Текст книги "Лимоны никогда не лгут"

Автор книги: Ричард Старк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава 2

Два часа ночи. Проливной дождь. Тьма кромешная. Включив парковочные огни, Грофилд со скоростью пять миль ехал по грунтовой дороге к деревьям. «Дворники» на ветровом стекле, сновавшие туда-сюда на предельной скорости, не поспевали за дождем.

Если и завтра будет лить такой же, Майерсу придется отказаться от своего дела. В Монеквосе не случится никакого пожара, сколько бы Майерс ни подложил бомб. Грофилд, до известной степени желавший Майерсу удачи, послушал в одиннадцать часов местные новости, в которых сообщалось, что дождь прекратится в течение ночи, а завтра будут облачность и похолодание.

Он доехал до лесной опушки и остановился. Развернуть машину в темноте на этой узкой грунтовой дороге – дело непростое. Ему не хотелось увязнуть в грязи на полпути – а то утром, когда ребята оправятся на дело, может случиться неловкий момент.

В конце концов, Грофилд развернул «шевроле», положил в карман ключи и с большой неохотой выбрался из машины. В этот день он сделал кое-какие покупки в забитой народом деловой части Монеквоса, приобрел резиновые сапоги до колена, непромокаемые охотничьи штаны, доходившую до пояса непромокаемую охотничью куртку с капюшоном и некоторые другие вещи, которые могли понадобиться ему чуть позднее. Теперь, стоя возле машины под проливным дождем, он чувствовал, что должен смахивать на Ужасного Снежного Человека. Или, судя по желтовато-коричневой расцветке, которая преобладала в его нынешнем одеянии, скорее на Ужасного Грязевого Человека.

У куртки спереди была патронная сумка. Сейчас он засунул туда руки, ощупывая маленький «смит-и-вессон», «терьер» и карманный фонарик. Не вынимая из сумки правую руку, сомкнув пальцы на ручке револьвера, он вытащил левую с маленьким фонариком, включил его и побрел по едва заметной грунтовой дороге.

Под деревьями дождь лил не так сильно, но и здесь влаги было предостаточно. Лицо и левую руку Грофилда нещадно заливало, и, как бы старательно он ни застегивался, одна-другая струйка дождя просачивалась ему за воротник и стекала вниз под защищавшую его одежду. Испытывая все больше раздражение, он упорно шагал вперед.

И уже преодолел пешком около полумили, прежде чем вышел к дому. Дом был, на удивление, большой, двухэтажный, обшитый белой вагонкой и без каких бы то ни было признаков заброшенности. Майерс арендовал укрытие?

Или его «местечко» прячется где-то дальше? Если в этом доме сейчас живут люди и Майерс не имеет к нему никакого отношения, весьма вероятно, что среди его обитателей есть собака. Так заведено в большинстве домов, стоящих на отшибе. Чувствуя, как из-за этой воображаемой собаки по телу его пробегают мурашки, Грофилд медленно, крадучись обошел вокруг дома, стараясь определить по каким-нибудь признакам, кто здесь живет и живут ли тут вообще.

За домом стоял амбар, а в амбаре – блестящая красная пожарная машина. Грофилд осветил ее фонариком и улыбнулся.

Глава 3

Правой рукой Грофилд зажал рот спящего человека, а левой – обхватил его за шею. Спавший проснулся, засучив руками и ногами под покрывалами, сбрасывая с кровати в разные стороны одеяла и простыни. Но крики в его горле превращались в приглушенное бульканье, и, как он ни бился, звуки были только шуршащие и скребущие – недостаточно, чтобы их услышали через закрытую дверь в коридоре или в одной из комнат, в которых спали остальные.

В доме было шесть человек, столько же, сколько и в банде, которую пытался сколотить Манере, когда Грофилд впервые с ним повстречался. Все они спали, разместившись в четырех спальнях на втором этаже. У Майерса и у этого были отдельные комнаты; остальные четверо спали по двое. Вот почему выбор пал на этого: он спал один. Храп, заглушивший приближение Грофилда, объяснял почему.

