Текст книги "Кинто"

Автор книги: Ричи Достян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

КИНТО

I

Эта история могла произойти когда угодно, но не где-либо, а только в старом Тифлисе – хранителе стольких прекрасных традиций.

У подножия горы святого Давида много живописных улиц, а среди них самая живописная – Гунибская.

Дома на Гунибской стоят так тесно, что сосед всегда знает не только, какой обед у соседа, но и о чем думает он, потому что в старом Тифлисе думать принято громко.

Есть на Гунибской улице школа, и это нехорошо для школы, потому что близость горы с ее соблазнами плохо влияет на успеваемость.

В этой школе довольно шумной славой пользуется седьмая группа – так в те времена назывались классы, а в группе этой – одна не совсем обычная девочка.

Ламара Гопадзе даже для Грузии чересчур красива, а в ее родном городе красоту чтут так, что могут уличное движение остановить, желая лишнюю минуту полюбоваться чем-либо или кем-либо!

Кроме прекрасной внешности, природа наделила ее редкими способностями. Правда, учится она средне – ленива. Больше разговоров о каком-то особенном ее слухе; будто слышит она все на свете первая.

Кто говорит – музыке учить ее надо; кто говорит – не слух это вовсе, а хитрость: угадывает она скорее всего, а не слышит!.. А еще кое-кто улыбнется и говорит: глупости все это, просто Ламара хорошая девочка – чуткая очень.

Так думает ее бабушка, и, кажется, она права. Однако от этой чуткой и нежной на вид девочки нет покоя ни дома, ни всей округе. Если у кого-нибудь пропадали дети, их первым делом ищут у Гопадзе.

Чаще всего Ламара уводит детвору в Муштаид[1]1
  Один из городских парков.


[Закрыть]. Там строится первая в стране детская железная дорога. Самой дороги еще нет, а паровозик есть, и его изучают с восторгом не только мальчишки…

Домой Ламара возвращается вся в ссадинах и мазуте, что восхищает отца и приводит в отчаяние бабушку и мать:

– Что это за девочка, которая мечтает о кепке и обожает паровоз?!

Хорошо еще, что дома не знают про любимое развлечение Ламары – кататься на трамвае. Люди видели, как девочка прыгает на ходу и не поднимается в вагон, а катит на подножке. Возможно, поэтому она старается, чтобы руки у нее всегда были свободными. Деньги, говорят, в туфельке носит.

Однажды Ламара одна уехала в Боржоми – ей захотелось попробовать прославленной воды прямо из источника.

Вода оказалась теплой, противной и без газа, но Ламара довольна!

Вторая выдающаяся личность в школе – Реваз. Среди мальчишек седьмой группы он то же самое, что Ламара среди девочек. Добавим к этому еще, что дружат эти двое с первого школьного дня.

Теперь остается сказать несколько слов о Тифлисской жаре и можно переходить к сути.

Лето в Тифлисе начинается внезапно в первых числах апреля буйным цветением. Ни ранней, ни поздней весны здесь не бывает. После мартовских ураганных ветров с дождем и снегом сразу дышать нечем!

Город лежит в котловине, и южное солнце за неделю превращает его в парник, и в парнике этом нужно не просто жить, а еще и учиться – два долгих месяца.

Окна в школе не только открыты – целиком вынуты рамы, чтобы ничто не мешало движению воздуха.

За окном, конечно, шум да гам. Но одно дело, когда кричишь ты, и совсем другое, когда кричит кто-то! Вытерпеть и не побежать еще можно, а вот терпеть духоту нет никаких сил.

Учителя только делают вид, будто жара им нипочем, а сами? Вместо того, чтобы ходить по классу и смотреть, что там творится, сидят и обмахиваются тетрадками. Ученикам это строго запрещено – руки нужны им для учения. А вы попробуйте учиться, когда потеет голова и все время хочется мороженого!

Можно только дивиться, как в таком климате вообще оканчивают школы?! Оттого и неясно – всерьез или в шутку говорят, будто в Грузии что ни год рождаются выдающиеся дети.

II

С двух последних уроков они сбежали всем классом.

В те времена школа не баловала ребят экскурсиями. Такого не было и в помине. Раз в году устраивался поход на Черепашье озеро или на озеро Лиси. А сколько заманчивых уголков в городе, окруженном горами!

