Швырнул это долбаное животное прямо в меня. Одно из копыт вонзилось в грудную клетку, и я упал на спину, затаив дыхание, повалившись на двух охранников позади. Козел был тяжелее, чем казалось на вид, и теплее. От него пахло землей – после дождя, только без смрада канализации. И на секунду я оказался лицом к лицу с этой хреновиной, держась за нее, отражаясь в ее странном перекошенном зрачке. На мгновение мне показалось, что козел говорит со мной.

Мне показалось, будто он сказал: «Вот дерьмо!»

Раздался грохот стрельбы. Я сел как раз вовремя, чтобы увидеть, как Билли Лу хаотично дергается, словно андроид с коротким замыканием. Полдюжины охранников все еще стояли на ногах, и все они разом накинулись на него. Первые пули пробили ему плечи. Один выстрел попал прямо в лоб, но даже при этом Билли Лу улыбался – даже когда он пошатывался назад, даже когда последующие выстрелы изрешетили его живот и превратили коленные чашечки в воронки.

Должно быть, я кричал, потому что у меня ужасно болело горло. На секунду Билли Лу оказался там, балансируя на перилах. Затем новый залп поднял его с ног и перевернул, и Билли Лу повалился вниз, на пол.

Был момент абсолютной тишины, прежде чем он упал в хлорированный полиэтилбуритан вниз головой, а потом – преисподняя, выставленный средний палец в огне и взрыв, похожий на руку Бога, снизошедшего, дабы повергнуть всех нас в небытие.

4

Самое ужасное в аферистском промысле вокруг колоний Кранч Юнайтед© – это одинокие женщины-управленцы среднего звена, с их пестрыми мелированными волосами и невозмутимыми грудями, увядающими в поддерживающих лифах. Самое прекрасное в аферистском промысле вокруг колоний Кранч Юнайтед© – это одинокие женщины-управленцы среднего звена, с их пестрыми мелированными волосами и невозмутимыми грудями, увядающими в поддерживающих лифах…

(из «Путеводителя афериста по Территориям Экс-США»)

Во сне я лежал плашмя на конвейерной ленте, а козел осматривал меня на предмет готовности.

– Его мясо еще розовое, – сказал козел, когда Аннали разрезала меня старомодным ножом для масла и начала переворачивать органы вилкой. – Посмотри на эту печень. Видишь? Она явно еще сырая.

– Ну не знаю. – Аннали воспользовалась ножом, чтобы выколоть мне сердце, а затем подняла его к свету. – А мне вот кажется нормальной.

– Нормальной! – Козел преобразился: его зубы втянулись обратно в пасть, копыта сменились длинными бледными руками. Теперь у моей кровати стоял Марк Дж Бернхем, генеральный директор. Только его липкая улыбка осталась прежней.

– Нормальной! Он – именно то, чего нам не хватало. Посмотри на всю эту начинку.

– Тебе виднее. – Аннали казалась разочарованной. – Тогда получится, что я не смогу отведать даже кусочек?..

Я проснулся, задыхаясь, с привкусом металлической стружки во рту. Когда я вздохнул, острая боль пронзила селезенку. Новый шрам, шесть дюймов длиной, сморщил кожу слева под ребрами.

– Доброе утро, солнышко! – Менеджер по здравоохранению, блондинка, с большими сиськами от «Нью Скин™», пахнущая духами «Дуновение свежего бриза™», склонилась надо мной.

– Что такое? – Я попытался приподняться и сесть, но не смог. Мои руки и ноги были привязаны к кровати. Они засунули в меня столько трубок, что я выглядел совсем как гигантский лоток с прорастающей полиуретановой Цветной травой™. В остальном я был голым, как склоны Аппалачей[14]14
  Выражение, которое, без сомнения, возникло в результате сожжения и разрушения, необходимых для строительства первого лагеря, и служило Временным убежищем для перемещенных лиц на земле, изъятой у Теннесси.


[Закрыть]: без рубашки и, насколько я мог судить, без штанов. Не так я себе представлял, что женщина привяжет меня голого к кровати. – Почему я связан?

– Не волнуйтесь, – сказала Менеджер по здравоохранению, когда я потянул за ремни. – Это для вашей же безопасности. Последние несколько дней вы лихорадочно шарахались из стороны в сторону. Похоже, пытались встать и убежать.

Легкий ветерок колыхал занавески, плотно натянутые вокруг моей кровати. Занятная штука – на нижних этажах Здрава койки были прижаты друг к другу настолько плотно, что можно было заигрывать ножкой с гнилобрюхами, прохлаждающимися на соседних койках. По другую сторону ткани скрипели по плитке резиновые туфли. Менеджеры здравоохранения болтали о перестройке костей и расслаблении органов. Даже помереть было бы легче, если бы все при этом улыбались (это тоже было в Конституции[15]15
  Из Пункта ХIV, Статья 27а: «касательно неожиданного или преждевременного ухода из Корпорации».


[Закрыть]).