Грофилд стоял на одной ноге, опершись всем весом на руки, – ту, что зажимала рот бьющегося человека, и ту, которая сдавливала его горло. Он знал, что на это потребуется довольно долгое время, что, когда перекрыт доступ воздуха, бессознательное состояние наступает далеко не сразу, но человек сам содействовал этому процессу тем, что так яростно метался, расходуя на это все силы своего организма.

Грофилд вошел в дверь с черного хода – Майерс даже не удосужился ее запереть. Не то чтобы замок остановил бы Грофилда, но беспечность Майерса снова и снова словно становилась для Грофилда откровением. В ней заключалась сила этого человека, равно как и его слабость; она делала его дерзким и удачливым и в то же самое время – опасным для окружающих, а в конечном счете, при минимальном содействии со стороны Грофилда, опасным даже для самого себя.

Разум просыпается медленнее, чем тело. К тому времени, когда человек на кровати додумался атаковать руки, прижимающие его книзу и перекрывающие ему доступ воздуха, у него осталось очень мало времени, сил и понимания. Он царапал руки Грофилда в перчатках, дергал его за рукава, тщетно пытаясь дотянуться до его лица. Его руки цепенели на глазах, а вытянутые кверху пальцы двигались все медленнее, до тех пор, пока не стало казаться, что он изображает некое колеблющееся подводное растение, а его ноги перестали шевелиться.

Вначале Грофилд тщательно обследовал первый этаж. Он выяснил, сколько в наличии было оружия, провел инвентаризацию еды в кладовой и в холодильнике, осмотрел с полдюжины чемоданов и сумок, поставленных в ряд вдоль стены в столовой. Итак, они собирались уехать отсюда в этой очень приметной красной пожарной машине, а потом снова приехать сюда и прятаться несколько дней. Продуктов у них хватило бы по меньшей мере на неделю. С Майерсом за главного, штат Нью-Йорк кормил бы эту ораву в течение двенадцати часов.

Любой безмозглый дурак способен замыслить ограбление, и замысел может удаться. В течение месяца входить и выходить из одного и того же банка, присматриваясь, что к чему. Жить где хочешь, ездить куда хочешь, делать что хочешь. Любой безмозглый дурак способен зайти в банк, или в пивоварню, или в какое-то другое место, где есть деньги, – скажем, в супермаркет, – но сумеет ли он выйти обратно и скрыться с непосредственного места преступления. А вот для того чтобы тебя не поймали после, нужны мозги. Разумный человек, руководящий делом, расселит своих людей в мотелях в Уотертауне и Массине, достаточно далеко от Монеквоса, чтобы никто из местных не увидел их раньше времени и не вспомнил впоследствии. Разумный человек будет держать свою пожарную машину за много миль от того места, где собирается прятаться после операции. Разумный человек будет держаться как можно дальше от своего укрытия вплоть до окончания дела. В маленьком городке вроде этого и в его окрестностях нельзя грабить так, как Грофилд и остальные грабили супермаркет неподалеку от Сент-Луиса, когда вокруг большой безликий город, в котором удобно исчезнуть до того, как поднимут тревогу. Разумный человек примет в расчет местные условия, черт возьми. Да в первую очередь разумный человек не будет пытаться обчистить эту пивоварню.

У Грофилда уже устали руки, у него все больше уставали пальцы, перекрывавшие этому человеку доступ воздуха. Но в конце концов человек на кровати замер, словно заводная игрушка. Его ноги вытянулись на простыне, как колья от забора, а руки медленно опадали вниз, пальцы беспомощно скользили по неподатливым рукам Грофилда. Бешено моргавшие, широко раскрытые, выпученные глаза теперь остекленели, расширенные зрачки закатились кверху. Лишенная воздуха грудь вздымалась все реже.