Когда они домчались до любимого своего места, где начинается дорога к могиле Грибоедова и храму святого Давида, Реваз скомандовал: привал!

Среди камней и колючего кустарника сама природа раскинула маленькую симпатичную лужайку. В глубине лужайки торчит бетонный столб, а на нем чудом держится ржавая и дырявая дощечка с остатками белой эмали. Наверху сохранилось слово «запрещается», а внизу целая строка с перечислением того, что запрещается.

«…Делать зеленые насаждения и стрелять в эту табличку». Под текстом очень мелким шрифтом подпись: «Постановление Тифсовета».

Жителям Кавказа текст «таблички» пояснять не нужно. Кому там неизвестно, что делает грузин, когда видит удобный склон горы, – немедленно сажает кукурузу или фасоль. И это очень хорошо, но только у себя в деревне, а не по дороге к храму и прославленной могиле.

Что же касается стрельбы – то это еще яснее: горцы умело пьют, прекрасно поют, а от избытка чувств иногда стреляют. Сколько на этой лужайке отгремело пиров – считать не будем, но «табличка» давно превратилась в дуршлаг.

Тифлисский Совет безусловно знал, где, что и почему следует запрещать.

Ребята набрали камней, дали залп по ржавой мишени и с наслаждением улеглись под нею. Когда азарт, вызванный побегом, прошел, все одновременно посмотрели на Тинико – самую слабенькую в группе. Она послушно встала и как ящерица полезла вверх. Остальные за нею.

В пыли, поту, в царапинах они взобрались на первый уступ.

Стоят, молчат, полощутся в летучем горном море.

Еще уступ и еще, а вершина все уходит пологими терассами. Дальше они не пойдут – там скучный духан. Туда взрослые поднимаются на фуникулере.

Когда насытились волей и продрогли на горном ветру, их потянуло к дому. Так учатся любить родные очаги, от них убегая.

Под шорохи осыпей, взявшись за руки по двое, по трое, сползают вниз. В коленях страх – любой камень может обмануть, может вырваться из-под ноги.

Наконец – земля! Надежная, мягкая, ровная.

Упершись ладонями в траву, они долго сидят – в блаженной одури от зноя, от лязга трамваев и треска цикад. Над ними в небо уходит гора – опасная, но не чужая. Скалистый бок ее – теплый и серый, как шкура осла, – уже частица дома.

Ламаре что-то послышалось. Она сделала шаг:

– Слышите?

– Начинается, – фыркнула Медея, но тоже поднялась. Эта Медея, между прочим, вторая самая красивая в группе и, конечно, во всем завидует Ламаре.

– Тише, – рассердилась Ламара. Из-под куста доносился звук, которому здесь вроде бы неоткуда взяться. Похоже, кто-то открывает дверцу маленького шкафчика, и она протяжно скрипит. Реваз пошарил палкой в траве. Скрип повторился, а в том месте, откуда он шел, что-то темнело.

– Прошлогодняя шишка, – сказал Реваз.

– На акации растут шишки! – заметил кто-то, и все засмеялись.

Ламара нагнулась и подняла крохотного котенка; потревоженный, он громко запищал, и тогда все увидели, что у него, еще слепого, полно зубов. Невероятно мелкие и острые, они были похожи на колючки.

Держа найденыша на ладони, Ламара притулила его к себе, а свободной рукой заслонила от света. Котенок сразу успокоился.

– А дальше что? – спросил Реваз.

Ламара молча на него посмотрела.

– Так и будем стоять?!

Ламара еще раз взглянула на Реваза.

– Ну хорошо, если тебе так хочется котенка, я в сто раз лучше его достану, только скажи…

– А с этим что?

– Брось, не видишь, его кто-то выкинул.

– Ничего подобного, – тихо сказала Тинико, – он выпал из гнезда.

Поднялся такой хохот, что котенок вновь запищал. Ламара решительно двинулась вперед. Реваз пожал плечами и повернул к своему дому.

– Он у тебя сдохнет, – сказала Медея.

– Почему?

– Потому что твоя мама боится заразы. Возьмет и обольет его марганцовкой.