– Как долго я был в отключке? – спросил я.

Голограмма, прикрепленная к ее униформе, сияла смайликом, который плавал под ее настоящим подбородком. Переключение между улыбками вызывало у меня головокружение.

– Четыре с лишним дня, – сказала она и наклонилась, чтобы отстегнуть меня.

– Четыре дня? – Я вспомнил Билли Лу и его взгляд: точно кто-то повернул выключатель. Я вспомнил столб пламени и как отлетел назад вместе с козлом, оседлавшим мои тазовые кости. – Что случилось?

– Вы везунчик, один из немногих, – сказала Менеджер по здравоохранению. – Десять пальцев на руках, десять пальцев на ногах, постоянный пульс, и нос, милый, как пуговка.

Слово «везунчик», очевидно, подразумевало, что были и невезучие, без пальцев на руках и ногах и без постоянного пульса.

– Сколько их? – спросил я начистоту.

Она отбросила свое выученное притворство, отключая голограмму быстрым тычком. Когда она водрузила визор на макушку, волосы разметались вокруг ремешка. Морщины вокруг рта и глаз, надутые губы, дрожание под подбородком от химических добавок (ярко-оранжевая сыпь только начинала покрывать ее лоб и нос).

– Двадцать семь, – сказала она. Даже мысль о том, что Дэн Риджес при взрыве обратился в пепел, вызвала у меня в животе спазмы. – Половина химоператоров сгорели. Какой-то недоумок запер их, когда услышал стрельбу. Некоторые спрыгнули. Остальные просто сидели, пока был пожар, и тыкали в свои электронные аварийные значки. Я не шутила, когда говорила, что ты везунчик.

Как бы ужасно это ни звучало, я расслабился. Значит, никого из тех, кого я знал.

– Что это за швы? – спросил я. Рана была воспаленно-опухшей, но твердой на ощупь, видимо, кусок кости рассек меня изнутри. – Что вы со мной сделали?

– Спасли тебе жизнь. – Медсестра вручную настроила подачу в капельнице, отдавая команды жестами через свой визор. – Шестьдесят лет назад вся подача должна была стать автоматизированной. Теперь же электричество стало слишком дорогостоящим[16]16
  Это является еще одним свидетельством того, что события происходят в начале 2080-х годов, во время Энергетического Кризиса в Кранч Юнайтед. Суверенная Нация Техаса взвинтила цены на свою нефть, а Кранч Юнайтед в 2066 году ввела эмбарго против Дакот, после того как те попытались финансировать канадское вторжение через границу близ Буффало, и восстановление торговли между двумя странами затянулось; Дакоты поставляли НДС почти все свои природный газ и нефть. Хотя Кранч Юнайтед вложила значительные средства в солнечные технологии, неустойчивые погодные системы и почти постоянная химическая дымка в атмосфере сделали их гораздо менее эффективными, чем первоначально ожидалось.


[Закрыть]. В течение многих лет Кранч Юнайтед© выступал за то, чтобы гигантские общественные туалеты собирали и перекачивали образующийся там метан, – конечно, более гуманное решение, нежели фабрики Острова Флорида, которые работали от трупной тяги[17]17
  И не только во Флориде, конечно. Подавляющее большинство стадных животных на континенте, которые все еще живы (численность их, по большинству оценок, составляет менее пяти тысяч), были сохранены с единственной целью последующей продажи одному из метановых заводов, которые приобрели популярность во время бума альтернативной энергетики в 2030-х годах. Учитывая достижения в области печати пищевых продуктов и технологий замены еды, «продавать коров на еду» было крылатым выражением, означавшим примерно то же самое, что и попытка продать лесу дрова.


[Закрыть]. По Кранч 407 ходила такая шутка: «Как понять, что мир скатился в дерьмо? Он начнет питаться от пердежа». – Тебя ранило осколком. Взорвался у тебя под ребрами. Если хоть бы один кусочек достал до сердца, ты бы уже был на кладбище. Большую часть мы вытащили.

– Большую часть?

Она пожала плечами.

– Половину крыши сорвало. Чего ты ожидал? Но знаешь, хорошо, что все случилось именно так. – Теперь, когда она прекратила всю эту болтовню, даже голос у нее изменился. Я решил, что это акцент Синопек-ТеМаРекс аффилиэйтед. – Многие успели выйти, пока ты заговаривал ему зубы, там, на мостике. Иначе кто знает, че бы случилось. – Менеджер по здравоохранению смерила меня взглядом. – Знаешь, все называют тебя героем.