– Не вздумай помереть, кретин безмозглый! – прошептал Грофилд. – Мне нужно только, чтобы ты потерял сознание.

Трепыхавшиеся веки опустились. Руки упали на простыню вдоль неподвижного торса.

Нигде в доме не было слышно никаких звуков. Грофилд еще несколько секунд постоял неподвижно, вслушиваясь, всматриваясь, выжидая, а потом осторожно попробовал ослабить хватку обеих рук, медленно приподнял их над побагровевшим лицом. Ничего неожиданного не произошло.

В том числе и вдоха. Грофилд хмуро посмотрел на потерявшего сознание человека и, когда дыхание так и не восстановилось, положил ладонь левой руки парню на живот, чуть повыше пояса шорт, и переместил свой вес на эту руку. Нажал, отпустил, нажал, отпустил. На второй раз раздался едва слышный, очень хриплый звук – первый вдох. Отлично! Пока все шло как надо.

Глаза Грофилда уже привыкли к темноте, так что он обходился без фонарика, пока искал одежду этого человека. Тот спал в шортах и футболке, а все остальное лежало на стуле возле двери. Все, кроме ботинок, стоявших на полу рядом с кроватью.

Сначала Грофилд взял ботинки и вытащил шнурки. Одним шнурком он связал большие пальцы на ногах человека, а другим – большие пальцы рук у него за спиной. Из галстука получился эффектный кляп. Остальная одежда: ботинки, носки, рубашка, брюки, пиджак, – все отправилось в наволочку, которую Грофилд взял, распотрошив кровать. Плащ и мягкая кепка были в стенном шкафу, и их Грофилд тоже прихватил, засунув кепку в наволочку.

Далее он расстелил одеяло на полу, осторожно перекатил парня с кровати на одеяло. Он тщательно, как только мог, завернул его в плащ, а потом закатал в одеяло. При обследовании комнаты с помощью кистей рук и коленей обнаружился один удлинитель, которым Грофилд обвязал посередине запакованный им продолговатый сверток. Он засунул край наволочки себе за ремень сзади и обмотал вокруг него так, чтобы наволочка висела у него за спиной, потом взял закатанную в одеяло ношу, кое-как пристроил ее на левом плече и медленно вышел из комнаты.

А снаружи по-прежнему шел дождь. Было слышно, как он барабанит по крыше, постукивает в окна, хлещет в водосточных трубах. Глухой, отдаленный, убаюкивающий шум дождя заглушал негромкие звуки, издаваемые Грофилдом, пока он медленно проносил свой груз по лестнице на первый этаж, по дому и на улицу через кухонную дверь.

На воздухе казалось темнее, чем в доме, может быть, потому, что проливной дождь искажал все, на что ни взглянешь. Грофилд поправил на плече завернутую в одеяло поклажу и начал удаляться от дома, пробираясь через грязь.

На полпути к машине тело в одеяле ожило и начало извиваться так яростно, что Грофилд едва не потерял равновесие и не упал в грязь. Однако ему удалось устоять, и, обретя устойчивость на расставленных ногах, он вытащил из своей сумки «терьер», держа его за дуло, и ударил по одеялу в том месте, где, по его расчетам, находилась голова. Когда он ударил по ней в третий раз, извивания прекратились. Грофилд убрал «терьер» и побрел к машине.

Глава 4

Грофилд развязал удлинитель, схватился за край одеяла, встал, потянул одеяло кверху, и человек выкатился оттуда, словно школьная пародия на Клеопатру, доставленную к Цезарю. Одеяло было совсем мокрое, и человек тоже; дрожащий, он лежал на полу, на его теле и нижнем белье не осталось сухого места. На левой щеке у него красовался свежий синяк, вероятно, в том месте, куда Грофилд стукнул его дулом револьвера. Галстук, прежде служивший кляпом, теперь свободно болтался у него на шее.