Ламара ничего не ответила. Рядом шла маленькая Тинико и не спускала грустных глаз с котенка. Ей очень хотелось его иметь, но… У девочки не было своего дома. Увезенная из деревни от больной матери, она воспитывалась строгой и бездетной теткой.

Ламара шла, ни с кем не разговаривая. Компания постепенно редела. Котенок всю дорогу молчал. Девочка несла его так бережно, будто в руках у нее была зажженная свеча.

III

Ламаре повезло – родителей не было дома.

Бабушка встретила ее осторожной улыбкой: где же Реваз с двумя портфелями и что такое у девочки в руках? А когда увидела, так окрасила свое «вай», что теперь удивилась Ламара. Это было явно восторженное восклицание. Просто девочка не знала, что вчера вечером на семейном совете решался вопрос – как и чем привязать ее к дому. Ни музыка, ни танцы ее не увлекают. Вышивание она ненавидит. Просит велосипед, но родители и слышать не хотят. Во-первых, опасно, во-вторых, с этой игрушкой девочка окажется еще дальше от дома. Так ничего и не решили, а тут… Такое никому и в голову не могло прийти, потому что не принято здесь держать в доме собак, а тем более кошек.

Бабушка, жалостливо глядя на котенка, молниеносно оценила ситуацию: если ее непоседливая внучка что затеяла, то уж не бросит… Значит, надо ей помочь!

До позднего вечера занимались котенком бабушка с внучкой, и тут выяснилось, что найденышем пока довольны все.

Мама примирилась с антисанитарной игрушкой без особого восторга, но у нее были свои соображения: пусть забавляется, а будет брать его в постель – увезу паршивца в деревню, и кончено!

Совершенно неожиданно котенок обрадовал папу тем, что переключил громадную энергию бабушки с кухни на себя. Дело в том, что уважаемый Датико Гопадзе сам умеет и любит кое-что состряпать, особенно когда предвидятся гости. А в этом доме ждут их если не ежедневно, то через день.

Одна Ламара не могла пока радоваться: котенка нечем было кормить.

На Кавказе даже в сказках не встречается молочных рек – там реки винные текут. Дело, однако, даже не в этом – по утрам ходили разносчики молока, но надо послушать, что говорит бабушка о молоке в этом климате. Она говорит, что от него может расти только тесто, а грудному животному необходимо парное молоко. Но где его взять?

Тут следует напомнить, что у Ламары все особенное, даже бабушка. Начнем с того, что она не произносит слова «нет», а слово «да» в очень редких случаях. Ламарина бабушка на любой вопрос отзывается так:

– Подожди-подожди… – И пока она это раздумчиво и не спеша произносит, в светлой ее голове успевают созреть решения на все случаи жизни. Вообще бабушка, говоря медленно, соображает молниеносно! Столь же медленно она и передвигается, но может вдруг повернуть голову, как испуганная птица, и в одно мгновение все увидеть и оценить. Интересно послушать, что говорит о ней дворник Агида:

– У этой женщины только птичкино молоко не спрашивай – все остальное спрашивай!

По цепочке родственных связей, со скоростью, совершенно необъяснимой, если учесть, что сообщение с близлежащими селениями было только по горным тропкам и только на ишачках, парное молоко для заморыша появилось!

Когда его налили в пузырек из-под валерьянки, а на пузырек этот надели резиновый колпачок от пипетки с дыркой на конце, котенок соски в рот не взял. Он ее выплевывал, вырывался и пищал.

Бабушка сурово на него посмотрела, а внучке сказала:

– Подожди-подожди…

И хотя сказала она это тихо и очень как-то озабоченно, глаза ее уже сверкали пламенем догадки.

Котенок чуть с голоду не умер, пока родоначальница по женской линии разбирала фамильный сундук.

То, что она искала, оказалось на дне. А когда нашла, Ламара еще раз убедилась, какая у нее выдающаяся бабушка. Она положила девочке на ладонь замшевый футляр чуть подлиннее спички.

В нем оказалась серебряная ложечка. Ювелиры прошлого века делали такие ложечки для соли.

Те, кто не умеет ценить своих бабушек, конечно, скажут:

– По-о-одумаешь, ложечка!

А ложечка эта не дала котенку ни умереть с голоду, ни утонуть в молоке.