Я подумал о Билли Лу, который называл меня «мистер Траки», о его коротеньких ручках без ногтей и о том, как терпелив он был, тогда как я был слишком глуп, чтобы знать, что к чему. Однажды он ради меня обыскал весь Пригорок в поисках книг, настоящих книг, сделанных из бумаги и скрепленных клеем. Он нашел ровно три книги: «Хоббит», «Туманы Авалона» и нечто под названием «Путеводитель афериста по Территориям Экс-США», пухлый том, словно труп в летнюю пору, в кожаном переплете и написанный от руки. Я попытался, было, прочесть последнюю, но мне потребовался гавайский час[18]18
  Гавайи погрузились в океан после огромного разрыва вдоль линии разлома Сан-Андреас, который пустил на дно океана значительную часть западного побережья: в этом смысле «Гавайский час» был разговорным термином для бесконечности.


[Закрыть] на то, чтобы разобраться в каракулях статических надписей: все эти слова выглядели так, словно были раздавленными жуками, будто стоит мне только отвернуться, как они решат запрыгнуть мне в глотку.

– Я не герой, – ответил я. Двадцать семь человек погибли. Билли Лу Роупс был мертв. – Я просто не хотел, чтобы его убили.

Она смерила меня долгим взглядом.

– В наши дни это уже достаточно героически для многих.

* * *

Я получил новый визор, модернизированную модель с гидролокатором в оголовье и улучшенным дистанционным управлением движения. Он был подержанным и все еще глючил, но, по крайней мере, не окрашивал картинку в цвет потока расплавленной лавы.

Аннали отправила на мой канал полдюжины паникерских сообщений, а Джаред прочитал мне тринадцатиминутную лекцию о своем возвращении в чаты (я так думаю, его было почти невозможно расслышать сквозь все его чихание). Я посмотрел сотни потоковых видео из корпоративной рассылки, включая 3-D от генерального директора Дж. Бернхема про реконструкцию в Производственном отделе № 22. Недавняя пыльная буря частично разогнала облако испаренного стекловолокна и асбестамита, которое продолжало осязаемо висеть в воздухе после аварии в Производственном отделе № 22, но все же показатель качества воздуха был на отметке 0,5, и Кадровая служба угрожала штрафами всем, кто будет замечен без антигаза. Объявления похорон были поставлены в эфир между результатами межведомственной фэнтезийной футбольной лиги и напоминаниями КС о недавней криминализации незаправленных рубашек.

Я попытался заснуть, потому что это было лучше, чем бодрствовать, пока голографическое счастливое лицо норовило двинуть мне в нос, и думать о Билли Лу Роупсе и тех двадцати семи погибших. Но мне продолжал сниться тот козел, стоящий надо мной, бормочущий о недоваренных органах и пихающий меня копытом.

«Либо высморкайся, либо перевернись, только прекращай храпеть!»

Я проснулся спустя какое-то время после рассвета, когда зеленое свечение фосфоресценции у реки только начинало разгонять темноту. Запах козла последовал за мной из сна – теплый и странный, как мусор в жару, но не то чтобы неприятный.

Я услышал шепот за занавесками:

– Причем всю ночь напролет… никакой передышки… как безбензиновый мотор начала века.

– Эй! – спросил я. Внезапно голос смолк. – Эй! – позвал я снова.

Никто не ответил. Я закрыл глаза, на сей раз уверенный, что голос мне почудился, и, расслабившись, снова начал погружаться в сон…

– О, нет. Неужели опять? Ca suffit[19]19
  «Довольно!» – в переводе с фр. яз.


[Закрыть]. Ты тут не единственный, кто пытается поспать.

Я вновь покинул край между сном и явью, потому как шторы распахнулись и тот козел уставил на меня свою длинную морду. Хотя было трудно сказать наверняка, все-таки он был козлом, но он показался мне обозленным.

– Ты храпишь, – сказал он.

Больничная палата просыпалась. Я слышал скрип резиновых подошв Менеджера по здравоохранению, знакомые звон, свист и вздохи, когда все свайпали по своим декам, чтобы проверить сообщения; чувствовал запах жженого сахара из чашек Карамельного Мокко с двойным кофеином от Кранч кофе™.

Однако было очевидно, что я все еще сплю и вижу сны. Поэтому я не раздумывал дважды, прежде чем ему ответить.

– Ты не настоящий, – сказал я. – Ты мне только снишься.

Он вздохнул. Вздохнул на свой козлиный манер.

– Такое, несомненно, требует воображения, – сказал он. Затем про себя: – Всю ночь он шумит, словно ротор, а теперь рассказывает мне, что я не настоящий… Настоящий философ, этот…

Я пару раз моргнул, ущипнул себя и даже легонько ткнул в новый шрам. Тем не менее он не исчезал; он просто лежал там, тоскливо грызя подушку. Чтобы быть уверенным, я протянул руку и ткнул его.

Он лягнул копытом, угодив мне в локоть.

– Господи, – сказал я. Я однозначно проснулся. Боль пронзила меня до самых зубов. – Ты чуть не сломал мне руку.

– Я что, должен извиниться? Я же не одна из тех Дакотских подушек-хохотушек. Ты не можешь вот так ширять меня своими пальцами. Кто знает, что ты делал этими руками? – Его голос был ужасен – как у пятилетнего ребенка, что пытается спеть разом все ноты в гамме.