Он всматривался в Грофилда, стараясь придать своему лицу суровое и бесстрашное выражение, но голос выдавал его, прозвучав слабо и испуганно, когда он спросил:

– Что, черт возьми, происходит?.. Кто ты такой?.. Где мы?

– Это мой номер в отеле, – спокойно сказал Грофилд. – А ты, временно, мой пленник.

– Я не знаю, что у тебя на уме, парень.

– Не трать слова понапрасну, – посоветовал Грофилд. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Извини, я отойду на минутку.

Он отнес насквозь промокшее одеяло в ванную и повесил на карнизе для душевой занавески.

Когда он вернулся, парень, выгибаясь, полз по полу в направлении двери. Грофилд спросил:

– Ты и в самом деле хочешь выбраться отсюда? Тогда давай я тебе помогу.

Он прошел мимо него и открыл дверь. Несмотря на крышу, нависавшую над боковой дорожкой, образуя некоторое подобие веранды, дождь вихрем ворвался внутрь вместе с порывами ветра. При свете, горевшем в комнате, поблескивали задние фары и бампер припаркованного перед домом «шевроле» Грофилда, но за ним не было ничего, кроме кружащейся в водовороте мокрой черноты.

Парень на полу перестал двигаться и свернулся калачиком, спасаясь от ветра. Грофилд посмотрел на него, притворил дверь и сказал:

– На самом деле ты и не хочешь туда идти.

– Ты доведешь меня до воспаления легких. – У парня стучали зубы, и голос не слишком ему повиновался.

– Нет, если мне не придется этого сделать, – сказал Грофилд. – Кстати, как тебя зовут? Нужно же мне как-то тебя называть.

– Пошел ты к черту.

Грофилд открыл дверь. Стараясь перекричать шум грозы, он весело проговорил:

– Я одет теплее, чем ты. И выдержу гораздо более сильный холод и сырость.

– Господи Иисусе!

– Тебя зовут не так. Назови мне свое имя, и я закрою дверь.

– Мортон!

– Имя, а не фамилию.

– Перри!

Грофилд закрыл дверь:

– Очень хорошо, Перри. – Он подошел к стулу, на который бросил наволочку. Теперь, приподняв ее, он вытряхнул на стул одежду – оба ботинка соскочили на пол – и, порывшись в карманах брюк, нашел бумажник. Раскрыл его, вытащил водительские права и прочитал вслух: – Перри Мор-тон. – Он повернулся и, улыбаясь, сказал: – Очень хорошо. Самое лучшее для тебя – говорить правду.

Мортон с ожесточением посмотрел на бумажник:

– Если дело только в этом, зачем было устраивать всю эту ерунду с дверью?

– Чтобы втолковать тебе, Перри, что самое разумное для тебя – отвечать на мои вопросы и все время говорить только правду. Ты знаешь, что случилось бы, если бы я заглянул сюда, и оказалось бы, что тебя зовут не Перри Мортон?

– Ты бы открыл дверь, – пробурчал Мортон.

– Мало того. Я бы выпихнул тебя наружу и оставил бы там на пару минут.

– Черта с два! Ты не дашь мне уйти, пока не добьешься от меня того, что тебе нужно.

– Я и не говорил, что дам тебе уйти. Перри, ты знаешь, сколько движущихся машин я повстречал по дороге сюда от дома, из которого я тебя вытащил? Ни одной. Там нет ни одной машины, ни одного прохожего. Я не видел ни одного освещенного окна, разве только парочку таких, где явно горели ночные лампы. Сейчас почти три тридцать ночи, Перри. Люди в таких местах, как этот городишко, ложатся спать в десять часов, а сейчас ночь со вторника на среду, ночь в разгар рабочей недели, да к тому же бушует гроза. Куда, по-твоему, ты бы пошел, Перри, если бы я вытолкнул тебя туда, связанного по рукам и ногам, да еще в исподнем? Кто, по-твоему, стал бы тебе помогать?