Наблюдательный человек оценит ее сразу, потому что замечал, как плачет кошкино дитя. Оно не раскрывает рта, а лишь чуточку приоткрывает его и сквозь эту крохотную щель выдавливает писк! Попробуй сунь такому соску!

Было немало мучений и с ложечкой, но Ламара наловчилась. Котенок ложечку грыз и молоко заглатывал.

Он сам давал знать, что наелся, – тут же в ладони и засыпал.

Спальню ему устроили в гостиной на громадной тахте. В отгороженном подушками темном углу лежала пуховая шапочка. Мама зорко следила за тем, куда котенка несут.

Пока все шло хорошо. Котенок много ел и быстро рос. Заметнее всего у него вырос голос. Теперь это был не тоненький скрип, а довольно противное пищание.

Настало время, когда чумазого можно было помыть. Бабушка с внучкой купали его в большой пиале, и тут было сделано первое важное открытие. Даже сразу три:

Прежде всего, найденыш оказался котом!

Затем, когда с него слиняла грязь, оказалось, что он не серый, а трехцветный. Бабушка сияла, уверяя, что трехцветные кошки встречаются часто, а рыже-черно-белые коты большая редкость. И по преданию, они-то и приносят счастье!

Каким образом и из каких краев попало в Грузию это поверье, неизвестно, но котенку явно повезло: у него есть шанс на счастливое детство, потому что несуеверные люди встречаются довольно редко.

Третьим событием, которое произошло во время купания, были голубые искорки в чуть приоткрывшихся глазах – значит, найденышу уже две недели.

После купания в теплой воде он долго дрожал. Бедняге дали поспать и уж сухого рассмотрели как следует. Без смеха глядеть на него было невозможно. Баловался кто-то, что ли?! Впечатление такое, будто взяли бурого кота и как попало заляпали рыжим. А для смеха поставили белое пятно на макушке и еще два на спине. Чисто белые – только лапы и кончик хвоста. Когда котенка перевернули, в комнате раздался хохот – дымчатое пузо украшали белые трусики, очень аккуратно скроенные.

На что он будет похож, когда вырастет, сказать трудно.

Ламаре пока больше всего нравятся солнечные зайчики на его шубке и еще морда – не черная, не белая, а приятно-смуглого цвета. Ну а для того, чтобы портрет был полным, необходимо закончить его так, как это сделала сама природа, застегнув богатую шубу кота на одну-единственную перламутровую пуговицу, которой он беззастенчиво щеголяет, вечно держа хвост торчком.

В школе Ламара никому, кроме Тинико, ничего не говорила. Да и ребята не спрашивали – они забыли о своей находке. А Тинико прямо вся светилась, когда Ламара рассказывала ей про серебряную ложечку.

Не сразу заметили ребята, что с некоторых пор Ламара после занятий торопится домой.

Довольная этим, мама все же не переставала следить за нею, достаточно ли часто моет руки, не прижимает ли котенка к лицу, а главное – не берет ли его в постель.

Так тихо и мирно прошло несколько дней.

После ужина, как обычно, Ламара отправилась в кошачью спальню, сердясь на то, что мама ее провожает. Они одновременно подошли к тахте и одновременно на весь дом прозвучало Ламарино «ой!» и мамино «вай!»

Котенок исчез.

Трудно описать, что тут началось. Ламара плакала, уверенная, что его выбросили: папа нервно ходил из угла в угол, он совершенно терялся, когда девочка плакала; мама на всех кричала, и только бабушка молча бродила по дому и заглядывала во все углы.

Котенка нигде не было.

Мама перетрясла все мягкие вещи. Папа взялся за предметы покрупней. Через час дом выглядел так, словно в нем побывали воры или хозяева готовились к ремонту. Вся мебель была отодвинута от стен. Даже за картины заглядывали – хотя котенок не муха и бегать по стене не может – даже по карманам на вешалке шарили. Каких только глупостей не делает потерявший терпение человек?!

А котенка нигде нет, и жить в таком хаосе невозможно. Решили поставить все по местам. Но вещи коварны и злы. Нетрудно, кажется, отодвинуть тахту от стены, а попробуйте загнать ее на место! Она сразу сделается вдвое тяжелее и всеми четырьмя ножками упрется в пол. Это уже не тахта, а враг, который скрипит, царапается и сажает хозяину синяки.