Мортон посмотрел на Грофилда с обидой, за которой, однако, таился намек на какой-то тайный смысл.

– Пожалуй, ты прав, – сказал он. Грофилд сказал:

– Я знаю, о чем ты думаешь, Перри. Ты думаешь, что будешь врать мне, пока я не вытолкну тебя туда, а потом рванешь в комнату с другими постояльцами, может быть в контору мотеля, и таким образом получишь помощь. Но ты знаешь, что это означает? Это означает, что человек, которого ты разбудишь, вызовет полицию, а что ты скажешь полицейским?

– Почему бы не рассказать им, как ты меня похитил?

– Откуда? Что ты тут делаешь? Перри, я сумею убедить полицию, что ты лжешь, что прежде я никогда в жизни тебя не видел. Поверь мне, я сумею это сделать. Я сумею добиться, чтобы они задались вопросом, кто ты такой, откуда и что вообще происходит. Я смогу устроить так, что они продержат нас обоих до самого завтрашнего дня. Ты ведь не хочешь, чтобы завтра днем тебе задавали вопросы местные полицейские, правда?

– Я не знаю, о чем ты говоришь.

– Ну ладно, – сказал Грофилд. – А я-то надеялся, что ты быстрее разберешься, что к чему. – Он подошел к двери.

– Подожди секунду, подожди секунду! Я ни в чем тебе не соврал!

Грофилд остановился, взявшись за дверную ручку, и оглянулся назад:

– Что должно произойти завтра, Перри? Что ты и остальные должны сделать завтра?

– Они это не сделают. Когда они проснутся утром, а меня не окажется на месте, они сообразят: возникла какая-то загвоздка.

– Нет, они не поймут, Перри. Они просто решат, что ты струсил и сбежал посреди ночи. Они все голодные, Перри, они пойдут и сделают то, ради чего сюда приехали. Что это за дело, Перри?

– Ты и сам все знаешь, – угрюмо ответил Мортон. – Зачем ты меня спрашиваешь?

– Мне одиноко, – сказал Грофилд. – А к тому же я нетерпелив. – Он открыл дверь.

– Пивоварня! – заорал Мортон. Грофилд притворил дверь:

– Что там насчет пивоварни?

– Господи! Мы собираемся ее взять. В два часа дня.

– Ради чего? Ради пива?

– Ради зарплаты. Они получают зарплату наличными.

– Сколько вас, Перри?

– Ш-ш-шестеро.

– Ты замерз? Слушай, если будешь хорошо себя вести и быстро ответишь на все вопросы, я разрешу тебе принять горячую ванну, когда мы закончим.

– Я подхвачу воспаление легких, – сказал Мортон.

– Может быть, и нет, – беззаботно проговорил Грофилд. – Как зовут человека, который это организовал, Перри?

– Майерс. Эндрю Майерс.

– И как вы собираетесь это сделать?

– У нас есть пожарная машина.

Грофилд подождал, но Мортону, скорее всего, больше нечего было сказать, так что в конце концов Грофилд похвалил парня:

– Ну вот и молодец. Итак, у вас есть пожарная машина, ну и что с того?

– Майерс устроит так, что завтра там начнется пожар. В пивоварне. И мы появимся на пожарной машине – так мы попадем внутрь.

– А как же настоящие пожарные машины?

– Мы их взорвем. Это тоже устроит Майерс, он заложит бомбу в полицейском участке. Пожарная часть и полицейский участок находятся в одном здании, он заложит туда бомбу, чтобы его взорвать. Так что никакая другая пожарная машина не приедет, и никакие полицейские не погонятся за нами, когда мы будем уезжать.

– А уезжать вы тоже будете на пожарной машине?

– Конечно.

– И куда вы поедете? Снова к тому дому, где я тебя подобрал?

– Ну да. Только не в пожарной машине.

– Не в пожарной машине?

– Мы припрятали две машины в самом городе.

– Где в городе?

– Раньше, во время Второй мировой войны, у них тут был завод, выпускающий запчасти для танков. Сейчас завод используют для чего-то другого, но позади него есть склад и какие-то рельсовые пути, которыми они больше не пользуются. Понимаешь, рельсы, которые идут от настоящих рельсов.

– Железнодорожная ветка, – догадался Грофилд.

– Ну да. Они совсем заржавели, ими совсем не пользуются.

– И?

– У нас там стоят две машины. На складе. Мы заезжаем на пожарной машине, подкладываем другую бомбу, выезжаем на двух автомобилях, делим добычу, рвем когти и встречаемся снова в укрытии.

– Какую другую бомбу?

– Мы взорвем пожарную машину. Чтобы не оставить отпечатков пальцев или каких-нибудь других зацепок и чтобы в городе началась еще большая неразбериха – так проще смыться.

– У Майерса очень взрывной характер, – сказал Грофилд. – Так, значит, потом вы на двух машинах поедете обратно в укрытие, и что дальше? Переждете несколько дней, пока уляжется суматоха?

– Конечно.

Обнаружился и еще один недостаток Майерса, хотя Грофилд не видел смысла заводить сейчас об этом речь. Но та волна, которую, как Грофилд видел, собирался поднять Майерс, уляжется не скоро. Минимум две недели местные власти будут находиться в полной боевой готовности – группы бдительных граждан, наведывающиеся в заброшенные дома; бойскауты, рыщущие в окрестностях; полицейские блок-посты на всех дорогах. Если они будут оставаться на месте, их найдут. Если двинутся с места, их поймают. После той заварухи, которую собирался устроить Майерс, единственное, что остается, это пуститься в бега как можно скорее и не останавливаться до тех пор, пока от места преступления тебя не будет отделять океан или континент. Желательно и то и другое.

Но нужно вернуться к другому этапу плана, а потому Грофилд попросил:

– Расскажи мне про эти две машины. Каких они марок?

– Одна – «бьюик», другая – «рэмблер».

– Цвет?

Мортон поморщил лоб, пребывая в замешательстве, но сказал:

– "Бьюик" – такой желтовато-коричневый, а «рэмблер» – голубой.

– Оба – седаны?

– Ну да. Я что-то не улавливаю сути.

– Тебе и не нужно, – сказал Грофилд. – Что там по плану? По три человека в каждой машине?

– Именно так.

– Расскажи мне об этом.

– Ну, Майерс и другие двое – в одной...

– Кто эти другие двое? Назови по именам.

Мортон смотрел беспокойно и с ожесточением:

– Не думаю, что мне следует называть тебе еще какие-нибудь имена. Я не знаю, кто ты такой и что у тебя на уме.

– И ты сможешь рассказать ребятам, – сказал Грофилд, – что подхватил воспаление легких во имя них. Если когда-нибудь еще с ними увидишься. – Он открыл дверь.

– Ладно! – Грофилд притворил дверь. – Ладно, я тебе скажу! – со злостью проговорил Мортон. – Но я скажу тебе и кое-что другое. Если ты когда-нибудь попадешь ко мне в руки, то пожалеешь, что не стал продавцом пианино.

– Я это запомню, – сказал Грофилд. – Но и ты тоже кое-что запомни. Когда мы завтра увидим, как разворачиваются события, ты вспомни, что только благодаря мне тебя нет с остальными ребятами. Я спасаю тебя от очень длительного тюремного срока, а может быть, даже спасаю жизнь. Но не надо меня благодарить, просто скажи мне, кто в какой машине будет.

– Очень мне нужно благодарить...

– Ты попусту тратишь время, Перри. Скажи мне, кто будет в какой машине.

– Майерс, человек по имени Гарри Брок и человек по имени Джордж Ланахан – они будут в одной машине, а...