Бабушка с трудом собрала всех домочадцев на кухне (здесь нечего было переворачивать), усадила и потребовала:

– Перестаньте его искать, он дикий, он спрятался…

– Вааааа-ай! – заладила Ламарина мама, а потом перешла на проклятия – какие сочные, какие яркие!

Пугаться не нужно, лучше запомните одну тонкость: какие бы мрачные слова ни срывались с языка, женщина перед каждым из них про себя произносит «не»… Да не ослепни ты; да не посыплю я голову свою пеплом.

Трудно даже сказать, кто искуснее – грузин, произносящий тост, или грузинка, сыплющая проклятиями?

Ламарина мама подробно перечислила все беды, какие обрушились на нее со дня рождения и по сей день. Сверкая глазами и хватаясь за голову, она в то же время зорко следила за тем, какое впечатление производит, и в зависимости от этого то сгущала краски, то смягчала их. Она, конечно, видела, как потрясена дочь, только сейчас узнавшая, что ее мама не хотела выходить замуж за ее папу, потому что тот не желал расставаться с проклятым городом, а теперь она должна терпеть в этом проклятом городе капризы дочери; что все это ей давным-давно надоело, и она немедленно уезжает в деревню, где можно хотя бы спокойно умереть!

Но не ускользнуло от ее внимания и то, как бабушка махнула рукой и вышла из кухни, и, главное, как папа, шагавший из угла в угол, вдруг остановился и начал смотреть себе на ноги, в то время как шея его стала наливаться соком граната. В маме точно выключатель щелкнул, она сразу сбавила тон, а когда папа очень тихо сказал: «Кончай базар», – замолчала совсем и с тяжким «оф» присела к столу. Тогда папа как ни в чем не бывало снял с себя туфли и, размахивая ими, босиком направился в спальню. Мама последовала за ним. Вдруг она обернулась и, горестно глядя на дочь, изрекла:

– Хотела бы я знать – на что тебе этот урод?

Ламара ничего не ответила и окончательно пала духом. Она поняла, что никаких поисков больше не будет – папа приказал всем идти спать! Но не прошло и минуты, как из спальни донесся мамин крик:

– Выброшу к черту!

Прибежав на крик, бабушка с внучкой увидели: стоит мама с подушкой в руках у своей кровати и смотрит туда, где эта подушка только что была. Папа, сложа руки на животе, смотрит туда же, а там коричневой кляксой на белоснежном покрывале лежит оно – проклятое дикое животное! Оно спряталось у мамы под подушкой и теперь таращит свои бессмысленные голубые глаза.

Ламара молча взяла котенка. Он покопошился и затих, уютно уткнувшись носом ей в ладонь.

Это было первое живое существо, так откровенно доверившее себя ей. Девочка испытала странное чувство несвободы и только сейчас как следует поняла, что бросить котенка невозможно. Никогда. С хмурым упреком она взглянула на мать. Та вспыхнула снова:

– Все равно выброшу паршивца!

– Не дам! – твердо ответила дочь и медленно пошла из спальни. Бабушка подчеркнуто молчала. Папа что-то тихо напевал.

Никогда не нужно забывать про папу, который любит петь в самых неожиданных обстоятельствах, сейчас он напевал странную песенку про какого-то кинто, который такой молодец, такой молодец! Именно это больше всего и рассердило маму. Она не знала, на ком сорвать досаду за то, что этот паршивец выбрал именно ее кровать.

Меняя наволочку, она вдруг решила, что Ламара взяла котенка к себе в постель, и снова обрушилась на папу:

– А ты что поешь, лучше бы посмотрел, что твоя дочь делает!

Вместо ответа папа красивым танцевальным жестом указал на окна.

В доме рядом и через улицу одно за другим засветились окна, и в эти окна стали высовываться кудрявые головы соседей.

IV

На следующий день Ламара не пошла в школу, потому что «он» (котенок, все еще без имени) снова куда-то уполз. Ламара боялась, что в ее отсутствие мама исполнит свою угрозу.

После уроков, как это бывало и раньше, к Ламаре заявилась почти вся группа:

– Почему ты не была в школе?

– У нас голова болит!.. – сказала Ламара и спохватилась. Ребята корчились от смеха.

– Ты действительно больна или с кем-то себя путаешь? – спросил Реваз.

– Отстань, я правду говорю…

Не хотелось объяснять ребятам, что та «прошлогодняя шишка», которую они нашли в траве, переворачивает вверх ногами весь дом и не дает спать. Задразнят!

В городах Грузии не принято было в те времена держать домашних животных, добавим – несъедобных! Собаки еще куда ни шло, но кошки – нет!

Почему кошки здесь не в чести – ответа нам никто не дал. Возможно, потому что они не ловят ненавистных скорпионов? Но всего вероятнее – не жаждут люди в этих краях дополнительного тепла. Что же касается теплоты душевной, то в Грузии ее не занимать!

Сама суть домашнего уюта здесь иная – не печь собирает вокруг себя семью в часы досуга, а тахта. Вот и вообразите себе почтенного горца – седая борода по грудь, у пояса кинжал, сидит на тахте, вспоминает о былых временах – и гладит кота?!

Другое дело, когда в дом случайно попадает живое существо. Не просто заботу вызывает оно, а почтение. Ведь не случайно каждый тост здесь начинается со слова – ЖИВИ! Грузин – кем бы он ни был, прежде всего он жизнепоклонник.

Вот почему вся семья Датико Гопадзе превратилась в искателей.

Как только котенок открыл глаза, он начал прятаться и довольно регулярно. Примерно через два дня на третий.

Однажды папа неожиданно заскочил домой днем. С утра дул резкий, холодный ветер, а к полудню уже снова парило – вот он и забежал переодеться. Семейство свое нашел в плачевном состоянии – снова разгром, и спор, и крики.

– Кончай базар! – угрожающе вымолвил папа с порога и направился к шкафу.

Женщины собрались на кухне – ждали, когда он переоденется и уйдет, и вдруг слышат странное бормотание и хохот.

Тут раз и навсегда нужно сказать, что мама у Ламары очень красивая, худенькая и крикунья, а папа толстяк с большими, чуть выпуклыми глазами. Говорит, вкрадчиво понижая голос, а когда смеется, щеки так подпирают глаза, что трудно понять – смеется он или корчится от боли. Зато когда папа серьезен и внимательно смотрит, то прямо гладит взглядом, и не только дочь и жену, но и тещу, а это, сами понимаете, говорит о многом.

И вот этот, в общем-то, серьезный человек стоит перед раскрытым шкафом в чесучовых брюках и наполовину снятой байковой рубахе и корчится от смеха. Мама бросается к шкафу – вдруг там беспорядок, и это он над нею смеется. А там ничего смешного нет. В это время из-под папиной руки выныривает Ламара и прыгает от радости.

– Довольно! – обиженным тоном говорит мама, – кончайте базар и скажите, в чем дело?

Папа вытирает глаза платком и тычет им куда-то вверх, в правый угол шкафа. Там стоит ковер, скатанный в рулон. С верхнего края этого рулона свисает сонный хвост…

От женских воплей хвост исчезает, и на том же месте появляется голова, странным образом напоминая анютины глазки: два лепестка ушей, пониже – голубая дымка глаз и уже где-то совсем внизу – все, что называется мордочкой.

Разбуженный кот, подрагивая, таращит мглистые глаза и вдруг как выдаст требовательный мяв!

– Молодец! – одобрил папа. – Еще раз скажи им, какой ты голодный!

Ламара осторожно снимает его и опускает на пол.

– Ишак! – выругалась мама так громко, что котенок всеми четырьмя лапами припал к полу, а когда она попробовала извиниться перед ним и легонько коснулась его спинки – кот плюнул. Вернее, пфекнул, в точности так, как делает она сама, когда, набрав в рот воды, прыскает на белье.

Все засмеялись, было похоже, зверек ее передразнил.

– Чтоб ты сдох! – рассердилась мама, не позабыв добавить мысленно частицу «не», и тут же накричала на дочь:

– Удивляюсь, как ты до сих пор не догадалась сделать ему ошейник. Если ты его не привяжешь, я уезжаю в деревню… А тебе все смешно! – Эти слова относились уже к папе, она сверкнула глазами в его сторону и ушла.