– В какой?

– В «бьюике», а я и...

– Ладно, все. А как насчет других машин? Вы задействуете в этом деле что-нибудь еще, помимо пожарной машины, «бьюика» и «рэмблера»?

Он покачал головой:

– Нет, только их.

Грофилд нахмурился и уже было снова потянул к дверной ручке, но вместо этого сказал:

– А эти бомбы, которые Майерс заложит в полицейском участке и в пивоварне, как он это сделает?

– Что значит – как он это сделает?

– Я имею в виду, как он проберется в полицейский участок? Как он проберется в пивоварню?

– Я не знаю... Думаю, он просто туда зайдет.

– В оба места?

– Я не знаю, я так думаю.

– По-моему, в эту пивоварню не так-то легко пройти.

– Ну, там у него уже заложена бомба, – сказал Мортон. – Это я знаю доподлинно.

– Откуда ты знаешь это доподлинно?

– Потому что Майерс сказал, что она там, а мы идем на дело завтра. То есть это они идут на дело завтра. Майерс не пошел бы, если бы у него не была заложена бомба, ведь так?

– Наверное, не пошел бы, – кивнул Грофилд. – А как насчет «роллс-ройса»?

Могло ли недоумение на лице Мортона быть притворным? Однако Мортон растерянно проговорил:

– Какого еще «роллс-ройса»?

Грофилд поверил ему, действительно поверил, но подумал, что надо бы убедиться в этом наверняка. Он вздохнул:

– Ну вот, так хорошо начал, – и опять открыл дверь.

– Не знаю я никакого «роллс-ройса»! Это правда, правда!

Грофилд снова притворил дверь.

– Ну что же, наверное, так оно и есть, – сказал он. Он кивнул, подошел и сел на второй стул, тот, на котором не валялась одежда Мортона.

– А теперь, – сказал он, – давай-ка я тебе кое-что расскажу. Завтра, когда эта пожарная машина заедет на тот склад, и вы пересядете в другие машины, добыча окажется в «бьюике» у Майерса.

– Ну да, само собой, – сказал Мортон. – Майерс – человек, который руководит всем этим представлением.

– Да, руководит. И «рэмблер» поедет к тому фермерскому дому, и остановится там, и будет ждать «бьюик», а он так и не появится.

– Появится. Мы что, по-твоему, простофили? Мы подобрали тех, кто сядет в ту машину. Я знаю Ланахана, он – мой давнишний друг, он меня не предаст.

– Все верно, – сказал Грофилд. – Но Ланахана убьют вскоре после того, как его не будет видно из «рэмблера». Потому что я скажу тебе, куда поедет «бьюик» с Майерсом и Броком! Он поедет на север, по дороге, на которой я побывал сегодня днем, по проселочной дороге, которая пересекает границу в том месте, где нет никакой пограничной охраны. Он остановится у амбара, через дорогу от сгоревшего дома на ферме. В амбаре стоит черный «роллс-ройс». Майерс и Брок, а может быть, и один Майерс – весьма вероятно, что и Брока он тоже собирается убить, – выйдут из «бьюика», снимут квебекские номера с...

Мортон опешил:

– Откуда ты...

– Откуда я знаю, что на «бьюике» стоят квебекские номера? Я сегодня ехал следом за ним в город от того амбара, про который говорю тебе, после того как Брок пригнал туда «роллс-ройс». Это тебя он подобрал у отеля?

– Нет, двух других ребят. Ты все это время сидел у нас на «хвосте»?!

– Только сегодня. – Грофилд взглянул на часы. – То есть вчера. Как бы там ни было, они установят квебекские номера на «роллс-ройс», и, вероятно, на этом этапе Майерс и покончит с Броком. Если только ему, конечно, не захочется, чтобы Брок пару дней побыл за рулем. Они отправятся на север, поедут в Монреаль или в Квебек, и если, паче чаяния, их остановят, то у них будут надежные канадские документы, а добыча спрятана в запасном колесе, или под задним сиденьем, или в каком-нибудь еще надежном месте, вроде этого.