После этого случая Ламара успокоилась – теперь котенка не выкинут – он насмешил папу! А главное – мама стала внимательнее: оглядывается, чтобы нечаянно на него не наступить или не сесть.

Вскоре котенок начал играть и поразил этим всех, даже маму, хотя она по-прежнему относилась к нему как к неизбежному злу. Было это в гостиной. Котенок сидел на полу – сытый и умытый. Сидел этаким кукишем, и вдруг порывом ветра качнуло тень листвы на полу рядом с ним. Кот сорвался, прихлопнул тень, удивился, что под лапой ничего нет, поднял ее, понюхал в том месте пол и, опасливо кося глазом на темное пятно, отошел.

Немного погодя он еще раз прихлопнул тень, но обману больше не поддался, пол нюхать не стал, а задрал голову и поглядел в окно. Потом уже для закрепления опыта – так, между прочим, – приблизил нос к полу и на всю жизнь запомнил: это неопасно!

Вся сценка созерцалась домашними в глубоком молчании и усилила к найденышу интерес.

А под вечер котенок исчез опять. У всех опустились руки. Мало было непоседливой дочери, теперь судьба подсунула еще и животное, которое то и дело пропадает.

Снова поднялась суета. Между родителями назревал скандал.

Мама кипела, надеясь втайне, что беспокойное существо не найдется, а папа рассчитывал, что женщины научились искать, и этот балаган ненадолго. Ни мать, ни отец, однако, не решались обрушить свое раздражение на виновницу зла, они срывали его друг на друге. Начала, конечно, мама:

– А все твоя, как ты, упрямая дочь!

– Нет, генацвале, нет – это все твоя, как ты, капризная дочь!

Тогда бабушка примирительно положила Ламаре на голову легкую руку и сказала:

– Ты у меня умница, ты меня поймешь, только сначала скажи – это в который раз наш сирота прячется?

– В четвертый.

– Очень хорошо, еще три раза спрячется и перестанет, а ты запомни то, что я тебе скажу: кошка семь раз переносит на новое место своих детей. Теперь ты понимаешь, что делает наш сирота? Сам прячется, раз мамы нет! Он дикий и умный.

Из всего, что сказала бабушка, мама расслышала только слово «дикий», схватилась за голову, подбежала к папе и снова заголосила:

– Датико, вай-мэ-вай, почему ты ничего не делаешь, в нашем доме дикий кот!

– Не кричи, он твоего крика боится!

– Глупости не говори, лучше подумай, что нам делать, – сегодня прячется, завтра что-нибудь похуже начнет делать!

– Вот именно! Вы взрослые люди – предупредите события и запаситесь чем надо.

– Вай!

– А ты как думала, где тут песок под горой найдешь?

Надо сказать, что с Ламариным отцом ссориться очень трудно – он от любой неприятности отвертится шуткой.

На этот раз котенка искали даже во дворе.

Время от времени папа восклицал:

– Все! Хватит, послушайте старого человека, бабушка дело говорит: проголодается – вылезет.

Однако ни мама, ни папа, ни сама бабушка спать не ложились. Правда, ночь была на редкость душной. Вот и слонялись из угла в угол, и украдкой друг от друга то ковер на тахте приподнимут, то за буфет заглянут. Папа нервно ходил из комнаты на балкон и обратно, и вдруг его осенило:

– Успокойся, больше искать не будем… – Весело сказал он жене, потом загадочно блеснул глазами, зубами и даже потным лбом. – Все! Завтра же приведу собаку.

На этот раз у мамы вырвалось катастрофическое:

– Вууй!

Собака была последней каплей в кувшине ее терпения. Ясное дело, она высказала папе ВСЕ, и, пока она высказывалась, Датико стоял, сложив руки на животе, смотрел на жену ласковыми глазами и невинно улыбался. Это ее еще больше злило. В конце концов она села и упавшим голосом задала вопрос, с которого и надо было начинать:

– Умоляю, скажи, для чего нам собака?!

– Чтоб искала, генацвале, этого кинто!

Мама истерически расхохоталась, а папа впал в уныние – кота не нашли, и нет никакой надежды загнать семейство спать…