– Они собираются нас сдать, – уныло проговорил Мортон, начиная наконец в это верить.

– Именно так! И поверь мне – я, наверное, участвовал в большем количестве таких операций, чем ты, – завтра до заката солнца полицейские наводнят то убежище на ферме.

– Но они заговорят, – еще более уныло сказал Мортон. – Среди нас нет настоящих профессионалов, за исключением Майерса и Брока. И ребята не станут молчать, они выложат про Майерса все, что знают. Он не посмеет их сдать!

– Об этом я не подумал, – признался Грофилд. – В таком случае, как мне кажется, Майерс оставит после себя еще одну бомбу с часовым механизмом.

– В доме на ферме?

– Или, возможно, в «рэмблере». Это, конечно, более мудреное дело, но так можно наверняка уничтожить всех. Мортон хмуро уставился на противоположную стенку.

– Это не лишено смысла, – сказал он. – Нет, в самом деле, это не лишено смысла. – Он посмотрел на Грофилда. – Я не знаю, какую роль ты играешь во всем этом, но рад, что ты меня из этого вытащил.

– Я руководствовался эгоистическими мотивами, – вздохнул Грофилд.

Мортон не сводил с него глаз.

– Ты подбираешься к Майерсу?

– Да, у меня есть зуб на нашего старого друга Майерса, который вырос, когда тебя еще и на свете не было, – объяснил Грофилд.

– Ну и у меня тоже есть на него зуб.

– Как говорят в суде по делам о банкротстве, в порядке очередности, и опять же, как говорят в суде по делам о банкротстве, мало что останется, когда он перейдет к тебе. Хочешь принять сейчас ванну?

– Да, спасибо.

Грофилд встал:

– Было бы глупо заставлять меня воспользоваться револьвером, который у меня в кармане.

Мортон растерянно посмотрел на Грофилда.

– Не беспокойся, я не стану выкидывать никаких фокусов.

Грофилд подошел, сел на корточки возле Перри и принялся за работу – стал развязывать шнурок, удерживающий вместе большие пальцы рук Мортона. Мортон помолчал, потом спросил через плечо:

– Я мог бы войти в дело вместе с тобой? У тебя бы появился помощник...

– Не в обиду тебе будет сказано, – сказал Грофилд, – но сдается мне, что в одиночку я лучше управлюсь. До чего же тугой узел!.. Ну вот! Пальцы ног развяжешь сам.

– Конечно.

Грофилд снова уселся в кресло и стал наблюдать, как Мортон возится с другим шнурком.

– Может быть, я слишком подозрительный, Перри, но доверяться тебе полностью я не могу. Ты можешь полежать в ванной, а после я одолжу тебе кое-какую сухую одежду, но потом я снова свяжу тебя и запру в стенном шкафу на то время, пока буду спать.

– А если бы я дал тебе слово...

– Я бы с сожалением вернул его тебе. Мне оно ни к чему. Иди принимай ванну, Перри.

Мортон кончил развязывать шнурок, удерживающий вместе пальцы ног, и теперь неуклюже встал на ноги.

– Я участвую в чем-то таком, что выше моего понимания, – расстерянно сказал он. – И знаю, что это так. Я не доставлю тебе неприятностей. Не знаю, как ты работаешь, но тебе не нужно меня убивать. Я это к тому, что мне все представляется, как ты заходишь в ванную и суешь мою голову под воду.

– Не волнуйся, – сказал Грофилд. – Я не псих. Вот Майерс – псих, это так!

Мортон сказал:

– Я это к тому, что моя болтовня насчет торговца пианино и тому подобное...

– Честно говоря, – сказал Грофилд, – меня это не волнует. Иди прими ванну.